Текст книги "Реверс (СИ)"
Автор книги: Светла Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 8
Наше время…
Будучи под впечатлением от насыщенного дня, Ваня долго не засыпа́л, баловался. Меня же просто вырубало, а когда заснул он, я уже спать не могла. Вышла тихонько из комнаты, пока ещё горел свет, дошла до гостиной. Отсюда было ещё два прохода, один вёл на кухню, другой в столовую. За дверью кухни слышались голоса. Явный спор на повышенном шёпоте. Это когда люди пытаются говорить тихо, но эмоции зашкаливают, находя выход в громкости.
Я встала рядом и прислушалась. Сначала Алина спорила с Евгением и их разговора я не разбирала, но скоро встрял третий. Шурик.
– Женя, она нам всю малину обосрёт я тебе вот зуб даю. – не сдерживаясь, возмутился Шура, вроде исполняющий функции охраны и водителя, но для таких полномочий больно дерзкий.
Евгений ему что-то ответил, но я не расслышала из всей компании лишь он один говорил так тихо, что не разобрать было этот бубнёж.
– Да иди ты в сраку Булатов! Я сделала всё как было приказано! Какие ко мне вопросы? – Алина орала ещё громче, чем Шурик и у неё с ним явно намечался знатный конфликт.
Конфликт, не предполагающий место быть, между работодателем и подчинённым, то, что они на равных было бы понятно даже дураку. Ещё этот случай в машине не давал покоя, и я сто раз пожалела, что уехала сюда.
– Видов, отстраняй её к чёртовой бабушке нахер-нахер отсюда! Истеричка! – Шура совсем разошёлся, что мне было на руку, я хотела хоть что-то узнать, но Евгений был так тих и это злило.
– Меня? Меня нахер?! Да? Так это не ты ли в машине кряхтел словно у тебя запор десятидневный?! – Алина так кричала, что я могла бы спокойно сесть на диван и слушать их перепалку.
Евгений снова что-то тихо спросил, а Шура ему ответил.
– На учёбу пусть валит! Чего на вилле сидеть?! Мамаша в себя пришла, жрёт, в обмороки не падает, с пацаном своим сама возится, всё!
На этом я решила сделать ноги обратно к Ване, ещё одна бессонная ночь мне была обеспечена. Единственным человеком, который знал Антона не хуже меня, а, возможно, и лучше, был Игорь. Надеялась, что ему Антон рассказывал что-то о семье, и он знает про Алину. После всего услышанного вовсе не верилось, что она сестра. Даже сходство было неубедительным, ещё Евгения она назвала Женей, а не папой, а это было всё же странно. Вот только сомнений в Видове у меня не было, он точно отец Антона. Реакция Игоря на него была говорящей, сходство поразительное, жесты, речь.
Я побоялась звонить, вдруг кто-то услышит, поэтому написала Игорю сообщение, сначала попросила не перезванивать, сославшись на спящего сына, а потом главное. На мой вопрос «Что ты знаешь о семье Антона?» он ответил сразу же только встречным вопросом. Если бы не спящий рядом Ваня, я бы взревела в голос от того, как меня бесила эта идиотская манера.
«Что-то случилось? Вы с Ваней в порядке?»
«Всё нормально. Ответь на вопрос!»
«Всё что я знаю это то, что мать умерла, а с отцом и сестрой он не общался после этого. С вами правда всё хорошо?»
«Как зовут его сестру?»
Сообщение было прочитано сразу же, галочки подтверждающие это стали синими, но Игорь отвечать что-то не торопился. Вновь это мерзкое состояние, когда минута тянется вечностью и наконец-то ответ от Игоря.
«Алина»
Несмотря на все переживания и постоянную перемотку подслушанного я всё же уснула. Впервые за долгое время крепким и спокойным сном без каких-либо сновидений. А утром с трудом открыла глаза, под атакой Вани. Сынок проснулся и начал с объятий, потом в ход пошли поцелуйчики прямиком в ухо и встать пришлось иначе был риск остаться без глаз.
– На горшок сходил? – поинтересовалась у сына, завалив его на подушку.
Ваня, часто кивая глухо и сипло рассмеялся, что мне крайне не понравилось. Как бы ни разболелся.
