Текст книги "Пленник мечты"

Автор книги: Сюзан Таннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Риа обернулась и увидела разрумянившееся лицо Сибил, затем она взглянула на Гавина.

– Я должна идти. – Ей не было необходимости говорить ему, какая неприятная встреча ожидала их обоих, если она не уйдет. Исабел, без сомнения, уже сообщила леди Ардит о ее ужасном поведении.

Увидев печаль, засветившуюся в ее серебристо-серых глазах, Гавин забыл о своем собственном решении отгородить себя от ее страданий. Он не смог сдержаться – тихо положил руки на ее плечи, задержав ее, словно она собиралась уйти, не попрощавшись.

– Я снова увижусь с тобой, милая. Обещаю тебе.

Хотя она и улыбнулась, печальное выражение не исчезло.

– Ради чего?

Сейчас она была с ним, но она видела и барьер, существовавший между ними. Она, без сомнения, думала, что он боялся ее отца и его силы. Она не могла знать, что он намеревался убить Лаоклейна и встать на его место во главе клана, прибрав к своим рукам Галлхиел и все, что ему принадлежало, включая и Риа.

– Разве в дружбе между нами должна быть какая-то цель? – спросил он наконец, что было не совсем честно.

– Нет. – Она обрадовалась, услышав, как он говорил о дружбе с ней. Дружба, в ее глазах, была редким чувством, свойственным далеко не каждому. – Никакой цели не нужно.

– Тогда посмотри на меня.

Хотя выражение его лица не изменилось, его глаза умоляли ее, и она не могла отказать ему. Она кивнула. Да, она будет смотреть на него и будет ждать. Взглянув на него, она испугалась, увидев, что его взгляд остановился на ее губах. Смутившись, она отступила назад, высвободившись из его рук.

– Теперь я должна идти. Правда.

Оставшись один в длинном верхнем коридоре шотландского королевского замка, Гавин задумался о том, как изменилось время и обстоятельства с тех пор, когда он впервые встретился с Риа Макамлейд. Он не думал о приграничном владении, которое было обещано ему, незаконнорожденному наследнику сырой груды камней. Он думал, что будет, если нежность и тепло в глазах Риа превратятся в ненависть, которую она будет испытывать к убийце своего отца.

Глава 12

Граф Чилтон внимательно изучал грубого на вид жителя приграничной полосы. Его осведомители заверили его, что этот человек не остановится ни перед какими препятствиями, и, что очень важно, не имеет страха. Его внешний вид был довольно внушительным, мускулистые руки и огромные плечи выпирали под грубой шерстяной рубашкой, икры ног и бедра говорили о силе и выносливости. Бранн Райланд проверял сейчас сообразительность этого человека.

Мужчина спокойно и бесстрашно встретил взгляд графа. Годы жизни в северной части Англии научили его изворачиваться, чтобы выжить; он уважал практичность и смекалку гораздо больше, чем богатство и титул.

– Ты не похож на человека, который зарабатывает себе на жизнь сбором урожая со своего поля, – резко произнес Бранн.

Человек пожал плечами.

– Земля не дает столько, сколько мне нужно. – Это был очень тонкий намек на набеги, в которых он участвовал вместе с другими.

– Так как тебя зовут?

– Ковелл, мой господин. Я известен как Ковелл.

– И у тебя нет ни жены, ни родственников?

– Никого, кто бы оплакивал меня. – В глазах мужчины промелькнул недобрый блеск.

Бранн кивнул, удовлетворенный его ответом:

– Ты понимаешь, что я от тебя хочу?

– Думаю, не совсем. Я знаю, что существует кто-то, кого вы хотите найти, и что это нельзя сделать открыто.

Внезапно Бранн решил довериться этому человеку. Одному Богу известно, что он ничего при этом не терял, да и выбирать было не из кого. Большинство из его стражников были храбрыми воинами, которые больше привыкли выполнять приказы, чем думать самостоятельно.

– Это девушка, кого я ищу. Моя племянница. Она где-то в Шотландии.

Густые брови Ковелла слегка приподнялись.

– Шотландия?

