Текст книги "Медленная смерть"

Автор книги: Стюарт Хоум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– О Боже! – закричал Грэхем. – Всё обретает новый, ужасающий смысл!

– Далее, – продолжал Брюстер. – Посмотри, что ещё можно сделать с именем Стилетто! Это анаграмма Т. С. Элиот, где лишняя «Т» вновь переносится в перевёрнутую версию фамилии Карен, создавая алхимическую связь.

– Но! – запричитал Джок. – Я думал, автор «Бесплодной земли» был христианином!

– Нет, – опроверг его сэр Чарльз, – это чёрная пропаганда, распространяемая иллюминатами. На самом деле Т. С. Элиот оказался марионеткой тайного общества!

– Честное слово! – развёл руками Грэхем. – Думаю, вы напали на след.

Сэр Чарльз Брюстер не единственный строил планы на ходу из-за внезапного ускорения в темпах культурных перемен. Карен Элиот повела Джонни Махача на фильм с Чжоу Жунь-Фа^{46 47}, и пока сверкали пушки, её мозг работал со скоростью света. Пресыщенные зрелищем героического кровопролития, эти двое теперь вернулись домой к Элиот. Ходжес висел на трубке, работая устами Карен.

– Спартак! – рявкнул Ходжес. – Это Хирам. Слушай внимательно, я должен передать тебе инструкции наших тайных вождей.

– Готов, – пролаял Стивен Смит. – Огонь!

– Должна произойти большая интервенция Неоис-тов в Крисп-Стрит-Маркет в Попларе в субботу во время обеда, – выпалил Джонни. – Объяви о ней сегодня на закрытом осмотре «Нового Неоизма». Я позвоню тебе завтра и сообщу детали.

– Будет сделано! – уверил Спартак своего контролёра. – Жду звонка.

– До завтра, – ответил Ходжес и повесил трубку.

Карен вышла из кухни и передала Джонни кофе,

прежде чем развалиться на диване. Она решила не ходить на открытие «Нового Неоизма», потому что не хотела давать даже намёки на связь с деятельностью членов Ложи ФСО. К тому же ей предстояло проделать немалую работу, подготавливая материал для интервенции Неоистов в Крисп-Стрит-Маркет в субботу.

– Может, перепихнёмся? – предложил Ходжес.

– Что-то меня на секс не тянет, – безучастно ответила Карен. – Всё равно Мария придёт минут через двадцать, она собирается тебя выебать. Я с удовольствием буду снимать вас в процессе, что скажешь?

– Скажу, что ты чертовски странная, – признался Джонни. – Я не против секса с Марией, но не хочу, чтобы ты его снимала на видео. Я не кусок мяса, знаешь ли. У меня есть чувства, я существую не для того, чтобы обеспечивать членом других людей.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила Элиот.

– В девять встречаюсь с другом в Кэмдене, – объявил Ходжес.

– Ладно, тебе надо уйти отсюда в семь, – сообщила ему Карен, – потому что у меня куча дел. Вам с Марит ей вполне хватит часа, чтобы доставить друг другу радость. Мы с тобой встретимся завтра в обед. К тому времени я приготовлю плакаты, которые ты передашь Стивену Смиту. Ещё я передам для него дальнейшие инструкции.

– А что я буду с этого иметь? – сделал замечание Джонни.

– Пиздец, работай из любви к искусству! – взорвалась Элиот. – И если тебе ещё доведётся оттрахать меня, ожидание лишь сделает этот миг приятнее. К тому же, готова спорить, ты получаешь немалое удовлетворение, помогая ебать мозги всяким там художничкам!

Ходжес ухмыльнулся. Если бы Элиот знала, сколько радости ему доставила месть -«Эстетике и Сопротивлению», она бы взбеленилась! Карен, наверно, думает, он слишком туп, чтобы извлечь из ситуации личную выгоду – но сука скоро узнает, что страшно просчиталась в оценках. Дайте пару дней – и не будете тайного общества, продвигающего Неоизм от имени Элиот, потому что каждому члену ФСО будет грозить длительный тюремный срок!

Джок Грэхем маршировал перед «Галереей Отпечатка Пальца». Он сделал себе плакат с надписью «ДОЛОЙ САТАНИЗМ, УНИЧТОЖЬ НЕОИЗМ». Бывший арт-критик также раздавал наспех изготовленные листовки. Однако его действия желаемого эффекта не оказали. Ни единый знаток искусств не воспринял его предупреждения о заговоре всерьёз. Они считали, что он договорился с галереей устроить выставке скандальную рекламу.

