Текст книги "Реинкарнация (СИ)"

Автор книги: Сур Шамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24 Молви «Друг» и войди

За шумом водопада я и Джас не услышали, как вернулся Малой. Неизвестно сколько он тут стоял в надежде, что на него обратят внимание, но видимо не хотел прерывать воспоминания старика. В руках он держал тот самый заветный кошель с золотом, что привёл меня в подгород безрукого короля.

– Надеюсь, ты ничего не взял оттуда? – Джас принял его из рук Малого и взвесил покачав на крюке, накинутом на свою культю, – А то выйдет неудобно перед нашим гостем.

Затем он повернулся ко мне.

– Вот, возвращаем деньги, мы ценим тех, кто предан слову, – Джас протянул мешочек, – Сыновья пустыни всегда желанные гости здесь.

– Мой отец был из племени «синелицых», – я принял кошель и спрятал понадежнее в полах одежды.

– Да? Надо же, – Джас удивленно вскинул брови, – В последний раз, я о них слышал десяток лет назад. Ну в любом случае, возвращайся, как только сделаешь, то что обещал. А пока Малой проводит тебя наружу.

Старик поднял крюк в знак прощания и удалился к своему трону. Я и Малой остались вдвоем у водопада.

– Ну что, знатно присел тебе на уши старина Джас? – Малого кажется совершенно не расстраивала потеря вчерашней добычи, – Он уже всем надоел рассказами о своих подвигах, но он прав, он положил здесь начало всему. А теперь идём.

Малой направился к одному из туннелей, у выхода стояли прислоненные к стене низкие тележки, грубо сколоченное из досок с четырьмя железными колесиками. Он взял одну из них и расположил внутри кирпичного туннеля.

– Поедем коротким путём напрямик, – он сел на деревянную перекладину, служившей сиденьем – Я сяду впереди, а ты сзади и не вздумай вставать, а не то тебе мигом башку снесёт.

– Ну что готов? – спросил он, когда я сел на свое место сзади, – Держись крепче! – скомандовал Малой и передвинул рычаг с колеса.

Тележка медленно покатилась вниз по туннелю, освещая путь каким-то хитроумным фонарём – пробивающий лучом света далеко вперёд. И чем быстрее катилась тележка, тем ярче становился свет, испускаемый фонарём. Наконец скорость возросла до такой степени, что заглушала любой шум, кроме завывания ветра в ушах и грохота стремительно вращающихся колес. Я покрепче ухватился за боковые ручки и вжался в спинку сиденья, зажмурив от страха глаза. Американские горки придумали еще в древности промелькнула мысль в моей голове и тут же исчезла.

Малой умело управлял подземной повозкой, несущейся вниз по наклонному коридору. Пару раз он с потрясающим мастерством сворачивал, в появляющиеся перед нами ответвления, придерживая рычаги то с одной, то с другой стороны колёс. И каждый раз сердце моё замирало от опаски, как мы сейчас куда-нибудь врежемся, и предпочитал не открывать глаза, дабы не опозорится, издавая вопли не достойные пустынника. И как будто этого было недостаточно Малой вдруг истошно завопил:

– Кабир’рат! Кабир’рат!

Он орал настолько истошно, что я оказался просто вынужден открыть глаза. Уж если Малого испугало, что-то в его родных туннелях, то я уже и не знал какой ужас может его напугать.

– Кабир’рат!!! – не переставал орать Малой.

В прыгающем луче фонаря из-за его плеча, я увидел какой-то темный бугор, преграждавший нам путь впереди. Комок сверкал парой огромных глаз, блестящие от отражённого в них света фонаря. Расстояние между нами стремительно сокращалось и я увидел крысу, но крысу поистине огромных размеров, наверное ростом с среднюю собаку.

Злобная тварь совершенно не боялась и даже не пыталась уйти с пути стремительно мчащейся повозки. Лишь шевелила усами и сверкала налитыми кровью глазами, потирая лапки с мощными когтями. Такую пинком в водоворот не отправишь подумал я про себя. Что-то предпринимать уже поздно, так что я просто зажмурился и стал ожидать неминуемого столкновения. На такой скорости удар смял бы не только кабир’рата, но и нас самих размазало бы по стенкам.