– Сможешь это сделать? – с вызовом произнес Бранн. – Сможешь незаметно смешаться с этими сукиными сынами?

– Я был шотландцем, когда мне это было необходимо. – Он ответил с мягкой картавостью в голосе, заставив Бранна улыбнуться при этом характерном для шотландцев произношении.

Бранн расслабился, слегка опустив плечи, но тут же собрался, продолжай объяснять:

– Я не знаю, как далеко могут завести тебя твои поиски – возможно, в такую даль, как северное побережье. А возможно, в шотландский королевский двор.

– А когда я найду ее?

В первый раз Ковелл увидел нерешительность в глазах графа.

– Многое будет зависеть от обстоятельств. Я хочу, чтобы ты привез ее сюда, ко мне, но может и случиться так, что ты не сможешь этого сделать, а только привезешь мне сообщение о ее местонахождении. Решать придется тебе самому. Но, Ковелл, если с ней что-нибудь случится, твоя жизнь кончена.

– А если я успешно справлюсь с этим?

– Какова твоя цена?

Ковелл ни секунды не колебался с ответом:

– Капитан вашей гвардии.

На какое-то мгновение Бранн был обескуражен. Он думал, что этот человек может попросить бриллианты или столько золота, сколько весит он сам. Очень медленно Бранн улыбнулся:

– Будет сделано. Найди девушку, привези ее ко мне в целости и сохранности, и это будет выполнено.

Глава 13

Леди Ардит стояла перед огнем, полыхавшим в камине в углу ее спальни. Позади нее тихо сидела Риа, сложив руки на коленях и ожидая выговора. Однако когда леди Ардит наконец повернулась, ничего не произошло.

Этим утром наставница Риа получила две тревожные записки, они поступили в течение десяти минут. Первая была письмом от Макамлейда, а вторая – сообщение Исабел об очередном проступке Риа. Ее взгляд смягчился, когда она заметила раскаивающееся выражение лица у своей воспитанницы. Девушка была упрямой, достаточно правдивой, но несомненно она и должна такой быть в этой далекой северной стране, где она, вероятнее всего, станет хозяйкой какого-нибудь полуцивилизованного владения.

Леди Ардит заговорила резко, что было ее обычной манерой, но не сердито:

– Тебе придется покинуть двор.

Риа выглядела испуганной, краски исчезли с ее лица, но потом румянец вернулся.

– Я не могу получить прощение, моя госпожа?

– Не я отсылаю тебя прочь, моя дорогая. Это не мой приказ, а твоего отца. Он находится в пути и хочет, чтобы ты дожидалась его в Атдаире. Он встретится с тобой там после того, как получит аудиенцию у регента.

Риа не нашла утешения ни в одном из ее слов.

– А не могу я просто вернуться в Галлхиел?

– Желание твоего отца совершенно ясное, Риа. Никто из нас не осмелится не подчиниться ему. – Она тихо вздохнула. – По крайней мере, я не осмелюсь. Думаю, ты осмелишься сделать что угодно.

В какое-то мгновение Риа подумала, что услышала восхищение в голосе женщины, но потом решила, что это невозможно. Она задумчиво смотрела на леди Ардит, чувствуя глубокую привязанность к этой женщине, которой она доставила так много беспокойства.

– Я очень сожалею, моя госпожа, что причинила вам столько волнений. Я знаю, это позор для вас, так же как и для меня, что меня отсылают прочь.

Леди Ардит постучала свитком Лаоклейна по ладони, задумчиво смотря на Риа. Она быстро приняла решение.

– Тебя не отсылают с позором, дитя мое. Думаю, это немного облегчит тебе твое будущее. Я отправлю с тобой Катри – навестить твоих дядю и тетю. Возможно, позже, когда Катри вернется, ты сможешь присоединиться к ней.

– Благодарю вас, моя госпожа, – благодарность Риа была искренней. Катри была ее любимой подругой изо всех воспитанниц леди Ардит. Она сделает поездку веселой, а само ее присутствие во время путешествия разубедит любого, кто будет считать отъезд Риа скандалом. Она легко могла представить себе довольную ухмылку Лиссы и радость Беатрис, если бы начали распространяться эти сплетни. Однако никто не сможет поставить ей в вину визит к родственникам ее отца, особенно если ее будет сопровождать подруга.

