Текст книги "Неделя колдовства (СИ)"
Автор книги: Светлана Догаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 13.
Суббота продолжается. Спасение.
***
В чаще леса раздался какой-то глухой звук, словно дерево упало. Секунда тишины... И вдруг эту тишину прорезал жуткий рёв:
– Аррррррггггр!.. Грррррыыырррргыыыр!..
И, повалив несколько старых елок, на поляну перед болотом вывалился огромный плюшевый медведь.
"Как в фильме «Игрушки!» – только и успела подумать ошеломлённая Милка, как медведь подскочил к ней, сграбастал в охапку толстыми мягкими лапами и заворчал, уткнувшись большим чёрным пластмассовым носом в Милкину щёку.
– Прррриказыаай, хозяйка Мила, – басом проревел оживший, непонятно как сюда попавший, ставший раза в два больше великанов Васи и Насти, медведь Кузя и грозно заревел во всю свою плюшевую глотку: – Аррррырррргыыррр!
Вася, Настя и Семён словно окаменели, с ужасом глядя на страшного медведя. А ребята и Клара ничего будто и не заметили – потому что «окаменели» гораздо раньше.
– Кузя! Мой Кузя! Кузенька мой дорогой! – подпрыгивая от радости в его лапищах, закричала Милка – Каким ты стал большим и сильным! Как ты только сюда попал, мой золотой, мой хороший?!
– Это я его привезла, – услышала Милка знакомый голос и резко обернулась.
На тропинке у края болота стояла бабушка, Василиса Гордеевна, в привычном и таком обыкновенном домашнем халате, в тапочках и повязанном вокруг талии фартуке с петухами, а из-за её спины робко выглядывали Матюшкин-старший и бледная, но вполне живая и здоровая Светка Снегирёва.
– Насть... Вась... – хрипло пробормотал Матюшкин-старший, – вы, это... того самого... прекратите, слышьте? Не дело вы затеяли, ох, не дело! Брось-ка ты, Настюха, ночка моя чёрная, свой ножичек... А ты, Васятка, солнышко моё красное, чего на поводу у сеструхи своей пошёл? Не дело вы, ребята, затеяли, ох, не дело... – повторил он, укоризненно покачивая лохматой головой.
– Папаша! – прошипела Настя, стремительно сокращаясь в размерах, словно из неё вдруг выпустили воздух, и становясь прежней маленькой толстой девчонкой с неприятным выражением лица, на котором вновь оказались очки с толстыми стёклами. – Вечно вы нам с Васькой всё портите!
– Пап, ну в самом деле... – промямлил Васятка, тоже мгновенно съёжившийся до обычных масштабов и ставший прежним невысоким толстеньким мальчишкой-колобком. Его очки, которые он снял и положил на подоконник в домике Лысого, таинственным образом тоже вернулись на его лицо.
Матюшкин строго взглянул на своих непутёвых чадушек, откашлялся и внушительно проговорил, причём манера речи его заметно изменилась, стала более правильной и отчётливой:
– У вас с Семёном один договор был, а у меня с Василисой Гордеевной – другой, вы о нём по малолетству не знали и знать никак не могли! Семён Косой, Лысый лешак, троюродный брат Василисы Гордеевны Миловановой, стал СтаршИм обманным путём – выманил старшИнство у старика Коловратова, уговорил деда, по старости ослабевшего и силою, и волей, и, скажу прямо, мозгами тоже....
– Старый глупый пень, – еле слышно прошипела Настя.
– Но стал Семён СтаршИм только ВРЕМЕННО – пока не решится вопрос о том, захочет ли Мила Милованова быть Бабой-Ягой, ведьмой – по её свободному выбору, – продолжил Матюшкин-старший. – Или же – не захочет, откажется от силы и ведьминской власти над обычными людьми. Ведь именно Мила Милованова, из-за великой своей силы, до сроков ей неведомой, и должна была бы стать СтарШой – потому вы всё это и затеяли, детки, верно ведь?
– -Как?! Кто?! Я?! – тупо переспросила Милка и потрясла головой. – Я – СтаршОй... или СтаршАя... то есть, главная?! Я должна была стать не просто Бабой-Ягой, а... командиром всех ведьм и лешаков из вашей деревни, так, что ли?!
Милка и не заметила, что употребила любимые «слова-паразиты» своей подружки Светки Снегирёвой.
