Текст книги "Звезда сапфировых вершин (СИ)"
Автор книги: Светлана Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Мы подошли к дворцу, пересекли полукруглый дворик, где стояла карета господина Маргена. Дворецкий Тони вежливо открыл перед нами дверь. Тиша первой скользнула внутрь – в спасительный свет, в тепло. Я поспешила за ней. Но вдруг услышала глухой голос Маргена:
– Одну секунду, госпожа Злата!
Я резко мотнула головой – чуть снова не слетела шляпа. Какая еще секунда? Ни секунды!
Но Марген уже сам шагнул ко мне и железным голосом сообщил Тони:
– Госпожа Злата сейчас зайдет. Прикройте дверь. Мне надо сказать ей лично несколько слов.
И Тони, помедлив, послушался – кивнул и скрылся. Вместе с вновь накатившим страхом остро кольнула обида. Но что мог сделать Тони, даже если подозревал, что в ротонде что-то произошло? Марген – это мощь и власть! А я всего лишь молодая женщина, чужеземка, которую Тони увидел впервые в жизни.
Я прижалась спиной к холодному камню дворцовой стены, тихо, но отчетливо произнесла:
– Не подходите ко мне. Никогда не подходите. Иначе…
– Иначе – что? – ухмыльнулся Марген. – Да бросьте, Злата! Не получилось сегодня – получится в другой раз. Вся жизнь впереди!
– Какая жизнь?! Завтра я уеду домой!
– Не уедете. Иначе утром вы увидите не мастеров, а стражников, которые вас арестуют за невыполнение договора. Но даже отсидев положенный срок за решеткой, вам придется заплатить такую сумму, которую вы не заработаете за всю свою жизнь. Долг найдет вас везде, даже на вашем Побережье. Вы будете скитаться, просить милостыню, сидеть в долговой яме и в конце концов умрете нищей, больной, обездоленной старухой.
– Что вы от меня хотите?!
– Разве я неясно выразился в ротонде?
– Этого никогда не будет!
– Будет, будет… – ровным голосом проговорил Марген. – Я всегда получаю то, что хочу. Но я решил, что торопить вас не стану. Делайте спокойно свое дело, всё-таки это королевский заказ. А вот потом… Вы ведь разумная деловая женщина. Потом вы сами ко мне придете.
– Не приду! – я схватилась за острую дверную ручку в форме остроклювого грифа.
– Не будем заглядывать в будущее. Пока ваша задача – восстановить дворец. Выполняйте работу хорошо, чтобы не опозориться перед всем королевством. Слухи разлетаются быстро – если не справитесь, о вашей неудаче узнают и на Побережье. Нехорошо, правда? Что касается наших личных отношений…
– Нет и не может быть никаких отношений!
– …то и для них настанет свое время, – холодно завершил Марген. – А пока не распространяйтесь о том, что случилось сегодня ночью. Не сообщайте никому – это в ваших интересах. Молчите, если хотите жить.
– Перестаньте угрожать, – меня трясло, и я удивлялась, что еще могу говорить. – Раз я по глупости подписала этот договор, то сделаю порученную работу. А через год уеду, и вы меня никогда больше не увидите.
– Ох, как мне нравятся строптивые женщины… – Марген растянул узкие бледные губы и приподнял широкополую шляпу. – Всего хорошего, дорогая Злата! Отдыхайте. Впереди вас ждет еще много необычных новостей.
Глава 21. Верь в лучшее
Не помню, как я вошла во дворец и что там увидела – все плыло, туманилось, кружилось перед глазами. Я заметила лишь, что экономка Ирэна окатила меня с ног до головы неприятным взглядом и наверняка обратила внимание и на застегнутое наглухо, но помятое, испачканное белилами пальто, и на измятую шляпу.
Эта сухопарая, обсыпанная пудрой женщина о чем-то холодно заговорила со мной, но у меня не было сил ее слушать. «Прошу вас показать мою комнату и оставить одну», – коротко сказала я. Ирэна поправила платок и недовольно кивнула.
