Текст книги "Укрой меня от беды (СИ)"
Автор книги: Светлана Головьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Вкрадчивый и осторожный тон Карен действует на меня успокаивающе. Я поднимаю голову и встречаюсь с ее печальным взглядом. Она многое сделала для меня. Протянула руку помощи, когда я в ней больше всего нуждалась. За последнее время Карен Чапман стала не просто моей подругой, она стала моей сестрой. Возможно, она и не сможет защитить меня, но я хочу ей довериться. Ведь она права, вся боль, что я ношу в себе словно отравляет меня изнутри. Я больше не хочу бояться и оглядываться, подпрыгивать от каждого шороха и стука. Мне стоить оставить прошлое позади и начать по-настоящему жить, надеюсь, что мой муж меня никогда не найдет.
– Мой муж меня бил, – начинаю я свой невеселый рассказ, заново переживая свои три года замужества. – Сначала он просто грубил, мог унизить словами. Бен хотел детей, это было его главным приоритетом. Но я как назло не могла забеременеть. Он ждал почти два года, но потом его терпение стало заканчиваться. За словесной грубостью, пошло насилие. Иногда он занимался со мной сексом, жестоко и грубо, стараясь, каждый раз воплотить свою мечту в реальность. Но беременность так и не наступала. Тогда муж стал меня бить. Сначала несильно и постоянно извиняясь за свою чрезмерную вспыльчивость. Но в тот вечер, – я вытираю слезы, рукавом кофты и глубоко вздыхаю, стараясь снова не разрыдаться, – в тот вечер он перешел все границы. Мне сильно досталось и что-то буквально вспыхнуло во мне. Как будто какой-то другой человек занял мое место. Кто-то сильный и достаточно смелый, чтобы постоять за себя. Я ударила Бена осколком, втайне желая его убить, но я лишь разозлила зверя. И все же я смогла сбежать от него. Села в машину босая и в изодранной в клочья одежде, и просто ехала, мне было неважно куда, главное подальше от него. Не знаю, каким чудом я проехала так далеко, но вот я здесь и всем сердцем надеюсь, что больше никогда не увижу Бена Пэриша.
Я замолкаю, в тишине окружающей нас слышу мерное гудение холодильника, на стене тикают часы в такт моему сердцебиению. За окном уже темно, фонарь освещает сумрачный сад, а через открытое окно просачивается влажный ночной воздух. Тонкая штора, закрывающая окно тихонько колышется при каждом дуновении ветерка, и я сейчас ощущаю себя как она. Сейчас я такая же легкая, болезненный груз спал и теперь не сдавливает грудь, как прежде. Теперь я могу вздохнуть полной грудью. Даже страх куда-то отступил. Я знаю, что он все еще где-то там, прячется, выжидает, но теперь мне уже не так страшно.
– Ты должна подать на него в суд, Софи, – наконец произносит Карен, но я смотрю на нее с ужасом.
– Нет, я не буду этого делать. Ты не понимаешь, – встаю на ноги и подхожу к открытому окну, не глядя на подругу, я отвечаю, – я не хочу его видеть, никогда больше. Я решила остаться тут, чтобы спрятаться. Я не готова встретиться с ним, и открыто объявить ему войну. Мне просто хочется начать новую жизнь, хочется выносить и родить этого малыша подальше от его горе-папаши. И мне совершенно не хочется увязнуть в судебном деле против него. Мне это не нужно, уж точно не сейчас.
– Ладно, это твое решение, я в любом случае тебя поддержу, – Карен подходит ко мне и приобнимает меня за плечи, – хочешь, выпьем чаю?
– Нет, спасибо. Я лучше пойду спать, день был тяжелым. Спасибо, что помогаешь мне, Карен, – обнимаю ее, чувствуя уже привычный жасминовый аромат.
– Как я уже сказала, ты часть этой семьи. Мы все тебя любим и всегда поможем, – доброжелательно произносит подруга.
– Мне очень повезло врезаться в то дерево, – говорю я, и мы обе тихонько смеемся.
– Это правда.
– Спокойной ночи, Карен, – говорю я, выходя с кухни.
– Увидимся утром, дорогая, – она подмигивает мне, и я ухожу в свою спальню.
