Текст книги "Мятежный рыцарь"
Автор книги: Сюзанна Баркли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Она должна встречать неожиданности во всеоружии. С трудом подавив приступ тошноты, Элис сделала шаг вперед, не веря своим глазам – столько грязи предстало ее взору в резких отсветах факелов. Можно только предположить, что таится в темных углах!
– Бедный Говейн! Как ужасно найти свой дом в таком состоянии! Что ж, прежде всего, давайте отыщем место почище – для детей и раненых.
– Сомневаюсь, что это возможно, – пробурчала Мей. – Но я погляжу. – Вместе с двумя женщинами она поднялась наверх, а госпожа Дотти и Вельма освободили стол и посадили туда детей.
Взяв факел, Элис отважилась ступить в буфетную, потревожив выводок крыс. Она в страхе закричала, и ей на помощь прибежали Брэдли и Дикки. В кладовой и комнате, где, вероятно, спала кухарка, оказалось почище, чем в зале.
– Мы положим раненых в кладовке, а детей устроим в комнате кухарки, – решила Элис, велела Брэдли и Дикки подмести там пол, а сама вернулась в залу. Не успела она переступить порог, как из темного угла выскочил… призрак. На Элис смотрело сморщенное лицо со спутанными, рыжими с сединой, волосами.
– Ты – Силь? – спросила Элис.
Старуха замигала глазами и кивнула головой.
– Когда-то меня так звали.
– Ты служанка?
– Была раньше, а теперь стала стара и никому не нужна.
– А есть здесь другие слуги?
– Нет, никого нет.
– Они умерли?
– Ушли. Все ушли. – Силь оглянулась вокруг. – Кроме Малкина.
– А где он?
– Спрятался. – Старуха закатила глаза к потолку. – Он всегда прячется, потому что боится. Вы тоже спрячьтесь, а то они вас заберут.
– Кто меня заберет? И куда?
Силь усмехнулась, обнажив беззубые десны.
– Дьявол. О, он красивый, этот сатана! С черными кудрями. – Она захихикала и побрела к очагу, где улеглась на соломенный тюфяк.
Сверху, стуча каблуками, спустилась Мей и сообщила, что два верхних этажа такие же грязные, как зала.
– Каковы будут приказания, миледи? – насмешливо спросила Мей.
Элис уныло улыбнулась.
– Я выросла в богатом доме, но меня не обучили обязанностям хозяйки замка. Я знаю, что следует делать, но вот как… А вы не возьмете это на себя? – простодушно попросила она Мей.
– С удовольствием. – Мей гордо расправила плечи.
– Замечательно! Я займусь ранеными, а потом вам помогу.
Так начался самый долгий день в жизни Элис.
Глава шестнадцатая
Уже совсем стемнело, когда Говейн и Дарси поднялись по ступеням башни.
– Элис сказала, что ей нужно вас увидеть, – как бы, между прочим, бросил Дарси.
– Что же ты молчал? – возмутился Говейн и помчался вперед, но на пороге замер, пораженный. Ему показалось, что он попал не туда.
– Черт! – пробормотал подошедший сзади Дарси. – Это какое-то чудо!
Так оно и было. Говейн протер глаза и уставился на чисто вымытый пол и аккуратно расставленные столы. Стены залы, правда, были покрыты сажей, но в очаге весело потрескивал огонь, и к тому же пахло свежим хлебом и жареным мясом.
Дверь в дальнем конце залы растворилась, и вошли устало улыбающиеся женщины во главе с Бетт. Каждая несла корзинку или блюдо.
Появилась и Элис. С сияющей улыбкой и в чистой накидке, она пронеслась через все помещение прямо к нему.
– Почему вы так долго не приходили? – Она буквально согревала Говейна теплом своего взгляда.
– Я был занят… как и вы.
– Да. Пойдемте. – Она взяла его за руку и подвела к столу возле очага. – Надеюсь, вы не собираетесь сидеть за столом на возвышении?
– Нет. – Он сел и огляделся. – Не могу поверить, что это та же самая зала, в которую мы вошли всего несколько часов назад. Как вам удалось ее преобразить? Спасибо! – Говейн прижал Элис к себе и поцеловал.
Она подняла на него лучистые глаза.