– Держииись!!! – закричал Малой.

А затем он резко дёрнул левый рычаг, колеса заскрежетали высекая искры. Тележка дёрнувшись в сторону, на скорости въехала в полукруглую стену туннеля и на мгновение мы оказались перевернутыми вниз головой. У меня всё внутри екнуло и замерло, а желудок подступил к горлу. Мне показалось, что эта тварь не ожидала такого манёвра и подпрыгнув вверх, стремясь достать нас в бессильной злобе, звучно щёлкнула пастью. Какое-то мгновение и тележка описав полный круг, вернулась по противоположной стенке на пол. Мы по-прежнему гнали по туннелю, только теперь кабир’рат остался позади.

– Ааааааа!!! Получилось!!! – голос Малого звенел от восторга под сводами тоннеля.

– Дааааа!!! – я не смог удержать крика и присоединился к нему в своей радости.

Тележка начала постепенно замедлять свой ход, скорее всего мы уже внизу у подножия горы. Фонарик светил всё слабее и слабее, как будто его яркость как-то была завязана на скорости передвижения повозки. Наконец Малой постепенно затянул оба рычага и мы остановились. Впереди в конце коридора брезжил слабый свет и слышался плеск волн.

– Тебе надо торопиться, – сказал он – Нужно успеть до прилива, пока вход не залило водой полностью.

– А как же ты? – я думал, что он пойдёт со мной.

– А я вернусь по другой дороге, – Малой одним движением перекинул сидения и рычаги в противоположную сторону, – Надо рассказать охотникам про кабир’рат.

– Это же была крыса? – решил уточнить я.

– Он самый, матёрый крыс-каннибал, – шмыгнул носом Малой, – Ест своих же сородичей, но и для нас представляет угрозу. Ты иди, не тяни время. Как выплывешь, слева будет один из городских пляжей. Увидишь башню, она рядом, а там и до площади рукой подать. Мы тебя сами найдём, когда надо будет.

– Ладно, береги себя, – улыбнулся я в темноте.

– И ты приятель, не попадайся зря, – он закрутил педали медленно отъезжая в обратном направлении.

Я же развернулся и пошёл по направлению к свету в конце коридора. Стены здесь сочились от влаги и всё отчетливее ощущался запах моря, рыб и водорослей. Наконец-то я дошёл до выхода, представлявшего собой грот больше, чем наполовину заполненный водой. Через просвет между водой и потолком пещеры, виднелась бескрайняя гладь моря и солнце, уходящее за горизонт.

************

Когда я выбрался вплавь на берег, городской пляж пустовал, только редкие прохожие и пьянчуги шатались в предзакатный час. Я проверил кошель с деньгами, искать их на дне мне вовсе не хотелось. Страшно подумать только, если они могли бы выпасть при выплывании из пещеры. Но хвала Семерым Близнецам, доверенные мне золотые монеты всё ещё на месте. Я спешно огляделся вокруг – справа от меня возвышались каменные опоры причала, а в гавани на рейде качались корабли пиратов и работорговцев. По обоим концам бухты, формой похожей на полумесяц, темнели очертания массивных строений и там горели огни. Изредка порывы ветра дующего с моря, доносили до меня оттуда крики и стоны людей.

Осторожно, не привлекая внимания, я снял с себя всю одежду, выжал насколько смог от воды. Проблему составляли только кожаные доспехи, впитавшие в себя соленую воду и от того изрядно отяжелевшие. Конечно, надевать обратно полусырую одежду несколько неприятно, но заявиться в город, оставляя после себя мокрые разводы я не мог. Всё-таки я же не Уак’х из морских глубин, чтобы являться к людям, облепленный тиной и водорослями.

