Текст книги "Эрос, сознание и Кундалини"

Автор книги: Стюарт Соватски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

«Если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шагов я буду различать среди тысяч других... И потом, смотри: видишь, вон там, в полях зреет пшеница? Я не ем хлеба; колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру...».

Лис замолчал и долго смотрел на Маленького принца. Потом сказал – Пожалуйста. приручи меня! (стр. 489) [Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц». Перевод Норы Галь Здесь и далее цитаты даются по изданию: Антуан де Сент-Экзюпери. Соч. в 2х томах. М., «Согласие», 1994 (пер.).]

Однако, очень часто именно нетерпеливое желание большей близости затеняет уже существующие тонкие феномены близости – как грустно отвечал своему лису Маленький принц:

– Я бы рад – отвечал маленький принц – но у меня так мало времени. Мне еще нужно найти друзей и узнать разные вещи (там же)

На что лис сказал при расставании:

Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь (стр. 491)

Искусство видения сердцем – это как раз то, к чему относится тантрическая сублимация.

Вы обеспокоены трудностями в любовных отношениях, и хотите знать, как вам могли бы помочь тантрические сублимация и психология

Если у вас сейчас нет любовных отношений, то практика одиночной сублимации может дать вам удовлетворяющую полноту эмоциональности, приверженности, и страсти, которые обычно считаются доступными только парам. Таким образом, ваше желание иметь партнера может быть освобождено от отчаяния, которое порой рождается от одиночества. Вмесите этого, если вы встретите кого-то, кто вас действительно заинтересует, ваше желание будет иметь приятную свежесть.

Поскольку тантрическая сублимация – это искусство преобразования, ее подход к трудным эмоциям бывает гораздо более парадоксальным и поэтическим, чем в большинстве общепринятых и популярных психологий любви. В отличие от полудиагностических терминов, вроде созависимости, эмоционального ранения, или страха оставления, тантрические термины, например, врийога – гармония, которая живет даже в самой болезненной борьбе – передают неоднозначность, присущую эротическим затруднениям.

Так, вы узнаете о скрытой очищающей силе, заключенной в извинении и прощении, о том, как романтически тосковать по кому-то, вместо того, чтобы считать себя оставленным, как защищать «благоговение перед великими возможностями» от неправильного истолкования в качестве страхов обязательства. Страх и благоговение близко родственны друг другу в эротических вопросах, и нелепой трагедией является то, что та же трепетность, которая вдохновляет чувства неограниченных возможностей в начале любви или семейной жизни, будет полностью закрывать все возможности, когда ее неправильно понимают как страх.

В этом более интимном мире, мы встречаемся с парадоксальными и менее известными переживаниями радостей, которые кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой, бытия самими собой в большей степени, чем мы могли подумать, даже когда мы пробуждаемся к иным возможностям, кажущимся слишком трагическими, чтобы их вынести. Мы открываем слишком распространенный парадокс, что порой становится легче ссориться из-за личных вопросов или мирских проблем, чем быть переполненным благодарностью. Мы сберегаем благодарности друг друга, ибо проистекающая из них близость – это нечто большее, чем мы можем легко вынести.

Вы хотите знать, не может ли период целибата определенным образом улучшить ваш брак

Брак существует потому, что нам нужна вся жизнь, чтобы более полно реализовать глубоко скрытые потенциальные возможности, которые начинают проявляться, когда люди любят друг друга. Брак – это просто естественная и непосредственная реакция на воспринимаемые, но скрытые возможности. Брак – это непрерывное и захватывающее очарование тайны.

Например, новобрачные будут спорить о том, в какой цвет красить определенную комнату, чтобы замаскировать вызывающий благоговение и, возможно, невероятный опыт знания и чувствования того, что, в действительности, они создают дом, в котором они будут жить, делить радость и горе, создавать жизнь, и умирать. Согласно тантре, денежные проблемы, работу по дому, и родительские обязанности следует помещать в более широкий жизненный контекст. Для более пожилых пар, тантрическая перспектива может открывать давно развивающуюся страсть, которая достигает своего пика только после долгой совместной жизни.

