Текст книги "Звезда сапфировых вершин (СИ)"

Автор книги: Светлана Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Потому что я замужем, – кивнула, помрачнев, я. И вздохнула. – Да, господин Яков, я состою в браке. И мне предстоит развод, но я даже не знаю, как к нему подступиться. А что же будет между нами с Эдвином, я пока и сама не знаю.

– Эдвин очень порядочный человек, – вдруг сказал господин Яков. – Он родом из знатной обеспеченной фамилии, но никогда не кичится своим происхождением и всегда готов протянуть руку помощи. Я рад, что мой Тинк набирается опыта рядом с таким человеком, как наш капитан. Конечно, меня огорчает, что сын стал причастен к этой опасной дуэли и сослан в Серое Заскалье. Но в жизни, видимо, нужно пройти и такие неприятные моменты… – он помолчал и завершил. – Я только хочу сказать, что, если господин Эдвин подарил вам кольцо, вы непременно рано или поздно станете его женой. И я рад за вас, потому что лучшей партии в нашей Сапфировой стране не найти.

Это был откровенный разговор, когда уже раскрыты все карты, и я решилась задать вопрос, который в другой обстановке никогда и не задала бы.

– Скажите, господин Яков, в газетах пишут, что капитан Эдвин был фаворитом королевы Мары. Как вы полагаете, это правда?

– Я отвечу, пожалуй. излишне прямо, но честно, – на заборах тоже много что пишут, – нахмурившись, произнес господин Яков, и я удивилась его грубоватому ответу. – Не верьте, уважаемая Злата! Да, королева заинтересована в Эдвине, и это ни для кого не секрет. Но он никогда не отвечал ей взаимностью. Если хотите знать, то я вам еще и вот что скажу. Когда Эдвину было девятнадцать лет, как моему Тинку, он был влюблен в одну местную девушку. Королева Мара прослышала об этом. И что она сделала? Быстро выдала красавицу замуж за какого-то богатого сановного вельможу и отправила в далекое иноземье! С тех пор они и не виделись, а другой дамы сердца у Эдвина не было и нет. Ее величество полагала, что разлука подтолкнет к ней молодого капитана, но все случилось совершенно наоборот. Когда королева поняла, что Эдвин никогда не будет с ней, она разжаловала его и чуть не лишила головы. ...Простите, я не люблю передавать сплетни. Но во-первых, эта история всем известна. А во-вторых, вы его невеста и имеете право знать.

Господин Яков вновь погрузился в бумаги, а потом резко встал и пошел давать указания мастерам. А я облокотилась о стол и задумалась. Если уж сдержанный господин Яков довольно резко отзывается о королеве, значит, с нею что-то не то. Непростая, видимо, дама... Но главное, капитан Эдвин меня не обманул!

Где ты сейчас, мой прекрасный, любимый, нежный Эдвин? Ты подарил мне кольцо и решил сделать своей невестой… Но как же я могу быть обрученной с тобой? Ведь я замужем! Замужем! Я состою в браке, и пока никак не могу это изменить.

Образ Мариса, который в первые дни то и дело всплывал передо мной, стал теперь далеким-далеким, точно призрак. Его заслонила мысль о Эдвине, в которого я так быстро и безрассудно влюбилась. Воспоминания о Марисе маячили где-то на горизонте сознания, и теперь уже вызывали не острую боль, а лишь глухое раздражение. Как развязаться с ним? Как решить эту проблему? Ведь я уже давно не люблю Мариса! Так как получить развод, если пока я не могу даже выбраться с дворцовой территории!

Я понимала, что, если все пойдет так, как сейчас, мне рано или поздно придется лететь на Побережье, чтобы заняться мучительной процедурой развода. Прекрасно зная характер Мариса, я осознавала, как это будет сложно. Он намеренно станет мешать, начнутся бесконечные суды, и мне непременно придется в них участвовать. Ни на какое имущество я не претендую, даже на маленький золотистый дворец на берегу океана, который когда-то с такой любовью проектировала. Но Марис все равно сделает так, чтобы развод дался мне потом и кровью, в этом я нисколько не сомневалась.

Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, что возле меня топчется Тиша.

