Текст книги "Реинкарнация (СИ)"

Автор книги: Сур Шамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 34 Поклонники Старых Богов

На ужин Улуун Сагкх заказал у хозяина корчмы традиционные для местных блюда, густой томатный суп, сдобные лепешки и ячменную кашу. Горцы особенно любили ячменную кашу – муку перемешанную с кипяченым молоком яка и сдобренную хорошей порцией масла.

По заверениям жителей долины, когда-то давно Боги научили их предков выращивать ячмень, печь из него хлеб и варить слабоалкогольные напитки. В условиях высокогорий ячмень прекрасно насыщал кровь медью, так необходимой для фильтрации углекислого газа. Разумеется никто из них таких сложных слов не знал, но опыт многочисленных поколений, вполне мог потягаться с лучшими умами из школы Ордена Равновесия.

Но это можно так сказать являлось одним из секретов здешних гидов – когда жители равнин, привыкшие к мясной диете насыщенной железом, сдавались от кислородного голодания еще на первых трёх километрах высоты. А горцы поднимались с десятком килограммов груза, на высоты более семи тысяч метров и не выказывали даже малейших признаков горной болезни. Не самые приятные ощущения, когда хочется разорвать одежду на груди от нехватки кислорода, а голову нещадно сдавливают невидимые тиски.

Улуун не всегда жил в горах, он родился в бескрайних степях, где его предки разводили лошадей. И кочевали с одного пастбища на другое, вслед за своими табунами. Он плохо помнил своих папу и маму, поскольку давно не жил с ними с возраста пяти лет. В один из дней незнакомые люди пришли к их юрте посреди степи. Его родители отдали им своего сына добровольно – он являлся одним из семерых детей в семье и самым младшим. Эти двое мужчин оказались вербовщиками из школы, расположенной далеко в долине, затерянной среди горных вершин. Один из них впоследствии станет одним из его лучших учителей. Магическая школа Ордена Равновесия – именно так называлось то место, где из мальчиков воспитывали Магических Ловчих. А своих родителей, братьев и сестер Улуун больше уже никогда не увидит.

Когда хозяин таверны принёс еду, Улуун поинтересовался, нет ли у него на примете знакомого проводника:

– Скажите уважаемый Ла, мне бы хотелось разведать окрестности. Можете посоветовать толкового проводника, – он решил изобразить из себя простого пилигрима. – Я сам не отсюда, меня направили из университета по изучению фауны предгорий, и я боюсь заблудиться собирая образцы растений.

– Ох непростое время вы выбрали Ла, – трактирщик поставил деревянные миски на стол. – Сейчас настали неспокойные времена, ужасные существа бродят по округе. В городе есть стража, а кто защитит нас, простых деревенских жителей.

– Вы что-нибудь слышали о последних случаях в городе или может здесь?

Трактирщик закинул полотенце на плечо, смахнул со стола крошки и сел на скамью напротив Улууна.

– Страшные вещи происходят Ла, – он перешел на заговорщический шёпот, – но хвала богам, мы простые люди не имеем вреда. Все эти случаи касаются лишь жадных и алчных торговцев, – он оглянулся по сторонам. – В некотором роде, народ тайно поддерживает и чтит этого таинственного охотника. В его лице они видят своего защитника и того, кто отомстит вместо них – за долгие годы унижений. Но всё это между нами, я этого не говорил, если что.

– Разумеется Ла, считайте я ничего не слышал, – Улуун понимающе кивнул. – Значит проводник у меня будет, раз местные не боятся за себя?

– Да, конечно Ла, вы можете рассчитывать на меня, но сейчас все гиды заняты в поисках новых караванных путей, – трактирщик вытер полотенцем пот со лба. – У меня есть племянник, толковый мальчишка лет десяти. Я поговорю со своей сестрой, он как раз помогает мне по работе в моем заведении.

– Я буду вам благодарен Ла, – магический ловчий положил на стол серебряную монету с изображением дракона, словно по волшебству появившейся в его руке. – Если я буду доволен вашим проводником, сверху заплачу золотым драконом.

