Текст книги "Возрождение (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Бэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Мне показалось, что я улетела на небеса. И хотя мои глаза просто молили о том, чтобы закрыться и сосредоточиться только на ощущениях ее любви, я не могла оторвать взгляда от ее головы, от того, как она вкушала меня. Как будто почувствовав это, она взглянула на меня, и ее глаза были такими блестящими и серебристыми от восхищения!

Я запустила пальцы в ее волосы, и она вернулась к своему занятию с рвением, сравнимым только с усердием самого ярого паломника. Мое тело было ее алтарем, и ее язык отдавал мне почести самым божественным образом.

Я опустила бедра, а она еще больше усилила свои движения, проникая в меня, забирая меня, любя меня до изнеможения, пока наконец, глаза мои не закрылись, унося меня в пучину, где я могла только чувствовать, задыхаться и молиться.

И вот она еще раз вошла в меня, и я взорвалась. Не осталось ничего, только маленькая бриллиантовая искорка света, которая начала расти все больше и больше. И вот я уже сама стала этим светом и спустя восхитительное мгновение свободно парила в небесах.

И в этот короткий промежуток времени, я поняла, что такое быть бессмертной.

Слезы текли, и я их не сдерживала, слишком слабая и переполненная эмоциями, чтобы делать что-либо. Я почувствовала, как ее руки развернули меня и прижали к себе. Губами она нежно осушила мои слезы, и, как крыльями бабочки, прикоснулась к векам. Я распахнула глаза и посмотрела на ее прекрасное лицо сквозь туман слез.

– Я люблю тебя – сказала я хрипло – Так сильно. Иногда, эти чувства, они...

– Шшш... – прошептала она, еще крепче сжимая меня – Все хорошо, любимая. Я понимаю. Шшш...

Она начала покачиваться, мягко, прекрасно, уютно, а ее рука нежно поглаживала меня по спине. Я почувствовала, как смыкаются веки. И хотя я попыталась немного бороться, но сонливость взяла вверх, как и всегда, и я расслабилась в этом таком безопасном кольце рук моей возлюбленной.

   *****

Второй день начался примерно так же, как и первый, не считая того, что мы были немного не выспавшиеся из-за нашего ночного приключения. Я, правда, не сильно расстроилась по этому поводу. И, судя, по улыбке, с которой Айс встретила меня утром, она – тоже.

Быстро справив свои дела и дела нашего немного сопротивляющегося гостя, мы продолжили наше путешествие в довольно неопределенном направлении куда-то на северо-запад без какой либо осознанной цели. Это было похоже на самолет, который кружит над аэропортом в ожидании разрешения на посадку. Правда, в отличие от него, у нас не было контрольно-диспетчерского пункта для поддержки.

Мы ехали, а я рассматривала окрестности через окно, и вскоре заметила, что зубчатые верхушки гор постепенно стали сменяться на гористые равнины, которыми славился средний запад. Это было похоже на возвращение домой, причем совсем не счастливое. Даже если бы обстоятельства были другими, возвращение в края моего детства не вызвало бы у меня бурю восторга.

С возрастом я пришла к выводу, что дом это необязательно место, где вы родились, или место, где вы росли. И необязательно это место, где вы живете после женитьбы. И это не всегда место, где вы старитесь.

Нет, дом, как говорится в бесчисленных ковриках, висящих на кухне над бесчисленным числом раковин, там, где сердце.

Тюремная камера. Хижина на берегу озера. Ранчо. Мексиканский отель. Позаимствованный джип, едущий мили и мили из ниоткуда по направлению в никуда.

Мое сердце было в каждом из этих мест намного больше, чем в том доме, где я жила со своими родителями.

Не такая уж и сложная эта математика, если понять. Мой дом там, где Айс. У нее мое сердце, и поэтому она мой дом. Считайте это теоремой Ангела, если хотите.

В любом случае, когда приблизился полдень, мой "домик" решил, что пришло время сделать еще один перерыв на процедуры, которым мои почки поклялись в вечной преданности. Я пошла первая, потом поменялась с Айс, которая вручила мне пистолет, чтобы использовать его, если нужно. Я вернула его ей обратно с таким видом, как будто меня укусила ядовитая змея. Она опять вложила мне его в руку, настолько вежливо, насколько это только возможно.