Взяв керосиновый фонарь, она повела меня через зал со скульптурами к широкой лестнице. Мы прошагали через анфиладу комнат и галерею, увешанную картинами. В другое время я бы непременно детально все рассмотрела, оценила, запомнила, но у меня не было никаких сил, чтобы приглядываться к интерьерам. Я ничего не видела из-за застилающих глаза слез.
Наконец мы пришли в небольшую комнату с узким окном, занавешенным бордовой занавеской с кистями. Обычная спальня: кровать, покрытая черным блестящим шелковым покрывалом, над ней картина в тяжелой раме – пожилая дама в богатом убранстве стоит на фоне унылого зимнего пейзажа. Возле потухшего камина – обитое темно-красным бархатом кресло на выгнутых ножках. Узкий черный платяной шкаф. На маленьком круглом столе тяжелый подсвечник с пятью зажженными свечами. Колорит довольно мрачный, но комната сносная.
– Умывальня здесь же, – Ирэна указала на дверь, спрятанную за другой бордовой занавеской. Я кивнула. Но, хотя усталость и тревоги валили меня с ног, все же поинтересовалась:
– Тишу устроили хорошо? Я имею в виду розового вершика, она прибыла со мной.
– Не беспокойтесь, – у Ирэны презрительно приподнялись уголки тонких губ. – Здесь принято достойно отвечать за чужое имущество. Так что ваш вершик в порядке.
– Она вовсе не имущество, – хмуро проговорила я. – Она разумное живое существо!
Ирэна хмыкнула:
– Кем бы она ни была, но раз уж вы приехали с ней во дворец, она считается вашей собственностью. Как и это, – Ирэна указала на мой коричневый саквояж, поставленный позади кресла.
Не было настроения спорить. Я чувствовала, что Тиша в порядке, – раз этот живой розовый клубок ухитрился найти общий язык даже с немым дворецким, а потом отыскать меня в зарослях парка, она нигде не пропадет.
– Отдыхайте, госпожа Злата, – сказала Ирэна. – Господин Марген велел вас не будить завтрашним утром – в первый день он позволяет вам набраться сил. Но он же просил напомнить, что в другие дни рабочая пора начинается ровно в восемь утра. И ни минутой позже! – строго завершила она. Тонким пальцем, похожим на белую макаронину, Ирэна указала на круглые деревянные часы с бронзовым маятником, мерно тикавшие над креслом.
Вот и еще прекрасные новости! В договоре не было таких условий.
– Подождите, – через силу проговорила я. – В документах это не отмечено. Я полагаю, что главное – выполнить задачу в установленный срок. Уверена, что я сама имею право составлять ежедневное расписание.
– Разумеется, нет, – пожала плечами Ирэна. – Работа есть работа. Начинается в восемь, заканчивается – когда выполнен дневной план, согласованный с господином Маргеном.
– И что, он будет лично за этим следить? – вздрогнула я, представив, что мне придется каждый день встречаться с эти мерзким человеком.
– Господин Марген занят государственными вопросами, – ответила Ирэна. – У него много хлопот, и он вряд ли будет приезжать сюда ежедневно. Но у господина Маргена имеется надежный человек, который готов старательно наблюдать за делами. И этот человек будет докладывать ему по особой связи обо всем, что происходит в Хрустальном дворце. Это не секрет. Вы должны знать об этом.
– И кто же этот человек?
– Это я, – холодно ответила Ирэна. – Доброй ночи.
Ирэна закрыла дверь, а я задвинула тяжелую щеколду и разрыдалась так, как не плакала, пожалуй, с того вечера, как Марис поцарапал меня мастихином. Или с того дня, как увидела его в объятьях юной брюнетки. Или… Ох, снова Марис! Опять он!
Я рыдала, когда снимала порванное бежевое платье, которое еще днем украшали деревянные пуговицы. Умывалась над глубокой медной посудиной, поливая на руки воду из тяжелого кувшина с узким горлышком, – и снова задыхалась от слез. Переодевалась в длинную, розовую, с кружевами, ночную рубашку – когда-то я ложилась в ней в супружескую постель – и опять прижимала к лицу ладони.
Глупая кукла! Наивная девчонка! С чего ты решила, что здесь, на чужой земле, тебе будет лучше, чем в родном городе? Но что мне оставалось делать? Ведь и с мужем жить было уже невозможно!
