Текст книги "Рассказы и сказки"

Автор книги: Святослав Сахарнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Ну что ж, это всё может быть, – согласились жители племени. – А что, эта Большая вода действительно большая?

Надо сказать, что воды в центре Австралии мало, и каждая лужица здесь – это находка и счастье.

– О, ей не видно края, – ответил Варруна. – Но самое главное я не сказал: эта вода горькая и солёная. Её нельзя пить!

"Как это так? Всякая вода сладка и всякую воду пьют!" – подумали охотники и, посовещавшись, решили считать Варруну лжецом.

Много раз отправлялся он в путешествия. Был на востоке, около уходящих в самое небо гор; на юге, у туманного холодного пролива, который отделяет материк от новых островов; на западе, где простирается песчаная пустыня и где нет ни гор, ни лесов.

Возвращаясь, он рассказывал про белый песок, который иногда падает с неба на вершины гор и который превращается в воду, если взять его в ладони. Про рыб, таких огромных, что, когда они выставляют из воды спины, кажется, что это плывут острова. Про черепах, которые тысячами выходят по ночам из воды, чтобы отложить яйца в песок. Он рассказывал про людей, во всём похожих на людей их племени, которые также охотятся, собирают коренья, раскапывают родники и только говорят на других языках.

Охотники слушали его, кивали, но каждый раз, когда он доходил до того места, когда снова увидел Большую воду (а она, по его словам, окружает Австралию со всех сторон), спрашивали:

– И ты утверждаешь, что эта вода горькая и солёная? И что её нельзя пить?

– Да.

– Лжец...

Так продолжалось до тех пор, пока в одном из путешествий Варруне не повстречался Байами – добрый дух. Дух принял облик простого охотника, они долго беседовали, и Варруна рассказал, как несправедливы к нему соплеменники.

– Я накладываю на тебя обет молчания, табу, – сказал Байами.

И Варруна, вернувшись, перестал рассказывать о том, что видел. А охотники, узнав, что между Байами и Варруной был какой-то разговор, решили, что добрый дух пожалел их и запечатал уста обманщика.

Шли годы, Варруна умер, и рассказы его стали повторять другие. Но теперь они уже стали сказками, и дети забавлялись, слушая их.

Но однажды страшная засуха заставила племя покинуть окрестности Айрс-рок. Охотники снялись с места и отправились на север. Долго брели они через пустыню, от одного пересохшего водоёма к другому, пока не пришли в местность, где было много камней, покрытых рисунками, был скалистый берег, а за ним вспыхнула и засветилась вода, вода до самого горизонта!

Утомлённые, страдающие от жажды люди бросились вниз. Там каждый встал на колени, зачерпнул полной ладонью воду и поднёс её к губам... Вода была нестерпимо горькой и солёной.

И только тогда поняли охотники, что Байами, запретив Варруне говорить, был милостив не к ним, а к нему – он оберегал его доброе имя.

СУМКА МАТЕРИ-КЕНГУРУ

Однажды Байами отправился по стране, чтобы посмотреть, кто нуждается в его помощи и защите.

А надо сказать, что в то далёкое время у кенгуру и других австралийских животных не было на животе сумок, и детёнышей они водили за собой или носили на груди или на спине, как это делают звери в других странах.

Идя через лес, Байами увидел мать-кенгуру, которая пасла своего сына. Кенгурёнок был очень игривый, шустрый, мать то и дело теряла его из вида, начинала волноваться и искать. В лесу было много охотников, и всё это могло плохо кончиться.

"Вот кому нужна моя помощь!" – подумал Байами.

Он превратился в старого слепого вомбата и, выйдя из кустов, попросил:

– Я слышу, кто-то щиплет на поляне траву. Помоги мне, доброе животное, перейти поляну!

– Хорошо, я помогу тебе, вот только поймаю своего сына! – сказала мать.

С трудом изловила кенгурёнка, прижала лапами к груди и вернулась к вомбату. Тот взялся зубами за кончик её хвоста, и мать-кенгуру повела его.

Не успели они дойти до середины поляны, как из леса вышел охотник с копьём наперевес. Увидев его, кенгуру оставила вомбата (тот лёг и прижался к земле), швырнула детёныша в кусты (тот затаился там), а сама большими прыжками бросилась в сторону, чтобы увести охотника с поляны.

