Текст книги "Рассказы и сказки"
Автор книги: Святослав Сахарнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Затарахтел мотор. Шлюпка, круто накренясь, отошла от "Комсомольска".
Сидя на носу, Фёдор смотрел, как приближается, выплывая из ночной темноты, берег. Тускло светили цепочки огоньков, едва заметно различались причалы и крыши.
– Зачем мы идём? – спросил Фёдор рулевого.
– Землетрясение было в океане. Большую волну ожидают. Помочь надо на берегу.
ЧЕЛОВЕК НА КРЫШЕ
Кучки людей с чемоданами и узлами тянулись в темноте из посёлка на сопку. Фырча, уходили вверх по дороге автомобили. Матросы с "Комсомольска" обежали дома, помогли увести стариков. Из почтового отделения унесли тяжёлый ящик с документами.
Рассвело. На склоне сопки стояли теперь толпой все жители рыбацкого посёлка.
Люди ждали молча, напряжённо, все лица были обращены вниз к океану.
Океан лежал тяжёлый, неподвижный. Чернел опустевший порт, отделённый от воды каменной чертой волнолома. За ним вдоль берега тянулись склады. Там, где, огибая портовые здания, бежала в океан речушка, лепились кучкой один к другому бараки.
– Нехорошо стоят! – сказал пожилой рыбак и показал рукой на них.
Фёдор пожал плечами.
В толпе зашумели:
– Волна! Волна идёт!
По океану двигалась тёмная полоса. Она приближалась, выгибалась дугой.
Послышался глухой рокот. Волна вышла на отмель, горой поднялась над волноломом и с рёвом обрушилась.
Чёрные потоки, обгоняя друг друга, устремились к причалам. Они с грохотом разбивались о брёвна, кружили между складами, шипя, замирали на камнях.
Но там, где в океан впадала река, берег был низкий. Черно-зелёный поток только лизнул стену порта, и, обогнув её, понёсся к старым баракам.
Кривые, короткие улочки между ними быстро наполнились водой.
В толпе зашумели: из одного барака выскочил человек. Он сперва бежал по колено в воде, потом уцепился за угол дома и по водосточной трубе полез на крышу.
– Глухой! Глухого забыли! – закричал кто-то из людей.
Улицы посёлка превратились в реки; по ним плыли выбитые двери, сломанные заборы, стволы деревьев. Ныряя, кружили два телеграфных столба, соединённые проволокой.
Вода поднялась до крыш и остановилась.
Двое матросов с "Комсомольска" сбежали по склону горы к воде и крикнули человеку, сидевшему на крыше, чтобы он плыл к ним.
Человек не шевельнулся.
– Он и верно глухой? – спросил Фёдор.
Пожилой рыбак кивнул.
Вода двинулась назад. Она отступала, с каждой минутой увеличивая скорость. Мутные потоки мчались, обгоняя друг друга. Мимо бараков стремительно пронеслись обломки заборов, проплыл, покачивая ногами, разбитый стол, вращаясь, как юла, промелькнула табуретка.
Подточенные водой, ветхие дома один за другим рушились.
Барак, на котором спасался человек, дрожал всё сильнее и сильнее. Человек лихорадочно заметался, стал на колени, зачем-то начал выламывать из крыши доску. Но было уже поздно: от дома отделилась одна стена, вторая, крыша рухнула, и человек полетел в воду.
Люди, стоявшие на сопке, кинулись вниз.
Фёдор бежал вместе с ними. Но он бежал не туда, где стояли матросы и где упал в воду глухой, а к устью речки – вниз по течению. На бегу он увидел, как показалась из воды голова человека, его руки, как человек барахтается, пытаясь сбросить пальто.
Опередив его, Фёдор вошёл по пояс в воду и стал ждать, когда течение поднесёт человека. Тогда он обхватил ослабевшее, тяжёлое, в мокрой одежде тело и стал удерживать его, скользя и оступаясь.
Подоспевшие рыбаки вытащили обоих на берег. Глухого растёрли полотенцем. Он лежал, запрокинув ещё молодое, безусое лицо к серому, облачному небу, и виновато улыбался.
Подбежали матросы.
– Видал, каков пассажир? – сказал рулевой. – Человека спас!
Фёдор тяжело дышал.