– Это не моя заслуга. Всем руководила Мей и выполняла самую тяжелую работу. А вот и она!
Говейн поднялся при виде Мей, входящей под руку с Дарси, и обратился к ней:
– Элис сказала, что за возрождение малпасской залы благодарить нужно тебя, Мей.
– Все помогали, – усмехнулась явно польщенная Мей и нехотя добавила: – Даже Элис.
– Моя помощь была невелика. А вот увидите, во что Мей превратила господские покои…
– Мне не терпится посмотреть. – Говейн шутливо повел бровями, а Элис покраснела. Он сжал под столом ее руку, и она в ответ сделала то же самое.
Я люблю ее, подумал Говейн. Вот что значит настоящая любовь: это сладость и жар страсти, забота о любимом человеке, уверенность в том, что на земле есть кто-то, разделяющий твои надежды, мечты и опасения, готовый нести с тобой груз забот.
Для него таким человеком является Элис. Благодарение Богу, что он встретил ее.
Говейн поднялся и громко произнес:
– Мы много сегодня успели сделать. Правда, надо еще починить казармы и конюшни, но Малпас – наш!
Радостный крик пронесся по зале.
Говейн улыбнулся.
– Есть еще один повод для торжества. – Он подал Элис руку, и она встала. – Элис будет моей супругой и хозяйкой замка.
Мей пошатнулась и упала бы, если бы Дарси не подхватил ее.
– Мы вас поздравляем, – обняв Мей за талию, сказал Дарси.
Раздались веселые возгласы, свист и топот.
Элис с испуганным лицом посмотрела на Говейна.
– Вы хотя бы меня вначале об этом спросили.
– Я… подумал, что это, само собой разумеется. Я не прикоснулся бы к вам, если бы не собирался жениться.
– Но вы ведь не… мы не… – Щеки у нее зарделись.
Какая она хорошенькая, с улыбкой подумал Говейн.
– Все это будет после свадьбы. Правда, я ужасно нетерпеливый, – прошептал он ей на ухо.
– Я тоже, – глаза ее затуманились от желания.
Говейн снова обратился к собравшимся в зале:
– Мы хотим пожениться, но священник не скоро сюда доберется. В давние времена люди скрепляли брак поцелуем и обещанием хранить верность. Мы с Элис последуем этому древнему обычаю, а вы станете тому свидетелями. Согласны?
Громовое «да», от которого дрогнули балки, стало ему ответом.
– Мне кажется… что так не полагается делать.
– Для знатных господ это неприемлемо, но для простых людей – вполне.
– Я хочу вас в мужья… только… мне бы хотелось, чтобы присутствовала моя семья.
– И я этого хочу, – заявил Говейн.
Ей стало стыдно. Она хнычет из-за того, что ее родных здесь нет, а он вообще не знает, жива ли его мать.
– Так и не известно, где ваша мать?
Он помотал головой.
– Гулливер заявляет, что ничего не знает, но, думаю, он врет. Я допрошу его позже.
– Силь сказала, что Малкин может что-нибудь знать. Вы не нашли человека с таким именем?
– Он солдат?
– Нет, слуга.
– Это плод больного воображения Силь.
– Не думаю. Она куда-то исчезла, иначе я бы все у нее вызнала.
– Завтра я займусь Гулливером и отправлю отряд в деревню, что на обрыве. Но сегодня ночью, – Говейн улыбнулся, – я буду спать в своей постели рядом с женой. Если, конечно, вы берете меня в мужья.
– Беру, – громко ответила Элис.
Говейн обвел взглядом толпу.
– Вы все слышали согласие леди Элис! – Он приподнял ее и крепко поцеловал под оглушительные крики.
– Не задушите ее в своих объятиях, – заметил Дарси.
Говейн с трудом оторвал губы от рта Элис. Он забыл о том, что они не одни.
Обед прошел весело. Ели хлеб и вкусную похлебку из солонины, пили эль из запасов Ранульфа.
Когда миски были опустошены, а эль выпит, Говейн встал.
– Я благодарю вас всех за тяжкий труд и за вашу верность. Если мы хотим зажиточной жизни, нам еще понадобится и то и другое. – Вытащив из ножен меч, он поднял его рукояткой вверх, так, что эфес и клинок образовали крест. – Я клянусь всем, что мне дорого, что буду защищать вас до последнего вздоха!