– Я не доверяю его поведению добропорядочного мальчика, – прошептала она меня прямо в ухо. – Сделай мне одолжение и подержи его. Я заберу его буквально через две минуты.

– Ну, хорошо, – неохотно согласилась я, но как только она отошла, я кинула его на сиденье и прикрыла рубашкой, которую она сняла сегодня утром.

Спустя несколько секунд я услышала лязганье цепей, и джип начал покачиваться от усилий, которые Кавалло прилагал, пытаясь освободиться от оков. Все это сопровождалось проклятиями.

– Прекрати! – крикнула я ему. – Ты только сделаешь себе хуже.

– Я сделаю намного хуже тебе и твоей гребаной бучихе, когда высвобожусь, – прорычал он сквозь зубы, из-за чего это было более похоже на мычание.

– Не думаю, что это случится в ближайшем будущем, – ответила я

– Пошла ты!

– Нет, спасибо, только после вас.

Не самый остроумный ответ, я согласна, но я уже не могла сдерживаться. Слишком велико было искушение. Он снова выругался, и джип закачался еще больше от его удвоенных попыток освободить себя.

– Почему вы так поступаете со мной? Какого черта вы это делаете? – Спустя некоторое время он разочарованно вздохнул и прекратил делать попытки к бегству. Приподнявшись как можно выше над сиденьем, он вперился в меня злым взглядом: – Скажи мне. Я имею право знать.

Я медленно покачала головой:

– Ты потерял это право в тот день, когда подставил Айс с убийством, которое совершил ты, ублюдок.

Он горько рассмеялся:

– Дура ты, блондинка. Это была все просто частью игры. И эта сучка Стил знала это. И если бы она не была такой безмозглой, то бы поняла, что ее время проходит.

– Она не было безмозглой.

– Да? Тогда почему она оказалась в тюряге?

– Тогда, похоже, ты такой же безмозглый, не так ли?

Его глаза сузились, и лицо вспыхнуло:

– Проклятье, нет! Вы же ведь меня не к копам везет, ведь так? Это безумие. Ты знаешь, что они сделают со мной?

Когда-то меня это заботило. Однажды. А сейчас, я только с деланным безразличием пожала плечами.

– Вы не можете так поступить со мной! Тогда уж пристрелите меня, прямо сейчас. Я покойник, черт! ПОКОЙНИК!

– Может, тебе надо было подумать об этом раньше, когда ты стрелял в Айс? Или до того, как ты послал своих бандитов за ней в Канаду?

– Да ладно! Я же, говорил тебе! Это часть игры!

Я сузила глаза:

– Это не игра для меня, мистер Кавалло. Совсем не игра.

Он попытался усмехнуться, но это вышло у него немного жутко, учитывая его расквашенную физиономию:

– Может, тебе стоит тогда прекратить играться с большими собаками, а?

– Это не я прикована к конуре, мистер Кавалло.

– Пошла на хрен, сучка. Пошла. На. Хрен.

– Какое потрясающее владение языком! Вот тебе небольшой совет, однако. Так как у меня ключи и пистолет, тебе стоит немного поумерить свои оскорбления. Они, знаешь ли, не приносят тебе выгоды.

На долю секунды, я подумала, что его голова соскочит с шеи как ракета. Потом, как будто волна схлынула, она обмяк, и краснота спала с его лица.

– Послушай. Чтобы они тебе не предлагали, я удваиваю ставку. Даже утраиваю. У меня есть деньги, куча денег.

– Никакие деньги в мире не заставят меня отпустить тебя.

– А что тогда? Ты хочешь, чтобы к твоей заднице никто больше не приблизился? Хорошо. Я могу это сделать. Я знаю людей. Многих людей. В крутых местах. И я смогу сделать так, что больше никто о тебе не услышит. Ты будешь свободна, как птица. Ты хочешь милый домик? Машину? Драгоценности? Девчонки любят драгоценности. Все что хочешь, только назови, и оно твое.