– Ты, ты, хозяйка Милка! – проревел на весь волшебный лес медведь Кузя, грозно скалясь на Матюшкиных-младших.
– Помолчи покуда, Мила, – строго вымолвила бабушка, и Милка заткнулась, не в силах осознать услышанное.
А Матюшкин продолжил, даже с неким вдохновением, свою укоризненную речь, обращённую к Васе и Насте:
– Сроки, о которых говорила бабушка Милы и вы, детки мои, – это не те сроки, что вы себе вообразили, и вовсе даже не те, о которых Семён Косой, жадный и глупый лешак, вам наболтал! Семён надеялся, что вы потом с ним силой, отнятой вами у рода Миловановых, поделитесь, так ведь? Но он вас обманул. Невольно, правда, но всё же – обманул! Вы, Васятка и Настюха, думали, что сроки – это когда Миле Миловановой исполнится двенадцать лет и часы в деревенском доме её бабушки пробьют половину девятого утра, верно?
– Верно, – пробормотал Васятка, избегая отцовского взгляда.
– Ну? – неприязненно буркнула Настюха, с ненавистью сверля взглядом Милку.
– И что как раз сегодня, в субботу, шестого сентября, в половине девятого утра, Миле Миловановой и исполнилось двенадцать лет – так вы все думали? – продолжал Матюшкин-старший.
– Ну! – бросила Настюха. – Так и думали! Её день рождения – шестое сентября! В половине девятого утра она родилась, так в её метрике записано! Мы с Васькой всё выведали!
– А вот и нет! – с торжеством объявил Матюшкин-старший. – Да – записали Милу Милованову шестым числом сентября, понятно вам?! А родилась она... – И Матюшкин-старший, похожий на добродушную дворнягу, обвёл всех торжествующим взглядом. – А родилась она пятого сентября, в одиннадцать часов пятьдесят девять минут ночи! Без одной минуты полночь, то есть! Ясно вам?! Ей вчера, в пятницу, когда поезд ночью шёл из города в Шушарино, УЖЕ исполнилось двенадцать лет, и она УЖЕ почти получила всю силу своего рода! И никаких старых обрядов – которым, кстати, уже почти никто из нас, ведьм и лешаков, не следует, кроме самых жадных и подлых, таких, как ты, Семён, и, увы, таких как вы, дорогие мои деточки, Вася и Настя, – Миле для вхождения в полную ведьминскую силу не требуется!
Семён охнул, обеими руками с силой потёр свою лысину и с укоризной взглянул на Василису Гордеевну:
– Васька... так вы с твоей дочкой нарочно Милку шестым числом записала?!
– А как же, – невозмутимо ответила Милкина бабушка. – Я ведь знала, ведала, – она выразительно повела плечом, – что ты с Матюшкиными-младшими собираешься учинить, что вы все задумали! И что Васька Матюшкин СтаршИм буквально на днях стал – тоже ведала! Когда я тебе, Семён, из города звонила и велела всё СтаршОму доложить, им ещё был наш старик Коловратов. А ты после моего звонка сразу к Коловратову и побежал, уговорил старика отдать старшИнство тебе. А потом тут же с Васькой и Настькой Матюшкиными созвонился и устный договор с Васькой заключил, старшИнство ему передал! – бабушка перевела дыхание.
Милка вслушивалась в каждое слово, раскрыв рот. Завеса над всеми этими тайнами понемногу рассеивалась, всё становилось более или менее понятным, вся интрига младших Матюшкиных прояснялась, как на ладони.
– Надеялась я, правда, что у Васьки и Настьки, сына и дочки моего старого подручного и по-людски – подчинённого, мелкого лешачка Матюшкина, хватит ума не затевать такое злое дело... Зря надеялась! – продолжила бабушка. – Или я, Семён, по-твоему, Бабой Ягой быть перестала, раз не колдую больше, раз в город переехала и людям вреда не причиняю? Дурак ты, братец, и больше ничего, если всерьёз такое обо мне подумал!
Семён отвернулся и принялся ковырять землю носком своего громадного сапожища, как провинившийся школьник.