Марген не успел завершить черное дело, но я все равно чувствовала себя такой противной и грязной, будто его липкие ладони оставили на моей груди несмываемый след. И как с ним обсуждать рабочие дела? И зачем он поставил надо мной эту надсмотрщицу – Ирэну?
Я так горько плакала, что едва не забыла погасить свечи на столе. Вспомнила в последний момент – еще не хватало устроить во дворце пожар. Забравшись под тяжелое, слегка пахнувшее пылью одеяло, я перебирала события сегодняшнего дня, точно карты, хотя желала бы вовсе выкинуть их из головы. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной стройными рядами начинали вышагивать люди, нелюди, вершики, тролли и даже драконы.
Только когда я вспомнила теплую улыбку господина Эдвина, сама не поняла, как уснула.
А во сне я увидела, как по зеленой, с одуванчиками, поляне навстречу мне идет невысокий седой мужчина в очках с толстыми стеклами. Я вскрикнула: «Папа!», крепко обняла его, ощутив терпкий запах знакомого одеколона, и снова полились потоки слез. Осознавая, что это лишь сон, я бесконечно радовалась встрече с родным человеком. А папа ласково гладил мои светлые волосы и тихо говорил: «Всё наладится, мой любимый подснежник!»
Во сне мы опустились на скамейку с выгнутыми ножками, и отец негромко произнес:
– Тебе сейчас очень плохо, моя девочка. Но жизнь не стоит на месте. Твоя боль пройдет.
– Папа, я впуталась в ужасную историю! Человек, с которым я так долго вела деловую переписку, оказался подлецом и преступником! Но и от мужа я ушла не из-за пустого каприза… Я не могу ни вернуться на Побережье, ни остаться здесь. Что мне делать? Неужели все-таки возвратиться к Марису?
– Выбор только за тобой. Но я полагаю, что не стоит возвращаться к человеку, который много лет тебя оскорблял. И разве ты его еще любишь?
– Я… Я не знаю, – призналась я в своих сомнениях. – Постоянно его вспоминаю.
– Конечно, и это логично. Семь лет – довольно большой срок. Человека невозможно вычеркнуть из памяти за мгновение. Даже если ты уедешь на край света, воспоминания останутся с тобой. Но когда ты остынешь и с холодной головой подумаешь, почему ты от него ушла, тогда и поймешь, что всё сделала правильно.
– Но ведь и здесь, в Сапфировой стране, мне оставаться опасно! Этот ужасный… – я вздрогнула даже во сне и не захотела выговаривать его имя.
– Придет время, и этот подлец получит по заслугам.
Папа взял меня за руку, и я ощутила тепло его ладони. Я знала, что его нет, но мне казалось, что он жив и мы мирно беседуем на лавочке в парке возле океана.
– Так что же делать? Что делать, папа? Подскажи мне! – взмолилась я, глядя в самое родное лицо.
– Живи, работай и верь в лучшее, – проговорил отец. – Помнишь, когда ты взялась за замок в Иргате, все смеялись и говорили, что эта девочка все испортит? А ты выполнила реконструкцию так, что даже завистники закрыли рты. Вот и сейчас я тебе посоветую только одно. Решительно делай то, что умеешь, – это лучший выход в любой ситуации. А еще – помни, что ты сильная, и не плачь. Как там сказал твой новый друг господин Эдвин? «В самых сложных условиях нужно держаться и не паниковать».
– Папа, а он правда – друг? В этой стране я уже боюсь кому-то верить…
– Ему верить можно, родная.
Отец поднялся со скамейки и крепко меня обнял – я вновь вдохнула привычный аромат одеколона, пахнущий соленым океаном.
– Меня нет с тобой, но я в твоем сердце, а значит – рядом, – проговорил он и пошел вдаль по зеленой, с одуванчиками, поляне.
Когда я проснулась, мне показалось, что чувствую запах океана, будто встреча с отцом была не во сне, а наяву.
Поднявшись с постели, я раздвинула бордовые шторы и открыла окно, впуская в затхлую комнату свежий утренний ветер. Подошла к зеркалу, висевшему над круглым столом с подсвечником, и увидела там очень бледную, осунувшуюся девушку со встрепанными светлыми волосами и незнакомым блеском в голубых глазах.
