Текст книги "Монстр"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Дэнни внезапно понял.

А молоток начал подниматься и опускаться, разрушая остатки образа Джека Торранса. Существо в коридоре отплясывало зловещую странную польку; контрапунктом к шарканью ног звучали отвратительные удары молотка, который опускался вновь и вновь. На обои выплескивалась кровь. В воздух, как клавиши разбитого пианино, летели обломки кости. Сколько это продолжалось, сказать было невозможно, но, когда существо вновь обратило внимание на Дэнни, отец мальчика исчез навсегда. То, что осталось от его лица, превратилось в странную подвижную композицию, где небрежно смешались в одно множество лиц. Дэнни разглядел женщину из 217-го номера, че"

ловека-собаку, голодное, похожее на мальчика существо из цементного кольца...

– Тогда маски долой, – прошептало существо. – Больше никаких препятствий...

Молоток был занесен в последний раз. Уши Дэнни заполнило тиканье.

– Скажешь ещё что-нибудь? – спросило существо. – Ты уверен, что не хочешь убежать? А может, сыграем в салочки?

Все, что у нас осталось, это время, ты же знаешь. Целая вечность, А может, кончим все это? Тоже можно. В конце концов, там празднуют без нас.

Оно жадно ухмыльнулось, показав выбитые зубы.

И тут Дэнни осенило. Вот о чем забыл отец.

Лицо мальчика неожиданно исполнилось торжества, существо заметило это и озадаченно замялось.

– Котел! – пронзительно закричал Дэнни. – Давление не сбрасывали с самого утра! Оно растет! Котел взорвется!

По разбитому лицу стоявшего перед Дэнни существа разлились нелепый ужас и понимание. Его тоже осенило. Молоток выпал из сжатых в кулак пальцев и безобидно стукнул о синечерный ковер.

– Котел! – закричало существо. – О нет! Этого нельзя допустить! Конечно же, нет! Нет! Ах, ты, щенок проклятый! Конечно же нет! О, о, о...

– Да! – яростно крикнул Дэнни в ответ. Он заерзал и затряс кулачками перед этой развалиной. – Теперь в любую минуту! Я знаю! Котел, папа забыл про котел! И ты тоже забыл!

– Нет, о, нет, нельзя, не может быть, ты, грязный мальчишка, я тебе задам, ты у меня получишь все до капельки, о, нет, нет...

Оно вдруг повернулось к нему спиной и неуклюже двинулось прочь, волоча ноги. На стене запрыгала, то увеличиваясь, то уменьшаясь, тень – но тут же исчезла. Крик, как старый серпантин, шлейфом тянулся за этим существом.

Через минуту лязгнула дверца лифта.

Вдруг на мальчика снизошло сияние.

(мамочка мистер Холлоранн Дик для друзей вместе живы они живы надо выбираться сейчас взорвется сейчас жахнет прямо в небо)

подобное жаркому, сверкающему солнечному свету, и Дэнни побежал. Нога отшвырнула с дороги окровавленный, потерявший форму молоток для роке. Дэнни этого не заметил.

Заливаясь слезами, он бежал к лестнице.

Надо было выбираться отсюда.

56. ВЗРЫВ

Как развивались события после этого, Холлоранн не мог сказать до конца жизни. Он помнил, что мимо них вниз, не останавливаясь, проехал лифт, внутри него что-то находилось.

Но Дик не сделал попытки разглядеть в ромбик окошка, что это такое судя по звукам, человеком оно не было. Минутой позже на лестнице послышался топот бегущих ног. Сперва Венди Торранс отпрянула к Холлоранну, а потом заковыляла по главному коридору к лестнице так быстро, как только могла.

– Дэнни! Дэнни! Слава Богу! Слава Богу!

Она схватила мальчика и прижала к себе, застонав от радости и боли одновременно.

(Дэнни.)

Дэнни поглядел на него из объятий матери, и Холлоранн увидел, как изменился мальчик. Бледное личико съежилось, глаза потемнели, стали бездонными. Он как будто бы похудел.

Увидев их рядом, Холлоранн подумал, что мать выглядит моложе, несмотря на то, как страшно избита.

(Дик... нам надо уходить... бежать... отель... вот-вот...)

Образ: "Оверлук", через крышу которого выбивается пламя. На снег дождем летят кирпичи. Звон пожарных колоколов...

не то, чтоб какая-нибудь пожарная команда сумела добраться сюда раньше конца марта. Главное, что проникло в его сознание – то, что это может произойти в любой момент.

– Ладно, – сказал Холлоранн. Он двинулся к ним, поначалу ощутив себя так, будто плыл по глубокой воде. Его чувство равновесия пострадало, правый глаз не желал четко видеть. От челюсти к виску и вниз по шее расходились чудовищные вспышки боли, а щека казалась большой, как кочан капусты. Но настойчивость мальчика заставила его двинуться с места, и от этого стало немного легче.

– Ладно? – переспросила Венди. Она смотрела то на сына, то на Холлоранна. – Что значит "ладно"?

– Нам надо уходить, – сказал Холлоранн.

– Я не одета... вещи...

Дэнни стрелой вылетел из её объятий и помчался по коридору. Она проводила сына глазами – он как раз исчез за углом, – и опять посмотрела на Холлоранна. – Что, если он вернется?

– Ваш муж?

– Это не Джек, – пробормотала Венди. – Джек мертв. Его убил этот отель. Этот проклятый отель.

Она ударила кулаком в стену и расплакалась от боли в порезанных пальцах.

– Дело в котле, верно?

– Да, мэм. Дэнни говорит, он вот-вот взорвется.

– Хорошо. – В слове прозвучала полная завершенность, как будто все уже было решено. – Не знаю, смогу ли ещё раз спуститься по лестнице. Ребра... он сломал мне ребра. И чтото в спине. Больно.

– Сможете, – сказал Холлоранн. – Мы успеем.

Но вдруг он вспомнил про зверей живой изгороди и задумался, что им делать, если те охраняют выход. Потом вернулся Дэнни. Он принес сапоги, куртку и перчатки Венди и свою курточку с перчатками.

– Дэнни, – сказала мать. – Твои сапожки.

– Слишком поздно, – ответил он, не сводя со взрослых глаз, в каком-то отчаянном безумии. Мальчик поглядел на Дика, и вдруг в голове у Холлоранна возник образ часов под стеклянным колпаком, часов из бального зала, которые в 1949 году подарил отелю шведский дипломат. Стрелки показывали без одной минуты полночь.

– О Господи, – сказал Холлоранн. – Боже милостивый.

Обхватив Венди одной рукой, Дик поднял её, а другой рукой прижал к себе Дэнни. И побежал к лестнице.

Когда Холлоранн сдавил сломанные ребра, а в спине что-то зашло одно за другое, Венди пронзительно вскрикнула от боли, однако Дик не сбавил ходу. Не отпуская их, он нырнул вниз по лестнице. Один глаз был широко раскрыт в отчаянии, другой заплыл, превратившись в крохотную щелку. Дик напоминал одноглазого пирата, похищающего заложников, чтоб потом получить за них выкуп.

Во внезапном озарении он понял, почему Дэнни сказал, что слишком поздно. Он ощутил, как в подвале назревает взрыв, назревает, чтобы грохнуть, раздирая нутро этого проклятого дома.

И поднажал, стрелой пролетев по вестибюлю прямо к двустворчатым дверям.

Оно торопилось по подвалу на слабый желтый свет единственной лампочки, туда, где находилась топка. Оно всхлипывало от страха. Еще немного – совсем немного – и оно заполучило бы мальчишку вместе с его замечательной, ни с чем не сравнимой силой! Теперь проиграть нельзя было. Это нельзя было допустить. Оно скинет давление в котле, а потом сурово накажет мальчишку.

– Нельзя! – кричало существо. – О нет, нельзя!

Спотыкаясь, оно поспешило через комнату к котлу. Половина длинного цилиндрического корпуса раскалилась докрасна, излучая ровный жар. Котел пыхтел, скрежетал и, как чудовищная каллиопа ["каллиопа" – клавишный музыкальный инструмент, состоящий из нескольких рядов паровых свистков. (Прим, перев.)], с шипением выпускал по всем направлениям облачка пара. Стрелка манометра убежала на дальний конец шкалы.

– Нет, это нельзя допустить! – закричал смотритель-управляющий.

Существо положило руки – руки Джека Торранса – на вен

тиль, не обращая внимания на запах горелого, который поднялся от обуглившейся плоти, когда раскаленное докрасна колесо утонуло в ней, будто это была мягкая дорожная грязь.

Вентиль поддался. Существо с торжествующим воплем отвернуло его до упора. Из котла с громовым ревом вырвался пар – словно дружно зашипела дюжина драконов. Но прежде, чем пар полностью скрыл из вида стрелку манометра, она явственно начала отклоняться обратно.

– Победа! – завопило существо. В поднимающемся горячем тумане оно выделывало непристойные па, размахивая над головой охваченными пламенем руками. – Успел! Победа! Успел!

Успел во-время!

Слившиеся в пронзительный вопль торжества слова поглотил разрушительный рев – это взорвался котел "Оверлука".

Вывалившись из двустворчатой двери, Холлоранн пронес обоих по канаве, прорытой в большом сугробе на крыльце. Он отчетливо видел зверей – кусты живой изгороди, – четче, чем раньше, и в тот миг, когда он понял, что сбылись его худшие опасения и звери перекрыли дорогу от крыльца к снегоходу – отель взорвался Дику почудилось, что все произошло сразу, хотя позже, вспоминая ход событий, он понял – такого быть не могло.

Раздался несильный взрыв, звучащий словно бы на одной всепроникающей ноте (ВУУУУММММММММММММ...)

после чего в спину ударил теплый воздух, который как бы осторожно подтолнул их. Дыхание взрыва сбросило всех троих с крыльца, и, пока они летели по воздуху, в голове у Холлоранна мелькнула спутанная мысль:

(вот так должен чувствовать себя супермен)

Упустив Дэнни и Венди, он врезался в сугроб. Снег набился под рубашку и в нос, и Холлоранн смутно осознал, что пострадавшей щеке от этого приятно.

Потом он с трудом вскарабкался на верхушку сугроба, не думая в этот момент ни про зверей живой изгороди, ни про Венди Торранс, ни даже про мальчика. Он перекатился на спину, чтобы видеть, как умирает отель.

Окна "Оверлука" разлетелись. В бальном зале колпак, прикрывающий часы на каминной полке, треснул, развалился надвое и слетел на пол. Часы перестали тикать; зубчики, стерженьки, балансир замерли. Раздался то ли вздох, то ли шепот, вылетела большая туча пыли. В двести семнадцатом ванна вдруг раскололась пополам, выпустив немного зеленоватой, едко пахнущей воды. В президентском люксе вдруг вспыхнули обои. Двери бара "Колорадо" неожиданно сорвались с петель и свалились на пол столовой. Огонь попал под арку подвала на большие груды и стопки старых бумаг, и те вспыхнули, фыркая, как бенгальские огни. Кипящая вода извергалась на языки пламени, но не гасила их. Бумаги скручивались и чернели, как осенние листья, горящие под осиным гнездом. Топка взорвалась и разнесла потолочные балки подвала: ломаясь, они осыпались, как кости динозавра. Ничем не сдерживаемая газовая горелка, питавшая топку, взметнулась ревущим огненным столбом сквозь треснувший пол вестибюля. Ковровые дорожки на ступеньках лестницы загорелись и наперегонки погнали пламя к площадке второго этажа, как будто жаждали сообщить чрезвычайно приятное известие. Отель сотрясала канонада взрывов. В столовой с треском и звоном, сбивая столы, рухнула люстра двухсотфунтовая хрустальная бомба. Пять труб "Оверлука" изрыгнули пламя к промоинам в тучах.

(Нет! Нельзя! Нельзя! НЕЛЬЗЯ!)

Существо визжало; визжало, но голоса уже не было – осталась лишь воющая паника, смерть и проклятия, слышные только ему одному; оно растворялось, лишаясь рассудка и воли; оно рвало паутину и искало, искало и не находило, выбираясь, выбираясь в, удирая, уходя в пустоту, в ничто, оно осыпалось...

57. ИСХОД

Рев сотрясал весь фасад отеля. Стекла вылетели на снег и поблескивали там алмазной крошкой. Изображавшая собаку фигура живой изгороди, которая направлялась к Дэнни с матерью, попятилась, расписанные тенью под мрамор зеленые глаза стали равнодушными, хвост поджался под брюхо, ляжки опали от малодушного страха. В голове Холлоранна зазвучал её полный ужаса вой, к которому примешивалось испуганное, недоуменное мяуканье больших кошек. С трудом поднявшись на ноги, чтобы подойти к Венди и Дэнни и помочь им, он увидел нечто более кошмарное, чем все прочее: все ещё укутанный снегом кролик бешено колотился в стальную сетку ограды на дальнем конце детской площадки и та, как цитра из плохого сна, вызванивала некое подобие музыки. Треск и хруст тесно сросшихся веток и прутиков, составлявших тело кролика и ломавшихся, как кости, долетал даже сюда.

– Дик! Дик! – закричал Дэнни. Он пытался поддержать мать, помочь ей дойти до снегохода. Вещи, которые он прихватил для неё и для себя, оказались раскиданы между тем местом, где они упали и тем, где стояли теперь. Холлоранн вдруг сообразил, что молодая женщина одета в ночную рубашку и халат, Дэнни – без курточки, а на улице мороз.

(Господи, да она босиком)

Барахтаясь в снегу, он двинулся обратно, подбирая их с Дэнни куртки, сапоги Венди, перчатки. Потом побежал назад, к ним, время от времени проваливаясь выше колен и неуклюже выбираясь из снега. Венди была страшно бледна, шея с одной стороны – в крови, и эта кровь застывала на морозе.

– Не могу, – пробормотала она, едва ли сознавая, что творится вокруг. – Нет, я... не могу. Извините.

Дэнни поднял на Холлоранна умоляющие глаза.

– Все будет тип-топ, – сказал тот и снова подхватил Венди. – Пошли.

Все трое направились туда, где снегоход застрял в снегу после разворота. Холлоран усадил женщину на пассажирское сиденье и накинул на неё куртку. Приподняв ноги Венди, которые ещё не были отморожены, но холодны, как лед, он как следует растер их курточкой Дэнни, а потом обул в сапоги. Лицо Венди было белым, как алебастр, затуманенные глаза полуприкрыты, но её начинала бить дрожь. Холлоранн подумал, что это хороший признак.

Отель за их спинами сотрясли три взрыва подряд. Оранжевое пламя осветило снег.

Дэнни приблизил губы к уху Холлоранна и что-то прокричал.

– Что?

– Я говорю, вам это нужно?

Мальчик показывал на красную канистру с бензином, косо торчащую из снега.

– Кажись, нужно.

Дик поднял её и встряхнул. Бензин ещё был, сколько – он не мог сказать. Он привязал канистру к заднему сиденью снегохода. Ему пришлось несколько раз ощупать работу, прежде, чем убедиться, что все верно, потому что пальцы уже закоченели. Он в первый раз сообразил, что потерял перчатки Говарда Коттрелла.

(эти я посеял, но сеструха тебе свяжет дюжину таких гови)

– Залезай! – крикнул Холлоранн мальчику.

Дэнни отпрянул.

– Мы замерзнем!

– Надо съездить к сараю! Там всякая всячина... одеяла...

и все прочее. Давай, лезь к мамке за спину!

Дэнни забрался в снегоход, а Холлоранн повернул голову так, чтоб можно было прокричать в лицо Венди:

– Миссис Торранс! Держитесь за меня! Поняли? Держитесь!

Она обхватила его и прижалась щекой к спине. Холлоранн завел снегоход и осторожно повернул рукоятку, так, чтобы плавно тронуться с места. Женщина еле держалась и, если бы она съехала назад, то выпала бы сама и своей тяжестью сбросила мальчика.

Они поехали. Дик сделал круг, и они взяли курс на запад, параллельно отелю. Холлоранн прибавил ходу, чтобы попасть к сараю, обогнув отель с тыла.

На мгновение им открылась четкая панорама вестибюля "Оверлука". Из разлетевшегося пола била струя горящего газа, похожая на гигантскую свечку с именинного пирога – яркожелтая середка, окаймленная мерцающим голубым. В тот момент казалось, что пламя лишь освещает отель, а не разрушает его. Видна была стойка администратора с серебряным колокольчиком, переводные картинки, изображающие кредитные карточки, старомодный кассовый аппарат, украшенный завитушками, небольшие узорчатые ковровые покрывала, стулья с высокими спинками, набитые конским волосом маленькие подушечки... Дэнни разглядел диванчик у камина, там в день их приезда – день закрытия – сидели три монахини. Но подлинный день закрытия наступил сегодня.

Потом эту картину загородили сугробы на крыльце. Еще минута – и снегоход заскользил вдоль западного крыла отеля.

Все ещё было достаточно светло, чтобы видеть, не включая фару. Теперь пылали оба верхних этажа, из окон выстреливали огненные флажки. Блестящая белая краска почернела и сходила лохмотьями. Ставни, скрывавшие живописный вид за окном президентского люкса – те ставни, которые Джек, согласно полученным инструкциям, старательно закрыл в середине октября – теперь повисли, подобно пылающим головешкам, а за ними открылся широкий выбитый темный провал, похожий на беззубую пасть, разинутую в последнем беззвучном предсмертном рычании.

Венди прижалась лицом к спине Холлоранна, прячась от ветра, а Дэнни точно так же прижимался лицом к спине матери, поэтому финал видел только Холлоранн – но он никогда не рассказывал об этом. Ему показалось, что через окно президентского люкса вылетел какой-то громадный темный силуэт, заслонивший собой снежную целину. Он на миг обрел форму гигантской грязной мантильи, и ветер подхватил её, разодрал, разорвал в клочки, как старую темную бумагу. Она разлезлась, попала в маленький водоворот дыма и через секунду исчезла.

Словно её и не было. Но за те несколько мгновений, что клочья мрачно крутились и плясали, подобно световым пятнам на негативе, Холлоранн припомнил кое-что из своего детства... было это лет пятьдесят назад, а может, больше. Сразу к северу от . своей фермы они с братом нашли здоровенное гнездо земляных ос, втиснувшееся в выбоину под разбитым молнией старым деревом. У брата за ленту на шляпе был воткнут бенгальский огонь, сбереженный аж с четвертого июля. Парень вытащил его и сунул в гнездо. Оно взорвалось с громким "бэнг!" и оттуда понеслось сердитое гудение, поднявшееся чуть ли не до тихого визга. Ребята помчались прочь, словно за ними черти гнались.

Холлоранн придерживался мнения, что в известном смысле черти имелись. В тот день, оглядываясь через плечо – вот как сейчас – Дик увидел большое темное облако шершней, поднявшихся в разогретый воздух. Они то кружились в едином водовороте, то разделялись, выискивая, что за враг так обошелся с их домом, чтобы им – единому групповому интеллекту – закусать его до смерти.

Потом та штука в небе пропала – в конце концов, это мог быть просто-напросто дым или огромный хлопающий обрывок обоев, – и остался лишь "Оверлук", который погребальным костром пылал в ревущей глотке ночи.

Ключ от висячего замка на двери сарая в связке Холлоранна имелся, но Дик увидел, что он не потребуется. Дверь была приоткрыта. Отпертый замок висел на одном ушке.

– Я туда не могу идти, – прошептал Дэнни.

– Ничего. Оставайся-ка ты с мамой. Туда всегда сваливали старые попоны. Теперь-то они, наверное, трачены молью, да все лучше, чем замерзнуть до смерти. Миссус Торранс, вы ещё с нами?

– Не знаю, – ответил тусклый голос. – Наверное.

– Хорошо. Я мигом.

– Приходи побыстрей, – прошептал Дэнни. – Пожалуйста.

Холлоранн кивнул. Он направил фару на дверь и теперь неуклюже пробирался по снегу, отбрасывая перед собой длинную тень. Он толкнул дверь сарая и вошел. Попоны так и лежали в углу, возле набора для роке. Он взял четыре штуки – от них пахло затхлостью, старостью, и моль, само собой, всласть покормилась на дармовщинку, – а потом помедлил.

Одного молотка для роке не хватало.

(это им он меня треснул?)

Ну, чем его треснули, значения не имело, ведь так? Тем не менее пальцы Холлоранна поднялись к лицу и начали ощупывать большую опухоль на щеке. Один удар – и трудов дантиста, которые обошлись Дику в шесть сотен долларов, как не бывало. И потом,

(может быть, он треснул меня не этим, может, молоток потерялся, или его украли, или взяли на память, в конце концов)

по сути дела, какая разница? Летом здесь некому будет играть в роке. Не только летом, вообще никогда в обозримом будущем.

Действительно, разницы никакой. Вот только вид расставленных в стойке молотков, одного из которых недоставало, словно бы очаровывал, захватывал. Дик поймал себя на том, что думает, как твердая деревянная головка ударяет по круглому деревянному шару. Бух! Замечательный летний звук. Что представляет, как шар катится по

(костям, крови.)

гравию. Это по ассоциации вызвало воспоминание о

(костях, крови.)

чае со льдом, гамаках, дамах в белых соломенных шляпах, комарином звоне и

(скверных маленьких мальчиках, которые играют не по правилам)

тому подобном. Точно. Приятная игра. Сейчас не в моле, но... приятная.

– Дик? – тоненький, обезумевший и, подумал Холлоранн, довольно-таки неприятный голосок. – Дик, с тобой все в порядке? Выходи. Пожалуйста!

(давай, ниггер, выходи, масса зовет всех вас)

Рука Дика крепко сжала ручку молотка. Ощущение оказалось приятным, понравилось,

(пожалеешь розог – испортишь ребенка)

В мерцающей, проколотой огнем темноте взгляд Холлоранна стал бессмысленным. Право, он сделает им обоим одолжение. Она вся переломана... ей больно... и почти во всем этом

(во всем)

виноват проклятый мальчишка. Точно. Он бросил в огне собственного папочку. Ежели поразмыслить, такое дело недалеко ушло от убийства, черт дери. Отцеубийство, вот как это называется. Экая мерзость.

– Мистер Холлоранн? – голос Венди был тихим, слабым, недовольным. И не слишком понравился Холлоранну.

– Дик! – теперь малыш всхлипывал от ужаса.

Холлоранн извлек молоток из стойки и повернулся на белый

свет, потоком льющийся из фары снегохода. Он неровными шагами зашаркал по дощатому полу сарая, как пущенная заводная игрушка.

Вдруг он остановился, удивленно глядя на молоток в своей

руке, и с нарастающим ужасом спросил себя – что ж это он задумал? Убийство? Он что, обдумывал убийство?

На миг сознание Дика как будто полностью затопил слабо подначивающий грубый голос:

(ну же! ну, ты, слабый в коленках! ниггер без яиц! убей их! УБЕЙ ОБОИХ!)

Тогда, с еле слышным, полным ужаса криком, Дик отшвырнул молоток за спину. Тот со стуком упал в угол, где лежали попоны, уставив на Холлоранна одну из двух головок, приглашая совершить нечто отвратительное...

Дик спасся бегством.

Дэнни сидел на сиденьи снегохода, Венди слабо держалась за него. Мальчика трясло в лихорадке, лицо блестело от слез.

Стуча зубами, он выговорил:

– Где ты был? Мы испугались!

– Где же ещё пугаться, как не здесь, – медленно произнес Холлоранн. Даже сгори это до основания, ближе, чем на сто миль меня к нему подойти не заставишь. Ну, миссус Торранс, завернитесь-ка вот в это. Я помогу. Ты тоже, Дэнни. Ну-ка, чтоб стал похож на араба!

Он завернул Венди в два одеяла, соорудив из одного капюшон, чтоб прикрыть ей голову, и помог Дэнни завязать свои, чтобы те не спадали.

– Ну, теперь держитесь, что есть силы, – сказал он. – Путь неблизкий, но худшее теперь уже позади.

Он объехал вокруг сарая, а потом направил снегоход обратно по своему же следу. Теперь "Оверлук" превратился в пламенеющий под небом факел. Пламя проело в его боках огромные дыры, а внутри воцарился красный ад, который то разгорался, то притихал. По обугленным водостокам дымящимися водопадами стекал растаявший снег.

Они протарахтели по газону перед парадным крыльцом. Дорога была хорошо освещена. Сугробы светились ярко-алым.

– Глядите! – закричал Дэнни, когда перед воротами Холлоранн сбавил ход. Мальчик тыкал пальцем в сторону детской площадки.

Все фигуры живой изгороди вернулись на свои места, однако ветви обнажились, потемнели, будто опаленные. Мертвые сучья в отблесках пламени застыли, сплетенные в сеть. У подножия фигур, как опавшие лепестки, были рассыпаны маленькие листочки.

– Умерли! – с истерическим торжеством выкрикивал Дэнни. – Умерли! Сдохли!

– Шшшшшш, – сказала Венди. – Все хорошо, милый. Все хорошо.

– Эй, док, – сказал Холлоранн. – Давай-ка поедем в какоенибудь теплое местечко. Готов?

– Да, – прошептал Дэнни. – Давным-давно готов...

Холлоранн протиснулся в щель между воротами и столбом.

Через мгновение они оказались на дороге, целясь в сторону Сайдвиндера. Шум мотора снегохода ослабел, затерялся в неумолчном реве ветра. Под его дуновением остовы фигур превратились в огромные погремушки, и ветер трещал в их ветвях, рождая утомленный, тихий, безутешный звук. Огонь то вспыхивал, то притихал. Спустя некоторое время после того, как тарахтение снегохода затихло, в "Оверлуке" провалилась крыша – сначала в западном крыле, потом в восточном, а ещё через несколько секунд – в центральной части здания. В заполненную воем ветра ночь.взметнулся по спирали огромный сгусток искр и пылающих обломков.

Ветер швырнул кучку горящей черепицы и несколько реек в двери сарая.

И немного погодя сарай тоже загорелся.

Когда Холлоранн остановился, чтобы залить в бак остаток бензина, до Сайдвиндера оставалось ещё двадцать миль. Он начинал сильно тревожиться за Венди Торранс – она как бы уплывала от них. А ехать ещё так далеко!

– Дик! – закричал Дэнни. Забравшись на сиденье с ногами, он показывал куда-то пальцем. – Дик, смотри! Смотри! Там!

Снег прекратился. Из расходящихся туч выглянул серебряный доллар луны. Впереди на дороге виднелась жемчужная цепь огней – далеких, но движущихся по извилистому серпантину шоссе в их сторону. Ветер на мгновение затих, и Холлоранн услышал далекое жужжащее ворчание моторов. Снегоходы!

Холлоранн, Дэнни и Венди встретились с ними через пятнадцать минут. Им привезли одежду, бренди и доктора Эдмондса.

И долгая тьма закончилась.

58. ЭПИЛОГ: ЛЕТО

Проверив салаты, приготовленные учеником, и заглянув в кастрюлю с бобами по-домашнему (на этой неделе они служили аппетитной закуской), Холлоранн развязал фартук, повесил на крючок и выскользнул через черный ход. До того, как всерьез приступить к обеду, у него оставалось примерно сорок пять минут.

Это место называлось "Сторожка Красная стрела" и пряталось в горах западного Мэна в тридцати милях от городка

Ренджли. Холлоранн считал, что здешняя контора ничего себе. Работы не слишком много, чаевые приличные, и пока ещё ни одно блюдо не отсылали обратно. Вовсе неплохо, если учесть, что полсезона уже позади.

Дик прошел между баром под открытым небом и бассейном (хотя с чего это людям взбредает в голову купаться в бассейне, когда до озера рукой подать, он не мог себе представить), пересек зеленое поле, где компания из четырех человек, хохоча, играла в крокет, и взобрался на небольшую насыпь.

Там росли сосны, ветер весело вздыхал в их ветвях, принося аромат хвои и сладкой смолы.

По другую её сторону среди деревьев врассыпную стояли домики, выходящие на озеро. Самый крайний был лучше других, и в апреле, получив здесь работу, Холлоранн забронировал его для двоих гостей.

На крыльце с книгой в руках сидела в кресле-хачалке женщина. Холлоранна снова поразило, как она изменилась. Отчасти дело было в том, что, несмотря на совершенно неофициальное окружение, женщина сидела будто аршин проглотив, как в присутственном месте – но, разумеется, виноват был корсет на спине. У неё оказался сломан позвоночник, а ещё – три ребра и несколько внутренних повреждений. Позвоночник заживал медленнее всего, Венди до сих пор носила корсет... отсюда и её казенная поза. Но перемена состояла не только в этом. Она теперь выглядела старше, уже не такой смешливой. Сейчас, когда она сидела за чтением, Холлоранн заметил печальную красоту – её не было в день их первой встречи, около девяти месяцев назад. Тогда Венди была ещё совсем девчонкой. Теперь же перед ним сидела женщина, человек, который совершил вынуя!денное путешествие в царство тьмы и, возвратившись, оказался в силах склеить куски заново. Но, подумал Холлоранн, они никогда не сойдутся так, как раньше. В этом мире – уже никогда.

Она услышала шаги и, закрывая книгу, подняла глаза.

– Дик! Привет! – она стала подниматься и лицо исказила легкая гримаса боли.

– Не-не, сидите, – сказал он. – Ежели я без фрака и белого галстука, так не настаиваю, чтоб версаль вертеть.

Она улыбнулась, а Дик поднялся по ступенькам и уселся на крыльцо подле нее.

– Как дела?

– Прекрасно, – сознался он. – Сегодня вечером попробуйте креветок по-креольски. Вам понравится.

– По рукам.

– Где Дэнни?

– Вон там, дальше. – Она показала, и Холлоранн увидел в конце пристани маленькую фигурку. На Дэнни были закатанные до колен джинсы и рубашка в красную полоску. Чуть поодаль на спокойной воде покачивался поплавок. Время от времени Дэнни выдергивал его, осматривал крючок и грузило, и забрасывал обратно.

– Загорел, – сказал Холлоранн.

– Да. .Сильно загорел, – она нежно взглянула на мальчика.

Дик вытащил сигарету, размял и прикурил. Дым пластами

лениво поплыл вверх в солнечное послеполуденное небо.

– Как насчет этих его снов?

– Лучше, – откликнулась Венди. – За эту неделю только один раз. Раньше бывало каждую ночь, иногда по два-три раза.

Взрывы. Живая изгородь. А чаще всего... ну, вы знаете.

– Ага. Венди, с ним все будет о'кей.

Она взглянула на Дика.

– Правда? Хотела бы я знать.

Холлоран кивнул.

– Вы оба... вы оба возвращаетесь. Может, не такие, как раньше, но живые-невредимые. Вы уже не те, что были, оба.

Но это необязательно плохо.

Они немного помолчали. Венди легонько покачивалась в кресле-качалке, Холлоранн курил, задрав ноги на перила крыльца. Налетел легкий ветерок, он протолкался укромной дорожкой через сосны, однако едва взъерошил Венди волосы. Она их коротко остригла.

– Я решила принять предложение Эла... мистера Шокли, – сообщила она.

Холлоранн кивнул.

– Работа вроде неплохая. Из тех, что может вам стать интересной. Когда приступаете?

– Сразу после Дня труда. Когда мы с Дэнни уедем отсюда, то отправимся прямиком в Мэриленд поискать жилье. Знаете, на самом деле меня убедила брошюрка "Чэмбер оф Коммере". Вроде бы подходящий город, чтоб растить там ребенка.

И потом, хотелось бы начать работать до того, как мы слишком сильно влезем в страховку Джека. Еще осталось больше сорока тысяч. Если правильно вложить эти деньги, хватит, чтобы послать Дэнни в колледж и ещё останется на первое время, пока он не станет на ноги.

Холлоран кивнул.

– Ваша мама?

Она взглянула на него и бледно улыбнулась.

– Думаю, Мэриленд достаточно далеко.

– Не забудете старых друзей, а?

– Дэнни не позволит. Сходите, повидайтесь с ним, он ждал весь день.

– Да и я тоже, – он поднялся, отряхивая белые штаны повара. – Все с вами будет тип-топ. С обоими, – повторил он. – Неужто не чувствуете?

Венди подняла глаза на Дика, и на этот раз улыбка вышла более теплой.

– Да, – сказала она. Она взяла его руку и поцеловала. – Иногда мне кажется, что да.

– Креветки по-креольски, – напомнил он, шагая к ступенькам. – Не забудьте.

– Не забуду.

Он спустился с откоса, прошел по посыпанной гравием дорожке, которая вела к пристани, а потом – по видавшим виды доскам на край, где, опустив ноги в прозрачную воду, сидел Дэнни. Дальше ширилось озеро, отражая растущие по берегам сосны. Места тут были гористые, но от старости горы скруглились, износились от времени. Холлоранну они пришлись очень по душе.

– Много поймал? – спросил Холлоранн, усаживаясь рядом с мальчиком. Он снял ботинок, потом другой. И со вздохом опустил в прохладную воду разгоряченные ступни.

– Нет. Но совсем недавно клевало.

– Завтра утром возьмем лодку. Ежели, м-альчик мой, тебе охота поймать съедобную рыбу, надо выбираться на середину.

Там, дальше – вот уж где рыба большая.