Текст книги "Воскрешение майя"

Автор книги: Стив Альтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

* * *

Испанец Эрнан Кортес был известен как исследователь и конкистадор. В 1519 году губернатор Кубы Диего де Веласкес отправил войско во главе с Кортесом на завоевание империи вождя ацтеков Монтесумы. Пятьсот человек на одиннадцати судах направились к полуострову Юкатан – родине майя. Пробираясь на север вдоль береговой линии залива они основали первое испанское поселение Ла Вилла Рика де Вера Круз(современный Веракрус).

Когда люди поняли, что впереди их ожидает множество неприятностей, Кортес, чтобы не допустить дезертирства, приказал сжечь корабли. Крошечная испанская армия должна была либо победить, либо умереть в бою.

Кортес не подозревал о том, что грядущая война может вдруг превратиться в полную противоположность ожидаемому.

Все дело было в огромной, роковой для аборигенов ошибке.

Когда Монтесума, вождь ацтеков, получил донесение о белом бородатом мужчине, прибывшем из-за моря, он решил, что Кортес не может быть никем иным, кроме Кетцалькоатля, вернувшегося, как и обещал, из небытия. Несмотря на все предостережения нагвалей(колдунов), правитель ацтеков послал гонцов к испанцам и пригласил всю армию Кортеса пожаловать в столицу империи – Теночтитлан, огромный город на острове посреди озера Тескоко. Ошеломленных испанцев, потрясенных величием храмов, размерами города и шириной его каналов, встречали как живых богов. Лживо пообещав индейцам мир и дружбу, Кортес дождался нужного момента и приказал своей армии атаковать гостеприимных хозяев. Вот тогда-то столкновение и превратилось в кровавую бойню, длившуюся более двух лет.

Кортес быстро подчинил эту землю Испании, а вот христианским священникам пришлось «бороться» с жителями Центральной Америки гораздо дольше. Для испанцев майя и ацтеки были безбожными язычниками, верования которых могли разделять лишь приспешники Сатаны. Кодексы Кукулькана (и другие рукописи, предупреждающие о грядущем конце света) были сожжены, все последователи старой веры обращены в христианство под угрозой пыток и казней.

В реальности же дихотомия добра и зла. Бога и Дьявола была совершенно чужда индейцам. До вторжения армии Кортеса самым похожим на Дьявола созданием был мифический Тескатлипока,предводитель колдунов и ведьм, бог ночи. «Дымящееся зеркало», как его называли, считался повелителем греха, страдания и пожирающего пламени, но он не был Дьяволом.

До тех пор, пока не появились испанские священники.

Для того чтобы закрепить христианство на завоеванных территориях, священникам пришлось научить «невежественных учеников» тому, что мир делится на два полюса: Добро (то есть Бог) и Зло (то есть Дьявол). Все, что считалось неподобающим, неприемлемым, чуждым, обязательно провозглашалось злом. Дьяволу, конечно же, служили ведьмы, поэтому мириться с колдовством никто не собирался.

Святая инквизиция обосновалась в Новой Испании весьма оперативно, и вскоре все индейские племена были осуждены за колдовство.

Католики так настойчиво твердили о Дьяволе, так яростно искореняли колдовство, что получили обратный эффект. Угнетенные индейцы начали формировать тайные общества. Их огромные города становились очагами порока. Сатана (в виде козла) стал частым гостем на всех народных празднествах. Заключались массовые договоры с Дьяволом. Черная магия стала традицией, передающейся из поколения в поколение.

Там, где раньше царила святая невинность, возникла хорошо осознанная злая сила. Благодаря вторжению белых людей страх перед Дьяволом обрел плоть и кровь.

* * *

Этьен Рафаэло прибыл в Мексику осенью 1533 с целью рассеять семена «темных сил» по всему Новому Свету. Этот путь завел его в Тескопу, к небольшому племени индейцев науатль в горах Морелло. Там он познакомился с вождем ацтеков по имени Мотекума, чьи предки по материнской линии были прямыми потомками Кетцалькоатля – члена братства Стражей.