– Мокрый ты, пошли в шлюпку, я тебе сухое дам, наденешь.
Когда шлюпка вернулась к пароходу и её подняли на борт, первым к Фёдору подбежал Вовка.
– Дядя Фёдор, а почему вы в матросском? – спросил он.
– Промок.
– Там что, наводнение было?
– Ага.
– А нас только качнуло! Вот видишь, я тебе говорил, что там опасно! сказал Вовка маме, которая подошла к ним. – Ты видела?
– Я всё видела, – сказала мама.
НОВЫЙ ПОРТ
"Комсомольск" подходил к Камчатке.
Сначала в воздухе показались снежные вершины сопок. Они висели белыми пауками над горизонтом. Затем показался берег – низкий, далеко уходящий в море мыс.
– Мыс Лопатка, южная оконечность Камчатки! – сказал Борис Павлович.
На мысу стояло несколько домиков. Слева от них синело Охотское море, справа рябил на солнце Тихий океан.
Мыс ушёл за корму, камчатские сопки сдвинулись к самой воде и поплыли вереницей мимо "Комсомольска".
– Только чтобы не было тумана, – сказал Борис Павлович. – В туман подходить к берегу опасно, капитан может стать на якорь. Простоим тогда тут...
Но туман появился. Он сполз с сопки и ватным облаком накрыл пароход. Он катился полосами, закрывал судно, цеплялся за мачты. Солнце то вспыхивало над головой, то становилось тусклым малиновым пятном.
– По времени пора, – сказал Фёдор. – Капитан обещал в двенадцать прийти... Далеко всё-таки – Камчатка! Зря я вас, Тоня, послушал, надо было до первого отпуска подождать и самому съездить...
– Ничего не зря, – сказала мама. – Чем скорее, тем лучше.
– Это вы о чём? – удивился Вовка.
– Секрет.
В этот момент облачная завеса поднялась, и перед носом парохода открылся берег. В распадке между двумя сопками лежала бухта. На склонах её блестели жёлтыми пятнышками дома, чернели заводские цехи.
У причалов дымило несколько кораблей.
– Смотрите, – сказал Борис Павлович, – вот он, Новый Порт!
Г л а в а в о с ь м а я
П У Т Е Ш Е С Т В И Е З А К А Н Ч И В А Е Т С Я
МОРСКОЙ ВОКЗАЛ
"Комсомольск" подошёл к причалу. По шатким наклонным сходням пассажиры потянулись на берег.
Вовка шёл позади Фёдора, держась за угол чемодана.
Над пароходом поднималась гора. На боках её белыми нитями лежал снег. Над зазубренной вершиной курился дымок.
Внизу шумел порт.
Рядами стояли голубые, сделанные из волнистого железа склады.
Желтели груды в беспорядке наваленных досок.
Чернели пирамиды угля.
Сновали автомашины, и качали журавлиными шеями краны.
Когда спустились на причал и поставили чемоданы, Вовка показал Фёдору на верхушку горы и спросил:
– А почему там дым?
Фёдор, прищурясь, посмотрел вверх.
– Погасить забыли, – добродушно сказал он. – Вулкан это. Как же вулкану без дыма? Никак.
Подошли мама, Борис Павлович, Лена.
– Где-то тут должен быть морской вокзал, – сказал Борис Павлович. Надо его найти.
Дым над вершиной горы не давал Вовке покоя.
– Видала? – шепнул он Лене и ткнул пальцем вверх. – Вулкан.
Лена пожала плечами.
– Пошёл искать морской вокзал! – сказал Борис Павлович.
Вовка вспомнил здание аэровокзала в Ленинграде – самолёты на потолке, сложенные из разноцветных камешков, и буфет со стойками.
– Хочу в вокзал, – сказал он.
Борис Павлович улыбнулся и ушёл.
Вернулся он мрачный и злой.
– М-да! – сказал он. – Ничего себе вокзал. Но делать нечего, идёмте.
Вокзал, к которому он привёл всех, оказался простым сараем. Над его крышей развевался непонятного цвета флаг, у двери висела криво прибитая доска с надписью:
НОВЫЙ ПОРТ
– Всё построили, и построили хорошо, а вокзал почему-то забыли! сказал Борис Павлович. – Придётся провести несколько часов тут. Я сейчас пойду в город, найду свой штаб.