Сама же выставка была забита. Посетители стояли локоть к локтю, пузо к жопе, лишь бы увидеть, что такое «Новый Неоизм». Линда Фортрайт еле сдерживала позывы на месте облапать Стивена Смита. Молодой художник уже смирился с фактом, что этой ночью будет удовлетворять именно эту хищницу от культуры.

– Я думала, возрождения Неоизма надо ждать лет через пять! – жаловалась Эмма Карьер из «Боу Студиоз» Рамишу Пателю.

– Я так понял, сэр Чарльз Брюстер планировал десятилетнюю подготовку, прежде чем взорвать бомбу Неоизма, – ответил режиссер. – Я собирался примкнуть к движению лет через восемь, а теперь поезд уже ушёл! – Похоже, ситуация вышла из-под контроля, – разглагольствовала Карьер. – Сэр Чарльз – человек слова, и если он сказал, что разработал рекламную кампанию на десять лет, значит, его просто смела волна.

– О да, полностью согласен, – принял её точку зрения Патель. – Брюстер внушает доверие, я раньше не встречал более надёжного человека. Проблема в чёртовом феномене культурной акселерации! Всё в наше время происходит так быстро, что люди, управляющие арт-сценой, не способны угнаться за событиями. Мир крутится с бешеной скоростью, фактически мы живём в условиях хаоса!

До Пембертона дошёл слух, что перед галереей бродит Джок Грэхем. Мужская половина «Эстетики и Сопротивления» вкалывала на кухне, уже не один час приготовляя еду и напитки. Спартак только что дал Дону разрешение покинуть рабочее место, чтобы он мог потолкаться среди гостей.

– Давай возьмём на чердаке пару банок краски, – предложил Пембертон Пенелопе Эпплгейт. – Можно будет пойти и швырнуть их в Джока Грэхема!

– Отличная идея! – захихикала Пенни.

Через две минуты «Эстетика и Сопротивление» выбежали на улицу. Грэхем как раз повернулся спиной, и Дональд сумел вывалить целую банку голубой краски на своего заклятого врага. Когда бывший марксист повернулся, Эпплгейт брызнула ему в лицо красной эмульсией. Джок уронил плакат и бежал.

– «Новый Неоизм» оказался воплощённой грубостью, – засмеялся критик из «Журнала Нематериального Искусства». – В нём нет ни грана интеллектуального содержания. Однако, если этот шаг был спонтанным, в нём есть наивное обаяние. По моему мнению, Джок Грэхем полный мудак, и заслуживает куда худшего, чем заряд краски. Но если всё было спланировано, я испытываю лишь презрение ко всем участникам.

Джонни Махач приехал на Кэмденскую станцию чуть раньше, чем собирался. Он стоял рядом с билетным аппаратом, спиной подпирая стену. Ровно в девять Атима Шиазан налетела на него с распростёртыми объятиями. Долю секунды спустя бывшая активистка «Марксист Таймс» уже шарила языком во рту у бутбоя. Поцелуй получился долгим и медленным, полным страсти. Поприветствовав друг друга, они пошли в «Оксфорд Арме».

– Так странно снова видеть родителей, – вздохнула Атима, отрываясь от пинты. – Они не хотят выпускать меня из виду. Не поверишь, какие разборки были сегодня. Пришлось пообещать, что я вернусь в пол-одиннадцатого.

– Че-его! – брызнул слюной Ходжес. – Ты говоришь, что у нас всего час побыть вместе?

– Боюсь, да, – прошептала Шиазан. – Только не теряй головы, со временем всё наладится. Предки знают, что если давить на меня слишком сильно, я снова уйду от них.

– Чем ты сегодня занималась? – осведомился Джонни.

– Мама загрузила меня работой по уши, – засмеялась Атима. – Заставила вылизать дом снизу доверху. Отец пригласил завтра вечером в гости всех родственников, хочет похвастаться возвращением блудной дочери в лоно семьи. Он торжествует, потому что всегда говорил, мол, я возьмусь за ум и откажусь от маоизма!

– Догадываюсь, как запряжёт тебя мама завтра, – хихикнул скинхед.