Да, это была я. Но это была другая я. Перемену в себе я чувствовала всей душой.
Вчерашний бесконечный день не просто оставил след в сердце – он перевернул мое сознание. Я не собиралась больше страдать и плакать. «Живи, работай и верь в лучшее!» – сказала я вслух.
И потянулась за саквояжем. Сейчас я выберу солидный наряд, займусь делом – и докажу себе и всему миру, что чего-то стою.
Глава 22. Неприличный наряд
Отомкнув серебристые замочки саквояжа, я первым делом убедилась, что моя янтарно-желтая шкатулка с драгоценными предметами – волшебной кистью и особым альбомом – на месте. Что ж, уже хорошо. Продолжаем жить.
Узорные стрелки на деревянных часах с брозовым маятником показывали семь утра. Я привыкла подниматься рано, так что мне не нужны никакие понукания белой зануды Ирэны. Побрызгав в лицо холодной водой и почистив зубы, я решила идти вперед и не думать о прошлом.
Я аккуратно вынула, расправила и повесила в шкаф свои платья. Серое, искристое, со струящейся юбкой, с кружевом у треугольного выреза, – повседневное. Темно-зеленое, бархатное, с неглубоким декольте – парадное. Нежно-голубое с едва заметными белыми точками, с отложным воротником, легкое, летящее – для летних прогулок. Черное шерстяное, плотное, с белыми узорчатыми вставками – для прохладных осенних и зимних вечеров. Юбки и блузы… Пока их отложим.
На бежевое платье, небрежно кинутое ночью на спинку кресла, я посмотрела с некоторой брезгливостью – так глядят на кокон, из которого выбралась бабочка, или на кожу, сброшенную змеей. Оно было порвано, помято, на месте вырванных пуговиц торчали нитки. Я поняла, что никогда его не надену. Это платье и прежде мне не слишком нравилось – я казалась в нем слишком бледной, даже желтоватой, да и фасон не слишком мне подходил. Но это было идеальное платье, когда я не хотела выделяться из толпы и стать бесцветным мотыльком.
Нет, достаточно! Дыры можно незаметно заштопать, даже не применяя волшебную кисть. Но этот наряд всегда будет напоминать мне о вчерашней отвратительной ночи. И беспомощным мотыльком я тоже быть уже не хочу.
Сложив платье в картонный пакет, я зашла в умывальню и без раздумий выбросила его в большую корзину для мусора.
Сегодня, в первый день, когда я наконец приступлю к работе и встречусь с мастерами, мне хочется надеть что-то необычное, но солидное. Пусть люди сразу поймут, что перед ними не девочка-ромашка, а специалист из другой страны, приглашенный профессионал, опытный архитектор, знающий свое дело. Так что выберу, пожалуй, вот это… А почему бы и нет?
Удивляясь собственной смелости, я вынула пакет с костюмом, который положила просто на всякий случай и в ближайшее время доставать вовсе не планировала. Но сегодня, когда в сердце бились волны перемен, мне хотелось надеть именно его.
Я переоделась, подошла к зеркалу – и осталась вполне довольна.
В дверь постучали, у меня замерло сердце (вдруг Марген?), но я уже была готова дать ему отпор. Мой взгляд упал на массивный подсвечник для пяти свечей с поддоном-блюдцем и гладкой отполированной ручкой. Вот за эту ручку я и возьмусь, если он полезет ко мне снова! В это утро я была наполнена безграничной решимостью – даже не сомневалась, что могу крепко садануть Маргена по темени. И будь что будет.
Но я выглянула в коридор и выдохнула – на пороге смущенно розовела Тиша с неизменной корзинкой в руках. Только не громадной со всеми вещами, а маленькой – с серебристыми коробочками для красоты.
– Доброе утро! А меня рядом поселили! – сразу сообщила она. – Не рано? Навести красоту?
Я обратила внимание, что себя она уже сделала красивой: лимонные перчатки поменяла на оранжевые, да и бант на боку был другой – тоже оранжевый с желтой каймой, похожий на громадную бабочку. Круглые зеленые глаза были по-прежнему ярко обведены, а непомерно длинные ресницы аккуратно завиты.