Этьен влюбился в старшую дочь вождя, Кетцалли, синеглазую красавицу, носительницу генов Хун-Ахпу. Они вырастили восьмерых детей в самой южной части долины Мехико, на земле, которой когда-то правили ацтеки.

Как и ее отец, Кетцалли была ведуньей – нагваль.

Колдуны-нагвали существовали на протяжении тысяч лет. Они были советниками великих вождей и умели предсказывать будущее. Считалось, что нагвали могут насылать болезни, высасывать кровь из жертвы или наделять ее «дурным глазом», а самые могущественные – подчинять себе душу того или иного человека.

Двадцать семь поколений сменилось после старта родословной Этьен Рафаэло-Кетцалли Мотекума, и на свет появился дон Алехандро Рафаэло. Как и его предок, Алехандро избрал себе особый жизненный путь.

Крестьяне Морелос ненавидели и боялись дона Рафаэло. Они говорили, что силу подарил ему сам бог тьмы, а его Каз-ал таноб(проклятия) приводят к жутким болезням.

Дон Рафаэло, умный и невероятно властолюбивый, всю жизнь положил на то, чтобы изучить все, что касалось истинной природы нагвалей. В отличие от суеверных аборигенов он знал, откуда берется сила колдовства: не от вызубренных заклятий и мантр, а из энергии крови. Ольмеки, ацтеки, тольтеки и майя обрели силу от великих нагвалей – Кукулькана и Кетцалькоатля. Дон Рафаэло знал, что у древних мудрецов были десятки детей и что магические способности его собственной семьи унаследованы от Кетцалькоатля. Единственное, чего он хотел добиться, так это усиления этих способностей кровью потомков Кукулькана.

Он нашел нужные гены у Сесилии Мецтли, женщины из племени майя, чьи предки по материнской линии происходили из Чичен-Ицы и были потомками самого Кукулькана.

Дон Рафаэло был слишком стар, чтобы заводить детей, поэтому он выбрал Сесилии в мужья сына сестры – Мигеля Аурелио-Рафаэло. Люди предупреждали семью невесты о том, что нужно держаться подальше от дона Рафаэло, но Мецтли задолжали ему довольно большую сумму денег, а тот обещал простить им долг по случаю свадьбы.

Семнадцать месяцев спустя родилась синеглазая Маделина Аурелия, и дон Рафаэло получил возможность заняться долгожданной наследницей. Нагваль решил убрать с пути ее родителей, чтобы самому воспитывать девочку. После целого ряда несчастий молодая семья тайно отправилась в Америку.

Семнадцать лет спустя драгоценная наследница дона Рафаэло неожиданно умерла, дав жизнь Лилит Еве Робинсон.

* * *

Когда Квентон вернулся из церкви, Лилит уже закончила косить лужайку перед домом. Услышав, как хлопнула входная дверь, она быстро развернула шезлонг к солнцу, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, затем сняла лифчик купальника, как ее учил дон Рафаэло, легла на спину, набрала в ладони оливкового масла и принялась массировать груди, издавая настолько громкие стоны, что опекун непременно должен был их услышать.

Квентон в это время находился в туалете. Услышав стоны, он раздвинул занавески на окне и замер, уставившись на полуобнаженную Лилит.

– Господи Боже…

Долгие годы преподобный Квентон Морхед убеждал себя, что его одержимость приемной внучкой была лишь необходимой частью «экзорцизма». Он молил Иисуса о прощении, и если его Господь мог простить, то Лилит наверняка… Сейчас, разменяв седьмой десяток, он почти прекратил «воспитание», потому что девочка могла в конце концов набраться храбрости и рассказать о его действиях.

Но потребности никуда не делись, а расцветающая юность Лилит порождала в нем звериную тягу, которую не могла пресечь даже молитва. Однако публичное обнажение – это было нечто совсем уж новое и непривычное. Девчонка явно дразнила его, а сопротивляться соблазну Квентон не мог.

Лилит застонала громче и, засунув ладонь под трусики бикини, начала шевелить пальцами.