– Так скажи, умник! – потребовала Шиазан.

– Она заставит тебя ковыряться у духовки, пока не приедут гости! – триумфально объявил Ходжес.

– Твоя правда! – согласилась Атима.

– Наверняка кто-то из родственников останется ночевать, – предположил Джонни, – и я увижу тебя только на следующей неделе.

– Почти угадал, – поддразнила его Шиазан. – Родственники матери едут из центральных графств, и они остановятся у нас. Однако, они уедут в середине воскресенья, и мы сможем встретиться.

Линда Фортрайт глазела на Стивена Смита, обнажённого и привязанного к кровати. У молодого художника бугрилось везде, где должно бугриться. Арт-ад-министраторша почувствовала, что сегодняшняя ебля войдёт в её личную историю, потому что эрегированный хуй её партнёра оказался весьма крупным. Линда сделала рассекающие отметины губной помадой на животе и лице Стивена. Потом написала слово «ПОВИНОВЕНИЕ» у него на груди.

Фортрайт выскользнула из трусов и подняла их к носу. Вдохнув, оценила духан. Идеально, чтобы заткнуть рот рабу! Линда обвязала ими голову Смита, место с пятнами засунув ему в рот.

– Почувствуй вкус моей пизды! – скомандовала она.

Через долю секунды арт-администраторша перевернула Стивена на живот. Потом подняла с пола кроссовку и опробовала ее на жопе жертвы. Удар вышел звонким, а на белой плоти Смита остался красный след.

– Это будет долгая ночь, – объявила Фортрайт. – Я собираюсь насладиться сполна. Начнём с порки. Считай, я не наказываю тебя, а постепенно дублю твою шкуру. Когда я почувствую, что от твоей израненной попки идёт мощный жар, я смажу свою туфлю на стилете, и засуну ее тебе в задницу. Тебе понравится, уверена!

Стивен попытался ответить, но из-за кляпа во рту слова превратились в бессмысленное лопотание. Линда второй раз прошлась по жопе кроссовкой, и он безумно застонал.

– Знаешь, что? – задала риторический вопрос Фортрайт. – Когда, наказывая тебя, я как следует потеку, я дам тебе вылизать пизду. Надеюсь, ты терпеливый мужик, потому что засунуть хуй в меня я позволю тебе только через два часа. А потом тебе придётся вытерпеть ещё минимум тридцать минут, прежде чем я дам тебе кончить!

ДЕВЯТЬ

ДЖОННИ МАХАЧА РАЗБУДИЛА мелодия фри-джаза, доносящаяся из соседней квартиры. День начинался паршиво. Скинхеду нужно было взбодриться простым ритмом четыре четверти! Ходжес скатился с кровати и пополз в гостиную. Когда зазвучал «The Twisted World of Blowfly», ему сразу заметно лучше. Он протопал в кухню и врубил чайник, потом пошёл в ванную, поплескать в лицо холодной водой.

К тому моменту, как скинхед опорожнил чашку чая, Blowfly вовсю шпарил «Please Let Me Come In Your Mouth». Ходжес испытал желание вздрочнуть, но в его голове вспыхнул образ Сьюзен Джонс и её подруги Сары. Мысли скинхеда ушли в сторону, если он не будет осторожен, у него начнутся серьёзные проблемы. Хотя двоюродная сестра Бунтыча пару недель назад достигла совершеннолетия, её подруге пока ещё пятнадцать, и как минимум ещё месяц из-за неё можно залететь в тюрягу! Сейчас у него было время поразмышлять, и он пришёл к выводу, что очень удачно сплавил Карен Элиот кассету с издевательствами девочек над Худым. Даже обладание любительским порно с участием школьниц – уже очень серьёзное обвинение!