– Молодец. Тогда умываться и завтракать идём. – нехотя я всё же подняла голову от подушки.
– Дём! Дём! – радостно, но уже с хрипотцой заголосил Ваня.
– Кажется, ты заболеваешь у меня, ну-ка открой рот и скажи а. – сын послушно запрокинул голову и раскрыл рот, держась пухлыми ручками за мою ногу, для него это была весёлая игра и он голосил а-а-а во всё горло.
Которое в свою очередь не выглядело воспалённым, температуры тоже вроде бы не было, но всё равно тревожно за здоровье. Ещё вчера я переживала из-за кондиционеров, боялась, что Ваню может продуть, а сегодня, пожалуйста, он то сипит, то хрипит.
– Ничего не болит? – Ваня разбаловался окончательно.
– Нет! – крикнул и принялся бодаться, желая продолжить утреннюю игру.
На меня же нахлынула волна чувств самых светлых, горячих и безмерных. Я, казалось, задыхаюсь от любви к сыну, от того, чей он сын и ещё не покидало щемящее чувство радости, что Антон успел стать папой.
– Кто последний тот козявка! – вновь повалила сына в ворох подушек и закинув одеялом медленно пошла в ванную комнату, наблюдая, как Ванька, хохоча, пытается выпутаться из сдерживающей его постельной преграды.
Специально это сделала, потому что обычно за такой волной счастья следом накатывала и тоска. После вчерашних слов Шуры про меня я как-то подобралась, что ли. Мамаша…
Может ли быть так, что я для них всего лишь мамаша Ивана и им нужен он как наследник. Не могла вспомнить сейчас, выдвигал ли Игорь такую версию или нет.
– Ы-ы-ы-ы!
Пока я размышляла над насущным, Ваня пронёсся мимо меня в ванную с победным воем. Сынок окончательно освоился на новом месте и стал весёлым как прежде.
После того как умылись с сыном и переоделись, немного поиграли в машинки и пошли в столовую на завтрак. Аппетита у меня по-прежнему не было, но слова Шуры, засевшие в голове, заставляли, как он выразился жрать.
Как только мы зашли в столовую Ваня тут же заметил сидящего за столом Евгения, и позабыл про меня. Сегодня у сына не было сомнений как вчера.
– Папа! – вновь радостно закричал Ваня, бросаясь со всех ног к Евгению.
Звон голоса ударился в каменные стены и вре́зал по моим ушам. Не передать словами, как мне было сложно это слышать, но я вывела из этого что-то своё. Голос сына стал звонким, и я уже начала радоваться, что он не болен.
– Эй! – с радостью Евгений встал с места и поймал Ваню, но со строгостью посмотрел на меня, потом подхватил Ваню с улыбкой для него, – Доброе утро, здоровяк! – подбросил его к потолку так, как это сделал бы Антон и сын был в полнейшем восторге.
Я же стояла как вкопанная, на месте боясь потревожить это иллюзию полной семьи. Забыла, что это Евгений, а не Антон и мне понравилось это ощущение. Словно в хорошем сне, где понимаешь отдалённо что это сон, но так сладко, что веришь в его реальность.
– Нам стоит после завтрака обсудить этот момент. – сказа Евгений усаживая Ваню к себе на колени.
– Обязательно. – согласилась, понятия не имея, что тут в такой ситуации сделать.
Как объяснить Ване что это не папа? Чувство сладостного сна окончательно развеялось в этой растерянности. Я шагнула к столу, ещё не понимая, куда сесть. Ваню обычно я кормила, но этим неожиданно занялся Евгений, притянув детскую тарелку с кашей ближе к сыну. Сесть рядом я не смогла, глупо было бы переставлять приборы с одного конца стола на другой, да и Ваня не был против позавтракать на руках у Евгения.
За столом сегодня не было Алины, хотя накрыто было на четверых, как обычно.
– Что-то Аля задерживается. – мне непривычно было оставаться практически наедине с Видовым.
Ваня был не в счёт, а Ильи сегодня в столовой не было. Я внимательно осмотрелась, он бы уже никак не остался незаметным как вчера.