Но охотник был из племени, которое считает всех кенгуру священными. Он не мог ни преследовать, ни убивать их. Он опустил копьё, повернулся и скрылся в лесу.

Когда мать-кенгуру вернулась на поляну, Байами подумал: "Я должен отблагодарить её!"

Он принял вид птицы, слетал к стойбищу охотников, нашёл там тонкую, сплетённую из мягкой травы, сумку и с ней вернулся на поляну.

Мать-кенгуру была ещё там.

– Я подвяжу тебе эту сумку, и ты будешь носить в ней детёнышей, сказал Байами, снова превратившись в вомбата. – У тебя освободятся передние лапы, и ты будешь меньше волноваться за своих детей.

С этими словами он подвязал кенгуру сумку, та приросла к телу, и скоро кенгурёнок сам отлично впрыгивал в неё и выпрыгивал.

Так мать-кенгуру получила для малышей карман на животе. Он так понравился другим животным, что скоро многие звери Австралии – и вомбаты, и поссумы, и плюшевые медведи-коала, и даже крысы-бандикуты – завели у себя такое же приспособление.

А у кенгуру до сих пор осталась привычка: в минуту опасности выбрасывать детёныша из сумки и прыжками уводить хищника подальше.

К И Б О К О Х У Г О – Б Е Г Е М О Т

(По книжке Дж. П. Мбонде, Танзания)

КТО ТАКОЙ БЕГЕМОТ ХУГО

В Африке на берегу океана, в мелкой и тёплой лагуне Куросани, живёт бегемот по имени Хуго. Он живёт один, но это не значит, дети, что так было всегда.

Когда-то, в давние-давние времена, в лагуне жили рыбы акулы. Это были добрые и гостеприимные животные, и поэтому, когда из леса в лагуну пришли бегемоты, акулы уступили им Куросани. Они уплыли в океан и живут теперь там.

Вот почему, дети, я не верю историям про коварство и жестокость акул. Не всё, что рассказывают, происходит на самом деле.

Но давайте оставим акул в покое и поговорим о бегемоте Хуго.

После того как все родственники его умерли, он остался в лагуне один.

Он жил там год за годом, и каждый, кто приезжал в Куросани или в расположенные поблизости деревню Мзимуни и большой город Дар-эс-Салам, обыкновенно спрашивал:

– А где этот бегемот – кибоко, который живёт один?

На что люди, знающие лагуну, отвечали:

– Хуко, хуко! Там, там!

А поскольку люди племени насига вместо "хуко" говорят "хуго", это и стало кличкой бегемота.

КАК ЛЮДИ ОБИДЕЛИСЬ НА БЕГЕМОТА ХУГО

Всё шло бы хорошо, мои дети, если бы бегемот Хуго питался рыбой, подобно акулам, или жуками и бабочками, подобно тем чёрным сорокам, которые имеют обыкновение разъезжать верхом на слонах.

Но, увы! Хуго не питался ни рыбой, ни жуками, ни бабочками. Он выходил каждую ночь из лагуны и поедал молодые побеги риса. Он не знал, что люди Куросани тратят много труда на то, чтобы вырастить рисовые стебли. Однако незнание – не оправдание, как говорит мудрый марабу. Тот самый марабу, у которого лысая голова и у которого на каждый случай жизни есть пословица или поговорка. И случилось так, что жители Куросани возненавидели Хуго, и когда люди из Мзимуни или из большого города Дар-эс-Салама убеждали их смириться с потерей урожая, жители Куросани отвечали:

– Хуго вытаптывает не ваш рис. Мы убьём Хуго!

Дело шло к тому, что жестокость вот-вот должна была восторжествовать. Тогда Хуго, который кое-что заметил и кое-что услышал, решил посоветоваться с Рыбой.

КАК БЕГЕМОТ ХУГО ГОВОРИЛ С РЫБОЙ

Одинокая жизнь Хуго очень удивляла морских животных, которые всегда держатся стаей. Поэтому Рыба охотно пришла на зов бегемота. Она и сама давно хотела кое-что узнать о Хуго и его предках.

Они встретились в том месте, где солёные воды океана сливаются с пресными водами реки, впадающей в лагуну. Никто не мешал их беседе, дети, и вот какой разговор произошёл между ними.

РЫБА. Мне непонятно, почему у всех животных, живущих на суше, есть шерсть, а у вас, бегемотов, её нет?