– Ты что-то хочешь спросить? – удивилась я, когда услышала, как та вежливо кашлянула. И обомлела. Тиша была красавицей. Она еще больше закрутила свои непомерно длинные ресницы, еще гуще обвела зеленые травянистые глаза. Вместо сапог она надела остроносые красные туфли с бантами. Обычно она повязывала один бант – умело закрепляла его на боку. Но в этот раз банты красовались с двух сторон – алые, как солнце на закате. Губы Тиша подкрасила очень яркой красной помадой (на мой взгляд, даже чересчур яркой) и выглядела ослепительно. Даже светилась немного, хотя было вовсе не темно.

– Какая ты нарядная, Тиша! – пораженно воскликнула я. – Почему? Что-то произошло?

– Дорогая Злата, вы позволите пригласить в гости моего друга? – в тоненьком голоске Тиши прозвучала мольба.

– Друга? – изумилась я. – Конечно. Но разве у тебя есть здесь друзья-вершики?

– Только один – белый вершик Рик из Снежного дворца, – смущаясь, проговорила Тиша и покраснела, как спелая вишенка. – Помните, он встречал нас в Сапфире?

– Да, конечно… – пробормотала я. Если честно, я совершенно забыла о белом шарике в черной шляпе. Но Тиша, оказывается, не просто помнила, а даже иногда с ним встречалась!

– Мы гуляли иногда вечерами во дворцовом парке, – призналась Тиша, став совершенно бордовой от смущения. – Светили друг другу, чтобы не было так темно. Вы не обижаетесь на меня за то, я скрывала это?

– Нет, Тиша, нисколько! – воскликнула я. – Ты самостоятельный вершик и у тебя вполне может быть личная жизнь! И как он – Рик? – склонилась я к ней, чтобы посекретничать. – Хороший молодой человек? То есть молодой вершик…

– Он замечательный! Добрый и красивый! И он подарил мне вот что! – воскликнула Тиша и протянула тоненькую ручку-веточку в ярко-красной перчатке. На безымянном пальце красовалось изящное колечко с рубином.

– Значит, ты невеста? Поздравляю тебя, Тиша! От души поздравляю! – я бросилась ее обнимать. – Ты счастлива?

– Очень! Очень! – выдохнула розовая красавица, и я от души порадовалась, что хоть кто-то в этом мире безусловно и безгранично счастлив. – Знаете, милая Злата, мы поженимся и у нас появятся детки! Я розового цвета, а Рик – белого, и наши малыши будут нежные-нежные! Как зефирки или клубничное мороженое! И знаете, как мы назовем нашего первого сыночка?

– Как? – поинтересовалась я, поглядывая на Тишу с некоторой тревогой. Ведь она не сообщит мне сейчас, что детки-вершики будут бегать по дворцу уже в ближайшее время? Теперь, когда идет ремонт и кругом больше порушенного, чем созданного, это создаст сложности, и в первую очередь – для самой Тиши.

– Мы назовем сыночка Тишарик! А знаете, почему?

– Ты – Тиша, а он – Рик. Вы оба кругленькие. Идеальная пара! – улыбнулась я. – Приглашай сюда своего жениха, Тиша, я буду очень рада его увидеть. («А если унылая Ирэна не будет рада, это уже ее неприятности», – подумала я). И спросила у сияющей девочки-клубка. – Когда будете играть свадьбу?

– Мы решили подождать возвращения капитана Эдвина, – ответила она и, смущаясь, спросила: – Злата, а ведь вы... Вы тоже невеста?

– Знаешь… – я тяжело вздохнула и посмотрела на кольцо с сапфиром – в камне вспыхнула веселая искорка – и честно призналась. – Не знаю, Тиша. Сама ничего не понимаю. А знаешь что? Давай попросим Тони заварить самый вкусный чай с мятой и лимоном и испечь тортик в честь нашего гостя!

– Тони? Он не умеет печь торты! – рассмеялась Тиша.