– Алина собирает вещи, летит на учёбу в Париж. – ровно ответил Евгений, помогая при этом Ване управляться с ложкой.
Я готова была к чему-то подобному, поэтому и удивилась наигранно, чтобы не вызвать подозрений. Судя по вчерашнему подслушанному разговору меня тут воспринимают как тупенькую мамашку не более.
– Странно, так внезапно. Мы вчера весь день вместе провели, и она не говорила, что уезжает. – это в принципе так и было, тут даже сочинять особо не пришлось.
Алина явно не собиралась уезжать, это Шура инициатор такого спешного мероприятия. Кто он такой, вообще, раз может на это влиять?!
– У Али сложный характер. Девочка многое пережила и это до сих пор даёт свои плоды. Она очень переменчива. То со всеми добра и приветлива, а через минуту всех ненавидит, то излишне откровенна, то скрытна в мелочах. – Евгений говорил спокойно и буднично, не похоже было, что он выкручивается, но и на правду не тянуло.
– Ясно. – этим лаконичным ответом я поставила точку в беседе, сделав вид, что мне всё равно, хотя это было не так.
Когда летели сюда, я нервничала в окружении трёх мужчин. Присутствие в доме Алины меня успокаивало. Конечно, тут ещё был персонал в виде трёх женщин. Но местные повариха и две уборщицы, не говорящие на понятных мне языках, были не в счёт. Да и о чём с ними разговаривать? Единственный кто мог рассказать об Антоне была Алина, Евгений тоже мог бы, но как-то было не по себе спрашивать его. И с Алиной было проще, она не была такой хладнокровной, как Евгений и плохо контролировала эмоции, выдавая лишнюю информацию. Поэтому её и отправляют так спешно в Париж.
Алина так и не пришла на завтрак, а мне необходимо было с ней поговорить. Во-первых, для поддержания своего образа непонимающей ничего мамаши, а во-вторых, не было стопроцентных гарантий, что Алина не имеет к Антону никакого родственного отношения и могла бы рассказать больше. Ещё надеялась, что она расскажет на эмоциях, ведь вчера уезжать она явно не хотела.
– Я хотела бы попрощаться с Алиной. – сказала Евгению, доев пышную запеканку.
– Конечно, иди, я никуда не тороплюсь сегодня, выйдем с Ваней на террасу.
Я поднялась из-за стола, благодарно кивнув, и спокойно пошла в сторону комнаты, где жила Алина. Ваня даже внимания не обратил на мой уход, а под конец, скрываясь за поворотом, я вовсе услышала его заливистый смех. Ему хорошо с Евгением, а это было для меня сейчас главным. Остальное позже.
Постучав в дверь, я сразу услышала Алино разрешение войти.
– Доброе утро. – поздоровалась, застыв на пороге.
Вместо милой русой девочки лет семнадцати напротив меня укладывала в чемодан вещи жгучая брюнетка лет тридцати. Алину так старил этот цвет волос, что я невольно поморщилась.
– Поганое утро! – буркнула Аля, – Хрень да? – она заметила моё неприятие её нового образа, и сама недовольно посмотрела в зеркало.
– Психанула? – я всё же прошла вглубь комнаты и присела на диван у стены, где над головой работал кондиционер.
Прохладные струи воздуха мягко окутывали тело, облегчая мои страдания от вечных бросков в жар.
– Да. Сложно будет вывести, наверное, надо было просто бахнуть каре или сразу под ноль.
– Что случилось? К чему такая спешка? Ты не говорила вчера, что собираешься уехать. – я не забывала изображать удивление, да и интересна была версия Алины.
– Это папина идея, вроде наказания. – нахмурившись, Алина собрала чёрные волосы в высокий хвост, так было лучше, но всё же ужасно.
– Наказания?! Но за что? – возмутилась я по-настоящему, ведь для меня её не за что наказывать.
– Он узнал, что я тебе рассказала про Рому. – буркнула Аля и немного подумав добавила, – Братец умудряется подосрать даже с того света.
– Но ты толком ничего не рассказала. Что он сделал? Такие сроки за многое дают. – стояла я на своём, целью было хоть что-то узнать.
