Текст книги "Поцелуй Валькирии (СИ)"
Автор книги: Светлана Воинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
16
Perthro– скрытое.
Полет орла, устремленный ввысь, поднимает вас над течением обыденной жизни. Внешнее не имеет никакого значения, с высоты полета оно покажется совершенно иным, истинным.
Когда достигли пригорода, Адель узнала историю рождения Эрика. В роддоме Ингрид заразила его стафилококком, и врачи считали состояние ребенка безнадежным. София добилась, чтобы ей разрешили круглосуточно находиться в боксе, куда поместили младенца, и месяц спустя жизнь Эрика была вне опасности.
– Еще раз мы переволновались, когда Эрик решил отправиться добровольцем на фронт. Швеция сохраняла нейтралитет и в первой войне, и в недавней. Но Эрик… Нам стоило нервов отговорить его от затеи биться против солдат Гитлера.
Адель вспомнила яхту, пунцового от гнева Люка и Эрика, громогласно дискутирующего о величии Гитлера, и взоры толпы, обращенные к нарушителю всеобщей гармонии. Мелкая вода громче шумит.
– Но самое страшное, что довелось нам пережить, это когда Эрик наглотался таблеток. Ингрид вошла позвать его – по радио началась любимая передача Эрика, а он спит. На столе – пустой пузырек и записка «Кристина, прощай!».
На память Адель пришли слова Ясы: самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать её так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов» воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель – самоубийство вполне оправдывалось средством – харакири; после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
По озеру Меларен скользили старинные пароходики, направляясь в бухточки многочисленных островов. В заливах удили лососей. Адель чувствовала отчетливый запах бензина, раздражающий ее ноздри, как и едкий аромат герани в доме, и тошнотворный – готовящейся на кухне свинины. Мир запахов вторгся в ее жизнь. Она поняла, что становится животным.
Автомобиль нырнул в лес, мелькнул дорожный знак, извещающий водителей о возможном появлении лосей, над крышей проносились тугие, готовые лопнуть, коконы почек и пунктирная зелень лиственниц.
– Ты была когда-нибудь в замке? – поинтересовалась София.
Перед внутренним взором Адель мелькнули древние стены Гроссинзее, обители рыцарства. Победа в войне обеспечила бы ей путь в школу Орденсбурген, где особый педагогический состав вел подготовку нацисткой элиты. Юнкерам преподавали атлетику, скалолазание, бокс и планеризм, они прыгали с парашютом, совершали пробежки на лыжах, а верховая езда позволяла дать ощущение полного господства над живым существом. Следовало отучиться два полных курса, чтобы быть допущенным к урокам военного дела. Адель же пришлось с этого начинать.
– Нет, я никогда не была в замке.
Машина пересекла мост, и Адель поняла значение вопроса Софии, только когда из-за деревьев показались крыши Дроттнигхольма с куполами башен по бокам.
– В переводе со шведского это место называется «Остров королевы», ты видишь творение архитекторов королевы Гедвиги Элеоноры.
«Вольво» двигался мимо раскинутых у подножия дворца парков с бронзовыми скульптурами и фонтанами. По дорожкам бродили туристы.
– С начала месяца замок открыт для экскурсантов.
Обогнув парковые ансамбли, автомобиль въехал на двор. Адель потянулась открыть дверцу, но София удержала ее. Следовало дождаться, пока шофер поможет дамам выйти. Тут же к Софии кинулся человечек в форменной одежде.
– Мадам! Неполадки с фонтаном Геракла! А в театре на репетиции повредили декорации кабинета. Что же до кожаных обоев из Валленштейна…
Адель поняла, ее привезли не на экскурсию. София была управляющей, кастеляншей Дроттнигхольма. По пути к дверям она отдавала распоряжения, в том числе об обеде на двух персон.
– Теперь до сентября полно работы, – словно извиняясь, проговорила София.
Они заглянули в один из залов с академическими сюжетами картин по стенам и черной скульптурой Аполлона в центре. Адель погладила каменные ступни, обвитые нефритовыми ремешками сандалий.
– Нравится?
– Красивы пальцы.
Ее идеалом остались титаны Арно Брекера – мускулистые и угрюмые, напряженные, источающие силу и агрессию, люди-боги. По случаю победоносного завершения войны Брекер должен был оформить триумфальную арку в Берлине. Увы!
– Твое лицо – классический лик статуи, тебе никто этого не говорил?
София провела ее в мастерскую реставраторов, где на столах сгрудились склянки растворителей, масла и скипидарного лака, стаканы со шпателями и мастихинами, лупы, микроскопы и специальные лампы.
– Эрик сказал, ты – художница.
И Адель почувствовала, что София желает устроить экзамен. Ее представили мастерам, и те стали демонстрировать работы: заплатанный с оборотной стороны холст, скрывающий мелкие трещины – кракелюры, картину, покрытую беловатой пленкой. Заплесневелый лак? В замке неважно соблюдались условия консервации, было слишком сыро. На одном из полотен Адель заметила явные «утраты», их пропитают воском и заретушируют.
– Какую технику вы применяете, примитивистов? – и не дождавшись ответа, она улыбнулась. – Хотя красочный слой, судя по всему, начала XIX века и вряд ли позволяет это.
Мастер поощрительно кивнул, вытирая грязные руки.
– Дублирование или перенос [32]32
Перенесение холста – снятие оригинального холста и перенесение красочного слоя на другую основу, что позволяет предотвратить его вздутие. Новый грунт придает красочному слою единство и гибкость. Метод используется в редких случаях, когда по-другому спасти картину нельзя.
[Закрыть]делать приходилось?
– Пока нет, но все впереди – консервация здесь неудовлетворительна, – заметил он больше для Софии, чем для нее. – Общее вздутие, осыпание грунта нас минуло, как и более тяжелые случаи. Пока минуло, – добавил он для хозяйки.
Кажется, та убедилась в познаниях Адель, поскольку не собиралась более задерживаться в реставраторской. Но теперь Адель не торопилась, медленно переходя от полотна к полотну. С парадного портрета одного из шведских монархов снимали верхний слой пожелтевшего лака. София тут же просветила гостью, что перед ней лик основателя династии Бернадоттов, короля Карла XIV Юхана, в миру Жана-Батиста Бернадотта.
– Французское имя? – Адель позволила взять себя под руку и увести.
Оказалось, первый Бернадотт был французом, к тому же не дворянином от рождения, а всего-навсего солдатом, дослужившимся в королевской армии до звания сержанта. Но Французская революция одарила его погонами генерала, а Наполеон – погонами маршала. После смерти бездетного шведского принца, Бернадотта пригласили занять трон Швеции и не ошиблись в выборе кандидатуры. Карл Юхан много сделал для поощрения образования, развития сельского хозяйства, укрепления финансов и восстановления престижа страны.
– Когда он умер, на его груди обнаружили татуировку: «Смерть монархам!», – София улыбнулась. – Эрик сказал мне, что одну из своих картин ты продала музею.
– Это был Шагал, а не я. Лилово-оранжевый петух и люди, – солгала Адель.
– Петух у евреев символ искупления. Откуда она взялась у тебя?
– Нашлась на войне, – еще раз солгала Адель.
Наконец, они отправились в жилое крыло.
– В людях искусства есть что-то детское. Они живут по своим законам, совершенно бесполезно взывать к их разуму, – вздохнула София. Видимо, пыталась определить, с какой стороны подойти к Адель, как заставить ее уйти из жизни Эрика.
В маленькой уютной столовой был сервирован обед, и они отведали горохового супа, сельди и картофельного салата. К чаю на скатерти разместились вазочки с конфетами и отваренными сухофруктами: курагой, черносливом и изюмом, среди которых попадались обжаренные дольки грецких орехов.
– Я коллекционирую чаи, какой будешь? С бергамотом, шиповником, липой…
– Зеленый, – неожиданно для себя попросила Адель.
София взглянула на нее внимательней.
– Давно у меня никто не спрашивал зеленого, – казалось, ей хочется о чем-то узнать. – Я разделяю твое желание. Пойдем в гостиную.
В коридоре Адель заметила прикрученный над входом в спальню турник, его можно было принять за пустующий карниз для портьеры.
После чаепития София указала ей на диван с кучкой разнообразных подушечек, вышитых гладью. Адель чувствовала себя насытившейся и с удовольствием устроилась на мягком ложе, где так сладко было бы уснуть.
– Этот диван волшебный, мои гости его обожают, он усыпит любого, – достав с полки фотоальбом, она присела рядом.
Первые страницы были посвящены ее покойному мужу. Казалось, София могла часами рассказывать о его пейзажах, участии в шахматных соревнованиях, увлечениях радиотехникой и плотницким делом – комнату украшали изумительные шкафчики работы деда Эрика. Не собственные успехи, руководство замком составляли предмет ее гордости, а муж. Быть может, в этом истинное счастье женщины?
– Он обожал дочку.
И Адель сразу вспомнила невзрачное существо Ингрид, ее обиженно надутые губы, при разговоре обнажающие неправильный прикус больших зубов. Та о муже упорно умалчивала.
Далее следовал разворот, отданный снимкам старого короля. По словам Софии, когда-то он был прекрасным игроком в теннис. На новом листе появился утренний знакомый Густав, с засученными рукавами копающийся в земле.
– Раскопки в Италии, – прокомментировала София. – Как-то, ему уже исполнилось пятнадцать, он провел лето с киркой и лопатой в пригороде и обнаружил гробницу железного века.
Она с грустью разглядывала лица на следующей фотографии – погибших в разбившемся самолете кронпринца и его жены Сибиллы. Рассказала о бедняжке Леннарте, лишившегося права на престол из-за женитьбы на плебейке Карин. Ему запрещалось появляться на официальных семейных торжествах, как и Сигварду, окольцованному дочерью немецкого торговца. Они прошли через множество унижений. Чего только стоила замена королевского паспорта на обычный, где вместо «Его королевское высочество принц Швеции Сигвард» стояло слово «господин»! В Каннах «господин» Сигвард случайно встретился со своим дедом-королем и сестрой, те отвернулись, будто не заметили его.
София перевернула страницу.
– Фольке… был…
Адель знала о погибшем в Иерусалиме Бернадотте все. Президент «Красного Креста» во время войны организовал обмен военнопленными и спас около двадцати тысяч заключенных из немецких концлагерей. Переговоры с Гиммлером, дипломатия в Палестине сделали его чрезвычайно популярным, настоящим героем.
– Убийство приписывают экстремистам из группировки Исхака Шамира, – вздохнула София.
Адель спрятала ироничную улыбку.
На снимке играющие мальчик и девочка… И София пристально смотрит на нее. Значит, на фотографии маленький Эрик и его будущая жена. Любовь началась в песочнице. Но что это за персонаж на третьем плане, изучает парочку из-за дерева? Не отводя взгляда от лица соглядатая, Адель спросила:
– Когда умер отец Эрика?
– Восемь лет назад.
София оставила Адель дремать на диване, а сама отправилась в кабинет, в другую часть замка. Вечером она повела Адель в расположенный в крыле Дроттнигхольма старинный театр. Оперные спектакли начнутся через несколько дней, а пока велись репетиции. В зале горел приглушенный свет, хозяйка и гостья спустились мимо пустых зрительских кресел к сцене.
– Этим декорациям двести лет, – София по ступенькам взошла на деревянный помост и исчезла за полотном с перспективой уходящей вдаль средневековой улицы. Вдруг живописная картина, словно фусума, отодвинулась, представив пейзаж – в глубине сцены выросли настоящие деревья.
Адель прошла туда, где сложное переплетение подъемных и рычажных механизмов напоминало внутренности гигантских часов.
– Это машина «ветра», а это – «гром», – знакомила ее София с древними театральными эффектами.
У Адель не выходила из головы фотография с детьми. Она осознала, что в этой пьесе ей отведена посредственная роль. Сюжет определен давно, и не она его автор. Каждый знает свои реплики, а ее слова – невпопад. Она с усмешкой дернула свисающий канат, опрокидывая спрятанный под колосниками длинный дубовый ящик с перекатывающимися внутри чугунными шарами. Ба-бах! Они получат свой гром!
17
Algiz– тростник.
Эта руна – зеркало для Воина Духа, того, кто вовлечен в битву с самим собой. Об опасности его предупредит шорох осоки или тростника. Испытывая страдание, понаблюдайте за ним, задержите на нем свое внимание. Это предупреждение.
На прощанье София подарила ей коробку духов, она вынула их с одной из полок, где сгрудились ненужные ей самой презенты. И Адель еще раз восхитилась умом Софии.
– Tack! – поблагодарила Адель по-шведски. У нее всегда были неплохие способности к языкам.
София посадила ее в свой автомобиль, и куполообразные крыши башен, фонтаны и статуи парков остались позади. По дороге Адель заметила слежку и улыбнулась. Наконец-то!
Во время краткой беседы Софии и Густава она услышала слово «Бирка». Маленький городок Бирка находился на одном из островов озера Меларен. Пересев на пароходик, Адель легко достигла крупнейшего кладбища Севера Европы, где викинги оставили древний город и курганы с утварью, оружием, а иногда с умерщвленными рабами. Раскопки велись здесь с конца прошлого века, и за границей города был разбит палаточный лагерь студентов Упсальского университета, открывших археологический сезон. Неподалеку стоял миниатюрный бульдозер, призванный снимать грунт тонкими, не более десяти сантиметров, пластами. Площадь раскопов поделили на квадраты с разделяющими их бровками, тут и там виднелись высотные отметки для нивелировки, треноги теодолита и нивелира, а в углу – постоянно увеличивавшаяся куча земли. К отвалу направлялись ребята с носилками, их блестящие спины обгорели на весеннем солнце.
Адель заметила человека, склонившегося над чертежом. Был он в шортах и белой гимназической кепке с лирой над козырьком.
– Где мне найти его высочество?
– Его высочество отменил поездку, – почесывая небритые щеки, он продолжал вносить в план пометки о структуре и окрасе слоев, наличии золистых или угольных пятен. – А сегодня как раз будет посвящение.
Посвящение в археологи? Студенты-первокурсники, впервые стершие в кровь руки и почувствовавшие песок на зубах, на грани солнечного удара, пройдут дурацкую тайную церемонию, и экспедиция станет для них или единственным опытом, или образом жизни.
– Много новичков?
– Пионеров? Пять чел, – и он заорал: – Археолухи, перерыв!!!
В квадратах побросали лопаты и кайло, вылезли наверх: кто – перекурить, кто – в хозяйственную палатку за водой. Футболки, купальники, кеды.
– Сколько раз мне мама в детстве говорила – учись, сынок, а то всю жизнь лопатой махать будешь! – развлекал группу один из студентов. Редкая юношеская щетина на загорелом лице, выгоревшие на солнце светлые волосы, голубые смеющиеся глаза. Он напомнил ей шутника Вальтера.
Вниманием Адель завладела боевая девчушка в майке и шортах, подчеркивавших сложение ее натренированного тела.
– Кто за дровами? Я сегодня готовлю, – по-мальчишески бодро она ударила «Вальтера» по обгорелому плечу. Тот состроил комичную гримасу жуткой боли, все расхохотались, а девушка отправилась в хозпалатку.
– Вы не могли бы, – улыбнулась Адель «Вальтеру», – показать, где работает его величество.
Юноша провел ее по бровкам, но ни разу не восхитился ее способностью удерживать равновесие. В свое время Вальтер воспринимал как должное ее меткую стрельбу, выносливость, храбрость. Если бы было иначе, он не рассказывал бы ей анекдоты, просто не замечал.
– Вы, наверняка, слышали, что в начале войны в Средней Азии обнаружили гробницу Тамерлана, победителя Золотой Орды. Предсказатели говорили, что трогать кости нельзя – на волю будет выпущена война. Саркофаг вскрыли за месяц до вторжения в Советский Союз, а в ночь на начало войны потревожили скелет. Вы не боитесь найти что-то подобное?
– Ящик Пандоры? Ничуть, – рассмеялся он.
– Его высочество требователен в качестве профессора?
– Его пунктик – зачистка. Мы берем в руки веник, а ведь подметать землю – все равно, что мыть воду. Не имеет смысла подметать против ветра, – Адель поняла, что это начало очередной археологической шутки, – но опасно заметаться и по ветру, если тот дует в сторону соседнего квадрата – можно неудачно наткнуться на кайло [33]33
кайло – самый тяжелый археологический инструмент
[Закрыть].
Адель рассматривала местечко, облюбованное Густавом. Перед ее глазами возник заголовок статьи: «Несчастный случай на раскопках. Принц Густав погиб, придавленный плитой гробницы». Должно произойти что-то вроде «нападения партизанов Исхака Шамира».
Неожиданно рядом возник человек, от его подозрительного взгляда Адель напряглась. Казалось, он читал ее мысли. Она медленно направилась к лагерю. Девушка, заинтересовавшая Адель, находилась у умывальника, пытаясь щеткой вычистить грязь из-под ногтей. Потом юркнула в хозяйственную палатку. Адель последовала за ней. Кавалергард-девица отбирала продукты, вскрывала ножом тушенку, банку паштета для бутербродов, достала пачку макарон и котелок.
Адель с необъяснимым трепетом наблюдала за ней. Та уронила алюминиевые кружки и выругалась.
– Вам помочь?
Студентка оглянулась, в холодном взгляде Адель заметила превосходство и презрение к ее манере одеваться – на Адель был широкий сарафан, в складках которого ее живот был почти незаметен. Конечно, девочка предпочитает брюки, шорты и рубашки.
Чуть поодаль места, где под парусиновым тентом располагались складные стулья и столики, сдвинутые в ряд, девушка занялась костром. Адель видела, как ловко она обложила газетный лист щепками и тонкими ветками, сверху соорудила шалашик из небольших поленьев. Огонь завладел деревянной конструкцией мгновенно. Адель помогла принести запасы и порезать хлеб.
Студенты давно вернулись в раскопы. Им суждено найти костяные коньки или прогнившую обувь с шипами для передвижения по льду – зимой Меларен замерзал, и древние купцы везли меха по озеру. Или обнаружат затвердевшие кусочки смолы, которыми люди неолита заделывали щели в своих лодках, а на смоле – отпечатки пальцев, порезы каменных ножей. А может, эллиптические линзы из горного хрусталя – первые телескопы, выкраденные разбойниками-норманнами из Византии.
– Пионерами могут быть только студенты? Люди постарше не присоединяются к вам?
– Отчего же. Господин Юхансон – живой пример, – скупо бросила она, указывая на того самого типа, что помешал ей изучить нужный квадрат.
Этот новичок не археолог, решила Адель.
– У него получается?
– Лентяй, – неохотно отозвалась девушка.
– Где его палатка?
Когда из лесочка вернулись дровосеки, по лагерю разнесся клич: «Археолухи, обедать!» Все расселись за столиками, мальчишки жадно накинулись на еду. В скорости поглощения пищи пионерам не уступали «старики» – те, кто уже не помнит количества своих экспедиций. Вкус тушенки вызвал у Адель галлюцинации. Ей начинало казаться, что мальчишки обвешаны оружием, что хлеб имеет привкус опилок, и она знает, какая смерть ждет каждого из них.
За чаем вспоминали посещение местного «синематографа», где шел исторический фильм, и «аборигены», сидя в первых рядах, громко ругали и историю, и придурков-археологов, которые лопатят их город. После сеанса начальник экспедиции громко воззвал: «Господа археологи! На выход!» И с потрепанных кресел встали пятнадцать страшно загорелых людей – глаза трех болтунов чуть не повылезали от ужаса.
Справа нареченный Вальтером шепотом выяснял у одного из «стариков», приходилось ли тому находить золотые артефакты.
– Было дело, – кивнул бородач.
– И сколько же находок?
– Да так… восемь-девять.
– Что-то я у тебя дома ничего подобного не видел, – провоцировал мальчишка.
Оскорбленное лицо собеседника выразило нечто в духе: «Да как ты мог такое подумать! Да я ради науки…».
– За тобой следили? – продолжал докапываться «Вальтер».
– Да нет, в ямке-пещерке я тогда один был.
– Значит, совесть?
Старик покачал головой, чем привел «Вальтера» в абсолютное недоумение.
– Так что же?
– Как тебе сказать… Знаешь, что делаешь, когда находишь золотое изделие?
– Ну?
Глаза старика округлились, из глотки вырвался нечеловеческий душераздирающий крик:
– ЗОЛОТО!!!!!!
– Н-да… – ухмыльнулся Вальтер.
Старик же грустно добавил:
– И так восемь раз.
Адель находилась напротив господина Юхансона. Похоже, его не интересовали байки археологов, он мрачно ел. Встав из-за стола, она поблагодарила за гостеприимство и попрощалась. Палатка, на которую ей указала девушка, стояла в стороне от других. Адель мигом добралась до нее, забралась внутрь и устроила обыск. Спальник, рюкзак, сверток непромокаемого плаща, фонарь. Когда у входа раздалось покашливание, она как раз нащупала блок патронов в одном из карманов куртки.
В палатку, пригнувшись, вошел Юхансон и уселся на корточки.
– Вы не любитель археологии! – рука Адель в потайном кармане куртки наткнулась на что-то твердое. Она спрятала находку в складках сарафана.
– Вон отсюда!
Адель выскочила, прошла мимо кирок, металлоискателя, гитары. По дороге к бухте смогла, наконец, ознакомиться с результатом своих изыскательских работ. Удостоверение королевской охраны. Если телохранитель находится здесь, значит, сам Густав боится покушения. А кое-кому известно, что он боится.
Пока ждала пароходика, думала о ребятах. Вальтер, Генрих, Отто… Вот они появились, наяву. И она освобождена. Больше они не приснятся ей. Она больше не испытывала этой потребности. Ей есть, на что опереться.
