Текст книги "Пророчество Романовых"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

На лице Акулины отразилось удивление.

– Теперь вы понимаете, чем объясняется наше любопытство. Только Ворон и Орел смогут преуспеть там, где потерпят неудачу все остальные. Боюсь, госпожа Петрова, хотите вы того или нет, вы неразрывно связаны со всем этим. Вот почему я распорядился установить наблюдение за цирком. Я был уверен, что вы встретитесь снова. И то, что это произошло, еще раз подтверждает пророчество Распутина.

Лорд едва не рассмеялся вслух.

– Распутин был авантюристом. Нечистоплотным крестьянином, игравшим на горе и чувстве вины императрицы. Если бы не гемофилия цесаревича, ему ни за что не удалось бы втереться в доверие к Николаю Второму и его супруге.

– Тем не менее факт остается фактом: Алексей был болен тяжелым недугом, а Распутин умел облегчить его страдания.

– В настоящее время достоверно установлено, что снижение эмоционального стресса способно влиять на кровотечение. Уже давно для лечения больных гемофилией используют гипноз. Стресс влияет на распределение потоков крови и упругость стенок кровеносных сосудов. Из всего того, что я читал о Распутине, получается, что он просто успокаивал мальчика. Беседовал с ним, рассказывал ему про Сибирь, говорил, что все будет в порядке. И Алексей обычно засыпал, а это тоже оказывало благотворное влияние.

– Я читал все эти объяснения. Однако Распутин мог влиять на цесаревича. И он, по-видимому, за несколько недель предсказал свою смерть и то, что произойдет, если он погибнет от руки члена царской семьи. Кроме того, в пророчестве Распутина говорилось о воскрешении. Том самом, которое начал осуществлять Феликс Юсупов. И вы двое сейчас доводите его начинание до конца.

Лорд взглянул на Акулину. Ее имя, их знакомство – все это чистая случайность. Но случайность эта, судя по всему, была предопределена несколько десятилетий назад. «Только ворон и орел преуспеют там, где остальные потерпят неудачу…» Что происходит?

– Степан Бакланов не подходит для того, чтобы управлять страной, – продолжал Пашенко. – Это самодовольный дурак, неспособный править. Лишь смерть остальных претендентов сделала его главным кандидатом. Таким человеком легко манипулировать, и я опасаюсь, что Царская комиссия наделит его неограниченной властью – после чего у Государственной думы не останется иного выхода, кроме как узаконить это. Народу нужен настоящий царь, а не номинальный правитель.

Профессор посмотрел Лорду в глаза.

– Господин Лорд, я понимаю, что ваша задача заключается в том, чтобы поддержать притязания Бакланова. Но я верю, что где-то живет прямой потомок Николая Второго. Где именно, я понятия не имею. И узнать это сможете только вы с госпожой Петровой.

– Семен Александрович, вы просите слишком много, – вздохнул Лорд. – Чересчур много.

На лице пожилого профессора появилась легкая усмешка.

– Прекрасно вас понимаю. Но прежде чем продолжить, я схожу на кухню и посмотрю, что у нас с ужином. Оставляю вас вдвоем. Вам предстоит принять важное решение.

– Какое? – спросила Акулина.

Пашенко поднялся с кресла.

– Вы должны определить свое будущее. И будущее России.

ГЛАВА 22

20 часов 40 минут

Хейес лег на спину и схватил стальной брус над головой. Оторвав штангу от подставки, он выжал ее десять раз, обливаясь потом, чувствуя, как ноют от нагрузки мышцы рук и плеч. Как хорошо, что в «Метрополе» оборудован современный тренажерный зал. Хотя Хейесу уже под шестьдесят, он не собирался сдаваться неумолимому времени. Ничто не мешает ему прожить еще лет сорок. И эти дополнительные годы были ему очень нужны. Впереди столько дел, и лишь сейчас он достиг такого положения, когда можно рассчитывать на крупный успех. После коронации Степана Бакланова он осуществит все свои мечты. Хейес уже начал присматривать очаровательный особняк в австрийских Альпах, где можно наслаждаться спортом, природой, охотой, рыбной ловлей и быть полным хозяином в своих владениях. От этой пьянящей мысли кружилась голова. Более чем достаточная мотивация двигаться вперед, сметая с пути любые препятствия.