– А я схожу поищу контору строительства, – сказал Фёдор.
Они ушли.
Вовка и Лена сидела на жёсткой деревянной скамье и смотрели в запорошённое пылью окно. За окном дробно стучали краны и гудели простуженными голосами автомобили.
– Мама, что такое вулкан? – спросил Вовка.
– Вулкан – это огнедышащая гора, – ответила мама. – Внутри нашей Земли очень высокая температура. Там кипит лава – расплавленные камни и металлы. Лава через вулканы прорывается наружу. Поэтому над вулканом дым.
Немного погодя Вовка спросил:
– А мне выйти можно?
– Ты уже один раз ушёл от меня, в Иркутске.
– Я постою у двери.
– Хорошо.
– А я останусь, – сказала Лена.
У двери Вовка стоял недолго. Заметив, что мама открывает чемодан, он отошёл в сторонку и юркнул за угол.
Отсюда было видно море.
Вовка перелез через брошенные на землю стальные канаты, прошёл вдоль стены склада, завернул ещё раз за угол и обомлел...
Склад выходил к самой воде. Прислонившись спиной к стене, около груды ящиков стоял водолаз. Он стоял неподвижно. У него была большая медная голова и круглые глаза-иллюминаторы. Широко расставленные руки едва заметно покачивались.
Вовка сел на ящик и стал ждать, когда водолаз пойдёт в воду. Над его головой, гудя и постукивая, чертила дуги стрела портового крана. Кран переносил ярко раскрашенные ящики, на которых чернели незнакомые колючие буквы. Ящики покачивались в воздухе, как вертолёты.
Водолаз не шевелился.
Вовка привстал и заглянул в иллюминатор. Никакого человека внутри не было: это был просто костюм, он висел на крюках.
– Пустой! – пробормотал Вовка и поскрёб пальцем медную броню.
– Трогать нельзя! – сказал неожиданно появившийся из-за ящиков человек в синем кителе.
Вовка кивнул и тотчас же услышал вдалеке испуганный мамин голос:
– Вови-и-ик!
Оглядываясь на водолаза, Вовка потрусил назад.
ТВЁРДАЯ НОЧЬ
Стемнело. Борис Павлович и Фёдор не возвращались.
Когда за окном вспыхнул тусклый свет фонарей, мама вздохнула, приставила к скамейке чемоданы, достала из картонки платок, ещё какие-то вещи, постелила их.
– Будем ложиться, – сказала она.
Вовка и Лена легли.
Скамейка была твёрдой. В пустом помещении под дощатым потолком метались глухие звуки. Скрипели половицы. В сарай то и дело заходили люди.
У Вовки заболела шея. Заныло в коленке. Он дёрнул ногой.
– Что ты толкаешься? – захныкала Лена.
– Ничего!
Вернулся Фёдор.
– Вы знаете, не нашёл! – вполголоса пожаловался он маме. – Город это только название. Улицы не везде есть. Говорят, строительство наше тут, и контора. А где – никто не знает.
– Завтра найдём, – так же вполголоса ответила мама.
Она наклонилась к Вовке и сунула ему палец в рукав пальто.
– Холодный ты какой! – сказала она и, достав из чемодана ещё пальто, укрыла ребят.
– Вам самой холодно, – сказал Фёдор. – Берите мою куртку...
Ночь тянулась холодная и неудобная.
Вовка то засыпал, то просыпался вновь. Ему казалось, что он лежит на камнях. Под потолком плавали лиловые и оранжевые полосы. Где-то за стеной громко стучали часы.
Неожиданно их стук прекратился. Вовка открыл глаза.
В дверях вспыхнули жёлтые автомобильные огни. Послышалось урчание мотора. Голос Бориса Павловича произнёс:
– Тут. Входите, берите чемоданы.
В сарай вошли люди в матросской форме, Борис Павлович достал из общей кучи свои чемоданы, передал их матросам. Потом поднял и стал одевать Лену.
Мама и Фёдор молча наблюдали за ним.
– Кажется, всё? – спросил Борис Павлович.
Мама пожала плечами.
– А вы что сидите? – спохватился Борис Павлович. – Может быть, поедете с нами?