Рыжеусый Тони и вправду не отказался – мы с Тишей подружились с ним и часто по доброй воле помогали по хозяйству. В основном мы возились на кухне, когда у нас было время: пекли блинчики и булочки, крошили салаты и взбивали крем. Мастерица Тиша сшила три фартука – конечно же, розовых: для себя, для меня и для Тони, который, как ни странно, от него не отказался. Тиша подвязывала фартук смешно, на бантик под подбородком, и стояла у плиты, подставив под тоненькие ножки тяжелый устойчивый табурет.

Вершик Рик, белый, как сахар, в черной, как смола, шляпе, пришел вовремя, с двумя букетами гладиолусов. Не знаю, как он их дотащил: цветы были длинные, а Рик – маленький, и букет немного волочился по земле. Правда, к чести Рика, почти не помялся. Красные цветы Рик, просияв, вручил своей невесте, а оранжевые достались мне. Про госпожу Ирэну Рик не знал и для нее букета не припас. Да она, пожалуй, все равно бы его не взяла – так злобно Ирэна зыркнула в сторону нашей необычной компании. Ирэна немедленно исчезла – наверное, писать новый донос господину Маргену. Выйти к чаю она наотрез отказалась, хотя по всему дворцу разносился потрясающий аромат свежей выпечки и жженого сахара – мы с Тишей и Тони слегка переборщили с карамелью.

Я даже немного пожалела эту сухую, нервную, тощую и изможденную женщину. Нелегко жить в постоянной злобе и раздражении! А еще она была, пожалуй, единственным человеком во всем мире, всей душой преданным господину Маргену. Кажется, она искренне за него переживала, несколько раз ездила навещать в королевский госпиталь и всегда возвращалась с таким видом, будто готова расцарапать мне лицо. В выражениях Ирэна давно не стеснялась. Потрясая сухоньким кулачком, она вываливала на меня обломки дикой ненависти:

– Всё из-за вас, иноземка, все из-за вас! – шипела она. – Рана господина Маргена заживает плохо, ведь он уже немолодой человек! Он перенес операцию и теперь в хирургии, он страдает от жутких болей, мучается, и в его несчастье виноваты только вы! Вы! Господин Эдвин тоже виноват, и он еще получит по заслугам! Разве трехмесячная ссылка – это наказание?! Нет, это курорт! Я буду хлопотать у королевы, чтобы она… чтобы она приказала отрубить ему голову! Плаха и топор – вот чего заслуживает этот негодяй! Плаха и топор! Да и вы, как по мне, заслуживате того же!

Когда Ирэна злобно выкрикивала фразы про топор и плаху, всякое сочувствие к ней мгновенно исчезало. Я даже не пыталась возражать и спорить. Ссориться с такими людьми – все равно что пытаться собрать воедино разлетевшиеся парашютики одуванчика, – совершенно бессмысленное занятие. Я уходила в рабочий зал, или к мастерам, которые суетились то там, то здесь, или к господину Якову – рассудительному и спокойному человеку.

Глава 34. Останься, девочка

Когда выпадала редкая свободная минутка, я приходила в большой зал, где находилась мозаика с девушкой, похожей на меня, словно родная сестра. Искусную мозаику я уже восстановила – помогла волшебная кисть, и картина была такой яркой и лучезарной, что она согревала мне сердце. Я садилась на каменный выступ возле огромной мозаики, смотрела то на красавицу, искусно выложенную из кусочков смальты, то на прекрасный горный пейзаж. Иногда я поглядывала на огонь, разгорающийся в расположенном неподалеку камине, и вспоминала, как мы с Эдвином впервые здесь поцеловались.

Лето уже кончилось, наступила промозглая осень, и дворецкий Тони, который стал относиться ко мне чуть ли не отеческим теплом, заботился о том, чтобы я всегда была согрета. А господин Яков посоветовал хороших трубочистов. После их дружной работы в наших каминах всегда весело светился огонь.

Я всегда была занята делами, работа спорилась и скучать было некогда. Но я все равно ежеминутно тосковала по Эдвину. Когда становилось совсем невмоготу, я, накинув теплое пальто и надев фетровую шляпку, выходила на улицу и долго бродила по берегу озера, глядя на его спокойную голубую гладь.