ХУГО. Для того чтобы ответить на твой вопрос, надо рассказать историю, которая случилась, как утверждают, давным-давно, ещё до того, как появился человек, его лодки и дома. Ты можешь верить, можешь – нет, но когда-то у бегемотов была густая, красивая шерсть. И жили они не в воде, как теперь, а на суше. Господин Слон, у которого шерсть очень редка и, можно сказать, даже совсем незаметна, завидовал бегемотам. Он договорился с Кроликом...

РЫБА. Это такой зверь с длинными ушами?

ХУГО. И с длинным лживым языком, добавлю я. Так вот, Обманщик Кролик и Господин Слон решили погубить бегемотов. Кролик пригласил их прогуляться по берегу кипящего озера. А когда они стали важно разгуливать по песку, любуясь своей густой шерстью, появился Господин Слон и столкнул их всех в воду.

РЫБА. Но ведь они не погибли?

ХУГО. Да, они выбрались на берег, но шерсть у них вся вылезла, и они от стыда решили жить в воде. И тогда же у них появилась привычка выходить пастись только по ночам.

РЫБА. Однажды бегемот опрокинул лодку, в которой сидел рыбак. Рыбак охотился за мной. Я в долгу перед твоими родичами.

ХУГО. Вот видишь, тогда помоги мне советом. Люди говорят, что они хотят напасть на меня за то, что по ночам я ем их рис. Они хотят убить меня. Что делать?

РЫБА. Это сложный вопрос. Я могла бы посоветовать тебе оставить в покое рис. Но я сама знаю, что такое голод. Мой совет: наберись терпения. Подожди, что будет.

Так сказала Рыба и, вильнув хвостом, скрылась в солёной воде океана, а бегемот Хуго поплыл пресной водой к себе в лагуну.

ДЕТИ ПРИХОДЯТ В КУРОСАНИ

Он вернулся в лагуну и заметил, что на её берегах мелькают белые рубахи и белые блузки, зелёные юбки и синие брюки школьников. Тут и там поднимались серые палатки. Школьники из Дар-эс-Салама приехали и строили себе лагерь.

И случилось так, что только они разбили лагерь, как прибежал человек и сказал:

– Бегемоту Хуго грозит опасность!

Он рассказал про рис, и тогда один мальчик предложил:

– Построим между водой и рисовым полем забор! Бегемот Хуго не сможет тогда топтать рис.

И все школьники сказали:

– Построим забор!

Они принялись за дело и работали весь день. Они построили забор, а вечером пошли к себе в лагерь и по пути пели песню:

Звери саванны в стране

Танзании

Это большое богатство

для всего мира.

Мы должны сохранить

зверей в Танзании.

Друзья животных – пример

для всех.

Они пели, а бегемот Хуго сидел в воде, выставив уши и ноздри, тихонько дышал и слушал. Он не знал, что весь этот шум поднят из-за него.

Вот почему, когда настала ночь, он, как всегда, вылез на берег, обошёл забор и наелся сладкого-сладкого риса и от удовольствия – рис был действительно так сладок! – даже потанцевал на грядках.

МИКУМИ

Утром – а это случилось именно утром, дети, – одна девочка встала раньше всех и побежала на рисовое поле посмотреть, как там дела. Прибежав назад, она закричала всем:

– Как вы спали? Шикамоо!

– Мы спали хорошо, – ответили ей все. – Марахаба!*

_______________

* Слова "шикамоо" и "марахаба" употребляются как выражение вежливости.

– Тогда посмотрите на поле!

Все посмотрели и ахнули.

– Я знаю, что надо делать, – сказала девочка. – Надо выкопать яму, поймать в неё бегемота и отвезти его в Микуми.

И все поняли, что она права. Она права, потому что в заповеднике Микуми есть "пруд бегемотов". И ещё права потому, что в заповеднике хорошо живётся не только бегемотам, но и слонам, и львам, и лысому марабу, и даже злой слюнявой гиене...

Тут, дети, мой рассказ подходит к концу, потому что яма-ловушка уже вырыта, и все дети, и все рыбаки, и крестьяне Куросани ждут, когда попадётся в неё Хуго.

Неизвестно, когда он в неё попадётся, но говорят, что бегемоты обязательно попадаются в ловушку в один из первых пятидесяти дней после того, как её вырыли и закрыли сверху травой и ветками.