Филлис, пятидесяти девяти лет, и шестидесятидвухлетний Джейсон женаты уже тридцать лет. Их жизнь была занята карьерами друг друга и семейными делами. «Мы слишком заняты для кризиса половины жизни» – говорит Джейсон. Да, они были преданы друг другу больше тридцати лет, но их преданность была преданностью ожиданием, и их удовлетворение заключалось в исполнении этих ожиданий. Неопределенность ослаблялась планами и успехами, и никогда не была вратами к трепетному и притягательному благоговению перед неизвестным будущим. Поскольку они живут «почти в безбрачии», они обратились к философии и практике тантрической сублимации. Во время освоенных ими медитаций «глаза в глаза», они вместе удивляются тому, что скрывалось за тридцатью годами повседневной рутины, и теперь выходит наружу. Они отдают друг другу свои жизни, и получают в ответ то же самое.

Открывая эротические ритмы, более длительные, чем сексуальное желание, тантра показывает естественную основу пожизненной моногамии, известной как «путь домохозяина» – брака, движимого полнотой жизни.

Вы считаете различные искусственные методы предупреждения беременности нежелательными, и хотите знать, существуют ли «другие способы» заниматься любовью

Когда Вильгельм Рейх формулировал свои основные принципы сексуального освобождения для гетеросексуалов, способных к размножению, он делал вывод, что при необходимости занятий сексом три раза в неделю, «применение противозачаточных средств абсолютно необходимо для сексуального здоровья». В рамках общепринятой биологической модели секса это может быть верно. Однако это решение не столь утопично, как надеялись Рейх и все мы – свидетельством тому наша статистика абортов и проблемы с противозачаточными средствами.

Кристин Люкер в своем исследовании абортов в книге «Пользуясь случаем» пришла к выводу, что непреднамеренные беременности лучше всего объясняются не как «неудачи контрацепции», а как своего рода сексуально возбуждаемую готовность «воспользоваться случаем, только в этот раз». Плодовитость просто ловко проскальзывает через щели секса не в результате нашей безответственности, а из-за возбуждающей силы эротической тайны.

Тантрический целибат делает отжившими контрацепцию, непредусмотренную беременность, аборт, и окружающие их споры. Зачатия, когда они случаются, всегда бывают желанными, а не вызывающими всевозможные сожаления результатами сексуального акта. И, как замечал Р,Д. Лаинг (1970) по поводу важности желательного зачатия: «Разница между желанным и нежеланным. это огромная разница».

Более того, если бы мы занимались сексом только когда надеемся зачать, мы могли бы открыть для себя действительный опыт воспроизведения. Роб, сорока лет, описывает свое удивление от «открытия» того, что секс – это также процесс воспроизводства:

После нескольких лет тантрического целибата было легко чувствовать аспект секса, касающийся воспроизводства. Когда мы действительно зачали ребенка, это было одно из самых глубоких переживаний в моей жизни. Я утратил все сексуальные ассоциации с половым актом, и всем, что я осознавал, были ощущения зачатия с моей женой этого уникального, нового человеческого существа.

С одной стороны, я был поражен – это чудо! С другой стороны, я чувствовал уверенность – так вот что такое секс. Я мог понимать, почему некоторые религии пытались сохранять секс только для воспроизводства, хотя сомневаюсь, что они имели в виду такого рода опыт. Он казался настолько реальным, настолько полным значения, что изменил мое понимание смысла человеческой жизни, того, какой огромной духовной силой наделены люди.

Кроме того, сублимационный способ эротического выражения мог бы быть особенно полезным для подростков, чье сексуальное любопытство перехитрит даже самые изощренные усилия нашего сексуального воспитания. Первоначально, термин брахмачарья относился к периоду от начала отрочества до юности, когда после достижения половой зрелости мы быстро растем и учимся. Непредубежденный подросток, возможно, найдет брахмачарью очень удовлетворяющей, а вовсе не еще одним надоедливым родительским предписанием, вызывающим протест. Я включил в эту книгу приложение для подростков, которых, возможно, заинтересует тантрическая сублимация.

Вы уже соблюдаете целибат в течение некоторого времени, и хотите знать, что в вас может происходить в результате этого

Иметь словарь, применимый к опыту вашего целибата может быть чрезвычайно полезно, особенно, в культуре, где целибат обычно понимается как отсутствие переживаний. Йога дает вам подробную картографию тонкой физиологии сублимации, которая обосновывает ее процессы и уникальные возбуждения в теле. Многие физические и медитативные практики помогают вам получать наибольшую пользу от периода вашего целибата.