– Записала я свою внучку, Людмилу Милованову, родившейся днём позже, чтобы ваши будущие возможные коварные планы сорвать и разрушить до основания, ежели вы решитесь на злое дело и заманите всех этих людей в Шушарино... И никакие ваши щепки, – тут бабушка взглянула на Настю – просто взглянула, но Настя словно съёжилась под её пристальным взором, – ни мешочки для семечек, – бабушка повернулась к Васе, и тот виновато опустил рыжую голову, – никакие ваши наследственные волшебные палочки с письменами, никакие заклинания и жертвы... ничего это никакой пользы вам не принесло бы, и силы нашего рода к вам бы не перешли. Так что вы зря старались!
Кузя одобрительно заворчал и закивал огромной плюшевой головой:
– Пр-р-равильно, пр-р-равильно!
Настя прошипела что-то себе под нос – очень злым голосом, и Вася молча пихнул сестру в бок: молчи, мол, подобру-поздорову!
– А теперь, – бабушка вытянулась и словно бы стала выше ростом, хотя и не превратилась в великаншу, как недавно Васятка с Настюхой, – а теперь – немедленно развяжите этого мальчика! – и она указала на Димку. – Или я на вас своих петушков спущу, а вы все прекрасно знаете, чем это может для вас кончиться!
Фартук, повязанный на бабушкиной талии поверх домашнего халата, вдруг вздулся и заплескался на ветру, как парус. Вышитые красные петухи приподняли головы – Милка увидела это совершенно отчётливо, как в анимационном фильме! – встопорщили красные гребешки и отчётливо, звонко, хором прокукарекали:
– Заклюём! Заклюём!.. Красного петуха во двор пустим! Сгорят ваши дома в пожаре, а вас мы – заклюём, заклюём!
– И я помогу – задавлю, на части разорву всякого, кто мою хозяйку Милу или её друзей обидит! – проревел Кузя.
И тут Милка раскрыла рот.
– А я свой мешочек из «секретки» вашего папы ночью вытащила, – немного хриплым голосом объявила она. – Так что у вас всё равно ничего бы не получилось. Я так думаю...
– Противная ты! – завизжала Настя, а Вася молча пожал плечами и вздохнул.
– Чур тебя, Вася! – вдруг бросился к бабушке Семён Косой и угодливо закланялся ей в пояс. – Ну, меня накажи, коли охота, а деточек-то за что? – и он умильно склонил голову к плечу.
– Все вы хороши, и ты, и эти... деточки, – сухо ответила бабушка. – И вся деревня наша как с ума сошла из-за всей этой истории! Блажь какая, однако, в головы ваши пришла – чтобы мы, Миловановы, силу свою на «общие дела» пустили! Ишь ты! Какие такие общие дела, хотела бы я знать? Зачем нам теперь-то с людьми воевать, когда люди о нас и думать забыли? Мы все для них теперь – просто безобидные персонажи из старых сказок, и это, я считаю, ОЧЕНЬ хорошо!
Семён опять виновато потупился, пряча от бабушки глаза.
– Живёте вы все не в пример лучше, чем в дни моей молодости, иностранные туристы к вам толпами приезжают, дома у всех – один краше другого! Давно пора старые порядки забыть и перестать людям вредить! – заявила бабушка. – Сидели бы по домам, смотрели бы телевизор, в Интернет бы ходили, новости мировые узнавали, коли делать больше нечего, а они – тьфу! Всё злобствуют на старости лет и молодых несмышлёнышей, таких, как Васька и Настька Матюшкины, за собой тянут! Стыдно!.. А ну, развязать парня, я сказала! Всех – ковром-самолётом к моему дому доставить, сию же секунду! – и бабушка топнула ногой и провела ладонью по воздуху.
Никакого грома и бури не случилось, хотя Семён Косой и присел от страха чуть ли не на корточки, а Вася с Настей с писком бросились прятаться за его спину. Просто – без единого дуновения ветерка – неизвестно откуда вдруг появился опустился на тропинку у белого камня самый обычный на вид ковёр, слегка потёртый от старости, с красно-бело-зелёным узором, точно такой же, какой висел в спальне у родителей Милы... «А может, это и есть наш ковёр?!» – подумала Милка одновременно с ужасом и восторгом.
