Текст книги "Реинкарнация (СИ)"

Автор книги: Сур Шамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Руки на барельефе крышки были сложены на груди. В углублении в ладонях, мрачно сиял тёмный кристалл, озаряя вокруг себя переливающимся ореолом света. Насколько было известно Солтану от своих кураторов, именно этот неровно огранённый камень с матово-чёрным блеском, являлся ключевым элементом, высасывающим из мумии и распределяющим наружу излучения страха и подчинения.

Без камня вся эта архитектура оказывала свой эффект лишь в пределах купола. За счёт огромной силы сокрытой в камне, эманации скапливаясь под центром купола, выходили через излучатель на его вершине и покрывали собой огромную территорию. Тем самым обеспечивая властодержцу, овечью покорность и смирение жителей, со всех завоеванных территорий.

Только на местах требовалось построить такие же здания поменьше, своей архитектурной формой повторяющие стиль мавзолея Асур-Кхана. Разумеется копии действовали только лишь за счёт симпатического резонанса и волновой связи, между стержнями на вершинах куполов. Поэтому мавзолеи-копии являлись более слабыми и никакого магического камня под ними не имелось. Хотя под ними часто хоронили какого-нибудь Кхана из числа людей, для усиления силы подавления воли покоренных.

Здесь же, под водой в мавзолее, на пьедестале хранились особые атрибуты власти Асур-Кхана. А именно Жезл и Шар, символизирующий собой небесную Йу – недоступную для смертных обитель Богов. По преданиям, именно с помощью жезла, их господин мог на расстоянии управлять своим восьминогим конём. Известного среди людей как «Скай-Патер», то есть «Небесный Отец». А самого Асур-Кхана Микеля за это нарекли именем «Юсвет Долгорукий», намекая на его дистанционное управление «Летающим Конём»

Солтан снял с головы шапку и провёл пальцем по фигурке на его вершине – птица символически изображавшая Петуха. Точно такая же птица украшала вершину надводного купола. Можно сказать, что шапка представляла собой копию мавзолея в миниатюре, только сделанную из золота и драгоценных камней.

Глава 26 История Хэиба рассказанная кузнецом

Тем временем кузнец продолжил рассказ:

– Ну вот, как я и говорил, мы с ним с детских лет выросли вместе. Его жена умерла при родах сына. Младший долгожданный мальчик, радость для отца и горе для мужа. Тяжело пришлось ему одному, надо их накормить, присматривать и ухаживать за ними.

Благо его старшие дочери уже подросли и могли хозяйство на себе тянуть, пока их отец уезжал на подработки. Но случилась беда, откуда её не ждали. Сын его вырос и вот однажды то ли по глупости, то ли по ребячьей шалости, залезли они в сад к одному баю (богач) по имени Эрлиак. Фруктов и ягод отведать, да много ли детишки съедят, сам знаешь скорее из детской любопытности, нежели от мук голода.

У нас старики обычно сами собирают яблоки или орехи и угощают дворовую ребятню. Детям вкусно, а для старых людей общение и досуг – с малышней поболтать да жизненным опытом поделиться. Вот только не повезло им в этот раз, поймал их сторож и к баю приволок. А надо сказать, человек он был жадный и прижимистый, у него после песчаной бури песка не выпросишь со двора.

А дело в том, что бай этот происходил из самого древнего рода на юго-западе. Конечно, он знал, что все кругом такие же, как он сам, или даже древнее. На что также указывало платиновое ожерелье, которое он носил на шее, украшенное камнями из трёх львиных голов. Намекая на то, что он тоже не последний человек в здешних краях, как говорили предки. А раз так, то и власть у него в руках имелась немалая – богатый и властный, не терпящий возражений и много у него стало быть друзей среди местных шишек имелось.

Так вот, допросил он их и, как мог, на свои вопросы ответа добился. И чтобы неповадно было больше никому впредь покушаться на его владения, велел он своим слугам, выпороть мальчишек. Да не просто выпороть, а с особой жестокостью, с пытками и истязаниями. Били их прутьями, отрезали куски плоти и прижигали калёным железом. Но обо всём этом позже стало известно.

