Текст книги "Минотавр вышел покурить"

Автор книги: Стивен Шеррил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Прошлое мнится Минотавру будущим.

Ему снятся сетования рабочего-металлиста. Сетования. Сетования.

Рабочий сетует на то, что толстые кожаные рукавицы скукоживаются от жары, становятся жесткими и трескаются от ветхости, словно это все еще плоть.

Он сетует на рейсмус и пробойник. На необходимость калибровки.

Необходимость пользоваться чертежами.

Сетует на ковкое сердце. Хрупкое сердце.

Сетует на гильотинные ножницы, на пресс и все острые детали, укрепляемые в суппорт станка.

На возвратно-поступательные движения рихтовочного молота.

На вольтову дугу в ударном и непрерывном режиме работы.

На огненную полосу, которая ищет и находит кусок моей плоти.

На все то, что не является мягким и оказывается в моей жизни.

На луг вблизи Кносса, где лепестки гиацинтов отворачиваются и отворачиваются, словно множество ладоней, отказывающихся аплодировать.

Подумай обо мне, Пасифая, в мгновение судорожного экстаза.

Глава 11

Ни один прохожий и ни один проезжий, оказавшийся возле дома Суини на следующее утро; никто, увидевший открытый ящик с инструментом в траве, тощие ноги и маленькие ступни, обутые в тяжелые черные башмаки, торчащие из-под багажника старенького «шевроле-белэйр», словом, ни один посторонний не подумал бы, что у механика растут рога. Автомобиль установлен над широкой мелкой канавой. Канава соединяется с бетонкой дренажной трубой, которая проходит под гравиевой дорожкой, ведущей к жилищу Суини, и переходит в такую же канаву с другой стороны. Именно там обычно работает Минотавр, когда ему необходим доступ к днищу автомобиля. Там можно ползать с инструментом в руке и работать, не ударяясь то и дело мордой о грязные детали машины и не цепляясь рогами за выхлопные трубы.

Суини оказался прав – кардан машины ни к черту не годен, расхлябан и залит маслом. Минотавр лежит под машиной и думает о дне, который ему предстоит. В кемпинге никого не слышно, если не считать Хенка, который накачивает мышцы. Его ритмическое сопение подчеркивается тяжелыми ударами противовеса, попадающего в гнездо; да еще гремит сложенной в раковину посудой Джози.

Прежде чем закрыть крышку ящика с инструментом и запереть его на защелку, Минотавр убеждается, что все на месте. Относя инструмент в «вегу», он сталкивается с Хенком, который идет от своего прицепа. Из всех обитателей кемпинга особенно неловко Минотавр чувствует себя с Хенком. Это не значит, что Хенк ведет себя недружелюбно, просто он всегда начеку. Когда приветствия не избежать, он коротко и энергично кивает. Нынешнее утро не исключение, и, несмотря на усилие, которое необходимо предпринять, чтобы придать кивку элемент изящества, Минотавр наклоняет в ответ свою крупную голову.

Хенк не всегда был так сдержан. В первую неделю после появления здесь со своей семьей Хенк, здороваясь с Минотавром, чуть ли не расплывался в улыбке. Но после того, как Минотавр дал Джози прикурить, все изменилось.

Получеловек-полубык хорошо помнит тот день. Он сидел возле окна на кухне и размешивал в чашке кофе сахар. Он заметил, что Хенк уехал на своем старом грузовичке – допотопной развалюхе, на бортах которого еще можно было разглядеть слова: «Компания Скутер. Сантехнические работы», несмотря на чьи-то старания удалить надпись с помощью наждачной бумаги. Хенк приехал на этом грузовике вместе с Джози, обоими мальчиками и всем своим добром. Неделю спустя они купили у Суини подержанный «пейсер» цвета охры с похожим на боб кузовом. Каждое утро Хенк уезжал куда-то на грузовике и, как правило, возвращался после ленча грязнее, чем перед отъездом. Джози оставалась с детьми дома.