Этого Квентон уже не выдержал. Он выскочил из туалета и направился во двор.

Почувствовав его присутствие, Лилит открыла глаза.

– Ты что-то хотел?

Квентон схватил ее за руку, вздергивая на ноги.

– Хочешь быть плохой девочкой? Я покажу тебе, что случается с плохими…

Лилит выскользнула в нексус.

Секунду спустя Квентон Морхед обнаружил, что лежит спиной на колкой траве только что подстриженной лужайки, уставившись в такие же, как небо, яростно-синие глаза внучки.

Кулак Лилит возник в его поле зрения и врезался в нос.

– О… Боже… да будь ты проклята, маленькая шлюха!

Кровь брызнула из обеих ноздрей.

– Шлюха? Шлюхам платят, Квентон.

– Я тебе платил! Я четырнадцать лет кормил и одевал тебя, давал крышу над головой. Ты должна мне, должна…

Склонившись над ним, она приподняла ладонями тяжелые груди.

– Хочешь их получить, Квентон? Приди и возьми.

Он потянулся к ней, и Лилит снова его ударила, быстро, яростно, изо всей силы. Передние зубы священника зашатались.

Лилит выпрямилась, стянула трусики, закрутила их на указательном пальце и направилась к дому.

– Когда надумаешь вернуться, уберешь газонокосилку.

Квентон перекатился на живот, выплюнул выбитые зубы. Я изгоню из тебя скверну и буду изгонять ее так, что ты ходить не сможешь.

Глава шестнадцатая

1 ноября 2027

Федеральная тюрьма штата Майами, Флорида

– … девятнадцать… двадцать… двадцать один…

Восьмидесятидвухлетний заключенный Пьер Роберт Борджия со свистом втягивал воздух сквозь зубы, лицо его покраснело, мускулы дрожали от усталости, но он еще не выполнил дневную норму приседаний.

– … двадцать два… двадцать три… двадцать четыре…

Уже почти пятнадцать лет бывший Секретарь Штата отбывал наказание за организацию покушения на жизнь Майкла Гэбриэла.

– … двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь…

Борджия был примерным заключенным. Он обучал своих неграмотных товарищей чтению и письму, по воскресеньям проводил религиозные службы.

– … двадцать восемь… двадцать девять… тридцать…

Ежедневная видеопочта держала его в курсе всех настойчивых попыток семьи сократить срок его заключения. Досрочное освобождение, по всему видать, было уже не за горами.

– … тридцать один… тридцать два… тридцать три…

Упражнения помогали Борджии держать под контролем кровяное давление. Ежедневные медитации позволяли сохранить ясность ума. И все это было подчинено одной цели, одной мысли, которая поддерживала в нем волю к жизни. Это была мысль о мести.

– … тридцать четыре… тридцать пять… тридцать шесть…

Раньше ярость Борджия была направлена исключительно на сына его главного оппонента – на того, кто тридцать лет тому назад лишил его правого глаза.

После смерти Майкла Гэбриэла эту ярость нужно было переключить на кого-то другого.

– … тридцать семь… тридцать… восемь… тридцать… девять… сорок!

Борджия лег на холодный линолеум пола в своей маленькой камере. Посмотрел на проекцию тропического берега, застывшую на стене, и перевел дыхание.

– Компьютер, включить Си-Эн-Эн.

Голографический океан сменился заставкой канала. Секунду спустя начался блок новостей.

– …на прошлой неделе скончался Джордан Анн Катрас, и сегодня на пост Генерального Секретаря Совета Безопасности ООН вступил бывший Президент США Эннис Чейни.

– Аааа! – Борджия пнул стену, попав ботинком по лицу изображения Чейни.

Далее в новостях. Мировая Ассоциация баскетбола добавила две новые команды к Восточной Конференции…

– Компьютер, прекратить трансляцию!

Изображение погасло.

Борджия почувствовал, как ускорился пульс и подскочило давление. Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул. И повторял вдохи-выдохи до тех пор, пока пульс не пришел в норму, а кровь не перестала грохотать в ушах, потом принял упор лежа и начал отжиматься.