Никто не знал куда подевались мальчишки, пока слухи не донесли до Хэиба, что держат их в подвале дома того жадного бая. Чье же отцовское сердце выдержит услышав такие вести, пришёл он к дому богача и попросил отпустить ребят. Понимаешь, когда ты обычный «маленький человек» и вся власть в руках негодяев и подлецов, трудно уповать на помощь государства. Так как зачастую, рука руку моет и как раз таки худшие из худших и есть сама власть. А все, кто с ними сотрудничает, просто уголовные элементы. Ну и к тому же бай Эрлиак, ни с кем не советуясь, сам принимал решения – мог и повесить, и на каторгу отправить.

Таким образом Хэиб, как бедняк, мог лишь смиренно просить, надеясь на милость и снисходительность богача. И бай наконец велел слугам вынести тела несчастных истерзанных ребят. Мальчишек измученных и запытанных, просто выкинули перед воротами в кучу пыли и грязи. Затем Эрлиак велел выстроить напротив своего дома всех обитателей деревни, чтобы все видели этот отвратительный и чудовищный спектакль и убедились, как мается и мучается бедный и ни в чем не повинный народ, если они ещё раз посмеют посягнуться на его территорию. Мальчишек было двое: сын Хэиба и его друг – залезший с ним вместе в тот злополучный сад. Его друг оказался крепким парнем, хоть ему и отрезали язык, но несмотря на это он выжил. И ты его наверняка знаешь, раз ты общался с Хэибом, его имя Ахрас.

– Хэиб сказал, что Ахрас немой, – новые подробности о них впечатлили меня. – Они не говорили мне, что у него нет языка.

Кузнец снял с огня вскипевший котелок с едой и выложил её в деревянную тарелку.

– Значит у них были веские причины не упоминать об этом, – он вручил мне такую же деревянную ложку. – На вот, поешь. Ты выглядишь уставшим и изнуренным, тебе нужны силы.

Я уже не помнил, когда в последний раз ел приличную еду, наверно с того самого дня, как Асиф отправился на поиски отца.

– Так вот, – продолжил свой рассказ кузнец, – Ахрас выжил, а сын Хэиба к сожалению нет. Его молодое тело не выдержало столь изощрённых пыток и он умер на руках у отца. Раздавленный горем отец, погрузил их тела в телегу и отвез домой. Сына он похоронил рядом с женой, Ахраса ему удалось выходить и вернуть к жизни. Парень все равно жил сиротой и Хэиб стал ему как родной отец.

Добиться какой-то справедливости и правосудия не представлялось возможности. Для таких людей, как тот бай, закон не писан. У них всегда развязаны руки и они творят что угодно, как хотят и где пожелают. Тогда-то у Хэиба и возник план мести. Вдвоем с Ахрасом – к тому времени успевшему окрепнуть и поправиться, они воплотили в жизнь свой замысел. Ахрас рос сильным не по годам и легко мог справиться в честном бою с тремя-четырьмя противниками. Так что месть была вполне справедливой и никто не мешал ей свершиться. Но месть всегда должна быть быстрой и неожиданной. С Ахрасом они договорились как сделать так, чтобы их жертвы ничего не узнали. Все было разыграно так, что бай Эрлиак и его люди ничего не заподозрили и не поняли, откуда им грозит опасность.

Как-то вечером им удалось проследить и подкараулить бая, возвращавшегося со своей охраной, с очередной попойки местных князьков. Вместе с верными людьми из засады они сначала подстрелили из арбалетов впереди идущих стражников, затем легко перебили подвыпивших охранников. А слуги несущие паланкин с баем, испугались и бросили своего господина ещё в самом начале битвы. Толстосум Эрлиак выбрался из оброненного паланкина и пытался сбежать, воспользовавшись суматохой боя и неразберихой. И он бы сбежал, но Ахрас метким броском камня в голову, выбил землю из-под ног бая и тот опал, как мешок с верблюжьим навозом.