Я наслаждалась видами озера и Сапфировыми вершинами, сияющими вдали, и чувствовала, что эта земля, которая когда-то показалась мне такой чужой и отвратительно негостеприимной, постепенно становится моей. Мне стали дороги и Лазурное озеро, и синие горы. Даже дворец, на который рабочие уже возвели (не без небольшой помощи архитектурной магии!) превосходный хрустальный купол, перестал вызывать неприязнь. Конечно, это происходило потому, что господин Марген здесь больше не появлялся. А на противную Ирэну я вовсе перестала обращать внимание.

Только мысль о том, что я стараюсь для некой принцессы Инны, которую я никогда не видела, иногда болезненно меня покалывала. Кто она, эта Инна, с которой когда-то дружил мой Эдвин? И точно ли он – мой? Ведь мы так мало с ним знакомы! Вздохнув, я вновь и вновь люовалась прекрасным сапфиром в золотом перстне – и радовалась его искоркам, точно улыбке Эдвина.

Постепенно я вполне освоилась, привыкла к правилам и к распорядку. Обстановку в своей комнате я давно поменяла. Теперь это было вполне уютное пространство в приятных бежевых тонах с удобным креслом, шкафом с золотистыми ручками, милыми фарфоровыми безделушками на каминной полке: забавным снеговиком, щенком с коричневыми пятнами и голубым колокольчиком. Все это нарисовала милая Тиша волшебной кистью – а потом воплотила в реальность. Тиша, которая бесконечно любит красоту, оказалась идеальной ученицей.

Рядом с фарфоровыми сувенирами я посадила плюшевого лисенка – папин подарок, который всегда возила с собой.

Я постаралась сделать комнату такой, в которой мне приятно было бы отдохнуть после непростого дня, наполненного делами и хлопотами. Господин Яков во всем помогал мне, но и у меня не было ни одной свободной минуты. Занудная Ирэна могла не стараться и не ходить за мной с блокнотом, учитывая мое рабочее время. Я и так старалась решить все задачи, перевыполнив указанный срок.

В своей комнате вместо тяжелой, будто до каждой ниточки забитой пылью бархатной портьеры, я повесила золотистую сборчатую занавеску. С кровати сняла уродливое черное покрывало и заменила его легкой накидкой песочного цвета. Комната стала светлой, уютной, и даже в печальные пасмурные дни казалось, что она пронизана солнечными лучами. А когда я смотрела в окно на Лазурное озеро, на Сапфировые вершины и вспоминала вечер, когда мы целовались с Эдвином на берегу, меня окутывала теплая грусть и касалась крылом робкая надежда на счастье.

Только портрет королевы Гаринды, стоящей на фоне зимнего озера и горных вершин, я снять почему-то не решилась. Он вовсе не вписывался в новый интерьер, но у меня пока не поднялась рука убрать его с глаз долой. Я собиралась сделать это каждый день, но постоянно откладывала.

Одним словом, всё шло своим чередом, я считала дни до возвращения Эдвина, а господин Яков мечтал поскорее обнять своего сына Тинка. Господин Марген так и не появлялся – Ирэна как-то злобно сообщила, что дела у него неважные и пришлось сделать еще одну операцию.

Я не ожидала ничего необычного, поэтому меня совершенно выбило из колеи одно странное происшествие.

В тот день я очень устала – до ночи рисовала в рабочем зале витраж, который будет украшать огромное окно над главной лестницей. Мне нравилась игра света и тени, я старалась использовать это в своей работе. Поэтому придумала интересный вариант для холла: в пронизанном светом витраже алые розы и белые лилии, причудливо сплетаясь, обвивают нотный стан и скрипичный ключ.

Придуманный узор идеально подходил для большого витража над лестницей, но пришлось изрядно попотеть и использовать волшебную кисть, чтобы воплотить то, что родилось у меня в голове. Еще я решила устроить витраж с растительным орнаментом в плафоне, куда будет крепиться новая люстра. Я усмехнулась, вспомнив, как капитан Эдвин метким оглушительным выстрелом обрушил на пол старую хрустальную громадину, разом распугав негодяев-троллей. Искусные витражи создадут чудесную иллюзию – глядя на них, будет казаться, что в комнате всегда светит солнце.