– Ох, конечно Ла, – хозяин таверны смахнул монету в мясистую ладонь. – Он очень толковый малый, знает все поляны и луга, где растут ваши цветы и травы. Даже куда никогда не гоняют скот. Так что там действительно могут быть редкие растения.

Улуун кивнул в знак согласия и принялся за еду – он не ел уже с самого утра, если не считать чаепития у Васур-Ла. Завтра ему предстоял долгий день, нужно выведать все потайные места в округе и к тому же разузнать, где расположена заброшенная мельница.

***

Рано утром постучали в дверь, владелец таверны, как и было оговорено вчера накануне, пришел разбудить к раннему завтраку. Улуун не спал и пребывал в медитативном трансе, заменяя им полноценный сон ещё со времён школы в Ордене Равновесия. Он умылся холодной водой из кувшина и быстро одевшись спустился вниз. Трактирщик указал на один из столов, где стоял приготовленный завтрак. За ночь общая зала успела остыть и хозяин топил печку в её центре.

Когда Улуун закончил с завтраком и встал из-за стола, хозяин позвал кого-то и из соседней комнаты вышел мальчик. Загорелый от постоянного пребывания на солнце, такой же худенький и жилистый, как и многие горцы закаленные в суровых условиях. Родственник сказал своему племяннику несколько фраз и тот послушно закивал, затем посмотрел на магического ловчего. По его виду можно было понять, что он немного боится незнакомца с замотанным лицом и увешанного странного вида оружием. Пока они переговаривались между собой, Улуун решил подождать снаружи, все равно он не понимал о чём они говорят.

Солнце еще не взошло над снежными пиками, но долина уже освещалась рассеянным светом. Пока прохладно, Улуун знал, что как только взойдет солнце, оно начнёт жарить, да так что им придется все время идти в тени. У всех местных здесь страшно обожженные рожи, солнечная радиация высоко в горах особенно безжалостна. И уже к сорока годам их лица напоминают сморщенную и засушенную курагу с темно-красным отливом. Возможно отсюда у них пошла мода на западные шляпы с широкими полями, некогда завезенные приезжими путешественниками. А сейчас кажется, у них налажено собственное производство шляп из шерсти яка и они даже торгуют ими на экспорт.

Ему не пришлось долго ждать, входная дверь отворилась и оттуда вышел мальчонка – его проводник на сегодня.

Он робко подошёл и протянул руку:

– Меня зовут Нхунг, мой дядя сказал вам нужен человек знающий здешние места.

Улуун осторожно пожал его руку, честно говоря он сомневался, что из мальчишки выйдет выносливый гид.

– Я надеюсь тебе известны интересные места в округе, – он присел на корточки поравнявшись с ним в росте и добавил шепотом. – Меня интересуют пещеры и заброшенные здания, знаешь такие?

Мальчишка согласно кивнул.

– Но дядя сказал, что вы хотите найти места где…..

– Тсссс! – Улуун прервал его, не дав закончить. – Ты же хочешь помочь своей семье? Принести им два золотых дракона, которые я тебе дам, если покажешь все, что тебе известно.

Юный проводник снова кивнул и улыбнулся. Ведь дядя не говорил ему ни о какой награде. После упоминания о том, что ему заплатят, от его страха не осталось и следа. Тем более его просили показать не какие-то непонятные поляны и луга. А самые загадочные и пугающие находки, встреченные ему во время пеших прогулок. Сам он боялся близко подходить к ним, а этот человек выглядел сильным и смелым, так что с ним теперь не страшно. Он махнул рукой и весело зашагал в сторону от таверны. Улуун последовал за ним, улыбаясь про себя в ожидании к чему это приведет.

– Куда вы хотите сперва сходить? – спросил Нхунг, глядя снизу вверх на Улууна. – К пещерам или к старому храму?

Вот как, тут оказывается есть руины древних богов. Если дело связано с магией, то скорее всего оно также имеет привязку к оккультным реликтам прошлого. Нужно непременно наведаться туда, глядишь получиться найти какую-либо зацепку.

– К старому храму? – переспросил магический ловчий. – Хмм, а что ты знаешь про заброшенную мельницу?