Бабушка взяла крайнего из стоявших неподвижно ребят за руку и слегка дунула в воздух. Все мальчишки и девчонки – и Клара – тут же взялись за руки и по очереди, цепочкой, друг за другом ступили на ковёр-самолёт. Семён, с кривой ухмылкой на губах, сделал было движение – разрезать путы на руках и ногах Шестопёрова, но верёвки уже сами собою развязались, и освобождённый Димка тоже встал на ковёр рядом с остальными. Никто из них пока что не очнулся и ни капельки не удивился всем этим чудесам, словно и не заметил ничего, но выражение одеревенелости, как с радостью заметила Милка, с их лиц исчезло.
Бабушка что-то шепнула, плавно провела рукой в воздухе и вновь тихонечко дунула. И ковёр-самолёт, медленно поднявшись в воздух, заскользил над тропинкой, унося ребят и Клару из этого страшного НАСТОЯЩЕГО леса обратно в деревню Шушарино, к бабушкиному дому.
– Ну вот, – с удовлетворением сказала бабушка, – а мы с вами и пешочком до дома доберёмся. Верно, девочки? – и она ласково погладила Милку и Светку по макушкам. Чтобы дотянуться до косичек внучки, которую продолжал бережно сжимать в лапах огромный плюшевый медведь, бабушке пришлось встать на цыпочки.
– А мы? – пискнули Вася и Настя Матюшкины.
– А вам придётся какое-то время тут оставаться, в доме моего братца Семёна, – строго проговорила бабушка, – вместе с ним... Папаша ваш ничем передо мною и обществом не виноват, он с нами пойдёт, а вы, – бабушка усмехнулась краем рта, – мелкие нарушители, посидите тут, в НАШЕМ НАСТОЯЩЕМ лесу, подумаете, как вам дальше жить, что делать, как силы свои использовать... И как научиться не презирать людей и не причинять им зла! – жёстко закончила бабушка и отвернулась от них. – А выход из НАШЕГО леса я пока что закрою, чтобы вы не смогли отсюда выбраться. Надо мне кое-что на деревенском собрании со стариками обсудить, тогда и судьба ваша дальнейшая решится.
Вася и Настя что-то заверещали, Семён принялся бить себя в грудь кулаком, но бабушка осталась непреклонной.
– Нет, – сказала она, как отрезала, – пусть вашу судьбу всё общество, всё наше, как сейчас принято выражаться, братство ведьм и лешаков решает, так что не просите меня ни о чём. Соберёмся, выберем нового СтаршОго... если он вообще нам нужен, СтаршОй этот, в эти новые времена!.. Каждый получит своё: и вы трое, и те из нашей деревни, кто не был против вашей злой и глупой затеи. А будете со мной спорить, – тут бабушка погладила фартук, – так я петушков своих здесь оставлю, чтобы они домик Семёна подпалили и пришлось бы вам на голой землице спать, и вас чтобы своими клювами железными мои петушки вразумили, понятно?
Петушки вновь подняли головы с бабушкиного фартука, словно настоящие живые птицы, и радостно закукарекали:
– Вра-зу-мим! Вра-зу-мим! Запалим, запалим! Красного петуха пустим! Заклюём, заклюём!
Так что пришлось Васятке и Настюхе Матюшкиным, как и троюродному бабушкиному братцу Семёну Косому, остаться в НАСТОЯЩЕМ, ведьминском, лесу и ждать своей участи. Смирившись, трое «нарушителей», как назвала их Милкина бабушка, повесив головы, побрели к почти разваленному Васей дому Семёна, переступили через порог и скрылись внутри.
***
– Василис-Гордевна, – хриплым голосом попросил Матюшкин-старший, – слышь, отправь-ка меня в город по-быстрому, а? На мне ведь парк, всё хозяйство! Люди гулять придут – а на дорожках мусор, скамейки немыты... нехорошо! Своим путём отправь, а, коротким?
– Охотно, – бабушка кивнула, подошла к маленькой ёлочке, росшей у обочины, наклонилась и пощекотала пальцами её зелёную макушку.
– Через поле и лесок ты пройди наискосок! – произнесла тихонько бабушка коротенькую скороговорку себе под нос.
И тут же обочина дороги изменилась – вернее, она просто исчезла! Словно отдёрнули занавес, или будто мгновенно сменились декорации, и Милка со Светкой с изумлением увидели прямо перед собой административный корпус, знакомый им по недавнему ночному походу в парк! Большая овчарка, дремавшая на крыльце, положив голову на лапы, вскочила, увидев хозяина, и радостно залаяла.