Даже когда я оказалась в своей комнате, умылась, переоделась в кружевную ночную рубашку и привычно прикоснувшись к своей щеке сапфировым кольцом (я делала так, когда меня никто не видит, представляя, что это Эдвин целует меня на ночь), мысли о работе не давали покоя. Я прикидывала, все ли я сделала верно, укладываюсь ли в сроки. Еще меня волновало, понравится ли королеве Маре (которой меня, кстати, так и не представили), а главное – ее падчерице принцессе Инне труд, в который я вкладываю всю мою душу.

В камине спокойно трепыхался оранжевый огонь – добрый дворецкий Тони позаботился о том, чтобы я чувствовала себя комфортно.

Я легла в кровать, укрылась теплым одеялом и уже приготовилась уснуть, мысленно пожелав добра всем добрым людям (так учил меня папа, когда я была маленькой, и так я делала каждый день), как в коридоре раздался странный стук. Я подумала, что это шагает вершик Тиша, которая живет в соседней комнате. Она иногда бродила по коридору, видимо, размышляя о грядущем счастье с вершиком Риком и о будущих милых тишариках, поэтому я не придала этому никакого значения.

Но странный стук повторился, потом еще и еще. Это звучало так, будто тролль-шалопай стучит в дверь – и тут же убегает.

Накинув бордовый бархатный халат и вдев ноги в домашние туфли, я осторожно отперла щеколду и выглянула за дверь, но никого там не увидела. Встревоженно я подошла к Тишиной комнате. Беспечная розовая девочка с бантом часто забывала запирать дверт, вот и сейчас она была приоткрыта. Но Тиша, симпатичный клубок, укрылась нежным сиреневым одеялком и сладко спала, мило причмокивая и улыбаясь. Она даже слегка светилась в синем сумраке позднего осеннего вечера. Наверное, ей снился любимый Рик.

Я уже знала, что, когда вершики так крепко спят, их пушкой не разбудишь. Поэтому, стараясь не думать о странном шуме в коридоре, плотно прикрыла дверь и вернулась в свою комнату.

Но лечь в постель я не успела. В тусклом сиянии непогашенных еще свечей и нежаркого огня в камине я с ужасом я увидела, как фарфоровый снеговик, мирно стоящий на полке, подскочил, будто резиновый, и раскололся на три отдельных шарика. Шарики один за другим скатились с каминной полки и рухнули вниз, рассыпавшись на мелкие осколки. Я ахнула. Следом за снеговиком подпрыгнула фарфоровая собака. Она не разбилась, только от прыжка откололся забавный, баранкой, хвостик. Щенок, совершенно как настоящий пес, обиженно гавкнул и замер в прежней позе. А когда взмыл к потолку и зазвенел голубой фарфоровый колокольчик, я решила, что окончательно сошла с ума.

Колокольчик, точно воробей, подлетел к портрету королевы Гаринды и, стукнувшись о тяжелую раму, упал на пол и раскололся надвое. Бросив растерянный взгляд на нарисованную королеву, я вдруг увидела, что она тоже смотрит на меня – печально и строго. А пальцем, унизанным богатыми перстнями, указывает мне на дверь.

«В левом крыле никто не хочет оставаться на ночь, – вспомнились мне слова моего дорогого капитана Эдвина. – Там происходят странные вещи, сама по себе разбивается посуда… Именно там умерла королева Гаринда».

В воспаленном, ошпаренном ужасом воображении мне представилось, что королева, рассердившись на меня за то, что я крушу ее дворец (а ведь по-другому реконструкцию и не сделать!), решила на ночь глядя выгнать меня прочь из своего обиталища. Я, кстати, вполне могла понять этого призрака – мне, наверное, тоже бы не понравилось, если бы кто-то так смело хозяйничал в моем доме, перекраивал и перестраивал всё на свой лад.

Я посмотрела внимательно на портрет и, стараясь не думать о том, что я, видимо, тронулась, очень вежливо обратилась к изображенной там роскошной женщине:

– Ваше Величество… Королева Гаринда! Простите меня, что я каждый день меняю ваш дворец: что-то строю, а что-то ломаю… Это заказ королевы Мары! – я с ужасом увидела, что полное, яркое лицо Гаринды стало еще суровее, а по лбу пошли морщины. – Во дворце будет жить ваша внучка, принцесса Инна… – совершенно, растерявшись, пролепетала я.

