Текст книги "Врата Мертвого Дома"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– А что бы сказали на их месте виканцы? – поинтересовался Кальп.

Глаза Бальта насмешливо блеснули.

– Ничего. Мудрые слова – точно стрелы, что летят тебе прямо в лоб. Что тут делать? Пригибаться, само собой. Эту истину виканец познаёт тогда же, когда и обучается ездить верхом – задолго до того, как делает первый шаг своими ногами.

Колдуна они нашли на поляне. Наносной песок сгребли в сторону, так что показалась кирпичная кладка пола – всё, что осталось от здания, которое когда-то здесь стояло. В трещинах поблёскивали осколки обсидиана.

Кальп спешился, поглядывая на Сормо, который стоял в центре, спрятав руки в рукава. Чародей прихлопнул навязчивую муху.

– Что это? Какой-то затерянный, забытый храм?

Юный виканец медленно моргнул.

– Мои помощники заключили, что здесь была конюшня. Затем они ушли без дальнейших объяснений.

Кальп поморщился и взглянул на Дукера.

– Терпеть не могу виканский юмор, – прошептал он.

Сормо жестом подозвал их поближе.

– Я собираюсь открыть себя священному аспекту этого хэрора – так виканцы называют святые места под открытым небом…

– Ты свихнулся? – Кальп побледнел. – Эти духи тебе горло перегрызут, мальчик. Они же из Семи…

– Нет, – отрезал колдун. – Духи этого хэрора были призваны задолго до Семи. Они плоть от плоти этой земли, и если тебе обязательно нужно установить связь с известным аспектом, то их Путь – Телланн.

– Худова милость, – простонал Дукер. – Если это и вправду Телланн, тебе придётся иметь дело с т’лан имассами, Сормо. Эти бессмертные воины отвернулись от Императрицы и вообще от Империи ещё с самого убийства Императора.

Глаза колдуна сверкнули.

– А ты не задавался вопросом – почему?

Историк быстро закрыл рот. У него имелись соображения на сей счёт, но озвучивать их – кому бы то ни было — было бы изменой.

Мысли Дукера прервал сухой вопрос, с которым Кальп обратился к Сормо.

– А тебе это императрица Ласиин поручила? Ты хочешь прозреть будущие события, или это всё только для отвода глаз?

Бальт стоял в нескольких шагах от них и молчал, но теперь сплюнул.

– Для такого нам даже провидец не нужен, маг.

Колдун поднял руки и развёл их в стороны.

– Держись поближе ко мне, – сказал он Кальпу, а затем перевёл взгляд на историка. – А ты – смотри и запоминай всё, чему станешь свидетелем.

– Я этим уже занимаюсь, колдун.

Сормо кивнул и закрыл глаза.

Сила его раскатилась в стороны призрачными, беззвучными волнами, охватила Дукера и остальных, залила всю поляну. Дневной свет неожиданно поблек, сменился мягкими сумерками, сухой воздух вдруг стал влажным, запахло болотом.

Точно стражи, поляну окружали кипарисы. Рваными занавесями с ветвей свисали клочья мха, погружавшие всё за собой в непроглядную тень.

Дукер чувствовал чары Сормо И’ната, будто тёплый плащ; никогда прежде он не ощущал подобной силы. Спокойной и защитной, могучей, но гибкой. Сколько же потеряла Империя, уничтожив этих колдунов? Эту ошибку Императрица уже явно исправила, хотя, быть может, слишком поздно. Сколько колдунов погибли на самом деле?

Сормо пронзительно заулюлюкал, и его крик отразился эхом, словно они стояли в огромной пещере.

В следующий миг воздух ожил, заполнился хаотическими порывами ледяного ветра. Сормо зашатался, глаза его распахнулись и округлились от испуга. Колдун вздохнул, а затем отпрянул от запаха, и Дукер его прекрасно понял. Ветер принёс звериную вонь, которая становилась с каждым мгновением всё сильнее.

Тугая ярость наполнила поляну, зловещее предзнаменование прозвучало во внезапном треске увитых мхом ветвей. Историк заметил, как сзади к Бальту приближается рой, и предостерёг виканца резким криком. Тот молниеносно развернулся, в руках блеснули длинные ножи. Когда первая оса ужалила Бальта, он вскрикнул.