«Из легенд, рассказанных Асифу бабушкой в детстве, истории про Уак’хов ему нравились больше всего. Они имели привычку по ночам выходить из морских глубин и похищать молоденьких девушек для своих утех. Поговаривают, что от таких союзов затем рождались необыкновенные дети, получавшие диковинные способности от своих морских отцов, навроде того, как долгое время находиться под водой. И некоторые даже становились царями людей»

Пока ещё солнце не зашло необходимо поторопиться, может быть я ещё успею застать лавку кузнеца открытой. Незаметно миновав набережную, отделявшую меня от первых домов, я прошмыгнул в тень малоэтажных зданий. Нужно вести себя осторожно, от Джаса я слышал, будто ближе к закату становиться очень опасно шляться по городу. И мне очень повезло, что первые дни в городе я прожил без происшествий. Тем более сейчас я представлял собой особо богатую добычу. Разумеется, я бы справился с одним или двумя грабителями, но привлекать лишнее внимание сейчас ни к чему.

Скрытно передвигаясь прижавшись к стенам, я старался как можно реже попадать на освещенные участки, залитые последними лучами солнца, перед наступлением сумерек. Впереди послышался какой-то шум, смех и разговоры – кажется кто-то идёт по проулку навстречу. Я тут же юркнул за груду ящиков, небрежно сложенных, возле покосившейся от времени хибарки рыбака. И как раз вовремя, тут же из-за поворота появились двое – наёмники, виденные мной накануне на площади.

Именно про них Джас говорил, обзывая их «петухами» и «собаками» и что их отряды именуют себя «Псами Войны», поклоняющиеся своему спящему богу Горгу Длиннорукому. Мне представился уникальный шанс взглянуть на них поближе, наблюдая в щели ящиков за приближающейся парой. Они громко хохотали, переговариваясь между собой неприятными и резкими голосами, их язык и говор мне был неизвестен. Надрывные и хриплые гортанные звуки, перемеженные мерзким гоготом, действительно напоминали собой собачье гавканье или звуки человека, безуспешно пытающегося избавиться от рыбьей кости, застрявшей у него в горле.

Я замер, не двигался и не дышал, дабы не выдать своего присутствия. Парочка прошламимо – невысокого роста, с широкими плотными и мускулистыми телами, продолжающиеся короткими кривыми ногами покрытые шерстью и такими же волосатыми руками. Плоские лбы на квадратных головах, со сверкающими глазами из-под густых зарослей волос на лице, не выдавали в них особых интеллектуальных способностей. Остроконечные войлочные шапки, со сдвинутыми вперед концами, ещё больше усиливали их сходство с гребнем той самой птицы. Видимо они сейчас изрядно навеселе и не заметили бы меня, даже если я просто стоял у стены, изображая из себя египетского фараона в профиль.

Когда шумная компания удалилась на достаточное расстояние, я вышел из своего укрытия и поспешно зашагал в сторону площади. Думаю наёмники отмечали очередную выгодную сделку и сейчас направлялись к кораблям стоящим в порту. Замешкайся я на берегу немного дольше, то мы столкнулись бы нос к носу. Одолеть их в бою не представлялось для меня возможным. Слишком разные весовые категории. К тому же я не уверен, что моя сабля смогла бы причинить им хоть какие-то серьезные раны. А вот мне хватило бы одного удара их примитивного оружия, напоминающего прямую крестьянскую косу на длинной ручке.

Вскоре из-за рядов однообразных лачуг, похожих друг на друга как две капли воды, впереди открылся свободный простор рыночной площади. Дойдя до крайних домов я осторожно выглянул из-за угла, не рискуя выходить на открытую местность, прежде чем не разведаю обстановку. Я не ошибся и вышел максимально близко к лавке кузнеца, маневрируя среди узких улочек между площадью и портом. Но вот только кузня уже закрыта, я опоздал совсем чуть-чуть.

Как и во всех местностях лежащих в экваториальных широтах, сумерки длятся совсем короткий период времени. Уступая право южной ночи, совсем чёрной, как кожа туземки с берегов Слоновой Кости. Уже достаточно стемнело, небо покрывали плотные слои туч, периодически закрывающие свет ночных светил.