– Говейн! Говейн! – нараспев повторяли люди.
– За Малпас и за лорда Говейна! – выкрикнул кто-то. Старая каменная башня сотрясалась от громовых приветственных раскатов.
У Говейна слезы навернулись на глаза. Впервые эта ватага мятежников, которых он превратил в вооруженный отряд, обратилась к нему в соответствии с его титулом. Он никогда об этом не просил, но ему было приятно, что эти люди считают его своим господином. Говейн притянул Элис поближе и прошептал:
– Что, если мы улизнем?
– А как же спальная церемония? Они ведь захотят посмотреть, как я раздеваюсь, и убедиться, что у меня нет изъянов.
– Им придется поверить мне на слово. – И Говейн торопливо вывел свой главный трофей из залы.
Через несколько минут они, наконец, остались вдвоем за закрытой на засов дверью господских покоев. В комнате стояла огромная кровать с балдахином на четырех подпорках, но пока без занавесок. Постель Элис сама застелила полчаса назад свежим бельем. Тогда это ложе не казалось ей таким… пугающим.
В смущении Элис подошла к окну и стала смотреть сквозь щели в ставнях, но ничего, разумеется, не увидела.
– Что с тобой, любимая? – Говейн положил руки ей на плечи, и она вздрогнула. – Ты меня боишься?
– Я просто волнуюсь. Все произошло так… быстро.
– Ты жалеешь о том, что согласилась стать моей женой? – В голосе Говейна послышалось напряжение.
Этого она не могла вынести и, повернувшись к нему, заглянула в изумительные зеленые глаза.
– Я люблю тебя, Говейн, и хочу быть с тобой.
– Поверь мне, любовь моя, все будет хорошо!
Элис положила голову ему на грудь. Ровное биение сердца успокоило волнение, укрепило надежду.
Элис увидела, как он сощурил глаза. Его внутренний жар передался ей, и она ощутила странное покалывание во всем теле от предвкушения неизведанного. В комнате было тихо, лишь в камине потрескивал огонь, да слышалось их прерывистое дыхание.
– Элис, если ты боишься или сомневаешься…
Сомнения действительно обуревали ее. Особенно она страшилась того, что будет, когда их любовные ласки перейдут к соитию. Справится ли она с этим, или ее чувствительность все погубит?
– Мы можем подождать, – с нежностью произнес Говейн, – и это произойдет в другой раз. – По его телу пробежала дрожь, и она поняла, чего стоило ему предложить это. – Твои страхи для меня не глупость. – Он поднял ее лицо за подбородок, и она увидела, как он покраснел. – Если тебе вдруг будет неприятно… ты только скажи, и я тут же остановлюсь.
Она знала, что он так и поступит, чего бы это ему ни стоило. Элис быстро стянула перчатки, бросила их на пол и с ними освободилась от большей части сомнений. Она заключила в ладони его лицо, наслаждаясь исходящим от него теплом.
– Ляжем в постель, муж мой…
Он жарко впился в ее губы и стал торопливо стягивать головной убор и расплетать косы, на укладку которых у нее ушла уйма времени. Волосы рассыпались по плечам.
– Как я мечтал об этом! – Говейн запустил пальцы в густые пряди. А его рот уже снова жаждал ее губ. Теперь уже с радостью уступая, она разомкнула губы, и их языки сплелись.
– Моя сдержанность рухнула от твоих поцелуев, любимая, – прошептал Говейн.
Он назвал ее любимой! Значит, он любит ее? Ей так этого хотелось!
– Я не боюсь, – прошептала Элис и погладила его по лицу, чувствуя, как он весь сжался, словно дикое животное, готовое к прыжку. – Ты научи меня, – попросила Элис.
– Если захочешь, чтобы я прекратил, сразу скажи.
– Я хочу, чтобы ты снял с меня платье и ласкал меня… как тогда у источника.
Говейн долго возился со шнуровкой, потом расстегнул застежку на широком кожаном поясе, стягивающем платье, и оно упало на пол. На Элис осталась только нижняя рубашка, доходящая до бедер.