– Я так не думаю.

– Черт побери, женщина! Я тебе не говно предлагаю!!

– Нет, именно это ты мне предлагаешь, мистер Кавалло. Говно. Не важно, насколько оно милое, это все равно говно. И оно воняет.

И опять, лицо его загорелось от гнева, но так же быстро кровь отлила:

– Послушай, леди, просто скажи мне, чего ты хочешь. Все что ты хочешь, все, что угодно, назови и оно твое. И отпусти меня, а?

Уже давно, если вообще когда-либо, я видела мужчину, готового вот-вот заплакать. И где раньше я бы почувствовала жалость, сейчас возникло только отвращение, искривившее уголки моего рта.

К счастью, Айс, открывшая заднюю дверь и залезшая внутрь, избавила меня от ответа. Кавалло развернулся и попытался противостоять ей всеми силами, но какие у него были шансы против нее?

К чести Айс, она было почти нежна с ним, и спустя уже две минуты, он снова погрузился в наркотический сон.

– Было весело, – заметила она, садясь за руль.

– Ты не знаешь и половины всего, – ответила я, протягивая ей пистолет. – Ты знаешь, я устояла от шанса стать очень богатой женщиной взамен небольшого, совсем маленького одолжения.

– Что, правда?

Я не смогла сдержать ухмылки:

– Ага. Со всеми теми вещами, которые он мне предлагал, я бы могла стать королевой.

– И что же тебя остановило?

– У меня не хватило духу сказать ему, что я уже была королевой.

Усмехнувшись, она покачала головой и тронула джип с места.

– Поехали, лакей, – приказал я, царственно махнув рукой. – Мои придворные меня ждут.

Получив легкий тычок в мою королевскую щеку, я рассмеялась, и мы поехали дальше.

   *****

Полдень мягко перетекал в сумерки, когда зазвонил сотовый, вырвавший меня из уютной полудремы. Уже прозвенело два звонка, а я все смотрела на него, как будто ехидна ожила у меня на коленях, пока, в конце концов, не подняла трубку:

– Алло?

– Ангел, слава богу. Где вы? – голос Дониты был далеким и приглушенным.

Я сглотнула, чувствуя одновременно огромное облегчение и некоторое беспокойство:

– Донита! – воскликнула я, взволнованно глядя на Айс, которая показала рукой по направлению к небольшому пустынному съезду.

Кивнув, я снова обратила свое внимание на телефон:

– Ты в порядке? Мы пытались связаться с тобой четыре дня! Что случилось?

– Длинная история, – ответила Донита. – Вы-то в порядке?

– Да, все хорошо.

– Приятно слышать, – она помолчала. – Помнишь, я спросила тебя, где вы? Хотя, с другой стороны, не говори. Возможно, сейчас мне лучше этого не знать.

Беспокойство начало во мне расти:

– Донита, что происходит?

Опять пауза.

– Ты можешь сейчас свободно говорить?

Я взглянула на Айс, и хотя она не могла слышать разговора, она поняла значение по моему лицу, и кивнула. Я молча проследила, как она проезжает вдоль стоянки до самого конца, где возвышался большой супермаркет, в котором было достаточно многолюдно. Найдя место между двух небольших машин, она припарковалась, откинулась на спинку и в ожидании посмотрела на меня.

– Да, – наконец ответила я Доните. – Мы можем говорить.

– Хорошо, – она глубоко вздохнула, и медленно выпустила воздух. Сигнал на мгновение пропал, потом появился снова. – Причина, по которой вы не могли связаться со мной, была в том, что мне предоставили трехдневное бесплатное жилье в компании очень больших, очень устрашающих агентов ФБР.

На секунду я замерла, пытаясь осознать, что она мне только что сказала:

– Ты хочешь сказать, что провела последние три дня в тюрьме??? – боковым зрением я увидела, как сжались челюсти Айс.

– Схватываешь на лету!

– Но как... почему... кто?!?!

– Как я и сказала, это были фэбээровцы. Они нанесли мне небольшой визит и пытались уговорить меня рассказать, куда вы делись.