– Действительно. Ты ведь ничего не знаешь, а я должна валить в этот сраный Париж. – на Париже Аля скривилась так словно её отправляют в Березовку доить корову.
– Так расскажи, обещаю, истерик не будет. – вроде бы, она в тот раз переживала из-за этого.
– Угу, вместо этого ты в ванной проваляешься без сознания. – с обидой огрызнулась Аля и вернулась к сборам чемодана.
– Так всё же? Обещаю вынести спокойно, Антона же нет в живых и хуже уже не станет. – наивно я полагала именно так, но правда в том, что как бы плохо не спалось при меньшем знании, зная всё, о крепком сне можно не мечтать.
Нельзя себя успокоить иллюзией, вот и Аля подтвердила это, зная, о чём говорит.
– Станет. И хватит называть его Антоном! Ты не поняла до сих пор кем был твой муж? Он тварь и подонок и звали его Ромой, а Антон – это лишь картинка что он нарисовал для тебя. – в каждое слово Алины сочилось ядом настолько, что хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.
Я сосредоточилась на холодном воздухе бьющем между лопаток, чтобы не думать, ни сказать и ни сделать лишнего.
– Что он сделал? Мне сложно думать о нём иначе, я знаю его другим. – мой голос звучал каким-то автоматическим, слова подобрались с трудом.
Ася молчала словно в сомнениях стоит ли мне говорить что-то. Тогда я, встав, подошла ближе и повторила свой вопрос.
– Что он сделал? За что восемнадцать лет? Говори! – я была в шаге от рукоприкладства, пальцами ощущая её чёрные патлы.
– Он убил мою подругу. – спокойно произнесла Аля, глядя на меня стеклянными глазами, – Тогда, ей, как и мне было одиннадцать лет, и она мечтала стать балериной, она ходила в школу бальных танцев.
– Я в это не верю. Зачем ты врёшь? Что тут происходит? – даже если Антон и мог кого-то убить, то точно не ребёнка, либо это была дикая случайность.
– Очень просто убить невинного ребёнка и не одного, поставляя в аптеки и больницы поддельные лекарства. У Оли был рак, лекарство дорогое, её родители всё продали что могли, чтобы надолго хватило, а в жизненно важных ампулах просто вода с глюкозой. – Аля рассмеялась сумасшедшим смехом, за которым по щекам покатились слёзы.
Меня пробрала её реакция до дрожи, но не слова, я в них не верила. Антон не мог!
– Когда Оля умерла, у меня истерика была очень сильная, папа колол мне даже такое что-то и я, тогда как овощное рагу по кровати растекалась. Хорошо было. Лежи себе слюни пускай на подушку и следи за солнечным зайцем, как он по мере захода солнца по стене вниз сползает. Лекарства эти поставлял Рома! – заорала на меня, ненавидя за моё неверие в этот бред.
– Он мог не знать, что это подделка! – я отрицала причастность Антона, я не могла назвать его Ромой и считать подонком тоже не могла.
– Это был он, его вина́ была доказана. Если ты мне не веришь, иди к Жене и спроси у него, он тебе покажет доказательства! Какая же ты дура! – Аля бросилась на меня, вцепилась в мою футболку, я перехватила её руки за запястья, но сил на борьбу не было, только держалась таким образом, чтобы не упасть, – Ты должна его ненавидеть! – она, крича это, тряхнула меня с диким взглядом, – Понимаешь?! Должна! – отпустила, толкнув на диван.
У меня просто не было слов, я и дышала с трудом, не могла ни думать, ни говорить после такого.
Я хотела выйти из комнаты Алины и собравшись встала на ноги, но снова сдавило в груди. На этот раз так, что я упала на колени от боли.
– Что у вас тут за крики? – голос Евгения лишь добавил проблем.
Никак не хотела, не могла допустить чтобы он видел меня в таком состоянии, мне это было не нужно вовсе. Я боялась, что меня затолкают в больницу и неясно теперь чем это кончится. Но попытка подняться не привела к чему-то большему, кроме как к жгучей боли, стреляющей в плечо так, что и рука подогнулась.
– Это не я, она сама рухнула. – спешно оправдалась Аля, растерянно глядя то на меня, то на Евгения.