А на утро слуги бая с ужасом обнаружили тело своего бывшего господина. Его бездыханный труп, пронзенный кинжалом насквозь и прибитый к тем самым воротам, перед которыми он велел выкинуть тела мальчишек. Он всё ещё был жив, но последние силы уже покидали его. Охваченные ужасом богачи подняли на уши весь город, везде происходили обыски и облавы. По команде подняли всю продажную стражу, избирательно работающую, лишь в том случае, когда дело касалось тех, с чьих рук они кормились. Ахраса и Хэиба никто не смог найти, если бы только не предательство одного из своих – продажная шкура прельстившись на объявленную за их головы награду, выдала гвардейцам Солтана место их укрытия.

Их схватили и наиболее худшим решением оказалось то, что их не казнили сразу, а захотели отправить в рудники. Поскольку местные рабовладельцы посчитали, будто такие крепкие работники принесут гораздо больше пользы на добыче золота в шахте. И теперь Хэиб вместе со своим другом Ахрасом и с пятёркой верных людей шёл в рудники вместе со своими товарищами. Говорят, что Арут, главный надзиратель города, лично вёз их на своем хаузе – их охраняли, как самых известных преступников, поскольку они опасались, что возмущённые жители трущоб захотят отбить их у стражников.

Но у Хэиба и Ахраса имелось иное мнение насчёт такого недоразумения. И в один из дней, подговорив ещё нескольких каторжан, у них получилось совершить побег. Нетрудно догадаться, кто не имея оружия, легко свернул шеи конвоирам, словно имперским гусям и сбежал, попутно освободив многих других пленных. А затем, по наущению Хэиба, каторжане устроили настоящий бой у стен города – Хэиб со своими соратниками ещё месяц гуляли по близлежащим деревням и громили усадьбы местных баев, пока из ближайшего гарнизона не подоспела армия Солтана.

Известно, что позже, вместе с ближайшими и преданными людьми, они организовали свою разбойничью шайку и грабили купцов, идущих караванами в город. Таким образом они вершили месть всем, кто пользуясь своей властью и богатством, угнетает и обирает более слабых. Среди простого люда о них ходили легенды, слагали песни и восхищались ими. Они стали своего рода народными героями, вставшие на защиту всех обездоленных, пострадавших от несправедливости и тирании властей. К ним было особое отношение, потому что даже в те времена почти никто не мог их одолеть. Они всегда нападали неожиданно и столь же быстро уходили с добычей. Вот с тех пор я ничего не слышал о Хэибе, пока ты не принёс печальную весть.

Тем временем я закончил есть и поблагодарил за еду.

– Заночуешь на кровати, – кузнец указал на дощатую лавку с соломенным матрасом, – мои жена и дети в другом конце дома уже спят. Я пойду к ним, а ты тут располагайся и чувствуй себя как дома.

Затем он убрал всё со стола и ушёл к себе, оставив меня наедине со своими мыслями.

Получалось, Хэиб и его отряд, вовсе не охранники каравана. Они просто нанимались под видом охраны, а затем в удобный момент обирали наивных и жадных торговцев до нитки, а то и просто убивали. Но что же тогда произошло ночью. Ведь я и Алиф видели нападение восставших мертвецов на лагерь. Кстати, было бы неплохо разузнать, где сейчас Алиф и чем он занимается.

Одежда моя уже почти высохла, мысли всё больше путались, согретый горячей едой и тёплым кровом, я не заметил, как провалился в объятия сна.

Проснувшись от шороха я сначала не сразу понял, где нахожусь, пока не вспомнил события вчерашней ночи. Кузнец уже встал и развёл огонь в очаге, но на улице ещё темно.

– Тебе нужно будет уйти, – он заметил, как я проснулся, – Через заднюю дверь, ещё до того, как наступит рассвет.

Сон в цивилизованных условиях придал мне сил и бодрости. Я подобрал со стула и повесил за спину свёрток со своей саблей.