– Д’иверсы! – заревел Кальп, ухватил Дукера за полу телабы и потащил ближе к Сормо, который стоял неподвижно, будто окаменел.

По мягкой земле пробежали крысы и набросились на клубок извивающихся змей.

Историк почувствовал жар у ног и посмотрел вниз. Огневые муравьи уже поднялись до бёдер. Жар быстро перешёл в невыносимую боль. Дукер завопил.

Разразившись проклятьями, Кальп направил свой Путь выбросом силы. Муравьи сморщились и посыпались с ног историка, точно пыль. Остальные насекомые откатились прочь, д’иверс отступил.

Крысы одолели змей и теперь приближались к Сормо. Виканец посмотрел на них и нахмурился.

Там, где скорчился, бестолково отмахиваясь от жалящих ос, Бальт, вспыхнуло жидкое пламя, языки которого быстро окутали старого воина.

Проследив источник огня, Дукер увидел на краю поляны громадного демона. Укрытое иссиня-чёрной шкурой чудовище в два раза выше человека с рёвом прыгнуло на белого медведя – поляна гудела от сражавшихся д’иверсов и одиночников, воздух звенел от рычания и воплей. Демон обрушился на медведя и повалил на землю, так что послышался хруст костей. Оставив животное корчиться на земле, демон отпрыгнул в сторону и снова заревел, на этот раз Дукер распознал значение этого рёва.

– Он нас предупреждает! – закричал он Кальпу.

Словно магнит, демон притягивал к себе д’иверсов и одиночников. Они дрались друг с другом в безумном стремлении добраться до чудовища.

– Нужно выбраться отсюда! – сказал Дукер. – Вытаскивай нас, Кальп! Быстро!

Маг зашипел от ярости.

– А как?! Это же ритуал Сормо, червяк ты книжный!

Демон уже полностью скрылся под грудой созданий, но всё ещё стоял – д’иверсы и одиночники взбирались будто на груду твёрдого камня. То и дело изнутри прорывались чёрные лапы и швыряли в сторону мёртвых и умирающих тварей. Но долго так продолжаться не могло.

– Худ тебя дери, Кальп! Придумай что-нибудь!

Лицо мага напряглось.

– Тащи Бальта поближе к Сормо. Живо! Колдуном я сам займусь.

С этими словами Кальп рванулся к Сормо, криками пытаясь вывести юношу из транса, в котором тот, видимо, пребывал. Дукер бросился к скорчившемуся на земле в пяти шагах от них Бальту. Ковыляя к виканцу, он почувствовал сквозь боль, что ноги кажутся ужасно тяжёлыми после укусов муравьёв.

Воин был весь искусан осами, его плоть разбухла и налилась багрянцем. Он потерял сознание, возможно, уже умер. Дукер ухватил Бальта за перевязь и поволок туда, где Кальп по-прежнему пытался привести в себя Сормо И’ната.

Когда историк добрался до них, демон испустил последний протяжный вой и повалился под грудой нападавших. Д’иверсы и одиночники ринулись к четверым людям.

Сормо И’нат был явно не в себе, стоял с остекленевшими глазами и никак не реагировал на крики Кальпа.

– Буди его, иначе нам всем конец, – прохрипел Дукер, перешагивая через Бальта, чтобы встретить волну чудовищ всего-то с обычным ножом в руке.

От оружия он особого проку не ждал – кипящий рой шершней был уже совсем рядом.

Внезапно всё вокруг вздрогнуло и Дукер увидел, что они снова оказались в мёртвом оазисе. Д’иверсы и одиночники исчезли. Историк обернулся к Кальпу.

– Ты справился! Как?

Маг покосился на растянувшегося на земле, стонущего Сормо И’ната.

– Я за это ещё поплачусь, – пробормотал он, затем встретил взгляд Дукера. – Я ему вмазал. Чуть руку не сломал, кстати. Это ведь был его кошмар, верно?

Историк заморгал, а затем покачал головой и присел на корточки рядом с Бальтом.

– Яд его убьёт раньше, чем мы доберёмся до города…

Кальп опустился рядом, провёл здоровой рукой по распухшему лицу воина.

– Это не яд. Скорее, отравляющий Путь. С этим я справлюсь, Дукер. И с твоими ногами тоже. – Маг прикрыл глаза и сосредоточился.