Ходжес позволил мыслям течь, куда им хочется. Blowfly прорубался черта «Fuck the Fat Off». Скинхед принялся одеваться. У него ещё есть пара часов до встречи с Карен Элиот. Он хотел увидеть Атиму Шиа-зан. Они с ней вчера провели так мало времени. Даже сексом позаниматься не успели! И скинхеду теперь придётся ждать два дня, прежде чем они с Атимой смогут встретиться. Сорок восемь часов Джонни предстоит пинать балду! Бутбой вспомнил, что «Фирма Финсбери», банда скинхедов из Северного Лондона, сегодня устраивает тусовку в сквоте в Сток-Ньюингтон. Будет чем заняться вечером. Ходжес заварил себе ещё чаю. Намазал фруктовым джемом два куска хлеба, потом уставился в окно, пережёвывая завтрак. Боже, отметил скинхед, какая же помойка этот Поплар. Молодые мамаши с детьми носятся вокруг Крисп-Стрит-Маркета, больше похожие на муравьёв. Джонни выебал целую толпу тёлок и часто поражался их способности хорошо выглядеть в обтягивающей одежде, на стилетах и с наложенным опытной рукой макияжем. Быть гламурной совсем нелегко, когда ты нищая одинокая мать. К сожалению, красота местных девчонок длится недолго. Поплар полон пенсионеров, ползающих со скоростью улитки, забывших, что они уже умерли.

Попытка Ходжеса улучшить жилищные условия, притворившись психом, окончилась ничем. Он остро нуждался в солидной пачке бабла, чтобы заполучить W1 адрес. Бутбой решил выспросить Карен Элиот, как можно склепать себе карьеру в арт-мире. Похоже, в «серьёзную культуру» вкладываются серьёзные деньги. С финансовой точки зрения художественный успех – это способ заставить лохов оплачивать телефонные счета за грошовый мусор. Не считая Карен Элиот, Джонни больше уважал среднего шулера или грабителя банков, нежели подонков, которых видел на сцене галерей. Тем не менее, торговля картинами'^ штука легальная, так что это лучше, чем бояться сурового тяжёлого приговора каждый раз, когда выходишь на работу!

Сэр Чарльз Брюстер не выделил времени на закрытый просмотр «Нового Неоизма» вчера вечером. Галереи в сквотах были не его уровнем. К тому же он интересовался аутентичными материалами Неоистов восьмидесятых годов, а не пачкой позёров, примазывающихся к успешному движению, но опоздавших минимум на десять лет. Хотя сэр Чарльз немало порадовался запасу доверия, которым «Новый Неоизм» подкрепил исходное движение, он считал, что будь Стивен Смит сотоварищи истинными новаторами, они не стали бы брать своей группе уже попользованное имя.

Брюстер получил кучу сообщений о событии в «Галерее Отпечатка Пальца». Пронёсся слух, что в Попла-ре в субботу будет уличная акция Неоистов. Многие из посетителей были разочарованы тем, что ни один член оригинальной группы Неоистов не удостоил выставку посещением. Если бы Карен Элиот показалась гам, это придало бы происходящему достоверности, которой так не хватало. Сэр Чарльз с трудом сдерживал смех, когда один звонящий за другим рассказывал, как Джок Грэхем договорился с Новыми Неоистами о явно фальшивой демонстрации протеста на Олд-Комптон-Стрит. Этот лох полностью захватил внимание Брюстера. Джок Грэхем нанёс очередной визит руководителю «Проекта Прогрессивных Искусств».

– Эта демонстрация протеста не достигла цели! – ревел Грэхем.

– Мы должны продолжать работу в надежде, что сообщение о сатанинской подоплёке Неоизма в конце концов распространится среди публики, – возразил Брюстер.

– Но мои предостережения никто не принимает всерьёз! – закричал Джок, топая ногой.

– Я готовлю досье с доказательствами, обличающими Неоистов, которое надо слить прессе, – объявил сэр Чарльз. – Там описаны такие кошмары, что люди вынуждены будут принять их всерьёз!

– И какие там кошмары? – спросил Грэхем.

– Вот, взгляни, это сущий динамит, – сказал Брюстер, передавая арт-критику ксерокс программы Третьего Международного Квартирного Фестиваля Неоистов, который проходил в Балтиморе в 1981 году⁴⁸.

– Дурацкая шутка, что в ней такого? – пробрюзжал Джок, пробежав глазами документ.

– Вот, – ответил сэр Чарльз, указывая пальцем на имя. – Лаура Дрогаул, она была крепко связана с Нео-истами в начале восьмидесятых!

– И что? – хмыкнул Грэхем. – Сроду о ней не слышал.

– Может быть, это освежит твою память, – ехидно проговорил Брюстер, передавая Джоку кипу газетных вырезок начала девяностых.

Кристофер Дрогаул был главным действующим лицом ряда новостей, которые сэр Чарльз подобрал во временном порядке для бывшего марксиста. Там говорилось, что этот явно честный гражданин был арестован властями США по ложному обвинению в участии в банковском скандале, в незаконной торговле оружием и вмешательстве в международные отношения.