Это было невероятно, но лицо королевы Гаринды просветлело. Мне показалось, что она мне даже улыбнулась, будто одобряет, что я делаю это все для ее внучки. Но она все равно настойчиво указала мне на дверь, и я, взяв зажженную свечу в подсвечнике в виде розы, вышла из комнаты.

И увидела, что что по коридору идет призрак. Самый настоящий призрак! Белая, словно сотканная из густого тумана немолодая женщина в тяжелой короне и длинном платье с кринолином, двигалась, не задевая пол, прямиком на меня.

Я бы непременно закричала и насмерть перепугала маленькую Тишу, но от страха у меня пропал голос. Вжавшись в стену, я во все глаза глядела на привидение. Только я хотела снова нырнуть в свою комнату, как привидение, поравнявшись со мной, направилось дальше по галерее и поманило меня за собой. И я, точно заколдованная, побрела следом. Мы пошли по переходам, анфиладам и залам. Вокруг было темно, пустынно и жутко.

Но странное дело, чем дальше я шагала вслед за призраком, тем спокойнее становилось на душе. Будто я не столкнулась с потусторонним миром, а просто иду за уставшей пожилой тетушкой с печальным лицом.

Я и не заметила, как мы оказались в моем любимом зале с мозаикой. Там было не так страшно: пощелкивал в камине огонь, спокойно смотрела вдаль девушка на фоне озера и горных вершин. В полумраке разглядеть ее было непросто, но в тусклом блеске свечи мозаичная смальта тоже искрилась. Да и призрак сиял ровным лунным светом.

Присев на мраморную приступку, я сжала подсвечник и тихо проговорила:

– Королева Гаринда? Добрый вечер!

Не знаю, насколько вечер был добрым, но королева кивнула – и как мне показалось, доброжелательно. Подлетев ко мне, она осторожно присела рядом, и я сделала мучительное усилие, чтобы в ужасе от нее не отодвинуться. Остатками растрепанных и перепуганных мыслей я поняла, что правительница огорчится – она что-то хочет мне сказать. Но молчали мы так долго, что я уже собралась было уйти. Я подумала, что все это мне просто снится, – ну не бывает же такого, в конце концов!

Однако величественная Гаринда жестом приказала мне остаться и я услышала ее низкий печальный голос:

– Останься, девочка. Я прошу тебя.

Глава 35. Призрак, суд и медный таз

Я не знаю, услышала ли я этот голос наяву или он откликнулся в моем сердце. Но оттого, что Ее Величество что-то просит у меня да еще ласково называет девочкой, я вдруг совершенно перестала ее бояться.

– Я останусь. Я слушаю вас, Ваше Величество, – прошептала я.

– Знаешь, почему я обращаюсь именно к тебе? – произнесла королева. – Я давно наблюдаю за тобой и вижу, что ты правдивый, добрый и трудолюбивый человек. Я старалась тоже быть такой – честной и сильной. Поэтому и не выгнала тебя, когда ты начала перестраивать мой дворец. Ты очень старательная девушка. Уверена, что любимой внучке Инне понравится твоя работа. Она тоже хорошая девушка.

– Благодарю за добрые слова, королева… – смущенно пробормотала я

– А еще я заметила, что ты чем-то похожа на эту прекрасную деву… – королева в серебристом свечении повернула голову в сторону изображенной на картине дамы. – Эта девушка – одна из наших далеких предков, ее имя не сохранилось. Но я рада, что ты решила оставить эту мозаику. Кто знает, может быть, и в тебе течет королевская кровь.

– Вряд ли, Ваше Величество… Я родилась на Побережье и впервые попала в эти края… – мой голос сорвался. – И мои родственники никогда не жили у Сапфировых вершин.

– Но не всё нам известно об этом мире, – возразил призрак. И вдруг королева с мольбой проговорила. – Помоги мне, Злата! Я никогда не упокоюсь, если тот, кто меня убил, не будет наказан!