– Но... ты же не знала!

– Я и пыталась им это сказать. Но им не понравился ответ. А вот, позволь заметить, ответ о привилегии "адвокат-клиент" неплохо сработал.

У меня даже голова закружилась от недопонимания:

– Я... я не понимаю. Не могла бы ты начать с начала?

Донита слабо рассмеялась Я так и представила себе, как она взмахнула своей рукой с безупречным маникюром.

– Хорошо. Я понимаю, что немного запутала тебя, – она откашлялась и продолжила: – Примерно так. Кто-то где-то узнал, что Кавалло пропал.

– Но как это связано с нами? Я хочу сказать, что соглашение об освобождении было подписано в условиях строжайшей секретности. Как кто-то, не участвуя в переговорах, мог узнать об этом?

– Это я еще не смогла понять. Ребята из ФБР не изъявляли желания делиться информацией. Они хотели получить ее. А у меня ее не было.

– Черт, – я вздохнула и тут же почувствовала тепло руки, сжавшей мою руку. И, несмотря на всю тяжесть ситуации, я не могла не улыбнуться. На ее лице не было эмоций, но в глазах читалось беспокойство. Не из-за того, что мне сейчас говорили, а из-за того, как я восприняла эту информацию. Я кивнула ей, давая понять, что все хорошо, но она продолжала держать мою руку. Я сплела наши пальцы, чтобы она не смогла убрать руку раньше времени.

– Хорошо, – сказал я после осмысления ее слов. – Что еще?

– Ну вот, и когда я не сказала им того, что они хотели знать, они, не обладая способностями суперчеловека, просто предъявили мне обвинения в противодействии правосудию и засунули меня в казенный дом. Правда, я там долго не задержалась, так как у них не было никаких доказательств, что мои клиенты, а это вы, хоть отдаленно вовлечены во что-то нелегальное. Так что, без лишних слов они меня отпустили, но по пути домой, я засекла парочку хвостов, – она мягко засмеялась. – Правда, удалось ускользнуть от них. Пока.

– И что нам остается делать? – тихо спросила я, боясь ответа.

– Прятаться. Пока. Они устроили облаву в районе Питтсбурга. Они убеждены, что вы похитили Кавалло, и попытаются использовать его как выкуп, чтобы снять обвинения против вас. Это близко к истине, если подумать. И, очевидно, они не хотят, чтобы это произошло.

Я задумалась, пытаясь привести мысли в порядок и придумать вопросы, ответы на которые захотела бы услышать Айс. Честно говоря, я была немного удивлена, что она так охотно позволила мне взять разговор на себя, но я подумала, что если она мне так доверяет, я должна не подвести ее.

– И насколько велика эта облава?

– Последнее, что я слышала, она доходит до Дэйтона, на востоке до Трентона и на юге до Вашингтона. Вовлечено не так много агентов, так что это больше похоже на затею "поймаем-не поймаем".

Внутри я облегченно вздохнула. Пожалуй, мы были еще в сотнях миль до юго-запада Сент-Луиса, далеко от границ сети. Еще один вопрос пришел мне на ум, и я его озвучила:

– Ты можешь сказать, почему оказалось вовлечено ФБР? Они же федералы, а мне казалось, что это дело штата.

Боковым зрением я увидела, как Айс удовлетворенно кивнула. Я снова улыбнулась.

– Да, это так, но кому-то из верхнего эшелона властей штата, и никто не говорит, кому, удалось убедить ФБР войти в это дело под предлогом расследования похищения в нескольких штатах. Как я сказала, они уверены, что вы упаковали Кавалло и где-то путешествуете с ним. Всего лишь нажали несколько нужных кнопок, и – вуаля – ФБР появилось на сцене.

– Господи, – пробормотала я, прислонив голову к прохладному окну. – Как все запутано.

– Вот именно, Ангел.

– Итак, что же нам делать?

– Лучше всего залечь на дно. Я знаю, это трудно, насколько я поняла, вы уже покинули ранчо. Но появляться где-то в окрестностях Питтсбурга очень, очень плохая идея. Этим людям нужен Кавалло, и им неважно, каким способом они его заполучат. Он здесь враг номер один правительства.