– Мы уж как-нибудь, – сказал Фёдор.
Мама кивнула.
– Какие глупости! – подумав, сказал Борис Павлович. – Только со мной. Берите вещи!
Озябшего, одеревеневшего Вовку вывели из сарая.
У дверей стояла большая грузовая машина. Вовку и Лену посадили в кабину.
Загудел мотор. Затряслось и подпрыгнуло сиденье.
Машина шла по каким-то тёмным улицам, то и дело поворачивая, проваливаясь, с рёвом вылезая из невидимых рытвин.
Наконец она остановилась.
Все вышли.
На краю дороги стоял маленький домик. Борис Павлович поднялся на крыльцо и ключом отпер дверь.
– Входите! Сюда... Теперь сюда...
Вошли в тёмную комнату. Вспыхнул свет. В комнате стояла узкая железная кровать, в углу чернела круглая печка. Матрос присел перед ней на корточки и, распахнув дверцу, чиркнул спичкой. Весёлый огонь заметался по куче мелко нарубленных дров.
Внесли вещи и сразу же стали укладывать ребят.
Вовка лежал на кровати, смотрел, как за неплотно прикрытой дверцей пляшут красные огненные человечки, и думал о раскалённой внутри Земле и о вулкане.
– Мама, – пробормотал он, засыпая, – а что, если туда налить воды?
– Куда? – удивлённо спросила мама. Они с Фёдором дремали, сидя на табуретках в разных углах комнаты.
Вовке приснилась гора. Она была большая, зелёная. У неё был носик, как у чайника. Из носика шёл пар.
ПЕРВЫЕ ДНИ
Четыре дня подряд лил дождь.
Плоские коричневые тучи обложили небо над городом. Немощёная глинистая улица, на которой стоял дом, вздулась и потекла рекой. Возле фонарных столбов заблестели маленькие озерца.
Каждое утро взрослые уходили на работу.
Первым уходил Борис Павлович. Он целовал Лену в лоб, говорил: "Так вы тут без нас не очень", поднимал капюшон чёрного плаща и удалялся.
Потом уходили мама и Фёдор. Фёдор надевал грубую брезентовую куртку, громыхая сапогами, шёл на крыльцо и там терпеливо ждал.
Мама одевалась долго. Вся её одежда скрипела. Скрипел блестящий прозрачный плащ, повизгивали резиновые сапожки, трещал при каждом повороте головы пластиковый с цветочками платок.
– В обеденный перерыв прибегу! – говорила мама и тоже исчезала.
Припав носами к окну, ребята смотрели им вслед. По улице вереницей плыли машины. Они плыли, как корабли, тесня перед собой горы жёлтой воды. По мосткам, пригибаясь, торопливо трусили прохожие.
Дождь прекратился только на пятый день.
Проснувшись, Вовка увидел за стеклом ослепительно синее небо, голую, омытую дождём вершину горы, порт – блестящие крыши и причалы.
Когда взрослые ушли, ребята вышли на крыльцо. Над лужами и канавами клубился розовый пар.
К обеду вокруг дома появились островки сухой земли.
Вовка и Лена вынесли на крыльцо Мурзика. Ёж зафыркал, поднял узенькое рыльце, понюхал воздух и неожиданно, сбежав с крыльца, юркнул под дом.
– Ой! – сказала Лена. – Что же делать?
– Ждать.
Ежа не было целый час. Появился он на свет весь в опилках, паутине, отфыркиваясь, влез на крыльцо, вкатился в коридор, нашёл блюдце с водой и жадно стал пить. Напившись, деловито протопал обратно и снова скрылся под домом.
– Вот он и устроился, – сказала мама, когда Вовка рассказал ей о происшествии. – Не надо ему мешать, пусть так и живёт.
ВЕЧЕР
Вечером пришёл Фёдор и стал прощаться.
– Дали место в общежитии, – объяснил он. – Заходите в гости.
– Зачем же? – сказала мама. – Лучше вы к нам.
– Каждый день заходите, – сказал Вовка.
Фёдор кивнул.
– А как... с тем делом? – спросила мама.
– Чуть не забыл! Сегодня ведь пришёл ответ. Всё устроилось. Будет так, как вы решили.
– Когда ждать?
