Текст книги "Предрассветная тьма (ЛП)"

Автор книги: Стиви Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Мне без разницы, даже если ты что-то увидишь, – шепчу я.

Он разворачивается ко мне, а я всё еще сижу на месте, полностью обнаженная. Он облизывает свои губы, затем сглатывает, взгляд его глаз впивается в мои глаза. Моё сердце начинает сильно колотиться в груди, когда я ожидаю, что его взгляд скользнёт по моему телу. Пока ожидаю этого, я чувствую отчаяние и стыд, но его взгляд так и не опускается ниже, и мгновением позже, его тень нависает над ванной.

Я смотрю на круги на воде, которые искажают его отражение, когда Макс берёт губку и опускает её под воду, чтобы провести потом ей по моей спине. Прикрыв глаза, я прижимаюсь к своим коленям и кладу щеку на руку. Это не должно ощущаться таким интимным, но каким-то образом всё это спутывает мои мысли. Его огромная ладонь ложиться на моё плечо, а другая продолжает мыть меня нежными движениями. Он убирает мои волосы на одно плечо и затем придвигается ближе ко мне, каждый раз, когда он выдыхает, тепло его дыхания посылает покалывания вверх по моей спине. И на мгновение – напряжение, которое причиняло боль моим мышцам, исчезает.

– Теперь ты должна чувствовать себя намного лучше, говорит он, поднимаясь на ноги позади меня.

Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что он стоит рядом с ванной, держа в руке полотенце. Я выхожу из ванной, и он оборачивает вокруг меня пушистое полотенце.

– Я привезу тебе какую-нибудь одежду, когда я поеду в город…

Он хватает меня за связанные запястья и ведёт по направлению к двери, выуживая из своего кармана ключ. Я смотрю на него сбитая с толку и смущенная.

– Почему? – спрашиваю я, когда мы выходим в коридор. Это всё, что я хочу знать. Просто почему. Почему я здесь, почему ему не наплевать на меня…

– Что почему? – он останавливается на самой верхней ступени лестницы, прежде чем начать спускаться. – Почему ты здесь? Скажу так, что для некоторых людей ничего нет важнее денег. Ни родственные связи, ни любовь, ни жизнь. Жадность. Один из смертных грехов. Именно поэтому ты здесь, дорогая. Всё сводится к жадности.

Иногда он говорит совершенно непонятные вещи, из-за которых я не могу разобрать, что к чему.

– Прекрати говорить загадками, будь добр, – говорю я.

Мы находимся в коридоре, и моё сердце начинает заходиться, потому что я не хочу возвращаться обратно в эту тёмную комнату.

– Жадность и ирония… – Макс издает смешок, когда заворачивает за угол.

– Ирония?

– Именно, потому что ты и я знаем друг друга гораздо больше, чем пару недель, которые ты здесь провела.

«Прошло пару недель…»

– Твой отец… – он делает глубокий вдох. – Он убил всю мою семью, – он не замедляет шаг, и тон его голоса остаётся неизменным.

Мой желудок скручивается узлами, и я сглатываю, не смотря на ком, который стоит в моем горле.

– Прости, – я пытаюсь изо всех сил выдохнуть это простое, но в тоже время такое сложное слово.

Мне прекрасно известно, чем занимается мой отец, но это никогда не казалось мне чем-то реальным… для меня это всегда было больше похоже на какой-то старый фильм про гангстеров или же какой-то любовный роман, потому что он всегда был таким добрым ко мне, к моей матери и к моему брату. Был таким нежным, но, не смотря ни что, он всё равно остаётся хладнокровным убийцей. Мне кажется, он просто привык разделять вещи подобные этим: семья и работа никогда не могут идти рука об руку при его работе. Иногда, чтобы любить кого-то, вам в первую очередь приходиться забывать вещи, которые вы презираете или не одобряете в любимых.

– Прости, – произношу я вновь, но уже более уверенно, словно эти пустые слова могут что-то изменить или вернуть членов его семьи.

Он открывает дверь, ведущую в подвал, не говоря ни слова.

– Ну да, дерьмо случается, – произносит он отстранённо и холодно.

Когда мы достигаем подножья лестницы, я чувствую, как мои ладони становятся влажными и моя голова начинает кружиться. Я смотрю на деревянную дверь. Несмотря на то, что мне предстоит сделать ещё примерно семь шагов, мне кажется это непреодолимой пропастью. Когда Макс открывает замок и деверь распахивается, я хочу отчаянно закричать. Я отчаянно нуждаюсь в чём угодно, кроме гребаного одиночества – тишина заставляет меня размышлять над вещами, о которых я совершенно не желаю задумываться: о смерти, о жизни, в которой мне не удалось попробовать всего. Эта комната является олицетворением слова одиночество. И неважно, насколько усердно меня ищут, шансы найти меня тают с каждой минутой.

– Сколько именно дней я уже нахожусь здесь? – спрашиваю я, в попытке немного замедлить необратимое.

– Тринадцать.

– А сколько я ещё я здесь пробуду?

Он нежно подталкивает меня в комнату.

– Я даже не знаю.

Капельки воды скатываются по моей спине, и я только сейчас понимаю, что на мне нет ничего, кроме полотенца. И он собирается оставить меня здесь в таком виде. Обнаженную. А в следующий раз, когда придёт Эрл… я даже не могу думать об этом. Я не могу!

– Мне холодно, – шепчу я, борясь с желанием расплакаться.

– Я принесу ещё одно одеяло, – я слышу звук закрывающегося замка, и Макс подходит ко мне. – Дай мне свои запястья, – говорит он, когда достает нож и перерезает верёвку, освобождая мои руки.

После того, как Макс убирает нож, он скрещивает руки, захватывая края футболки. Его мышцы бугрятся и напрягаются, когда он стягивает футболку через голову. Мой взгляд скользит по его загорелой коже, мощному телу, рельефному прессу и груди. Различные татуировки покрывают его руки, в большинстве своём это трайбл тату (прим. Трайбл означает “родовой”, “племенной”, “именной”. Зачастую трайбл тату – это остроконечные узоры черно-белого цвета), но одна татуировка отличается от остальных: ворон, сидящий на ветке, покрытой сучьями. Естественно, что-то стоит за этими татуировками, всегда есть какая-то история. Макс сжимает футболку и кивает мне, прежде чем бросить её в моем направлении.

– Это пока всё, что у меня есть, но я принесу тебе что-нибудь из одежды. Я не подумал об этом.

Я сужаю глаза.

– Что? О чём ты не подумал? – я же просто хочу, чтобы он задержался здесь подольше. Я так отчаянно не хочу находиться здесь одна.

– О ванне. Я просто… – он склоняет подбородок к груди, низко наклоняя голову, и проводит пальцами по своим тёмным волосам. – Мне жаль тебя, ты понимаешь? Ты была такой чертовски грязной, а я совершенно не доверяю Эрлу, чтобы он прикасался к тебе, поэтому идея с ванной пришла спонтанно… Чёрт, я просто не подумал об одежде для тебя, – он не смотрит на меня, но мне и не хотелось бы этого на данный момент. Потому что сейчас он слишком настоящий. Слишком нормальный. Слишком человечный для монстра, коим является.

– Спасибо.

– Не за что.

Я опускаю полотенце и натягиваю его футболку через голову, прежде чем усесться на матрас и натянуть одеяло на ноги.

– Ты не мог бы принести что-нибудь одеть на мою, эм… нижнюю часть, прежде чем вернется Эрл? – Макс смотрит на меня, затем вздыхает и направляется к двери. Он не произносит ни слова и просто уходит, а потом я слышу звук закрывающегося замка. – Пожалуйста, – произношу я вновь, настолько громко, чтобы он услышал.

Я сижу в тишине несколько мгновений, окруженная запахом его парфюма, который исходит от его футболки, когда дверь открывается, и Макс проходит в комнату. Он бросает в мою сторону серые спортивные штаны.

– Спасибо тебе, – выдавливаю я улыбку.

– Пожалуйста.

И затем он вновь уходит.

Я надеваю спортивные штаны, завязывая завязки на поясе так сильно, как только это возможно, и ложусь на матрас. Прикрыв глаза, я каким-то непостижимым образом засыпаю.

Глава 9

Макс

Эрл отключился на кресле с двумя собаками, мирно спящими у его ног. Бубба проходит через входную дверь, сжимая в руке бумажный пакет. Внезапный шум пугает Медведя, и он вскакивает на лапы рядом с креслом, с прижатыми назад ушами, оскаленными зубами, и рычит.

– Эй, ну-ка быстро заткнул пасть, Медведь, – говорит Бубба, указывая на собаку.

Эрл что-то невнятно бормочет с кресла. Бубба смотрит на меня.

– Мы должны привести девчонку, чтобы передать её ему. Я только что забрал бабки, – он бросает бумажный пакет на диван.

По-видимому, слова Буббы привлекают внимание Эрла. Он подскакивает на ноги, чуть ли не спотыкаясь о Медведя, когда неуклюже плетётся к дивану и хватает бумажный пакет. На его губах растягивается широкая усмешка, когда он открывает пакет и смотрит внутрь. Мужчина вдыхает.

– Ах, ничто не сравнится с запахом денег.

Я отталкиваюсь от стены и направляюсь в подвал. Когда я отрываю дверь в «комнату» Люси, она улыбается и поспешно подскакивает с матраса.

– Я скучала по тебе, – она тянется руками к моему лицу, но я отстраняюсь от её прикосновения.

– Пора уходить, – я беру её за руку, но, когда делаю шаг, она остается стоять на месте. Я бросаю взгляд через плечо и приподнимаю бровь. – Давай же, Люси. Пришло время уходить.

Её глаза наполняются слезами, а губа начинает дрожать.

– Ты собираешься меня убить, не так ли?

– Нет. Я собираюсь подарить тебе новую жизнь, лучшую жизнь, – я улыбаюсь и тяну её за руку, но она всё равно не двигается с места. Разворачиваясь, я нежно кладу свои ладони ей на плечи. – Люси, ты доверяешь мне?

Она встречается со мной взглядом и кивает.

– Значит, доверься мне, я делаю то, что будет для тебя лучше.

После этих слов она сдаётся, следуя за мной к выходу из комнаты, не задавая больше ни одного вопроса, потому что когда вы лишены всего, кроме искусственно созданной любви, вы легко покупаетесь на всё, что вам говорят. Она поверит во всё, что бы я ей ни сказал.

Бубба стоит у стола, когда мы заходим в кухню. Хватка Люси на моих руках становится крепче, и я ободряюще сжимаю её руку в ответ. Потому что всё будет хорошо. Она познает лучшую жизнь, и на самом деле её жизнь в качестве пленницы будет намного лучше, чем то жалкое существование, которое она влачила, когда мы познакомились.

***

Грузовик выезжает на пыльную дорогу, останавливаясь позади небольшой белой церквушки. Лунного света вполне достаточно, чтобы сказать, что деревянная крыша с боков совершенно прохудилась. Это самое старинное здание в городе, и оно выглядит так, словно скоро обрушится. Тяжелое покрывало из тёмных туч внезапно скрывает луну, и на мгновение становится темным-темно. Бубба глушит двигатель и выбирается из грузовика. Влажная ладонь Люси всё ещё находится в моей. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Она ужасно напугана, всё её тело сотрясает ужасная дрожь, а зубы терзают нижнюю губу.

– Люси, – говорю я уверенным голосом. – Я тебе обещаю, что всё, что произойдет, будет для тебя только к лучшему.

Она сглатывает, борясь со слезами, которые стоят в её глазах.

Я поглаживаю её щеку и улыбаюсь ей, прежде чем выбираюсь из грузовика, чтобы придержать для неё дверь. Она выбирается следом и ждёт моих действий, ждёт направления, в котором нам нужно идти. Но вместо того, чтобы приказывать, что ей делать дальше, я просто беру её за руку и веду её к чёрному BMW, которое припарковано на обочине у церкви. Мигающий фонарь, висящий сбоку церкви, немного освещает машину. И теперь я могу видеть мужчину, одетого в белую застегнутую на все пуговицы рубашку и черные брюки, когда он выходит из машины. Он одет с иголочки. В то время, как он улыбается Люси, меня он совершенно не удостаивает взглядом. Несмотря на его грубость, мой взгляд прикован к нему, пока мы подходим ближе. Во мне всё кипит от мысли, что этот мешок с деньгами считает, что женщины – это товар, который можно обучить и затем продать.

Это самая тяжелая часть, с которой мне приходиться мириться.

Я продаю человека. У женщины, что идёт рядом со мной есть цена. Она была похищена, подверглась манипуляциям с разумом и теперь продается по самой высокой цене. Большинство из таких мужчин желают приобрести сломленных женщин, которые были обучены не задавать никаких вопросов и любить того, кого, вопреки всему, должны ненавидеть. Некоторые из этих мужчин считают, что купить любовь – это реально, и это просто отвратительно. Любовь – это чистейшая человеческая эмоция, а то, что я предоставляю ему, является не совсем человеческой эмоцией. Это чувство, которое было привито, благодаря манипуляциям и игрой с разумом. Я превращаю их в легко подчиняющихся девушек, таких, которые будут нравиться этим мужчинам. И возможно, это делает меня мудаком, но я это признал ещё давно.

Люси останавливается, и я оборачиваюсь, смотря на неё через плечо.

– А ты… – произносит она едва слышно. – Я что, пойду с ним?

– Да. Я хочу, чтобы ты пошла с ним. Он хорошо позаботится о тебе и может дать множество вещей, которые ты не могла иметь до этого момента, ты не будешь ни в чем нуждаться, – я ободряюще сжимаю её руки и мягко улыбаюсь ей, делая следующий шаг, она вновь останавливается. – Давай же, Люси. Всё будет в порядке. Ты же знаешь, я не буду лгать тебе, ты можешь любить его.

– Но, – жалобно стонет она. – Я люблю тебя…

Я качаю головой, прикладывая палец к её губам.

– Но я не способен любить, а он способен.

Её взгляд мечется межу мной и мужчиной, который стоит буквально в паре шагов от нас. Я кладу ладонь на её поясницу и легко подталкиваю её вперед.

– Всё в порядке, – говорю я.

Мужчина протягивает свою руку и улыбается.

– Ты красивая, – он берет её за другую руку, поднося её к своим губам, и оставляет на ней поцелуй. – Ты никогда больше не захочешь никого, кроме меня.

Люси нервно смотрит в мою сторону, когда я медленно отпускаю её руку. Она делает несмелый шаг в сторону мужчины, и он резко хватает её за талию, притягивая ближе к своему телу. Отбрасывая волосы с её лица, он сжимает большим и указательным пальцем подбородок Люси и наклоняет её голову из стороны в сторону, тщательно рассматривая её. То, каким образом он смотрит на девушку, заставляет мой желудок скручиваться узлами. Никакой нормальный человек не будет делать нечто подобное. Нормальные люди не покупают других людей, чтобы делать с ними все, что заблагорассудится. А также нормальные люди не продают людей. Но что меня успокаивает, что у неё в любом случае будет лучшая жизнь, чем была до этого…

Глава 10

Ава

Петли замка издают скрип, и мои глаза широко распахиваются. Кто-то вваливается в комнату, затем захлопывает дверь и закрывает её. Я слышу сухой кашель и понимаю, что это Эрл. Я крепко зажмуриваю глаза. Моё сердце подскакивает до горла, кожа в одно мгновение становится влажной и липкой от холодного пота.

– Я понимаю, что не сказал тебе, почему ты находишься здесь, – невнятно произносит Эрл. Я распахиваю глаза в тот самый момент, когда он дёргает за шнур, что свисает с потолка. И внезапно всё погружается в хорошо знакомую тьму.

Эта тьма не только визуальная, её так же можно явственно ощущать.

Это тот вид тьмы, которая пробирается в каждый потаённый уголок души.

Старые пружины издают протяжный скрип, в тот момент, когда матрас прогибается под весом тела Эрла, когда он падает на его край.

– Так ты хочешь знать, почему ты здесь, сука? – я чувствую запах бурбона из его рта. Его вонючее, пропитанное алкоголем, дыхание касается моего лица. Я отчаянно хочу закричать, но я не делаю этого.

– Твой брат… – он икает, и затем я слышу, как жидкость переливается в бутылке, прежде чем раздается звук глотка. – Он хотел убить тебя.

Моё сердце заходится. «Он лжёт. Он…»

– Брендон, ведь так его имя? Он хотел, чтобы я прирезал тебя, как маленького поросёнка, – затем он хватает меня за ногу и кричит: – Хрю, хрю, хрю, – раздаётся ещё один звук икания… – Этот ублюдок заплатил мне, между прочим, хорошие бабки. Но я не смог сделать этого. Потому что ты слишком красивая, чтобы убивать тебя таким способом, понимаешь меня? Я спас тебя, сучка, – он мозолистой ладонью поглаживает моё бедро. – И как мне кажется, за это ты мне задолжала кое-что, – он хихикает, его ладонь движется выше, устремляясь к верхней части бедра, пока его пальцы не нащупывают резинку моих спортивных штанов. Я стараюсь отодвинуться от него подальше. Часть меня убеждает, что нужно противостоять ему, дать отпор этому вонючему ублюдку, но инстинкт самосохранения внутренне шепчет, что это сделает всё только хуже.

Все вы слышали истории о похищении. Вы думаете, вы знаете, что будете делать в конкретное время в конкретной ситуации, но на самом деле это далеко не так. Нет никакого способа донести до кого-то, кто не подвергался насилию, как это ощущается. Вы не можете примерно оценить, насколько будет сильным ваше желание выжить, если попадёте в такую ситуацию. Вещи, которые вам казались ужасными, на самом деле ещё более ужасные, чем есть на самом деле.

Но все эти вещи – ещё не смерть.

Вот я сижу, прижавшись к стене, с мужчиной, который лапает меня, обдавая дыханием, пропитанным алкоголем, из-за чего к моему горлу подступает ком, но это ещё не смерть… Если с вами не происходили ужасные, пугающие вещи, то могу сказать абсолютно точно, что вы не сможете отреагировать так, как вы себе это представляете. И, правда такова, что да, я могу сопротивляться, но я страдаю от недостатка сна, я запугана, а также на данный момент я закрыта в комнате. Никто не знает, что он закрылся тут со мной и для него будет раз плюнуть убить меня и сбросить моё тело в реку, если я стану ненужным балластом, с которого они ничего не могут поиметь. Это состояние беспомощности человеческий разум просто не в силах преодолеть. Вы только и можете, что чувствовать пустоту, никчемность и неспособность сделать хоть что-то в сложившийся ситуации. В конце концов, люди способны выжить в любых условиях.

Поэтому я замираю на месте, сжимая глаза, как можно сильнее. Но слёзы всё же проникают через ресницы. Моё горло сжимается, и я принуждаю себя спрятаться в тёмное, далёкое место в моей душе. Я судорожно представляю, что бы я делала, если бы была дома: слушала радио, танцевала в моей комнате с друзьями. Возможно, если бы ничего из этого не произошло, то я была бы в кино с моей подругой Мэг. И я отчаянно уповаю на то, что если у меня получится затеряться в этом воображаемом мире, то я не почувствую грубых рук Эрла на мне, его губ на моём горле.

Я начинаю сопротивляться, благодаря своим инстинктам, когда он задирает вверх мою футболку. Следующее, что могу чувствовать, что получаю удар в лицо. Кровь льётся из моего рта, а я сглатываю её. Эрл прижимает мои руки к матрасу, и я начинаю рыдать. Я сотрясаюсь в истерических рыданиях, потому что, не смотря на то, как бы я не старалась, я не могу игнорировать это. Это не по-настоящему. Это происходит не на самом деле. Я изо всех сил стараюсь сжать свои бёдра сильнее, но Эрлу всё же удаётся проскользнуть пальцами между моих ног.

– Ты можешь не облегчать для меня эту задачу, если тебе не хочется, – произносит он. – Мне нравится, когда ты сопротивляешься, – капли его слюны попадают на мою щёку. – Это заставляет мой член твердеть ещё сильнее. И мне нравятся громкие девушки, так что давай. Я позабочусь о том, чтобы ты кричала громко, – он усмехается про себя. – Я сделаю тебе больно, но боль это даже приятно, – говорит он, издавая садистский смешок, когда проталкивает колено между моих бёдер и раздвигает мои ноги в стороны.

«Пожалуйста, Господи. Пожалуйста…» Даже мой внутренний голос звучит напугано и отчаянно. Я не верю в божественное участие в наших жизнях, но Господь сейчас единственный на кого я могу уповать. «Господи, Господи, пожалуйста, пожалуйста, не позволь этому мужчине сделать этого. Пожалуйста, помоги мне забыть. Пожалуйста, помоги спасти меня. Или просто убей меня, если это единственная возможность спастись от этого, но, если моя смерть наступит от этого действия, пусть это будет быстро».

Внезапно замок издаёт щелчок. Дверь с шумом открывается.

– Эрл! – голос Макса наполнен яростью.

Я слышу, как Макс резко дёргает за шнур. Даже с закрытыми глазами, я могу сказать точно, что свет зажегся. Холодный воздух касается моей кожи, когда Макс отбрасывает Эрла прочь. Когда я понимаю, что Эрла больше нет на мне, я распахиваю глаза и неистово кричу. Футболка заправлена за мою голову, моя грудь полностью обнажена. Спортивные штаны стянуты до лодыжек.

– Бл*дь, Эрл, я же говорил тебе… – раздаётся звук удара кулака Макса о лицо Эрла. Он отшатывается, хватаясь за свой разбитый нос.

– Придурок, я надеру тебе задницу.

Макс вновь и вновь бросается на него, затем хватает его за плечи и с невероятной силой швыряет на шлакобетонную стену.

В этот момент я замечаю, что дверь широко открыта.

Я быстро хватаюсь за пояс штанов и натягиваю их вверх, прежде чем резко вскакиваю и бросаюсь к краю матраса. Я слышу, как Эрл стонет, затем раздаётся ещё один глухой звук.

– Ава, куда ты собралась, милая? – кричит Макс.

Я молю свои ноги, чтобы они двигались быстрее вверх по лестнице. Я спотыкаюсь пару раз, потом слышу Макса, который поднимается позади меня по лестнице. Я хватаю за ручку двери и тяну её, но она не открывается. Я вновь тяну, затем толкаю изо всех сил, и когда дверь всё-таки поддаётся моему натиску, я падаю на колени, оказываясь в кухне. Моё сердце колотится так, как ещё никогда в жизни не колотилось. Оно бьётся так сильно, что я даже не могу дышать. Появляются собаки, которые оскаленно смотрят на меня, с ушами, прижатыми назад к их головам. Я могу видеть проволочную дверь, которая ведёт прямиком на улицу, и я пытаюсь подняться на ноги, но затем чувствую, как пальцы Макса оборачиваются вокруг моей щиколотки. Макс с силой дёргает меня назад, и моё тело падает, скатываясь на пару ступенек вниз.

– Почему? Почему ты вынуждаешь меня делать это? – спрашивает он.

– Пожалуйста. Я не скажу никому ни… – я стараюсь восстановить дыхание. – Пожалуйста…

– Я не могу, – стонет он, когда нагибается и берёт меня на руки, закидывая меня к себе на плечо и разворачиваясь, направляется вниз по ступенькам. – Я не могу отпустить тебя. Прости.

Я наблюдаю за тем, как проволочная дверь исчезает из поля моего зрения, и я полностью расслабляюсь, потому что просто больше не могу бороться и сопротивляться. Его пальцы придерживают заднюю сторону моих ног, когда он заносит меня обратно в комнату, где сидит Эрл, привалившись спиной к стене в углу, кровь стекает по его лицу.

Макс бросает меня словно тряпичную куклу на матрас, затем указывает на меня пальцем, его жесткое и яростное выражение лица искажает его черты.

– Больше, бл*дь, не пытайся провернуть такое дерьмо, поняла меня?

Я киваю, и всё своё внимание он сосредотачивает на Эрле. Он хватает его за обе руки и тянет вверх, поднимая с пола. Приглушенный стон проскальзывает между разбитых губ Эрла, когда Макс неспешно ведёт его на выход из комнаты.

– Стой тут, кусок дерьма, – говорит он, прежде чем вернуться обратно в комнату и запереть дверь на ключ, который он убирает в свой карман. – Видела, что я сделал с ним, так?

– Ты же не убил его? – спрашиваю я, потому что это, кажется, всё, что я способна спросить. Этот мужчина спас меня от участи быть изнасилованной, но в тоже время не дал мне убежать. Я не понимаю ничего из того, что здесь произошло.

– Естественно, нет, – он вытирает рот ладонью и начинает ходить взад-вперёд по комнате. Он на взводе. Каждые пару секунд он останавливается и бросает злой взгляд на меня, затем вновь начинает ходить по комнате, проводя ладонью по волосам и бормоча что-то себе под нос.

– Так, хорошо, – говорит он. – Что тебе на самом деле необходимо понять и принять, это то, что тебе не выбраться отсюда. Чем раньше ты это поймёшь и примешь, тем будет лучше для тебя. Да, я только что спас тебя, я не позволил ему изнасиловать тебя, но я сделал это лишь потому, что это неправильно. У меня есть свои собственные принципы касательно произошедшего здесь. Единственная вещь, которую я терпеть не могу, – это насилие, – он делает шаг ко мне, присаживаясь на пятки передо мной. Я опускаю взгляд, пялясь в пол и стараясь изо всех сил избегать его пристального взгляда. – Не делай так. Ты слышишь меня, я сказал, не делай так, не смей смотреть в пол, когда я разговариваю с тобой, – он пальцами хватает мой подбородок. – Ты будешь смотреть мне в глаза, когда я разговариваю с тобой. Поняла меня? Всегда, когда я буду разговаривать с тобой, ты должна смотреть мне в глаза. Мне нужно видеть твои глаза, чтобы знать, что ты слышишь и понимаешь меня.

Его слова грубые и неприятные, обнажающие уродливую реальность происходящего, но его глаза, его лицо, его поведение совершенно не совпадают с его словами и заставляют чувствовать мой и без того сбитый с толку разум ещё более растерянным.

– Я спас тебя, не так ли? – говорит он.

– Да, – шепчу я.

Он кивает и выпускает из плена своих пальцев мой подбородок.

– Если бы ты просто… – он качает головой и выдыхает. – Просто оставайся здесь и… всё будет хорошо. Я знаю, что это ненормально говорить такие вещи, но ты должна мне доверять.

– Я слишком напугана, чтобы доверять тебе, – моё дыхание учащается, потому что я не понимаю, зачем сказала это вслух.

Он сужает глаза. Его челюсть сжимается, и он поднимается на ноги, начиная вновь ходить по комнате взад-вперёд.

– Ты доверяла мужчинам и ужаснее меня, Ава, – выплёвывает он, злость и ненависть горят в его взгляде. Я прекрасно понимаю, что он сейчас говорит о моём отце. Я чувствую это.

– Ты не знаешь его.

Он откидывает голову назад, громко смеясь.

– Я знаю достаточно, – он плотно сжимает губы и смотрит на меня напряженным взглядом. – Ты любишь его? – спрашивает он. Этот вопрос застаёт меня врасплох. Я не отвечаю ему, и его гнев только усиливается. – Ты любишь его, Ава? Это очень простой вопрос.

– Да, конечно.

Он направляется к двери.

– Тогда сделай мне одолжение, спроси себя, как ты можешь любить его, и, возможно, когда ты ответишь себе на этот вопрос, ты сможешь мне доверять.

Дверь захлопывается, и я остаюсь наедине с собой и тем фактом, что с того самого дня как я родилась, я находила утешение в объятиях убийцы.

Глава 11

Макс

Дверь захлопывается позади меня, и я поворачиваю замок на два оборота. Я прижимаю предплечья к деревянной двери и опускаю голову в ладони, смотря в пол. Это всё часть нашего плана для того, чтобы сломить её волю, но это так дерьмово. Больше всего меня бесит, что с ней я чувствую вину. Эта девушка заставляет меня чувствовать те вещи, что я не должен, но в жизни есть множество вещей, которые мы не должна делать или же чувствовать.

Бл*дь, всё только в самом начале, а у меня уже куча всяких проблем. Я делаю глубокий вдох и провожу пальцами по деревянной двери, в попытке собраться с мыслями. Я могу поклясться, что слышал всхлип… или, возможно, мне просто кажется так, но не смотря на её слёзы, она не должна оказывать на меня такое влияние, но, в конце концов… я, черт побери, мужчина. А она так красива, нет, она не просто красива, она восхитительная женщина, от которой буквально волнами исходит невинность и неповиновение, и я даже не могу быть уверен, как один человек может источать такие противоречивые ощущения. Я противостою им, как противостоял бы любой мужчина.

Ключ к выполнению успешной работы с этими девушками – воспринимать их, как чистый холст, а не конкретного человека. Но если быть предельно честным с самим собой, я не имею ни малейшего понятия как вообще можно воспринимать её не как человека.

Делая последний вдох, я отталкиваюсь от двери. Эрл издаёт стон на полу, когда делает неудачную попытку встать на колени. На самом деле у меня возникает сильное желание с размаху ударить его по голове и бить его до тех пор, пока его мозги не потекут у него из ушей за то, что он посмел сделать с ней. Между нами есть твёрдая договорённость, что ни при каких обстоятельствах мы не насилуем девушек, но все договоренности и правила вылетают в окно, когда этот ублюдок начинает пить. Его чувство самоконтроля совершенно не к чёрту.

– За что ты, мать твою, меня ударил, Макс? – стонет он, когда немного откашливается.

– Потому что ты чёртов мешок с дерьмом. Ты не должен был к ней прикасаться.

– О, но я же ничего не успел сделать. Просто хорошенько припугнул её.

Я подхожу к нему и хватаю его за грудки, поднимая его одним рывком на ноги, прежде чем притягиваю его ближе к своему лицу.

– Даже не смей делать что-то подобное.

Он начинает смеяться, когда старается устоять на своих ногах.

– Ведёшь себя так, будто сам не думал об этом, – затем он причмокивает губами, будто подзывает к себе щенка. – Она красивая. На самом деле красотка.

Я бросаю на него злой взгляд, прежде чем даю ему подзатыльник.

– Поднимайся наверх, черт тебя побери.

Я следую за Эрлом на кухню. Он подходит к кухонному шкафу и достает бутылку бурбона Maker.

– Не хочешь глотнуть? – спрашивает он, отрывая красную печать с горлышка бутылки.

– Нет, – я подхожу к холодильнику, открываю его и достаю жестяную банку пива Miller Lite. Звук пенящегося пива, когда я открываю его, обостряет мои ощущения, но ничего не может сравниться с облегчением, когда прохладная жидкость начинает стекать по моему горлу, расслабляя напряженные мышцы. Я выдвигаю стул из-под металлического стола и указываю Эрлу, чтобы он тоже присел. – Ты говорил с её братом? – интересуюсь я.

– Ага. Сказал ему, что сбросил её тело в реку Куса, – Эрл запрокидывает бутылку, и я наблюдаю, как большие пузыри алкоголя поднимаются по горлышку бутылки. – Нас не поймают. Ему важно одно, чтобы её не было на его пути. И ты знаешь, о чем я думаю?

Я бросаю раздраженный взгляд в его сторону.

– Что если он пойдёт дальше и прикончит своих стариков, то нам больше не нужно будет волноваться о Фрэнке Доноване.

Я делаю ещё один длинный глоток пива, прежде чем поставить банку на стол.

– Полагаю, не будет.

Я смотрю на банку, проводя пальцем по тёмно-синим буквам.

– Как думаешь, много времени займёт, чтобы она сломалась? – спрашивает он. – У меня есть парень, которому нужна новая девчонка. И она отлично подходит для него.

– Новая девчонка?

– Ага. Новая девчонка, – он делает ещё один глоток виски.

– А что случилось с прошлой? – подозрительно интересуюсь я.

Эрл пожимает плечами.

– Хрен его знает. Да мне наплевать, если честно. Он платёжеспособный клиент и мне, собственно, насрать, что он делает с этими девками, как только отдаёт мне за них бабки.

Медленно выдыхая, я запрокидываю голову назад. Я ненавижу это. Я ненавижу практически все, что касается этого. Но что-то насчёт этой конкретной девушки заставляет меня испытывать волнение внизу живота. Назовите это предчувствием, интуицией или паранойей. Но произойдет что-то очень плохое из-за её пребывания здесь. Я знаю это.

– Эй, – вздыхает Эрл. – Да ладно тебе, Макс. Разве у тебя нет какой-то там новомодной степени или подобного дерьма? По какой-то там психологической херне?