В эту ночь я впервые сплю спокойно. Никаких страшных снов, лишь сплошная пустота и я очень ей рада. Лучше не видеть ничего, чем ледяные глаза Бена Пэриша.
ГЛАВА 7
На следующий день за завтраком все ведут себя как обычно. Ричард читает газету, время от времени отвлекаясь, чтобы вытереть рот Лукасу, который сидит рядом с ним. А Карен пьет простой черный кофе, приглядывая за Джулианом. Мальчишки за обе щеки уплетают горячие блинчики с джемом, делая это не очень аккуратно. Я сижу немного поодаль от них, в конце стола и наблюдаю за этой семейной идиллией. В такие моменты я не могу ничего с собой поделать, начиная сравнивать семью Карен со своей. Наши семейные завтраки закончились, когда мне было пять лет. Именно тогда мой отец решил, что ему надоела старая семья и пора бы завести новую. Он нашел себе идеальную женщину с идеальным ребенком. Она занималась йогой и владела своим центром, где обучала людей всей этой восточной чепухе. Она всегда ходила в обтягивающих штанах и коротких топах, а белоснежные волосы подвязывала шелковым платком. В тот момент у меня была кукла барби точь-в-точь похожая на папину пассию. Первые месяцы папа забирал меня на выходные, пытаясь усидеть на обоих стульях, глупо надеясь, что все мы сможем стать дружной семьей. Но если я и была не против его мечты, то вот его новая подружка всегда смотрела на меня с пренебрежением. У нее была дочка абсолютная ее копия, красивая снаружи и гадкая внутри. В общем, сестрами мы с ней не стали, как и подругами. Вскоре папа просто перестал меня забирать. Потом стал реже звонить, а однажды забыл про мой день рождения. Тогда я и поняла, что осталась без отца. А чуть позже от меня начала ускользать и мама, превращаясь в какую-то чужую женщину, от которой постоянно пахло перегаром. И когда она променяла меня на своих новых дружков, то я окончательно смирилась с тем, что моя жизнь навсегда изменилась. У меня больше не было поддержки. Никто не переживал о том поела ли я, никто не заботился обо мне когда я болела, всем было наплевать, когда я получила высший балл за экзамены, и конечно же никто не радовался, когда я сама поступила в один из лучших колледжей страны. Я навсегда осталась одна.
– Софи, ты не голодна? – спрашивает Карен. Я выныриваю из своих печальных воспоминаний и смотрю на подругу. Стол уже опустел. Ричард с мальчишками ушли и сейчас их голоса доносятся с улицы. Хлопают дверцы машины, и Лукас с Джулианом над чем-то хохочут. Потом их смех стихает и слышно, как машина отъезжает от дома, шурша шинами по асфальту.
– Нет, что-то не хочется.
– Тебе нужно хорошо питаться, – говорит подруга, включая свой профессиональный тон. Она стоит передо мной в медицинской униформе темно-зеленого цвета. Из нагрудного кармана у нее торчит ручка и электронный пропуск в виде пластиковой карточки с ее фото. Подруга допивает свой кофе и ставит пустую кружку с фотографией мальчишек в раковину. – Если не будешь есть сейчас, то плотнее пообедай. Не забывай, что тебе нужно питаться за двоих.
– Хорошо, так и сделаю. Просто сейчас меня немного подташнивает, – встаю из-за стола и иду мыть свою кружку.
– Тошнота пройдет, помню, с мальчиками меня рвало каждое утро первые три месяца, – подруга улыбается и ободряюще хлопает меня по плечу, – потерпи немного и станет лучше. Ты сегодня поедешь в библиотеку?
– Да, сейчас соберусь и пойду.
– Я тут подумала, может мне поговорить с людьми и собрать народ, чтобы помочь тебе там прибраться. Одной тебе будет тяжело. А все вместе мы управимся быстрей. Как считаешь?
– Не знаю, думаешь, кто-то согласится?
– А почему бы и нет, устроим совместный субботник. Завтра все равно выходной. Да и тебе не мешает поближе познакомиться со всеми. Соглашайся.
– Ну, хорошо, – отвечаю я и Карен, радостно улыбается.