– Я случайно увидел вчера рукоять твоей сабли, – подметил кузнец с любопытством профессионала, – Редкий экземпляр для наших краев, видно работу мастера с большой буквы.

– Шамшир моего отца, – гордо ответил я, ещё не отойдя от сна.

– Позволишь взглянуть? – его глаза горели неподдельным интересом.

Я вытащил оружие из ножен и передал ему, пламя очага заплясало и заиграло отражением на поверхности лезвия.

– О, вот так диво, – было странно видеть удивление на лице кузнеца, каждый день сталкивающегося с ковкой оружия, – Клинок из небесного камня, не иначе, клянусь Братьями Близнецами.

– Вы знаете, что за надпись на нём, – спросил я, указав на неизвестные мне закорючки.

– Мне никогда не приходилось иметь дела с таким металлом, – кузнец приблизил саблю к огню, пытаясь прочесть надпись, – Но я знаю одного выдающегося мастера, живущего по ту сторону моря Мальх, возможно он сможет прочесть надписи.

Он вернул саблю обратно, явно потрясенный увиденным.

– Спроси у него, ведь ты вчера обмолвился, вроде бы собираешься уплыть за море, как только накопишь денег на корабль.

– И как мне найти этого мастера-оружейника?

– Знаю только, обосновался он в городе Таладо, – кузнец наморщил лоб, – Сейчас лучшее из известных и прибыльных мест для кузнецов. Поскольку там идёт война, ты наверно слышал про генерала Тарика?

– По правде сказать мне мало известно про политику властей, – честно ответил я.

– О, генерал известный воин, – кузнец явно симпатизировал ему, – Правда сейчас он впал в немилость Солтана, отправившего его за море, для покорения новых земель для Солтаната. Но я думаю нынешний правитель сослал его подальше от дворца, так как генерал не испытывал лояльности к новому Солтану. Все знали, не сыскать человека более преданного и верного, чем генерал Тарик. Но верно служил он лишь прежнему владыке, – и понизив голос до шёпота кузнец добавил, – Говорят, будто генерал со своим войском, обосновал новое государство за морем Мальх. Но всё это на уровне рыночных слухов.

Во дворе послышались первые крики петухов, те которые птицы, а не наёмники местного правителя. Значит скоро наступит рассвет и нужно поторопиться.

– Вот я собрал тебе тут поесть на первое время, – кузнец с отеческой заботой протянул мне кулёк с припасами, – Ты если что приходи, но только когда стемнеет и через заднюю дверь, соседи не должны тебя видеть здесь.

Я поблагодарил его за кров и еду, ведь в племенах Пустынников, закон гостеприимства считался одним из наиболее почитаемых. Даже если враг пришёл и попросил крова, то хозяин дома обязан принять его, как самого лучшего гостя. Гость личность неприкосновенная и ни один волос с его головы не должен упасть, пока он находится под крышей дома.

Кузнец отворил заднюю дверь и сперва выглянул сам, а затем убедившись в безопасности, дал рукой знак, мол, можно выходить.

Оказавшись на улице и вдохнув прохладную свежесть, только-только занимающегося дня, я зашагал прочь в утренний туман. Предстояло решить, идти мне сейчас на площадь, так как Малой сказал – они меня найдут сами. Или же просто побродить по городу и посмотреть на городскую жизнь. Я выспался, настроение прекрасное, а погода так и манит больше времени провести под открытым небом. А в «Логово Крыс», как в шутку называл Джас своё убежище, я всегда успею вернуться.

Кожаные сабаты, подаренные мне Алифом, в городе пригодились как нельзя кстати. В племенах Пустынников не носили обуви, поскольку мельчайшие фракции песка имели свойство забиваться в любые щели, вызывая ненужное трение внутри обуви. Они каждый день преодолевая десятки лиг, опытным путём выявили – лучший способ передвижения по пескам – ходить босиком. Даже сандалии, так популярные со времен империи, они не признавали, ибо в условиях пустыни они ещё хуже, чем закрытая обувь.