И в один из таких моментов я решил, что пора и стремительно вышел из тени, бесшумными шагами приближаясь к зданию, прилегающей к кузне и лавке. Остановившись перед дверью я несколько раз оглянулся по сторонам, пытаясь разглядеть в мраке присутствие посторонних и негромко постучал.

Ещё раз осмотревшись вокруг я чутко ловил каждый звук, готовый в любой момент сорваться с места. Никто не открыл мне дверь, я постучал снова, на этот раз сильнее, чем в первый раз. Стучать слишком сильно я боялся, поскольку Джас предупредил меня, что здесь все закладывают всех, в особенности это касалось соседей. И они привлеченные шумом от вечерних гостей, вполне могут донести куда следует за малую пайку, в надежде снискать благосклонность своих хозяев, словно покорные собаки выслуживающиеся за косточку.

Собрания были запрещены и соблюдался комендантский час, так все жители должны безвылазно сидеть по домам с наступлением сумерек. Господа опасались, что в свободное от работы время, остатки непокорных могут замышлять восстание и всячески пресекали подобное.

Наконец внутри послышались шаги, открылось окошко в двери и в свете свечи показалось лицо кузнеца. Во всяком случае он подходил под описание, данное мне Хэибом, перед той самой злополучной ночью. Мужественное и скуластое лицо, длинные волосы распущенные по плечам сливались с широкой бородой.

– Чего тебе? – недружелюбно спросила голова в окошке, – Ты разве не знаешь, что после сумерек запрещено ходить по улицам?

– Я от Хэиба, – тихо прошептал я, – Мне нужно передать деньги его дочерям.

– Не знаю никакого Хэиба, – кузнец нахмурил брови, – Проваливай отсюда пока здоров.

Окошко захлопнулось так резко и быстро и я даже не успел что-то сказать от удивления. Как он его не знает? Я же не мог ошибиться, слева от башни находиться лишь одна кузница. И она слывёт самой известной в городе, если верить словам Хэиба, да и Джас это подтвердил. По описанию он подходил более чем, так что скорее всего кузнец просто-напросто осторожничал.

Я ещё раз постучал в дверь, прежде чем шаги внутри успели отдалиться. Судя по тому, что они вдруг затихли – кузнец остановился, а затем вновь послышались, но уже ближе и ближе. И едва только окошко в двери вновь открылось, я тут же выпалил заученную фразу:

«Гхеа ак Кхаа, асаал-ба-тан карр Мор-марес»

– «Кхаа Кхингу Ассар», – ответил изумлённый кузнец, поставил свечу в сторону и отворил дверь.

Некоторое время он вглядывался и прислушивался к звукам с улицы, а затем сильной рукой схватил меня за плечо и затащил внутрь. Он тут же закрыл дверь на засов и прислонив ухо к двери простоял пару мгновений. Убедившись, что преследователей нет, взял свечу и поднёс её к моему лицу.

– Ты житель племени, я вижу по твоей одежде, – в его взгляде читалось непонимание, – Откуда ты знаешь Хэиба, ты с ним работал?

– Работал? – удивился я, – Ну если это можно так назвать, то возможно.

– Так и почему же он сам не пришёл? – кузнец угрожающе наклонился вперед.

С такой комплекцией, как у него, он свернул бы мне шею раньше, чем я успею вытащить свою саблю.

– Он хотел передать деньги своим дочерям, – я уже был не очень рад тому, что здесь оказался, – Он сказал, что я напоминаю ему его сына.

– Ну про сына все знают, – буркнул кузнец, – Так почему он сам уже давно не приходит сюда?

– Он… он… думаю, что он погиб, когда на наш лагерь напали, – мне было горько вспоминать о той ночи, – Там была чёрная скала и это место называлось «Сердце Песков». Гиблые земли, как говорили многие в караване.

– Туда пришли кривоногие псы Горга? Ну те кто напали? – лицо хозяина дома приняло более смягченную мимику.

– Я не знаю, была ночь, и… нам показалось, что мы видели мертвецов. Мы сами похоронили их несколькими днями ранее в пустыне.