Выполнив комплекс упражнений, Хейес взял полотенце и вытер пот с лица. Он вышел из тренажерного зала и направился к лифтам.

Куда пропал Лорд? Почему не позвонил? Хейес предупредил Орлегова, что отныне Лорд, возможно, будет его подозревать. Однако сам в это до конца не верил. Быть может, Лорд просто решил, что телефоны гостиницы прослушиваются. Он знает о мании преследования, охватившей всю Россию, и понимает, насколько легко с этой задачей могли бы справиться государственное ведомство или частная группировка. Вероятно, именно поэтому, с тех пор как Майлз Лорд спешно покинул кабинет следователя Орлегова, от него не было известий. Но он мог бы позвонить в Атланту, на фирму, и договориться, чтобы с ним кто-нибудь связался. Однако Хейес проверял меньше часа назад: Лорд на фирму не звонил.

Какая неприятная заварушка.

Майлз Лорд превратился в серьезную проблему.

Хейес вышел из кабины лифта в отделанное деревом фойе шестого этажа. Такие фойе имелись на каждом этаже: места, где можно посидеть в уютных креслах, почитать газеты и журналы. Сейчас два кожаных кресла занимали Брежнев и Сталин. Хейес условился встретиться с ними и остальными членами «тайной канцелярии» через два часа на даче к югу от Москвы, поэтому ему очень захотелось узнать, чем объясняется их присутствие здесь и сейчас.

– Добрый вечер, господа. Чем обязан такой чести?

Сталин встал.

– Возникла проблема, требующая немедленного действия. Нам нужно поговорить, а связаться с вами по телефону не удалось.

– Как видите, я трудился в поте лица.

– Мы можем пройти к вам в номер? – спросил Брежнев.

Хейес провел гостей мимо дежурной по этажу, которая даже не оторвалась от иллюстрированного журнала. Как только они вошли в номер и заперли дверь, Сталин сказал:

– Сегодня вечером господина Лорда обнаружили в цирке. Наши люди попытались его задержать. Одного вывел из строя сам Лорд, другого – те, кто, судя по всему, тоже его искали. Нашему человеку пришлось убить того, кто на него напал, после чего он вынужден был скрыться.

– Кто были эти люди, кто вам помешал? – спросил Хейес.

– В этом-то и заключается главная проблема.

Брежнев подался вперед.

– Пришла пора кое-что вам объяснить. Давно велись досужие разговоры о том, что кому-то из членов царской семьи удалось избежать смертного приговора, вынесенного в восемнадцатом году большевиками. Но вот ваш господин Лорд наткнулся в закрытом архиве на весьма любопытные бумаги, о существовании которых мы даже не догадывались. Мы с самого начала поняли, что дело очень серьезное, но все же надеялись удержать его под контролем. Теперь об этом не может быть и речи. Человек, с которым установил в Москве контакт господин Лорд, и есть тот самый Семен Пашенко. Он профессор истории в университете. Но Пашенко возглавляет группу людей, беззаветно преданных делу восстановления монархии.

– И как это может угрожать тому, что привели в движение мы с вами? – спросил Хейес.

Брежнев – Владимир Куликов представлял крупное объединение «новых русских», тех немногих счастливчиков, которым удалось сколотить огромное состояние после распада Советского Союза. Невысокий серьезный мужчина, с простым, неказистым лицом – Хейесу нередко приходила в голову мысль, что он чем-то похож на крестьянина. Нос как клюв хищной птицы, редкие седые волосы коротко острижены. От Куликова исходила аура превосходства, что частенько выводило из себя остальных членов «тайной канцелярии».