В результате чего, от постоянного воздействия раскаленного песка на кожу стоп, их пятки огрубевали и становились крайне нечувствительными. И некоторые из них, даже демонстрировали чудеса хождения по углям и острым камням, без каких-либо повреждений и на удивление городской публики.

Но есть одно но, в пустыне нет грязи и всегда сухо. А в городе, где так много людей и близко море, на улицах всегда лежит мусор. Гниющие очистки, тушки мертвых и разлагающихся крыс, люди справляющие нужду, где придётся. И вся эта смесь воняла и чавкала под ногами.

Особенно в районах порта, где ко всему прочему добавлялись ещё рыбные запахи. Исходящие как от лодок рыбаков, так и от немытых продажных женщин, коих здесь развелось во множестве. Ведь здесь, в городе работорговцев, крутились большие деньги, оседающие звонкими монетами в карманах охотников за головами. Каждый желал откусить свой кусок от большого пирога, кто-то силой, другие хитростью, ну а эти женщины откусывали своим пороком.

«Но вот только меня они никак не привлекали, а скорее вызывали отторжение, в их глазах я видел лишь тоску и угнетающую пустоту смерти. И хотя за спиной Асифа уже шестнадцать Великих Засух, наступающих в оазисах каждый год в одно и то же время, у него ещё не было возможности познать женщину.

К тому же он так никогда и не испытывал, того чувства влюбленности, о котором ему приходилось читать в стихах великих поэтов прошлой эпохи. Восхваляющих и восторгающихся, той нежной и неуловимой сладостью, исходящей от юных див, опьяняющих сознание своим ароматом. Как если бы они являлись самыми прекрасными и благоухающими цветками с забытых островов Рха’досса.

В их сундуке хранилось много книг, любовных поэм, баллад и песен в честь воинов. А также учебников по астрономии, остающихся для него самыми непонятными, в силу неизвестных названий и терминов, в изобилии раскиданных по тексту. Он лишь иногда находил по ночам, такие же скопления звёзд, виденные им на черно-белых картинках, нарисованных на пожелтевших страницах. Тем не менее он знал достаточно звёзд для ориентации в пустыне. Так что Асиф, обученный грамоте своей матерью, часто проводил время за этим занятием, читая по вечерам в своём шатре.»

Глава 28 «Игрушки» для богачей

Так продолжая бродить по улицам просыпающегося города и шатаясь с одной улицы на другую, я просто наблюдал за прохожими. Всё-таки местные отличались от меня своим видом, на большинстве из них простые льняные одежды, без каких-либо изысков и богатства. Никаких украшений или орнаментов, так присущие нарядам жителей пустынных племен.

По различным символам вышитым на ткани, можно было понять, к какому племени принадлежит тот или иной её представитель. По совету Джаса я взял с собой из убежища, тонкую холщовую накидку тёмного цвета, чтобы накинуть на себя и скрыть свои традиционные одежды.

«А скрывать есть что, грудь и спину Асифа защищал кожаный доспех, с искусно вырезанными на нём узорами. В центральной его части на уровне солнечного сплетения, рельефным тиснением выделялся символично изображенный знак Сура. Представлявший собой небольшой круг с отходящими от него лучами и вписанный в окружность. Сура являлся главным божеством Пустынников, помимо ночных звёзд, исключая лишь светило Йу, никогда не входившее в их традиционные верования.

Доспех составлял одно целое с наплечниками, усиленных бронзовыми и серебряными заклепками-вставками. Они несли, как функцию защиты от рубящих и режущих ударов, а также сообщали о социальном статусе своего обладателя.

Как я понял из его воспоминаний, для пустынника нет ничего дороже, чем его оружие и доспехи. Принцип «всё своё ношу с собой», являлся для них более чем актуальным вот уже на протяжении многих лет. Они не имели ничего, что можно отнять, прежде не одолев их в бою, честном или не очень.