Если вы уже соблюдали целибат в течение некоторого времени, для вас может быть важна сама публикация этой книги. Я помню, что в третий год своей практики я мог легко отождествляться с многими страданиями, типичными для любого меньшинства – сексуального или другого. Люди могли считать неприемлемыми гомосексуальные отношения, но теперь они, по крайней мере, признают, что гомосексуальность существует. Большинство людей не думают, что может существовать практически осуществимая сублимация, и это способно весьма затруднить ваши отношения с окружающими.

Вы хотите знать, почему сублимация и духовность, как правило, идут рука об руку; вас вообще интересует духовное значение секса и тантрического целибата

На протяжении всей истории, многие люди выбирали целибат спонтанно, не в качестве специальной практики для того, чтобы стать лучшим, более счастливым человеком или семейной парой, а вследствие самореализации. Если вы всегда чувствуете любовь, то вы всегда чувствуете себя так, будто занимаетесь любовью. [Это заблуждение, типичное для западной культуры. Занятие любовью относится к сфере Эроса, любви-желания, всегда предполагающей взаимоотношение с Другим (даже если человек нарциссически принимает за Другого собственное отражение), а любовь, которую испытывает человек, достигший самореализации – это Агапе, любовь-забота, излученное чувство, которое не нуждается в отношениях, и даже в объектах. Хиппи шестидесятых ошибочно интерпретировали христианский тезис «Бог есть любовь» как «Бог есть Эрос», но подлинные христианские мистики всех времен понимали, о какой любви идет речь (пер.).] Секс становится совершенно излишним.

Тантрическая сублимация начинается с чувств, которые человек испытывает в настоящий момент, и помогает прослеживать их в направлении большей тонкости. На некотором этапе даже самые тончайшие чувства подходят к абсолютному пределу, и человеку нужен скачок веры в духовные аспекты человеческой жизни – скачок к истинам, не допускающим проверки, которые наша вера все равно принимает. Человеку внушает благоговение то, насколько бесконечно реален Бог, и насколько утонченно чистыми являются все страсти невинности. Эта беспрецедентная вера на протяжении столетий оставалась духовной возможностью, лишь внешний знак которой представляет собой брахмачарья.

Глава 5

Эротические искусства йоги

Dharmaviruddho bhutesu kamo ‘smi.

(Я – страсть в существах, настроенных на универсальную гармонию)

Бхагавадгита

В этой главе мы познакомимся с йогическим подходом к эросу, включая его уникальную анатомическую карту человеческой конституции как врат к сублимативным пробуждениям и «пост-генитальным фазам» нашего «психосексуального» развития. Но для открытия этого измерения нашего существа требуется безмолвное глубокое сосредоточение, которое, с тантрической точки зрения, естественно порождается нашей эротической природой. Ощущения, которые мы испытываем, увлекают наше внимание, и именно это увлечение и есть медитация. [Это верно только в том случае, если внимание сосредоточивается на самих ощущениях, а не на их значениях. Можно медитировать даже на ощущении боли, но как только вы определяете его как «боль», вы начинаете чувствовать реальную боль. Необходимое условие медитации состоит в отсутствии в уме вербальных значений. В духовных традициях это называется состоянием «безмыслия» или «пустоты ума», хотя с психологической точки зрения, правильнее говорить о «неотождествлении» в двух смыслах: например, вы испытываете некое телесное ощущение, отождествляете его как сексуальное желание, и отождествляетесь с ним, думая «Я хочу секса». С другой стороны, вы можете наблюдать само это ощущение, и стараться понять скрытый за ним смысл, не выразимый словами, и это будет одной из форм медитации. (пер).]

Таким образом, еще одна причина, по которой мы, как последователи западной культуры, даже не подозреваем о существовании такого сублимативного эроса, состоит в том, что мы пока еще не медитировали над нашей собственной тайной. Мы использовали только лабораторные методы или вопросники для выяснения диапазона жизненной страсти, а страстная увлеченность, которую мы выявляли всегда была «до-медитативной». Если мы следуем моралистам, то просто стараемся избегать секса. И даже во время секса, наши умы, как правило, блуждают в несдержанном восторге.