В то утро, когда Минотавр прихлебывал свой кофе, вдыхая терпкий аромат темного напитка, он увидел, как Джози вышла из прицепа, держа в двух выпрямленных пальцах зажженную сигарету. Остальными пальцами одной руки она сжимала открытый флакон лосьона «Сан Дроп», а в другой руке у нее были ключи от автомобиля, солнцезащитные очки и зеленый виниловый портсигар с застежкой и карманчиком для зажигалки. Поистине, картина была стоящая. Оба мальчугана шли следом за ней.

Вопросы моды никогда не интересовали Минотавра, так как казались ему слишком преходящими, незначительными или просто за пределами его понимания. Однако Джози, на которой была вязаная кофта, джинсовые шорты и туфли без каблуков на прозрачной рифленой подошве, поразила его. Она принялась возиться с ручкой автомобильной двери, которую хотела открыть, ничего не выпуская при этом из рук. Выпятив нижнюю губу, она дунула вверх, чтобы откинуть с лица челку; волосы, глаза, рот и все остальное было у нее одинакового цвета – пшеничного – и издали сливались.

Минотавр прекрасно понимал, что значат эти крохотные сражения, в которых то побеждаешь, то проигрываешь. Сыновья Джози и не подумали помочь матери. Старший стоял сзади и старательно ковырял в носу, младший мочился на заднее колесо. Издав вздох, который Минотавр услышал из своей кухни, Джози сдалась: она уронила ключи, очки и сигареты на крышу автомобиля и свободной рукой открыла дверцу. Откинула вперед сиденье, и мальчики забрались назад и тут же затеяли спор, кто из них сядет посередине. Минотавр наблюдал, как Джози в густых клубах табачного дыма обошла машину сзади. Открываясь, дверца со стороны водителя застонала и издала точно такой же стон, когда захлопнулась. Большими и указательными пальцами Джози поправила солнечные очки, подтянула кверху кофту, чуть повела плечом, чтобы ей не сдавливало грудь. Отыскав нужный ключ, вставила его в замок зажигания. Четырехцилиндровый двигатель повернулся раз, два, три, все менее уверенно. До четвертого такта дело не дошло. Аккумулятор не в силах был выдать нужную мощность, и из-под капота слышалось лишь жалкое пощелкивание реле.

Джози с удивительно спокойным видом вышла из машины и подняла капот. Когда она наклонилась над двигателем, из-под шорт появились полоски незагорелого тела. Минотавр было отвернулся, но ненадолго. В такой позе Джози простояла несколько минут, потом выпрямилась и привычным движением провела пальцами вдоль штанин. Плоть на ягодицах закрылась полосками черных кружев.

– Аннг, – вырвалось у Минотавра.

Он увидел слишком много. Он отнес чашку в раковину и принялся ее мыть.

– У тебя есть провода?

Джози стояла у дверей. Лицо ее, словно рамка, обрамляли прижатые к сетке руки. Минотавр почувствовал смущение оттого, что на него так смотрят.

Поскольку Минотавр сразу не ответил, Джози снова спросила:

– У тебя есть провода? Кажется, аккумулятор сел.

Когда Минотавр очень старается, то с языком справляется. Но чаще всего у него это не выходит. Джози возле его двери, полоски ее незагорелого тела, надсадный звук садящегося аккумулятора, интимная интонация вопроса – все это было для него невыносимо. Вместо того, чтобы ответить, он просто кивнул, но при этом ни на шаг не отошел от раковины. Джози продолжала смотреть через сетку. Ни один из них не произнес ни слова. Через несколько минут ощутимого молчания Минотавр отправился в спальню, где на комоде в стеклянном блюде, наполовину полном монет, лежали ключи.

Когда он вернулся, Джози уже вошла внутрь. Она стояла спиной к Минотавру и разглядывала олеографию в рамке: Иисус Христос в окружении детей. Минотавр знал, что жена Суини незадолго до смерти повесила эту олеографию во всех прицепах кемпинга. Глядя на нее, Джози что-то бормотала.