– Не верю! – рявкнул Грэхем. – Это разные люди, или этот ваш Дрогаул поменял пол!

– А я и не говорил, что это один человек! – отрезал Брюстер. – Теоретики конспирации одержимы Дюпонами, Рокфеллерами и Ротшильдами, потому что иллюминаты действуют через семейные связи. Крис – брат Лауры!

– Боже мой! – пролепетал Джок. – И что нам с этим делать?

– Тебе надо идти, – извернулся сэр Чарльз, – и предупреждать каждую христианскую группу, которая согласится выслушать, говорить с каждым арт-адми-нистратором, которого увидишь, информировать каждого репортёра, готового опубликовать информацию. Ты должен организовать протест против акции Неоис-тов в Попларе в субботу. Короче, работай так, чтобы задница дымилась!

– Ясно! – заорал Грэхем. – Уже лечу!

– Прежде, чем ты уйдёшь,—нарочито прошептал Брюстер, – я покажу тебе ещё кое-что. Заговор можно отследить по всему авангарду, от футуристов до сегодняшних групп. Детали обсудим позже, но вот одна из нитей, которыми сатанинский заговор связан с флуксусом.

Сэр Чарльз передал Джоку фотокопию из каталога флуксуса. На ней был конверт, адресованный основателем группы, Джорджем Мачунасом¹, композитору Ла Монте Янгу². Он был проштемпелёван 9 октября 1962 года, так что датируется периодом, когда Мачунас работал художником-оформителем в вооружённых силах. Обратным адресом, явственно читающимся на конверте, был Армейский П/Я 666, Нью-Йорк.

– Шестьсот шестьдесят шесть, – задохнулся Грэхем. – Число зверя. Эти ублюдки, похоже, совсем не боятся, что их выставят участниками заговора по уничтожению христианской цивилизации.

– Я знаю, – торжественно ответил Брюстер. – Вот почему ты должен работать до кровавых мозолей, предупреждая о них публику! ^{49 50}

Эмма Карьер отправилась в командировку на день в Ньюкасл. Она договорилась встретиться с Мартином Поркером за ланчем в столовой местной Школы Искусств. Бывший Неоист давно осел в этом заведении, где преподавал основы и готовил магистров. Карьер нашла Поркера за столом с тарелкой пончиков. Художник-неудачник сидел с отсутствующим видом, окуная свою пищу в громадную кружку кофе.

– Привет, ты, должно быть, Мартин Поркер, – исторгла арт-администраторша, опознав своего собеседника по громадному животу. – Меня зовут Эмма Карьер.

– Привет, – откликнулся учитель. – Присаживайся. Боюсь, я слишком проголодался, чтобы дождаться тебя. Мы вчера вечером бухали, так что я едой борюсь с похмельем. Проснулся поздно, на завтрак успел съесть только восемь «витабиксов»¹.

– Не обращай на меня внимания, – учтиво ответила Карьер, опускаясь на стул. – Я не голодна, и есть не буду. А собиралась я обсудить с тобой Неоизм.

– Ах, Неоизм, – тявкнул Поркер. – Это была страшная ошибка. Никто на нём так и не сделал денег. Я потратил целых пять лет, на пределе работая в этом движении, и в результате оказался учителем в этом второсортном художественном заведении. Теперь я делаю большие экспрессионистские полотна Я многому научился у своих студентов, некоторые из них получают неплохие деньги, производя подобные работы для лондонского рынка.

– Если ты больше не делаешь работ в стиле Неоис-тов, – робко предложила Эмма, – может, у тебя остались старые материалы, которые ты мне покажешь?

' Популярный завтрак (хлопья, мюсли).

– He-а, – взвизгнул Мартин. – У меня не осталось ничего. На прошлой неделе я расчистил чердак. Сэр Чарльз Брюстер заплатил пять штук за всё скопом. Я считаю, что мне повезло получить за них хоть что-нибудь. Никто не интересуется Неоизмом, и я уже хотел выкинуть всё на помойку.

Сердце Эммы опустилось. Если бы арт-админист-раторша чуть быстрее взяла со старта, она могла бы перехватить у сэра Чарльза эту уценённую золотую жилу. Руководитель «Проекта Прогрессивных Искусств» наверняка сделает на этой покупке громадные деньги. Однако, Карьер до сих пор считала, что из Пор-кера можно извлечь выгоду.