– Цыть, Манюня, тихо, тихо! Вернулся я. Вернулся! – крикнул ей Матюшкин-старший и обратился к бабушке: – Слышь, Василис-Гордевна, – помявшись, прокряхтел он, – ты моим-то Ваське с Настькой вправь мозги, ладненько? Как мамка их померла, чужеземным ведьмаком изведённая, так они у меня совсем от рук отбились. Это ж надо удумать – живого человека в жертву приносить! Поганцы эдакие! Начитались наших старых книжек про всякое злое колдовство, дураки малолетние... лучше б уроки учили, как следовает, в школе-то! Ты уж задай им перцу-то, лады?
– Лады. Если собрание так решит – будет им и перец, и ещё кое-что. Ступай, тебя люди ждут и твоя работа, – бабушка слегка подтолкнула Матюшкина в спину, он кивнул, шагнул вперёд – и... пропал.
«Занавес» задёрнулся так быстро, что Милка со Светкой даже не успели заметить – как и в какой момент Матюшкин исчез из виду, словно его и не было, и пропали вместе с ним овчарка Манюня и административный корпус их городского парка.
– Вот это дааааа! – восхищённо выдохнула Светка. – Милка... и ты бы так могла, если бы согласилась стать Бабой Ягой?!
– Никто не знает, как сила Люды проявилась бы, если бы она стала Бабой Ягой, – слегка пригасила Светкины восторги бабушка. – Но, раз наша Люда... раз Мила отказалась быть ведьмой... ведь ты отказалась, да, Мила? – и бабушка испытующе посмотрела на Милку.
– Д-да... неуверенно промолвила Милка. – Отказалась... конечно... хотя, с другой стороны...
– Ну, ладно, мы с тобой об этом дома поговорим, в городе, – быстро перебила её Василиса Гордеевна. – Идёмте, девочки. Надо ваш класс принять как следует, всех накормить, напоить...
– В баньке выкупать... – шепнула себе под нос Милка, но бабушка её услышала.
– И в баньке всем тоже можно попариться, – кивнула она. – У нас в деревне отличная баня, между прочим! Но не бойтесь, девочки – на лопату и в печку никто ваших друзей и классную руководительницу сажать не собирается. Уж я-то, – и бабушка как-то очень молодо и задорно тряхнула головой, – уж я-то, самая сильная ведьма в деревне Шушарино, потомственная ведьма из знаменитого рода Миловановых, об этом позабочусь!
– Конечно, – вдруг громко захохотал на весь лес плюшевый медведь Кузя. – Кто бы сомневался, ггрррырррг!
***
Глава 14
Всё ещё суббота. Мелкие и большие хлопоты
***
Обратный путь занял, к удивлению подружек, очень мало времени. И лес совершенно преобразился – куда только подевались страшные коряги и угрюмые старые ели, опутанные понизу рваной паутиной! Пропало ощущение чего-то давящего, чёрного, словно отнимавшего воздух для дыхания, всего того, что путало мысли и внушало смутные страхи, и Милка увидела – лес вокруг деревни Шушарино действительно очень красив!
Светлые белоствольные берёзки весело кивали девчонкам ветвями. Ласковый, тёплый, совсем ещё летний ветерок овевал их лица. Даже нескольких бабочек увидели подружки – они весело порхали над кустиками поздней брусники. Хорошо стало в лесу, светло и спокойно. И тропинка словно сама стелилась под ноги, и идти по ней с каждым шагом становилось всё легче.
Бабушка шла молча, иногда тихонько улыбаясь свои мыслям, и Милка со Светкой тоже помалкивали, то и дело обмениваясь многозначительными взглядами. Им очень о многом хотелось расспросить Василису Гордеевну, но девочки понимали – сейчас не время.
Медведь Кузя тихо посапывал и бодро топал по тропинке, бережно неся в лапах хозяйку Милку.
Когда из-за деревьев завиднелись крыши деревенских домов, бабушка остановилась и ласково сказала Кузе:
– Кузенька, пора привести тебя в обычный вид. Ну-ка, опусти Милу на землю и стань ровненько...
– Хозяйка Мила, помни: я всегда приду тебе на выручку, если что, ты только позови меня по-настоящему, – Кузя бережно поставил Милку на тропинку и замер перед бабушкой, смешно растопырив в стороны толстые лапы.