Посредством медитации на эротических ощущениях открываются чакры, кундалини, самадхи – все феномены ars erotica, обсуждаемые в данной главе.

Медитация: безмолвный партнер обычного секса

Даже сексологи отмечают, что главная причина, по которой обычный секс так приятен, состоит в том, что в это время мы становимся свободными от ожиданий, предаваясь «чувственной медитации», и испытываем удовольствие именно благодаря восприимчивому сосредоточению внимания на возбуждениях секса. Кто знает, о чем говорит сексолог-новатор Джон Мани (1980) в следующем описании?

Два ума погружаются в забвение, внимая только своим собственным ощущениям, настолько согласованным, что экстаз одного предопределен быть экстазом другого. Два ума, бездумно затерянные друг в друге.

Хотя он говорит о сексуальном акте, он с тем же успехом мог бы описывать то, что специалист по сублимации и медитации Свами Крипалвананда в одной из своих лекций назвал «объятием пронизанных любовью умов» любовников, практикующих целибат.

В клинической сексологии, полные желания мысли, слишком напряженно нацеленные в будущее, которые более известны как «боязнь оказаться не на высоте», способны срывать даже самый страстный сексуальный акт. Сексуальная дисфункция нередко бывает просто результатом тревоги, которую человек чувствует, если его отвлекает от «здесь и сейчас» ожидание надвигающейся неудачи. Человек поглощен мыслями о приближающемся оргазме, и вдруг, и «как обычно», он происходит слишком рано. Или, человек ожидает, что оргазм или требуемое возбуждение не случится, и эти приготовления к неудаче препятствуют возбуждению и облегчению.

Клиническое средство? «Сосредоточение внимания на ощущениях», то есть, слегка непривязанное, медитативное внимание к тонкости. Партнеры прикасаются друг к другу медленнее, движутся и дышат более расслабленно, и даже отказываются от планов секса и оргазма. Сексуальная терапия невольно подвела их к сублимации! Сосредоточение на ощущениях, по крайне мере на начальных стадиях несексуального расслабления и контакта, можно было бы рассматривать как начало моста к тантрическим практикам, но только если только менее «желанный», но более глубокий свет сублимации манит нас «перейти на другой берег».

Медитация следует тайне: йогическое «все» в «дохождении до конца»

Воздержанные бегут от того, чего они желают,

Но уносят с собой свои желания:

Когда человек вступает в Реальность,

Он оставляет позади свои желания.

(Бхагавадгита)

Один из решающих шагов на этом мосту от секса в тантре состоит в том, чтобы оставить позади сексуальное желание и оргазм, пленяясь надеждами и удовольствиями более тонкой природы. Разумеется, на пары оказывает огромное воздействие, когда партнеры должны работать вместе, чтобы двигаться в этом новом направлении. Это подобно тому, как будто пара приходит на один сеанс сексуальной терапии, обучается сосредоточению на ощущениях, и забывает вернуться на дальнейшие сеансы, или даже вернуться к сексу.

Шаги по этому йогическому мосту от более привычных эротических истин сосредоточения на ощущениях к более тонким истинам того, что мы называем сознанием, впервые сформулировал в упорядоченной форме великий знаток медитации и семантики Патанджали (200 г. до н.э.). В своих Йога Сутрах (афоризмах йоги), он наметил шесть все более глубоких степеней сосредоточения на ощущениях: пратьяхара, дхарана, дхайяна, сабиджа-самадхи, нирбиджа-самадхи, и каивалья.

Пратьяхара – «внимание, прекращающее рассеяние» – собирает нас из наших изменчивых мнений, преходящих тревог, и нервных реакций на несметное число внешних стимулов. Счастливая или грустная история наших взаимоотношений или жизни – постоянно воспроизводящаяся в наших умах со своими закадровыми анализами, фантазиями, и случайными циничными поворотами – начинает уходить прочь. То, что Ричарт Альперт (Рам Дасс) любовно называл нашей «сладкой драмой» успокаивается, и мы в большей степени находимся «здесь и сейчас».