И тогда наступит час переезда. И все жители Куросани соберутся, чтобы проститься с Хуго, потому что, хотя он и топтал рисовые поля, во всём остальном он был добродушным животным и никому не делал вреда. А жители Мзимуни и большого города Дар-эс-Салама выйдут на дорогу, чтобы тоже проститься с бегемотом. Они будут стоять вдоль дороги и, когда машина с животным подъедет, затянут песню.

Это будет песня со старыми словами:

Где этот бегемот?

Хуго! Хуго! Хуго!

Но и старые слова хороши, если они к месту.

Это будет праздник, потому что тогда можно будет сказать: "Люди спасли старину Хуго. Ещё одно животное в Танзании в безопасности!"

И все будут гордиться, потому что гордиться можно не только большими победами своего народа в войнах, но и его маленькими добрыми делами.

С А М Ы Й Л У Ч Ш И Й П А Р О Х О Д

________________________________________

Ж И В Ы Е Д О М И К И

Я плавал у скалы, над неровным каменистым дном и искал морских ежей. Слабое течение покачивало внизу редкие веточки водорослей.

– У скалы их навалом! – уверяли меня матросы. – Мы видели. Сидят здоровые, иголки, как гвозди. Вот такие!

Но ежей не было. Я проплыл в одну сторону – нет. В другую – не видно.

Вот тогда-то и привлёк моё внимание домик. Маленький домик на дне две щепки шалашиком.

Домик... полз. Он полз очень медленно и очень спокойно – видно, хозяин его не торопился. Я подплыл к домику и тронул пальцем одну щепку. Щепка задрожала. Я отвёл её в сторону – из-под неё торчал пучок фиолетовых игл.

Ёж! Ну конечно ёж!

Я отбросил в сторону щепки. Ёж замер, тёмные иглы встопорщились. Поняв, что я больше его не трону, ёж успокоился, опустил иглы и быстро-быстро двинулся в путь.

Он начал что-то искать на дне.

Неподалёку лежала крышка от консервной банки. Ёж примостился рядом и выпустил из-под игл несколько чёрных ниточек – ножек. На конце каждой присосочек. Ножки потянулись к крышке. Вот первая дотянулась и замерла присосалась... За ней вторая... третья...

Ёж что-то задумал!

Я смотрел во все глаза. Ножки поднатужились и подняли крышку. Они изгибались, шевелились, передавали тяжёлый груз одна другой. Крышка ползла вверх по иглам. Она доползла до самой ежиной макушки и остановилась. Получился щит.

Ёж покачал его: крепко сидит? Крепко! И полез вверх по большому камню. Теперь он лез спокойно – со щитом ему никакой враг не страшен.

Но где же остальные ежи?

Посмотрел я вокруг внимательно. Ну конечно, вон их сколько! Хитрецы: кто пучком травы прикрыт, кто створкой раковины. Глянешь не знаючи – нет под скалой никаких ежей.

Одни живые домики.

П И Р А Н Ь Я

Один мой приятель – капитан теплохода – уходил в рейс в Бразилию.

– Что тебе привезти? – спросил он на прощание. – Хочешь, привезу чучело колибри? Птица, а вся, с хвостом, в спичечный коробок влезет.

– Знаешь что, – ответил я, – привези мне пиранью. Только смотри, чтобы она тебя по пути не съела!

Пошутили и расстались. Приятель ушёл в плавание, а я про свою просьбу забыл на другой же день. Ну кто, в самом деле, будет везти через полсвета маленькую речную рыбку! Даже если это пиранья.

Кстати, вот что она такое.

Пиранья – родич нашего карпа, живёт в реках Южной Америки. За хищный нрав её часто называют речным волком. Ходят пираньи стаями и, как волки в стае, наглы и беспощадны.

Вот какие истории рассказывают.

Один путешественник катался по реке в лодке и веслом ранил себе палец. Чтобы умерить боль, он опустил руку в воду. Вокруг раненого пальца тотчас же закурилось розоватое кровяное облачко.

В то же мгновение в руку впились десятки острых зубов. Путешественник закричал от боли и выдернул руку.

Она была вся в крови, кусочки мяса из неё были выхвачены, как бритвой, а раненый палец изуродован окончательно.

Другой раз в реку, спасаясь от слепней, вошло стадо коров. Пираньи напали на них. Через час в жёлтой воде остались только дочиста обглоданные коровьи кости...