Новых русских богачей не любили ни военные, ни государственные чиновники. В основном это были бывшие партийные работники, благословленные густой сетью нужных связей, – умные люди, манипулирующие всеобщим хаосом в личных целях. Как правило, они не утруждали себя особой работой. И многие американские бизнесмены, которых представлял Хейес, их щедро финансировали.

– До самой смерти, – снова заговорил Брежнев, – Ленин остро интересовался тем, что произошло в Екатеринбурге. Сталина тоже волновал этот вопрос, настолько, что он засекретил все документы, имеющие отношение к Романовым, и расстрелял или сослал в лагеря всех, кто что-то знал об этом. Из-за его фанатизма сейчас крайне трудно получить хоть какую-нибудь информацию из первых рук. Сталина очень беспокоил возможный наследник престола, но двадцать миллионов загубленных жизней настолько замутили ситуацию в стране, что никакой серьезной оппозиции тирану так и не возникло. Группа Пашенко каким-то образом связана с одним или несколькими членами царской семьи, которым, вероятно, удалось остаться в живых. Каким именно, нам неизвестно. Но многие десятилетия ходили слухи, что кто-то из Романовых скрывается, дожидаясь нужного часа, когда можно будет открыть правду о своем существовании.

– Теперь нам известно, – сказал Сталин, – что из всех детей Николая в живых могли остаться только двое, Алексей и Анастасия, поскольку их тела так и не были найдены. Разумеется, даже если кто-то из них и выжил тогда, то он уже давно умер бы от старости, особенно мальчик, страдавший гемофилией. Поэтому речь идет об их детях или внуках, если таковые есть. И это будут прямые потомки Романовых. Притязания Степана Бакланова окажутся безосновательными.

Хейес видел беспокойство на лице у Сталина, но не мог поверить в то, что слышал.

– Никто из них просто не мог остаться в живых. Их расстреляли в упор, после чего добили штыками.

Сталин провел рукой по подлокотнику кресла, ощупывая резьбу по дереву.

– Я говорил во время последней нашей встречи, что вам, американцам, трудно понять трепетное отношение русских к судьбе. Вот пример. Я видел протоколы допросов НКВД, предшественника КГБ. Распутин предсказал, что род Романовых будет возрожден. При этом он якобы добавил, что это возрождение осуществят ворон и орел. Ваш господин Лорд обнаружил письмо, подтверждающее это предсказание. Разве господин Лорд не подходит под описание «ворон»?

– Только потому, что он чернокожий?

Сталин пожал плечами.

– Это объяснение ничуть не хуже любого другого.

Хейес удивлялся, как такой трезвомыслящий человек может верить, что какой-то проходимец-крестьянин в самом начале двадцатого столетия предсказал воскрешение династии Романовых. И больше того, что в этом каким-то образом примет участие чернокожий американец из Южной Каролины.

– Пусть я не понимаю вашего трепетного отношения к судьбе, но я прекрасно знаю, что такое здравый смысл. Все это полный бред.

– Профессор Пашенко так не думает, – быстро возразил Брежнев. – Он не зря направил своих людей в цирк – и оказался прав. Лорд действительно там появился. Наши люди доложили, что вчера ночью в поезде из Петербурга ехала цирковая артистка. Акулина Петрова. Они даже переговорили с ней, хотя тогда у них и в мыслях не было, что она каким-то образом связана с Лордом. Однако сегодня вечером люди Пашенко вывели ее вместе с Лордом из цирка и увезли на своей машине. Что, по-вашему, это тоже чистый вымысел?

Хейес вынужден был признать, что это справедливый вопрос.

Лицо Сталина оставалось строгим.

– На древнерусском имя Акулина означает «орлица». Вы владеете русским языком. Вы это знали?

Хейес молча покачал головой.