– Нет, вовсе не рано, заходи, Тиша, – я впустила вершика. – Ну, как тебе мой новый наряд?
– Оооо! – зеленые глаза Тиши стали совсем круглыми. – Оооочень даже! Это оооослепительно. Но оооотважно! У нас такое надевают только оооочень смелые дамы!
– На Побережье такие костюмы давно распространены, а в последнее время входят в моду. Я знаю, что в Сапфировой стране еще немногие женщины носят такое, – сказала я. – Но ведь случается, да? Значит и мне можно так одеться. Работать в этом очень удобно.
– Согласна, госпожа Злата, согласна! – затараторила Тиша. – Я красоту люблю! А это красота! Вам к лицу! – и принялась перечислять: – Белая шелковая блуза с воротником-стойкой и тонким кружевом! Двубортный жакет василькового цвета! Пуговицы серебряные! Брошь – подснежник с жемчугом! И…
– И?.. – улыбаясь, подхватила я.
– И брюки черные, со стрелками, высокая посадка, клеш от колена, – как по писаному отбарабанила Тиша. Повертела головой. – Вы стали еще стройнее! Но брюки! Смело!
Немного посовещавшись, мы с Тишей решили в этот день и прическу сделать необычную – убрать мои светлые волосы, свободно падающие на плечи, к макушке и закрепить жемчужной заколкой. Оставили только одну вьющуюся, как бы небрежно выбивающуюся прядь. Серьги выбрали скромные – жемчужные капли. Тиша поиграла серебристыми коробочками, как жонглер – шариками, и когда я увидела себя в зеркале, то отражение мне очень понравилось. Под глазами исчезли темные пятна, будто и не было следов от горьких слез и бессонных ночей. Легкий румянец придавал свежести. Макияж был очень аккуратным, не вульгарным, он выгодно подчеркивал черты лица, но при этом не делал меня старше.
– У тебя золотые руки, Тиша! – не кривя душой проговорила я. А Тиша с удовлетворением глянула на ручки в оранжевых перчатках.
Я надела белые туфли на каблуке-рюмочке, и мы направились в холл со скульптурами, где нас вчера встретила Ирэна. Путь нашли не сразу. То и дело мы попадали в малые и большие залы, переходы, ниши со стеллажами с книгами, – и на всем этом виднелся налет заброшенности и пыли.
Пожалуй, мы еще долго блуждали бы по дворцу, если бы не наткнулись на немого повара и дворецкого Тони. Он сразу понял, в чем дело, провел нас в гостиную и немедленно удалился.
Ирэна была уже там – по-прежнему белая, как мел, в том же нелепом платке, она восседала в глубоком кресле с карандашом и стопкой бумаг в руках. Услышав наши шаги, она встала, подняла глаза – и, охнув, выронила тоненькие желтоватые листы, которые мгновенно разлетелись по всему залу. Розовая Тиша, всегда готовая прийти на помощь, безо всякой просьбы бросилась их собирать. А Ирэна, уставившись на меня, точно на призрака, ледяным тоном заявила:
– Не понимаю, как вам пришло в голову так неприлично одеться, госпожа Злата! Мне показалось, что это обман зрения – но нет. Вы в брюках! Дама – и в брюках! Это ужасно. Просто ужасно!
– Не вижу ничего ужасного, госпожа Ирэна. На Побережье это довольно популярный наряд. Да и в Сапфировой стране, насколько я знаю, некоторые женщины тоже носят брючные костюмы, – спокойно ответила я, присаживаясь на один из обитых голубой тканью диванов. И не удержалась, добавила: – Кстати, доброе утро!
Она не ответила на приветствие. Шагнула ко мне и без всякого смущения принялась рассматривать меня так, как я могла бы изучать одну из белых скульптур.