– Ты такая красивая! – Ладони Говейна накрыли ее груди и стали их гладить, а стон Элис утонул в жарком поцелуе.
Она полностью отдалась невыразимому наслаждению, кровь бурлила у нее в жилах. Он тоже был словно объят пламенем, и Элис почувствовала силу его желания, но не испугалась, а, наоборот, зажглась ответным огнем, как сухое дерево во время лесного пожара.
– Я хочу стать твоей, – шептала Элис.
– Я тоже этого хочу, любовь моя. – Говейн поднял ее на руки, в два шага пересек комнату и бросился вместе с ней на кровать. – У нас с тобой вся ночь впереди.
Он умирал от желания овладеть ею мгновенно, но решил действовать медленно, смакуя каждую секунду их первой ночи.
– Я не хочу так долго ждать, – наконец заявила его возлюбленная и повелительница.
Говейн довольно рассмеялся. Он не мог наглядеться на ее красоту: тонкие черты бледного лица, грива темно-каштановых волос, разметавшихся по грубым серым простыням, упругая полная грудь, готовая вырваться из обтягивающей рубашки, стройные ноги, которые он жаждал ощутить на своих бедрах.
Она моя, думал он, моя любовь, моя жена. Дыхание у него участилось. Говейн считал себя умелым и деликатным любовником, удовлетворяющим прежде всего женщину, а затем уже – себя.
Его руки ощупывали мягкое, нежное тело, гладили атласную кожу. Элис постанывала, и это поощряло его к новым ласкам. Они перекатывались по широкой кровати, нетерпеливо освобождаясь от одежды.
– Говейн, ты так прекрасен! – Элис погладила завитки волос у него на груди и ударила ладонью по твердым, как камень, мышцам. – И сильный!..
– А разве ты не видишь, как я хочу тебя? – хрипло спросил он.
Она кивнула.
– Желание – это что-то похожее на голод зверя или на страшную бурю. Но мне не страшно, я только еще больше люблю тебя.
Ее заострившиеся соски уткнулись ему в грудь, распаляя огонь желания. Говейн приподнял ее и прижал к себе. Нежными поцелуями он провел дорожку вдоль ее шеи и ключиц, а затем ниже – к груди.
Элис вцепилась ему в волосы и выкрикивала его имя. Она млела от нахлынувшего жара, пробежавшего по всему телу и распиравшего низ живота. Пальцы Говейна, рисовавшие замысловатые узоры у нее на коже, скользнули туда, куда она хотела.
Говейн с трудом смирял неистовую страсть. Он не ожидал такой податливости от Элис, и чуть было не погрузился в манящую глубину ее тела. Но ему хотелось не только самому испить всю чашу наслаждения, но приобщить и ее. Говейн умело вел Элис к первой вершине любовного экстаза.
Элис сотрясла дрожь от острого и утонченного наслаждения. Но она знала, что это не все. Она открыла глаза – Говейн замер над ней. По его напрягшемуся лицу и телу Элис поняла, каких усилий ему стоит сдерживаться.
– Говейн, – с мольбой прошептала она, – у меня внутри пусто без тебя.
Он развел в стороны ее бедра и уступил просьбе.
Элис пронзила боль, и она вскрикнула.
– Прости, любовь моя. – Говейн застыл. – Я не стану продолжать.
Они были во власти первобытной страсти. Он нужен ей, а она – ему. Элис задвигала бедрами, желая продолжения их соития.
– Люби меня, Говейн, – прошептала она, обвивая руками его шею.
– Я люблю тебя, но…
– Не надо «но». Сделай меня своей!
– Ты уже моя, – нежно произнес он и поторопился это доказать, целуя ее брови, нос, впадинку за ухом. Он бормотал слова любви и одновременно с осторожностью погружался в нее, побуждая к ответу.
Элис блаженствовала, ощущая в себе его плоть.
– Вот что значит, когда сбываются мечты, – еле слышно прошептала она.
– Я люблю тебя, Элис.
И с этими словами он вознес ее к новым вершинам любви.
Глава семнадцатая
– Пора вставать, – сказал Говейн, уткнувшись лицом в ее спутанные волосы.
Элис что-то недовольно пробурчала.