Мальчишка сразу напрягся, а его былая веселость слетела, как осенний лист с дерева.

– Я туда не хожу, дядя будет ругать, это плохое место, – он остановился и опустил глаза в землю. – Там пропадает скот и даже пастухи сторонятся его. Хотя там много травы растет, можно много коров прокормить.

– Хорошо не волнуйся Нхунг, – Улуун Сагкх попытался его успокоить и увел разговор. – Давай сначала сходим к храму, а потом ты можешь показать мне пещеры поблизости от мельницы. Они ведь недалеко друг от друга?

Нхунг взглянул на восходящее солнце, пробивающееся первыми лучами, сквозь зубчатые вершины покрытые снегом.

– За день должны успеть, – произнес он деловым тоном, – Не отставайте от меня.

Из уст десятилетнего мальчишки это звучало смешно, но Улуун отнесся к этому серьезно. Каждый день на счету и нет времени на поиски более подходящего проводника.

Довольно долгое время они шли молча по тропе вдоль ущелья. На их удачу, тени отбрасываемые горной грядой, надежно защищали их от беспощадного солнца. Навстречу им шли караваны из яков и мулов, груженые различными товарами. Также попадались деревенские жители, которых нанимали на переноску грузов через перевалы. Они несли на себе огромные тюки, весом по тридцать-сорок килограммов, отчего издалека казалось, будто тюки двигаются сами по себе. Лишь короткие и очень мускулистые ноги, при приближении, выдавали человека несущего груз.

Наконец-то Нхунг остановился, затем подождал пока Улуун поравняется с ним:

– Вон видите тропинка уходит? – он указал на еле заметную линию между валунов, ниточкой протянувшейся по склону вверх. – Нам нужно туда, но так, чтобы никто не видел нас.

Мальчик быстро юркнул за ближайшим валуном, Улуун и Азар последовали за ним. Подъём оказался тяжелым, почти отвесным, мальчик весил немного и легко поднимался, цепляясь за чахлые кустарники. Улуун весил в несколько раз больше и мелкие куски горной породы скользили под его тяжестью, вынуждая его прикладывать больше усилий и просчитывая каждый шаг – стараясь ступать как можно мягче, не давая сыпухе прийти в движение. Иначе он рисковал скатиться до самого низа, по пути расцарапавшись до крови об острые куски скал. Он обернулся назад, Азар полз почти припав к склону, но у него четыре лапы, так что ему было заметно легче.

Преодолев последние метры и поднявшись на уступ, они наконец оказались на небольшом плато. С трёх сторон оно заканчивалось обрывом, примыкая к скале четвертой стороной. Отсюда открывался великолепный вид на долину и дорогу внизу, справа же сверкал своими белокаменными стенами город Золотого Серпа.

Здесь же возвышались и остатки древнего строения, развалившегося под тяжестью прошедших времён. Тем не менее оно до сих пор сохраняло в себе энергетику – мощной тёмной магии, прошедшую сквозь века и до сих пор имевшую влияние. Улуун буквально ощутил тяжёлую волну вибраций, исходящих от старых развалин. Азар оскалил клыки и приглушенно зарычал, стало быть он тоже почувствовал что-то неладное. Он не сводил взгляда с круга из камней, расставленных вокруг крупного плоского валуна в их центре.

Мальчик проводник, как и подобает всем детям в его возрасте, хотел подняться на него, как тут же вскрикнул и отпрыгнув оттуда пугливой ланью, тут же спрятался за спиной Улууна. Ловчий бросил молниеносный взгляд на каменный стол – мертвыми глазами на него уставилась голова. Облепленная мухами, с высунутым языком, покрытая бурой шерстью и с длинными завитыми рогами.

Определенно она принадлежала горному козлу, во множестве скачущих по совершенно отвесным скалам, слизывая соль с камней. Даже если он был очень умным и ловким козлом, то никак не мог сам оставить здесь свою голову – совершив смертельный прыжок с высоты прямо на импровизированный алтарь и попутно отделив её от туловища. Такое могло означать только одно – здесь до сих пор продолжают молиться старым богам. Кто-то совершил обряд Чёрного Таинства – принеся кровавую жертву жутким исчадиям Запределья.