Минотавр передвигается тихо, удивительно тихо. Ему вдруг пришло в голову, что к нему в дом не заходила еще ни одна женщина – ни за проводами для «прикуривания», ни за чем-либо еще. Джози вздрогнула и негромко вскрикнула, когда, обернувшись, увидела, что он стоит у двери и ждет ее. Она смущенно улыбнулась, и Минотавр попытался улыбнуться в ответ.

Джози сидела в машине, широко расставив ноги. Минотавр подогнал свою «вегу». Когда он вышел, чтобы поднять капот, то увидел, что оба мальчугана спят на заднем сиденье «пейсера». Ногтем указательного пальца Джози соскребала маникюр на левой руке. Ноги у нее были грязные, что тотчас пробудило в Минотавре нежность к ней. Ногти на ногах, видные в отверстия туфель, покрашены тем же лаком, что и на руках. Джози сидела таким образом, чтобы на обе ее ноги падал солнечный свет.

Минотавр проверил клеммы аккумулятора и убедился, что соединения ненадежны. Сняв клеммы со штырей, он увидел, что они окислены. Минотавр спросил у Джози, нет ли у нее коки. Похоже, этот вопрос ее удивил, но все равно она сходила в прицеп за напитком. Перегнувшись через плечо Минотавра, Джози увидела, что он плеснул насыщенным углекислым газом напитком на оба штыря и обе клеммы аккумулятора. Жидкость запенилась, зашипела. Надев на штыри колпачок с жесткой проволочной щетиной внутри него, Минотавр соскреб окисел, не удаленный кокой. Джози молча наблюдала за его действиями, а дети мирно спали на заднем сиденье.

В тот момент, когда Минотавр собрался присоединять провода («Красный к плюсу», – подумал он), Джози спросила:

– Сандвич хочешь?

Минотавр не надел клемму. И не ответил на вопрос.

– Хочу подкрепиться до назначенной встречи… пока ребята не проснулись… я очень ценю твою помощь… позволь я приготовлю тебе сандвич… ты еще никого не уколол своими рогами?

Головокружительные прыжки мысли. Минотавр пошел за ней следом, поскольку не знал, что ответить. Пока Джози готовила сандвичи – белый хлеб, намазанный майонезом, с похожими на монеты тонко нарезанными ломтиками перезрелого банана, – Минотавр расположился на одном из трех стульев, сделанных из бочонков. Всякий раз, когда он ворочался, обитое красной искусственной кожей сиденье скрипело, приводя гостя в смущение.

Поскольку Джози очень аккуратно резала бананы, на приготовление сандвичей у нее ушло немало времени. Минотавр подумал, что никогда еще не ел сандвичей с бананами, а новые впечатления в столь долгой жизни, как у него, – явление нечастое. Вкус сандвичей показался ему необычным. Минотавр молчал, зато Джози трещала без умолку. Он наблюдал за тем, как она перемещается по тесной кухне. Хотя Джози родила двоих детей, фигура у нее оставалась упругой, сохранила форму. По мнению Минотавра, у нее было великолепное тело, отлично приспособленное к необходимым движениям. При беспощадном свете флюоресцентных ламп, установленных наверху, отчетливо видны многочисленные царапины и синяки на ногах, напоминающие раскрашенную дорожную карту. Положив сандвичи на бумажные салфетки, она поставила на стол два стакана чая и села напротив Минотавра.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Ты еще никого не уколол своими рогами?

Казалось, Джози вот-вот протянет руку и потрогает его рога.

Минотавр помотал крупной головой.

– Гмм, – ответила молодая женщина.

На этом разговор был окончен. Тесное пространство кухни до предела наполнилось звуками прожевывания бананов, положенных на белый хлеб, намазанный майонезом.

Хенк подъехал в тот момент, когда Минотавр закрывал капот «пейсера». В руках у него висели соединительные провода. Хенк тут же посерьезнел и отправился в свой прицеп, сделав вид, что не заметил жену. Дети зашевелились на заднем сиденье. Джози поблагодарила Минотавра, и тот ушел к себе домой.

Дело было в понедельник, в выходной день Минотавра. Он слышал, как Хенк и Джози скандалили до глубокой ночи.