– Вас убили? – холодея, повторила я. – Но я слышала, что это был приступ, удар…

– Да, это был удар! – подтвердила Гаринда – Но это был удар ужаса, бесконечной жути! И это было дело человеческих рук, а возможно, и колдовства. Я уверена – меня отравили!

– Но как? – испугалась я.

– Не помню! – со страданием произнесла призрачная королева и мучительно сжала руки. – Не помню!! – повторила она еще горше. – Все, что осталось в моем сохранившемся сознании, которое, к несчастью, не погасло с моим уходом, – это вспышка яростного страха. Но отчего? Кто это сотворил? Я не знаю! Пока я это не выясню, не будет мне покоя. Я буду бродить по дворцу десятилетия, столетия, тысячелетия! Я буду страдать сама и пугать других, включая любимую внучку Инну… Я не хочу этого! Мне нужен только покой!

– Но как же я узнаю, кто это сделал с вами? – произнесла я, чувствуя, как леденеют руки – будто я опустила их в прорубь.

– Ты сможешь… Чувствую, сможешь! И будешь вознаграждена! – с чувством проговорила Гаринда и медленно полетела в левую галерею. А я еще долго сидела возле мозаики с похожей на меня девушкой и смотрела вслед удаляющемуся призраку.

В свою комнату я ушла только под утро. Портрет Гаринды висел на том же месте, кругом были разбросаны осколки фарфора. Я не могла лечь в постель, присела в кресло – и задремала. Так, в кресле, меня и нашла утром моя дорогая Тиша.

– Что с вами? – перепугано затараторила она. – Почему осколки? Вы не спали?

– Знаешь, тут произошла такая странная история… – я подняла тяжелую голову и с трудом протерла глаза. – Может быть, мне это, конечно, приснилось…

Секунду подумав, я выложила все розовому вершику Тише. Я чувствовала, что у вершиков крепкие нервы и Тиша, возможно, даст мне совет.

Так и случилось – услышав про призрака королевы, Тиша ни на секунду не испугалась и даже, как мне показалось, не удивилась. Она только воскликнула, старательно расчесывая мои волосы:

– Да! Надо помочь королеве! Альда! Альда!! – и так радостно дернула гребнем, что я даже вскрикнула.

– Потише, Тиша! – взмолилась я. – И причем тут Альда? – я вспомнила голосистую, но добродушную хозяйку гостиницы и невольно улыбнулась.

– Так у нее же таз! Таз у нее! – удивилась моей непонятливости розовая Тиша, а я обомлела. Ведь и правда! У Альды есть волшебный таз, который показывает то, что происходит во дворце! Не знаю уж, как он работает. Но если тазик покажет, что происходило в ту ночь, когда погибла королева Гаринда, призрак больше не будет страдать, а из Хрустального замка уйдет ледяной холод.

– Точно! Ведь есть Альда! – воскликнула я и чуть не расцеловала раскрасневшуюся от удовольствия Тишу. – Но как же мне добраться в Приграничье? Мне нельзя удаляться из дворца.

– А позвольте мне съездить за волшебной посудиной! – вдруг попросила Тиша. – Не бойтесь, я тазик в целости привезу! Я с Риком поеду! Он давно хочет со мной прокатиться! Заодно я его с мамой и папой познакомлю!

Опешив от новоой мысли, что у Тиши могут быть родители (я чуть было невежливо не спросила, какого они цвета), я радостно согласилась отправить ее в отель на Драконьей поляне. В дорогу я снабида Тишу серебром и письмом, адресованным Альде.

Тиша захватила с собой корзинку – и была такова.

Минул день, потом еще один и еще, потом месяц, наступил холодный ноябрь – Тиша не вернулась. Сначала я ждала ее каждый вечер, подолгу стояла у окна и смотрела в окно на синие вершины.

Мне казалось, что она вот-вот прилетит на драконе, спустится на поляну возле озера, помашет мне ручками в ее любимых лимонных перчатках, весело качнет красными бантиками в белый горох, – и мир станет ярче и веселее. Но Тиша так и не прилетела, от нее не было никаких вестей.