– Раз… два… три… четыре…

Освобождение не за горами.

Пьер Борджия считал дни.

Лонгбот Ки, Флорида

14:35

– Ну же, Мэнни. Примени эту формулу и дай ответ!

Иммануэль Гэбриэл взглянул на огромный изогнутый монитор, полтора на два метра, и процедил сквозь зубы:

– Я уже сказал, мистер Хоппер. Не могу.

– Можешь, – терпеливо возразил учитель. – Смотри.

Скотт Хоппер перегнулся через плечо подростка и набрал на клавиатуре уравнение для просчета перегрузки при достижении скорости света.

– Я ввел все значения, тебе осталось только подсчитать.

– Да кому оно надо? Я не собираюсь быть астронавтом. Мне больше нравится играть в бейсбол.

– Возможно. А теперь примени эту проклятую формулу, и мы закончим урок.

– Для меня урок окончен.

– Сядь, пожалуйста…

– Нет. Я хочу потренироваться до обеда.

– Ты не выйдешь отсюда, пока не решишь задачу. Твой брат закончил занятия уже час назад, решив все задачи.

– Тра-ля-ля.

– Сядь!

– Да, разбежался!

Хоппер проглотил отповедь, когда в классную комнату вошел Джейк.

– Джейкоб, возможно, у тебя получится как-то договориться с братом, меня он совершенно не слушает.

Учитель вышел.

Иммануэль поцеловал средний палец и помахал им спине Скотта Хоппера.

– Мне нужно поговорить с тобой, Мэнни. Я снова вступал в контакт с отцом.

– А я вступал в контакт с Пасхальным Зайцем. Он утверждает, что тебе нужно вернуться на Веселую Ферму…

Молниеносным движением Джейкоб дал подсечку и бросил его на пол.

– Эй…

– Мэнни, ты меня достал. Не соблюдаешь графика тренировок, не учишься…

Иммануэль ударил брата в грудь достаточно сильно, чтобы оба они покатились по полу.

Темноволосый вскочил на ноги.

– Ты меня тоже достал, придурок. Мне надоело слушать твои бредни, осточертело, что ты мной командуешь. А больше всего меня достала эта гребаная тюрьма.

– Это для твоего же блага. Снаружи нас поджидают сумасшедшие…

– Сумасшедших полно и здесь! – Иммануэль схватил стул и швырнул его в монитор. Разноцветные осколки брызнули во все стороны.

– Прекрати! Ты хоть знаешь, сколько он стоит?

– Мне эта фигня ничего не стоила.

Иммануэль потянулся за вторым стулом.

Джейкоб поймал брата в борцовский захват.

– Прекрати, Мэнни. Я не хочу причинить тебе боль.

– Причинить боль? – Мэнни сморгнул злые слезы. – Да ты меня вообще убиваешь.

– И как же я тебя убиваю? Ответь!

– Отвали…

Джейкоб разжал руки.

– Мы живем в раю. У тебя есть все, чего только можно пожелать, о чем можно лишь мечтать…

– Дерьмо! Мне нужна свобода. Мне нужны друзья моего возраста. Я устал играть в бейсбол с охраной. Хочу тренироваться в команде ровесников. Хочу знакомиться с девушками! С девушками, Джейк, с противоположным полом, понимаешь ты это? Или гены Хун-Ахпу откусили тебе яйца?

– Мне знакомо сексуальное влечение, и у меня даже есть девушка.

– Да ну? И кто же это? Розовая Ладошка и пять ее сестричек?

– Ее зовут Лилит. Мы с ней общаемся… по Интернету. Она хочет, чтобы мы были вместе, но я не могу.

– Вот видишь, об этом и речь! Отправляйся на свидание. Проветри свои мозги.

– Все не так просто. Я люблю ее, и поэтому мы должны разорвать отношения.

– Должны?

– Она становится помехой.

– Помехой чему?

– Ты все еще не понимаешь? Все еще отказываешься признать, кто мы такие и что стоит на кону?