Улуун знал, старые места силы часто используются дикими магами для общения с Тёмными духами. Только для чего? Каких тварей с той стороны Завесы намеревались вызвать неизвестные прислужники древнего храма. Это и предстояло выяснить.

Глава 35 Защитник угнетенных

Оказавшись снаружи, у нас оставался единственный путь бегства из города. Раз уж всем гвардейцам известно про наши незаконные действия, теперь только в одном месте нас могли принять как своих. Больше стражников и наёмников на улице мы не увидели и засунув шамшир обратно в ножны, я старался вести себя, словно ничего не произошло. Остарих с бледным лицом шёл рядом со мной, кажется его все ещё мутило. Вероятно его шокировало увиденное и ему сейчас все равно куда мы идём. Вот ведь святоша, прям как и его философия, только в другой ипостаси. Хорошо хоть его нос уже перестал кровоточить. Вероятно, я бы тоже пропустил такой удар, если бы меня в свое время не учили основным правилам поединка.

До порта оставалось совсем немного, уже виднелись покачивающиеся мачты пришвартованных кораблей. В конечном итоге мы оказались в месте пересечения наших путей с блондином, неподалеку от морского причала. На своем месте стоял и наш работорговец, по чьей вине собственно говоря всё и случилось. Если бы похотливый пёс не сдал меня гвардейцам, нам сейчас не пришлось бы в спешке спасаться бегством. В противном случае, скорее всего нас ждала участь быть наголо обритыми и проданными в рабство на галеры. Избежать этого, как я тогда думал, было невозможно – особенно после всего случившегося в чайхане.

Но пока нам везло, не буду забегать вперед и гневить судьбу своими прогнозами. Сейчас передо мной стояла задача оторваться от преследователей и добраться до укрытия. А там, как говорится, уже всё будет зависеть от Альияха. Пока здесь ещё не объявились другие мальчики для битья, а их здесь, судя по всему, скоро будет предостаточно. Но особого страха не было. Впервые в жизни я начал постигать суть вещей.

И я безусловно обрадовался, застав работорговца на привычном месте – значит он ещё поплатится и за меня и за слёзы невинных. Но кажется он совсем не разделял со мной радости от нашей долгожданной встречи. И увидев меня, живым и в добром здравии, широко раскрыл глаза и засуетился. Но, как человек быстро привыкающий к неприятностям, он тут же собрался с силами и даже что-то про себя пробормотал, наверно, по-древнейшему орочьему. Во всяком случае, к такому же переводу я не привожу смысла этих слов. Наверно он прочитал на моём лице, что не с выражением благодарности я к нему направляюсь по деревянному пирсу.

Рядом с ним стоял потенциальный покупатель на его отменный товар и кажется он уже собирался расплатиться, вытащив увесистый кошелёк со звонкими монетами. Как бы не прискорбно было срывать такую выгодную сделку, но мне пришлось сначала вырвать из рук покупателя кошелек, а после столкнуть его самого с пристани в море. Кажется, он даже не понял, что произошло – признаюсь честно, от души мне было его жаль, но я уже давно разучился сочувствовать людям. Даже несмотря на то, что мне приходилось делать с другими людьми то же самое – в некотором смысле это был побочный результат стремления к собственному выживанию.

Торговец рабами попытался запротестовать и позвать на помощь, но всё произошло настолько быстро и молниеносно, что даже окружающие не сразу поняли происходящего. Раз – шамшир разрубил цепь, с прикованными к камню пленницами, два – обрубок цепи обвился вокруг шеи работорговца, три – пинком ноги камень улетел под воду – утягивая за собой незадачливого торговца. Он схватился за цепь на шее, пытаясь освободиться и зацепиться за край пирса, но я лишь придал ему ускорения, пнув его под ребра. Хрустнули кости, и негодяй исчез в набегающей воде среди вспененных волн.

Я усмехнулся:

– Возвращайся домой, жаба пучеглазая! Тьфу! – и плюнул вслед за исчезнувшим в пучине.