Прошло более месяца после ухода моего приятеля.

Сижу как-то я днём дома. Звонок. Открываю дверь, вижу – стоит на лестнице мой капитан, весь коричневый от загара, и держит в руках банку, прикрытую марлей.

– Держи! – говорит он. – Еле довёз: три раза из банки на пол выпрыгивала... Ну, прощай, я ещё дома не был!

И ушёл.

Взял я банку. В ней плавает небольшая, с нашего окунька, голубоватая рыба. Бока в красных пятнышках. Морда тупая, короткая. Ничего особенного, только, когда раскрывает рот, видны зубы.

"Ого, если такими тяпнуть за палец!"

Мне от такой мысли даже неприятно стало. Осторожно внёс пиранью в квартиру, перелил вместе с водой в пустой аквариум.

– Ну, теперь живи! Только чем тебя кормить?

"Конечно, сырым мясом!"

Сбегал в магазин. Принёс. Бросил кусочек в аквариум.

"Сейчас как цапнет! – думаю. – Брызги полетят!"

Жду. Ничего. Отошла моя пиранья в сторону. Наверное, хитрит. Бросил я второй кусочек, а сам ушёл по делам.

Возвращаюсь – мясо не тронуто. Пиранья стоит над самым дном, шевелит плавниками, на мясо никакого внимания.

Тогда я набрался отчаянной смелости и, чтобы разбудить в рыбе хищника, сунул в аквариум палец.

Пиранья не шелохнулась...

Не знаю, что она ела у моего приятеля на теплоходе, – может быть, у него была для неё какая-то особенная бразильская пища, – но у меня рыба заскучала.

В одном углу аквариума стёкла были с браком – жёлтые, мутные. Отойдёт, бывало, пиранья в этот угол, уставится в стекло и смотрит. Должно быть, стекло напоминало ей мутную воду родной Амазонки.

Всего три дня прожила у меня диковинная гостья.

Когда на четвёртый день я вошёл утром в комнату, рыба неподвижно лежала на песке. Жабры её не шевелились. Она лежала, обращённая головой в тот самый жёлтый угол аквариума, где простояла накануне целый вечер.

Б Е Л Ё К

Эту историю мне рассказал Мирошниченко – капитан ледокольного парохода "Ладога". Мы стояли в заливе Советская Гавань, и капитан, когда я приходил к нему, всякий раз крутил в каюте киноролик о тюленях, который он снял во время плавания.

Белёк был нерпушонком – сыном жёлтой тюленихи-нерпы, белый-белый, пушистый, как заячья рукавичка. Только нос и глаза у него были чёрные.

Плавал он ещё плохо, и поэтому мать держала его в лёжке, на снегу, возле большой ледяной глыбы – тороса.

Однажды мать отправилась в соседнюю полынью за рыбой. Белёк лежал и смотрел на мир круглыми, как бусины, глазами.

Вдруг рядом с ним появилась тень.

Это приближалась беда.

У матери Белька тени не было. Когда она ползла по снегу, то плотно прижималась к нему животом.

Бедой могли быть только медведи и люди. О них мать рассказывала столько, что Белёк отлично представлял их себе.

На всякий случай он ткнулся носом в снег и замер.

Всё тихо. Тогда он чуть-чуть повернул голову и покосил глазом.

Рядом с ним стоял мохнатый четырёхногий зверь с длинной шеей и опущенной до льда мордой. Медведь!

У Белька отчаянно заколотилось сердце и похолодели кончики ласт.

Медведь не торопился. Он прошёлся около Белька, задел его лапой и грузно лёг на снег.

Нерпушонок лежал ни жив ни мёртв. И вдруг он понял: медведь ждёт его мать!

Прошёл час. Впрочем, Белёк не знал, что такое час. Он даже не знал, что такое год, зима и лето. Ему было всего только две недели от роду.

Послышался лёгкий шум.

Ожидая увидеть мать, Белёк открыл глаза. Он даже раскрыл рот, чтобы издать предостерегающий крик, но так и обомлел. Прямо на него шёл второй медведь, ещё больше первого. Он шёл, размахивая головой из стороны в сторону. Из раскрытой пасти клочьями валилась на снег слюна. Громадные жёлтые лапы – хрум! хрум! – по очереди взлетали и падали в снег.

Медведь подходил всё ближе и ближе... Вот он поднимает лапу и...