– Все это очень серьезно, – продолжал Сталин. – Пришли в действие силы, истинную суть которых мы не до конца понимаем. Всего каких-нибудь несколько месяцев назад, до референдума, никто всерьез не воспринимал возможность восстановления монархии, и уж тем более никто не предполагал, что ситуацию можно использовать в политических целях. Однако теперь мы видим, что это возможно. Нужно немедленно остановить то, что происходит, прежде чем оно разрастется в нечто большее. Позвоните по телефону, который мы вам дали, вызовите людей и разыщите своего Лорда.

– Работа уже ведется.

– Этого мало. Напрягитесь еще больше.

– Почему вы не займетесь этим сами?

– Потому что у вас есть полная свобода передвижения, которой мы лишены. Эту задачу должны решить именно вы. Быть может, для этого вам даже придется покинуть Россию.

– Орлегов уже занят поисками Лорда.

– Будем надеяться, сводка о перестрелке на Красной площади многократно увеличит количество глаз, – заметил Брежнев. – Был убит милиционер. Милиция горит желанием найти убийцу. Быть может, все наши проблемы будут решены одним прицельным выстрелом.

ГЛАВА 23

– Я сожалею о том, что произошло с вашими родителями, – сказал Лорд.

После ухода Пашенко Акулина сидела неподвижно, опустив взгляд.

– Мой отец хотел быть рядом со своим сыном. Он собирался жениться на матери ребенка, но для того, чтобы выехать из страны, требовалось согласие обоих родителей – нелепое советское правило, не позволявшее никому эмигрировать за границу. Разумеется, моя бабушка дала отцу согласие, но дедушка пропал без вести на фронте во время Великой Отечественной войны.

– Но твоему отцу по-прежнему нужно было получить его согласие?

Акулина кивнула.

– Дедушку ведь так и не признали официально умершим. Как это было со всеми пропавшими без вести. А раз нет отца, нет разрешения и нет выездной визы. И санкции не заставили себя ждать. Отца выгнали из цирка и запретили выступать на арене. А это было все, что он умел.

– А почему ты не встречалась с родителями?

– Я их терпеть не могла. Мать все время думала о другой женщине, родившей ребенка от ее бывшего мужа. Отец видел лишь женщину, которая развелась с ним, чтобы выйти замуж за другого. И оба вынуждены были терпеть ради общего блага. А меня отправили к бабушке. Сначала я ненавидела родителей за это, но потом, став старше, я поняла, что просто не могу жить с ними, поэтому старалась держаться от них подальше. Они умерли с интервалом в несколько месяцев. Обычная простуда, перешедшая в воспаление легких. Я частенько задумываюсь, не такая ли судьба уготовлена и мне. Когда я больше не смогу ублажать публику, что со мной станется?

Лорд не знал, что ответить.

– Американцам трудно понять, как здесь все было. Как все в какой-то степени остается и по сей день. Человек не мог жить там, где хотел, не мог заниматься тем, чем хотел. Выбор определялся еще в начале жизни.

Лорд знал, что Акулина имеет в виду так называемое «распределение». Когда подростку исполнялось шестнадцать лет, он должен был решать, чем будет заниматься всю оставшуюся жизнь. Те немногие счастливчики, у кого была «лапа», действительно могли выбирать. Остальные вынуждены были довольствоваться доступным. А тем, кто был в немилости, приходилось делать то, что им говорили.

– Детям партийных работников бояться было нечего, – продолжала Акулина. – Они получали лучшие места в Москве. Попасть в Москву – это была заветная мечта каждого.

– Но только не ваша?

– Я ненавидела Москву. Что здесь хорошего? Но мне пришлось сюда вернуться. Мои способности были нужны государству.

– Вы не хотели выступать в цирке?

– А вы в шестнадцать лет уже знали, чему хотите посвятить всю свою жизнь?

Лорд промолчал, признавая справедливость ее замечания.