– Простите меня, леди Ардит.

Пожилая женщина пожала плечами:

– Ты такая, какой, без сомнения, намеревался создать тебя Господь Бог. Возможно, я ошибалась, пытаясь приручить тебя.

– Неужели я дикая? – В голосе Риа слышалось раскаяние.

– Нет, – вздохнула леди Ардит. – Не дикая, но свободнее, чем позволяет тебе быть общество. Но я думаю, ты иначе не можешь быть счастливой.

– Я пыталась, – честно признала Риа.

– Я знаю. Мы обе пытались. Я надеюсь… Я надеюсь, тебе позволят вернуться ко мне. Мне будет недоставать тебя.

– А мне вас. – По жесту леди Ардит Риа поднялась, двигаясь, как всегда, с присущей ей грацией. Она поцеловала леди в щеку и повторила: – А мне вас, моя госпожа.

Риа была задумчива, готовясь к поездке, наполовину слушая, наполовину пропуская мимо взволнованную болтовню Катри. Атдаир не представлял для нее ничего завораживающего, как это было для Катри. Она привыкла, что она Макамлейд, и принимала как должное все, что за этим следовало. Она гордилась своим наследством и не испытывала перед ним страха. Но она улыбалась взволнованной Катри и терпеливо отвечала на ее вопросы.

– А мы будем участвовать в соколиной охоте, как ты думаешь?

– Мой дядя просто обожает ее. Он возьмет нас, если мы попросим. Моя тетя ее не любит. – Риа тихо рассмеялась: – Моя мама рассказывала о свадебном подарке моего отца тете Анне. Это был сокол, и она страшно испугалась. Мой отец и дядя Ниалл настаивали, чтобы каждый ездил на охоту, и тетя Анна совсем перестала питать к ней любовь. Я думаю, тогда моя мама впервые поняла, что любит моего отца. Она с таким восхищением говорит о тех днях.

– Твоя мама из Англии, ведь правда? И она никогда не возвращалась домой? Я имею в виду в Англию.

Риа улыбнулась, глядя в темные, полные любопытства глаза Катри.

– Нет. Насколько я знаю, она никогда не была там.

– Могу себе представить, как ей не хватает ее семьи!

– Мой отец – ее семья, – тихо произнесла Риа. – Из того, что мне известно, у меня только один родственник в Англии, дядя, и я никогда не видела ни одного письма от него.

– Как печально и как романтично, – заявила Катри с некоторой долей драматизма в голосе. – А как ты думаешь, твой дядя Киалл устроит для нас бал?

Риа громко захохотала над таким быстрым и непосредственным изменением настроения у Катри.

– Сомневаюсь. Не забывай, что я более или менее того изгнана прочь с позором. Тетя Анна вряд ли сочтет возможным отметить это балом. Кроме того, мой отец вскоре приедет за мной. – И она вернется в Галлхиел. Она страстно желала этого.

Не обращая внимания на ответ Риа, Катри выбрала несколько красивых выходных платьев и удостоверилась, что Риа делает так же.

– Никогда не знаешь, а вдруг нам придется развлекать каких-нибудь гостей.

– Атдаир гораздо более спокойное место, чем ты думаешь, – предупредила Риа, – балы и другие развлечения довольно редки.

– Все равно, ты должна взять, по крайней мере, розовое платье и золотистое. В них ты выглядишь очень взрослой.

Подумав о глубоком вырезе на обоих платьях, Риа с улыбкой покачала головой:

– Я уверена, моя тетя подумает так же и сразу же заставит меня переодеться. – Однако несмотря на это, Риа уложила все вещи, на которых настаивала Катри, что закончилось тем, что она сложила почти все, что у нее было. Раз она не имела намерений возвращаться сюда, даже чтобы забрать оставшиеся вещи, то это было очень кстати.

Три дня спустя Риа выехала в Атдаир из королевского замка вместе с Катри и десятком вооруженных охранников. Риа только дважды видела Гавина со времени их последней встречи, оба раза издалека. Во второй раз рядом с ним стояла леди Беатрис, и это зрелище глубоко задело Риа. Именно это воспоминание она увезла с собой.