* * *

С тех пор, встречаясь с Минотавром, Хенк ограничивается одним кивком. Нынешнее утро исключения не представляет. Минотавр собирается на автомобильную свалку и грузит свои инструменты в заднюю часть «веги». Из мешка, что лежит под раковиной в ванной, он достает несколько старых тряпок, сворачивает их и кладет рядом с ящиком с инструментом.

На автомобильную свалку Баньяна нельзя попасть по пути в какое-то другое место, оказаться там случайно невозможно. Она расположена в конце дороги длиной в три мили, мощенной крошащимся асфальтом (время от времени ее чинит сам Джек Баньян) и проходящей по болотистой местности (известной как Топь Баньяна), где кишат комары, водяные щитомордники и дикие свиньи. Свалка – это место, куда приезжают за использованными запчастями. Джек Баньян завел диких свиней сорок семь лет назад, когда купил этот участок. По его словам, они стерегут свалку от непрошеных гостей лучше собак. К тому же, если нужно, можно всегда пристрелить одну из них на обед. Свиньи плодились и благоденствовали среди кипарисов, сосен и стоячей воды.

Минотавру нравится ездить к Баньяну. И Баньян, и оба его работника хорошо его знают. Перепачканные маслом работники так похожи друг на друга, что Минотавр принимает их за сыновей Джека. Территория свалки и болота покрыта валунами – они торчат из земли под самыми неожиданными углами, одни размером с «кадиллак», другие больше дома. Это морена, следы ледника. Давно успевшие растаять гигантские ледяные реки тащили за собой огромные камни. Эти глыбы напоминают о том времени, когда земля вела куда более бурную деятельность, чем сейчас. У свалки есть одна особенность, которая Минотавра и радует, и печалит: Джек Баньян огородил ее чем только мог – цепями, досками, горбылем, гофрированным железом, чтобы не пускать на территорию диких свиней и бесплатных клиентов. Впрочем, дыр в ограде все равно предостаточно.

Нынешним утром, въехав в широкие ворота, Минотавр видит, что он уже не первый посетитель. Перед приземистым зданием из золобетона с открытыми с обоих концов воротами припаркован старый школьный автобус. Во всяком случае, когда-то это был школьный автобус. Давно слезла тускло-желтая краска с надписью черными буквами. Вместо нее появились красочные изображения на определенную тему. По бокам, как бы из-под автобуса, возникают оранжевые языки пламени, перемежающиеся вилами и рогами. Сверху вниз устремляются тучи. По сторонам несколько многофигурных сцен. Минотавр узнает эпизоды из жизни Иисуса Христа. Минотавр не христианин и никогда им не был, но считает Христа выдающимся явлением нового времени и восхищается христианским учением в чистом виде, без всякой политики и риторики. В вопросах веры и политики Минотавр считает для себя невозможным придерживаться убеждений большинства. Он чувствует себя скованным довольно жесткой идеологией.

Начиная от переднего левого колеса, далее под окнами и наконец – в задней части автобуса в хронологическом порядке представлены следующие картины: Рождество, изгнание торгующих из храма, исцеление слепого и хромого, история с хлебами и рыбами, Гефсиманский сад. Распятие на кресте изображено на двойной двери. Вся история завершается на капоте Воскресением: Иисус Христос в развевающихся одеждах и с золотым нимбом вокруг головы с распростертыми руками приветствует всех, кто попадается навстречу автобусу. С обеих сторон кроваво-красными буквами выведено: «Иисусова колесница баптистской церкви Истинного Света». На крыше спереди и сзади привинчены динамики, сейчас, к счастью, безмолвные. Несмотря на слишком яркие краски и несколько наивное изображение предметов и перспективы, Минотавр без труда узнает сюжеты и персонажей, хотя у всех них (у Спасителя, его учеников, участников событий, как верующих, так и неверующих, и даже у животных) – одно и то же лицо. Лицо это удивительно похоже на лицо человека, который стоит сейчас у ворот свалки и с важным видом размахивает руками перед носом хозяина.