– Многие мои друзья покончили с собой. Это гораздо предпочтительнее, чем провести всю жизнь в Заполярье или в какой-нибудь глухой сибирской деревне, занимаясь ненавистным делом. У меня в школе была подруга, которая хотела стать врачом. Она отлично успевала по всем предметам, но она не была членом комсомола, а это было обязательным требованием для поступления в медицинский институт. Поэтому ее обошли другие, менее способные. А ей пришлось пойти работать на фабрику игрушек.

Акулина посмотрела Лорду в глаза.

– Вы очень счастливый человек, Майлз Лорд. Если вы состаритесь или заболеете и не сможете работать, о вас позаботится государство. У нас ничего подобного нет. Коммунисты ругают царя за роскошь и расточительство. Но сами они были ничуть не лучше.

Постепенно Лорд начинал все лучше понимать тягу русских к далекому прошлому.

– В поезде я рассказывала вам о своей бабушке. Все действительно было именно так. Однажды ночью ее забрали, и больше ее никто не видел. Бабушка работала в государственном магазине и видела, как директор изо дня в день берет с прилавка все, что захочет, а обвиняет в воровстве других. В конце концов она написала письмо в Москву и рассказала все как есть. Ее тотчас же уволили с работы, лишили пенсии, а в трудовой книжке поставили штамп о доносительстве. После этого бабушку уже никуда не брали. Тогда она стала писать стихи. Ее преступлением была поэзия.

Лорд недоуменно склонил голову набок.

– Что вы имеете в виду?

– Бабушка писала о холодной русской зиме, о голоде, о детском плаче. О том, что правительство безразлично к нуждам простых людей. В местном комитете партии решили, что эти стихи угрожают государственному строю. На бабушку обратили внимание – как на личность, поднявшуюся над толпой. В этом и заключалось ее преступление. Она могла стать ядром оппозиции. Тем, кто повел бы за собой. Поэтому власти сделали так, чтобы бабушка исчезла. Наверное, Россия – единственная страна в мире, где расправляются с поэтами.

– Акулина, теперь мне понятна ненависть русских к коммунистам. Но нужно взглянуть правде в глаза. Николай Второй был бездарным правителем, при нем полиция убивала простых людей. Сотни человек погибли в Кровавое воскресенье только за то, что выражали недовольство царской политикой. Этот жестокий режим держался за счет силы, и тут нет никакой разницы с коммунистами.

– Царь – это звено, связывающее нас с прошлым. С тем прошлым, которое уходит в глубь веков. Царь – это олицетворение России.

Лорд откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Уставившись на огонь в камине, он некоторое время слушал треск горящих дров.

– Пашенко хочет, чтобы мы разыскали этого предполагаемого наследника, которого, возможно, и нет в живых. И все потому, что какой-то безумный целитель-самозванец почти сто лет назад предсказал, будто нам предстоит это сделать.

– Я хочу отправиться на поиски.

Лорд посмотрел ей в глаза.

– Почему?

– С тех самых пор, как мы с вами впервые встретились, меня не покидает странное ощущение. Как будто наше знакомство было предопределено. Когда вы ворвались ко мне в купе, у меня не было ни капли страха, и я нисколько не сомневалась, когда решила оставить вас на ночь. Так подсказал мне внутренний голос. И я не сомневалась, что мы встретимся снова.

Лорд был настроен далеко не так мистически, как эта привлекательная русская женщина.

– Мой отец был священником. Он переезжал из города в город и лгал людям. Ему нравилось изрекать слово Господа, но на самом деле он просто пользовался бедностью прихожан и играл на их страхах. Мой отец был самым нечестивым человеком из всех, кого я только знал. Он обманывал свою жену, детей и Бога.

– Но он был вашим отцом.

– Он присутствовал при том, как мать меня зачала, но никогда не был мне отцом. Я сам себя воспитал.

Акулина прикоснулась к его груди.

– Он по-прежнему там. Признаёте вы это или нет.

Нет, Лорд не хотел этого признавать. Много лет назад он даже всерьез подумывал сменить фамилию. Тогда его остановили лишь мольбы матери.

– Вы должны понять, Акулина, что все это может быть подстроено.