– Будет весело, вот увидишь, – она подмигивает и быстро чмокает меня в щеку. – Ладно, я побежала, а то опоздаю. Не забудь закрыть за собой дверь.
– Хорошо.
Карен хватает свою сумку со стула и машет мне рукой, торопливо направляясь к выходу. Когда за ней закрывается дверь, я устало опускаюсь на стул. Черт. Во что я только что вляпалась? Я совсем не привыкла к чрезмерному вниманию к своей персоне. Но в этом городе невозможно скрыться от посторонних взглядов. Конечно, сейчас уже не все смотрят на меня как на белую ворону. Но завтра многие придут хотя бы для того, чтобы больше разузнать обо мне. Людям нужен новый повод для сплетен. Мне стоит просто смириться с этим и игнорировать слишком приставучих жителей этого города, которым не знакомо понятие личного пространства. Встаю и направляюсь в свою спальню, где на кровати уже лежит приготовленная одежда. Из-за гипса мне приходится все делать только одной рукой и хоть я уже к этому привыкла, иногда мне становится сложно справиться с некоторыми вещами. Поэтому в моем гардеробе отсутствуют предметы одежды с пуговицами. Надеваю темную футболку и свободные бежевые брюки и балетки. Вид конечно не лучший, но самый подходящий для работы в пыльном помещении. Глядя в зеркало, расчесываю светлые волосы и собираю их в хвост. Про макияж я уже давно забыла, да и раньше не особо им пользовалась. Так что перед выходом просто наношу бальзам для губ и все. Беру небольшую сумочку и кладу в нее старый, немного потрепанный телефон, который мне одолжила Карен, немного наличности и ключи.
Когда я выхожу из дома, меня приветливо встречают солнечные лучи, ласково скользя по открытой коже. Сейчас утро, поэтому жара пока не успела распространиться и в воздухе витает ночная прохлада. В тени дома газон еще покрыт каплями росы. Но скоро все это исчезнет и жара завладеет каждым укромным уголком. Я закрываю дверь на замок и на ходу убираю ключи в сумку. А когда я поднимаю глаза, и смотрю перед собой, мои ноги буквально врастают в зеленый газон. Передо мной, переливаясь на солнце, стоит моя машина. Та, на которой я попала в аварию. Вот только сейчас она выглядит совершенно новенькой, без изъянов и царапин. Для меня она как призрак из прошлого. Эту машину Бен подарил мне на мой последний день рождения. Тогда она предстала передо мной с огромным красным бантом на крыше. Бен как всегда выбрал самую дорогую машину, желая похвастаться перед своими друзьями. Как бы говоря, какой он состоятельный и может позволить такой подарок для своей жены. Конечно, все буквально слюной капали, глядя на этот великолепный автомобиль. Женщины завидовали, то и дело, повторяя "как мне повезло с мужем". Со стороны все думали, что я живу как королева. Вот только никто не знал, что творилось, когда двери моего замка закрывались.
Смотрю на автомобиль перед собой, не сразу понимая, с какой силой сжались мои кулаки. Разжимаю пальцы, и взору предстают четыре полумесяца от ногтей. Сердце внутри колотится с такой силой, что ребра начинают болеть. Мотаю головой из стороны в сторону, боясь, что где-то здесь находится Бен. Стоит за одной из тех машин неподалеку и подсматривает за мной, насмехаясь, злорадствуя. Но тщательно все, вокруг осмотрев, я нигде его не нахожу. В голове снова проносится тот ужасный вечер, авария. На глаза попадается левая рука в гипсе, на которой на днях мальчишки нарисовали знаки пиратов и супермена. По щеке стекает одинокая слеза, но я быстро ее стираю. Где-то позади, хлопает дверь, и я резко поворачиваюсь на звук. Меня бросает в жар, и я уже вижу, как ко мне подходит Бен. Но когда страх отступает, зрение проясняется, и я понимаю, что это не он. Пересекая газон, ко мне направляется сам Лиам Хендерсон. Синие джинсы, в некоторых местах порванные, низко сидят на поясе. Черная футболка плотно облегает твердую накаченную грудь, а поверх нее надета клетчатая фланелевая рубашка. Полы рубашки приходят в движение при каждом его шаге, встречаясь с порывами ветра. Его суровое лицо, кажется, впервые не заслоняют волосы. Сейчас они зачесаны назад и блестят на солнце от влаги. Скорей всего он только что принял душ. Теперь я наконец-то могу рассмотреть, что его глаза на самом деле не зеленые, как мне показалось в нашу первую встречу. Конечно, состояние у меня тогда было ужасное, поэтому могло привидеться что угодно. Сейчас же я вижу, что они насыщенного синего цвета, как океан, в котором вот-вот начнется шторм. У него немного хмурый взгляд, отчего на лбу видны тонкие следы от морщинок. Квадратный подбородок напряжен, что делает его скулы более выразительными и резкими. Размашистыми шагами он подходит ко мне и бросает взгляд на машину.