Я выдавила из себя смех:

– А мы, конечно же, номер два и три, правда ведь?

– Боюсь, что в точку.

– Твое чувство юмора, Донита, просто пугает.

– Извини, – проронила она сквозь зубы.

– Да ладно, – ответила я, чувствуя нарастающую в голове боль. Такое тошнотворное чувство, как будто внутренности выворачиваются, и голова идет кругом. – Итак, мы должны делать что? Накручивать круги, пока кто-то не поймает нас или не решит, что делать с нами? В правительстве есть хоть кто-нибудь, кто на нашей стороне?

Я знала, что это нытье, но не могла остановиться.

– Да Ангел, есть. Хорошие ребята хотят заполучить Кавалло так же сильно, как и плохие. И они делают все, что в их силах, но, боюсь, это трудная борьба. Они борются против всей кучи политиков штата и сети приятелей-корешей размером с Китай. А ты сама знаешь, с какой быстротой крутятся колеса бюрократии.

– Как кленовый сироп зимой в Вермонте.

– Примерно так, – теперь была ее очередь вздыхать. – Прошу прощения. Мне полагается быть вашим адвокатом и вашим другом, а я облажалась и там и там.

– Нет, нет, Донита. У нас у всех просто такой плохой период. Мы просто будем кататься, пока ты не дашь нам знать, как идут дела, хорошо?

– Да, хорошо, – она была подавлена, но тут ее голос оживился. – Есть один неплохой момент все же. Если все это затянется надолго, то просто скиньте Кавалло в ближайший мусорный бак и поезжайте на запад. У меня там есть несколько друзей, которые о вас позаботятся. Они раньше работали по программе защиты свидетелей, и поверьте мне, когда я говорю вам, что им не привыкать делать так, что даже очень знаменитые люди исчезали.

– Надеюсь, не навсегда?

Она засмеялась:

– Нет, не так, как ты подумала. Так что, прижмите хвост, а я свяжусь с вами, как только я узнаю что-нибудь. А мне сейчас надо будет будить лейтенанта после свидания вчера вечером с блондинкой, которая вовсе не его жена. Пожелай мне удачи.

– Удачи.

– И вам тоже, Ангел. Передавай привет Айс.

– Передам.

– Спокойной ночи, Ангел.

– Спокойной ночи, Донита.

Я захлопнула телефон, а Айс убрала свою руку с моей и забрала его у меня. Положив его между сиденьями, она крепко меня обняла и положила мою голову себе на плечо:

– Все будет хорошо, Ангел, – прошептала она, целуя меня в макушку. – Я обещаю.

И потому что это была Айс, и потому что я любила ее и доверяла ей больше, чем я думала вообще возможно любить и доверять другому человеку, я сделала то, что подсказывало мне сердце. Я поверила.

   *****

Кто бы ни сказал, что жизнь – это всего лишь одна большая серия кругов, он был прав на все сто.

Я не могу думать ни о чем другом, кроме как, почему, почти три года спустя, я сижу в гостиничном номере, очень похожим на тот, в котором я оказалась с Айс в день моего освобождения, пишу на дешевой бумаге и жду того момента, чтобы вновь и вновь бежать, опережая полицию на один шаг.

Такое впечатление, что три года между тем случаем и этим были лишь галлюцинацией или лихорадочной мечтой, от которой я никак не могла пробудиться.

Но изменения в моем теле и новые морщинки на лице рассказывают свою собственную историю, и лично я радуюсь тому, что это был не сон, что я испытала все это наяву.

24 часа прошли с момента разговора с Донитой, с которой я связалась отсюда. 24 часа самых плохих новостей.

Разумеется, все началось не так. Так никогда не бывает.

Донита сумела договориться с вице-губернатором, совершенно очевидно, нашим самым мощным союзником во всем этом. Он, казалось, не возражал против небольшого тет-а-тет со своим последним помощником и согласился сделать все, что было в его силах.