– О Господи, опять началось…

– Время уходит, Мэнни, у нас осталось всего шесть лет.

Глаза Иммануэля расширились.

– А что будет через шесть лет?

Джейкоб покачал головой. Развернулся к двери.

– Эй, задница, я спросил, что будет через шесть лет?

– Просто тренируйся, Мэнни. Но тренируйся так, словно от этого зависит твоя жизнь.

* * *

Ярко-синие искры блеснули из-за пелены белого тумана нексуса.

Джейкоб, я сделала это, я наконец-то сделала это! Квентон попытался меня изнасиловать, но в этот раз я ускользнула в нексус… и надавала ему по заднице!

Я рад.

По тебе не скажешь.

Прости.

Было так приятно его бить! Я чувствовала себя такой сильной! Было еще круче, чем в тот раз, когда я отлупила тех парней.

Каких парней?

Неважно.

Лилит, каких парней?

Да просто придурков, которых встретила на вечеринке. Они больше не будут ко мне приставать.

Лилит, ты не можешь просто так бить людей, которые тебе не нравятся.

Извини, но я сделаю все, чтобы выжить.

О чем ты говоришь? Это никак на тебя не похоже.

Просто я теперь другая. Дядя Рафаэло научил меня, как пользоваться своей силой.

Рафаэло?

Дальний родственник. Приехал погостить.

А он… Хун-Ахпу?

Да.

…

Джейкоб?

Лилит, я не могу сейчас с тобой говорить. Мне… Мне нужно побеседовать с отцом.

А мне нужно, чтобы ты меня обнял.

Я уже говорил, что мы пока не можем увидеться.

Меня тошнит от твоих отговорок. Я просто хочу прижаться к тебе и согреться. В моей жизни было не так уж много тепла, Джейкоб, а теперь я не ощущаю его даже в твоих словах. Ты стал холодным и расчетливым, и мне это не нравится.

Извини, но тут многое произошло. Я тоже получал от жизни очень мало тепла.

Так попытайся действовать по-своему и изменить это.

Я пытаюсь. И думаю начать прямо сейчас.

Что ты имеешь в виду?

Я имею в виду, что не могу с тобой видеться. Ни за пределами нексуса. Ни в нем.

Я думала, что ты меня любишь…

Люблю. Но я не могу общаться с тобой, пока ты контактируешь с другими Хун-Ахпу.

Он мой дядя.

Это не имеет значения. Моя судьба… Я не могу рисковать.

Да наплюй ты на этих дурацких майя! Наша с тобой судьба в том, чтобы быть вместе.

Они не дурацкие. Отец предупреждал меня…

К черту твоего отца, твой отец мертв!

Не говори так.

Подумай, Джейкоб. Только некроманты вроде нас могут говорить с мертвыми.

Ты ошибаешься.

Не бросай меня, Джейкоб! У меня нет никого, кроме тебя!

Слушай, я не хочу причинять тебе боль, но у меня есть важные дела… от которых зависит очень и очень многое.

Что может быть важнее любви?

Лилит…

Отвечай! Что может быть важнее любви?

Прости меня.

Джейкоб вздрогнул, когда его затопило едкой энергией Лилит.

Отправляйся в ад, Джейкоб Гэбриэл! Отправляйся прямо в ад!

Лилит…

Резко опустевший нексус давил на сознание.

Ад. Именно туда я и направляюсь.

* * *

Отец, ты мне нужен!

Я здесь, Джейкоб. Что-то случилось?

Я совсем один и не понимаю… Мэнни все еще не Хун-Ахпу, по крайней мере, не такой, как я.

Дай ему время.

Не знаю… Он хочет жить обычной жизнью.

В конце концов Мэнни примет свою судьбу.

Он ненавидит это призвание, он просто хочет жить нормально. Хочет любить.

Джейкоб, любовь – одна из самых могущественных сил нашей Вселенной. Любовь к твоей матери не дала мне опустить руки и сдаться. Твоя любовь дотянулась до меня и спасла мою душу.