– Если ты подготовишь новые работы в стиле Нео-истов, – предложила Эмма, – я устрою тебе индивидуальную выставку в «Боу Студиоз».

– Посмотри, где я оказался благодаря Неоизму! – закричал Мартин. – Если бы в восьмидесятые я был чуть-чуть циничнее, я бы не стал учителем в этом го-вённом колледже!

– Во всём есть свои хорошие стороны, – попыталась уговорить его Карьер. – В конце концов, готова спорить, среди твоих студентов хватает прелестных юных девушек!

– Юные! – хрюкнул Поркер. – Половозрелые дылды! Я всегда мечтал работать с детьми!

На этом Карьер извинилась и ушла. Она встречалась со многими больными ублюдками, но экс-Неоист был бесподобен. Истории о том, как Поркер отчаянно пытался устроиться работать бэбиситтером, оказались правдой! Карьер не собиралась приобщаться к высокопробным вариантам гадких фантазий извращенца. Она настаивала на поддержании определённых стандартов!

Проведя время в Чайных Комнатах, очертив рамки будущих методов манипуляции членами Фронта Семиотического Освобождения, Карен Элиот привела Джонни Махача назад к себе домой в Блумзбери. Потом арт-звезда почти час показывала скинхеду свою громадную коллекцию фотографий ребят, которых она избивала, порола и подвергала всяческим унижениям.

– Какого хуя эти чудики дали тебе фотографировать их, связанных и голых? – благоговейно спросил Джонни.

– Им самим это нравится, – объяснила Карен. – Тебе тоже понравилось бы, если бы ты смог преодолеть свой комплекс мачо.

– Да чтобы я позволил себя связывать? – парировал Ходжес. – Хуй его знает, какие пытки ты придумаешь, надо умом тронуться, чтобы разрешить тебе такое.

– В конце концов ты согласишься, – засмеялась Карен. – Я хорошо знаю твой тип. Ты пограничный мазохист, не способный никому признаться в своих истинных чувствах. Вот почему ты образом мачо-скин-хеда прикрываешь желание оказаться под каблуком сильной женщины!

– Хватит трепаться! – хрюкнул Ходжес. – Мне просто нравится, когда во внешности сочетаются красота и жёсткость.

– Не-а, – возразила Элиот. – Твоё восприятие одежды сложным образом связано с сексуальностью. Ты культивируешь в одежде мужественность, надеясь, что это замаскирует твоё желание носить короткие юбки и высокие каблуки!

– Меня уже достал этот спор! – объявил бутбой. – Давай поговорим о чём-нибудь другом.

– Хорошо, – уступила арт-звезда. – Давай обсудим Неоизм.

– Ладно, – согласился Ходжес.

– Забавно, – заметила Карен, – до сих пор ты всегда говорил, что от Неоизма тебя тоска берёт.

– Это правда, – убеждённо объявил Джонни. – Я считаю, что Неоизм сосёт, всё, что меня интересует, это деньги, зарабатываемые в арт-мире. Как мне стать популярным художником?

– Самый простой способ заработать на искусстве, – прогудела Элиот, – это работать на административном поприще. Большая часть*художников – финансовые неудачники. Так называемых талантов сейчас в избытке, и коллекционеры могут выбирать, кому платить.

– Но у тебя же получилось? – спросил Ходжес.

– Конечно, – крякнула Карен, – но я исключение, доказывающее правило. Обычно художники или бедны, или унаследовали состояние. Они пашут на систему галерей, потому что заглотнули миф, мол, гений должен быть творчески невоздержан! Некоторые даже считают, что социальный статус – достаточное вознаграждение за их работу. Правда, надо признать, такие обычно приходят из богатого окружения, у них не бывает пусто в кармане!

– Ты хочешь сказать, что как художник я денег не заработаю? – хрустнул скинхед.

– Не то чтобы ты не мог заработать, – проскрежетала Элиот, – просто это очень и очень сложно.

Бунтыч засёк Марию Уокер, проталкиваясь по Крисп-Стрит-Маркет. Она была рада видеть его, и буквально через пару фраз выяснилось, что вечером они оба свободны. Скинхед согласился проводить доктора в многоподъездный дом в нижнем конце Вайолет-Роуд.