Все происходило слишком быстро этим утром, и я чувствовала внутри себя растущее чувство надежды. Даже Айс, казалось, вбирала настроение дня, и в ее глазах мелькали искорки, которых я не видела уже очень долгое время.

Но в одиннадцатом часу, в нашем случае, в полдень, все изменилось, когда вице-губернатор столкнулся с группой мужчин с гораздо большими топорами, чем у него, и весьма быстро потерял желание бороться.

Подобно платью Золушки, наши надежды канули в небытие и оставили после себя лишь изодранные тряпки.

Случилось так, что именно Айс ответила на тот звонок, и, само собой разумеется, наш сотовый телефон теперь история, да упокоятся его кусочки.

После этого она решила взять дело в свои руки. Таким образом, мы очутились здесь, недалеко от большого, среднезападного столичного аэропорта, в маленькой захудалой гостинице, которой управляют какие-то ее друзья. Друзья с огромными бородами, сломанными носами и телами, выглядевшими так, словно ими останавливали поезда, не испытав при этом никаких затруднений. Друзья, взявшие "темный характер" и превратившие его в произведение искусства. Друзья, которым Айс могла доверить свою жизнь.  И мою.

Кавалло тоже был здесь, в отдельной комнате, за ним следил самый крупный из всей этой компании. Настоящий хулиган, наш пленник поворачивался лишь затем, чтобы встретиться взглядом со своим новым охранником. Я не слышала от него ни звука с тех пор, как мы оказались здесь, чему была очень рада, поскольку моя головная боль была способна остановить неистового быка.

Мы горько спорили сегодня. Такое впечатление, что это продолжалось несколько часов. Настолько горько, что я, должна признать, почувствовала крошечное острое ощущение опасности, просачивающееся в мою душу, пока я смотрела в ее глаза, серебристые и блестящие от гнева, глядящие в ответ на меня. Это длилось всего мгновение, но в ту секунду я чувствовала то, что, должно быть, чувствовали ее жертвы, оказавшись перед этими пылающими глазами. И это пугало. Потом она ушла, оставив меня с дрожью во всем теле.

Мы спорили о ее плане, конечно, и о моем участии в нем. Которое, надо сказать, сводилось к нулю.

Она хотела, чтобы я была далеко отсюда, далеко от нее. От опасности. Город большой, сказала она, и ее друзья помогут нам затеряться в нем. У нас были деньги, огромное спасибо Корине, и я могла приятно проводить время, наблюдая за разворачивающимися вокруг нас событиями. Я была бы в безопасности, сказала она. И на свободе.

И, разумеется, я на это не купилась.

Мы взялись за это дело вместе, и выйдем из него либо вдвоем, либо никак.

Я могу быть столь же упряма, как двухголовый мул, когда хочу этого. И на этот раз я "очень" этого хотела. Я не собиралась уступать. Ни ее просьбам. Ни ее гневу.

Это мое право – стоять рядом с ней. Я заработала его. И я от него не откажусь.

В конце концов, когда я это сказала, она ушла, гнев клубился вокруг нее, как грозовая туча. Она вернулась час или два назад, и, хотя, злость еще не оставила ее, ее настроение немного улучшилось.

Сейчас она спит, но это совсем не мирный сон. Она ворочается с боку на бок и временами тянется ко мне.

И, хотя каждая клеточка моего тела жаждет присоединиться к ней на узкой кровати, я этого не делаю. Потому что я знаю, что если поддамся своим желаниям, то проснусь на восходе солнца одна, а она будет далеко, очень далеко отсюда.

А я не собираюсь позволить этому случиться. Так что я сижу здесь, глотая чашку за чашкой остывшего кофе, проводя часы, марая бумагу и наблюдая за беспокойным сном моей возлюбленной, молясь, чтобы этот план принес нам мир, в котором мы так отчаянно нуждаемся.

Ее друзья дали нам машину. Машину настолько белую, что она могла бы гармонировать с ванильным пудингом, и никто бы в этом не засомневался. Эта машина будет нашим спасением.