К тому же серебро по их верованиям, служило защитой и оберегом от происков злых духов, коих в пустыне водилось больше, чем обычных людей. Нередки случаи, когда одинокий странник приняв их за себе подобных, бывал сбит ими с пути и терялся в бескрайних песках, обречённый на мучительную смерть от жажды и голода.

Духи очень любят вводить в заблуждение, как словами обращенными к человеку, так и насылая на него морок иллюзий, сводя несчастного с ума. Ворожеи-видящие из племен, состоящие только из женщин, прекрасно видели суть духов и могли отличать их от людей. Именно с этой целью на шею Асифа, ещё при сбривании первых младенческих волос, повязали мешочек с текстами священных книг. Туда же укладывались и волосы, а также ногти состриженные с пальцев рук младенца.

Будучи прекрасными наездниками и всадниками, то Пустынники предпочитают конные атаки, нежели пешие формации. Поэтому защита бедер и ног, как наиболее уязвимые со стороны пеших солдат, делалась более мощной, чем на верхних частях тела. От пояса и до колен ниспадала ламеллярная фалда, скрепленная из кусочков металлических пластин, наподобие рыбьей чешуи. Благодаря чему защищала от скользящих и колющих ударов и обеспечивала приемлемую гибкость, так необходимую для уверенных манёвров в седле.

Единственное, что трудно скрывать всё время – наручи из сыромятной кожи на предплечьях, укрепленные бронзовыми заклепками. Все-таки невозможно постоянно держать руки под полами импровизированного плаща. Дополняли образ широкие синие шаровары и длинный тюрбан такого же цвета, намотанный на голову в несколько слоев. Предостерегающий от солнечного зноя, и при случае гасящий своими слоями, силу удара от вражеского оружия.

Синий цвет являлся настолько популярным не только из-за того, что был любимым цветом одного из богов пантеона Пустынников. Но и потому, что это единственный цвет, который они могли добыть в пустыне из минерала под названием Азрак’х. В том числе служивший им какое-то время и обменной валютой, до прихода золотых и серебряных монет в повседневном обиходе.

По этой причине кланы, имеющие в своих землях самые богатые месторождения Азрак’ха, являлись наиболее преуспевающими и многочисленными в округе. Конечно, такое не всегда устраивало другие кланы Пустынников, обделенные и возмущенные такой несправедливостью. Результатом чего часто становились мелкие стычки, а иногда даже войны, вошедшие в устные предания как Азрак’ховая Сечь. Впрочем, ничего удивительного для столь воинственных кланов, закаленных в междоусобных битвах, вполне рядовые и обыденные события.

Впрочем, кое-где некоторые племена до сих пор нет-нет да используют Азрак’х, в мелких обменно-торговых операциях. Разумеется исключительно только между собой и одновременно отдавая дань уважения традициям своих предков. Продажа Азрак’ха чужим людям, не входящих в союз Пустынных племен, считается оскорбительным и недопустимым. Члены кланов уличенные в такого рода махинациях, навсегда изгонялись из племен, а в более древние времена, изгоем становился весь клан, даже если виновным являлся лишь один из них.

Так что найти Пустынника в городской толпе легче лёгкого, если только он не развязывал и не прятал свой тюрбан цвета Азрак’х, являющийся обязательным атрибутом любого уважающего себя жителя пустынь.«

Так я ходил погруженный в размышления и воспоминания моего альтер-эго, пока меня не окликнул один человек, мигом вырвавший из раздумий в реальность. Мужчина в плотном, тёмно-красном камзоле и перетянутый шелковым поясом в том месте, где у других людей талия, а у него больше напоминавшее бочку. Упитанный и холеный тип с пивным животиком. В общем он представлял собой типичный образ зажиточного горожанина или торговца.

Длинные волосы собранные в конский хвост, также выдавали его принадлежность к высшему сословию, так как рабов было принято обривать на лысо. Лицо мужчины, в народе называемое «кровь с молоком», обрамляла козлиная бородка, придающая ему какой-то ушлый вид сутенера.

– Молодой человек, – начал он речь словно поливал мёдом, – Пойдёмте, не стесняйтесь, я знаю, что здесь ищут юноши вроде вас.