Сынок, увидев меня, подбежал, а я даже не могла вдохнуть толком, не то, чтобы уделить сыну должное внимание. Маленькие ладошки касались волос и лица, а я пыталась хоть чуть-чуть дышать, но те жалкие потоки воздуха даже лёгкие не расправляли.
– Агата тебе плохо? Где болит? – Евгений сел на пол передо мной, усадив Ваню к себе.
Я, как бы ни хотела признавать, что со мной что-то не так всё же кивнула с трудом, потому что говорить не могла.
– Алина твой отъезд отменяется, присмотри за Ваней, а мы с Агатой поедем в клинику. – заявил Евгений, отпуская Ваню к ней.
– Нет! – хрипло выкрикнула, получив порцию свежей боли в груди и под рёбрами, и между лопаток, эта боль была всюду, пугающе захватывая всё больше моего тела и отпускала всё медленней.
Конечно, меня в моём состоянии никто слушать не стал, а сопротивляться тому, что меня понесли в машину, я не могла физически. Ужасное чувство беспомощности нашло уютное местечко в горле, встав там болезненным комом.
Через час я одна сидела в маленькой комнатке на кушетке. На мне уже была больничная пижама и я не сомневалась, что меня тут оставят. Мне сделали несколько уколов, один обезболивающий и второй успокоительный. Очень мощный. Потому я так спокойно сидела на месте. Скинув с босых ног тапочки, я касалась кончиками пальцев прохладного каменного пола. Его серый цвет дарил чувство беззаботности и покоя, я без негатива думала об Антоне, и о том, что про него сказала Аля. Подумала и о том, что так, наверное, люди и сходят с ума, но меня эта мысль не пугала совершенно, а вскоре я и вовсе стала думать о подушке и одеяле.
Невероятно захотелось лечь спать, но на кушетке ничего не было, и это даже ни палата. Меня тут осмотрела женщина врач и ушла за другим врачом, а где Евгений я вообще не знала. Он молча исчез, когда уколы подействовали и мне выдали пижаму, попросив переодеться.
Глаза закрывались, тело стало тяжёлым и не выдержав, я всё же легла на кожаную кушетку, подтянув колени к груди. Сейчас ничего не болело совсем, и какая же радость разливалась в груди от осознания, что я могу это сделать и моё тело мне принадлежит. Закрыла глаза и готова была уснуть, но в помещение зашли сразу два врача, медсестра и Евгений. Я нехотя села, с трудом открывая глаза, и борясь со сном лишь из желания узнать, что у меня за проблема такая.
Как выяснилось, второй врач нужен был для перевода с арабского на английский, а Евгений решил, что я не понимаю и хотел переводить на русский. Я не стала его убеждать в обратном, приятно было слушать его голос чем-то похожий на голос Антона.
Врач перевёл, что у меня вероятно межрёберная невралгия, но нужна ещё дополнительная диагностика, Роман повторил его слова, добавив от себя, что мне придётся остаться тут на несколько дней.
– Это опасно? – диагноз звучал не очень-то и страшно или это было действие успокоительного.
Евгений перевёл мой вопрос, врач-переводчик тоже и в итоге я получила ответ.
– Прогноз при лечении межрёберной невралгии благоприятный. – ответил Евгений, опустив уточнения врача о возможной причине в виде опухоли.
После меня проводили в одноместную палату, Евгений зашёл со мной, я сразу забралась под одеяло. Скорей заснуть, пока действие успокоительного не завершилось, и я не начала переживать из-за возможной опухоли, Антона и прочего.
– Сюда нельзя ничего приносить как принято в России, но тут хорошо кормят, а если будет что-то нужно особенное, то попросишь, тебе это предоставят. – объяснил он, садясь в кресло рядом с кроватью.
– Я тут надолго? – спросила, млея от обстановки в этой палате, напоминавшей мне палату в роддоме.
Когда родился Иван, Антон так же сидел напротив меня, почти в таком же кресле. Даже жалюзи на окне были того же бежевого цвета.
– Честно не знаю, не переживай за Ивана.
– Я увижу его? – ни разу мой сын не ночевал без меня, даже не брала в счёт ту ночь, когда я пришла в его комнату спать на диван.