– Я починил вашу машину, – без приветствия произносит он, убирая руки в карманы джинсов.
– Зачем? – спрашиваю я, совершенно не ожидая от себя грубости в голосе. Но появление этого призрака прошлого на пороге выбило меня из колеи. Я все еще чувствую дрожь во всем теле. По спине стекает капля холодного пота, в ушах что-то непрерывно шумит. Поэтому сейчас мне не до проявления вежливости. Я просто хочу узнать, какого черта он решил отремонтировать мою машину. Его никто об этом не просил.
– Можете просто сказать мне спасибо, – недовольным тоном бормочет мужчина, хмуря свои густые черные брови.
– А я не скажу вам "спасибо". Я скажу "кто вас просил это сделать"? – отвечаю я, изрядно повысив голос. Это на некоторое время, кажется, выбивает его из колеи и Хендерсон с интересом смотрит на меня. Он достает руки из карманов и складывает их на груди. Мышцы на его руках напрягаются и теперь рукава рубашки их плотно обтягивают.
– Нормальные люди, обычно чинят то, что сломалось или покупают новое, – он испытующе пялится на меня, задержав свой взгляд в вырезе моей футболки. Козел. Всем мужикам только одно и нужно.
– То есть вы хотите сказать, что я ненормальная? – кричу я. Этот идиот с каждой секундой начинает бесить меня все сильнее. Рядом с ним из меня вырывается какой-то незнакомый человек. Я всегда была спокойная и тихая. Но Лиам Хендерсон заставляет меня становиться отъявленной стервой.
– Вы сами это сказали, – безразлично пожав плечами, произносит он.
– Да вы… да я вас… – черт, не могу подобрать слов, чтобы выразить все недовольство. Стою как полная идиотка посреди улицы, размахиваю единственной здоровой рукой и хлопаю ртом, как рыба, выброшенная на сушу. А Хендерсон в это время ехидно ухмыляется, наслаждаясь моим безумным поведением. – Ну, знаете ли. Больше не делайте то, о чем вас никто не просит. И заберите эту машину себе, продаете, утопите, разберите на запчасти, как хотите. Только чтобы я ее здесь больше никогда не видела.
Я кричу так громко, что из соседних домов начинают выходить люди. Все с интересом глядят на нашу странную парочку, уже готовясь разнести новые сплетни по городу. Последний раз бросаю не своего соседа убийственный (я очень надеюсь, что он именно такой) взгляд и, развернувшись на каблуках, ухожу от него куда подальше. Соседи добродушно мне улыбаются, здороваются, наверняка желая выудить у меня побольше информации. Но я лишь киваю, натянуто улыбаясь. Кровь внутри носится по моим венам с бешеной скоростью, заставляя сердце работать вдвойне быстрее. Мне жарко, щеки буквально горят. С виска стекает пот, пока я бегом иду по тротуару. Только свернув за угол, я оборачиваюсь назад и вижу, что Лиам Хендерсон все еще стоит на своем месте, глядя в мою сторону. Его лица не разглядеть, слишком далеко, но мне почему-то кажется, что он улыбается. Возможно, это игра воображения, да и вообще мне не должно быть никакого дела до его улыбки. Но какой-то тоненький голосок внутри меня так и нашептывает, что этот мужчина таит в себе гораздо больше, чем показывает. И мне, как и любой другой девушке, очень хочется разобраться в его тайнах. Он вызывает во мне множество эмоций, которые бросаются из крайности в крайность. В один момент я хочу долго и медленно душить его, а уже в другой хочу прикоснуться к его твердой груди, ощутить биение сердца под этой тяжелой броней. Черт. Наверно во мне просто разыгрались гормоны. Я не должна думать о мужчинах, сейчас мне это совсем не нужно. Один уже растоптал мою душу, я не могу позволить уничтожить то небольшое что мне удалось сохранить.