Бабушка разгладила фартук, плавно повела рукой в воздухе и что-то прошептала себе под нос.
И – р-раз! Медведь Кузя мгновенно уменьшился и стал прежним, маленьким смешным медвежонком с круглыми жёлтыми пластмассовыми глазами и чёрным носом.
– Полезай в карман! – скомандовала бабушка, и Кузя, переваливаясь на коротеньких лапках, вскарабкался по её ноге и спрятался в кармане фартука. Карман тут же стал плоским, будто в нём ничего и не было!
– Вот это дааааа! – Светка, похоже, зациклилась на этой фразе, выражавшей её безмерное восхищение всеми этими чудесами. – Вы – настоящая волшебница, Василиса Гордеевна!
– Из-за того вся эта история и произошла, что я – волшебница, ведьма, или, по-стариннному, Баба Яга, – бабушка на миг помрачнела, её лоб прорезала морщинка. Но тут же, молодо тряхнув головой, она сказала: – Но вы больше никогда и ничего не бойтесь, девочки! Вы поняли? Никогда и ничего! И никого. Во-первых, и я вас в обиду никому не дам, а во-вторых – вы и сами справитесь с испытаниями, которые вас ждут в жизни. Вы молодцы – не побоялись дважды в парк ночью пойти, раскопали «секретку» Матюшкина-старшего, Мила забрала из неё свой мешочек для семечек... Да, вы – молодцы, и, когда вырастете, вы станете сильными и умными людьми. Людьми! – бабушка подчеркнула интонацией последнее слово и искоса взглянула на внучку.
– Людьми... – прошептала себе под нос Милка. – Ба! А что ты скажешь всем этим... – она на мгновение замялась, – ну, вашим старикам... на собрании?
– Да то же самое, что братцу своему троюродному и младшим Матюшкиным сказала, – бабушка нахмурилась. – Что пора прекращать вредить людям и жить спокойно. Да ты и сама скоро это услышишь.
– Я?! – Милка от удивления даже оступилась на ровной тропинке.
– Да, – кивнула бабушка. – Ты пойдёшь со мной в Дом культуры, на наше собрание.
– Но... А... – Милка не знала, что сказать.
– Так надо, Мила, – мягко, но решительно заявила бабушка. – Пора, наконец, расставить все точки над "и", и ты мне для этого там понадобишься. Не волнуйся, ничего страшного с тобой и с твоими одноклассниками больше не произойдёт.
Ещё через несколько минут они оказались у Дома культуры.
– Сперва ко мне домой зайдём, – сказала бабушка, – мне нужно отвести ваш класс в сад, чтобы они отдохнули, и переодеться. Светлана, – обратилась она к Светке, – ты останешься со своими одноклассниками и с Кларой Викторовной в моём саду, пока я не решу все дела. Колдовство Матюшкиных-младших и моего троюродного брата развеялось без следа, и вам больше ничто не угрожает. Я пришлю вам одного тихого лешачка... безобидного, не бойся, – засмеялась бабушка, заметив, что у Светки в глазах промелькнул тревожный огонёк. – Он за вами присмотрит. Отдохнёте, и ты навсегда забудешь все эти страшные события... – и бабушка, подняв руку, хотела было провести ладонью по воздуху, но Милка подскочила к ней и буквально повисла на её локте.
– Не надо! – выкрикнула она.
– Чего не надо? – удивилась бабушка.
– Не надо... не надо делать так, чтобы Светка всё забыла! – воскликнула Милка. – Ребята и Клара и так заморочены были, они ничего и не поняли, и вспомнить не смогут. Но Светка... я же с ней всё-всё обсуждаю, всегда-всегда! Без её помощи я бы ничего не сумела – ни в парк ночью пойти, ни телефон твоего брата, Семёна Косого, узнать, ни многого другого сделать! Не колдуй на Светку, бабуль, пусть она всё помнит и всё понимает, я тебя очень прошу! А то мне и поговорить в этой жизни не с кем будет – по-настоящему поговорить, обо всём на свете!
– А Света никому не проговорится? – спросила бабушка, внимательно оглядывая подружек.
– Никому и никогда. Честное слово! – твёрдо сказала Светка и крепко стиснула Милкину руку. – Можете меня... как это у вас принято... связать какой-нибудь специальной штукой или заговором, если не верите!