***

Леди Ардит стояла во дворе и смотрела на отъезд Риа со слезами на глазах, которых она даже не ожидала. Она сделала для девушки все, что было в ее силах, но она не думала, что Лаоклейн Макамлейд снова

доверит ей свою дочь. Она боялась его приезда и в то же время желала его.

Получилось так, что ей не пришлось долго ждать. Лаоклейн прибыл через несколько дней. Она приняла его безо всяких формальностей, отослав свою служанку, чтобы они могли поговорить свободнее. Хотя она полностью доверяла своей горничной, но она понимала, что у него не было повода для такого доверия. Она одновременно и удивилась и почувствовала облегчение, когда он тепло приветствовал ее.

– Моя госпожа, вы прекрасны, как всегда. – Он взял ее за обе руки и поцеловал в щеку.

– И ты, мой дорогой, стал гораздо более галантным за эти годы. Твоя очаровательная жена, должно быть, сгладила острые углы. – В ее голосе чувствовался смех, но она говорила правду. Она помнила его как очень сердитого молодого человека.

– Да, она приручила зверя, но никогда еще приручение не доставляло столько наслаждения.

На этот раз она не засмеялась:

– Ты заставляешь меня краснеть, ты негодник.

– Ну что ж, пока ты совсем не покраснела, расскажи мне об этом молодом человеке, который послужил причиной позора и немилости для моей дочери и заставил меня проделать весь этот долгий путь от дома до замка.

– Нет, Лаоклейн, никогда не говори так, не говори, что Риа оказалась в немилости. Она не сделала ничего постыдного. Дело в том, что она не может быть осмотрительной в своей дружбе.

Лаоклейн приподнял бровь:

– И все же она причинила вам много беспокойства.

Леди Ардит тщательно подбирала свои слова.

– Есть много людей, кто рад воспользоваться любой возможностью, чтобы причинить неприятности клану Макамлейда Их нисколько не волнует, что жизнь молодой девушки может быть разрушена. Она старалась следовать моим советам, но не могла отказаться от дружбы с этим германским рыцарем, который ей совершенно не подходит.

– Почему не подходит?

Она удивленно посмотрела на него и заговорила более резко, чем обычно:

– Он же незаконнорожденный.

– Но это не его вина.

Теперь она выглядела испуганной. Эго было так похоже на то, что говорила сама Риа.

– И у него нет титула.

– Титулы можно купить.

Леди Ардит осторожно села в свое кресло и внимательно стала изучать Лаоклейна Макамлейда. Теперь она видела, что если бы знала его лучше, то гораздо лучше могла бы понимать Риа.

– Ты смущаешь меня, Макамлейд.

Лаоклейн сжалился над ней:

– Моя госпожа, я нисколько не сомневаюсь, что вы делали именно то, что было необходимо для моей дочери. Мы послали ее к вам, чтобы она могла изменить свое поведение, привычки, которым научила ее моя Шотландия. Здесь только моя вина. Дара предупреждала меня о последствиях предоставленной ей большой свободы.

– Если бы все родители следовали вашим принципам, – медленно произнесла леди Ардит, – то Шотландия была бы более сильной нацией. У нас слишком много тех, кого научили, что правду следует избегать.

Лаоклейн улыбнулся:

– Скажи мне тогда, только правдиво, свое мнение о Гавине Макамлейде.

– Если он таков, как говорят его действия, то он верен Шотландии и королю Джеймсу. И если слухи верны, он накопил богатство, не имея прежде ничего.

– Твое мнение, – настаивал Лаоклейн.

Леди Ардит вздохнула:

– Он производит благоприятное впечатление на меня. Но никогда не говори своей дочери, что я так сказала. В нем чувствуется сила и честь. И хотя это не следует обсуждать по многим причинам, Олбани доверяет ему. А это говорит о многом. Его состояние будет увеличиваться, но будет ли все это подходящим для дочери графа, еще нужно будет посмотреть.

Брови Лаоклейна приподнялись, понимая подтекст сказанного.