– Дня через два... Ребятам-то скоро в школу!
– Да. Вместе пойдут, в один класс. Зимой, говорят, здесь много снега: в прошлом году так завалило, что от дома к дому прорывали траншеи. Люди идут на работу, и никого не видно.
– Это и в Иркутске бывало, – сказал Фёдор. – Ну, пока!..
Вернулся с работы Борис Павлович, вытер о коврик ноги, сел на табурет и весело сказал:
– Антонина Михайловна, поздравьте! От жены телеграмма: провалилась на экзамене. Выезжает. Ну, как?
– Провалилась? Великолепно! – сказала мама и засмеялась.
Борис Павлович предложил:
– Идёмте все, посидим на крылечке? Вечер-то какой хороший!
Вышли.
Стемнело. Внизу над недостроенным зданием у ворот порта вспыхнули лампы. Чёрные фигурки рабочих деловито копошились между стропил.
– Я очень благодарен за то, что вы смотрели эти дни за Леной, сказал Борис Павлович. – Ведь вам было так трудно, вы тоже работаете... Скоро приедет жена. Не знаю, понравится ли ей здесь.
В тёмном небе проступили голубоватые звёзды.
– Пять лет подряд я читал в военной академии лекции о звёздах, сказал Борис Павлович. – Смотрите, дети, на них. Каждая светит своим светом, у каждой есть имя. У некоторых, говорят, есть планеты, на планетах, может быть, люди. Ночью по звёздам корабли определяют своё место в море. Чтобы хорошо знать небо, штурман учится два года.
Вовка сидел запрокинув голову. Среди голубых колючих огоньков он заметил звезду, свет которой был красноват и спокоен. Сбоку от звезды мерцал ещё огонёк. Вовка прищурился до боли в глазах. Огонёк помутнел и раздался в ширину. По его розовой поверхности забегали чёрные пятнышки.
– А я вижу людей! – сказал Вовка.
– Где? – не понял Борис Павлович.
Вовка ткнул пальцем в сторону красноватой звезды.
– Хм! – удивился Борис Павлович. – И что же они там делают?
– Копошатся.
Мама засмеялась.
– А помните, – сказал Вовка, – вы обещали рассказать про морскую корову?
– Про какую корову?.. Ах да, действительно обещал. Ну, извольте!
МОРСКИЕ КОРОВЫ
Это случилось двести лет тому назад.
От берегов Камчатки отошли и взяли курс на восток два корабля. Командовали ими Беринг и Чириков.
Долго плыли корабли, пока не показалась лесистая, изрезанная узкими заливами земля. Это была Америка. Моряки с удивлением рассматривали покрытые ледниками горы. Сошли на берег и снова удивились: здесь было много зверей и совсем мало людей.
Назад корабли поплыли порознь. Была осень, туманная, с частыми бурями. Не доходя до Камчатки, корабль Беринга попал в шторм и был выброшен на камни безымянного острова.
Люди еле спаслись.
Построили землянки.
День за днём, не переставая, шли холодные дожди. Потом посыпал снег. Над голыми скалами завыл студёный ветер.
Голодные, теряющие силы моряки строили из обломков своего судна новый корабль.
Их капитан заболел. Всю ночь у дверей землянки, где лежал Беринг, хрипло лаяли полярные лисицы – песцы. Если, уходя на строительство, товарищи капитана забывали прикрыть дверь, песцы по одному проскальзывали в землянку и, не найдя ничего, начинали глодать у больного подошвы сапог.
Под хриплый и жалобный вой песцов Беринг умер.
Его спутников тоже ждала голодная смерть. Но однажды в воде, на покрытых бурыми водорослями отмелях, люди заметили каких-то животных. Огромные, величиной со слона, они медленно ползли по дну, время от времени поднимая под водой головы. Их тела напоминали тела китов и имели хвосты, но морды были странно похожи на морды коров. Непрерывно жуя, они паслись в воде, не обращая на людей внимания.
Попробовали устроить охоту. Одному из зверей набросили на хвост петлю, и вытащили животное на берег. Сочное, свежее мясо было таким вкусным, что животных тут же прозвали морскими коровами.
Перезимовав, спутники Беринга достроили судно и вернулись на нём домой...