– Верю, верю, и связывать тебя ничем не стану, – засмеялась бабушка. – Ладно, уговорили. Света будет всё помнить и останется тебе самой лучшей подружкой, Мила. Ну что же, пора ваших друзей окончательно в чувство привести, пусть они отдохнут. Потом надо будет их покормить нормальной, а не заколдованной едой, и показать им нашу деревню – с хорошей стороны. Идёмте, девочки!
***
Клара Викторовна и ребята спокойно стояли перед домом Милкиной бабушкой и словно чего-то ждали. Милка понимала – чего: чтобы их окончательно расколдовали. И бабушка немедленно этим занялась. Дунула в воздух, провела рукой, шепнула что-то себе под нос – и все очнулись. Окончательно очнулись, и Димка Шестопёров тут же дёрнул за косичку Наташу Миронову, а Клара немедленно сделала ему замечание.
Милка облегчённо перевела дух. Всё как всегда, как же это здорово, как хорошо! Пусть всегда так и будет!
Бабушка провела руками сверху вниз по своему халату, вновь дунула в воздух, тихонько выговорила два-три неразборчивых слова... и на ней вдруг вместо халата оказалось нарядное платье, светло-зелёное, с узором из мелких лесных цветов. А вместо тапочек – удобные туфли на низком каблуке. Фартук же – вместе со спрятанным в кармане медвежонком Кузей – словно в воздухе растворился!
– Ну как, гости дорогие, понравился вам наш лес, наша деревня? – приветливо спросила она у ребят, подходя к ним.
– Понравилась!.. – наперебой загомонили мальчишки и девчонки.
– Мы столько грибов видели! Вот бы за ними сходить!..
– Лес такой светлый, солнечный!..
– У вас тут очень красиво, – сказала Клара. – Большое спасибо жителям деревни Шушарино за тёплый приём!
– Приёма, как такового, ещё и не было, – засмеялась бабушка. – Вот я схожу в Дом культуры, всё там подготовлю, и мы угостим вас отличным обедом. А пока можете отдохнуть в моём саду.
Бабушка провела всех за калитку, и ребята с удовольствием расселись на удобных маленьких скамеечках, стоявших чуть ли не под каждым деревом.
– Да! – вдруг воскликнул Димка Шестопёров и принялся тереть себе лоб, будто пытаясь что-то вспомнить. – А... а как же лесопилка? Васька Матюшкин говорил, что отведёт нас туда... или он уже водил?.. Вроде, нет ещё... странно... мне кажется... кажется, что... – тут Димка сбился и умолк.
– Вася пообещал вам поход на лесопилку, не зная, что она вчера закрылась на ремонт, – объяснила бабушка. – Так что это уж до другого раза. Вот приедете будущим летом, во время каникул, и мы вам её покажем. Ну, ладно, отдохните часок, а я пошла – устроить всё, как надо, в Доме культуры. Мила, идём, – тихо обратилась она к внучке.
– Свет, я ненадолго, – шепнула Милка подружке, косясь на бабушку. – Ты, главное, никому не проболтайся, как всё было НА САМОМ ДЕЛЕ...
– Могила! – кратко ответила Светка и пошла к ребятам.
Милка шагала рядом с бабушкой по деревне и примечала краем глаза, что старики и старухи, выглядывавшие из-за заборов, как-то смущённо пригибают головы и стараются не встретиться взглядами с Василисой Гордеевной.
«Вот вам! – злорадно подумала Милка. – Будете знать, как людям вредить! Бабуля сейчас задаст вам жару!»
– Мила, не горячись, – сказала бабушка, будто прочла Милкины мысли. То есть...
– Ты и мысли умеешь читать?! – восторженным шёпотом спросила Милка.
– Само собой, – усмехнулась бабушка. – Поэтому и говорю тебе: успокойся. Не я одна тут мысли читать умею, тебе это ещё не пришло в голову?
Милка разинула рот, потом прихлопнула его ладошкой и затрусила рядом с бабулей, пытаясь не думать вообще ни о чём.
Но от одного вопроса она всё же не удержалась.
– Ба, – шёпотом спросила Милка, поднимаясь на крыльцо Дома культуры, – а как это ты Кузю... с Кузей... Я ещё подумала в тот момент – ну прямо как в фильме «Игрушки»! Там тоже так было – что как будто игрушечный медведь Тедди ожил и пришёл защитить свою хозяйку, маленькую девочку, которую обижали родной отец и злая мачеха!