– Конечно. – убедительно ответил Евгений, – Мы даже сегодня вечером успеем заехать.
– Хорошо, я пока посплю. – я уже устроилась, спрятав руки под подушку, и прикрыла глаза, когда Евгений задал вопрос;
– Что тебе сказала Алина? – он пользовался моментом моей спокойности, я понимала это, но и смысла сопротивляться, что-то скрывать не видела.
У меня само́й было много вопросов к нему касательно Антона. Словам я не верила, мне нужны были доказательства более реальные.
– Она всё сказала. Это правда? – я спрашивала Евгения с закрытыми глазами, уже начала терять это чувство усталости, бояться, что взглянув на Евгения и вовсе потом не усну, а мне этот сон был жизненно необходим.
– Да, но не сейчас. Вечером приеду с Ваней. Я должен что-то знать о нём, чтобы не натворить глупостей? – спросил так, словно сам собирался с ним нянчиться.
– Не оставляй его с Алей. – для этой просьбы я даже глаза открыла, взглянув в серые глаза Евгения, – Я её боюсь. – добавила совершенно спокойно, не думая о каких-либо последствиях.
Хотелось хоть кому-то верить, пусть даже ошибусь, но я выбрала на эту роль Евгения.
Глава 9
За три года до…
Пока мы ехали даже не в травмпункт, а частную клинику, Антона заметно потряхивало. Он хоть и держал крепко руль, но всё равно от меня это не скрылось. Я и сама тряслась как осиновый лист на ветру, то и дело ёжилась, безуспешно пытаясь согреться.
– Тебе нехорошо? Может палец подождёт, к другому доктору сначала заедем? – Алиев окончательно перестал смотреть на дорогу и уставился на меня серыми глазищами.
Сейчас они выглядели раза в полтора больше обычного, но всё же не выпученными, а вот цвет изменился, уже не маренго скорей ближе к антрациту.
– Антон, прошу тебя, на дорогу смотри. – я сама бы сейчас за руль села, а то перед глазами так и стояла разбитая морда Порше, – Всё хорошо…Замёрзла просто. – я и правда чувствовала себя нормально в плане беременности.
Живот не болел, ничего такого, да и морозило меня на нервной почве даже не из-за всего случившегося, а больше из-за аварии. А вот палец мой явно не ждал. Та тугая повязка что Антон соорудил из бинта и ваты ещё в прихожей, спустя всего несколько минут насквозь пропиталась кровью.
– Что-то сильно кровит, – снова отвлёкся на секунды от дороги, взглянув на мою перевязанную руку, – У тебя низкий гемоглобин скорей всего. Ты ещё не сдавала анализы? – спросил как заправский доктор.
– Нет. К следующей пятнице надо сдать. – от разговора с Антоном, от его бархатного голоса стало гораздо теплей.
Он не был сейчас таким холодным, скорей взволнованно горячим, и от него исходила забота наравне с праведным гневом.
– Ты меня любишь? – неожиданно спросил Антон.
– Очень люблю. – мягко ответила я, этот вопрос пусть и неожиданный, и мой ответ на него такой тёплый идущий от души успокоили окончательно, даже ледяным до этого момента рукам стало тепло.
– Веришь мне? – этот вопрос поставил в тупи́к, но лишь отчасти.
– Я верю. – и я же верила и верю да, только Антон очень скрытный и моя вера часто попадала в этот тупи́к, не понимая многих вещей, не зная, как он отреагирует и поступит в той или иной ситуации.
Например, внезапность начала наших отношений, когда знаков внимания до этого не было, нежелание Антона говорить о себе и своей жизни до меня, я много чего о нём не знаю, но это не недоверие.
– Почему тогда не сказала, что беременна? – он повторил свой вопрос на который я так и не дала ответа.
– Я сегодня как раз хотела.
– Хотела она. – процедил Антон сквозь зубы. – Понимаешь, что я мог отрезать просто? Я неделю ждал, чего только не думал. – ворчал он раздражённо, и его недовольство отражалось в манере езды.
Он начинал хамить, подрезать, игнорировать разметку и светофоры со знаками.