Сормо И’нат медленно поднялся и сел. Он огляделся, затем нежно коснулся челюсти, где грубые отпечатки костяшек Кальпа белели словно островки в море покрасневшей плоти.

– У него не было выбора, – сказал ему Дукер.

Колдун кивнул.

– Говорить можешь? Зубы целы?

– Где-то, – внятно произнёс виканец, – прыгает ворона со сломанным крылом. Теперь их осталось лишь десять.

– Что там произошло, колдун?

Глаза Сормо нервно забегали.

– Нечто неожиданное, историк. Схождение близко. Тропа Ладоней. Врата одиночников и д’иверсов. Несчастливое совпадение.

Дукер нахмурился.

– Ты же говорил – Телланн…

– Так и было! – отрезал колдун. – Смешиваются ли оборотничество и Старший Телланн? Неведомо. Быть может, д’иверсы и одиночники просто проходили по этому Пути – сочли, что там нет т’лан имассов и потому безопасно. Воистину, нет т’лан имассов, которые могли бы покарать нарушителей, биться приходится только друг с другом.

– Ну, тогда милости просим, пускай истребляют один другого, – проворчал историк, ноги его подгибались, так что Дукер вскоре тоже уселся на землю рядом с Сормо.

– Я тебе скоро помогу, – заявил Кальп.

Кивнув, Дукер обнаружил, что внимательно наблюдает за жуком-навозником, который героически пытался двинуть с пути кусок пальмовой коры. Историк почувствовал в этой картине какую-то фундаментальную истину, но сформулировать её уже не было сил.

Глава пятая

Бхок’аралы, видимо, происходят из пустошей Рараку. Довольно быстро эти стайные создания расплодились и расселились по всей территории Семи Городов. Как хороших истребителей крыс их не только терпели, но и привечали во многих поселениях. Через некоторое время торговля одомашненными породами бхок’аралов расцвела…

Использование и подселение демонов в тела этих созданий магами и алхимиками – предмет для более специализированной работы, нежели эта. Заинтересованные учёные смогут найти краткий анализ в «Триста двадцать первом трактате Барука»…

Имригин Таллобант. Обитатели пустыни Рараку

Если не считать песчаной бури – которую путники переждали в Тробе – и тревожных вестей о резне в Ладровой крепости, которые им сообщил верховой охранник из вооружённого до зубов каравана, шедшего в Эрлитан, дорога для Скрипача, Крокуса и Апсалар выдалась вполне спокойной вплоть до того самого часа, пока на горизонте не показался Г’данисбан.

Скрипач хоть и понимал, что опасности, поджидающие их к югу от города, в Пан’потсун-одане, должны бы напрочь лишить его покоя, всё же предвкушал тихий и мирный участок пути до ворот Г’данисбана. Чего он совершенно не ожидал, так это обнаружить разношёрстную армию повстанцев, разбившую лагерь прямо под стенами города.

Дорога проходила строго посередине главного лагеря, но с севера армию прикрывала тонкая гряда холмов. Тракт привёл ничего не подозревающих путников прямо к укреплениям на периметре. Всё произошло очень быстро.

Рота пехотинцев следила за дорогой с ближайшего холма и занималась тщательным допросом всех путешественников, собиравшихся войти в город. Пехоту поддерживали два десятка аракских всадников, в задачу которых, видимо, входило догонять путников, которые предпочли бы бежать прочь от города, чем приближаться к наскоро собранной баррикаде.

Скрипачу и его подопечным ничего не оставалось, как ехать вперёд и положиться на свой маскарад. В его надёжности сапёр был совершенно не уверен, в итоге нахмурился и насупился столь убедительно по-гральски, что двое-трое солдат, которые выступили из-за баррикады, чтобы остановить путников, заметно встревожились.

– Город закрыт, – заявил не дрогнувший стражник, который стоял ближе всего к путникам. В довершение своих слов он смачно сплюнул под копыта мерину Скрипача.

Потом говорили, что даже гральский конь узнает оскорбление и не спустит. Прежде чем Скрипач успел открыть рот, конь вытянул шею, вырвав поводья из рук сапёра, и вцепился зубами в лицо солдату. Мерин повернул голову так, что челюсти сомкнулись на щеках и захватили верхнюю губу и нос. Хлынула кровь. Стражник мешком рухнул на землю, издав пронзительный, воющий звук.

Поскольку тянуть стало не за что, Скрипач ухватил мерина за уши и сильно дёрнул, заставив коня отступить ровно в тот миг, когда он уже приготовился добить упавшего солдата копытами. Пытаясь скрыть потрясение под ещё более злобной миной, сапёр начал поливать отборнейшей гральской бранью двух оставшихся солдат, которые в панике отскочили назад, а потом опустили пики.

– Вонючие отродья бешеных собак! Корки дерьма под козьим хвостом! Чтоб дали молодожёнам такое увидеть?! Как вы проклинаете их брак всего через две недели после благословенного дня? Что мне, вшей с головы натравить, чтоб они недостойную плоть сняли с ваших водянистых костей?

Пока Скрипач продолжал выкрикивать все гральские проклятья, какие только смог вспомнить, чтобы не дать стражникам прийти в себя, с холма диким галопом спустился отряд аракских всадников.

– Грал! Десять джакат за твоего коня!

– Дюжину, грал! Но чтоб мне!

– Пятнадцать и мою младшую дочь в придачу!

– Пять джакат за три волоса из его хвоста!

Скрипач набычился и смерил конников яростным взглядом.

– Да никто из вас не достоин даже пук его понюхать! – Затем он ухмыльнулся, отвязал бурдюк с пивом и швырнул его одной рукой ближайшему араку. – Если дадите нам переночевать в вашем лагере, за сребреник можете рукой почувствовать, какой он горячий – но только один раз! За больше – платите!

С диковатыми усмешками араки передавали бурдюк друг другу, делая по глубокому глотку, чтобы завершить ритуальный обмен. Поделившись пивом, Скрипач признал их за равных, тем самым вырвав ядовитое жало из своих оскорблений и проклятий.

Скрипач оглянулся на Крокуса и Апсалар. Оба выглядели потрясёнными. Справившись с неожиданным приступом дурноты, сапёр подмигнул.

Стражники наконец пришли в себя, но прежде, чем они смогли подойти ближе, всадники сдвинули коней, чтобы загородить Скрипача и его подопечных.

– Скачи с нами! – крикнул сапёру один из араков.

Все как один конники сорвались с места. Подхватив поводья, Скрипач пришпорил мерина и поскакал следом, а затем вздохнул, услышав, что «молодожёны» тоже не отстают.

Араки явно затеяли гонку до своего лагеря, но, словно почувствовав новообретённую славу, гральский конь явно решил из кожи выпрыгнуть, чтобы победить. Скрипач раньше никогда не ездил на таком темпераментном животном и даже невольно заулыбался, хотя изуродованное лицо стражника по-прежнему стояло у сапёра перед глазами и заставляло кишки в животе сворачиваться в холодный узел.

Типи[4]4
  Типи – переносное жилище кочевых народов, имеет форму прямого или слегка наклонённого назад конуса или пирамиды.


[Закрыть] араков растянулись шеренгой вдоль гребня продуваемого всеми ветрами холма, каждый стоял на приличном расстоянии от прочих, чтобы даже вечерняя тень не смогла упасть на порог соседа и нанести ему оскорбление. Женщины и дети столпились на вершине, чтобы понаблюдать за гонкой. Они разразились криками, когда конь Скрипача вырвался на переднюю линию и качнулся, чтобы толкнуть плечом самого быстрого соперника. Лошадь арака споткнулась так, что всадник чуть не вылетел из своего деревянного, обитого войлоком седла, – и, поотстав, отчаянно заржала.

Оказавшись впереди всех, Скрипач наклонился к холке мерина, который уже добрался до подножия холма и помчался по поросшему травой склону. Толпа расступилась, когда сапёр оказался на вершине и придержал коня среди типи.

Как и любое другое равнинное племя, араки предпочитали ставить лагерь на вершинах холмов, а не в защищённых долинах. Ветра отгоняли насекомых, края типи приваливали камнями, чтобы не унесло, а заход и восход солнца всегда можно было увидеть, чтобы совершить обряд благодарения.

Скрипач сразу узнал такое расположение, поскольку ездил по этим землям с виканскими разъездами во время кампаний старого Императора. В центре, среди кольца типи, виднелся обложенный камнями очаг. Четыре деревянные жерди, обвязанные пеньковой верёвкой, служили загоном для лошадей. Мотки накатанного войлока лежали и сушились неподалёку, рядом с треножниками, на которых висели растянутые шкуры и полоски мяса.

Около дюжины собак сразу же окружили фыркающего мерина, а Скрипач выпрямился в седле, пытаясь собраться с мыслями. Костлявые, голосистые дворняги могут стать проблемой, но сапёр понадеялся, что они так облаивают всех чужаков, включая гралов. В противном случае маскараду конец.

Вскоре на вершину вылетел отряд араков. Конники кричали и хохотали, останавливая лошадей и спрыгивая на землю. Последними на гребень поднялись Крокус и Апсалар, которым явно было не до веселья.

Увидев их лица, Скрипач вспомнил изуродованного стражника на дороге внизу. Сапёр снова нахмурился и спешился.

– Город закрыли? – выкрикнул он. – Опять мезланская дурь!

Арак, который заговорил с ним на дороге, подошёл ближе, на узком лице играла яростная ухмылка.

– Не мезланская! Г’данисбан освобождён! Южане, как зайцы, бежали в предчувствии Вихря!

– Так почему нас не пускают в город? Разве мы мезланы?

– Очищение, грал! Мезланские торговцы и знать отравляют Г’данисбан. Их вчера всех арестовали, а сегодня казнят. Завтра утром ты введёшь свою благословенную чету в свободный город. Пойдём! Нынче ночью у нас празднество!

Скрипач присел на корточки по-гральски.

– Значит, Ша’ик уже подняла Вихрь? – Он покосился на Крокуса и Апсалар, словно жалел, что принял на себя такую ответственность. – Война началась, арак?

– Скоро, – ответил тот. – Наше проклятье – нетерпение, – добавил он с самодовольной ухмылкой.

Подошли Крокус и Апсалар. Арак удалился, чтобы помочь другим в подготовке вечернего празднества. Под копыта мерина бросали монетки и осторожно тянули руки, чтобы легонько коснуться его шеи и боков. На несколько минут трое путников остались одни.

– Эту картину я никогда не забуду, – проговорил Крокус, – хотя очень хотелось бы, клянусь Худом. Тот бедолага будет жить?

Скрипач пожал плечами.

– Если захочет.

– Мы сегодня заночуем здесь? – спросила Апсалар, оглядываясь по сторонам.

– Либо так, либо оскорбим этих араков, за что нас могут и расчленить.

– Долго их обманывать не удастся, – сказала Апсалар. – Крокус ни слова не понимает на местном наречии, а у меня малазанский акцент.

– Этот солдат – мне почти ровесник, – прошептал даруджийский вор.

Хмурясь, сапёр проговорил:

– Выбор у нас один: ехать в Г’данисбан, чтобы увидеть своими глазами отмщение Вихря.

– Очередное празднование того, что ещё не случилось? – фыркнул Крокус. – Этого треклятого Апокалипсиса, который ты всё время поминаешь? У меня такое чувство, что жители этой страны ничего не делают, а только говорят да говорят.

Скрипач откашлялся.

– Сегодня вечером в Г’данисбане, – медленно проговорил он, – заживо сдерут кожу с нескольких сотен малазанцев, Крокус. Если мы выкажем желание увидеть это торжество, араки могут простить наш поспешный уход.

Апсалар обернулась и увидела шестерых приближающихся араков.

– Действуй, Скрипач, – сказала она.

Сапёр чуть было не отдал честь. Он сдавленно прошипел проклятье.

– Ты что, мне приказы отдаёшь, новобранец?

Апсалар заморгала.

– Думаю, я отдавала приказы… когда ты ещё за подол матери держался, Скрипач. Да-да, знаю: не я, а тот, кто меня одержал. Это его инстинкты сейчас звенят как сталь, бьющая в камень. Делай, как я говорю.

Ответить сапёр не успел – подошли араки.

– Ты благословен, грал! – сказал один из них. – Гральский клан приближается, чтобы присоединиться к Апокалипсису! Будем надеяться, что, подобно тебе, они привезли своё пиво!

Скрипач совершил ритуальный жест родства, затем сурово покачал головой.

– Не сложится, – заявил он и внутренне задержал дыхание. – Я – изгой. К тому же эти молодожёны желают войти в город… чтобы узреть казни и обрести большее благословение своему союзу. Я их сопровождаю, так что должен подчиняться.

Апсалар шагнула вперёд и поклонилась:

– Мы не хотим оскорбить вас.

Дело было плохо. Лица араков помрачнели.

– Изгой? Никто из родичей не почтит твой след, грал? Может, нам следует задержать тебя, чтоб твои братья смогли отомстить, а в благодарность они оставят нам твоего коня.

С потрясающей выразительностью Апсалар топнула ножкой, чтобы выказать возмущение избалованной дочки и молодой жены.

– Я беременна! Обидите меня – прокляну! Мы едем в город! Сейчас же!

– Найми одного из нас на остаток пути, благословенная женщина! Но оставь безродного грала! Он не достоин служить тебе!

Апсалар задрожала и приготовилась поднять закрывавший лицо покров, чтобы провозгласить проклятье.

Араки отшатнулись.

– Вам только мерин нужен! Это всё одна лишь жадность! Сейчас я вас всех прокляну…

– Прости!

– Кланяемся, благословенная!

– Не касайся покрова!

– Уезжайте же! В город! Езжайте!

Апсалар заколебалась. На миг даже Скрипачу показалось, что она их всё-таки сейчас проклянёт. Но девушка отвернулась от араков.

– Веди нас, грал, – сказала она.

Под встревоженными, перепуганными взглядами кочевников трое спутников взобрались в сёдла.

Тот арак, что прежде говорил с ними, снова подошёл к сапёру.

– Задержись только на ночь, а затем скачи быстро, грал. Твои родичи наверняка отправятся в погоню.

– Скажи им, – проговорил Скрипач, – что коня я получил в честном бою. Так им скажи.

Арак нахмурился.

– А они знают, о чём речь?

– Какой клан?

– Себарки.

Сапёр покачал головой.

– Тогда они погонятся за тобой просто ради удовольствия. Но я передам им твои слова. Этот конь и вправду стоит того, чтобы за него убить.

Скрипач вспомнил пьяного грала, у которого купил мерина в Эрлитане. За три джакаты. Кочевники, которые переселились в города, потеряли многое.

– Будете пить моё пиво сегодня, арак?

– Будем. Пока не прибудут гралы. Езжай.

…Спутники выехали на дорогу и уже приблизились к северным воротам Г’данисбана, когда Апсалар заговорила:

– У нас неприятности, верно?

– Это тебе инстинкты подсказывают, девочка?

Апсалар скорчила гримасу.

– Ну да, – вздохнул Скрипач. – Неприятности. Ох, и зря я назвался изгоем. Теперь-то, учитывая, как ты с ними обошлась, думаю, хватило бы просто пригрозить им проклятьем.

– Возможно.

Крокус откашлялся.

– Мы что, действительно поедем смотреть на казни, Скрип?

Сапёр покачал головой.

– Вот уж нет! Поедем прямо через город, если сможем. – Он покосился на Апсалар. – Только норов попридержи, девочка. Ещё одно такое выступление – и жители тебя на золотые носилки посадят да на собственных плечах из города понесут.

В ответ она только криво улыбнулась.

Скрип, старик, не вздумай влюбляться в эту женщину, иначе станешь чуть меньше заботиться о жизни парня да потом ещё и скажешь, мол, судьба такая, не повезло…

Кровь окрасила истёртые камни мостовой под северными воротами, а под стенами арки валялись – изломанные и растоптанные – деревянные игрушки. Поблизости звучали предсмертные крики детей.

– Это невозможно, – пробормотал побледневший Крокус. Он ехал рядом со Скрипачом, а Апсалар держалась сразу за ними.

На дальнем конце улицы мелькали фигуры мародёров и вооружённых людей, но сами ворота в город, как ни странно, никто не охранял. Всё заволакивала пелена дыма, повсюду зияли чёрные окна и двери выгоревших лавок и домов торговцев.

Спутники ехали среди обломков догорающей мебели, разбитых горшков и прочей посуды, тел, замерших в позах насильственной смерти. Предсмертные крики детей справа наконец прекратились, но вдали, в самом сердце Г’данисбана, продолжали звучать отчаянные вопли.

Вдруг из переулка почти под ноги лошадям вылетела фигура – девочка, голая и покрытая синяками. Она бежала так, словно не замечала спутников, а потом нырнула под разбитую повозку шагах в пятнадцати от Скрипача и остальных.

Вслед за ней появились шестеро вооружённых мужчин. Оружие у них было разнородное, доспехов никто не носил. На потрёпанных телабах чернели потёки запекшейся крови. Один заговорил:

– Эй, грал! Девчонку видел? Мы с ней ещё не закончили.

Прежде чем Скрипач успел ответить, другой ухмыльнулся и указал на повозку. Под ней явно виднелись колени и ступни девочки.

– Мезланка? – спросил Скрипач.

Главарь пожал плечами.

– А кто ещё? Не бойся, грал, мы поделимся.

Сапёр услышал, как Апсалар испустила тихий, долгий вздох. Он чуть откинулся в седле.

Группа разделилась, чтобы обойти Скрипача, Крокуса и Апсалар. Сапёр небрежно склонился в сторону ближайшего мужчины и вонзил острие своего длинного ножа ему в основание черепа. Гральский мерин крутнулся под Скрипачом и лягнул обеими задними ногами так, что проломил копытами грудь другого человека и отбросил тело далеко в сторону.

Скрипач натянул поводья, а затем ударил пятками в бока коню. Тот метнулся вперёд и подмял не в меру щедрого главаря. Из-под тяжёлых копыт мерина послышался треск костей и тошнотворный звук раскалывающегося черепа. Скрипач повернулся в седле, чтобы найти оставшихся троих.

Двое мужчин корчились от невыносимой боли рядом с Апсалар, которая спокойно сидела в седле, сжимая в затянутых в перчатки руках по широкому ножу-кефре.

Крокус спешился и теперь присел рядом с последним телом, чтобы выдернуть метательный нож из окровавленного горла жертвы.

Все трое обернулись, услышав треск глиняных черепков, и увидели, что девочка выбралась из-под повозки, поднялась на ноги, а затем стрелой метнулась в тень переулка и скрылась из виду.

Затем из-под арки северных ворот послышался топот копыт.

– Скачите вперёд! – рявкнул Скрипач.

Крокус запрыгнул на спину своему коню. Апсалар убрала клинки в ножны и коротко кивнула сапёру, собирая поводья.

– Через город – к южным воротам!

Скрипач проводил взглядом уходящих галопом лошадей, затем соскользнул со спины мерина и подошёл к тем двоим, которых ранила Апсалар.

– Ага, – выдохнул он, когда подошёл ближе и увидел, что обоим девушка вспорола пах, – вот эту девчонку я знаю.

В город въехал отряд всадников. Все они повязали наискосок через грудь охряные кушаки поверх кольчуг. Командир уже было открыл рот, чтобы заговорить, но Скрипач успел первым:

– Неужто всякой дочери грозит опасность в этом семи-проклятом городе?! Она вовсе не мезланка была, клянусь предками! Такой у вас Апокалипсис? Тогда я помолюсь, чтоб ямы со змеями ждали вас всех в Семи Преисподних!

Командир нахмурился.

– Грал, ты утверждаешь, что эти люди были насильниками?

– Мезланские потаскухи получают, что заслужили, но эта девочка была никакая не мезланка.

– И ты убил их. Всех шестерых.

– Да!

– А кто были другие два всадника с тобой?

– Паломники, которых я поклялся защищать.

– И вот они поехали в сердце города… а ты остался тут.

Скрипач нахмурился.

Командир поглядел на жертв.

– Двое ещё живы.

– Да будут они прокляты ещё сотней тысяч вздохов, прежде чем Худ их заграбастает.

Командир опёрся на луку седла и немного помолчал.

– Догоняй своих паломников, грал. Им нужна твоя защита.

С ворчанием Скрипач снова сел в седло.

– Кто теперь правит в Г’данисбане?

– Никто. Армия Апокалипсиса удерживает только два квартала. Остальные возьмём к утру.

Скрипач развернул коня, ударил пятками в бока и пустил лёгким галопом. Отряд за ним не последовал. Сапёр выругался себе под нос – командир был прав, нельзя было посылать Крокуса и Апсалар в город одних. Повезло ещё, что это выглядело типично по-гральски – не мог же «настоящий грал» упустить возможность похвастаться перед краснопоясными всадниками, разразиться проклятиями и лишний раз продемонстрировать неприступную гордыню кочевника – но это же выглядело наплевательски по отношению к клятве защищать паломников. В глазах командира Скрипач заметил лёгкое презрение. В общем, он повёл себя немного слишком по-гральски. Если бы не пугающие дарования Апсалар, эти двое сейчас были бы в серьёзной опасности.

Сапёр поскакал в город и с некоторым запозданием заметил, что мерин слушается каждого его движения. Конь, конечно, знал, что Скрипач не грал, но, судя по всему, решил, будто ведёт он себя вполне подобающе, так что можно и проявить немного уважения. И это, подумал Скрипач, единственная сегодняшняя победа.

На центральной площади Г’данисбана разразилась бойня. Скрипач догнал своих спутников, когда они ещё только пустили лошадей шагом, оглядывая чудовищную картину. На стук копыт оба обернулись, и Скрипач смог только кивнуть, увидев облегчение на лицах, когда они его узнали.

На краю площади замешкался даже гральский мерин. Тел на каменной мостовой было несколько сотен. В основном старики, старухи да дети. Всех зверски порубили на куски или, в некоторых случаях, сожгли заживо. Вонь разогретой на солнце крови, жёлчи и палёной плоти густым облаком окутывала площадь.

Скрипач сглотнул, чтобы подавить отвращение, откашлялся.

– За этой площадью, – проговорил он, – никто даже не притворяется, будто что-то контролирует.

Крокус обвёл сцену дрожащей рукой.

– Это всё малазанцы?

– Да, парень.

– Во время завоевания малазанцы так же поступали с местными?

– Ты к тому, что это только воздаяние?

Апсалар заговорила, и в её голосе прозвучало почти личное чувство:

– Император воевал с армиями, а не с мирными жителями…

– Если не считать Арэна, – язвительно вставил Скрипач, припомнив собственные слова, обращённые к таннойскому духовидцу. – Когда в городе поднялись т’лан имассы…

– Не по приказу Келланведа! – возразила она. – Кто направил т’лан имассов в Арэн? Я тебе скажу. Стерва, глава Когтей, женщина, которая выбрала себе новое имя…

– Ласиин. – Скрипач удивлённо поглядел на девушку. – Такого утверждения я прежде не слышал, Апсалар. Не было никаких письменных приказов – не нашли, во всяком случае…

– Нужно было её убить прямо там и тогда, – пробормотала Апсалар.

Скрипач ошеломлённо посмотрел на Крокуса. Даруджиец только покачал головой.

– Апсалар, – медленно сказал сапёр, – ты же была ребёнком, когда Арэн восстал, а затем пал перед т’лан имассами.

– Я знаю, – ответила девушка. – Но эти воспоминания… такие ясные. Меня… послали в Арэн… увидеть бойню. Выяснить, что случилось. Мы… ругались со Стервой. Никого больше не было в той комнате. Только Стерва и… и я.

Спутники добрались до противоположного конца площади. Скрипач придержал коня и долго молча смотрел на Апсалар.

Крокус сказал:

– Тебя одержал Узел, покровитель убийц. Но эти воспоминания принадлежат…

– Танцору. – Скрипач вдруг понял, что это правда. – У Узла есть и другое имя. Котильон. Худов дух, это ведь так очевидно! Никто даже не усомнился, что произошло убийство. Обоих – Танцора и Императора… убили Ласиин и её преданные Старшие Когти. Что Ласиин сделала с телами? Никто не знает.

– Значит, Танцор остался жив, – нахмурившись, проговорил Крокус. – И Взошёл. Стал богом-покровителем на Пути Тени.

Апсалар промолчала, только смотрела и слушала, стараясь, чтобы лицо её ничего не выражало.

Скрипач костерил себя на чём свет стоит – как же можно было быть таким слепым идиотом?

– А какой Дом появился в Колоде Драконов вскоре после этого? Тень. Два новых Взошедших. Котильон… и Престол Тени…

Крокус широко распахнул глаза.

– Престол Тени – это Келланвед, – сказал он. – Их не убили – ни того, ни другого. Они Взошли – и таким образом сбежали.

– Во владения Тени, – невесело улыбнулся Скрипач. – Чтобы там лелеять мысли об отмщении, которые в конце концов заставили Котильона одержать юную девушку из Итко-Кана и начать долгий, хитроумный путь к Ласиин. Но ничего не вышло. Апсалар?