– С какой целью? Вы несколько дней ломали голову, почему вас хотят убить. И вот профессор Пашенко ответил на этот вопрос.

– Пусть он сам ищет этого наследника Романовых. Я сообщил ему все, что мне известно.

– Распутин предсказал, что добиться успеха сможем только мы с вами.

Лорд покачал головой.

– Неужели вы действительно в это верите?

– Я сама не знаю, во что верить. В детстве бабушка говорила, что видела мое будущее и оно было светлым. Быть может, она была права.

Это был не совсем тот ответ, на который рассчитывал Лорд, однако его тоже что-то толкало вперед. По крайней мере, поиски так называемого наследника уведут прочь из Москвы, подальше от Прищуренного и Кроманьонца. К тому же Лорд вынужден был признать, что эта история его захватила. Пашенко прав. За последние несколько дней произошло слишком много связанных между собой событий, чтобы это было простым совпадением. Лорд ни на минуту не допускал, что Григорий Распутин обладал даром предсказывать будущее, но участие во всем этом Феликса Юсупова его заинтриговало. Пожилой профессор называл его «основателем», и в этом слове было уважение.

Лорд знал историю Юсупова. Трансвестит-бисексуал, Юсупов убил Распутина, ошибочно полагая, что тем самым спасает государство. Он гордился тем, что совершил, купаясь в отсветах славы от своего глупого поступка еще целых пятьдесят лет. Лорд считал Юсупова выскочкой-лицемером, опасным и злобным мошенником, таким же, как Распутин и его собственный отец. Однако, по-видимому, намерения Юсупова в основе были совершенно бескорыстными.

– Ну хорошо, Акулина. Мы это сделаем. А почему бы и нет? Чем мне еще заняться?

Лорд оглянулся на дверь кухни. Оттуда появился Семен Пашенко.

– Я только что узнал очень неприятную новость, – сказал пожилой профессор. – Наш помощник, тот, который увел бандита из цирка, в назначенное время в условленном месте со своим пленником не появился. Он был найден убитым.

Значит, Прищуренному удалось бежать. Не слишком радостная перспектива.

– Какое несчастье, – пробормотала Акулина. – Он спас нам жизнь.

Пашенко оставался невозмутимым.

– Вступая в ряды «священного отряда», этот человек понимал, что ему придется рисковать жизнью. Он не первый, кто погиб во имя нашей цели.

Профессор опустился в кресло. Его глаза были усталыми.

– И вероятно, не последний.

– Мы решили согласиться, – сказал Лорд.

– Я надеялся. Но не забывайте слова Распутина. «Двенадцать человек должны умереть, прежде чем возрождение полностью завершится».

Лорда не слишком беспокоили предсказания столетней давности. Прорицатели в прошлом не раз ошибались. Но Прищуренный и Кроманьонец представляли собой реальную угрозу.

– Господин Лорд, – продолжал Пашенко, – вы должны понять, что четыре дня назад целью покушения на Никольской были вы, а не Артемий Белый. За вами охотятся. Охотятся те, кому, подозреваю, известно кое-что из того, что знаем мы. И эти люди постараются остановить вас любой ценой.

– Насколько я понимаю, – сказал Лорд, – никто, кроме вас, не будет знать, куда мы отправимся?

– Совершенно верно. И так будет и впредь. Подробности об отправной точке известны только вам, мне и госпоже Петровой.

– Человек, на которого я работаю, знает о письме Александры Федоровны. Но я не думаю, что он имеет какое-то отношение к случившемуся. А если бы это было так, он бы мне обязательно сказал.

– У вас есть основания не доверять вашему боссу?

– Свои находки я показал ему еще две недели назад, и он не сказал мне о них ни слова. Полагаю, он даже не думал об этом.

Лорд уселся поудобнее.

– Ну хорошо, поскольку мы дали согласие, как насчет того, чтобы продолжить объяснения?

Пашенко выпрямился в кресле.