Еще один ее друг отвезет Кавалло, связанного и накачанного наркотиками на заднем сиденье джипа, к долгосрочной стоянке аэропорта. Когда придет время, этот друг сообщит Доните о месте нахождения Кавалло, и преследование продолжится. И, если есть в мире правосудие, то Донита с хорошими парнями найдут его первыми.

Хоть я и сомневаюсь в этом.

Что же касается нас, то мы, на нашем маленьком автомобильчике, уже будем на пути к безопасному дому Дониты.

Я просто молюсь Богу, чтобы так и случилось.

   *****

Они довольно забавны, те вещи, которые люди говорят, когда думают, что вы не услышите их. Я часто размышляла о словах женщин вокруг меня, ведь то, что я выбрала молчание, не значит, что я не могу услышать, слушать или чувствовать.

Я никогда не говорила об этом. Да и какой в этом смысл? Это уменьшило бы жалость в их глазах, когда они смотрят на меня? Это повернуло бы их мысли и слова к более приятным вещам?

В любом случае, я не переношу их жалости. Они молоды и наполнены жизнью. Их горе сгорает быстро и горячо, как вспышка пламени, и столь же быстро уходит, забытое под захватывающим грузом той жизни, которой они живут.

Мое горе задерживается, старый противник, пришедший на пепелище. Оно было со мной так долго, что иногда кажется скорее другом, нежели врагом.

Мои настоящие друзья ушли, и я не могу винить их. У них есть работа и люди, которые нуждаются в них. Мир продолжает вертеться независимо от того, как сильно мы иногда не хотим этого.

Они спросили, можно даже сказать "просили" меня присоединиться к ним, но мысль провести подступающую зиму в месте столь опустошительном, сколь холодном, перевесила желание быть с ними.

Только Ниа осталась рядом. Она превратилась в добрую, сострадательную женщину, красота ее сияет так ярко, как это и должно было быть. Она без капли жалоб выносит мое долгое, угрюмое молчание и помогает с тем малым, что мне еще нужно от жизни. Иногда я чувствую отчаяние от того, что она впустую тратит свою жизнь, но она быстро улыбается и уверяет меня, что прямо сейчас нет такого места, кроме этого, где она хотела бы быть.

Возможно, время и место лечат нас обеих.

Они говорят, что молодежь живет для будущего, а старики для прошлого. И, хотя когда-то я боролась с этим нелепым утверждением, теперь я вижу, что это действительно правда, и она имеет отношение и ко мне.

В то время как я могла бы иметь гораздо больше вещей для жизни, если, конечно, это можно назвать жизнью, воспоминания кажутся тем единственным, для чего я хочу жить.

Мои воспоминания здесь, в моей голове, где они играют постоянно, словно фильм, за который мне не нужно платить, и на страницах альбомов и журналов, которые я постоянно читаю. Хоть я и оставила тюремную библиотеку далеко позади, кажется, моя склонность ко всем читаемым вещам терпеливо следовала за мной, просто ожидая, когда я буду в состоянии понять это.

Журналы я читала, и перечитывала, и перечитывала, пока сами слова прочно не обосновались в моем разуме.  Я запомнила их все. Но, если и есть что-то хорошее в том, что я живу так долго, то это точно память. По крайней мере, кратковременная.

Что означает, что каждый раз, открывая одну из тех драгоценных книг, я снова вижу перед собой слова, такие же новые и манящие, как тогда, когда я впервые остановила на них свой взгляд. Возможно, это маленькая радость, но живя малонаполненной жизнью, я берегу ее и придерживаю с эгоизмом ребенка, которого попросили разделить свои игрушки с незнакомцем.

Я читала и перечитывала альбомы с вырезками, но они не приносят мне радости, и я благодарна, что вызванные ими образы не задерживаются в моей памяти.

Потому что эти альбомы хранят хронику последнего путешествия двух самых любимых мною женщин на земле, воспоминания о женщинах, которые, забрав мою душу и сердце с собой, ушли туда, откуда никогда не вернутся.

Знаете, они почти сделали это. Почти, вот слово. И глубоко внутри этой гниющей черноты, которую я иногда называю сердцем, живет маленькая искорка надежды, что они действительно сделали это, несмотря на подавляющее количество фактов, свидетельствующих об обратном.