Бах-тара-рах! – прогремело над самым ухом у Белька.

Первый медведь, который лежал рядом с ним, как-то нелепо дёрнулся, подскочил и развалился на части. Из-под него выскочили два существа, каждое с двумя ногами и гладким безволосым лицом.

"Люди!" – испуганно догадался Белёк.

В руках у одного человека была длинная блестящая палка, второй держал у самого лица маленький чёрный ящик с выпуклым глазом. Этот глаз он наводил попеременно то на Белька, то на второго медведя.

Первый человек поднял блестящую палку вверх.

Из палки брызнул огонь и выскочил клуб серого дыма. Бах-тара-рах! второй раз загремело в воздухе.

И тогда медведь, грозный медведь с жадно раскрытой пастью, заревел от испуга, повернулся и, высоко подбрасывая задние ноги, кинулся наутёк.

Люди подошли к Бельку.

Первый человек закинул блестящую палку за спину, взял нерпушонка на руки и, широко шагая, понёс его к полынье. Там, то и дело поднимая надо льдом усатую голову, беспокойно кружилась мать. В зубах её дрожала белая головастая рыбина.

Не доходя нескольких шагов до полыньи, человек стал на одно колено и опустил Белька в снег.

Нерпушонок, часто работая ластами и смешно вертя головой, пополз к воде.

Прежде чем соскользнуть в полынью, Белёк оглянулся.

Круглый глаз больше не смотрел на него. Люди стояли, подняв каждый одну руку вверх, и выкрикивали что-то прощальное и не злое.

М О Р Е П О Д О Б Л А К А М И

Один мой приятель был прошлым летом в экспедиции с учёными на берегу моря.

Разбили они лагерь.

Погода пасмурная. Только что отгрохотал шторм. Скалы мокрые. Из расселин ручейки. Низкие облака цепляются за верхушки скал. Облака невысоко – метров сорок.

"Дай, – думает мой приятель, – рукой потрогаю облако!"

Подумал так и полез на скалу. Лезет, по сторонам смотрит. Запоминает обратный путь.

Вверх не страшно, а вот вниз! Куда ногу ставить – не видно.

Лез, лез и долез до широкого уступа.

Посмотрел вверх. До облаков ещё метров десять. Посмотрел вокруг – в камнях на уступе лужицы.

Видит – в одной лужице что-то шевелится. Присел над ней на корточки. В красноватой воде – крабишка. Увидел человека и под камень – шасть!

Посидел под камнем, любопытство одолело, высунул нос. Клешонками шевелит – ждёт, что человек делать будет?

А в луже он не один. По дну две витые ракушки ползут, чёрные моллюски их на себе тащат. Маленькие серые рачки шныряют: то в стайку собьются, то во все стороны – порск! И что самое удивительное – рыбка! Бычок, с мизинец толщиной. Глазастый, губы бантиком.

Очень удивился мой приятель. Как эта живность в дождевую лужу на верхушку скалы попала? Ну ладно, краб, моллюски, рачки по стенке могли залезть. А рыбка?

Странная компания! Не по воздуху ведь они сюда прилетели?

Захотелось приятелю пить. Макнул палец – и в рот. А вода-то в луже солёная, морская!

Тут он и сообразил. Никакая это не дождевая лужа. В шторм, когда волны о скалу разбивались, брызги вверх летели. Получались на уступе лужи. И морские животные с брызгами сюда попали – вон на какую высоту их забросило!

Ну, а что с ними дальше будет? Выглянет солнце, лужи высушит – и конец?

Опустил приятель в лужу руку, загнал бычка под камень, вытащил за хвост и швырнул в море.

Больше он никого не спасал. Краб и моллюски захотят – своим ходом уйдут, а рачков не поймаешь – маленькие они да вёрткие.

А может, солнца скоро и не будет? А будет опять шторм?

Снова полетят вверх солёные брызги. Переполнятся лужи водой и потекут ручейками вниз. Вместе с водой потекут их обитатели. Домой – в море.

Посмотрел мой приятель ещё раз на крабишку, попрощался с ним и хотел было лезть дальше. А дальше – никак. Выше отвесная стена, ни одной ступеньки.

Так и не долез он до облаков. Метров десять. Чуть-чуть.

Д Е В О Ч К А И Р Ы Б А

Шёл пароход из Америки домой, в Ленинград.