Я встряхиваю головой, надеясь вытряхнуть из нее все мысли о Лиаме. У меня есть дела и поважнее. До библиотеки я практически долетаю. Дверь тут как всегда открыта, и я задумываюсь о том, чтобы сменить замок. Когда здесь все заработает, то я уже не оставлю это здание открытым. Внутри гораздо прохладней, чем на улице. Через витражные окна просачивается солнечный свет, отбрасывая причудливые разноцветные тени на стены. В воздухе витают пылинки, словно крошечные мотыльки. Уборка здесь нужна больше всего, но одной рукой я ничего не смогу сделать. Поэтому решаю разложить книги по коробкам, чтобы завтра они не мешались. Заодно освобожу стеллажи, чтобы Лиам мог их увезти на ремонт. До этого момента я и не вспоминала, что вынуждена работать вместе с ним. Но других вариантов у меня нет. Сама я уж точно не справлюсь с молотком. На время, забросив мысли о Хендерсоне, я принимаюсь за работу. Вскоре треть всех книг на втором этаже оказывается в коробках. Всюду летает пыль, и я без остановки чихаю. Поэтому решаю сделать перерыв и выхожу на улицу, подышать свежим воздухом. Но в дверях сталкиваюсь с Карен, в руках она держит пакет из местного ресторанчика, где продают еду на вынос. На ней все та же форма медсестры, а рыжие кудри завязаны в хвост.
– Как на счет обеда? – она ослепительно улыбается, выставляя руку с пакетом вперед.
– Я проголодалась, так что буду рада любой крошке, – усмехаясь, отвечаю я. Мы с Карен устраиваемся на каменных ступенях библиотеки. Она достает контейнеры с салатом и курицей, бутылку сока, которую тут же протягивает мне и коку для себя. Мы сидим, уплетая все эти вкусности, и Карен без остановки болтает о своем рабочем дне. Она щурится на солнце, глядя на меня, и говорит:
– Слышала, что вы с нашим соседом сегодня поцапались. Что не поделили?
– В этом городе хоть что-нибудь можно скрыть? – отпиваю свой сок и ставлю бутылку на ступеньку. Карен, усмехаясь, качает головой.
– Дорогая, тут же все друг у друга на виду. Наш народ любит посплетничать. Если ты на одном конце города чихнешь, то на другом конце скажут, что ты уже умер от жуткой болезни. Сплетни растут как снежный ком, этакий глухой телефон. Так что не удивляйся когда услышишь, что некоторые считают тебя невестой Лиама Хендерсона или говорят, что ты ждешь от него ребенка. Смирись с этим и иди дальше. Пусть себе болтают. Так ты мне расскажешь, что произошло на самом деле?
– Он починил мою машину, ту в которой я попала в аварию, – мои слова заставляют Карен перестать жевать. Она печально смотрит на меня, наверняка вспоминая мой невеселый рассказ о замужестве. – Короче, я взбесилась. Я не думала, что увижу эту машину когда-нибудь снова. Мне начало казаться, что Бен приехал за мной. Я так испугалась. И выглядела наверняка как умалишенная.
– Софи, мне очень жаль, что все так вышло. Но он ведь не знал. Не думаю, что Лиам хотел тебя обидеть. Хочешь, я поговорю с ним? Ты можешь продать машину, пустить деньги на доброе дело. Да хотя бы на библиотеку.
– Не знаю, Карен. Она выбила почву у меня из-под ног. Я точно больше не хочу ее видеть. Я уже сказала ему сделать с ней что угодно, только чтобы я ее не видела. Не знаю, как он поступит, и знать не хочу. Если машина исчезнет сегодня же, то я буду очень благодарна ему.
– Хорошо, будем надеяться, что он сделает правильный выбор, – Карен грустно улыбается и обнимает меня за плечи. – Все наладится Софи, вот увидишь.
– Мне бы очень этого хотелось.