– Мило, – заметил бутбой, развалившись на чёрном диване.

Медленная Смерть 193

⁷ Зак 3156

– Хочешь чаю? – осведомилась Мария. – Или сразу перейдём к сексу?

– Давай ебаться, – решил Бунтыч.

– Встань и повернись, – приказала Мария. Когда Бунтыч выполнил, она добавила: – Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасная попка?

– Нет, – нервно засмеялся скинхед.

– Я хочу, чтобы ты снял штаны и трусы, – выпалила доктор.

– Зачем? – спросил бутбой.

– Просто сними, – прокудахтала Мария. – Дай взглянуть на твои булочки. Ох, какие милые, просто созданы для порки!

– Всё-таки ты извращённая сука, – гоготнул Бунтыч.

– Есть такое дело! – хихикнула Уокер.

Доктор подошла сзади к скинхеду. Одна её рука прокралась по животику Бунтыча и принялась играть с его вставшим хуем. И тут же Уокер загнала указательный палец в анальное отверстие бутбоя. Бунтыч поп вернул голову, и Мария поцеловала его в щёку. Безумные мысли носились в голове доктора. Уокер тошнило от собственного бойфренда, он слишком напрягался, чтобы дать ей возможность попользоваться секс-игг рушками, которые она накупила в Сохо, и они теперь лежали, забытые, в серванте в спальне.

– Ляг на живот, – шепнула Мария в ухо Бунтычу, – и закрой глаза. Я сейчас вернусь.

Скинхед сделал, как сказали. Мысли его потекли свободно. Бутбой видел под собой берег моря, он парил в ясном синем небе. Дул солёный ветер, и волны обрушивались на вулканический пляж, отзывающийся эхом уже не первую эпоху. Молодой человек не вынырнул в реальность, когда Уокер опустилась на коле-

ни рядом с ним и потянула его руки за спину. Он открыл глаза, лишь когда металлический лязг сообщил ему, что пара наручников защёлкнулась у него на запястьях.

– Эй, ты чего? – взвизгнул скинхед.

– Развлекаюсь, – хихикнула доктор. – Я собираюсь раскрыть тебе глаза на разные сексуальные возможности, и показать, что граница между болью и наслаждением весьма условна. Не пытайся сопротивляться, потому что я сниму наручники, когда получу удовольствие сполна!

Мария принялась палкой охаживать ягодицы Бун-тыча. Постепенно скорость и сила ударов нарастали. Мария продолжала, пока задница бутбоя не засветилась здоровым красным цветом. Потом Уокер взяла вибратор, включила и сунула скинхеду в жопу. Стянула трусики и сунула вонючий лоскуток в лицо Бун-тычу.

– Теперь, – сказала Мария, снимая наручники, – покажи мне, каким пылким становится мужчина, если его чуток помучить!

Бунтыч вытащил вибратор из задницы и зашвырнул через комнату, не позаботившись выключить. Перебросив Уокер через колено, он задрал на ней юбку и отшлёпал сучку. Дальше не происходило ничего утончённого, впрочем, это было и не нужно, скинхед просто пялил доктора раком на полу. Он пронзил её истекающую потаёнку лёгким движением и выстрелил заряд спермы после двадцати четырёх толчков!

Дональд Пембертон и Пенелопа Эпплгейт наблюдали за выставкой «Новый Неоизм» в «Галерее Отпечатка Пальца» на Олд-Комптон-Стрит в Сохо. Всё утро шёл непрерывный поток людей, а во время ланча со-

бралась большая толпа. Три арт-етудента писали обильные заметки о выставке, когда показался Стивен Смит с другом.

– Привет! – бухнул Спартак.

– Привет! – отозвались «Эстетика и Сопротивление».

– Это Патрик Гуд, – объявил Смит. – Он пишет обзоры для «Art Scene»!

– Йо! – громыхнул критик, поднимая правую ладонь на уровень плеча.

–Йо! – отозвались Пембертон и Эпплгейт.

– Патрик, – провозгласил Стивен, – готов написать о нас восторженный отзыв, если мы угостим его девственной попкой.

– Я хочу его! – заколыхался Гуд, указывая на Дональда.

Пембертон побелел, кровь отлила от лица, чувствительный молодой художник покачнулся и без сознания рухнул на пол. Спартак и критик сложились от хохота. г

– Чего здесь смешного? – спросила Пенни.