Шёл и, встречаясь с кораблями, гудел в блестящую медную сирену: у-у-у-у-у!

В каюте, что под самым капитанским мостиком, ехала с отцом и матерью девочка. Звали её Нюся.

Выйдет, бывало, на палубу, а палуба качается: вверх-вниз, вверх-вниз... Схватит девочка папу и маму за руки и ходит с ними.

А чуть останется одна – прижмётся к стенке и ни с места.

Отец позовёт:

– Нюся, смотри, какие дельфины прыгают! Иди сюда!

А она:

– Я здесь постою.

Мать скажет:

– Нюся, какие чайки летают! Иди их хлебом кормить!

А она:

– Мне и тут хорошо.

Боится одна шаг шагнуть. Ну что с такой трусихой делать?

Посередине океана – целое море водорослей. Бурые, зелёные, лохматые. Вытащили матросы здоровенную охапку, тряхнули – оттуда на палубу – брык! рыба.

До чего безобразная: бурая, зелёная, в лохмотьях. Голова большая, курносая. Плавники – как маленькие кривые ручки.

Налили матросы в ведро воды и пустили туда рыбу.

Голова у неё тяжеленная, перетянула – тык рыба носом в дно! Ручками-плавниками толкнулась, подпрыгнула. Не удержалась – кувырк через голову! – и опять на дно.

Матросы закричали:

– Рыба-клоун, рыба-клоун!

Пассажиры ахают:

– Вот так рыба!

А капитан слез с мостика и говорит:

– Эта рыба, и верно, клоуном называется. Живёт она в водорослях. Запутается и плавает с ними: сама-то плавать почти не умеет. Вот и держится, чтобы не перевернуться. Посмотрели? Давайте выпускать.

Нюся как закричит:

– Я не посмотрела! Принесите сюда.

Капитан оглянулся:

– А! Это та девочка, которая боится отпустить папы-мамины руки? Понимаю: если она их выпустит, то перевернётся вниз головой, как эта рыба.

Нюся обиделась и говорит:

– А вот и не перевернусь.

И выпустила руки.

Все засмеялись, а матрос взял ведро и пошёл тихонько к борту.

Нюся за ним. Показал матрос рыбу и – ш-ш-ш ух! – её с водой за борт.

Захлопала Нюся в ладоши и побежала по пароходу. Одна. Видно, все её страхи вслед за рыбой-клоуном в море попрыгали.

М О К Р Ы Й Ц И Р К

Наш пароход стоял в южном порту.

Был июнь. Было жарко и скучно.

– Знаете что? Пойдёмте в цирк! – предложил мне помощник капитана. Ручаюсь, в таком вы ещё не были. Не забудьте захватить фотоаппарат.

Я взял фотоаппарат, и мы с ним двинулись в путь.

Когда пришли, я очень удивился: что это за цирк? Крыши нет, места под открытым небом. Посередине вместо манежа круглый бассейн. В нём вода.

Посмотрел я на воду и подумал: а как же будут падать клоуны? Ведь в цирках они всегда падают. Неужто в воду? Ну для чего это нужно!

Я даже слегка расстроился.

Заиграла музыка, и представление началось.

Из небольшого канала в бассейн въехал плотик. На нём стояла девочка в белом платье и сидела собака. Ремни от плотика шли прямо в воду. В упряжке неторопливо плыл дельфин.

Вот так раз!

Я обрадовался, что попал в такой морской цирк. Девочка на плоту сделала круг вдоль стенки бассейна, и дельфин увёз её назад в канал.

Потом стали выступать акробаты. Два дельфина-белобочки. Они по команде выпрыгивали из воды и летели по воздуху, как связанные верёвочкой. "Оп! Оп!" Над водой опустили кольцо, и дельфины начали прыгать через него.

Затем над бассейном наклонили доску. На конце её стал человек. В руках у него была миска с рыбой. Дельфины выскакивали из воды и брали рыбу у человека прямо из рук.

Я не выдержал и захлопал.

– Артисты, – сказал помощник капитана. – Ещё клоуна бы сюда!

Между тем бассейн приготовили для игры. Я сразу угадал какой. По краям поставили щиты с кольцами. Под каждым кольцом верёвочная корзина. Баскетбол.

Две команды – животные в красных и животные в синих шапочках приготовились. Судья свистнул в свисток и бросил на середину бассейна белый мяч.