В качестве эксперимента, сидите спокойно и дышите, издавая ровный шипящий звук в глубине горла при вдохе и выдохе. [Эта дыхательная техника, именуемая уджайи пранаяма, используется во многих медитативных практиках йоги(пер).] Просто прислушивайтесь к звуку, и позволяйте ему наполнять ваше осознание. Ваши мысли будут исчезать, по крайней мере, на несколько мгновений. Это начало пратьяхары.

Освобождаясь от постоянного метания мыслей, мы становимся способными к более цельному восприятию друг друга и самих себя. Мы проходим через врата циничной и демистифицированной определенности к неоднозначности, наводящей на размышления. Мы слышим за речью песни интонации. Мы чувствуем, как соединяется большее целое, ранее затенявшееся нашими привычными фрагментарными заботами. Выходя из суеты, мы чувствуем более спокойные эмоции застенчивости, очарования, и боязливой незащищенности в качестве приятной, но неопределенной романтики жизни. Как спрашивает нас Р.М. Рильке:

Так не пора ли раскрыть наидревних страстей суть плодоносную? Так не пора ли на самом гребне проститься с возлюбленной – освободиться, избыть, осознать, что избыл – как избывает стрела тетиву, осознав ее – и над собою из бездны большим, чем есть ты, восстать?

(Элегии замка Дуино) [Перевод В. Топорова Цитируется по изданию: Райнер Мария Рильке. Стихотворения (1906-1926). Харьков, «Фолио», М., «АСТ», 1999.]

В ранней пратьяхаре даже мирские дела воспринимаются почти как священные ритуалы, а формальные ритуальные практики вызывают чувство подлинного откровения. Сам опыт становится более «религиозным» (от religare – связывать или объединять), так как наше искреннее внимание делается более постоянно сосредоточенным.

Длительная пратьяхара будет углубляться, открывая более мелкие градации эфемерных тонкостей в более непрозрачных и наводящих на размышления эротических намеках. Этот более утонченно живой, непостоянный мир самости и других каждый раз выглядит так, как будто переживается впервые. Мы видим как одни реакции, ощущения, или точки зрения превращаются в другие и снова в другие; одновременно, мы знаем, что ничего из этого никогда не случалось раньше. Мантра, которую вы повторяете, открывает множество изменений ритма и чувства; входящее и выходящее дыхание обнаруживает свои многообразные структуры и необъяснимый источник. Все это увлекает наше внимание, и медитация естественным образом углубляется.

Попробуйте спокойно сидеть и практиковать шипящее дыхание в одиночку или синхронно с партнером. Думайте: «Каждый вздох уникален, моя жизнь – это последовательность вздохов, таких как этот, и этот, и.».

Нам может хотеться задержаться, помедлить, приостановить поток, и говорить о нем, запечатлевать его, воспевать его. Однако, эта красота непостоянна, и мы должны освобождаться от нее, ибо она уже ускользает прочь, сменяясь новой. Мы входим в поток живого времени. Мы должны находить то, что Гераклит (утверждавший, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку) называл ek-stasis – свободой от статичной привязанности к этим чрезвычайно волнующим феноменам.

Когда мы входим в этот временной поток, наш слух становится более тонким. Мы начинаем слышать само слушание, безмолвный звук хлопка одной ладони; мы даже закрываем глаза, и видим свет самого видения; мы ощущаем чистое прикосновение в движении дыхания. Нечто, ощущаемое как основополагающая глубина, легко увлекает нас прочь от множества конкретных образов и мыслей, которые возбуждали бы нас эротическими желаниями.

Вместо этого, мы совершаем переход к концентрации, или дхаране – «стойкому точечному сосредоточению», почти непрерывному несхватывающему осознанию текучей эфемерности изменчивых тонкостей. Мы полагаемся на веру в отношениях с миром, и обнаруживаем новый вид неуловимой уверенности исходя из которой готовим свои мысли и планируем свои действия. Мы открываем для себя спонтанность веры:

.. не заботьтесь о том, как или что сказать, ибо в тот час откроется вам, что надо сказать, и говорить будете не вы.

