Текст книги "Не проси моей любви (СИ)"

Автор книги: Светлана Рыжехвост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Глава 1

Я проводила взглядом широкую спину начальника и вновь уткнулась в монитор, который и в половину не был так интересен. Глеб носил облегающие рубашки, узкие штаны и шейный платок вместо галстука. Он был моей первой любовью и станет, если повезет, гостем на моей предстоящей свадьбе. Он надежный друг, он хороший босс и талантливый человек. Однажды он взялся за свою жизнь и построил ее с нуля. И подхватил с собой своих друзей. Меня.

– Марин, у тебя глаза уже слезятся. Оставь. Клиент пока сам в ум не войдет, ничего ты с этим не сделаешь.

Оставалось только улыбнуться и кивнуть. Олежка, один из моих подчиненных дизайнеров, поставил передо мной чашку с чаем.

– Или ты из-за свадьбы мандражируешь? Я читал, что в последнюю неделю перед свадьбой девушки начинают сходить с ума. И вести себя так, будто их мозг маринуется в гормонах. Ну, как у беременных кукушечка отъезжает, так и вот…

Прихлебывая чай, я привычно пропускала его болтовню мимо ушей. Хотя, стоит наверное сказать Олежке, что с таким подходом он никогда не найдет себе девушку.

– Таким образом, шеф-мэм, мы полностью готовы к твоим истерикам, – завершил свой спич Олег. – Валерьянка, пустырник, чай с ромашкой и свежая коробка с платочками – если что, обращайся. И да, я сдал малый квалификационный экзамен и теперь, как дипломированный маг, могу предложить тебе свои колдовские услуги.

– Обязательно, – фыркнула я. – Только вот магию свою держи от меня подальше – я помню, что тебя семь раз завернули.

– Ну и что, – фыркнул неистребимый оптимист, – зато с восьмого сдал.

Пиликнул телефон. Пришла смс-ка от контакта Любимый:

«Купи чай, у нас кончился».

Я скосила взгляд на часы – полдень. То есть, он будет сидеть дома и ждать, пока я принесу чай?!

«Тихо, Мари, тихо. Ты ведь любишь его, верно? Не так пылко и безумно, как… Как любила когда-то Глеба, но любишь. Не злись по пустякам. И Олежка прав – это все нервы», мысленно отчитала себя я. И быстренько отбила ответку:

«Ок. Пряники или печенье?»

В ответ пришло короткое:

«Что захочешь». И три смайлика-сердечка. Ну вот, стоило ли злиться? Правда, через секунду пришла еще одна смс:

«Или кремовый тортик» и подмигивающий смайлик. Раздражение вернулось. Ну он же знает, что я не жру ни черта! Это ведь его идея свадьбы в американском стиле! И это он выбрал то платье, что хорошо сидит только на манекене!

Отложив телефон, крепко стискиваю кулаки. Вдох-выдох, не психуй, Мари. Папа-француз не одобрил бы. И не одобрит, особенно когда приедет на нашу свадьбу со своей новой мадам. А с другой стороны будет мама, которая тоже не одобрит. И все осложнится тем, что она будет со своим новым… Кто он там? Художник? Нет, прошлый был художник. Этот, вроде, собаковод. В общем, свадьба в американском стиле закончится семейной разборкой – мама и папа постоянно сходятся и расходятся. Что поделить не могут – непонятно. Но между художником и собаководом у мамы вновь был папа и головокружительный французский отпуск. У нас вся родня молится только о том, чтобы они определились. Не сошлись, а определились. Потому что сегодня у них все хорошо, завтра все плохо, а мы не успеваем подстроится!

«И увернуться, потому что папа в порыве чувств рассыпает вокруг себя стихийные проклятья, а мама… А мама скалит на всех немаленькие клыки и сверкает желтыми, звериными глазами».

И только я, магически неудачная дочь, сижу посреди всего этого и жду, пока их кто-нибудь усмирит. Как у не самого слабого колдуна и волчицы-полукровки родилась абсолютно нулевая я – самый главный вопрос нашей семьи. Семьи, которая увешала меня артефактами и амулетами так, что вокруг меня стоит вполне себе уверенный колдовской фон.

– Ты с такой ненавистью смотришь в монитор, Мари, – тепло произнес Глеб, и я вздрогнула всем телом. – Сглазишь, а у нас второго такого же нет. Придется заказывать новый.