– Я хотела убедиться, что всё хорошо, на таблетках же. – промямлила, оправдываясь.
– Да, я видел на твоём компе те заказные статейки. – хмыкнул Антон и взволнованно спросил, – Всё хорошо с ним? – растерянно и нахмурившись, он кивнул в сторону моего живота.
– Да вроде. Я же говорю, в пятницу надо… – не смогла договорить, Алиев, вспылив, перебил.
– Какая в жопу пятница Мерзлякова?! – повышая голос осекся и уже более спокойно добавил; – Сегодня же все анализы и ультразвук ещё.
– Сегодня нельзя, утром натощак. – хохотнув, резонно заметила.
– Эт…ты…чего смешного?! – запинаясь и бросая в мою сторону многозначительные взгляды спросил Антон.
– Ничего. – пожала плечами с улыбкой от уха до уха, умиляясь выбитым из колеи Антоном.
В кабинете хирурга долго не могли остановить кровь. Медсестра долго крутилась над моим пальцем, то заливая перекисью, то присыпая каким-то непонятным мне порошком. С пальцем оказалось всё хреново, это мне, будучи в шоковом состоянии, показалось, что я слегка полоснула ножом по коже, на самом же деле рассекла до самой косточки. Хирург, высокий бородатый мужик сопел в маску, долго изучая порез под разными углами.
– Рассечение красивое, сейчас обезболим и зашьём. Чем это вы так? – спросил врач, но Антон не дал ответить, перебив меня встречным вопросом хирургу.
– Чем обезболим? Она беременная ей нельзя. – вставил Антон.
– Хм. Тогда шить не будем просто заклеим, это терпимо, но вы ей руку подержите. – угрожающе попросил хирург.
– Окей. – согласился Антон, бросив на меня соболезнующий взгляд.
Он сел со мной рядом на кушетку и положил свою руку поверх моей раненной на запястье, заранее крепко придавив к столику для обработки. Холод металла пробрался сквозь свитер, и я поёжилась, удивляясь, зачем так сильно держать меня?
– Язык под зубы не суй. Прикусишь. – предупредил хирург и раньше, чем я сообразила смысл сказанного залил палец массой, напоминающей секундный клей.
– А-а-а! – только и смогла выдавить я, офигев от пронзающей палец боли.
Этот сраный клей словно тысяча раскалённых иголок воткнулась одновременно в мою рану на пальце. Из глаз хлынули слёзы, я хотела вырвать руку, но Антон крепко держал, а хирург пытался соединить края раны ровно.
– Держим-держим. – бубнил он, выжидая время, – Всё! – рявкнул он и Антон меня отпустил, тогда я отскочила к стенке, готовая бежать прочь из этой пыточной.
Кисть руки, получившая невероятную порцию боли, висела безвольной тряпочкой. Палец, покрытый желтоватой плёнкой, немного опух, я уже знала, что завтра он посинеет.
– Вы уверенны что от обезболивающего вреда больше, чем от такой боли? – возмутилась, волком глядя на довольного своей работой врача.
– Так вы бы сейчас двойную порцию вреда получили, а то и тройную. Обезболивающее не всегда хорошо действует и вам было бы больно всё равно. – резонно заметил хирург.
– А тройной какой? – подойдя ко мне и обнимая, поинтересовался Антон.
– О! Шрам. Как бы идеально я вам палец ни зашил, шрам от склеивания будет тонкий и едва заметный, а если крем специальный будете использовать и вовсе следа не останется. – убедительно ответил врач.
По дороге домой Антон предлагал купить такой крем, но я отказалась. Не хотела, чтобы напоминание о том, что всегда нужно говорить всё сразу исчезло, ведь кому-то это может стоить жизни. Была неуверенна, что позвонила бы Антону не получив отрезвление порезом.
– Мы поженимся. – чётко произнёс Антон после длительного молчания, не глядя на меня, нервничая при этом, даже не верилось, что это Алиев.
Я промолчала и не подала вида, но внутри всё трепетало от мысли, что всё же стану Алиевой, а не Мерзляковой. Только вот Антон ждал от меня более честной реакции на своё заявление.
– Я так понимаю, твоё молчание – это знак согласия? – уточнил он, и ни его напряжение, ни волнение не скрылись от меня.