– Ну что ж, печально слышать такое, – со вздохом сожаления произнес кузнец, – Теперь некому будет позаботиться о его дочерях, надолго ли им хватит этих денег.

Наконец вспомнив про золото я вытащил всё ещё сырой от воды кошель, кожа разбухла и придала монетам дополнительный вес.

– Именем Семерых Близнецов, да ты что, малый, вплавь сюда добирался, – хохотнул кузнец принимая кошель у меня из рук, – Останешься у меня до утра, заночуешь в тепле. На улице всё равно не безопасно, да и простыть можешь. Я смотрю твоя одежда вся сырая.

– А что про сына? – заинтересовался я, наконец расслабившись, – Ну вы сказали, про его сына все знают.

– Аа, это давняя история, разве Хэиб тебе не рассказывал? – он зашагал в другую комнату, – Пойдём, ты наверно голодный, друг Хэиба – мой друг.

Мы прошли в простенькую комнату, где стоял каменный стол, несколько деревянных стульев и кровать с соломенным матрасом. Кузнец раздул тлеющие в очаге угли и подбросил дров, а затем повесил над ним горшок с едой.

– Ну хорошо, присаживайся, – он указал на один из стульев, – пока греется еда я расскажу тебе.

Кузнец сел на второй стул и начал рассказывать историю про сына Хэиба.

– Когда всё это произошло, его сын был немногим младше тебя. Хэиб в то время жил в городе и вообще мы с ним с детских лет выросли вместе. Его жена умерла при родах последнего ребёнка, коим и являлся его долгожданный сын. Поэтому остался он один с пятью детьми. И мне кажется с тех пор он немного тронулся умом. Так как он никак не мог смириться со смертью своей жены и всё время считал её живой.

Глава 25 Визирь в голове Солтана (второе воспоминание)

Солтан сладко зевнул, потянулся от сна и наконец собравшись с мыслями, спросил у вербовщика.

– Надеюсь вы подыскали для меня что-то новенькое? – странный блеск в его глазах выдавал действие д’ихъ смешанного с «моми».

– Г’азумеется мой госссподин, – напыщенно прогундосил носатый коротыш, – самые свежие товаг’ы и только для вас.

– Знаю я вас обманщиков! – перебил его владыка, – Хоть я и был не трезв, но в прошлый раз вы мне карлицу подсунули, выдав её за свежую молодку! – и гневно тряхнул головой так, что шапка-корона на его голове съехала на лоб.

Головной убор, конечно, великоват для него, но именно она обеспечивала ему, рабскую покорность своих поданных, наделяя своего владельца даром гипноза и подчинения воли.

– Это было недог’азумение, полное недог’азумение, – поспешил оправдаться вербовщик, – Ви же понимаете, не так легко найти чистую кг’овь.

– Я не за это тебе плачу! – взвизгнул его светлость, – Мне доложили, что вы утаиваете от меня часть золота, – и так стукнул кулаком по столу, что кубки с объедками подпрыгнули и покатились, – Я выделяю их вам на покупку новых наложниц со всего мира, а не для того что бы складывать в свой карман! Я могу и казнить!

Он конечно понимал, что найти другого такого ушлого вербовщика, весьма сложно и трудно. И в конце концов благодаря ему, Солтан регулярно имел разнообразие в своей постели. Белокожих с севера, жёлтых с востока, чёрных с юга, с тёмными и светлыми очами, с волосами цвета вороного крыла и цвета пшеницы, и желательно молодых и не порченых.

Так что больше пугал для острастки, что бы не расслаблялись и он это знал. Знал это и вербовщик и слова повелителя для него звучали, как мамонту горох. Тем более у него имелся иммунитет к гипнозу излучаемой от шапки Солтана.

– Ну а вы, Тха-Ба-Кха? – обратился владыка к гиганту, – Сколько новых рабов вы уже поймали для меня?