– Не хмурься, – попросил он. Ему так хотелось, чтобы хоть один день выдался счастливым. Он нежно поцеловал ее, радуясь ответной ласке, и его вновь обдало жаром. – Элис, для тебя все это в новинку. Я боюсь причинить тебе боль. Мы и так ночью трижды…
– Это я разбудила тебя на рассвете и вынудила к любви!
– Вынудила? – Говейн закашлялся от смеха.
– Ты должен делать это чаще, – сказала она.
– Заниматься любовью с красивой женщиной?
– Если со мной, то да, но сейчас я имела в виду – почаще смеяться.
– У меня было мало поводов для смеха, пока в моей жизни не появилась ты, – сказал Говейн, заключив ее в объятия.
Элис свернулась калачиком у него на груди, а сама думала о том, как бы послать письмо родителям. Но, может быть, с этим лучше повременить? Говейн ведь попенял ей, что она не все ему рассказала о себе. Лучше выдавать ему правду порциями, как горькое лекарство.
– Ты говорил, что Бертрам принес сюда мои вещи?
– Да, пока мы ужинали. Вон они. – Говейн указал на два сундука.
Завернувшись в простыню, Элис спрыгнула с кровати и откинула на сундуках крышки. В одном лежали книги, в другом – одежда и бархатная сумка с тетрадками. Говейн, подперев голову рукой, смотрел на нее.
– Ты ведь не собирался привозить все это!
– Но эти вещи тебе необходимы…
Элис вытащила из сумки одну из тетрадей и отдала ее Говейну.
– Посмотри мою книгу.
Он провел пальцем по золоченой надписи.
– Значит, твое полное имя Элис Соммервиль? – Она кивнула, а он раскрыл книгу. – Кто делал зарисовки растений?
– Я. Моя мать – ювелир, и я унаследовала ее способности к рисованию, но золотых дел мастера из меня не вышло.
– А твой особый дар имеет корни в ее семье?
– Да. Это идет от двоюродной бабки Сиси. Она перед смертью пыталась научить меня справляться с моей чувствительностью, но у нее ничего не получилось. Только ты помог мне.
В ответ он поцеловал ее.
– Что ты чувствуешь? – спросил он спустя минуту.
– Ощущаю твою страсть, и она проникает в меня. Мне кажется, я сойду с ума, если мы сейчас же не займемся любовью.
– Я чувствую то же самое, – улыбнулся Говейн.
Элис провела рукой по его груди и опустила кончик пальца в пупок. У него перехватило дыхание, дрожь пробежала по телу, но он не стал противиться ласке. Когда же ее рука дотронулась до того места, куда стремилась, Говейн дернулся и застонал.
Элис победно улыбнулась. Он научил ее не только получать удовольствие, но и дарить его! Прошедшей ночью Говейн доставлял ей наслаждение несчетное количество раз. Сегодня пришел ее черед.
– Хватит – Говейн уложил ее на спину. Светлые волосы падали ему на лицо и плечи, а в глазах появился опасный блеск. – Итак, ученица решила поучить учителя?
Элис захотелось одержать верх в любовных утехах, и она слегка поцарапала ногтями кожу у него на боках, затем осторожно нажала на крестец.
Говейн напрягся, как натянутая стрела, а кулаками уперся в матрас.
– Понятно. Моя дама диктует свои правила. Прекрасно, но в этой игре нет победителей. – Он раздвинул ее гладкие бедра коленями и осторожно стал погружаться в нее.
Элис выгнулась дугой и тихонько вскрикнула. Его губы зажали ей рот, язык стал двигаться в полной гармонии с движением бедер. Она вцепилась ему в волосы, а он опустил голову ей на грудь и стал с жадностью целовать. Элис чувствовала, что он вот-вот взорвется от напряжения. Говейн сдерживал себя, погружаясь в нее плавно и размеренно, с каждым разом вознося ее все выше и выше к пику любовного восторга.
– Скорей! – крикнула она.
И, словно подхваченные бурей, они взлетели к самой вершине.
– Теперь мы единое целое, – прошептала она, падая с высот блаженства в надежные объятия рыцаря.
– Я люблю тебя, Элис, – прошептал он. Она хотела ответить, но сон уже сморил ее.