– Основатель разбил поиски на последовательные шаги, не связанные друг с другом. Если на определенном этапе появится нужный человек и скажет нужные слова, он получит информацию, которая позволит сделать следующий шаг. Весь план целиком был известен одному только Юсупову, а он, если ему верить, ни с кем не поделился. Теперь мы знаем, что первая ступень находится где-то в Стародубе. Еще после первой нашей встречи несколько дней назад я навел кое-какие справки. Николай Максимов служил в дворцовой гвардии, а после революции перешел на сторону большевиков. Во время расправы над Романовыми он был членом Уральского совета. Когда революция еще только начиналась, до того как Москва взяла в свои руки всю полноту власти, в каждой области распоряжался свой местный совет. Судьба царской семьи зависела не столько от Кремля, сколько от Уральского совета. А на Урале господствовали решительные антимонархические настроения. Уральский совет хотел расправиться с Николаем с того самого дня, как бывшего царя перевели в Екатеринбург.

– Все это мне известно, – сказал Лорд, вспоминая мирный договор, по которому Россия вышла из Первой мировой войны. – Ленин считал, что избавится от немцев. Черт побери, он умолял о мире. Условия договора были настолько унизительными, что после церемонии подписания один русский генерал застрелился. Но шестого июля восемнадцатого года в Москве был убит германский посол Мирбах. И Ленин оказался перед лицом нового германского вторжения. Поэтому он решил использовать Романовых в качестве разменной фишки, надеясь, что кайзеру небезразлична их судьба, и в первую очередь судьба Александры Федоровны, урожденной германской принцессы.

– Но Германии Романовы были не нужны, – подхватил Пашенко. – И тогда царская семья превратилась в обузу. Поэтому Уральский совет получил приказ расправиться с Романовыми. И Николай Максимов, возможно, имел к этому какое-то отношение. Не исключено, что он участвовал в расстреле.

– Профессор, этот человек давно умер, – напомнила Акулина. – С тех пор прошло слишком много времени.

– Но его долг заключался в том, чтобы обеспечить сохранение информации. Нужно исходить из предположения, что Максимов сдержал клятву.

– А почему бы вам самому не отправиться в Стародуб и не разыскать потомков Максимова? – озадаченно спросил Лорд. – Насколько я понимаю, раньше вы этого не могли сделать, но что вас останавливает теперь?

– По воле основателя эту информацию получат только Ворон и Орел. Если поеду я сам или пошлю кого-нибудь другого, информацию нам не раскроют. Мы должны соблюдать условия пророчества Распутина. Старец сказал, что только вы сможете добиться успеха там, где остальные потерпят неудачу. И я тоже должен хранить верность данному слову и уважать замысел основателя.

Лорд порылся в памяти, стараясь восстановить еще какие-нибудь подробности о Феликсе Юсупове. Семья Юсуповых считалась одной из богатейших в России, но к Феликсу бразды правления перешли только после того, как на дуэли был убит его старший брат. С самого рождения Феликс был разочарованием для родителей. Его мать хотела девочку и, чтобы хоть как-то утешиться, до пяти лет заставляла его носить длинные волосы и наряжала в платья.

– Разве Юсупов не был в восторге от Распутина? – спросил Лорд.

Пашенко кивнул.

– Некоторые биографы даже намекают на гомосексуальную связь, якобы разорванную по инициативе Распутина, из-за чего Юсупов и затаил зло на старца. Юсупов женился на любимой племяннице Николая Второго, а она считалась самой завидной невестой в России. Он был бесконечно предан царю и считал своим долгом спасти его от угрожающе растущего влияния Распутина. Это заблуждение разделяли другие высокопоставленные вельможи, недовольные положением старца при дворе.

– Я никогда не считал Юсупова особенно умным. Этот человек скорее привык идти за другими, чем вести за собой.

– Возможно, он сознательно создавал такой образ. Больше того, мы уверены, что дело обстояло именно так.

Профессор помолчал.