– Ну а как ты думаешь, откуда во всяких фильмах-сказках или, как сейчас их называют, фэнтези, берутся такие сцены и эпизоды? – хмыкнула бабушка. – Из нашей колдовской жизни они и берутся... Кто-то из людей что-то случайно увидел, что-то услышал, потом в книжке это описал или в фильме показал... Поняла?
– Ага, – кивнула Милка. – Значит, на самом деле это правда, ну, всё, о чём в сказках и фэнтези написано?! Фантастика! Класс!
– Всё или не всё – это, в сущности, не так уж важно. «Сказка – ложь, да в ней – намёк, добрым молодцам урок», – ответила бабушка известной фразой из сказок и легонько подтолкнула Милку вперёд. – Значит, так, Мила. Ты будешь сидеть рядом со мной – тихо-тихо, внимательно слушать всё, что я и другие будут говорить, а потом ответишь на несколько простых вопросов. Ясно?
– Ясно, – ответила Милка.
– И ещё одно: даже если тебе не понравится то, что ты от кого-то услышишь... очень тебя прошу: не вздумай – ни в коем случае, ты поняла меня? – не вздумай ТОПАТЬ НОГАМИ!
– Хорошо, – согласилась Милка и искоса посмотрела на свои ноги в самых обычных синих джинсах. Значит, в них – часть её силы... она так и думала! После того, как едва не разрушила домик Семёна Косого, она в этом убедилась. А на поляне у камня, на котором лежал связанный Димка, у неё ничего не получилось, потому что против неё колдовали и сам Семён, и младшие Матюшкины. Наверное, так всё и было...
– Да, – кивнула бабушка в ответ на Милкины мысли. – Ну, вперёд! Сейчас начнётся собрание... Не знаю, как надолго оно затянется. В реальном времени пройдёт час, не больше, так что не беспокойся за своих друзей. Макарыч! – негромко позвала бабушка какого-то старичка небольшого роста, бочком семенившего ко входу в актовый зал. – Поди сюда, голубчик.
Макарыч резво подбежал к бабушке и вытянулся перед ней во все свои «метр с кепкой»:
– Чего изволите, Василиса Гордеевна?
– Лети к моему дому, займи приезжих ребят и их классную руководительницу хорошим разговором, – велела ему бабушка. – Я тут с делами разберусь и скоро подойду. Лети, миленький!
– Лечу! – Макарыч повернулся на одной ножке, легонько пристукнул другой ногой об пол... и на глазах у изумлённой Милки обернулся сизым голубем и шустро вылетел в окошко!
– Вот это дааааа... – прошептала Милка Светкину восторженную фразочку. – Ба! А ты тоже так можешь?! Птицей стать?!
– Я ещё и не так могу, – улыбнулась бабушка. – Просто не вижу необходимости. Я выбрала для себя обычную человеческую жизнь – и ни разу об этом не пожалела. Всё, Мила, идём в актовый зал. Молчи, сиди тихо, ногами не топай! – ещё раз напомнила она Милке.
Они вошли в зал, где Милка вновь увидела жителей деревни Шушарино. Только вот... Милка даже вздрогнула и прижалась к бабушке – не от страха, а просто от неожиданности! Потому что теперь жители предстали перед ней не в облике статных стариков и старух, одетых кто в современные джинсы и рубашки, кто в длинные платья до пола, а в своём настоящем, ведьмачье-лешачином виде!
Степанида Федосеевна, например, недавно выглядевшая статной старухой, одетой в бордовое платье и чёрную безрукавку, в белом платке с синими узорами на голове, показывавшая в неискренней улыбке белые и ровные, как у молодой женщины, зубы, теперь выглядела такой, какой она и была на самом деле: низенькой, скрюченной, дряхлой, беззубой старушонкой, настоящей Бабкой-Ёжкой из сказки – в драном овчинном тулупе, в одном валенке и с самой настоящей костяной ногой, обутой в растоптанный лапоть! Но Милка её узнала сразу – по твёрдому злому огонёчку в глазах. А может, и потому узнала, что всё же была потомственной ведьмой и уже немножко могла видеть, понимать истинную суть и людей, и вещей, и даже сказочных существ, которые, оказывается, вовсе и не сказочные – а самые что ни на есть реальные?..