Остальные не разделяют мои надежды, и я еле сдерживаюсь, чтобы не обрушить на них за это свой гнев. Даже в собственном разуме мои чаяния выглядят сумасшедшими.

Но для пожилых людей это не так страшно, им можно побыть немного ненормальными. Это ожидается от нас, а затем следуют укол торазина и прекрасные мужчины в белых халатах, а мне остается лишь перенести небольшое неуважение, состоящее из жалеющих взглядов и бессмысленных слов.

Я полагаю, для того, чтобы получить полный эффект, я должна начать с самого начала, или, по крайней мере, с того момента, до которого я могу добраться. Донита была достаточно любезна, чтобы восполнить некоторые из тех пробелов, что образовались в моей голове, но большую часть того, что я знаю, я почерпнула из газетных строк, слишком маленьких для моих стареющих глаз, чтобы с легкостью прочесть их даже с помощью очков, которые я начала носить, будучи намного моложе и бодрее.

Все шло так, как и планировалось, и Донита получила звонок по телефону. Был готов заполненный топливом реактивный самолет и свеженькое постановление суда, которое она сумела достать, вытащив одну хитрость из своего большого мешка, наряду с государственным обвинителем, первоначально сочинившим дело (больше от него помощи не было) и двумя чиновниками, обвиненными в связи с Кавалло.

Однако, где-то по пути произошла утечка, и ФБР включилось в дело даже прежде, чем самолет Дониты покинул взлетную полосу. Имея агентов почти в каждом штате, ФБР получило огромное преимущество перед Донитой.

Единственной информацией, которой они, казалось, не обладали, были сведения о том, в какой машине находится Кавалло. Донита интуитивно сохранила ее втайне, и, вполне вероятно, это спасло ему жизнь.

ФБР уже искало свой призовой лот, когда из-за холма прибыла кавалерия Дониты, если можно так выразиться, и я предполагаю, что развернувшаяся сцена напоминала одну из тех ужасных телевикторин, где соперники унижают себя, мчась вдоль и поперек по проходам супермаркета в поисках определенного, стоящего бешеных денег продукта.

Расплата, в любом случае, пополнила список дураков в здании законодательного органа штата, которые называют себя правительством.

Мне сказали, что Донита и ФБР достигли нужного места практически одновременно. И, возможно, борьба за обладание простого, как неотъемлемое зло, человека, была бы намного более жестокой, если бы не один большой туз, который адвокат придержала в рукаве.

Пресса.

В моем альбоме есть фотография, где Донита держит постановление суда так, чтобы все его видели. И в этом ей сопутствует триумфальная усмешка. Она действительно весьма привлекательна в своем облике Мстящего Ангела, и за прошедшие годы я пару раз сказала ей об этом. Где-то сбоку на этой фотографии стоят очень разозленные мужчины, чьи оттопыренные карманы недвусмысленно заявляют об огневой мощи, спрятанной под пальто.

Копия ниже очень-очень коротко рассказывает о последующих событиях. Донита получила своего человека. ФБР оставили с пустыми руками.

И это должно было быть заключением сей небольшой противной истории. Но так не произошло.

Правительственные агенты терпеть не могут быть выставляемыми на посмешище. И, если они не могут выместить свою злость на виноватом, то для этого вполне сгодятся невинные.

С пойманным Кавалло не было никакого смысла продолжать преследование Айс и Ангела. Но они это сделали, стремясь урвать кусочек награды любым способом. То, что это должно закончиться с той минуты, как арестовали Кавалло, прочно засело в их мозгах, но не в руках. Они продолжали преследование, которое не намеревались оставлять без того, чтобы оно принесло им плоды.

Донита ничего не знала об этом, и мое сердце не может винить ее за такое стечении обстоятельств, хотя не проходит и дня, чтобы она не кляла себя за произошедшее.

Постановление суда отозвало собак. Но, как это иногда случается со злыми псами, они повернули к владельцу глухое ухо и неустанно продолжали свое дело.