Когда Борис Павлович кончил рассказ, Вовка спросил:
– Значит, морские коровы есть?
– Нет, – сказала мама. – Они вымерли.
Борис Павлович покачал головой:
– Произошло гораздо худшее: их уничтожили, истребили. Рыбаки, китобои, охотники за морским зверем – всякий, кто приближался к острову, убивал несколько коров и пополнял запасы свежего мяса. Прошло всего тридцать два года после смерти Беринга, и на острове была убита последняя морская корова. Это невосполнимая потеря: их можно было приручить. Это были бы первые морские животные, одомашненные человеком.
Он помолчал.
– Когда-то, в юности, я хотел стать историком. Я хотел написать книгу о великих морских открытиях. В ней обязательно нашлось бы место рассказу о Беринге и удивительных коровах в океане. Я написал бы и о том, что вот уже десятки лет учёные ищут их на других безлюдных островах. Вы представляете, какое это будет замечательное открытие? Где-нибудь в глуши, в маленькой бухте, удастся столкнуться лицом к лицу с животным, которое считалось давно погибшим.
– Вова, ты спишь?
Вовка сидел с широко открытыми глазами. Он не видел ни мамы, ни Бориса Павловича, ни тёмной, едва освещённой улицы. Он видел перед собой низкий каменистый берег и бурое, покрытое водорослями морское дно. Огромные животные, похожие на китов, ползали в воде. Они поднимали из воды головы, и тогда с их толстых губ, как ленты, свешивались непрожёванные бурые водоросли. На горизонте появился корабль. От него отвалила шлюпка и направилась к берегу. Дюжие матросы размеренно махали вёслами. На носу шлюпки стоял учёный с подзорной трубой. Он терпеливо всматривался в даль...
– Пора спать, – сказала мама, – уже поздно. Неизвестно, как сложится завтрашний день.
КРАН И КАТЕРА
– Вова, вставай!
– М-м-м...
– Приезжает Степан!
– Что?
Вовка вскочил. Мама стояла у кровати уже одетая. В пальто.
– Я говорю: приезжает Степан. Только что объявили по радио – приходит пароход. Я на работу, там отпрошусь. А ты беги в порт. Найдёшь Фёдора, скажи – пусть тоже встречает.
Вовка часто заморгал глазами.
"Как это – приезжает Степан?"
– Посмотри в окно. Видишь, над складами в порту большая стрела. Это плавучий кран. На нём работает Фёдор. Скажи ему – через два часа приходит пароход. Ну, беги!
Вовка наконец понял. Он быстро оделся, схватил со стола кусок хлеба, выскочил на улицу и помчался вниз, к порту.
Над горбатыми крышами складов поднималась сломанная углом решётчатая стрела крана. Вовка миновал ворота и, не спуская со стрелы глаз, начал пробираться между угольных куч к воде.
Наконец он вышел на причал. Это было то самое место, где он когда-то принял водолазный костюм за человека. Отсюда был виден весь плавучий кран. Он был похож на маленький железный остров. Около крана на воде стояло несколько катеров.
Вовка направился туда.
Он дошёл до конца причала, спустился к воде и, увязая по щиколотку в чёрной зыбучей гальке, добрался до катеров.
Здесь на берегу лежали деревянные клети, суетились матросы и расхаживал, сбив на затылок фуражку, Борис Павлович.
– Ты это откуда? – удивился он. – Здесь опасно. Сейчас будем поднимать катер.
Вовка рассказал, зачем пришёл.
– А-а... Вряд ли Фёдора отпустят. Ну, разве что на часок...
Он подошёл к самой воде и что-то крикнул старику в морском кителе, который распоряжался на кране. Тот подумал и нехотя кивнул.
– Всё-таки отпустил! – сказал, возвращаясь, Борис Павлович.
Тем временем кран отошёл от берега, повернул башню со стрелой и стал медленно опускать крюк над одним из катеров. На крюке висели, покачиваясь, две стальные петли. Матросы поймали их, подвели под днище катера.
Старик на кране скомандовал:
– Вира!
На кране загудели моторы, стальной трос начал натягиваться. Крюк пополз вверх. Трос натягивался до тех пор, пока катер не вздрогнул и тяжело, с глухим всплеском не оторвался от воды.