Лишь после того, как Минотавр подошел к задней части «веги», чтоб достать из нее ящик с инструментом, он услышал доносящиеся из автобуса звуки. Это гимн – приглушенный, даже слабый, звучащий нескладно, но все же гимн «Соберемся у реки / у прекрасной, прекрасной реки…». Сквозь пыльные стекла «Иисусовой колесницы» Минотавр видит, что большинство мест в нем заняты.

– Преподобный Динки, я и рад бы вам помочь, – говорит Джек Баньян, – но у меня нет водяного насоса, который подошел бы вашему автобусу.

Джек приветственно машет рукой Минотавру. В ответ тот наклоняет рога и отправляется в поисках «шевроле-белэйр» на занимающую многие акры свалку, куда привозят поврежденные автомобили. Тяжелый ящик бьет его на каждом шагу по ноге.

Оказавшись один среди валунов, ржавого металла и рваных покрышек, Минотавр начинает тихонько напевать. Он мурлыкает религиозный гимн, который только что услышал. Чем дальше он удаляется от гаража, где кто-то может его услышать, тем громче мурлыкает. Оказавшись вне пределов слышимости, он громко поет. Это древний секрет Минотавра, о котором, возможно, никто не знает. Подчас ему больше всего на свете хочется научиться петь – по-настоящему, во весь голос, с вдохновением. Бывают ночи, когда ему никак не уснуть. Все началось тогда, когда он долгие годы оставался наедине с мраком и каменными стенами. Минотавр придумывает слова песни, воображает, что поет во весь голос, во всю мощь диафрагмы, мелодично, без фальши. Иногда он мысленно перебирает все то, чем охотно пожертвовал бы, только бы научиться петь. В душе он понимает, что мечтает о невозможном, но, оказавшись в одиночестве среди владений Баньяна, делает вид, будто бы это реально.

Джек Баньян свозит сюда брошенные и попавшие в аварию автомобили с тех пор, как стал владельцем этого участка. Начал он с того, что выстраивал их за гаражом, затем – по сторонам и перед ним. Вскоре свалка стала расти во всех направлениях. Никакой определенной системы нет, но чем дальше от гаража, тем, как правило, новее попадаются автомобили.

Напевая, Минотавр разгуливает среди множества брошенных как попало автомобилей, не обращая особого внимания на то, куда он идет и сколько прошел. Он знает, что если идти куда глаза глядят, то непременно натолкнешься на нужную машину. Так обстоит дело с верой.

У первой машины, которую он нашел, нет кардана и силовой передачи. У следующей нет не только привода, но и задних колес, сидений, панели пола, крыши, дверей и багажника. На месте лишь передняя часть автомобиля – выгоревшая, повидавшая виды, но почти целая. Он забирается внутрь и садится за руль, пытаясь представить себе, каково ездить на такой машине, но представить не может. Невозможно, чтобы позади тебя ничего не было. Звук пневматического ключа с трещоткой, которым он пытается отвернуть гайку, отражается от валунов и ржавых автомобилей.

Час спустя Минотавр наконец находит то, что ищет. Поскольку передок старого «шевроле» стоит поперек моторного отсека другого автомобиля, Минотавру даже не понадобится домкрат, чтобы подлезть под днище машины.

Он ставит ящик с инструментом в траву возле задних колес. Обеими руками принимается раскачивать «шевроле», чтобы убедиться в его устойчивости. Прежде чем забраться под машину, оглядывается и, отыскав длинную палку, встает на колени и внимательно обследует колеса сверху и позади. Змей он не боится, их древняя простота ему даже нравится. Но ему не хотелось бы, чтобы его застигли врасплох.

Удостоверившись, что под автомобилем никто не прячется, Минотавр обходит вокруг и заглядывает в грязное ветровое стекло. Заднее стекло разбито и продавлено внутрь. В центре вмятины отверстие с рваными краями величиной с апельсин. На полу «белэйра» зияет четырьмя круглыми отверстиями карбюратор, прислонившийся к забитому пылью воздушному фильтру.