– Я сказал Гуду, что Дон потеряет сознание, если я прикажу ему переспать с мужчиной, – объяснил¹ Смит. – Патрик нормальный мужик, он указал на тво+ его бойфренда просто чтобы попугать. Теперь отведи нашего друга на кухню и отсоси у него!

– Хорошо, – уступила Эпплгейт. ;

– Здорово, – объяснил один из студентов, бродящих по галерее, Спартаку. – То, что вы только что проделали, это был чистый Неоизм. Я читал об этой группе, всякие розыгрыши были важной частью их существования.

– Правильно, – согласился Стивен. – Неоизм значит никогда не извиняться. Это первый крик высшего

■......– ■ ■ .....—»i

СТЮАРТ ХОУМ

человека, которому суждено смести все отбросы, наваленные на человечество прогнившим правящим классом!

– Можно поучаствовать в вашей следующей выставке Неоистов? – спросил студент.

– Эта тёлка – твоя подружка? – спросил Спартак, показывая на девчонку. – Можешь примкнуть к движению, если она отсосёт мой хуй.

– Сосать не буду! – отрезала девчонка. – Но готова усесться тебе на лицо.

– Тоже пойдёт, – признал Смит. – Отправимся на кухню, когда Пенни закончит там с Патриком.

В этот момент в галерею ворвались десять человек из Бригады Иисуса. Джок Грэхем сообщил этим фанатикам, что Неонзм является частью заговора по свержению христианской цивилизации. Активисты собирались разгромить выставку, но теперь в замешательстве смотрели на демонстрируемые работы.

– Так, – в конце концов выдавил их предводитель. – Кто нас опередил? Это «Женьчины Против Насилия и Порнографии» разнесли тут всё? Они часто выбирают те же цели, что и мы, хотя и по совершенно другим причинам. Мы их ненавидим; их отказ признать, что Бог создал Еву из ребра Адама, противоречит Христианству. Ну что, отвечайте, это «ЖПНП» разгромили выставку «Новый Неоизм»?

– Не понял, вы о чём, – пробормотал Спартак. – Так всё и должно выглядеть, тут ничего не ломали.

– Да ладно тебе, – надулся христианин. – Я же не дурак, я в эту байку не поверю. Ладно, нечего терять время, выставка уничтожена, хоть и не нами, мы пошли.

Члены Бригады Иисуса по одному покинули помещение, и Стивен возобновил прерванный разговор со

студентами. Ему понравилась эта троица. У тёлки была; лисья внешность, и куча удовольствия в постели с ней была гарантирована. После недавней сексуальной сессии с Линдой Фортрайт Смит решил, что ему нравятся доминирующие женщины.

Карен Элиот показывала Джонни Махачу подборку своего домашнего порно.

– Ну вот, – завибрировала Карен, когда уже две кассеты перемотались, – ты насмотрелся на меня за работой, должен уже понимать, что если захочешь исследовать свои истинные желания, тебе понравится, быть моим рабом.

– Хватит об этом, – хохотнул Джонни. – Я лучше свяжу тебя и отшлёпаю по заднице!

– Я госпожа! – притворилась Элиот. – Ни за что тебе не разрешу! Но хочешь посмотреть, что я сделала с плёнкой твоего приятеля, Худого?

– Он мне больше не приятель, – поправил скинхед, – его вышвырнули из «Рейдеров» 5а то, что он мудак..

Карен поменяла кассету в видаке и нажала «пуск» на пульте. Плёнка была нарезана и демонстрировала крупные планы лица Худого. Кое-где воспроизведение замедлялось или отдельная сцена зацикливалась. Периодически на экране вспыхивала надпись: «Питер Уотсон, он же Худой». Саундтреком шла подборка за-сэмплированного пердежа.

– Не слишком изысканно, – заметил Ходжес.

– Да и не должно быть, – заметила Элиот. – Нео-изм это грубый юмор и дешёвый фарс! Значит так, прикажешь Фронту Семиотического Освобождения перенастроить телевизоры в витрине магазина электротехники в Крисп-Стрит-Маркет на 32 Гц. В нужный момент я начну транслировать на них пиратскую передачу из фургона, припаркованного в переулке. К сожалению, люди, проходящие мимо магазина, не услышат звук, я сделала его для собственного развлечения.