(Мф 10: 19-20)

Через наше привычное чувство «познающей-говорящей самости» прорывается заключенный в нашем уме «разум», который предшествует языку. Поглощающие нас мысли ослабляют свою хватку, и наступающее безмолвие кажется экстатическим. Как советовал в христианской версии дхараны православный монах XIV в. Никифор Пустынник:

Ты знаешь, что наше дыхание – это вдыхание и выдыхание воздуха. Предназначенный для этого орган – легкие – располагается вокруг сердца, так что воздух, проходя через них, тем самым, охватывает сердце [Следует учитывать, что в православной мистике «сердцем» называется не анатомический орган, а психоэмоциональный центр, располагающийся посередине груди на уровне сердца. Это то, что в анатомии называется сердечным сплетением, а в йоге – сердечным центром (хридайя), по своей локализации соответствующим анахата чакре (пер.)]. Таким образом, дыхание – это естественный путь к сердцу. И поэтому, собрав свой ум внутри себя, вводи его в канал дыхания, по которому воздух достигает сердца, и заставляю свой ум, вместе с этим вдыхаемым воздухом, спускаться в сердце и оставаться там. Приучай его, брат, не выходить из сердца слишком скоро, ибо поначалу он чувствует себя очень одиноко в этом внутреннем затворе. Но когда он к нему привыкает, то, напротив, начинает испытывать неприязнь к бесцельному кружению снаружи..., потому ум, когда он соединяется с сердцем, наполняется несказанной радостью и восторгом. Тогда человек видит, что Царство Небесное воистину внутри нас (Kadlubovsky & Palmer, 1977, стр. 33).

Когда дхарана достигает полной глубины, человек полностью отдается любви к самой сосредоточенной преданности, и в нем, подобно медленно поднимающемуся солнцу, начинает появляться «внутреннее Царство». В этом непоколебимом сосредоточении открывается новое преддверие чуда – дхайяна, «стойкое постигающее внимание. Здесь постоянно уравновешенный бессловесный интеллект, освобожденный от понимания, волнения, и толкования, начинает непосредственно или интуитивно постигать нечто, касающееся души или сути вещей: абсолютную Таковость, Я есть Это, основополагающие учения, ТО ЧТО ЕСТЬ, чистое присутствие хайку, YHWH, мораль – или, буквально, образ действий – вещей.

Если дхарана представляет собой благочестивое внимание, подобное плавному, лишь изредка меняющемуся течению воды, то дхайяна (собственно медитация) похожа на спокойное течение священных масел – глубокое и густое, неподвижное в своем движении. В этой глубине человек начинает чувствовать: «Вот как все на самом деле! Здесь все начала и концы» Мы чувствуем основополагающее единство всего бытия, всего времени, и всех людей, которое разделяется на мучения и драму бытия.

Так, великое просветление Будды началось однажды, когда он просто с мучительным беспокойством наблюдал безмолвные усилия старика, который, то и дело останавливаясь, пробирался по шумной индийской улице.

Столь исключительное и подлинное сострадание пробуждает дхайяну к сути любящей преданности: постоянному следованию эросу как тайне, развертывающегося порой великолепными, порой трагическими изгибами и поворотами. Субъективное внимание и все объективное проявление уравновешиваются в своей совместном омфалическом источнике. Торжественная святость и перехватывающее дыхание блаженство этого соединения точно соответствуют помолвке для брачного союза, именуемой сабиджа-самадхи – «полное единение с сознанием-источником (с семенами будущих колебаний)».

После длительно развивающейся помолвки с бесчисленными часами тайных свиданий (тысяч часов в год, нередко на протяжении десятилетий) этот медитативный брак уничтожает все добрачные семена-колебания, и достигает завершения в нирбиджа-самадхи – «полном единении с сознанием-источником (без семян будущих колебаний)». В гигантском объятии открывается чистое сознание, постигаемое теперь как вездесущее, лишенная желания любовь, или према. Эта необычайная любовная песнь зажигает все спорящие противоположности, демистифицированные определенности, неоднозначности, и эфемерные тонкости. Строительные леса (этой книги) рушатся; открылась вся тайна сознания, любви, и бытия.

Наконец, после многих лет или жизней все углубляющейся близости в этом медитативном брачном союзе нирбиджа, рождается невинно-мудрое дитя каивалья – «естественного состояния». Это состояние полностью освобожденной эротической жизни представляет собой совершенно новое начало, не обремененное трудными и всепоглощающими процессами, которые его породили – чистую веру, «непорочно рожденный» дух, живущий без ограничений в близости самости-мира, где тайна глубже всего, ибо даже кажущийся предел смерти отступил перед бесконечной тайной. Как предельное эротическое освобождение, каивалья (наконец) является окончательным, хотя и редко достигаемым, «всем» в тантрическом варианте «дохождения до конца».