– Не суди меня по Ангусу и Аррану, – предупредил он, называя двух наиболее могущественных графов Шотландии. – Для будущего нужно больше, чем власть и богатство.

Кривая улыбка сопровождалась недоверчивым взглядом женщины, а двумя днями позже Лаоклейн увидел такое же сомнение в глазах Олбани.

***

Однако в отличие от леди Ардит Олбани был откровенно рад приветствовать графа Атдаира и Галлхиела.

– Какое счастье иметь рядом честного и верного человека, – заметил он.

– Верного кому? – заметил Лаоклейн с сардонической улыбкой.

– Шотландии, конечно, и королю Джеймсу, а пока и этому регентству.

– Клянусь Богом, Шотландия могла бы править и сама, и ей не нужно, чтобы за ней присматривали Франция и французский регент. – Его злость прошла. – К несчастью, у нас слишком много тех, кто из-за собственной жадности не видит собственной выгоды.

Олбани пожал плечами, опускаясь в роскошное кресло. Он поднял кубок, стоявший на столике, и кивнул Лаоклейну сделать то же самое.

– Я не уверен, – медленно произнес он, – но похоже, что некоторыми из наших представителей знати движет скорее скука, а не жадность. Они, подобно овцам, переходят от одного хозяина к другому, не питая преданности ни к одному из них.

Это было очень проницательное замечание, с которым Лаоклейн не мог не согласиться.

– По крайней мере, Маргарита оказывает вам свою поддержку. – Он старался проверить и определить положение дел, ведь он слишком долго не был при дворе.

– Пока. Я оказался наименьшим из трех зол. Граф Ангус оказался далеко не идеальным мужем, да и Палата лордов со дня на день может выйти из доверия.

Лаоклейн расслабился, уверенный теперь, что Олбани сосредоточит свою бдительность в этом направлении. Маргарита прекрасно доказала, что она все еще была женщиной Генриха. Ее единственной заветной мечтой было стремление соединить две страны под одним правлением – сына. Однако чтобы добиться этого, сначала нужно было объединить их под правлением Генриха, о чем в Северной Шотландии даже не желали слышать.

– Итак, – задумчиво произнес он, подбираясь к причине своей поездки, – расскажите мне об этом германском рыцаре, чьи способности вы думаете использовать.

Пока Олбани говорил, Лаоклейн мучительно обдумывал, как ему поступить с вполне определенной реакцией Дары, ведь его мнение о Гавине Макамлейде осталось неизменным с тех пор, как он сам составил его.

Глава 14

Чарен располагался на берегу Ривер-Клайд к югу от Глазго и внушительного замка Ботсвела, родового поместья Хепбурна, графа Ботсвела. Хотя Гавин собирался однажды стать таким же могущественным, как этот лорд, он не ощущал зависти к землям Ботсвела или его владению. Его привлекал только Галлхиел и Северная Шотландия. А сейчас он хотел иметь и Чарен, и не только потому, что он добьется милостей Олбани, захватив его, он стремился получить его для самого себя.

Это была небольшая симпатичная крепость с одной-единственной башней, грациозно возвышавшейся над массивной квадратной каменной стеной. Она была старой, ее стены были отполированы за многие десятилетия дождем и ветром. Окружающие земли, хотя и опустевшие сейчас, зимой, были плодородными, если судить по состоянию хозяйств, разбросанных вокруг замка.

Гавин печально подумал, как будут выглядеть эти гордые стены, когда его пушка сделает свое дело, если не удастся убедить нынешнего владельца замка сдаться.

То, что Гавин добьется успеха, не вызывало никакого сомнения. Количество его людей превосходило число оборонявшихся примерно раза в три, если не больше. Он не имел ни малейшего желания разрушать замок, но если придется, он это сделает, а потом восстановит его из тех же самых камней. Он также не хотел порабощать этих людей и причинять им вред, потому что скоро это будут его люди. Понимание этого заставляло его обдумать, как нанести минимальный ущерб и в то же время добиться успеха в атаке замка.

Салек, знавший его лучше других, хорошо понимал его мысли.

– Мы не знаем, что за человек его владелец. Может, он будет сражаться до самого конца, а может, сбежит при одном нашем появлении.