– Знаешь, я поговорила со всеми знакомыми, так что завтра жди целую армию. Мы за день приведем это место в порядок. А Томми даже предложил устроить пикник. Так что будет весело. Сначала поработаем, а потом поедим.
Томми Митчелл – хозяин местного гриль-бара. У него тут лучшие бургеры и ребрышки, так что многие придут хотя бы ради бесплатной еды.
– Спасибо, Карен, без тебя я бы не справилась со всем этим, – говорю я искренне.
– Чего не сделаешь ради семьи, – она подмигивает мне и кладет голову на мое плечо. От нее исходит запах лекарств, уже такой привычный и я немного расслабляюсь. Подставляю лицо солнечным лучам, впервые за много дней, наконец чувствуя себя счастливой, и не одинокой.
ГЛАВА 8
Когда Карен снова уходит на работу, я опять возвращаюсь к книгам. Складываю их в коробки и запечатываю клейкой лентой. Время подходит к трем часам, когда я слышу грохот грузовика через открытые двери библиотеки. Шум стихает, хлопает дверца пикапа и вот на пороге уже появляется Лиам. На голове у него черная бейсболка, козырек которой скрывает его лицо. Он снял рубашку и теперь на нем лишь темная футболка. Джинсы заправлены в высокие рабочие ботинки, а на поясе висит что-то похожее на сумку, из которой торчат инструменты. Мужчина внимательно осматривает помещение и вскоре поднимает взгляд вверх, замечая меня. Он криво ухмыляется и отворачивается. Ни «здравствуйте» ни «до свиданья». Еще раз убеждаюсь в том, что он настоящий хам.
– Какие стеллажи я уже могу забрать? – спрашивает он, снова осматриваясь и не глядя на меня.
– Я освободила половину на втором этаже, – говорю я, но голос срывается и получается какой-то писк. Я просто не могу быть нормальной в его обществе. И это жутко бесит. Я как мягкая глина под его воздействием принимаю разные облики. Он даже ничего особо не делает. На меня просто действует его присутствие. Делая меня нервной и неадекватной.
– Хорошо, тогда я заберу их, а завтра с утра приеду за остальными, – говорит он, и я замечаю, что он уже стоит неподалеку от меня. Не знаю, когда он успел подняться по лестнице. Пора прекращать теряться в своих мыслях. Мужчина принимается разбирать стеллажи, складывая их части в небольшую стопку на полу. Делает он это все слажено и быстро, словно играет конструктором.
– Завтра тут будет проходить что-то типа субботника, так что надеюсь, вы сможете забрать все стеллажи.
– Хорошо, – бурчит он, укладывая на пол части последнего стеллажа. Потом быстро подхватывает стопку досок, словно они ничего не весят, и спускается по лестнице, глухо стуча подошвами тяжелых ботинок по ступеням. Не знаю почему, но мои ноги направляются вниз по лестнице. Я выхожу на улицу и вижу, как Лиам убирает части стеллажей в кузов старого грузовика. Потом отряхивает руки и решительными шагами возвращается за следующей партией. Он ходит мимо меня три раза, пока наконец все части не оказываются в грузовике. Бросив на меня хмурый взгляд, он запрыгивает на водительское сиденье и разворачивает грузовик. Медленно проезжает мимо меня и еле заметно кивает.
– До завтра, босс, – кричит он через открытое окно грузовика и, хищно ухмыльнувшись, уезжает, скрываясь за поворотом.
Что это сейчас произошло? Он попытался пошутить? Или снова издевается? Этот мужчина хочет свести меня с ума своим непонятным поведением. Кто, черт возьми, такой Лиам Хендерсон и чего он добивается?
Позже вечером мы сидим с мальчишками в гостиной и играем в настольную игру. Лукас бросает кубик и недовольно вздыхает, когда его фигурка делает два шага, попадая в болото, из-за чего он вынужден пропустить два хода. Джулиан от этого лишь радостно подпрыгивает на диване, хлопая в ладоши.
– Я вас всех сделаю, – кричит он, бросая кубик и делая свой ход.