Не считая ужей, которые, свившись тугими кольцами, забираются под переднее сиденье, положив бронзовую голову на мятый пол, самые частые спутники Минотавра в его путешествиях по свалке – осы. Нынешнее утро – не исключение. В распахнутом вещевом ящике на тонком стержне висит серое, точно бумажное, гнездо. Под ним лежит мятый обрывок дорожной карты, школьный компас, сломанный карандаш и белая фаянсовая ручка от крана с надписью «ГОР.». С дюжину ос, вцепившихся в гнездо, подоткнув под себя крылья, закрывающие их полосатые членистые тельца, мрачны, как могильщики, если бы не их нервно шевелящиеся усики. То ли они хранят сокровище в вещевом ящике, то ли равнодушны к нему, трудно сказать. Минотавр предпочитает оставить их в покое.

Однажды, когда Минотавр искал подшипник выключения сцепления, его сопровождал один из «сыновей» Джека. Мужчина неосторожно сунул руку в решетку радиатора старого «форда» в поисках защелки капота и двумя пальцами угодил прямо в осиное гнездо. Он выдернул руку из-под капота – она вся была облеплена впившимися в нее осами. Поистине перчатка инквизиции. Не обращая внимания на боль и распухшую руку, Баньян-младший сходил в гараж и принес оттуда канистру бензина. Минотавр помнит, как дохли осы. Сын Джека вылил на них целую пинту янтарной жидкости. Насекомые корчились, сгибались дугой и, отцепившись от гнезда, замертво падали на хромированный бампер и на землю.

Минотавр ложится в засохшую грязь, пропитанную маслом и бензином, и обеими руками ощупывает днище. Стараясь не зацепиться рогами, он хватается за какие-то детали и подтягивается. Проверяет карданный вал. Похоже, вал в порядке – не слишком изношен и выдержит не одну тысячу миль. Минотавр отыскивает подходящий накидной ключ, чтобы отвинтить ржавые части, соединяющие вал с карданным соединением. Несмотря на все прилагаемые им усилия, гайки не отвинчиваются. Из ящика с инструментом Минотавр достает банку растворителя «Ликвид ренч» и обильно смазывает гайки. Издалека доносится вой коробки передач. Должно быть, уезжает «Иисусова колесница».

Пока растворитель разъедает образовавшуюся за многие годы ржавчину, Минотавр сидит на заднем сиденье «белэйра». Он тихонько мурлыкает. Почесывается. Откинув огромную бычью голову на спинку сиденья, вдыхает затхлый воздух. Над головой, посреди крыши, рядом с треснувшим плафоном, два четких отпечатка ног, вдавленных в обивку. На правой ступне отсутствует мизинец. Минотавр хлопает дверью, и осы вздрагивают в своем гнезде. Он поворачивает вмонтированную в ручку двери пепельницу. Она забита окурками и до конца не закрывается. На полу валяются визитные карточки, рекламирующие услуги залогового поручителя.

В жизни Минотавра бывают минуты просветления, минуты непредсказуемые и мучительно короткие, которые возникают то как удар грома, то как сладкий зевок, когда все кажется понятным, все прошлое становится осмысленным, настоящее подвластным, а будущее испепеляющим, диким, опасным и сулящим надежду. Такие минуты очень редки, они возбуждают и вызывают ужас.

Усевшись на заднее сиденье старого «шевроле-белэйр» где-то в дальнем конце свалки и ожидая, когда растворитель разъест ржавчину, Минотавр чувствует, как на него внезапно опускается глубокая тишина – вроде той, когда, угомонившись, замолкают вороны и сойки. Где-то, не коснувшись ни одного предмета, проносится ветер. Даже осы перестают суетиться. Все живое и неживое, способное издавать звуки, замирает. Минотавру что-то мерещится, в нем пробуждаются первобытные инстинкты. Шерсть на затылке встает дыбом. Багровый шрам внезапно становится болезненно чувствительным. Сердце начинает учащенно биться, где-то под ложечкой, как встарь, посасывает.