Инженер господин Яков, с которым мы продолжали перестройку дворца, заметил как-то, что и вершика Рика тоже нет в Сапфире. И я совсем расстроилась. Я была бы даже рада, если бы забавные вершики, Тиша и Рик, забыв про меня, про медный таз и про всё на свете, решили остаться в своем Приграничье возле Сапфировых вершин. Может быть, они уже поженились, построили себе уютный домик и готовятся воспитывать своих очаровательных тишариков, похожих на зефирки и малиновое мороженое. Но я страшно боялась, что с ними что-то случилось. Мне казалось, что они погибли.

Я уже перестала ждать Тишу – при мысли о ней мне хотелось плакать. Но я считала дни до возвращения капитана Эдвина и каждый день смотрела на искорки в сияющем сапфире. Хорошо, что сидеть в кресле и печалиться мне было попросту некогда. Работа во дворце кипела полным ходом, он преображался и хорошел. В одном помещении, как раз под одной из хрустальных башенок, я устроила зимний сад с прекрасными зелеными и цветущими растениями, ажурными скамеечками и большим аквариумом с золотыми рыбками. В зимнем саду я решила установить фонтан, нарисовала его волшебной кистью – и поместила в центре круглого зала.

Я раздумывала над тем, какую скульптуру изобразить в центре фонтана, и, погруженная в свои мысли, водила разноцветной кистью по плотным страницам. Но вдруг услышала громоподобное:

– Ага! Да! У меня в скверике тоже такой фонтан! Красота! – и едва не выронила в воду и кисть, и особый альбом.

– Альда! Ты! – закричала я и бросилась ей на шею, точно старой подруге.

– А кто же? Я, конечно! – весело заявила Альда, радостно меня обнимая. – Ух ты, а что ты такая печальная стала? Не грусти! Эдвин скоро приедет! Ноябрь же! Я ведь все знаю… – понизила голос Альда и подмигнула. – Тиша-то мне все рассказала…

– Как она? В порядке? Я думала, с ней что-то стряслось! – счастливо пробормотала я. В сердце зажглись, затанцевали солнечные огоньки.

– Конечно, стряслось, – подтвердила Альда. – Ногу она подвернула, когда из экипажа соскакивала! Еще бы, такие каблучищи надела! Как еще шею не своротила, дурочка цветная, – Альда ворчала, но в ее голосе слышалось искреннее сочувствие. – Вот и пришлось ей пока в Приграничье остаться. И жениху ее тоже. Кстати, хорошего она себе паренька в столице нашла, Рика! И родители ее одобрили. Они ведь там и поженились уже. Тиша очень переживала, что не может тебя на свадьбу позвать. А как позовешь – далеко! Но у вершиков так – приехала с парнем, значит, в тот же день надо жениться! А как иначе? Неприлично! Вот и пришлось им быстро подписи в бумажках поставить. Дело-то нехитрое. Сама ведь помнишь, что все документы у меня в гостинице хранятся.

– А на кого ты оставила отель, Альда? – поинтересовалась я, с теплотой глядя на ее полные красные щеки. – Ведь у тебя большое хозяйство!

– Вот поэтому я так долго и не ехала, ты уж прости старуху! – воскликнула Альда, всплеснув руками. И я подумала, что она вовсе не старая – просто полная женщина средних лет. – Пока нашла нормальных людей, троллей и вершиков, пока научила, пока проверила, пока показала, пока снова проверила… Так время и прошло. Но вершик Шана вроде ничего, толковая стала. Да и Четвертый, вроде бы, немного проснулся.

– Спасибо, что приехала, дорогая Альда! – искренне поблагодарила я. И спохватилась: – А волшебный таз? Привезла?

– Конечно! – самодовольно проговорила Альда. – Зачем бы я явилась? Само собой, притащила! Кое-как и донесла, ведь я на экипаже ехала, не на драконе... Понятия не имею, как эта посудина работает! Но кое-что показывает. Так что мы с тобой все и посмотрим.

Альда толкнула дверь, и я услышала, как с той стороны звонко громыхнул громадный медный таз. Весело втащив его в зимний сад, хозяйка отеля громогласно заявила:

– Вот сейчас покарябаю его маленько, может, что и разглядим! А что там у тебя на входе за тетка противная в платке? Не пускала меня, представляешь? Говорила, что мне здесь не место. Да мне везде место! Еще чего!