Атта-Ман «Шхир-Кхан» Тха-Ба-Кха являлся воеводой захватнической армии Солтана или скорее шайки разбойников. Главе армии присваивался титул «Шхир-Кхан», что означало «Тигр – Убийца», в народе его все знали как «Владыка Крови», и это было не далеко от истины. Намекая тем самым, что он также беспощаден и кровожаден как тигр. Поскольку управлять такой ордой головорезов, под силу только наиболее подлому и безжалостному из числа таких же мерзавцев.

Тха-Ба-Кха шевелил длинными усами и теребил высокую шапку из шкуры чёрного волка, широко известным атрибутом клана «Кара Галбаки». То есть «Чёрные Шапки» или просто «караки», как они сами себя именовали, имея славу воров и жестоких убийц. Ещё во времена Империи, многие осужденные преступники предпочитали скрыться среди горных племен, от чего составляли чуть ли не половину их жителей. Земледельцы, часто страдающие от их набегов, называли их «качаки», то есть «беглецы» или «спрятавшиеся». Но сейчас в смутное время, они окрепли и осмелели, составив костяк наёмной армии Солтаната.

– Мы наёмники, дан, мы не ваши подданные, дан – начал он, не выказывая особого уважения – Мы, дан, разорили города повстанцев к востоку отсюда, дан.

– Очень хорошо, – Солтан откинулся назад и поправил шапку-корону, – Вы же знаете нам нужно много рабов, для постройки новых городов.

Он действительно не лукавил, новые поселения строились к востоку за Трещиной мира, но города не для людей. На это у него существовал указ сверху от своих кураторов, иногда наведывающихся к нему с инспекцией. Сами кураторы подчинялись Йу-Бабам – небесным жителям с камня Йу, передающих свою волю через посланников Агглов.

На вопросы Солтана зачем, кураторы лишь отмахивались: «мол, так надо для истории». На что он лишь пожимал плечами, перечить им он не мог даже несмотря на свой статус. Являясь для них всего лишь одним из мелких земных наместников, которого легко могли поменять, а этого ему вовсе не хотелось.

Ему нравился этот суровый горец в волчьей шапке, когда-то ему удалось переманить к себе весь его клан, и служили они Солтану, пока тот щедро платил. Его клан являлся наиболее сильным из всех этих банд, во множестве кочевавших к северу от Белых Гор, по Великим Степям вдоль озера Расса. По правде сказать озеро кажется настолько огромным, что его больше называли морем Расса.

Вот только золота, так называемые защитники требовали слишком много, в связи с этим повелитель использовал их банду на полную мощность. Благодаря им он мог сдерживать все остальные племена, жившие по ту сторону Волчьих Врат. Протяженного ущелья между Белыми горами, являясь по сути единственным проходом к Великим Степям на севере.

– А что там с захватом Ай-Индара? Библиотеки не должны уцелеть, – Солтан опять занервничал и что бы придать больше властности своим словам добавил. – Это приказ сверху! Любые свитки и книги должны быть сожжены!

– Там слишком сильная защита, дан! – рыкнул гигант. – Мои воины теряют рассудок, дан, ещё на подступах к городу, дан, – он с силой водрузил на свою длинную голову шапку, украшенную значком черепа со скрещенными костями, оставив сбоку свободным специально отращиваемый локон волос на бритой голове. – А их башни, дан, сжигают наши ладьи, ещё до того, дан, как они причалят к берегу, дан. Саблями и луками их не взять, дан.

Когда он сильно волновался и злился, а это было почти всегда, то часто вставлял в свою речь одно из имен богини Дханы, которой они поклонялись с очень давних времён.

– Ну хорошо. Я спрошу у Агглов, чем они смогут нам помочь, может оружие какое дадут, – успокоил его Солтан, – А теперь вон отсюда все!

Солтан конечно блефовал, Агглов он даже в глаза никогда не видел, поскольку для них он слишком мелкая сошка, что бы они лично являлись к нему. И такую браваду он наводил лишь перед лицом своих подчинённых, желая лишний раз показать свою важность и значимость.

Когда все ушли, он посидел в некотором размышлении и решил отправиться туда, где любил находиться больше всего, если не считать купальни.