Ты еще не спасен. Когда мы с Иммануэлем найдем и выручим тебя, вот тогда ты будешь спасен. А до тех пор у меня нет времени на глупости вроде любви. По крайней мере, не сейчас.

Ты нашел девушку, верно? Особенную девушку.

Да.

И ты ее любишь?

Иногда я не могу перестать думать о ней.

У меня с твоей мамой было то же самое. Было время, когда я ни на миг не мог перестать думать о ней.

Вот именно поэтому я должен все это прекратить. Она отвлекает меня, мешает тренироваться…

Джейкоб…

Зачем усугублять проблему? Через шесть лет я исчезну, ведь так? Ты лучше всех должен понимать, что это означает. После того, как ты рассказал мне о петле пространства-времени, о первой своей ошибке…

Возможно, я ошибся, начиная общение с тобой.

Но ты готовишь меня к тому, что ждет нас в будущем.

Однако сейчас я не уверен, подготовка это или приговор. Одно дело, если на кону стоит только моя жизнь, и совсем другое… Если бы я знал это еще тогда, то не позволил бы тебе общаться со мной.

Все нормально.

Не нормально! Я просто в ярости! Почему моя семья должна так страдать? Почему именно мои сыновья и их мать должны пройти через весь этот ад?

Папа, успокойся… Мерзость может заметить твою ярость.

Да пусть заметит! Пусть сам Бог ее заметит! Слышишь меня. Бог? Я знаю, что ты слушаешь. Что ты за Бог, если позволяешь хорошим людям так страдать? Почему зло так часто остается безнаказанным? Где справедливость в этом мире?

Папа…

Я ненавижу тебя. Бог! Слышишь меня? Я ненавижу тебя еще больше, чем ненавижу себя!

Господи, пап, ты меня пугаешь! Папа?

Я… прости меня, Джейкоб. Прости за все. Если бы я был сильнее… если бы я был мудрее, я бы ни за что не позволил Стражам так манипулировать мной, не позволил бы себя обмануть.

Что? Стражи тебя обманули? Что они сделали? Отец, скажи, мне нужно знать.

Прости… Мне сложно сосредоточиться. Ярость… Она ослепляет меня… путает мысли.

Значит, не спеши. Давай вернемся к истории Билла Раби, к твоей истории. Тебя ведь звали Билл Раби? Космический турист, который избежал конца света.

Билл Раби… Да… да, я стал Биллом Раби.

И транспорт. Расскажи мне, что случилось, когда вы рухнули на Шибальбу.

Теперь вспомнил. Я думал тогда, что потерял сознание, потому что, когда очнулся, вокруг было темно и отовсюду доносились крики…

Почему они кричали?

Наша посадка… Точнее, падение закончилось тем, что на борту вспыхнул пожар. Десятки колонистов погибли, примерно столько же получили ранения.

Но ты был в порядке?

Нет, не думаю. Что-то случилось, но не с Биллом, а с Майклом Гэбриэлом. Все мои мысли, все воспоминания о том, что я был Майклом, вдруг исчезли. С того момента я полностью превратился в Билла Раби, морского геолога, попавшего на чужую планету. Все было так, словно Майкла Гэбриэла вообще никогда не существовало.

Я понял, понял, и что случилось потом?

Нас окружала темнота, мы были заперты в обесточенном отсеке, а снаружи доносился какой-то непонятный скрежет. Я прижался лицом к иллюминатору в надежде рассмотреть источник звука.

Солнце зашло несколько часов назад. Я ничего не мог различить в темноте, поэтому нашарил прибор ночного виденья, надел его… и увидел в зеленоватом свете, что ночь за стеклом наполнена довольно интенсивным движением.