– Не радуйся раньше времени, малыш, – говорю я, взъерошивая его волосы. Он гримасничает и показывает язык. А я беру кубик в руки и кидаю его. Когда Джулиан видит число, которое выпало мне, то протяжно вздыхает, падая на спину. А Лукас напротив хихикает, подначивая брата.
– Ты продул.
– Я же говорила тебе, не радоваться раньше времени, – отвечаю я, делая свои шаги и заканчивая игру. – В следующий раз вы обязательно выиграете.
– Давай сыграем еще раз, – просит Джулиан, но я качаю головой.
– Пойдемте, разогреем ужин и поедим. Уже поздно, а вы до сих пор ничего не ели. Скоро придут ваши родители и обязательно принесут что-нибудь сладенькое. Но перед этим вам стоит подкрепиться.
– Ладно, – протягивает Джулиан и нехотя поднимается с дивана. Лукас встает за ним, и все вместе мы направляемся на кухню. Мальчики усаживаются за стол, а я разогреваю макароны с сыром. Часы на микроволновой печи показывают без пяти восемь, а это значит, что дежурство Карен почти закончилось и скоро она придет домой. У Ричарда какие-то дела на работе, так что сегодня мне пришлось забирать мальчишек из детского сада. Но они особо и не расстроились. Мы с ними нашли общий язык и меня это радует. Благодаря им, я набираюсь опыта в общении с детьми. Мой живот еще плоский, но с каждым днем я свыкаюсь с мыслью, что внутри меня растет человечек. Иногда, лежа подолгу перед сном, я представляю, как будет выглядеть мой ребенок. Мне все чаще представляется, что у него будут такие же ледяные глаза, как у его отца, и я никак не могу стереть этот образ. Надеюсь, что малыш больше возьмет от меня, чем от Бена. Он не достоин, иметь детей. Такие как он вообще не должны размножаться. Бен Пэриш – монстр, которому место в клетке. И я никогда не позволю ему увидеть моего ребенка. А если он и приблизится, то я перегрызу ему глотку. Я чувствую это. Ощущаю, как во мне оживает и крепнет материнский первобытный инстинкт. Я превращаюсь в тигрицу, в попытках защитить свое потомство. Это есть в каждой матери, в этом мы все одинаковые.
– Кто есть дома? – кричит Карен из прихожей и мальчики тут же срываются со своих мест, бегом направляясь к матери. Их громкий топот раздается по всему дому.
– Софи нас обыграла, а Джулиан думал, что это он выиграет, – слышу я, как говорит Лукас.
– В следующий раз вы обязательно выиграете, – ободряет их Карен.
– Софи так же сказала, – их голоса становятся громче и вот уже они втроем заходят в кухню. Я раскладываю макароны по тарелкам, пока Лукас с Джулианом занимают свои места.
– Как дела? – спрашивает она, доставая из холодильника кувшин с апельсиновым соком и разливая их в два стакана.
– Нормально. Мы немного поиграли, они рассказали обо всем, что произошло сегодня в саду, и я уговорила их поесть.
– А как у тебя дела? – Карен смотрит на меня, кивнув в сторону моего живота.
– А, ты об этом. Все хорошо, тошнота была только с утра. Теперь мне страстно хочется что-нибудь съесть. Чем ближе к ночи, тем прожорливее становится ребенок, – с улыбкой произношу я, устраиваясь за столом с тарелкой в руках.
– Фигура теперь не должна тебя тревожить. Ешь столько, сколько тебе хочется, все это для твоего малыша.
– Боюсь, тогда я превращусь в слона, – шучу я, на что Карен отмахивается.
– Да брось, я во время беременности прибавила больше двадцати килограмм. А сейчас ни в одном месте их нет. Конечно, все это индивидуально. Но если хочется кушать, лучше себя не мучить и нормально поесть, – она заговорщически улыбается.
– Я дома, – кричит Ричард и уже в следующий момент появляется на кухне. – Привет, семья.
– Мы и не слышали, как ты пришел, – нежно улыбаясь ему, произносит Карен. Ричард по очереди целует сыновей в макушку, пока они оба уплетают макароны за обе щеки. А потом обнимает Карен и осторожно целует в губы.
– Привет, Софи, – здоровается он со мной в последнюю очередь.
– Привет, Рик.