«Так-так, это уже интереснее» — подумал советник Адил, слышащий все мысли Солтана, находясь в его воспоминаниях. В сокровищнице ему ещё ни разу не удавалось побывать, по крайне мере находясь в своем теле визиря.

Солтан прошёл из залы в дальнюю часть дворца и остановился перед маленькой дверью, охраняемую двумя стражниками весьма свирепого вида, что даже он сам побаивался их. Но на него одета шапка Асур-Кхана и она придавала магическую силу, любому носящему её и внушала необъяснимый ужас всем, кто видел его в ней. Стража, почтительно расступившись, смиренно ждала, пока он пройдёт.

По легенде, известной самому Солтану, она принадлежала самому знаменитому воину из Агглов, величайшему убийце всех времен и народов – Асур-Кхану Микелю. Известно, что в неё зашит рыжий клок волос подлинного Асур-Кхана Микеля, после его трагической кончины в войне Богов. Так что в дальнейшем, среди его последователей, «Кханами» стали называть лучших из истребителей человеческого рода. Солтан даже в шутку любил проводить рукой поперек горла, сжатой в кулак с оттопыренным большим пальцем и говорить: «хана тебе», когда воображал своих врагов, в очередной раз напившись д’ихъ с «моми».

Посему то она и была для него велика, да так что приходилось отращивать длинные волосы и складывать их под шапкой, пытаясь хоть как-то увеличить размер головы под неё. Среди поколений Солтанов даже ходила поговорка «ох и тяжела же шапка Йу-маха», тем самым намекая на её размер и тяжесть не для людских плеч. У них было много забавных обычаев, восходящих к временам жизни Богов, а девизом их жизни, как они помнили, было: «Сон, нишха, пагуба».

Вот только сами Боги много веков спали в этих своих горах и под ними, не слушая ни чего из тех песен, что пели о них менестрели и трубадуры во всех уголках нашего мира. Большая же часть Богов просто покинула эти места, оставив всех своих «вещей», так они называли людей, в чьи обязанности входило обслуживать представителей божественного рода. И лишь изредка отправляли своих посыльных Агглов, для коротких инспекций, так что большую часть времени, «вещи» получившие свободу вели анархический образ жизни, но очень стараясь подражать своим прежним хозяевам.

«Махами» же на языке Агглов называли воинов или любую другую драку-войну. Кстати говоря, кланы того гиганта в волчьей шапке, давно поклонялись этому великому «Маху». И подражая Асур-Кхану Микелю носили высокие шапки, вот только объемы черепа под шапками у них были маловаты. Отчего у них повсеместно были распространены обычаи сжимать головы младенцев между двух перевязанных дощечек. Вынуждая череп такой деформацией приобретать вытянутую форму. Но вот мозгов от этого, к сожалению, совершенно не прибавлялось, а скорее даже наоборот.

Они жили в городах-крепостях в горах и называли их «Кала» – эдакие временные «Столицы Воинов», когда они не кочевали по степи в завоевательных войнах для Солтаната. Повелитель очень часто пользовался их услугами, поскольку лучших воинов и головорезов ему было не сыскать во всём известном мире.

Отстегнув от своего пояса связку ключей Солтан отворил дверь и взошёл на небольшую площадку, уходящую вниз по винтовой лестнице. Спуск настолько глубокий и окончание лестницы терялось в темноте. Он не стал зажигать факел так как знал, что спускаясь нужно лишь держаться за перила, а дальше уже будет свет. Лестница уходила на глубину превышающую, высоту самого дворца и вскоре Солтан оказался внизу.

Едва он ступил на пол коридора уходящего в даль, как всё вокруг засветилось мягким и приятным светом. Казалось светятся сами стены, пол и потолок, никто не знал откуда исходит свет. Солтан поначалу принимал свет за колдовские силы и сильно боялся, но потом вполне привык. Знал он только то, что тоннель построен богами, ещё до того как они оказались вынуждены покинуть Кхан-град. Тоннель проходил глубоко под улицами Кхан-града, протянувшись от дворца и заканчиваясь в подземном мавзолее Асур-Кхана Микеля.