– Не надо сравнивать балаган Побережья с размеренностью Сапфировой страны! – вдруг резко заявила Ирэна, наконец брезгливо отодвинувшись от меня. – Я всегда знала, что у вас, возле океана, царит безнравственность. Может быть, люди разгуливают там по улицам в нижнем белье, но какое нам до этого дело? Да, я видела, что некоторые недалекие пустоголовые девчонки и у нас надевают брюки. Вероятно, они не осознают, как это неприлично. Но вы-то! Вы – видный архитектор, оформитель! Разве вам позволительно в первый же рабочий день вырядиться таким образом? Я уверена, что это очень не понравится господину Маргену! Он будет крайне недоволен! Он не выносит, когда дамы надевают брюки. Он всегда говорит: «Дамам – только платья». Вам не избежать его сурового выговора!
– Меня его мнение по этому вопросу совершенно не волнует, – холодно проговорила я, отгоняя мысли о вчерашнем страшном вечере. – В подписанных документах нет ни слова о том, как я должна выглядеть. Так, может быть, достаточно обсуждать мой наряд? Предлагаю вам распорядиться по поводу завтрака. А потом займемся делами.
– Никакой еды для вас не будет, пока вы не переоденетесь! – вдруг резко заявила Ирэна, и мне стало даже смешно от ее нападок. Она ведь всего лишь экономка – по сути, прислуга. Кем она себя вообразила? – За то, что происходит в Хрустальном дворце, отвечаю я! Отвечаю перед самим господином Маргеном! И я не допущу непристойностей!
Глава 23. Время работы
«А за непристойности в Сапфировой стране, видимо, отвечает сам казначей господин Марген», – подумала я. При звуке этого имени у меня все сжалось внутри и дрогнули пальцы. Но я не собиралась отступать, а глупые угрозы Ирэны, которые еще вчера могли бы сильно меня задеть, сегодня только раздражали. Поэтому я вздохнула и очень спокойно, но твердо повторила:
– Госпожа Ирэна, по контракту мне полагается завтрак. Прошу его предоставить. А вопрос моего внешнего вида на сегодня закрыт.
Вершик Тиша живо собрала в стопку разлетевшиеся бумаги и бесхитростно протянула их Ирэне. Я успела заметить, что на одном листе крупно, отчетливо, почти печатными буквами написано: «Господин Марген! Наша гостья…» Ясно – тощая, обсыпанная то ли пудрой, то ли мукой Ирэна, ярая поборница нравственности, старательно пишет Маргену отчеты. Или доносы? Интересно, а к ней, к Ирэне, этот мерзкий похотливый человек не догадался полезть со своими объятьями? Она ведь еще вовсе не старая – возраст угадать трудно, но, наверное, лет за сорок… От своих мыслей мне стало тошно. Дворец, что ли, так на меня влияет, что в голову лезут разные гадости?
Ирэна выхватила из оранжевых перчаток Тиши собранные бумаги (поблагодарить вершика, разумеется, не догадалась). Она нервно обмахнулась ими, как веером, и изобразив на лице крайнюю степень презрения, направилась туда, откуда вчера нам принесли ужин. Ирэна ушла такими размашистыми шагами, что чуть не снесла по дороге одну из некрасивых белых статуй – та покачнулась, но устояла. А меня даже позабавила эта неуместная нервозность.
Вскоре Ирэна вернулась. Следом за ней усатый Тони вкатил серебристый столик с завтраком. Тони выглядел неуверенным, он уныло смотрел в пол, будто не рад был подавать приготовленную еду. А я подумала, что здесь, во дворце, можно гораздо приличнее продумать вопросы питания. Например, не возить туда-сюда громоздкий стол на колесиках, а выделить отдельную комнату. Ведь во дворце наверняка предусмотрена столовая.
Завтрак был такой, что даже скромным его не назвать, – без слез не взглянешь. Я поняла, почему Тони смущенно прятал глаза. Мне подали размазанную по тарелке ложку немного подгоревшей овсянки. Я попробовала: каша горьковатая, несоленая и несладкая. В вычурной стеклянной рюмке со сколом – сваренное всмятку яйцо. На плоской синей тарелке ломтик подсушенного белого хлеба. Да нет, не подсушенного, а просто черствого! В высоком голубом бокале какой-то неаппетитный напиток. Я так и не поняла, кофе это или какао, – нечто остывшее, горьковатое, невкусное.