Бывшие пленницы в страхе сжались и сидели на краю причала, закрыв лица руками и ожидая своей участи. Видимо их не так страшила смерть, как возможные страдания в статусе рабынь. Одна из них испуганно посмотрела на меня – в её глазах застыл животный страх вперемешку с благодарностью.

– Эй! – крикнул я им. – Вы свободны!

Невольницы переглянулись друг с другом, вряд ли они понимали, но интонации и эмоции распознаются на любом языке. К этому времени на шум сбежались зеваки и в дальнем конце порта, за их спинами замаячили головы стражников и наёмников. Последний раз бросив взгляд на темноволосую рабыню, глядящую прямо на меня широко распахнутыми очами я бросил ей короткую фразу:

– Держи! – и кинул одной из них мешочек с монетами, отнятый у их покупателя. – А теперь брысь отсюда!

Они не заставили меня повторять дважды и растворились в толпе прежде, чем на крепостную стену вбежали лучники. Я их и не заметил, если бы Остарих не стал тянуть меня за рукав, указывая пальцем в их сторону. На каменную стену, протянувшуюся вдоль пристани, один за другим выбегали лучники и занимали позиции для обстрела. Быстро пересчитывая их, я насчитал двадцать четыре человека – в большинстве своем вооруженные луками, но были и солдаты – строевые латные пехотинцы.

Щурясь от солнца, я разглядел шлемы с плюмажами, круглые щиты с прорезями для глаз и кирасы – все были из железа, но относительно недавно выкованы, если судить по толстым пластинам металла, в которые были забраны кольчужные рубахи. Похоже на какое-то особое подразделение, которое мне раньше не приходилось видеть на улицах. К ним подтягивались и другие солдаты с другой стороны – некоторые, чтобы встать рядом со своими товарищами, другие, чтобы занять другую позицию. Между рядами встали лучники наизготовку со стрелами наложенными на тетиву.

На крепостной стене появились офицеры, и один из них прокричал что-то, показывая рукой в нашу сторону. Ясное дело, что ничем хорошим для нас это не могло кончиться, как пить дать натыкают в нас стрелами, как студентка-гимназистка из швейной мастерской втыкает иглы в куклу-подушку. Значит, надо было что-то делать, пока нас не хватились. Впрочем, что еще делать, если мы уже оказались в центре внимания? Разумеется бежать и как можно быстрее и как можно дальше. Вот только бежать некуда, если только мы не научимся за короткое время бежать по воде.

– Что делать будем Асиф? Мы окружены со всех сторон, – в голосе художника звучало отчаяние.

Гвардейцы, расталкивая всех, уже пробивались к нам сквозь плотную толпу, давшую нам немного времени на раздумья. Ещё немного и мы будем окружены со всех сторон. Время работает не на меня, а я, в свою очередь, больше не могу позволить себе ни одной ошибки. Сейчас все преимущества были на их стороне, и оставалось только уповать на моё мастерство, щедрость и везение судьбы. Не следует пытаться переиграть историю – слишком велики ставки, и тут я был бессилен… В последней отчаянной попытке вырваться из смертельного мешка я сделал интуитивное движение вправо, когда засвистели первые стрелы и начали втыкаться в дощатый пол пирса. Сейчас они подкорректируют траекторию по ветру и тогда мы точно превратимся в ежей.

– За мной! – скомандовал я и шепнул потише. – Делай всё как я, нам предстоит проплыть под водой.

Да, именно под водой, поскольку сейчас прилив и отыскать вход в пещеру, представлялось той ещё задачей. Но это наш единственный шанс на спасение. Краем глаза я заметил, как лучники вкладывали стрелы в тетиву и прицеливались, пока мы разбегались до конца деревянного настила и прыгнули в море. Под морской толщей стрелы нам уже не страшны. Проплыв в сторону пещеры, сквозь мутную воду мне показалось темное пятно в скале – вход в подводный грот. Не останавливаясь, я проплыл к стене пещеры и проскользнул внутрь.

Вынырнув в темноте по сторону, я принялся ждать Остариха. Он всё не выплывал и я начинал беспокоиться – он мог утонуть или его подстрелили лучники. Я уже хотел выплыть из грота вынырнув обратно с той стороны и посмотреть куда он делся, как послышался всплеск и шумное фыркание.