Когда Элис проснулась, оказалось, что она лежит в постели одна. В комнате было холодно. Дома, в Рэнсфорде, слуги вставали рано и разжигали камин.
Сейчас ее дом здесь, и развести огонь придется самой.
Элис вылезла из-под смятых одеял и подбросила в очаг несколько сучьев. Затем разбила лед в миске с водой и умылась. Ополоснуть тело она не решилась из-за холода.
Она вышла в коридор и услыхала крадущиеся шаги в противоположном конце. Кто-то проскользнул в комнату, где хранились деньги! Ключ был только у Говейна, а этот человек точно не Говейн! Она распахнула дверь, и… костистая рука втянула ее внутрь. Элис не успела закричать, как ей зажали рот.
– Поймал-таки! Я следил за вами и вот теперь смогу отплатить Говейну, – услыхала она голос Ральфа. От его дыхания несло луком и прокисшем элем, а глаза злобно блестели. – Знаете, что бывает с теми, кто встает мне поперек пути?
– Отпустите меня!
Ральф зажал ей рот и потащил к двери. Выглянул наружу, ухмыльнулся и потащил ее дальше по коридору, но не к лестнице, ведущей вниз, в большую залу, а к той, что вела на крышу башни.
Что он собирается сделать? Элис явственно ощущала его ненависть. Она не на шутку испугалась и стала сопротивляться: ударила локтем в бок и лягнула. Ральф крякнул от боли и в ответ тоже лягнул ее, да так сильно, что у Элис онемела левая нога.
– Попробуйте только еще, и я тресну вас о стену!
У Элис закружилась голова, и она бессильно повисла у него на руках. Он втащил ее по лестнице наверх, и они оказались перед дверью, ведущей в верхнюю часть башни.
– Не вздумайте закричать! – Ральф больно обхватил шею Элис и, открыв дверь, вытолкнул ее на обнесенную зубчатой оградой крышу башни.
Дул холодный ветер, и шел снег.
– За что? – вырвалось у Элис.
– Пусть поплатится! – прокричал Ральф. – Он взял то, что принадлежало мне, а я беру то, что принадлежит ему… – Он посмотрел вниз.
– Вы хотите получить за меня выкуп? – Элис трясло от ужаса и холода.
– Да у него нет денег! Я хочу отомстить ему! – Ральф сплюнул вниз. – Хватит болтать. Я не собираюсь торчать здесь весь день. – С этими словами он схватил Элис, поднял и легко перебросил через заграждение.
Элис с криком заскользила по скату крыши. И вот она уже на самом краю и падает в никуда.
Она стукнулась о выступ под каким-то окном, ее развернуло, и она в отчаянии ухватилась за этот выступ. От резкого движения Элис чуть не вывихнула себе руку. Невзирая на боль, стиснув зубы, она вцепилась в подоконник другой рукой и посмотрела вниз. Под ней чернело ущелье.
– Говорю вам, что не знаю, где леди Элен, – твердил Гулливер. Лицо у него было в кровоподтеках, но не от пыток – он пострадал во время сражения за крепость.
– Она была здесь? – Говейн провел пальцем по острому лезвию ножа.
У Гулливера на лбу выступил пот.
– Да, была, вскоре после смерти лорда Уоррена. Так мне говорили, но, когда я стал смотрителем замка, ее уже здесь не было.
– Ранульф отправил ее в другое место?
– Не знаю.
У Говейна лопнуло терпение, и он приставил нож к горлу Гулливера.
– Я хочу знать, что Ранульф с ней сделал.
– Можете меня убить, но мне ничего не известно!
– Два года в тюрьме научили меня, как продлить смерть и заставить человека молить о ней. Хочешь это испытать?
Гулливер боялся даже сглотнуть, чтобы не пораниться об острый нож.
– Милорд, – Дарси дотронулся до его плеча, – появился Лысый. У него новости.
Коли Роб прискакал сюда из Истэма, вести, должно быть, плохие, решил Говейн. Лысый Роб ждал во дворе около конюшен. Новости действительно оказались плохими.
– Граф Винчестерский объявил вас вне закона.
– Кто он такой?
– Гарет Соммервиль является королевским судьей.
– Соммервиль? – У Говейна все сжалось внутри. Это имя он видел на обложке книги Элис.