– Теперь, когда вы дали согласие, я могу открыть вам еще кое-что из того, что дошло до меня. Мои двоюродный дедушка и дядя хранили каждый свою часть этой тайны до самой смерти. Это слова, которые нужно сказать следующему человеку в цепочке, которым, как я уверен, является Николай Максимов или его наследники. «Претерпевший же до конца спасется».

Лорд тотчас же вспомнил своего отца.

– Евангелие от Матфея.

Пашенко кивнул.

– Эти слова должны открыть доступ ко второй части пути.

– Вы должны понимать, что все это может оказаться охотой за химерами, – предупредил Лорд.

– Я так больше не думаю. И Александра Федоровна, и Ленин упоминали об одном и том же. В письме, написанном в конце тысяча девятьсот шестнадцатого года, императрица описала встречу с Распутиным, рассказ о которой независимым путем дошел до нас от основателя. Шесть лет спустя Ленин написал, о чем рассказал под пытками пленный белогвардеец. Он особо упомянул фамилию Максимова. Нет. В Стародубе определенно что-то есть. Что-то такое, чего Ленин так и не смог разыскать. После удара, разбившего его в двадцать втором году, Ленин отошел от дел и в значительной мере порастерял свой пыл. В самом начале двадцать четвертого года он умер. Четыре года спустя Сталин засекретил все материалы, и в таком виде они оставались вплоть до девяносто первого года. «Дело Романовых», называл их Сталин. Он запрещал даже упоминать царскую семью. Так что никто не пошел по следу Юсупова, даже если кто-то и догадывался о существовании этого следа.

– Насколько я помню, – сказал Лорд, – Ленин не считал низложенного царя возможным ядром сопротивления большевикам. К восемнадцатому году Романовы полностью дискредитировали себя. «Николай Кровавый» и все такое. Дезинформационная кампания, развязанная большевиками против царской семьи, оказалась весьма успешной.

Профессор кивнул.

– Тогда были опубликованы некоторые бумаги Николая Второго и императрицы. По предложению Ленина. И все узнали, насколько безразлична к судьбам простого народа была царская чета. Разумеется, материалы публиковались выборочно и в значительно отредактированном виде. Кроме того, все это делалось в расчете на интерес за границей. Ленин надеялся, что кайзер захочет вернуть Александру Федоровну в Германию. Он полагал, что, жонглируя ее судьбой, добьется от немцев большей уступчивости на мирных переговорах или сможет выторговать возвращение домой русских военнопленных. Но у немцев была разветвленная шпионская сеть по всей России, и в частности на Урале, поэтому, полагаю, они знали, что вся царская семья была убита в июле восемнадцатого года. Так что Ленин, по сути дела, торговал трупами.

– А как же слухи, будто императрица с дочерьми якобы остались в живых?

– Опять-таки дезинформация, распространявшаяся большевиками. Ленин не знал, как мир отнесется к расправе над женщинами и детьми. Москва усиленно пыталась представить случившееся как законную казнь, осуществленную в героическом духе. Вот большевики и выдумали сказку про то, будто всех женщин Романовых перевезли в другое место и впоследствии они погибли во время сражения Красной армии с белогвардейцами. Ленин считал, что подобная дезинформация собьет немцев с толку. Но как только он увидел, что никому нет дела ни до каких Романовых, независимо от возраста и пола, он отбросил все уловки.

– Однако дезинформация осталась.

Пашенко просиял.

– Отчасти за это нужно благодарить наш «священный отряд». Мои предшественники провели великолепную работу. Существенная часть плана основателя заключалась в том, чтобы напускать туман таинственности, заставляя большевиков и весь мир гадать, что же произошло на самом деле. Хотя полной уверенности нет, я думаю, вся эта история с Анной Андерсон была творением Юсупова. Это он поручил ей эту грандиозную мистификацию, в которую мир с готовностью поверил.

– До тех пор, пока анализ ДНК не доказал, что она самозванка.