– Ааа! Шайзе! Я же чуть не утонул, ты не мог сказать куда мы плывём? – кажется чужеземец снова пребывал в добром настроении. – А то я чуть не обделался, когда пришлось плыть за тобой в эту чёрную дыру.

Он сделал несколько гребков и подплыв поближе к пологому берегу вылез из воды. Волны в гроте тихо плескались об берег, как стеснительно разбушевавшиеся девственницы – солёные брызги долетали даже до стен пещеры.

– Ну ты по крайне мере спас свои собственные дыры. Ха-ха-ха! Знаешь ли о наёмниках я слышал всякое.

– Да, но я не спас свою книгу, – сокрушался блондин отхаркиваясь от солёной воды. – Уфф! Она осталась там в чайхане, рядом с кишками того грубияна.

Я даже не знаю насколько ценна была для него эта книга, но если вспомнить, как он не расставался с ней, словно она была его возлюбленной, то становилось понятным, что он бы просто отдал за неё жизнь. В этом я мог не сомневаться. Вздохнув, я поглядел на опечаленного чужеземца:

– Но ты бы её точно не спас, окажись она в море, – попытался я его утешить в свою очередь.

Блондин страдальчески улыбнулся. Для разнообразия на этот раз в моём ответе не было сарказма, который только что раздражал его. Я знал, как ему трудно, и его улыбка была залогом симпатии ко мне. Он лишь отряхнулся и развязав попытался выжать свою мокрую чалму, отяжелевшей от морской воды и налипших водорослей:

– И что, куда теперь? Мы же не можем здесь просидеть всё время, как подземные кобольды, – прозвучал озадаченный голос Остариха, когда он наконец закончил отряхиваться.

– Что за кобольды? – поинтересовался я новым для меня словом.

– Ну так на моей родине называют народец, живущий под землей. Кстати что это за место такое?

– Ну можно сказать, здесь живут свои кобольды и я привёл тебя в их город, только дороги я не знаю. Во всяком случае нам нужно идти прямо и все время вверх.

– Да, вот только здесь темно и ничего не видно, – Остарих вытащил из кармана зажигалку и чиркнул колесиком, осветив тусклым пламенем один из коридоров.

«Удивительно, откуда у него столь технологически совершенное изобретение, для того времени, в котором я оказался?» – подумал я.

Несмотря на то, что сейчас был прилив и вход в грот был затоплен – здесь было достаточно светло, но не недостаточно для полного освещения. Стены коридора были как бы сложены из каменных глыб, частично покрытых краской, давно облупленной под воздействием времени и агрессивной среды солёного воздуха.

Остарих тем временем начал размахивать зажигалкой, все время исчезая в коридорах и появляясь вновь – кажется в нём опять проснулся дух авантюриста и искателя приключений. Когда я попытался встать, то тут же ощутил дискомфорт в левой лопатке и острую боль переходящую в нестерпимое жжение.

– Аайй! Больно!

– Ооо, приятель, – Остарих осветил за моей спиной, – Да у тебя из плеча стрела торчит, как ты только смог проплыть с ней?

– Лучники со стены всё-таки достали меня, – процедил я сквозь зубы и надеялся на их незнакомство с отравленными стрелами, так часто применяемые туземными племенами.

– Ну во всяком случае вытаскивать её нельзя, – блондин аккуратно осмотрел рану, – иначе может пойти кровотечение. Хотя мне приходилось видеть, – вздохнул он, – как такие раны начинали гноиться, если вовремя их не обработать.

– Спасибо, ты меня утешил, не плыть же мне за лекарем обратно. – усмехнулся я превозмогая острое жжение. – К тому же морская вода прикончит меня от боли раньше, чем я до него доберусь.

– Ну тогда нам остается надеяться, что у твоих подземных друзей, есть кто-то сведущий в медицине. – художник поднёс пламя ко входу в тоннель. – Ты как, идти можешь?

– Да уж постараюсь не отстать, – ответил я, стараясь делать как можно меньше движений.