От такого неожиданного обращения я даже немного растерялся.

«За долгие жизни в пустыне Асиф привык, что незнакомые люди, относятся с некоторой опаской друг к другу и поэтому всегда держат дистанцию.»

А этот напыщенный тип, вёл себя так нагло и бесцеремонно, будто для него не существовало каких-либо границ социального приличия.

– Пойдёмте, я покажу вам лучшее, что есть у меня – незнакомец начал назойливо тянуть меня за руку, – Лучший товар, только для вас, для такого молодого и красивого как вы.

«Наконец я оправился от его неожиданного натиска, сдобренного таким количеством сахара и мёда, что существовал риск получить диабет дистанционно, без регистрации и смс.»

Но сам приставала не представлял угрозы и в целом вёл себя дружелюбно, но как-то очень уж не подобающе для мужчины. Ведь обычно, если кто-то настолько приближался, то как правило с намерением причинить ущерб здоровью или жизни. Он же пока не выказывал признаков агрессии и скорее даже наоборот.

«Ему не хватало только конфетки, для полного вхождения в роль, а нас ещё в детском саду учили не брать у незнакомцев угощений.»

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Ну как же, мой дорогой друг, я предлагаю то, – ответил он громко цокнув языком и подмигивая, – что ищут все молодые люди в вашем возрасте.

«Вообще-то я ничего не искал, а просто прогуливался по неизвестному для меня городу. И я даже не заметил, как оказался в районе порта, но раз уж я здесь очутился, надо бы узнать сколько стоит место на корабле.

Всё же я собирался перебраться по ту сторону моря, как мне и посоветовал Хэиб. Там я буду в безопасности от гвардейцев Солтана, рыскающих в поисках меня, а также возможно найду человека способного вернуть меня в моё тело. Вряд ли солдафон в пещере выжил, когда Асиф полоснул его своей саблей между ног. К тому же кто поверит ему, будто капитан гвардейцев умер своей смертью, стукнувшись головой о камни во время падения. Но Асифу повезло, тогда он упал на капитана и не особо пострадал при падении.

И ещё загадочные письмена на клинке отцовского шамшира. Почему отец Асифа сказал, что его долг исполнен, когда отдал его ему, а не стал обороняться с его помощью сам. Конечно, каждый „синелицый“ предпочтёт смерть в бою, а осознание факта отсутстви я цели – ради которой стоит жить, только подталкивает к такой кончине. Поэтому мой второй мотив – добраться до мастера-кузнеца из города Таладо. Скорее это являлось целью Асифа, нежели моей собственной, но раз уж моё и его сознание оказались заключенными в одном теле, стоило учитывать и его интересы тоже. В конце-концов мы уже стали одним единым целым.»

– Корабль, мне нужен корабль, – изрёк я одновременно стискивая руку незнакомца в своих пальцах, как в слесарных тисках. Он уже начинал меня порядком раздражать.

Кажется насилие подействовало на приставалу и он отцепил свою хваткую ручонку с моего рукава.

– Ай-й-ай, что же вы сразу не сказали господин, – проскулил он с видом побитой собаки и растирая проступающий синяк на руке с длинными ногтями, – Я смотрю у вас и оружие есть, значит любите насилие, ну тогда вам тем более понравится мой товар.

– К-о-р-а-б-л-ь! – прочеканил я, порядком уставший от назойливого спутника.

Возможно для жителей города в порядке вещей вести себя так по панибратски. Мне же было трудно понять, может я слишком жестко обошелся с ним и причинять ему боль оказалось лишним.

– Да, конечно же корабль, корабль, их есть у меня, – заискивающе заулыбался и закивал коротконогий пузан, – Я как раз являюсь владельцем корабля, ну почти владельцем.

«Мне кажется, спроси у него про янтарную комнату и библиотеку Ивана Грозного, я бы не удивился наличию оных у него в загашнике. Крайне подозрительный тип и нужно держать с ним ухо востро.»