Он выглядит уставшим, поэтому тут же садится за стол. А Карен встает со своего места, принимаясь накрывать стол для мужа, и вот уже перед Ричардом появляется чашка с горячими макаронами. Ужин как всегда проходит шумно. Мальчишки наперебой рассказывают о своем насыщенном дне и Ричард с Карен внимательно их слушают. По ним видно, что они интересуются жизнью своих детей, а не просто кивают головой. Даже когда они оба приходят уставшими, то все равно выделяют время, чтобы поиграть с сыновьями. И это мне в них нравится. Они действительно хорошие родители, любящие своих детей.
После ужина все разбредаются по своим спальням. Карен идет укладывать мальчиков, по пути обещая им прочитать новую главу про Питера Пена. Ричард целует их на прощание и скрывается в своем кабинете. А я захожу в свою спальню, где тут же валюсь на кровать. Ноги жутко устали и гудят. Закрываю глаза, чувствуя как усталость, и тревоги этого дня буквально утекают из меня. Оставляя после себя лишь тихое блаженство. Невольно прислушиваюсь к своему телу, представляя, как мой малыш мирно живет и растет в своем тихом мирке. В последнее время я все чаще так делаю, в надежде, почувствовать его. Сейчас я напоминаю себе шкатулку, в которой хранится самая дорогая ценность для любой женщины. Я надеюсь, что этот ребенок дополнит, наконец, мою жизнь. Благодаря ему, я уже никогда не буду одинока. Он уже делает это для меня, и с каждой секундой я люблю его все больше. С каждым новым днем ребенок исцеляет все мои раны, заставляя идти вперед, бороться за лучшую жизнь и наслаждаться каждым лучом солнца, каждой каплей дождя. Дети сами того не понимая делают нас лучше, добрее. Сейчас я это понимаю.
Следующим утром дом Чапманов просыпается раньше, чем прежде. Всюду звучит настоящая какофония звуков. Лукас с Джулианом бегают по дому, спускаются по лестничным перилам, громко хохоча и размахивая деревянными мечами. Ричард занимается газоном, и через открытое окно доносится жужжание газонокосилки. Карен на кухне готовит завтрак, подпевая неизвестной мне песне, звучащей из старенького радиоприемника. В воздухе витают ароматы бекона, свежих овощей и только что сваренного кофе. На Карен надет бежевый шелковый халат с яркими райскими птицами. А волосы, влажные после душа собраны наверху в хвост. Девушка, слегка пританцовывая, порхает по кухне от плиты к столу, потом к холодильнику и так по кругу. Когда она замечает меня, застывшую в дверях, то приветливо мне улыбается и машет рукой, чтобы я заходила.
– Привет, хорошо спала? – спрашивает она, мельком взглянув на меня и снова возвращаясь к своим занятиям.
– Привет, лучше, чем это возможно, – отвечаю я, проходя в кухню, – тебе помочь?
– Давай, вот нарежь фрукты.
Я принимаюсь за работу. А Карен накрывает на стол. Вскоре звук газонокосилки стихает и в кухню, через заднюю дверь входит Ричард. На голове бейсболка, надетая козырьком назад, коричневая футболка и рабочие джинсы со следами грязи и машинного масла. Он тут же направляется к холодильнику и достает из него бутылку холодной минеральной воды.
– Тебе не мешает принять душ, дорогой.
– На улице неимоверно жарко, а еще только семь утра, – жалуется он, целуя жену в висок, – пойду и правда помоюсь.
– Когда вернешься, тебя уже будет ждать завтрак, – Карен лучезарно ему улыбается, и он уходит наверх.
– Итак, после завтрака мы все вместе отправимся в библиотеку. Я позвала всех к девяти часам, – без предисловий начинает Карен, усаживаясь напротив меня за стол.
– Ты думаешь, кто-то придет поработать в девять часов утра в субботу?
– Конечно, придут, – она отмахивается и немного наклоняется вперед, – всем интересно познакомиться с тобой поближе. Если честно, то это не город, а настоящее болото. Если сюда приехал, то уже вряд ли уедешь. Здесь никогда ничего не меняется. А тут появляешься ты, словно глоток свежего воздуха. Так что тебе стоит набраться терпения. Для них ты вроде новой игрушки для младенца.