– И еще вас обвиняют в убийстве леди Элис Соммервиль, дочери графа.
– Она дочь графа? – повторил потрясенный Говейн.
– И к тому же невеста Ранульфа.
Говейн потерял дар речи. Наверное, поэтому Элис не очень охотно согласилась на их скоропалительный брак.
– Она его невеста?
– Собиралась ею стать, – уточнил Лысый Роб.
– Это неважно… – Помолвка связывала людей так же, как и брак. Если не телом, то душой. Выходит, он спал с невестой брата! Но эта мысль не тешила ущемленную гордость Говейна – мечты его были разбиты.
– Где сейчас Ранульф? – безжизненным голосом спросил он.
– Двигается с войском, а с ним – сам лорд Гарет, несмотря на покалеченную ногу.
– Он знает, что мы взяли Малпас?
– Не думаю.
Если измена Бланш разбила Говейну сердце, то предательство Элис вырвало сердце у него из груди. Ему хотелось одного – спрятаться где-нибудь и побыть наедине со своим горем. Но он не мог себе этого позволить. Надо готовиться к встрече с Ранульфом. И Говейн постарался ничем не выдать волнения.
Он хлопнул Лысого Роба по плечу:
– Спасибо за то, что вовремя предупредил!
Пронзительный женский крик прорезал воздух, и все во дворе замерли.
Неужели Элис?.. Они побежали к заросшим бурым сорняком огородам за башней.
– Смотрите! Вон там, наверху!
Под окном верхнего этажа висела женщина, вцепившаяся в подоконник руками. Каштановые косы и просторная накидка развевались на ледяном ветру.
Элис!
Горькие мысли Говейна мгновенно исчезли, а их место занял страх.
– Боже милостивый! Как она туда забралась? – воскликнул Бертрам.
– Жан, Лэнг Гиб! Принесите одеяла, – приказал Говейн и спросил: – Это окно чьей комнаты?
– По-моему… Мей.
Говейн побледнел. Неужели Мей расправилась с Элис?
Но в этот момент ставни над головой Элис распахнулись, и в окно высунулась сама Мей. Говейн увидел ужас, отразившийся на ее лице. Затем Мей нагнулась к Элис.
– Что она делает? – закричал Бертрам. – Она ведь не сможет втащить Элис внутрь!
– Но она поддержит ее! – И Говейн кинулся через двор в башню, взлетел по лестнице и, весь взмыленный, наконец, очутился в комнате.
– Помогите, – еле слышно прохрипела Мей. Она наполовину высунулась из окна, зацепившись ногами за тяжелый сундук.
Говейн навис над Мей и схватил Элис за запястья. Господи, какая же она хрупкая!
Элис подняла голову, и он увидел ее огромные, полные ужаса глаза на бледном лице. Губы у нее были в крови.
– Не бойся, любимая! – Говейн изо всех сил старался говорить спокойно. – Я сейчас подниму тебя. Отпусти, Мей. Я сам справлюсь. – Он медленно втащил Элис в комнату и заключил в объятия.
Она, рыдая и дрожа, прижалась к нему. Успел бы он добежать, если бы не Мей?
– Как это случилось? – спросил он Мей.
– Не знаю, – ответила она. – Я поднялась из залы, услыхала крик и вбежала в комнату.
– Спасибо тебе, – просто сказал Говейн.
– Это Ральф! – Элис отняла лицо от груди Говейна. – Он скинул меня с крыши.
– Что?! – воскликнул Говейн. – Но почему?
– Он хотел отомстить.
Гнев Говейна был настолько велик, что волной захлестнул и Элис.
– Он хотел отомстить мне, убив тебя? Я знал, что он меня ненавидит!
– Не вини себя, – ласково успокаивала его Элис.
– Что же я за муж, если не могу защитить собственную жену?
– Не расстраивайся…
– Тебе надо лечь. Пойдем в нашу комнату.
– Я не поблагодарила Мей. – Элис повернулась к женщине, которая из недруга превратилась в спасительницу. – Спасибо! Если бы не вы, я погибла бы.
Мей улыбнулась.
– Хорошо, что я вовремя очутилась рядом.