Он повёл меня за собой, вдоль стены склада, расположенного у береговой линии, за углом которого слышался плеск морских волн. У него есть корабль, но нет оружия, более или менее прилично вооружены лишь наёмники и городская стража. И наверно он принял меня за сына какой-нибудь местной шишки, для которых закон не писан. Откуда он мог знать, что перед ним просто дикарь из пустыни, ни сном ни духом не ведавший о здешних запретах на ношение оружия.

Конечно же я носил свое оружие не на виду, а замотанным в верблюжью шкуру. Скорее всего часть сабли обнажилась, когда я показывал шамшир кузнецу в его доме. Я проверил рукой пощупав за спиной – она наткнулась на голую рукоять, предательски выступающую из-под шкуры. Не снимая со спины и не останавливаясь, я прикрыл рукоять сабли, пока шёл вслед за обещанным кораблем.

Холёный тип взглянул назад, прежде чем завернуть за угол склада и убедился – не отстал ли я идя за ним. Выглядело подозрительно, углы часто таят опасность, особенно когда идешь расслабленным. Вполне вероятно, этот лапчатый гусь ведёт меня в западню и за углом притаился его сообщник с ножом.

И пикнуть не успеешь, как окажешься с пером под боком. Вероятно у них схема такая, заманил простофилю сладкими обещаниями, потом тюк по башке – ограбил, а тело в воду и дело с концом. Так что я внутренне собрался и приготовился к худшему, прежде чем повернуть за угол вслед за ним.

Отойдя от стены на два шага, я закинул руку назад, нащупав заранее рукоять сабли и с осторожностью выглянул за угол. Подозрения оказались излишни, кроме удаляющегося мужчины в красном камзоле, за углом никого не оказалось. И пока я тут осторожничал, он уже успел достаточно прошагать и мне пришлось догонять его второпях. Иначе предвиделся риск его потерять в большом потоке людей – таскающих грузы от кораблей вдоль причала.

Наголо остриженные рабы разгружали тюки и бочки, из пришвартованной рядом ладьи, а затем несли или катили их по пирсу до склада. Изнуренные и замученные лица со страшной худобой от недоедания, некоторые из них едва волочили ноги. Их обнаженные и сгорбленные спины, сверкающие от пота и открытые зною палящего солнца, сгибались под ударам кнута надсмотрщика, неусыпно следящего за разгрузкой. И если ему казалось, будто они работают слишком медленно – тут же в воздухе раздавался свистящий звук кнута и сдавленный стон бедолаги, попавшего под хлёсткий удар.

Единственная одежда хоть как-то прикрывающая наготу невольников, представляла собой кусок ткани в виде набедренной повязки. Что-то похожее на грубую мешковину, так щедро дарованную добрым и заботливым хозяином, не считая железных ошейников на шее каждого из них.

Тут же неподалеку, возле носа ладьи я увидел своего зазывалу, весело махавшего мне рукой, подзывая подойти к нему. В двух шагах от него стояли две молодые девушки. То что это именно они, я понял сразу, так как их абсолютная нагота явственно выдавали гендерные различия. Если не считать кусков материи со рваными краями, прикрывающих нижнюю часть тела.

«Нет, Асиф конечно и раньше видел девушек в своем племени, но вот только они всегда ходили одетые, а здесь они стояли практически в чём мать родила.»

Подойдя поближе, я заметил у них оковы на шее – значит они такие же пленники, как и разгружавшие сейчас корабль. По возрасту невольницы выглядели как мои одногодки или старше. Впрочем, я давно заметил, что женский пол взрослеет раньше, сильно опережая своих сверстников.

Их обнаженные и упругие груди с призывно набухшими вишенками, приковывали взгляд – отчего жар охватил меня с головы до ног. Они стояли склонив головы, сверкая глазами подобно молниям – из-под насуплено сдвинутых бровей и сбившихся прядей волос. Если бы не большой булыжник, пристегнутый кандалами к их ногам, наверняка, сбежали бы отсюда представься им такая возможность.