Гавин приподнялся в седле и посмотрел на стоявшие позади него войска, которые терпеливо ждали его решения о том, как подходить к замку. Он решил внезапно. Они пойдут открыто и дерзко, окружив замок с двух сторон, не защищенных широкой рекой. В выражении его лица проскользнула гордость за воинов, которыми он командовал. Им не понадобится много времени для подготовки. Его собственные войска имели богатый опыт, а те, которые ему спешно собрал регент, были привычными к суровой дисциплине и мгновенному подчинению.

Из-за особенностей задачи, стоящей перед ним, он не мог использовать знамя регента, поэтому он сделал свое знамя: на изумрудном фоне огромный медведь стоял на задних лапах, ловя сокола в небе. Это было символично. Сокол был на гербе Макамлейдов.

Гавин с шагавшими за ним войсками приблизился к воротам замка. Салек застонал и заскрежетал зубами, когда Гавин не остановился на безопасном расстоянии, а подскакал настолько близко, чтобы можно было переговорить с людьми, собравшимися на стенах замка.

– Ты привел нас, чтобы убить. Неужели ты думаешь, что они откроют тебе ворота?

Гавин улыбнулся!

– Они их откроют, или это сделаю я.

– Если останешься жив.

Не обращая на него внимания, Гавин повысил голос, чтобы было слышно тем, кто стоял на стенах:

– Вы будете сдаваться?

Один человек подошел поближе к краю:

– Сдаваться? Кому? От чьего имени вы пришли?

– Я – Беринхард. – Он знал, что его имя ничего не говорит лорду Мортону, но не мог воспользоваться никаким другим, не в этом случае.

Ответом ему была посланная одинокая стрела, за которой раздался стон, и юноша, державший его штандарт, упал с седла. По сигналу разъяренного Га-вина Салек послал людей на помощь мальчику. Губы Гавина сжались. Лорд Мортон очень пожалеет, если безоружный юноша умрет.

Презирая опасность, Гавин подстегнул лошадь, подъехал ближе и снял свой шлем.

– Посмотри на своего завоевателя, лорд Мортон, может, это твоя смерть.

Ветер шевелил его темные волосы, а солнечный свет отражался в голубых глазах. Люди, хорошо его знавшие, ощутили холодок при этих его словах. Беринхард не проигрывает. Салек вздохнул и приказал лучникам вложить стрелы в луки, приготовившись послать смертоносный град, если какой-то глупец в замке ответит на вызов Гавина.

Они не осмелились, и Гавин повернулся к ним спиной.

– Разбиваем лагерь. Только вне досягаемости стрел. У них нет пушек. – Это будет первое, что он сделает, чтобы обеспечить безопасность владения. Снабдит его артиллерией.

В течение часа Салек позаботился об удобствах для Гавина, как он это делал обычно. В палатке были поставлены стол, кровать, лампа, не роскошно, конечно, но и не так, как на обычных стоянках на полях сражений.

Гавин улыбнулся, просунув голову внутрь палатки:

– Ты заботишься обо мне, как о старике, Салек. Я так размякну.

– Это голова у тебя размякла, – проворчал Салек. – Ты думаешь, что ни одна стрела не пробьет твою толстую шкуру?

Гавин засмеялся. Салек сердился всякий раз, когда считал, что Гавин подвергался опасности.

– Но пока не пробила, – рассудительно заметил он, зная, что этим только подливал масла в огонь.

Салек вскочил на ноги и взглянул на Гавина:

– Но это не потому, что ты хоть немного заботишься о своей собственной жизни!

– Да, – согласился Гавин. – Я хорошо знаю, что твоя бдительность хранит меня. Я буду более осторожным.

– Лжец, – отозвался Салек, уже перестав сердиться. – Ты даже не знаешь, что такое осторожность.

– Держу пари, я смогу научиться довольно быстро, если ставки будут высокими.

Салек наполнил тазик водой из серебряного кувшина и положил рядом с ним полотенце. Покачав головой, он вышел из палатки посмотреть, как обстоят дела кругом. Гавин больше заботился о чистоте, чем о безопасности.