А Тише не предложили вообще ничего. Я увидела, как грустно опустились ее черные закрученные ресницы, как опечалились зеленые глаза.
– Прошу принести завтрак также для вершика, – негромко, но уверенно попросила я. Рыжеусый высокий Тони кивнул и направился было на кухню, но Ирэна белой цаплей перегородила ему путь, негодующе замахала руками, будто крыльями:
– Никто не обязан кормить вашего вершика, госпожа Злата! В документах это не написано! Повар приготовил завтрак, учитывая все пожелания господина Маргена. Ведь это он выделяет средства! Мы не можем нести дополнительных расходов. Неужели вы не понимаете, что в королевской казне учтено всё до последней монетки?
«Разумеется, всё учтено до гроша…» – хмуро подумала я, вспомнив ночные разглагольствования казначея Маргена и то, как он настойчиво предлагал мне золото-бриллианты. А Ирэна меж тем продолжала:
– Да, мы предоставили вашему вершику место, как… как вашему имуществу. Но про еду никаких распоряжений не было! И не будет!
Подумав, я открыла сумочку и достала оттуда мешочек с монетами – задаток, который вручил мне вчера Марген. Вынув три серебряные монеты, я демонстративно обратилась к Тони – не к Ирэне:
– Господин Тони, возьмите, пожалуйста. Думаю, этого достаточно, чтобы оплатить питание на неделю для вершика… – и, сделав паузу, добавила. – И для меня. Полагаю, что денег вполне хватит для того, чтобы кардинально изменить ваше меню. Есть ли у вас возможность приготовить что-то более питательное? Сейчас я бы хотела что-нибудь сладкое. А на обед я бы не отказалась от бифштекса с овощами или куриных котлет. И, если можно, принесите чаю. Хорошо заваренного, крепкого чаю с ломтиком лимона. Вот этот напиток меня не устраивает, – я приподняла белую чашку с горьковатым пойлом. – Заранее благодарю вас.
Тони вежливо кивнул, невозмутимо убрал деньги в карман, вежливо поклонился и направился на кухню. По его глазам я видела, что он очень рад неожиданному доходу, а еще больше рад, что я не обижена лично на него за отвратительный завтрак. А совершенно потрясенная Ирэна, приложив ладони к вискам, простонала:
– Котлеты! Котлеты!! Вы заказываете блюда, будто находитесь в ресторане! Вы, такая тонкая, такая хрупкая девушка, собираетесь есть жирную, вредную мясную пищу! А мне говорили, что вы очень скромная. Даже стеснительная. Что вы будете благодарны за всё, что вам дадут. Да где это видано…
– Это видано здесь, – отрезала я. – Я требую только то, что мне полагается. И готова доплатить за то, что в список не входит.
– Так и сообщить господину Маргену? – угрожающе прищурилась Ирэна.
– Так и сообщите, – кивнула я и глянула на вершика. – Тиша, смотри, вот и тебе принесли завтрак! О, а еще – песочные пирожные и чай с лимоном. Отлично, господин Тони! Благодарю!
– Благодарю! – эхом пискнула Тиша.
Ирэна только за голову схватилась.
После завтрака наконец настало время работы. Ирэна неохотно показала мне белую дверь под лестницей – там оказался просторный и довольно светлый зал с огромным, как поле, квадратным деревянным столом. На столе уже было расстелено бумажное полотно, придавленное со всех сторон тяжелыми чугунными кругляшами. Я с радостью поняла, что это заранее согласованный проект реконструкции Хрустального дворца. Проект я разрабатывала еще дома, на Побережье, в выходные и поздними вечерами, а потом отправила его в Сапфировую страну особой почтой. Когда я работала над проектом, Мариса не было дома. В последнее время он нередко приходил к полуночи, благоухая вином и приторными женскими духами. Я старалась не обращать на это внимания, ведь тогда у меня уже созрел собственный план.
Возле окна стоял кульман – чертежное устройство на подставке. Отдельно располагался покрытый стеклом письменный стол с большой зеленой лампой и бронзовым письменным прибором в виде старинного корабля с парусами. Стеллажи с документами, полки, массивная вместительная тумба, высокие стулья со спинками и грифельная доска на стене. Рабочий зал мне понравился – он выглядел достойно, и я порадовалась, что меня не обманули.