– Ты подкрадываешься, – хрипловато ответила я, и поспешила объясниться, – да у меня просто клиент хочет: «Зеленый, как море в рекламе». Я уже час ищу рекламу с зеленым морем, чтобы увидеть это чудо.

– Скинь ему разные варианты морского и бирюзового, – посоветовал Глеб и взлохматил мне волосы, – через неделю гуляем до утра? Наша малышка Мари Тома станет взрослой мадам.

– Ох, не напоминай, – я постаралась скрыть дрожь, охватившую меня, – папа приедет с новой мадам.

– Значит, будет весело, – рассмеялся Глеб, – а то я уж испугался – свадьба в американском стиле. Ну скучища же! И учти, я буду первый, кто украдет невесту.

– Будь, – кивнула я, – обязательно будь первым.

Мне хотелось, чтобы этот момент не заканчивался. Глеб единственный, кроме папы, кто звал меня Мари. Остальные считали, что я не достаточно утонченная. Мол, куда тебе платиновой блондинке с серо-голубыми глазами в ряд тонких-звонких каштановых француженок с глазами – темными оливами. Хотя папа говорил, что во Франции водятся женщины всех цветов!

– Глеб? Ты где!

Иногда я думаю, что этот кошмарный, пронзительный голос будет мерещиться мне в кошмарах.

– Беги, – натянуто улыбнулась я, – Вероничка расстроится.

И опять обратится и будет визжать и на всех бросаться. Тощая, пегая и до смешного слабая волчица цеплялась за Драгоша изо всех сил. И, одновременно, вела себя весьма и весьма высокомерно. Ведь ему, непризнанному ни одной стаей оборотню, на большее рассчитывать нечего.

– Бегу, – как-то не особенно обрадовался Глеб и заправил мне за ухо прядку, – ты фамилию-то менять будешь?

А я пожала плечами – мы еще не говорили об этом. Впрочем, выслушать мой ответ Глеб уже не успевал – спешил навстречу своей девушке. Я только усилием воли вернула свое внимание переписке с клиентом.

Вообще, иногда я сравнивала Глеба и Сашку. Они оба высокие и темноволосые, оба задорно улыбаются. Сашка еще и в качалке пропадает три раза в неделю. А Глеб… Он сильный сам по себе, я ни разу от него слышала про спорт-клуб. Еще у него стильная стрижка, озорные зеленые глаза и когда он улыбается, у него на щеках появляются ямочки. И ресницы…

«Остановись, Мари. У тебя предсвадебный мандраж. Ведь ты хочешь раз и навсегда, вот и психуешь. К тому же Глеб оборотень, ему не нужна выбраковка», осадила я себя. «А Сашка просто человек, он мог бы наскрести силу на МКЭ, но смысл? Это Олежка выпускает искры из указательного пальца и радуется. Серьезным людям это не нужно».

Одно хорошо – я так долго зависала, что клиент сам нашел ответ на свой вопрос. Зеленый как в рекламе оказался насыщенно желтым. Что ж, бывает.

После обеда день понесся как ужаленная лошадь – быстро и дикими скачками. Вероничка уехала с надутыми губками – хотя куда их еще больше дуть – Глеб ходил мрачнее тучи и посылал доброхотов по-румынски.

– Всем спасибо, жду всех завтра, – громко произнес Глеб, минут за пять до окончания рабочего дня. – И, Олег, пожалуйста, не путай больше мой контакт с контактом своей девушки.

– Она не моя девушка, – тяжело вздохнул Олежка.

– Если она не твоя девушка, то зачем ты пытался отослать ей то фото? – удивился Глеб, а после махнул рукой, – не важно. Дело твое, но не путай нас – меня пугают такие снимки.

Накинув на плечи свое красное кашемировое пальто, я цепко ухватила своего подчиненного за руку:

– Колись, фото какого места ты прислал Глебу?

– Ты же ржать надо мной будешь, шеф-мэм, – тяжко вздохнул тот.

– Я уже ржу, – хихикнула я. – И моя фантазия подсказывает мне тако-ое.

– Нет! – жарко вспыхнул Олежка. – Я сфотографировал свой пресс и его прислал.

– Эм, да?

Я осторожно отпустила худое запястье Олежки и украдкой его осмотрела. С утра ничего не изменилось – мой подчиненный был худ, как узник концлагеря. Никто в здравом уме не заподозрил бы у него наличие пресса. Кости, кожа и немного крови – вот наш Олежка Латников.

– Ну да, – уверенно кивнул Олежка и добавил, – я бы не стал посылать фото своего… своих гениталий. Это не по-джентельменски! Я, все-таки, воспитанный человек.

– Прости, что усомнилась в тебе, – я даже прижала руку к сердцу.

– И потом, это был не просто пресс, – он вытащил телефон и принялся в нем ковырятся, – я сфоткал свои искры!

– Я тебе верю, – поспешно произнесла я.

Но все равно не успела – Латников сунул мне телефон под нос, где на фоне синюшного впалого живота рассыпался фонтан искр.

– Кажется, искр стало больше.

– Я тренируюсь каждый день, – приосанился Олежка и тут же, не пуская слов на ветер, поднял руку и выпустил рой искр.

Которые чуть подплавили потолочные плиты…

– До завтра, – вздохнула я, – Глебу сам расскажешь.

– До завтра, шеф-мэм! Шеф-мэм, а можно я скажу, что это случайность?

А я только глаза закатила. Когда он уже забудет про эту присказку свою? Все из-за друзей Глеба, один дразнил меня «шеф», за то, что я стояла над душой у строителей, пока они занимались нашим новым офисом. А второй еле говорил по-русски и через слово «мэмкал». Все посмеялись и забыли, и только Олежка уже год шеф-мэмкает. Впрочем, мне все равно. Мне нужна хорошо выполненная работа, а уж как меня при этом назовут… Главное, чтоб если матом, то не в глаза. А то детство проведенное среди мальчишек порой дает о себе знать.

Выскочив на улице, порадовалась, что нет дождя. Завела свою крошку-пежо и покатила в магазин. Чай, пряники, тортик и печенье. Если уж мы сегодня жрём, то от пуза. Так что под это дело в корзинку упал сок, упаковка чипсов и пакет с креветками. И, уже на кассе, забросила на ленту два больших сникерса. Гулять так гулять!

Глава 2

Нагруженная пакетами, я выскочила из магазина и незамысловато ругнулась – начался дождь. Ну и ладно, мне всего-то пакеты на заднее сиденье кинуть и все. А кому-то до дома пешком тащиться. Конечно, Сашка опять будет ворчать, что для пакетов придуман багажник, что на сиденья складывать нельзя и бла-бла-бла…

«Надеюсь, он ничего не заметит. А то опять полвечера слушать, как он нудит», подумала я. Мой жених почти идеален, но у него, как и у любого нормального человека, есть свои минусы. И самый главный – занудство. Иногда мне даже хочется кинуть в него чем-нибудь. Ну просто, сколько можно? Сделал замечание и все, хватит. Но нет, он будет мусолить тему до тех пор, пока самому не надоест. До сих пор помню, как он отреагировал на то, что я не снимаю свою крошку-студию, а выплачиваю ипотеку. На тот момент мне оставалось совсем немного – были хорошие заказы, и я все деньги вбухивала в выплаты.

Ух, аж в дрожь бросает. Ну да, у меня студия. Крохотная и завышено дорогая. Но зато свой угол и за ипотеку плачу столько же, сколько за съемную. Только это свое, родное.

«А дети?!», патетично вопрошал мой тогда еще просто парень. Ну а что дети? Когда появятся, тогда и будем думать. И опять же, лучше ребенок в своей студии, чем малыш в чужой двушке. Или куда он там меня хотел притащить? Я и слушать-то не стала, хотя поначалу загорелась идеей удаленки, но Драгош отговорил. Сашка тогда закусил губу и неделю вел до крайности странно и злобно. Мы чуть не разошлись тогда.

«Ты опять себя накручиваешь», я бросила короткий взгляд в зеркальце заднего вида и аккуратно припарковалась. «Так нельзя. Сашка тоже нервничает, он, как и ты, впервые женится. У мужчин тоже есть чувства, Мари» Эту фразу сказал мне папа, когда в очередной раз покидал маму и в очередной раз клялся, что уж в этот раз расставание навсегда. Я в тот момент сидела на шкафу, потому что пол усыпали мерцающие пятна проклятий. Долго мне тогда пришлось там сидеть, да.

– Привет, – крикнула я, входя в квартиру. – Возьми, пожалуйста, пакеты!

– Привет, – Сашка поднялся с заправленной постели и поставил фильм на паузу. – Ух ты, у нас вечер обжорства? Платье укоризненно взирает на тебя со шкафа.

Я искоса взглянула на футляр свадебного платья, а потом перевела взгляд на жениха:

– Ты думал, что лопать вкусняшки будешь в одиночестве?

– Ну мне-то худеть не надо, – он пожал плечами и принялся выкладывать продукты в холодильник.

От обиды запершило в горле. Мне, блин, тоже худеть не надо! При моем метре и целых, блин, шестидесяти сантиметрах вес в пятьдесят пять килограмм более чем прекрасен! Просто это идиотское платье выставляет меня не пойми кем!

– Ты обиделась? – удивился Сашка и поставил чайник на плиту. – Но, согласись, зеркало не врет. Ткань слишком тонкая, чтобы надевать под платье моделирующий корсет и…

– Хватит, – я выставила вперед руку. – Хватит. Я свою долю вкусняшек съем утром перед работой. Доволен?

– Ты и сама будешь довольна, когда через пару лет будешь пересматривать наши свадебные фото, – он легко коснулся губами моего лба.

Иногда меня задевало его покровительственное отношение. Он как будто не воспринимал меня как взрослую личность, стремился контролировать и поучать. Но я не спорила, бесполезно.

Вот и сейчас, я, ничего не ответив, отошла к постели. Забравшись на нее с ногами, я уткнулась в телефон. Надо полистать странички любимых инста-блоггерш, может, есть что интересное почитать.

– Ты мог бы и на кухне поесть, – не отрываясь от экрана бросила я. – В смысле, за столом.

– Зачем? – удивился Сашка. – Я здесь хочу, фильм-то еще не закончился.

Раздраженно фыркнув, я выскользнула на балкон. Застекленный и пустой, он чем-то напомнил мне мою жизнь – если посмотреть на фасад, то и не догадаешься, что внутри ничего нет.

Листая книжные обзоры, я равнодушно думала о том, что студия и правда не место для двух человек. И, поневоле, закрадывалась подленькая мыслишка – а не рано ли я замуж собралась?! Может, Еська права и не стоит торопиться?

«Ага, не стоит – ресторан заказан, гости приглашены, дата в ЗАГСе назначена», фыркнула я на саму себя. Но, вообще-то, все и правда как-то слишком быстро произошло. Мы вместе учились, потом жизнь развела нас по сторонам, потом, полгода назад свела обратно и все закрутилось.

– Ты тут долго сидеть будешь? – спросил Сашка, открыв дверь на балкон.

– Нет, – я встала и кривовато улыбнулась, – ты наелся?

– Знаешь, с таким отношением ты могла просто ничего не брать, – недовольно произнес он.

– Ты мог бы дать мне выбрать платье, – мягко напомнила я.

– Ну да, какую-нибудь бабу на чайник, – закатил он глаза. – Марина, мы живем в прогрессивное время, не нужно цепляться за корсетно-кринолиновое прошлое. Ты же современная женщина, сильная и самостоятельная! Одежда тебе нужна такая же!

На эту тему, о равенстве полов и прочем, Сашка мог рассуждать вечно. Это меня и притянуло к нему. Правда, сейчас он меня этим разговором злил. Мало ли какая я женщина? Современная ли, прогрессивная ли – кто не хочет побыть принцессой хотя бы раз в жизни?!

В общем, современная-я ушла в ванную, выгрузила постиранные вещи из узкой машинки с вертикальной загрузкой и, развесив шмотки на балконе, вернулась обратно. Приняв душ на скорую руку, я вышла и мое место занял Сашка. Пока он мылся, я легла в постель и укрылась одеялом. Притворившись спящей, я мрачно размышляла, что уже и не помню, когда мы последний раз занимались любовью. Месяц назад? Два? А то и дольше не было «сладкого». Не было и не хочется.

Глава 3

Утром я едва не опоздала на работу – заглючил фен, потом Сашка затребовал кофе со специями, «который можешь приготовить только ты, малыш». В общем, на сникерс и кусочек торта мне удалось только грустно посмотреть.

– До вечера, – улыбнулся Сашка. – У меня сегодня выходной, поскучаю без тебя.

С этими словами он завалился обратно в постель и включил телек.

– Зачем ты тогда так рано встал? – удивилась я, поспешно обуваясь.

– Чтобы тебе было не грустно собираться на работу, – не глядя на меня ответил Сашка и отпил кофе.

Из дома я вышла со смешанными чувствами. Он ведь хороший, да? Со своими недостатками, но хороший.

Заведя свою крошку, я поехала на работу. Не удержавшись, притормозила у МакАвто и взяла себе маленькую порцию коктейля-мороженого. Клубничного. Жутко калорийного и такого же вкусного и густого. Если я располнею и платье на мне треснет – что ж, свадьба запомнится надолго.

В офисе, как и всегда, царил Его Величество Хаос. Олежка бегал с какими-то распечатками, оставлял их на всех подходящих и неподходящих поверхностях, после чего бежал в обратную сторону и в панике их собирал. Так и выглядит последний этап работы с клиентом. Когда клиент этого не видит, разумеется.

– Всем доброе утро, – громко произнесла я.

И услышала волчье ворчание мрачного донельзя Глеба. Сердце предательски екнуло. У него под глазами пролегли тени, а у губ наметилась хмурая складка. Что-то с работой?

– Мари, – он присел на край моего стола. – Вы с Сашкой что завтра делаете?

– Я работаю, он выходной.

– Мгм, ясно, – все так же недовольно проворчал Глеб. – Вероника улетела в Париж.

– С матушкой? – понимающе вздохнула я.

– С матушкой, – кивнул Глеб. – У нас билеты в театр, на премьеру. На завтра. Она обещала прилететь, но ты ведь знаешь…

Я знала, ох как я знала. Вероника органически не способна провести в Париже всего лишь один день. Она ведь приличная девочка из хорошей семьи. А значит, должна посетить несколько выставок, музей и обязательно посетить сад Тюильри. Как дочь своего отца, я могу заверить, что в Париже достаточно и других садов, но кто бы меня слушал…

– Если ты хочешь отдать билеты нам, – осторожно сказала я, – то это бессмысленно. Сашка не театрал.

– Ясно, – кивнул Глеб, хлопнул ладонями по моему столу и ушел в свой кабинет.

Иногда я откровенно не понимала Веронику. Все, кого хоть немного касается теневая сторона, знают о расстановке сил среди одаренных. Вероника и ее мать откровенные приживалки при слабом клане оборотней. Мужчины их клана берутся за любую работу, лишь бы не вылететь из столичного округа. И под любой работой я подразумеваю совсем не заказные убийства, о нет. Они всего лишь волки на побегушках. Тощие, страшные, ослабленные. Еще немного и в их клане родится первый шакал, а это начало конца.

Заварив себе кофе, я села за компьютер. Забавно, что в иерархии теней выбраковка, то есть я, все равно стоит выше вполне себе одаренной Вероники. Но это заслуга моих родителей. Отец, колдун средней руки, историк и маговед и мать, волчица полукровка полностью раскрывшая лунный потенциал.

Жить в нашем мире непросто. Мы уже давно не скрываемся, живем бок о бок с обычными людьми и, одновременно, пытаемся оберегать свои клановые секреты. Скрывать истинный уровень сил. Истинное количество одаренных.

Совсем недавно был отменен закон, по которому одаренные были обязаны носить отличительные знаки. Чтобы обычные люди могли знать, кто перед ними. Мы получили малое послабление и, одновременно, проиграли в главном – одаренные не могут применять свою силу к обычному человеку. Даже защищаясь.

– Шеф-мэм! Беда! – заголосил Олежка и я, вздохнув, направилась к нему.

Через пару минут я, мрачно посмотрев на подчиненного, спросила у пробегающей мимо Светочки, нашего бухгалтера:

– Сколько дают за убийство в состоянии аффекта?

– Ой, – растерялась Светочка, – по ситуации. А что случилось?

– Олежик отослал клиенту не только предварительный макет, но и, следом, свои полуобнаженные сэлфи.

– С искорками? – спросила Светочка и, получив кивок, уверенно сказала, – тебя оправдают.

Она, звонко цокая каблуками, умчалась, а я перевела взгляд на Латникова:

– Смотри, Олежка, окажется наш клиент из этих и наладится у тебя личная жизнь.

Олежка побледнел и тут же уткнулся в комп. А через секунду жалобно-жалобно проблеял:

– Ну ше-эф-мэ-эм, что мне делать-то?

– Писать клиенту письмо и извиняться.

– Я напишу, что это вирус!

– Я тебе голову оторву, – тут же разозлилась я. – У нас приличная контора, а ты – вирус!

Латников очень талантливый парень, но его талант в равной степени уравновешивается его же раздолбайством. Потому он и не прижился в других фирмах – увольняли за вот такие вот косяки. Но стоит отдать ему должное, косячит он разнообразно. Вот только последние две недели он как-то слишком уж озаботился поиском девушки.

– Все, отписался. Просто извинился и написал, что это моя халатность, – Олежка уныло вздохнул, – что со мной не так, шеф-мэм?

– Все с тобой так, Олеж. Ты просто балбес, – пожала я плечами. – Талантливый балбес. С возрастом либо пройдет, либо станет хуже. Плюс колдовской дар вносит дисбаланс, сам знаешь, маги и колдуны не отличаются нордическим характером.

– Вы умеете утешать, – понурился Латников. – Кстати, я плед постирал, посушил и принес!

От такой внезапной перемены я зависла. Какой плед? Зачем стирал? Почему принес?

– Ну у нас в комнате отдыха диван стоит и там плед был, – принялся объяснять Олежка. – Я на него банку сметаны уронил, вот. Постирал и принес.

– Так это было месяц назад, – я наконец-то вспомнила ту эпопею со сметаной. Латников ведь не просто уронил ее, не-ет. Это было бы слишком сложно для нашего гения! Он ее еще и прикрыл сверху полотенцем, на которое присел сначала Драгош, а потом и я. В общем, тот еще денек выдался.

– Ну, – смутился Олежка. – Стирка требует вдумчивого подхода.

– Ясно. Работайте, господин Латников.

До вечера в офисе царила тишина. Глеб не выходил из своего кабинета, Олежка спокойно работал, да и у меня все спокойно шло. Минут за десять до конца рабочего дня мне прилетела смс-ка. Сразу я не посмотрела, не до того было. Пока все программы закроешь, все сохранишь и проверишь, что точно сохранилось… В общем, в такие моменты отвлекаться нельзя. Ни на что.

Плюхнувшись за руль своей крошки, я вытащила из сумочки телефон. Наверняка Сашка написал.

Открыв смс, я с недоумением прочитала лаконичное сообщение:

«Прорвало батареи, уехал к маме».

Чего? Какие батареи? Где?

Набрала Сашку, но мне ласково сообщили, что «телефон абонента временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее». Что за чертовщина!

Глава 4

Домой я просто летела. И, как назло, собрала все светофоры! Эти хитрецы как будто чувствовали, что мне необходимо домой и как можно быстрей. Иногда мне кажется, что внутри светофоров живут вредные духи, питающиеся негативными эмоциями! А что, в нашем мире возможно все.

Припарковавшись, я рванула к подъезду и, взлетев вверх по лестнице, столкнулась с сердитыми соседями.

– Спокойно, – я тут же вскинула руки. – Что бы ни случилось, квартира у меня застрахована, все будет хорошо.

– Ага, – мрачно хмыкнула соседка. – Твой хахаль выскочил как ошпаренный и умчался. Сказал, квартира не его и проблемы эти ему ни к чему.

Меня как по голове ударили. Что за глупости? Разве Сашка мог так поступить?

«Но ведь я сильная и самостоятельная современная женщина», сказала я сама себе. И поняла, что не хочу вот этого вот всего. Хочу расплакаться, и чтобы кто-то другой с этим всем разобрался!

– Ну, чего застыла-то? От же ненормальная, дверь открывай, ща до еще одних соседей дотечет, – буркнула соседка.

Очнувшись, я выхватила ключи и отперла дверь. Моя маленькая студия была залита грязной водой. Водой, которая стекала с потолка! Неужели Саша не может отличить прорыв батареи от… От вот этого вот безобразия!

– Ух ты ж, – ругнулся сосед, – а хахаль твой сказал, что батарея лопнула.

– Мы уже и в аварийку дозвонились, – поджала губы соседка.