Говейн повел Элис вниз, обнимая за плечи, но она ощущала его отстраненность. У нее шумело в ушах, и она никак не могла унять дрожь. Говейн уложил ее в постель и накрыл одеялом до подбородка.
В комнате царила напряженная тишина. Элис не знала, что сказать. Говейн подбросил в огонь поленья, затем поднес ей чашку с вином.
Она потягивала маленькими глотками горячее пряное вино, согревавшее ей желудок, но не растопившее лед на сердце.
– Что случилось? – наконец спросила она.
– С этим можно подождать. Отдохни и приди в себя. Черт, мне давно нужно было разобраться с Ральфом! Его ищут, так что он далеко не уйдет.
Элис чувствовала, что Говейн взволнован не только из-за Ральфа.
– Скажи, что тебя еще беспокоит. Ранульф? Он направляется сюда?
– Это входило в ваш сговор? – резко спросил он.
– Сговор?!
У Говейна вырвалось жуткое проклятие, и он начал метаться по комнате, как зверь в клетке.
– Одного не могу понять – почему ты ждала, пока мы возьмем Малпас? Ему было бы легче устроить нам засаду на дороге.
– О чем ты? – Элис села.
– О ваших… с Ранульфом планах. – Лицо Говейна исказилось от ярости.
– Ничего не понимаю! Я ни о чем не сговаривалась с Ранульфом!
Губы Говейна, так страстно целовавшие ее всего пару часов назад, скривились в презрительной усмешке.
– Не станешь же ты отрицать, что помолвлена с ним?
– Что?! Ты шутишь… – Элис выбралась из постели и подошла к нему. – Я никогда не была помолвлена с Ранульфом! – Она коснулась его крепко сжатого кулака, но… ничего не ощутила. Неужели его чувства к ней умерли?
Говейн отнял у нее свою руку.
– Издан указ, объявивший меня вне закона за убийство некой Элис Соммервиль, невесты Ранульфа.
– Это ложь! Я жива и никогда не была помолвлена с…
– Ложь, говоришь? Указ исходит от Гарета Соммервиля, графа Винчестерского. Это твой отец?
Элис вздохнула.
– Да. Я хотела сказать тебе об этом раньше, но… Вначале я думала, что ты собираешься получить за меня выкуп. – Душа Элис разрывалась от боли, но она продолжила: – Я боялась, что ты убьешь меня, если узнаешь, что я принадлежу к знати, которую ты ненавидишь.
– Значит, ты притворялась из боязни? Элис снова дотронулась до его руки – она была такая холодная!
– Я люблю тебя, Говейн. Это так же верно, как ночь, что мы провели вместе.
– Забавы в постели с любовником-бандитом перед законным браком с моим знатным братцем? – усмехнулся он.
– Как ты можешь говорить такое?
– Бланш я тоже был нужен для развлечения, – не обращая внимания на ее слова, сказал Говейн. – Вы, благородные дамы, все одинаковы!
Элис взорвалась:
– Я не такая, как она! И мне не нравятся твои намеки на то, что я распутная женщина.
– Знаю, ты не такая. – На мгновение его взгляд смягчился, но не надолго. – Когда выйдешь замуж за моего брата, не признавайся ему, кто лишил тебя невинности.
– В этом не будет необходимости, – сквозь зубы процедила Элис. – Я не помолвлена с Ранульфом и уж точно никогда не буду ему женой.
– Поступай, как знаешь. – Говейн пошел к двери.
– Куда ты идешь?
– Готовиться к осаде. Твой отец с женихом собираются атаковать замок. Они должны узнать, что я умею защищать свою собственность.
– А… как же я?
– Если я увижу, что ты не предательница, то позволю тебе уехать. Пока ты останешься здесь. Может, я обменяю Малпас на тебя, – пренебрежительно добавил он.
Дверь за ним захлопнулась, а Элис, заливаясь слезами, упала на кровать. Как такое могло случиться?
Всему виной вероломство Бланш! Это она отравила душу Говейна, и он перестал верить людям, утратил способность ясно мыслить. Иначе он понял бы, что, поскольку она жива, а не мертва, Ранульф обманул ее отца, и только поэтому тот подписал указ.
Но она найдет способ переубедить его и научит доверять ей. Соммервили любят один раз и на всю жизнь, и она не расстанется со своей единственной любовью.