Мало что привлекло внимание Салека вокруг палатки. Костры горели возле каждого небольшого холма, где отдыхали небольшие группы воинов. Мерцающие блики огней, казалось, задерживали наступление темноты. Салек обратил внимание на замок, который им предстояло захватить. Когда-нибудь он станет хозяином такого же места. Это была мечта, о которой он не рассказывал никому, даже Гавину, который знал о нем больше, чем кто-либо еще. Его не страшила мысль о годах, которые понадобятся ему, чтобы собрать достаточно денег. Пока же он был доволен тем, что путешествовал и сражался вместе с Беринхардом. Когда появится седина, тогда для человека и наступит время подумать об уютном местечке, где можно провести последние годы своей жизни.

Гавин присоединился к нему, и они подошли к отдыхающим воинам, перебрасываясь шутками с теми, кто участвовал вместе с ними во многих сражениях, и знакомясь с теми, кто впервые пойдет в бой под командованием Гавина.

Гавин знал, что они обсуждали его, так же как и он сам обсуждал бы любого, от руководства которого зависела его жизнь. Он не боялся, что они могут счесть его не совсем подходящим. Хотя он, может, и не много знал о светских манерах, он хорошо знал свое место и роль на поле брани, умел мысленно поставить себя на место противника. И это умение помогало ему одерживать победы в сражениях.

Этой ночью, однако, он меньше думал о предстоящих днях, а больше о прошедших днях и о Риа. Он пытался представить, как у нее дела, добралась ли она до Атдаира, думает ли она о нем. Мелкая изморось падала ему на лицо, такая же холодная, каким был ее прощальный взгляд, брошенный на него, и улыбка раскаяния появилась у него на губах. Если она и думала о нем, то в мыслях своих не щадила его. Ее взгляд, печальный и задумчивый, скользнул от него к блондинке, прижавшейся к нему, и сразу стал холодным и отдаленным. Нет, если ока и думала о нем, то, скорее всего, с презрением.

– По крайней мере, – пробормотал он, – она не безразлична. – Салек бросил на него недовольный взгляд, который не ускользнул от Гавина. Он пожал плечами. – Да, – признал он, – мои мысли витают в другом направлении, заняты другой осадой, но они обе составляют одно целое.

– Не позволяй девчонке забивать себе голову, иначе ты потеряешь все и не сможешь отвоевать Галлхиел.

– Я сохраню разум при себе, – сухо отозвался Гавин, – если только это успокоит тебя. – Ночной ветер стал пронзительным и холодным, и он с тоской подумал о теплой постели леди Беатрис. Но он быстро отогнал прочь эту мысль. Нужно было завоевать замок. – Приведи мне утром какого-нибудь жителя, желательно толкового.

Салек нисколько не удивился. Ничто из того, что делал Гавин перед сражениями, больше не удивляло его.

– Ладно. Будет исполнено.

Они расстались, и Гавин направился к палатке, где лежал его знаменосец. Человек, сидевший возле него, печально покачал головой. Лихорадка сотрясала небольшое тело. Гавин долго сидел возле мальчика и поклялся отомстить тому, кто выпустил эту стрелу.

Он спал не очень хорошо и встал задолго до рассвета. Вскоре он уже всматривался в тревожные глаза мужчины, который был на несколько лет старше его.

– Как тебя зовут?

– Рос.

Гавин спрятал улыбку. Мужчина не был дружественно настроен, он также не проявлял ни малейшего признака покорности или угодничества. Салек сделал хороший выбор.

– Тебе не нравится новый хозяин, Рос?

– У Чарена было много хозяев. – Рос, все еще настороженный, немного расслабился. Его не собирались бить там, где он стоял, да и светловолосый гигант не причинил его семье никакого вреда. Он даже был более менее почтителен с его женой, хотя она и стукнула его граблями, увидев своего мужа с заломленными назад руками. Гигант развязал ему руки, когда они вошли в палатку.

– А ты видел многих хозяев?

Рос изучающе взглянул на него.

– Я должен заботиться о земле, у меня нет времени ни на что другое. Один лорд или другой, все равно, если я занят только своей скотиной.

Гавин задумался, покачиваясь на каблуках.