399. Поклонение Мне есть лестница, по которой достигается это состояние; из этого тебе может казаться, что Я – средство для достижения этой цели,

400. Но не позволяй этой мысли входить в твой ум, ибо Брахма не отличен от Меня.

(Jnaneshvari, 1987, с. 428)

Момент безмолвия

Поскольку для развертывания этих высших стадий развития могут потребоваться многие десятилетия или даже жизни, уместно ненадолго остановиться, и почувствовать благоговение перед тем, к чему мы приближаемся. Как в XVII в. сказал Малебранш при рассмотрении самых внутренних аспектов человеческой способности к воспроизведению: «Нельзя не испытывать благоговейный трепет от того, чтобы слишком глубоко проникаем в мельчайшие Божьи создания».

Без такого благоговейного трепета и остановки, мы не замечаем ауры глубины, окружающей великие эротические тайны. Вместо того, чтобы смирять нас, подобно какому-нибудь редко встречающемуся прекрасному цветку, эти глубокие учения йоги уничижительно уродуются, превращаясь во внешний жаргон Нового Века, или навсегда утрачиваются для нас как еще одна безжизненная философия утонченных абстракций и практических невозможностей.

Смиренное почтение уничтожает полу-понимание самонадеянности и унижения цинизма. Или, скорее, смиренное почтение – это реакция, означающая, что мы коснулись границ тайны, в то время, как его отсутствие гарантирует, что мы пока еще слишком самонадеянны, и потому, слишком далеки от ее сил. «Ибо Красота – ни что иное, как начало Ужаса, который мы еще способны вынести.» (Рильке, «Элегии замка Дунно»). Если йога заставляет вас содрогаться, значить вы ощущаете ее истинную глубину.

Нас должен пугать тот факт, что мы касаемся истин и практик, зарождавшихся в первых религиозных исканиях человечества, которым, возможно, двенадцать тысяч лет. [Это явное преувеличение, поскольку древнейшие письменные источники Тантры датируются примерно пятым тысячелетием до н.э. С другой стороны, «первым религиозным исканиям» человечества столько же лет, сколько ему самому, а это, согласно данным палеонтологии и археологии, гораздо больший срок – и, тем не менее, было бы самонадеянно объявлять Тантру и, тем более, йогу единственным и закономерным результатом этих исканий (пер.).] Это необходимо прочувствовать. Миллионы людей, не отличавшихся от вас и меня, которые тратили всю жизнь, экспериментируя с этими практиками и верованиями, заслуживают нашего уважения. Нужно также помнить и почитать их родителей и детей, их мужей и жен, друзей и учителей. Эти йоги тоже встречались с предстоящими нам сложными задачами, и поддержка, которую они получали от других людей, несомненно, будет столь же необходима и нам.

Но когда достигались чудесные результаты, практики йоги передавались из поколения в поколение, так что теперь мы имеем непрерывное наследие, которое говорит: «Этот путь хорош. Вступай на него по своему свободному выбору, и используй его по своему усмотрению».

Йогическая анатомия потенциальных возможностей человека

Посредством чрезвычайно глубоких медитаций на протяжении тысяч часов, йоги определили, что человеческое тело представляет собой нечто гораздо большее, чем соединение органов, костей, и жидкостей. В действительности, наше существо, состоящее из пяти уровней или оболочек (коша), каждая из которых является более внутренней и более тонкой, чем предыдущая, представляет собой своего рода «мост» от физического к духовному. Каждая оболочка оказывает руководящее разумное влияние на следующую, более плотную оболочку в таком порядке: индивидуальная душа и каузальное тело (джива и анандамайя коша), рефлексивно-интеллектуальное тело (виджнянамайя коша), ментально-эмоциональное тело (маномайя коша), тело жизненной энергии (пранамайя коша), и физическое тело (аннамайя коша). С помощью этой анатомии все более тонких тел, йога картирует эмоциональность и разумные способности самого интимуса, и, таким образом, указывает путь к углублению нашей близости друг с другом и с миром.