А я смотрела на них и никак не могла вспомнить, как же их зовут.

– Че вылупилась-то? Пошли, нам теперь всем этажом выше, – буркнула женщина и круто развернувшись, ахнула, – ничего себе! Давно замуж-то вышла?

Я проследила за ее взглядом и подавилась воздухом. Мое платье. Мое белое, как снег платье насквозь промокло и стало серо-рыжим. Не полностью. Но от этого контраста все выглядело в разы хуже.

– Да ладно тебе убиваться, на кой оно после свадьбы-то? – с долей сочувствия сказала соседка.

А я вспомнила, как их зовут. Вась-вась. В смысле, Василина и Василий.

– А не было еще свадьбы, – тихо сказала я и, протянув руку, коснулась платья. – Не было.

– И не надо бы, – буркнул Василий. – Мужик должен быть мужиком. А если твой удрал от потопа… Потом с ребенком одна останешься. Идем уже.

А дальше я была просто безвольным зрителем. Вась-васи ругались с соседкой сверху – как раз у нее прорвало батарею и, будто этого мало, она заткнула ванну пробкой и вышла покурить на лестницу. А там соцсети, мессенджеры и прочее – она полчаса простояла у пепельницы, потом принялась паниковать из-за батареи… В общем, кра-со-та.

Где-то через полчаса приехали строгие дядечки в спецовках, что-то пошаманили в соседской квартире и через некоторое время уехали. Вась-васи продолжали ругаться с мадам, а я, невнятно попрощавшись, ушла к себе.

Взяв тряпку и ведро, я принялась собирать с пола грязную воду. Неловко задела шкаф и свадебное платье неопрятным комом свалилось вниз. Это стало для меня последней каплей. Плюхнувшись на грязный пол я разрыдалась. Размазывая по лицу слезы, я вытащила телефон и опять набрала Сашку. Но равнодушный голос вновь сообщил, что аппарат абонента выключен. Ну как же так?! Как же так?!

Проревевшись, я подняла с пола платье и сунула его в мешок для мусора. Потом, ругаясь сквозь зубы, кое-как собрала с пола остатки воды – те остатки, что еще не утекли к соседям. Из-под кровати выплыл какой-то открытый пузырек с раскисшими таблетками. Наверняка очередные Сашкины БАДы. Его я сунула в мусор с особым удовольствием.

А после, обозрев уничтоженную квартиру, послала все к черту. Переоделась, стянув с себя изгвазданную одежду, собрала себе еще один комплект – на завтра и вышла. Закрыв квартиру, я не сдержала истерический смешок – как же вовремя Олежка постирал и принес плед!

Обратный путь дался легко, хитрецы-светофоры будто чувствовали, что мне необходима помощь, а потому до офиса я добралась сверхбыстро. Открыла двери и, закрыв их за собой, поплелась в туалет. Как я под краном отмывалась от грязи – непередаваемая история, достойная быть увековеченной на глиняных табличках.

И как я потом сушила свои амулеты – половина из которых пришла в негодность. Но родичам я об этом не скажу, засмеют. Да и кому я нужна, право слово? Папина фамилия в нашей стране неизвестна, а с мамой… Ну кто свяжет выбраковку с сильнейшей лунной жрицей этого поколения?

Вытащив из сумки длинную футболку, я переоделась в нее и устроилась в комнате отдыха. Будильник завела на шесть утра – не хватало еще, чтобы кто-нибудь из ранних птичек застал меня в старой растянутой футболке и трусах с голубыми мишками.

Полночи я просто лежала и таращилась в потолок. Потолок, кстати, знаком до мелочей – когда на работе случались авралы и запарки, я всегда находила пять минут, чтобы потупить. И всегда находила верное решение именно так, бессмысленно таращась на самый обычный офисный потолок.

Сон не шел. Я то начинала прикидывать, что мне делать с квартирой – звонить страховщику, то гадала, что скажет мама – она и так от Сашки не в восторге. Потом в красках представила, что мне скажет Еська.

А потом подумала, а может в словах Василия есть резон? Надежный ли это мужчина? Сашка просто взял и сбежал!

«Но, может быть, у него была причина? Вдруг что-то случилось с его мамой?», беспомощно подумала я. И провалилась в сон.