Теперь он, подрагивая, висел в воздухе, и с его днища лил весёлый капельный дождь.
– Борис Павлович, зачем вы их поднимаете? – спросил Вовка.
– На просушку. Катер должен быть всегда лёгким и быстрым.
Плавучий кран стал приближаться к берегу. Вместе с ним плыло по воздуху, надвигалось на Вовку, как самолёт, красное днище катера.
Вовка попятился.
– Майна! – скомандовал старик.
Борис Павлович присел у одной из клетей и, запрокинув голову, стал смотреть, как опускается катер. Наконец он коснулся брёвен. Клеть затрещала, трос, на котором висел катер, обвис.
– Есть! – сказал Борис Павлович, и матросы, которые стояли рядом, закричали на катер:
– Есть!
С крана, из стеклянной будки машиниста, кто-то махал Вовке рукой.
– Дядя Фёдор! – крикнул Вовка. – Скорее! Пароход идёт!
Из будки вылез человек в матросской куртке, сел в маленькую лодочку-ялик и погрёб к берегу.
Это был Фёдор.
ЗДРАВСТВУЙ, СТЕПАН!
На причале было немного народу. Люди рассыпались кучками, и от этого громадный причал казался совсем пустынным.
– И верно, идёт! – сказал Фёдор.
У поворотного мыса, теряясь на фоне коричневой сопки, дрожала чёрная точка. Над ней голубел еле видный дымок.
Время шло. Точка росла и превратилась в большой чёрно-белый пароход. Он обогнул входной мол и вошёл в гавань.
По причалу, у чугунных тумб, вбитых в землю, забегали матросы.
Пароход приближался. Вот уже его борт навис над берегом.
– Подать носовой!.. Подать кормовой!.. – раздалось на пароходе.
Две верёвки, извиваясь как змеи, взлетели над палубой, долетели до причала и упали рядом с чугунными тумбами. Матросы подхватили их и начали тянуть. За каждой с парохода на берег пополз толстый стальной канат с петлей на конце.
Матросы накинули петли на тумбы. Пароход привалился к причалу охнуло, заскрежетало железо – и замер.
В длинной веренице пассажиров на сходне показалась знакомая серая куртка.
– Стёпа! – закричал Вовка.
Степан медленно сошёл на причал.
– Так вот ты какой! – сказала, подходя к нему, мама. – Молодец, сам доехал.
Степан стоял, опустив голову.
– Не голодал? – спросил Фёдор.
– Нет.
– Ну, пойдём.
– Прямо к нам, – сказала мама.
– Мы у знакомого остановились, – сказал Вовка. – Он военный моряк. У него катера и штаб.
Степан поднял свой фанерный чемодан, и они пошли к выходу из порта.
– Знаешь, – говорил на ходу Вовка, – тут жить ничего, можно! Видишь дым? Это вулкан!
– Ага.
– У нас свой ёж есть. Под домом. Тут ежи не водятся, а мы привезли.
– Ага.
Прошли ворота порта.
– Мальчики, не торопитесь! – сказала мама. – Вон на горе ваша школа. Я тебя, Степан, уже записала в неё.
– Неужели ты не хочешь учиться? – шёпотом спросил Вовка. – А я так хочу, так хочу!
– Ну и ладно.
– Чудак, теперь тебя никто ругать не будет.
По обе стороны мощённой красным обкатанным камнем улицы тянулись канавы. На дне их лежали чёрные плети труб.
– Здесь будет большой портовый город, – сказала мама. – Будут кинотеатры, магазины. Пойдёт троллейбус... Тут всё только начинается. Вот в этом доме нам обещают комнату. Это будет наш дом... Володя, куда ты помчался?
Вовка летел впереди всех.
Тучи, которыми с утра было затянуто небо, разошлись. В облачном разрыве показалось оранжевое солнце.
Прямо перед Вовкой поднимался из земли новый трёхэтажный дом. Окна его были ещё забрызганы извёсткой. Между белыми мазками пылали зелёные и синие блики.
– Вова, осторожно, свалишься в канаву. Володя, подожди!
Но Вовка мчался по улице. Он бежал, размахивая руками. Дорога ложилась ему под ноги, и каждый камень освещало яркое, рыжее, его, Вовкино, солнце.
В с ё.