Я раздвинула серые тяжелые занавески, с силой толкнула оконные створки, чтобы впустить в зал свежий озерный ветер. Со старых деревянных рам посыпалась белая краска. Но что там рамы, я их все равно поменяю! Главное, что за окном потрясающая природа. Я с наслаждением смотрела, как серебристое голубое озеро дрожит и искрится в утренних лучах, а за ним сверкают яркие Сапфировые вершины.
В тот миг я почувствовала, как понемногу исчезает вязкая тоска, комками облепившая душу.
Вот она – жизнь! В моем нынешнем мире есть Лазурное озеро и Сапфировые вершины. Где-то далеко за горами синеет любимый океан, который я когда-нибудь снова увижу. Есть любимая работа, которой я сейчас с удовольствием займусь. И, в конце концов, есть – я, молодая привлекательная женщина, полная сил и здоровья. И никакие негодяи и горькие воспоминания о прошлом больше не собьют меня с пути.
Вершик Тиша, мгновенно запрыгнув на подоконник, восхищенно заболтала тоненькими ножками в сапогах и восторженно воскликнула, глядя на прекрасное озеро:
– Красота!!
– Да, прекрасный пейзаж, – согласилась я. – И мы с тобой сделаем такой дворец, который будет идеально в него всписываться.
Я вынула из письменного прибора отточенный карандаш и, склонившись над проектом, почувствовала, как наполняюсь знакомым чувством кипучей силы, – так происходит всегда, когда я занимаюсь тем, чем мне нравится. Из мрачного, унылого, заброшенного и опустевшего сооружения, больше похожего на тюрьму, мне предстоит создать прекрасный дворец для молодой леди, которая станет здесь полноправной хозяйкой. Жаль, принцесса Инна далеко и у меня нет возможности с нею пообщаться, чтобы узнать вкусы и предпочтения. Но я постараюсь вложить душу в работу и, надеюсь, она ее оценит.
Каким же он будет, новый Хрустальный дворец? Конечно, легким, искристым, звенящим, как и его название. Я сохраню архитектуру – главное здание с колоннами и два примыкающих полукругом флигеля. Но никаких окон-бойниц, узких дверей, тесных переходов, никакой серости, никакого траура и мрака! Только свет, только сияние, красота и простор!
В пухлой тетради с синей обложкой, которую я нашла на столе, я принялась в двух столбиках расписывать, что будут делать мастера, а где не обойтись без магии.
Но завершить не успела. За дверью раздался грохот, вопли и визги, и у меня мячиком подскочило сердце – что там опять началось?! Звон был такой, будто кто-то решил перебить всю посуду – я заметила фарфоровые кофейники в красивом, хоть и потертом, белом буфете возле лестницы.
Вершик Тиша вскрикнула, стала светло-розовой, почти белой, и от волнения едва не вывалилась в окно – я чудом ухитрилась схватить ее за тонкую ногу в желтом сапожке с пряжками.
Я двинулась к двери, но выйти из просторного кабинета не успела. В рабочую комнату шагнула бледная (хотя куда уж бледнее!) Ирэна в сбившемся набок платке и сходу заявила:
– Это к вам! Работники пришли! Выходите скорее!
Глава 24. Нашествие
Я вышла в холл – и оторопела. Просторное помещение с диванчиками, картинами и светильниками безжалостно разносила банда лопоухих троллей.
Громил было около десяти, и они были не похожи друг на друга: молодые и старые, в заломленных на бок колпаках и огромных дырявых фуражках, в узких одноцветных кафтанах и широких пестрых, с заплатками, балахонах. Но вели они себя одинаково: крушили все, что попадало под руку. Не трогали почему-то только нелепые, некрасивые статуи – хотя их-то как раз не было жалко. А вот всё остальное подверглось их разрушительному налету.
Дворецкого Тони нигде не было видно – похоже, он просто не захотел связываться с этими уродливыми бандитами. А вот тощая Ирэна, как курица, бегала от одного тролля к другому, придерживала белое платье, чтобы не наступить на подол, размахивала руками и загадочно кудахтала:
