Текст книги "Предрассветная тьма (ЛП)"
Автор книги: Стиви Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Стиви Дж. Коул
«Предрассветная тьма»
Серия: вне серии
Автор: Стиви Дж. Коул
Название на русском: Предрассветная тьма
Серия: вне серии
Перевод: betty_page (1-18 гл),
Morley54Bobic (с 19 гл)
Бета-коррект: Lisyono4ek
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Таня Медведева
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
Шестьдесят четыре дня в плену. Шестьдесят четыре дня, чтобы потерять или же найти себя.
Меня зовут Ава Доннован. Меня похитили в возрасте девятнадцати лет. Я говорила, что смогу выжить, но вся правда в том, что я спаслась, только потому что он спас меня. Каждый раз, когда он держал меня в запертой комнате, – он оберегал меня.
Постоянно задаваясь вопросами, когда и каким образом вы встретите свою смерть – меняет вас. Ваш разум. Но что вы будете делать, если это окажет влияние на ваше сердце? Что вы будете делать, если мужчина, который удерживает вас в заточении, такой же сломленный, как и вы, когда простое его присутствие обеспечивает вам комфорт, которого вы желаете всем сердцем – когда вы испытываете к нему любовь, даже не смотря на то, что вам не следует делать это?
Вы улыбаетесь и заверяете себя, что все в порядке, потому что любовь не знает морали.
Шестьдесят четыре дня заточения подарило мне любовь, которую большинство людей никогда не испытают, а долгожданная свобода безжалостно отняла ее.
«Я стою в тени твоей души, но я говорю тебе, что не боюсь твоей тьмы»
Андреа Гибсон
ПРОЛОГ
Макс
Лила плачет. Она захлёбывается рыданиями, когда мужчина затыкает её рот кляпом. Я наблюдаю за тем, как материал врезается в бледную кожу щёк моей младшей сестренки, и не могу сделать ни хрена. Мои руки связаны, а сам я привязан к кухонному стулу. Отец в бессознательном состоянии привязан к стулу, который стоит во главе стола. Мать, тоже связанная, находится на стуле рядом с моим отцом, её рот заткнут кляпом. Каким-то образом, эти четверо мужчин отключили систему безопасности, пробравшись внутрь без единого звука. Я проснулся от ощущения холодного дула пистолета у своего виска и руки, затянутой в перчатку, что была плотно прижата к моему рту.
– Приведи его в сознание, – отдает приказ один из мужчин.
Второй парень направляется к моему отцу, сильно ударяя его по лицу. Отец приходит в себя, его глаза широко распахиваются от страха. Он обводит взглядом комнату, когда, наконец, видит всю свою семью связанными. Слёзы скапливаются в его глазах. Я никогда не видел моего отца плачущим. Никогда.
– Ах, гляди-ка, Фрэнк, – говорит один из парней, – он собирается рыдать как маленькая сучка.
– В какое затруднительное положение мы попали, не так ли, Джейкоб? – главный среди этих парней, Фрэнк, обращается к моему отцу с нескрываемым отвращением в его голосе. – Я уверен, что тебе прекрасно известно, почему я здесь. Око за око и всё в этом роде.
Мой отец старается что-то сказать сквозь кляп, но всё, что у него получается произнести – приглушенные неразборчивые звуки.
– О, не волнуйся ты так, Джейкоб. Я не причиню вреда твоим драгоценным деткам. Ты же знаешь у меня к ним слабость. Как-никак, я сам отец.
Он поворачивается ко мне, и его губы растягиваются в улыбке, глубокие морщинки испещряют кожу в уголках его глаз. Его золотистых глаз.
– Развяжите мальчишку, – приказывает он одному из мужчин.
Моё сердце начинает неистово биться, когда я смотрю, как лысый здоровяк направляется в мою сторону.
– Не пытайся провернуть какое-нибудь хитрое дерьмо, мальчишка, – произносит он, сплёвывая комок жевательного табака на пол. Он быстро развязывает верёвку и рывком поднимает меня со стула за оба запястья. Я, может быть, хорошо сложен для шестнадцатилетнего подростка, но я выгляжу как промокшая крыса рядом с этим перекачанным стероидами чудовищем. У меня, мать вашу, просто нет шансов. Парень толкает меня в спину, и я спотыкаюсь, останавливаясь перед Фрэнком Доннованом.
Его усмешка становится шире. Белоснежные зубы блестят в приглушенном свете. Он вытаскивает пушку из-за пояса джинсов и прижимает ствол к моему виску. Холодный металл обжигает мою кожу, и мои глаза закрываются от страха. Смерть – это то, о чем я не так давно рассуждал, но внезапно, концовка слишком далека от реальности. Я могу слышать приглушенные всхлипы моей матери и сестры. Стоны моего отца доносятся из-под кляпа.
– А теперь, мальчишка. Я не застрелю тебя, если ты сделаешь, как я тебе скажу, – Фрэнк передает мне второй пистолет. Я беру его в свою руку, его вес ощущается тяжелее в моей руке, чем должен был быть. – Ты выберешь одного из родителей и застрелишь того, на кого падет твой выбор, потому что я не собираюсь марать свои руки, тебе понятно?
Я отчаянно качаю головой.
– Нет. Пожалуйста. Я... я не могу. Я не могу сделать этого.
– Если этого не сделаешь ты, то у меня есть Ральф, который застрелит их обоих. Выбор за тобой. Ты убиваешь одного или же, если ты противишься, из-за тебя все они умрут.
Я в ужасе, один удар не отличим от следующего, все они сливаются воедино. А теперь этот пистолет ощущается, будто он сделан из свинца в моих влажных от пота ладонях. Мой взгляд мечется от моей матери к моему отцу. Мама прикрывает свои глаза, и часть меня полагает, что она обращает свои молитвы к Господу, хотя она совершенно не верующая. Мой отец пристально смотрит на меня, пытаясь общаться со мной при помощи взгляда. Я всматриваюсь в его глаза, и он кивает.
– Выбирай, сынок, – Фрэнк шепчет мне на ухо, его горячее дыхание касается моей шеи.
Приглушенный плач Лилы кажется таким громким. Я в ужасе от того, что она задохнется из-за этого кляпа.
– Пожалуйста, – произношу я. – Вытащите из её рта кляп.
Фрэнк смеется и кивком показывает одному из парней сделать это. Как только материал убирают из её рта, она разражается неистовым криком.
– Зачем ты делаешь это? Макс. Не делай этого. Не делай.
Я прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.
– Сделай это, или я убью всех вас до единого, – Фрэнк смеётся вновь. – А ты... – я открываю глаза, чтобы увидеть, что он указывает пальцем на Лилу. – ...закрой свой рот, сука.
Но она не слушает его, и Ральф стремительно пересекает комнату, ударяя её наотмашь рукояткой пистолета. Её голова откидывается в сторону, кровь тонкой струйкой стекает с виска.
– Она в порядке. Ей всего лишь преподали урок, как вести себя тихо, – говорит Фрэнк. – Теперь. Я дам тебе время, пока считаю до десяти, чтобы ты выбрал одного из них.
Он сжимает мои плечи в своих руках, его пистолет всё ещё прижимается к моему виску, затем он толкает меня с такой силой, что я пересекаю комнату и оказываюсь лицом к лицу с моими родителями.
– Выбирай.
«Как бы вы выбрали, чью жизнь отнять?» Меня переполняет отчаянное желание направить пистолет на себя и вышибить себе мозги.
– Помни, если ты не сделаешь этого, то вы все погибните. Четыре смерти взамен одной. Подумай об этом результате.
Во рту всё пересыхает, комната начинает кружиться. Мой отец пристально сверлит меня взглядом, его глаза распахнуты в отчаянной мольбе, забрать его жизнь.
– Один... два... три... – Фрэнк начинает считать.
Понадобились считанные секунды, чтобы я осознал, что происходит.
– Шесть... семь...
Я поднимаю пистолет, смотря, как он дрожит в моих неуверенных руках.
– Парень, моё терпение на исходе. Восемь... Девять…
Я взвожу курок. Слёзы льются из моих глаз, их солёный привкус ощущается на задней стенке моего горла.
– Мне так жаль, – шепчу я. – Я тебя люблю.
– Десять.
Выстрел...
Я стараюсь изо всех сил прикрыть свои глаза, но я не могу. Его голова откидывается назад, затем резко вперед. Я смотрю на небольшое пулевое отверстие, которое зияет посреди его лба, из которого струйкой льется непрекращающийся поток крови, что стекает вниз по его переносице. Мама бьётся в истерике рядом с ним на стуле, её выражение лица искаженно ужасными муками, кровь забрызгала всю её атласную ночную рубашку. Я опускаю пистолет. Он с грохотом падает на пол, и я могу поклясться, что Фрэнк смеется.
Я падаю на колени, всхлипывая. Я только что забрал жизнь моего собственного отца, который значил для меня больше, чем кто бы то ни было. И я убил его.
Бам...
Я подскакиваю от внезапного звука выстрела. Когда я поднимаю взгляд, моя мать тяжело оседает на своем стуле, половина её лица снесена выстрелом.
– Ты гребаный... – на мою голову обрушивается удар невероятной силы. Всё начинает кружиться и погружается во тьму.
И начиная с того момента, вся моя жизнь проходит во тьме...
Глава 1
Макс
Двенадцать лет спустя
Прошло пять месяцев с того момента, когда я в последний раз разговаривал с Лилой. И я чувствую себя ужасно по этому поводу, но я старался изо всех сил держаться от этого всего настолько далеко, насколько это было возможно.
Преступления – это то, что циркулирует в моей крови. Я был рождён для этого. Я воспитывался для этого. Я полностью очерствел к этому, а когда вы полностью равнодушны к кровопролитию, чтобы держать ваши руки в чистоте, вам необходимо полностью вывести себя из этого. Вы же не будете держать заядлого наркомана возле наркопритона – так же, вы не будете держать бывшего преступника рядом с преступлениями. Моя сестра, Лила, так же никогда не выходила из этого дерьма. Она дилер – проблемный дилер. И три года назад я был не лучше. Я был вором. Я воровал, я дрался, я навлекал проблемы на нашу голову, я был крепко связан с наркотиками. Плохое воспитание, скажете вы? И да, и нет. Моё воспитание несло в себе денежные привилегии, но на этом вся забота заканчивалась.
Наш отец работал на мафию – где мы и воспитывались, поэтому естественно, что в итоге из нас не могло получиться нормальных людей. Ты мог попытаться стать таковым, но, когда ты становишься свидетелем убийств в раннем возрасте, когда тебя избивают те, кто должен заботиться, когда ты убиваешь свою собственную семью... это что-то, да делает с твоим разумом. Тьму, что циркулирует в моих венах, не дано понять большинству людей, потому что, если говорить начистоту, чтобы понять кого-то вроде меня, вам необходимо иметь такую же тьму, которая будет непрерывно струиться по вашим венам, как у меня.
Я хотел быть нормальным человеком. Я пытался. Чёрт возьми, я даже подал документы в университет в попытке вести честную жизнь. Хотя я прекрасно знал, что жизнь, к которой я привык, я мог обеспечить себе только с помощью нелегальной деятельности. По сути дела, по документам, я совершенно нормальный человек. Но всё дело в том, что дерьмо по типу этого – это сродни неизлечимому вирусу, от которого вы не можете избавиться. Я чувствую, что упустил себя. Я чувствую, как моё нутро изнывает от нестерпимого желания погрузиться обратно в отвратительный небольшой мирок жадности и порока.
Зимний ветер со свистом гуляет в коридоре дома, обжигая моё лицо. Дверь квартиры номер 3C подрагивает, когда я с силой ударяю по ней кулаком раз за разом. Я пытался дозвониться до неё. Никакого ответа. И если и есть какая-то вещь, которую делает с неизменным постоянством дилер, так это всегда отвечает на звонки. Я растерянно качаю головой.
– Лила, это Макс, – кричу я. – Открой уже свою грёбаную дверь!
Дверь, расположенная напротив, открывается, и в дверном проеме появляется мужчина, он опрокидывает в себя бутылку джина, когда пристально смотрит на меня. Он выглядит чертовски тощим. Майка, которая вероятно принадлежит его жене, вся в грязных пятнах, а джинсы разодраны. На его хилом бицепсе изображена татуировка поросёнка Порки (прим. По́рки Пиг (Поросёнок Порки, англ. Porky Pig) – анимированный мультипликационный персонаж из серии «Looney Tunes«. Один из главных персонажей. Заикается. Считается самым первым персонажем мультфильмов Looney Tunes. Часто заканчивает мультфильмы Looney Tunes своей коронной фразой – «Вот и всё, ребята!» (англ. That's all, folks!)).
– Её не было дома уже пару дней, – говорит он, когда вытирает алкоголь со своих потрескавшихся губ.
Я разворачиваюсь к двери и располагаю руки с двух сторон от дверного проема. Мой пульс учащается. Если что-то произошло с ней, я буду винить себя. Я должен был приглядывать за ней. Я должен был чаще навещать ее. Бл*дь! Делая шаг назад, я пристально прожигаю дверь взглядом. Просто вызови полицию... Но рациональность никогда не была моей сильной чертой характера. Я подаюсь вперёд, наваливаюсь и ударяю плечом по двери. Она слетает с петель, и я влетаю в комнату. В квартире царит полнейший беспорядок. Бумажные тарелки покрывают столешницу. Шприцы беспорядочно разбросаны по журнальному столику наряду со сплющенными жестяными банками из-под диетической содовой. Я опускаю голову, ярость нарастает внутри меня, словно снежный ком, когда я достаю телефон из кармана, чтобы вызвать полицию. Моя сестра пропала.
***
– Ну что ж, мистер Картер, – говорит полицейский офицер, когда перебирает пальцами стопку бумаг на своём рабочем столе. – Как я и говорил вам, мы внесли её в список пропавших... – хмурый взгляд воцаряется на его лице, он вытаскивает лист из внушительной стопки бумаг. Откидываясь назад на своем стуле, он просматривает его и прочищает горло, откашливаясь. – Как вы говорите? Лила Картер?
– Да. Это она.
– Дата рождения 9 августа, 1988 года? – я киваю, наблюдая за тем, как он поднимается на ноги, подтягивая свои штаны под своим пивным животом, когда делает глубокий вдох. – Вы понимаете, что ваше сестра была... – он начинает говорить, но я не позволяю ему закончить.
– Преступницей? Да, да, я понимаю, но какое...
– В последний раз её задержали около храма за проституцию, а также при ней находились запрещённые законом наркотические вещества.
Моё сердцебиение замирает, прежде чем неистово зайтись, вызывая крошечный проблеск пота на моем лбу. Я знал, что она промышляла наркотиками, но проституция…
– Послушайте, мистер Картер, – говорит офицер, когда обходит вокруг стола и располагает свою пухлую руку с розоватой кожей на моем плече. – Мне жаль говорить это, но мы имеем дело с десятками таких случаев каждый день. Не хочу показаться вам бессердечным, но в большинстве случаев выясняется, что случилась передозировка, или же они просто сбегают, чтобы избежать ареста, поэтому вы понимаете, почему заявление о её пропаже находится в самом низу списка, который и так переполнен заявлениями о пропавших подстроках и детях?
Жар приливает к моему лицу, и мои пальцы сжимаются в кулаки.
– Но она моя сестра, – выплевываю я сквозь стиснутые зубы.
– Я вас прекрасно понимаю, но что вы должны понять, так это то, что у нас есть определенный порядок очередности в таких делах, и наркодилеры-проститутки не стоят во главе нашего списка на поиск.
Я хочу одним ударом выбить его зубы так, чтобы они провались к нему в горло. Моё дыхание прерывистое, моя кожа буквально горит от скопления адреналина. Офицер, смотря на меня, медленно располагает свою руку на кобуре пистолета, который пристегнут к его ремню, таким образом, безмолвно предупреждая меня «не дури, парень», и как бы мне не хотелось ударить его, я знаю, что не могу. Я делаю единственный шаг в его сторону, располагая свой палец в миллиметрах от его лица.
– Чертова жизнь, гребаная жизнь, что ты... – я заставляю себя заткнуться, пока не сказал что-то, за что меня могли бы упрятать за решетку, затем разворачиваюсь и покидаю комнату в то время, когда моё видение затуманено яростью.
Иногда вы понимаете, что компетентные органы не окажут вам никакой помощи, и что ваша единственная надежда на удачу – взять всё в свои руки, и, если говорить откровенно, я буду более расторопен в своих поисках, чем они. Полиция связана по рукам и ногам протоколами и порядками исполнения. Я же, напротив, ни от чего не завишу. Я убью грёбаного мудака ещё прежде, чем решу выяснить, что произошло.
Глава 2
Макс
У меня заняло всего неделю, чтобы найти ублюдка, который видел последним Лилу. Одна неделя – вот, сколько это заняло. А долбанная полиция не могла разобраться с этим. Им нужно обращать больше внимания на проституток. Им просто необходимо делать это. Три девушки, с которыми я разговаривал, описали мне одного и того же парня, сказав, что он появлялся каждый раз на разных машинах, с перерывом примерно в две недели. Он бывал с девушкой дважды, потом она пропадала.
Одна из них призналась мне, что он является её постоянным клиентом. Мне потребовалось всего двести баксов, чтобы она его подставила. Эти парни слишком доверяются этим женщинам. Если они сосут ваш член за деньги, то определенно, они кинут вас ради этих же денег.
Триша сидит на краю кровати в мотеле и курит сигарету. Она продолжает менять ноги местами, закидывая то одну, то другую на колено, нервно покачивая ей вверх-вниз. Она с тревогой посматривает в мою сторону.
– Тебе лучше бы не убивать меня, парень.
– Я и не собираюсь делать этого, – говорю я, прикуривая сигарету. Вообще-то я бросил курить пару лет назад, но пошло всё в задницу, всё равно что-то, да убьёт нас.
– Чем Трэвис так тебе насолил? – спрашивает она.
Я сердито смотрю на неё.
– Ты не находишь странным, что большинство женщин, которых он трахает пропадают?
– Я не задумывалась... – она пожимает плечами и делает ещё одну затяжку. – Дерьмо случается. Ты учишься не обращать внимания на такую хрень, в мире подобно этому, или это просто сведёт тебя с ума, ты понимаешь, о чём я? – она смеётся. – И, кроме того, я выяснила, если ты умеешь делать охрененный минет, то большинство парней не захочет тебя убивать. Это мой защитный механизм.
Она тушит сигарету в пепельнице как раз в тот момент, когда раздаётся стук в дверь. Я поднимаюсь на ноги и направляюсь в ванную, притворяя дверь за собой.
Я слышу, как открывается дверь, и Триша приветствует входящего. Ярость быстро нарастает в моей груди, образовывая практически невыносимое давление. Спустя пару минут, дверь в ванную немного приоткрывается, и Триша проскальзывает через приоткрытое пространство. Её лицо практически белое от страха, ужас стоит в её глазах. Я киваю и быстро прохожу мимо неё, доставая пушку, прежде чем войти в комнату. Парень стоит спиной к двери, стягивая левую штанину со своей ноги. Звук взведенного курка заставляет его замереть.
– Повернись, мать твою, кругом, – произношу я дрожащим от гнева голосом. – Двинешься в мою сторону, и я вышибу твои грёбаные мозги.
Делая глубокий вдох, он поднимает руки вверх, будто сдаётся на мою милость, в тот момент, когда неспешно разворачивается. Мой пульс стучит, когда мой взгляд останавливается на его лице. Он молод. В лучшем случае ему двадцать пять. Он сложен как полузащитник; он выглядит мужественно благодаря шраму, что пересекает его правую щёку.
– Ты её сутенер или парень?
– Нет, – моя челюсть сжимается. – Позволь задать вопрос. Тебе нравится жить? Ты наслаждаешься каждым вдохом, который ты делаешь? Потому что если так, то тогда тебе, мать твою, лучше бы ответить на те вопросы, что я задам, и без промедления, – я сокращаю между нами расстояние и прижимаю дуло пистолета к его подбородку. – Замешкаешься, и пуля прошьет заднюю часть твоего горла, – приподнимая бровь, я чуть склоняю голову. – Понял? Я не играю в грёбаные игры.
– Да.
Так обстоят дела в преступном мире, тут существует два типа людей: те, кто знают, как выжить, и те, у кого слишком много гордости. Чтобы выжить в этом мире, вам необходимо знать, когда принять удар и откинуть глупую гордость в сторону. Этот мудак, кажется, понимает это. Не может быть никакого сопротивления в ситуации подобной этой.
– Те женщины, которых ты забрал, что ты, ублюдок, сделал с ними? – моя рука чуть подрагивает, ствол пистолета упирается сильнее в его кожу. – Ты убил их? – спрашиваю я.
– Нет. Нет, я не делал этого. Я не убивал их.
Я приближаю своё лицо к его, мои ноздри трепещут.
– Тогда... – мой палец дергается на плавном изгибе спускового крючка, – ...что же ты, придурок, с ними сделал? – он сглатывает, и когда он делает это, дуло пистолета тоже неспешно движется. В попытке контролировать животное желание избить его до коматозного состояния, я пристально впиваюсь взглядом в его глаза. – Ты мешкаешь.
– Ты не поверишь мне, если я скажу тебе, – говорит он.
– Попробуй, – я использую пистолет, чтобы склонить его голову в бок.
– Мы продаём их.
Жар медленно заполняет мои вены.
– Сексуальные рабыни...
– Нет, – качает он головой, – мы учим их любить, – он смеётся. И это не снисходительный смех, это смех на грани безумия. Как будто он на самом деле верит в то, что говорит, даже несмотря на то, что он лопочет что-то невероятное. – Любовь. Мы продаем любовь.
– Ну что ж, ничтожный кусок дерьма. Мне необходимо, чтобы ты сказал мне, кому ты продал мою сестру.
Он предпринимает попытку опустить подборок к груди, но я вновь приподнимаю его дулом пистолета.
– Говори. Мне.
– Я не знаю. Я просто обучаю их. Я не отвечаю за сделку.
– Значит, ты мне скажешь, кто отвечает за это, – я смеюсь и качаю головой. – А хотя... Триша? – я пристально смотрю на этого придурка. – Триша!
Я слышу, как дверь ванной приоткрывается, и девушка всхлипывает, когда подходит к нам. Его глаза устремляются к ней на короткое мгновение.
– Я не собираюсь помогать тебе...
– Всё, что я хочу от тебя, – я перебиваю её, – это, чтобы ты взяла его телефон из кармана, – она делает так, как я сказал, передавая телефон мне. Я беру его и засовываю в свой карман джинсов. – Теперь можешь уходить, Триша.
Без лишних слов, она покидает комнату мотеля. Я даю ей фору в три минуты, чтобы она убралась отсюда, и затем я смотрю на этот бесполезный кусок дерьма всё остальное время, думая о том, как он трахал мою младшую сестру, а затем продал её какому-то больному ублюдку как грёбаную вещь.
– Пошел на хер, – говорю я и позволяю пальцу нажать на курок, глушитель издает лишь небольшой хлопок. Парень опускается на пол с коротким стоном. Его тело ударяется о пол, когда он падает замертво. Я покидаю мотель с его телефоном в кармане. И со стойкой уверенностью, что я проложу себе дорогу в этот небольшой круг людей и найду её.
Глава 3
Ава
Я убираю травинку из распущенного хвостика мягкой куклы « Cabbage Patch », едва замечая тень, которая падает на газон (прим. Cabbage Patch – большие пухлые куклы с мягким телом). Большая ладонь внезапно закрывает мне рот, и мои глаза широко распахиваются. Меня тянут к машине, которая припаркована на подъездной дорожке дома. Моё сердце барабанит в груди, я хочу к своему папочке обратно, поэтому пытаюсь кричать, но мои крики заглушают чьи-то пальцы, пропитанные никотином, которые плотно зажимают мне рот.
– Не кричи, и я не причиню тебе вреда, Ава, – говорит мне незнакомец. И всё, что я могу видеть, это его галстук в красно-зелёные диагональные полоски.
Я пинаюсь и изо всех сил выдираю волосы на его руке. Подошвы моих кед волочатся по тротуару, когда он тащит меня к белому седану.
Он собирается похитить меня. Я смотрю на свою мягкую куклу, которая лежит на краю газона, и стараюсь бороться, но я просто очень мала. Выстрел. Что-то тёплое начинает стекать по моему лицу, и хватка похитителя ослабевает. В моих ушах стоит звон, сердце неистово стучит.
– Посмотри на меня, – раздаётся голос моего отца слева от меня. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и вижу, как он бежит ко мне по подъездной дорожке с пистолетом в руке.
– Посмотри на меня, кнопка. Просто посмотри на меня. Хорошо?
Я киваю, когда вытираю липкую влагу со своей щеки. Спустя мгновение отец заключает меня в объятия, укачивая, как младенца. Когда я тянусь, чтобы обнять его за шею, то вижу кровь на своих руках. Я стараюсь повернуться, чтобы посмотреть на мужчину, который пытался меня похитить, но папочка качает головой.
– Не стоит, – говорит он невообразимо спокойно. – Просто смотри на меня.
Так я и делаю. Я пристально смотрю на своего отца, рассматривая серебристую щетину, которая покрывает его лицо. Наблюдаю за тем, как пульсирует жилка на его шее, пока он несёт меня по вымощенной камнем дорожке к входной двери и направляется прямиком в кухню.
Гранитная столешница под моими ногами ощущается прохладной, когда он усаживает меня туда. Я смотрю на свою футболку, на ней виднеются брызги крови. Папа включает кран, сыпля проклятьями себе под нос, когда тянется за полотенцем.
– Что за шум? – моя мама вылетает в коридор, с полотенцем, обёрнутым вокруг тела, её волосы покрывает пена. – Фрэнк, что за… – она замолкает, когда её взгляд находит меня. Слёзы заполняют её карие глаза, и она прикрывает свой рот ладонью, находясь в шоке от увиденного.
– Она в порядке. Просто… – он тяжело выдыхает, прежде чем протереть моё лицо тёплым полотенцем. – Просто, очисти её от всего этого. Мне нужно уйти, что избавиться от того ублюдка на нашей территории.
***
– Ава? – Бронсон машет своей рукой перед моим лицом. – Ты со мной?
Иисус. Он смеётся, и я возвращаюсь в реальность.
– Да-да, я просто…
Парковщик открывает мою дверь. И в тот же момент я сосредотачиваю своё внимание на его красно-зелёном галстуке в полоску. И теперь я точно понимаю, почему мой разум заставил меня окунуться в забытое воспоминание. Из-за его галстука. У него такой же узор, как у того галстука, который был на мужчине, собиравшемся похитить меня в тот день.
Забавно, как наш мозг делает это.
Люди отлично преуспели в том, чтобы забывать некоторые неприятные вещи и ситуации, но наш разум – даёт лишь иллюзию того, что мы что-то забыли. Поверьте мне. На мою долю выпало огромное количество ненормального дерьма, которое произошло со мной. И я старалась всеми силами стереть их из своей памяти, но достаточно всего-навсего одного крошечного звука, намёка на знакомый запах, и это незамедлительно заставляет всё дерьмо вновь всплыть на поверхность. А сон – это самое худшее место, потому что, когда я прикрываю глаза, все мои демоны выходят из глубин разума, чтобы поиграть со мной.
– Уверена? – спрашивает Бронсон, когда направляется к водительской стороне.
– Ага, просто на мгновение кое о чём задумалась, – я забираюсь в его грузовик, и парковщик закрывает дверь.
– Смотри, только без шуток, – он громко захлопывает дверь. – Всё равно к ВиДжей, на вечеринку?
– Звучит супер, детка, – я достаю свой телефон и быстро набираю обновление статуса на Фейсбук. «Иду к ВиДжей с Бронсоном Татумом ;)»
Я улыбаюсь, потому что это именно то, что я должна делать. Мне следует улыбаться, потому что Бронсон – парень, которого желает заполучить каждая девчонка. У него светлые волосы. Голубые глаза. Он военный. Идеальный американец с головы до ног. И он влюблён в меня. Я должна улыбаться и быть той самой девушкой – обычной, до ужаса надоедливо-счастливой девчонкой, которой каждый считает, я должна быть. Должна быть, но не являюсь. На самом деле, я чертовски хороша в том, чтобы скрыть, какая я катастрофа.
Он отъезжает от входа в ресторан и кладёт свою тёплую ладонь мне на бедро. Мне не нравится это прикосновение. Это неправильно. Это дёшево.
Это так и есть.
Я, вероятно, трахну его, и это совершенно ничего не будет значить. И скорее всего, завтра я буду чувствовать себя отвратительно по этому поводу, гадая, считает ли он, что я повела себя, как шлюха или нет. Но, даже зная это, я всё равно пересплю с ним, потому что это единственный способ, благодаря которому я могу чувствовать себя связанной с кем-то. Глубоко в душе я чувствую, что это, похоже, единственный способ, чтобы заставить парня ценить меня, даже, невзирая на то, что его внимание устремлено лишь к сексуальному подтексту. Я пытаюсь разобраться в психологическом аспекте этого, но на самом деле, мне и так всё известно. Я прекрасно знаю, что наш секс не поможет мне понравиться ему, но на пару мгновений, прежде чем его член проскользнёт в меня, он будет хотеть меня. Я буду для него что-то значить. Я буду той, о ком он будет грезить в тот момент. Но, даже несмотря на это, я бы так хотела не желать этого всего.
Большую часть пути до парка мы едем в тишине, слушая «Royal Blood» (прим. Royal Blood – британский рок-дуэт из Брайтона, сформированный в 2013 году. Звучание группы сочетает в себе блюз-рок и гаражный рок). Он подпевает, а я наблюдаю за ним. Он так уверен в себе. Искренне счастлив, потому что не знает ничего лучше. Песня заканчивается, и он бросает на меня взгляд, когда поворачивает на улицу.
– Ты такая красивая, – говорит он.
– Спасибо.
Это просто слова. Я смотрю в окно, наблюдая, как ряд домов сменяется лесным пейзажем. Мы едем через дальнюю часть этого района, выключив фары, когда начинаем спускаться с холма по дороге, которая ведёт к парку.
Грузовик неспешно останавливается, и Бронсон ставит его на ручник. И вот, наступает этот неловкий момент. Мы смотрим друг на друга. Он улыбается. Я прикусываю нижнюю губу, волнуясь из-за того, как я должна вести себя с ним в данный момент. Затем он берёт моё лицо в свои большие ладони, притягивая меня к себе, и в тоже мгновение накрывает мои губы своими губами. Его руки блуждают по моему телу.
– Бл*дь, – выдыхает он между поцелуями. И эти слова словно наркотик для меня. Я чувствую себя желанной и привлекательной.
– Господи, как же я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, – Бронсон хватает меня за бёдра и подтягивает к себе через центральную консоль и усаживает к себе на колени. Я ударяюсь спиной о руль.
– Чёрт, – бормочу я себе под нос, когда парень начинает покусывать кожу на моей шее, неспешно спускаясь ниже. Его руки прикасаются ко всему моему телу: поднимают вверх мою футболку, расстёгивают лифчик, бесцеремонно прикасаясь ко мне ладонью между ног.
– Я такой чертовски твёрдый.
И следующее, что я понимаю, он расстёгивает молнии на наших джинсах. Окна грузовика запотели, в машине по радио играет «Little Monster», и в тот момент, когда он стягивает через голову свою футболку, я слышу оглушительный звук разбивающегося стекла. Крошечные, прозрачные кусочки разлетаются по всей кабине грузовика.
– Бл*дь…
Рука, облачённая в перчатку, проникает в кабину через разбитое окно, дёргает ручку на двери с внутренней стороны, и дверь открывается. Бронсон заводит свой кулак назад, готовясь нанести удар, но прежде, чем он успевает это сделать, мужчина, что стоит снаружи, прижимает дуло пистолета к его виску и спускает курок. БАМ. Я кричу и пытаюсь слезть с коленей Бронсона, чтобы перебраться на пассажирское сиденье. Если бы только у меня получилось добраться до двери с пассажирской стороны. Тогда я могла бы убежать через парк в лес, а потом добраться до дома. Но прежде чем я успеваю двинуться, мужчина сжимает руку вокруг моего горла, перетаскивая меня к себе, через обмякшее тело Бронсона, чтобы вытащить меня наружу через открытую дверь. Когда я падаю, моя задница резко ударяется об асфальт, посылая пронзительный укол боли вверх по позвоночнику.