Первый же дельфин подцепил носом мяч да как швырнёт его! Мяч подхватил второй... третий... Мяч закрутился и подплыл под щит. Тогда дельфин в красной шапочке цап его, подскочил вверх и прямо в кольцо – гол!

Брызги летели на публику дождём.

– Шайбу! – крикнул я.

И тут я увидел, что к краю бассейна подбирается человек в тёмном костюме и в шляпе. В такую-то жару!

Человек подошёл к краю бассейна и стал делать вид, что он очень увлечён игрой. Он наклонялся над краем, наклонялся и наконец – бултых! полетел в воду.

Клоун! Я сразу понял, что это клоун. Подставное лицо.

Мне стало не по себе. Я встал, чтобы уйти. Но прежде решил сфотографировать на память дельфинов.

Подошёл к самой воде.

Дельфины носились, как торпеды. Белый мяч с плеском скакал по коротким волнам. Бросок – и он опять в корзине.

Видно, мой аппарат был плохо привинчен к футляру. Когда я наклонился вперёд и начал прицеливаться, я почувствовал, что футляр пуст.

Я не видел, долетел мой аппарат до воды или нет. Я видел только, как подо мной метнулось чёрно-жёлтое тело и замерло. Бурля хвостом, у стенки бассейна стоял, наполовину высунувшись из воды, дельфин-афалина. В пасти он держал мой аппарат. Ему было трудно стоять, и он всё время косил в мою сторону блестящим добрым глазом.

Я протянул руку и взял аппарат. В публике захлопали. Должно быть, меня приняли тоже за подставное лицо. За клоуна.

Но я не ушёл.

Я вернулся на место и сидел до конца этого удивительного представления.

Г О Р О Д О С Ь М И Н О Г О В

Одному кинооператору нужно было снять под водой фильм. Фильм об осьминогах.

Он приехал в приморский город, и там местные рыбаки послали его на пляж, который начинался сразу же за последними домами.

"Где песок, там много света, – подумал оператор. – Неужели там будут жить эти сумеречные животные? И потом, во всех книгах пишется, что осьминоги любят скалы и прячутся днём в расселинах. Странно, очень странно..."

Но всё же он взял подводную кинокамеру и отправился за город. Пришёл на пляж, надел свой акваланг, взял камеру и полез в воду.

Плывёт. Внизу песок. Светлый, почти белый.

"Где же осьминоги?"

Осьминогов не было. Вместо них по песку бродили маленькие рачки-отшельники. Каждый нёс на себе домик-раковину. Когда на рачка падала тень от плывущего человека, он останавливался, поджимал лапки и валился вместе с раковиной набок.

Попались и две пятнистые камбалы. Одна метнулась в сторону, ударилась о песок и стала ждать, пока песок, оседая, засыплет её.

Вторая решила закопаться сама, легла на дно и, мелко-мелко перебирая плавниками, забросала себя.

Больше никакой живности тут не было. Крупные размытые пятна – тени облаков – бродили по дну. Виднелись полузасыпанные песком камни. Они лежали один в стороне от другого, и возле каждого почему-то валялись обломки раковин.

Около одного камня оператор на всякий случай нырнул. Камень как камень. На макушке пучок водорослей. Около камня – раковины.

Отбросил оператор одну раковину в сторону и поплыл дальше.

Так он искал целый час, но не смог увидеть ни одного осьминога.

"А говорили – их тут полно!" Оператор вздохнул, забросил за спину кинокамеру и повернул назад к берегу.

Плывёт. Под ним медленно движется дно. Вот и тот самый камень с пучком водорослей. Вот и раковина... Э-э, а кто это подтащил её назад к камню?

"Тут дело нечисто!"

Решил так оператор и нырнул ещё раз. Лёг на дно, приблизил маску к самому камню, заглянул под него. А камень-то приподнят! Под ним – щель. В щели – два глаза. Смотрят на человека, не мигают.

Сунул человек руку под камень, а в щели что-то мягкое, скользкое, живое. Отдёрнул. Тогда из-под камня щупальце высунулось, обхватило горсть раковин и подвинуло их ближе к щели. Закрыло вход!

Тут человек и понял, что под камнем – осьминожий дом, а раковины остатки осьминожьих обедов и ужинов.

Перебрался оператор ко второму камню. И под ним – осьминог. К третьему – и там. Выгнал он одного, включил кинокамеру и поплыл следом за животным.