Глава 5

В шесть утра я хотела убивать. Голова гудела, в глаза как будто горсть песка сыпанули, да еще и шея затекла. Все-таки продавленный офисный диванчик не то же самое, что кровать с ортопедическим матрасом.

С шести утра я названивала Сашке. Хотя уже понимала, что он просто ушел. Не захотел решать мои проблемы.

– Мари? – раздался за спиной ошарашенный голос Глеба.

– Глеб? – хрипло выдавила я.

Он молчал. А я не спешила поворачиваться. Ведь я стояла у окна с чашкой кофе и… Та-дам, в старой растянутой футболке и трусиках с синими медвежатами. До переодевания я еще не дошла. Черт.

«Надеюсь, белье не торчит».

– Да ладно, Тома, – фыркнул вдруг Глеб, – у нас нет дресс-кода. Кофе еще есть?

Тома, Глеб называл меня по фамилии только когда… Нет, не думай. Не вспоминай. У вас ничего не сложилось тогда и уж тем более не сложится сейчас.

«У меня Сашка…» привычно подумала я и вдруг поняла, что у меня никого нет. Никого. Папа во Франции, мама далеко, а я… А мое свадебное платье киснет в мусорном пакете.

По щекам побежали горячие слезы. Только не оборачиваться. Глеб там, за спиной, ворчит на кофеварку, ищет печенье и что-то говорит. Сейчас он нальет себе кофе и уйдет в кабинет, а я успокоюсь. Успокоюсь, переоденусь и подкрашу ресницы. Это проверенный способ, чтобы удержать слезы.

– Мари? Мари!

Он схватил меня за плечо и резко развернул. Увидел мои слезы, коротко ругнулся, отставил свою чашку, забрал из моих рук мою и крепко обнял. Так крепко, как будто я падала, а он поймал.

Уткнувшись в его сильное плечо, я разрыдалась в голос. Кусала губы, чтобы заставить себя замолчать, но внутри меня скопилось слишком много чувств. Слишком много.

Глеб гладил меня по голове и плечам, прижимал к себе и что-то шептал по-румынски, мешая свой родной язык с русскими словами.

– Что случилось, Мари?

– Я не выхожу замуж, – выдохнула я, все так же прижимаясь к нему.

Тихий выдох, и Глеб стискивает меня еще крепче.

– Ничего, ничего. Он просто дурак, если…

– Я сама так решила. Сегодня ночью. Или вчера вечером? – я нервно рассмеялась.

И тут же почувствовала, как заливаюсь краской. Истерика схлынула, и я поняла, что на мне нет бюстгалтера, что я прижимаюсь к Глебу и нас разделяет только два тонких слоя ткани. Его и моей футболки. И его руки, его руки так близко к моей… К моим бедрам.

Он отпустил меня, но как-то неловко, как будто через силу. Поймав его взгляд, я поразилась тому, насколько звериными были его глаза. На меня смотрел не Глеб, на меня смотрел его волк.

– Предсвадебный мандраж? – в его изменившемся голосе слышалось далекое рычание.

– Не будет никакой свадьбы! – выкрикнула я и тут же добавила, – дай мне переодеться и я все тебе расскажу.

А он продолжал стоять близко-близко и пронзать меня янтарным взглядом.

– Точно, – он улыбнулся и цвет его глаз вернулся в норму. – Как раньше. Ты поплачешься мне, а я – тебе. Правда, у меня-то не особенные проблемы. Жду в кабинете.

Он вышел, прихватив и свою, и мою чашку. И вскрытую пачку печенья. Бедный Олежка, опять не досчитается своего перекуса.

Быстро переодевшись, я убрала волосы в неаккуратный пучок и зашла в кабинет. Глеб не включил верхний свет и не поднял жалюзи на окнах.

– Рассказывай, – велел он и пихнул мне в руки мою чашку. Из которой отчетливо пахло коньяком.

– Вчера мою квартиру залила соседка. А Сашка просто ушел. Сбросил мне смс, что прорвало трубы и он едет к маме, – я пожала плечами. – Только трубы прорвало не у меня, а у соседки. Или я это уже сказала?

Иногда мне кажется, что я знаю все-все румынские ругательства. Но сейчас Глеб меня поразил – он со смаком выругался по-русски. Так-то, на самом деле, он румын только на половину, по маме, которая и научила его этому языку. А в самой Румынии Глеб не был ни разу.