Дворец назывался «Сары-Ай» в честь «жёлтой Йу» на небе и являлся земной резиденцией Богов в прошлом. Многочисленные рабы, до восстания в Кхан-граде, с презрением именовали дворец «жёлтый дом». Так знали, что их сумасшедшие мучители живут в этом дворце на берегу пролива.

Длина подземного коридора не превышала шестисот метров и Солтан не успел запыхаться, прежде чем предстал перед массивными дверьми, обитыми толстыми листами металла. Он нащупал у себя на груди ключ и снял её со своей шеи. С ним он никогда не расставался и всегда держал при себе, даже когда мылся. В слабых потоках света исходящих от стен, на ключе блестели драгоценные камни, инкрустированные в затейливые узоры на его завитках.

Дрожащими руками вставив ключ в замочную скважину, символично сделанной в форме морской раковины, он с усилием провернул её. Затем нажал потайной рычаг на головке ключа и ещё раз провернул. Механизмы зашумели внутри дверей и стен, отпирая свои засовы, а затем с шумом отворился проход внутрь сокровищницы. Солтан каждый раз поражался толщине дверей и силе тех механизмов, двигавших такие неподъёмные створы ворот.

Сокровищница выполняла несколько функций, как место для хранения государственной казны, так же как и мавзолей-усыпальница для Асур-Кхана Микеля. Правда, хранилищем казны она стала гораздо позже, прежде всего она была местом погребения величайшего Небожителя в истории.

В хранилище вокруг него расположились тщательно укреплённые сундуки, наполненные золотыми монетами. В каждом сундуке их было ровно столько, сколько нужно для четырёх человеческих жизней с населением небольшого городка. При мысли об этом сердце Солтана сжималось от тоски, а глаза наполнялись слезами. У него было так много денег, но он уже не мог купить на них ничего, что могло бы принести радость и счастье для его души. Поскольку в мире уже не осталось ничего, чего бы он уже не попробовал. Ну разве что маленьких бородатых и волосатых карликов на краю империи, о которых он слышал во дворе, но никто ещё не мог поймать хотя бы одного из этих подземных жителей и предоставить его перед очами повелителя.

Здесь царила прохлада в любое время года, поскольку мавзолей-хранилище находился под толщей морской воды, приводимой через каналы из залива. А уже сверху над водой, был построен огромный купол из мрамора, куда все приходили почтить память своего хера-господина. Точнее туда всех сгоняли насильно, дабы они пропитались энергетикой страха, источаемой мумией Асур-Кхана и прониклись трепетом и благоговением, уже перед мертвой мумией с огненными волосами.

Солёная вода не только предотвращала попытки проникновения в мавзолей, сверху через пол купола, но и являлась аккумулятором, собирающей эманации мёртвого Асура. И они в свою очередь, отражаясь от округлых стен и потолков надземного купола, превращали прихожан в отупевшее и блеющее от страха стадо.

Вот почему власть Солтана, имеющего на голове шапку Асур-Кхана Микеля, являлась настолько безоговорочной. Именно благодаря той силе, что по-прежнему хранили в себе кости мертвеца, симпатически поддерживающих связь с бывшими вещами Асура. Так что по сути Солтан являлся живым воплощением этого бога, можно сказать его земным аватаром. Ведь в «жёлтом доме» так принято, «кто первый надел шапку Асура, тот и Солтан» – любил оправдываться нынешний владыка.

Он затаив дыхание подошёл к золотому саркофагу, всё тот же мягкий свет вокруг, освещал его высокие стенки. Солтану потребовалось бы сделать шесть-семь шагов, чтобы пройти вдоль неё от головы к ногам мумии. Крышка саркофага анатомически повторяла очертания тела Асура, копируя даже позу лежащего внутри. Солтан никогда не открывал крышку и не заглядывал во внутрь неё. Во-первых, она была слишком тяжёлой и запечатанной, а во-вторых он знал, что за наказание последует после такого проступка. Смерть представлялась самой лёгкой и желанной из всех возможных.