– Я не лорд.

– Хозяин Чарена для меня лорд.

На этот раз Гавин позволил себе улыбнуться.

– Тогда я буду твоим новым лордом. – Он стал серьезным. – Кто будет сражаться против меня?

Рос знал, что от него хотели.

– Вам придется следить только за стенами, мой лорд. Больше ниоткуда не будет опасности.

Услышав это, Гавин удивился:

– Неужели никто из людей Чарена не будет сражаться за своего господина?

– Мы послушные овцы, мой лорд. Лорд Мортон до этого не нуждался ни в ком из нас.

– Ты сторонник англичан?

Рос посмотрел испуганно, а затем рассердился:

– Я – нет.

– А лорд Мортон думал как раз о них. Шотландия вполне могла потерять часть своей земли на южной границе.

Глаза у крестьянина сощурились.

– Кто вас послал?

Гавин пропустил его вопрос.

– Ни одному человеку на этой земле не следует бояться за свой дом или свою семью. Мы не собираемся жечь ваши дома или издеваться над женщинами. С каждым из вас будут обращаться как с моими подданными с этого момента и впредь, вы будете подчиняться моим законам и моему суду. Но, – повысил он голос, – если кто из вас поднимет руку на меня или моих людей, то потеряет все.

– Но вы еще не завоевали замок, – Рос был слишком смел, он сам понимал это.

Гавин снова улыбнулся, улыбка была уверенной.

– Я завоюю. И я хочу, чтобы ты всем рассказал о моих намерениях.

Рос изучающе вглядывался ему в лицо некоторое время, потом медленно кивнул:

– Хорошо, я все так и сделаю.

– У меня долгая память, Рос. Это принесет тебе пользу.

После того как Салек вернулся, проводив крестьянина до границы их лагеря, он увидел удовлетворенный взгляд Гавина и кивнул. Им повезет, даже если несколько местных жителей считают так, как этот.

– Теперь – размышляя, произнес Салек, – нам нужно найти способ сломить лорда Мортона, не разрушая при этом стен нашего нового дома.

– Время неподходящее для осады, – произнес Га-вин. – Все запасы еды надежно укрыты за стенами Чарена. Единственным слабым местом может быть доставка воды.

Салек кивнул:

– Как стемнеет, я пошлю кого-нибудь, чтобы поискать, откуда вода поступает внутрь.

– Хорошо, – согласился Гавин, потом остановился. – Нет, я совсем не устал. Мы пойдем сами.

– Это глупо, – начал было ворчать Салек, но затем улыбнулся: – Хорошо.

Когда он выходил из палатки, Гавин спросил:

– Как Тим?

– Он жив. – Это все, что мог ответить ему Салек. Если мальчик проживет день, это будет просто чудо.

Позже, днем, Гавин навестил мальчика. Прерывистое дыхание слабо приподнимало небольшую грудь. Окинув взглядом палатку, Гавин убедился, что для удобства мальчика было сделано все, что возможно. Небольшой огонь обогревал палатку, раненому с регулярными перерывами понемногу давали овсянку. Гавин посмотрел на мужчину, ухаживавшего за мальчиком.

– Он будет жить?

Мужчина неуверенно посмотрел на него.

– Стрела повредила мышцы, но не задела жизненно важных органов. Его может унести лихорадка. – Он помолчал и наконец прямо ответил на вопрос: – Боюсь, он не выживет.

Губы Гавина сжались, глубокие морщины пролегли между бровями, и именно в таком настроении он отправился к стенам замка. Вечер был мрачным и темным, ни луна, ни звезды не освещали их путь, когда они с Салеком быстро пробирались сквозь высокий кустарник. Позади на холме остались огни лагеря. Перед ним маячили светлые, белеющие в темноте стены Чарена.

Они осторожно обходили вокруг стены; Салек почувствовал странное притяжение к гладким камням, высоко вздымавшимся в небеса. Время от времени он почти благоговейно прикасался ладонями к прохладной, ровной поверхности, пытаясь определить происхождение этого чувства. Он был рад, что Гавин полностью сосредоточился на поисках источника воды и не обращал на него внимания.