– Прости. – я смотрела на ровный профиль Алиева, сдерживая улыбку изо всех сил, – Согласия на что? Ты меня ни о чём ни спрашивал. – он ведь утвердительно сказал, что поженимся, а не просил моей нашинкованной руки и до дурноты быстро колотящегося сердечка.
– Я потом, как положено. – отрезал он сухо, и по-прежнему не глядя на меня, а мы как раз заехали во двор, я уже подумала об ужине, что его нужно доготовить, – Бля! Про тачку забыл. – ну всё не слава богу у нас.
– Надо её в сервис везти да? – спросила с грустью, расставаться сейчас с Антоном мне было сложно.
Я не хотела вновь оставаться одна и оставлять Антона, а ещё погружаться в переживание сегодняшнего вечера не было желания.
– Да нет. Нет. Я сейчас Игорю позвоню, попрошу его. Он разберётся, ты пока домой иди. – Алиев припарковал машину и потянулся ко мне чтобы поцеловать.
От его пальцев, зарывающихся в волосы по затылку, прошла волна жара, тело отзывалось приятным ощущением желания. Не вовремя, наверное, но возбуждённая нервная система, кажется, без меня нашла выход, как успокоиться. С наслаждением отвечала на этот поцелуй и после всего пережитого он был почти как первый. Такой же сладкий и волнительный, безудержный. Чёрт знает чем бы закончился, если бы Антон не осадил.
– Тормозни детка. – попросил усмехнувшись, и убрав руку из волос, погладив большим пальцем скулу, провёл по губам, – Моя…
Бархатный шёпот с раскрасневшихся губ окутал любовью. В чувствах Антона я не сомневалась, как и в своих. Веря в то, что это навсегда, даже если он разлюбит когда-нибудь и уйдёт это чувство останется во мне навсегда.
– Я пойду домой. – так приятно было это говорить, – Мультик или кино посмотрим? – спросила, выходя из машины и Антон неуверенно кивнул.
Я всеми силами старалась оградиться от нашего расставания и всей этой нелепой случайности, недопонимания, но вот у Алиева плохо получалось. Он в принципе не выносил ошибок и провалов, никогда не давал никому вторых шансов считая их отличным поводом накосячить. В работе это было стимулом, все всё делали идеально с первого раза, зная, что второго не будет, но сейчас у нас не вышло в отношениях, а тут нельзя просто уволить.
Антон остался в машине, и я понимала, что домой он поднимется ни скоро, сама же зашла в квартиру и отправилась сразу на кухню.
Повсюду была кровь, на полу от стола до прихожей шла целая дорожка багряных капель. Я одной рукой принялась всё это убирать, параллельно думая про ужин. Понимая, что с одной рукой я толком не смогу приготовить хоть что-то, да и аппетита особого не было, дошла до плаща и выудив из кармана телефон позвонила в единственную забитую в контакты доставку.
Выручила забавная позиция в меню для тех, кто не хочет выбирать «Что-нибудь, но только не дефлопе». Заказала две порции этого что-нибудь и продолжила убирать уже со стола. Когда Антон вернулся у меня уже царил порядок, и я, умиротворённая, сидя на стуле, ждала звонка доставки. Сама от себя не ожидала, что так быстро успокоюсь и отпустит.
– Мерзлякова! Ты мне эти штучки брось! Тебе кто разрешил тряпкой махать? – выглянув из прихожей, возмутился Антон, расстёгивая рубашку, что тоже испачкалась в процессе спасения моего пальца.
– Я сама себе разрешила. – ответила спокойно, домострой меня вовсе не пугал, я даже ждала от Алиева чего-то подобного, но сейчас эти нотки не в шутку звучали впервые.
И…мне это нравилось. Ощущение заботы, желание вовсе не подчинить, а оградить от лишнего, что мы женщины так любим на себя взвалить. Вот сейчас я впервые поняла, что если захочу быть слабой женщиной, вставшей за спину своего мужчины, мне это будет позволено.
– Надеюсь хоть с готовкой воздержалась, а то я ужин заказал! – крикнул Антон уже из ванной комнаты.