Слышен стук копыт по утрамбованной земле. Визг, фырканье, скрежет клыков. Дикие свиньи Джека Баньяна мчатся по территории свалки. Шум доносится откуда-то сзади. У животных дико вращаются глаза, рты разинуты в страхе. Стадо мчится широким фронтом куда глаза глядят. Когда свиньи проносятся с обеих сторон автомобиля, застилая ему поле зрения, Минотавр хватается за ручку задней двери. Салон наполняется запахом навоза и болотной воды. Минотавр почти ощущает, как покрытые жесткой свалявшейся шерстью бока трутся о него. Но Минотавр боится вовсе не свиней. Среди животных он чувствует себя уверенно, как человек, и даже сам вызывает известный страх. Однако свиньи мчатся не одни, их сопровождает нечто непонятное. Через несколько секунд они исчезают.

И тут, не успевает еще чувство страха оставить его, как следом за свиньями появляется еще одно копытное существо. Сначала Минотавр чует его; в глотке у него застревает вонь течки, какой-то знакомый запах. Хриплое дыхание, стук копыт – пары копыт – по багажнику, по крыше, по капоту. Из-за яркого солнца и туч пыли, поднятой свиньями, Минотавр плохо видит происходящее. Существо задерживается лишь для того, чтобы взглянуть через ветровое стекло на Минотавра, забившегося вглубь машины, наморщить лоб и хрюкнуть – не то хмурясь, не то улыбаясь, а затем пустить сквозь зубы слюну и, спрыгнув наземь, умчаться следом за свиньями. Тестикулы размером с куриное яйцо в мошонке, переплетенной кровеносными сосудами, свешиваются чуть ли не до земли. Из-за мимолетности встречи Минотавр не в состоянии определить, что это за существо. Но внезапно ощущает, как давит на него бремя пяти тысяч лет. Ужасное родство. Зловонная генеалогия.

Некоторое время Минотавр продолжает сидеть в машине, размышляя о том, что произошло. Затем осторожно вылезает из автомобиля. Лежа под ним, он слышит отдаленные колебания почвы от ударов свиных копыт и более отчетливые отзвуки копыт их преследователя.

Растворитель ржавчины сделал свое дело. Теперь, приложив определенное усилие, можно снять карданную передачу. С ящиком с инструментом в одной руке и карданной передачей в другой, Минотавр возвращается к гаражу. Постелив на ковровое покрытие «веги» газету, он кладет на нее добычу и ищет Джека или кого-нибудь из его помощников, чтобы расплатиться. Все трое стоят за гаражом. Плюсовый провод и провод заземления от сварочного аппарата Хобарта лежат у их ног. Серая выпуклая маска сварщика с темным стеклом для защиты от яркого света поднята на лоб одного из рабочих. На руках кожаные перчатки с черными негнущимися пальцами.

Мужчины стоят вокруг пары металлических треног из старых коленвалов – подставок для дров, которые ставятся возле камина. Из их разговора Минотавр заключает, что они собираются продать треноги на блошином рынке на шоссе. Никто не упоминает ни о свиньях, ни об их бегстве. Отъезжая от здания, Минотавр слышит, как затрещал дизель сварочного аппарата, и наблюдает в зеркало заднего вида, как вспыхивает вольтова дуга, как ослепительный белый свет соединяет металлические детали.

Милях в полутора от свалки Минотавр делает крутой поворот. Все еще размышляя о том, что произошло, когда он сидел в «белэйре», он не готов к представшему его глазам зрелищу. На покрытой выбоинами дороге валяется с дюжину диких свиней. Одни из них мертвы, другие подыхают на горячем асфальте. Слышен их визг. В воздухе стоит запах жженой резины. Чуть поодаль, возле дороги нелепо торчит из высокой травы и кустарника задняя часть «Иисусовой колесницы баптистской церкви Истинного Света» с широко распахнутой задней дверью. Передняя часть автобуса на четверть погрузилась в Топь Баньяна. Сразу за автобусом он видит стариков христиан, топчущихся на дороге с разинутыми от удивления ртами. Минотавр полагает, что от удивления. У трех человек кислородные баллоны. Преподобный Динки стоит на коленях возле кювета, словно надеясь с помощью молитвы вытащить автобус из трясины. Минотавр притормаживает, но не останавливается.