Идти по тоннелям и раньше было не легко, все время приходилось продвигаться пригнувшись. А теперь всё и вовсе усложнялось тем, что об его низкий свод то и дело цеплялся конец стрелы, причиняя тем самым резкую боль. И каждый раз вызывая помутнение сознания и в моих глазах становилось светло как днём. Даже фонарь не нужен, если бы только я не сжимал веки и зубы изо-всех сил, стараясь превозмочь боль.

Но при этом я даже не думал о том, чтобы отдохнуть. Наоборот, я изо всех сил ускорял шаги. Мне хотелось оказаться у цели раньше, чем я в конец ослабею. Минут через сорок таких мучений у меня закружилась голова, и я остановился, чтобы восстановить сбитое дыхание. Увы, это не помогло. От напряжения у меня потемнело в глазах, и я понял, что медленно заваливаюсь на бок.

Остарих фон Малер шагал впереди, хотя ни я ни он понятия не имели, куда именно нам нужно идти, полагаясь лишь на мои доводы держатся направления вверх. И рано или поздно, все пути должны привести нас в общую залу, с фонтаном бьющим из стены. Он заметил, что я начала немного отставать:

– Ты как там, нормально? – Остарих не мог развернуться и толком посмотреть назад. – Думаю, нам нужно постоянно о чем-то говорить, тогда я буду знать, что с тобой всё в порядке.

– Да вроде неплохо, – отозвался я, раздумывая, как же он прав, за разговором меньше отвлекаешься на боль. – Но я бы послушал о твоих странствиях, мне всегда было интересно какие люди живут в других землях.

– Ну ладно, – согласился учёный, – только иногда подавай голос.

– Ладно. Так как ты оказался в тех землях, умудрившись купить там чёрную статуэтку?

– Знаешь, вот ты родился в пустыне. А я родом с совершенно иных мест, первые и самые яркие впечатления у меня связаны с горами. Наше королевство расположено среди изумрудных долин, зажатых между гор с белоснежными вершинами. Ещё мальчишкой я бродил с пастухами и куда-бы мы не направились повсюду были горы. Надо ли тебе говорить, что жители наших мест приспособлены к жизни в горах, лучше чем кто-либо.

И окружающие нас пейзажи настолько прекрасны, что мне всегда хотелось запечатлеть их в своей памяти, а ещё лучше писать с них картины. И когда мне стукнуло меньше лет, чем тебе сейчас, я сказал своему отцу, работающему фермером в наших краях: «Я хочу поехать в столицу и обучиться искусству.»

– Дай-ка подумаю, – прервал я его, – Твой отец сказал, что он планировал в своём сыне увидеть, такого же пастуха, как он крутящего хвосты козам?

– Знаешь, нет. – судя по тону Остарих будто немного обиделся. – Отец всегда хотел, что бы я стал кем то большим, чем он сам и поэтому не жалел денег на моё обучение. Тем более, как оказалось у меня страсть и способность к языкам. Очень скоро, живя в большом королевском городе, где множество разных народов, мне удалось за кратчайшие сроки выучить пять языков и поднатореть в других науках.

Проведя своё отрочество среди диких гор, город для меня стал невообразимым источником информации. Я стремился изучить всё, что только мог и до чего хватало моих финансов. Отец мой не очень богатый человек и денег мне часто не хватало.

Моё обучение в художественной академии хоть и радовало меня, но приемная комиссия с презрением относилась к моему происхождению. Ведь я не сын барона или графа, как же потомок пастуха может быть художником. И знаешь, я так и не окончил художественный университет, на который возлагал такие большие надежды. На экзаменах меня позорно завалили, раскритиковав мои работы, хотя они клянусь были лучше, чем у тех же высокородных отпрысков. Но рисовать я не перестал, даже несмотря на то, что мои картины не пользовались популярностью и мне часто приходилось жить в впроголодь. Вот только живопись не радовала меня. Она не приносила мне ничего, кроме разочарования и тоски. Кроме того я никак не мог стать похожим на своих братьев, при моем скудном художественном вкусе я стремился к другому. И я однажды решил стать еще и последователем культа Кали о котором я слышал, что он находиться где-то далеко на востоке.