Их были тысячи, миллионы – огромных жуков – длиной до полуметра, и веса в них было наверняка не меньше двадцати килограммов. Они волнами выплескивались из разломов вулканической породы, их черные тела в защитных панцирях странно мерцали почти неоновым светом. Моей первой мыслью было то, что при помощи этих огней они общаются друг с другом на своем, инопланетном языке, почти как земные светлячки. Однако эти твари казались куда более разумными. Они взбирались друг другу на спины, пробовали на прочность стекло наших иллюминаторов, и, глядя на их жуткие челюсти, я понимал, что здешние жуки похожи еще и на африканских муравьев, которые действуют как единый организм и превращают все вокруг в пустыню, до костей обгладывая животных и до щепок сгрызая все, что растет на их пути…

Мы, беспомощные и испуганные, смотрели на черную шевелящуюся пелену. Они полностью облепили корабль, и мы опасались, что эти твари смогут прогрызть обшивку и забраться внутрь.

Но после жуткой ночи, с первыми же лучами солнца, жуки вернулись в свои подземные норы.

Стало ясно, что эти твари не выносят дневного света, и наши лидеры решили организовать исследовательскую вылазку.

Через сорок минут несколько человек в скафандрах вышли из шлюза и присоединились к представителям остальных одиннадцати «Шаттлов». Вооружившись приборами, мы взяли пробы грунта и атмосферы.

И чем больше узнавали, тем тяжелее становилось на душе.

Атмосфера планеты состояла из двуокиси углерода, а также небольшого количества одноокиси углерода, метана и аммиака. Такая же, как и у Марса, она была лишена озонового слоя, но в отличие от Красной планеты, здесь не было ничего, кроме дюжины разбитых кораблей, и нам не на что было надеяться.

Три часа спустя все команды вернулись, собрав необходимую информацию, и мы наконец-то осознали весь ужас возникшей ситуации. В здешнем мире не было пресной воды, растений и воздуха, пригодного для дыхания. Не было озонового слоя, способного защитить нас от ультрафиолета чужого солнца, а систем жизнеобеспечения наших «Шаттлов» хватит не более чем на пять месяцев… Если, конечно, нас до этого не сожрут полчища ночных жуков.

Два миллиона лет назад наши предки смогли выжить в джунглях восточной Африки. Затем они мигрировали на новые земли, где встретились с новыми опасностями. Они искали убежища в пещерах и изготавливали орудия труда и охоты. Они обучались обращению с огнем и землей. Они построили великие цивилизации. Они были первооткрывателями.

А теперь первооткрывателями, во всех смыслах этого понятия, были мы.

Разделив сознание Билла Раби, я испытал то отчаянье, которым были, наверное, охвачены спутники Христофора Колумба во время плавания через Атлантику.

Безнадежность.

Страх.

Постоянные конфликты.

Двенадцать земных кораблей. Шестьсот с лишним мнений.

Задолго до того, как мы стартовали с Земли, колония Марса с десятью тысячами обитателей уже была разделена на пять округов, представители которых вошли в парламент. На Красной планете был утвержден демократический строй по американским принципам: со своей Конституцией и биллем о правах человека.

Все это не имело никакого отношения к нашим реалиям. Мы были отщепенцами, навеки оторванными от человеческого общества. В космосе властные функции осуществляла команда пилотов, но сейчас, когда корабли практически погибли, воцарилась анархия.

Будь мы колонией муравьев, то во имя единой цели работали бы дружно и слаженно. То же самое можно сказать о пчелином рое, но мы были людьми, полными гордыни, самомнения, навеки проклятыми своим эго. Поэтому прежде, чем начать поиски пищи и пресной воды, прежде, чем приняться за постройку убежища, прежде, чем задуматься о самых насущных проблемах… мы должны были решить, кто из нас будет главным.

Представь себе двенадцать космических кораблей, сотни обезумевших пассажиров и ограниченное количество космических скафандров. Три часа ушло только на перебежки от корабля к кораблю, чтобы договориться о том, где состоится совещание и кто будет представлять каждый корабль.

Специалисты по исследованию атмосферы хотели первыми получить слово. Но того же самого хотели геологи, садоводы, медики, инженеры, архитекторы… У каждого было, что сказать, и каждый требовал, чтобы ему предоставили возможность сделать это. Безнадежность нашей ситуации в немалой степени усугублялась бесконечной болтовней и спорами.

И вот наконец один из спорщиков сумел навести должный порядок в этом хаосе.

Единственный, кто смог это сделать.

Делвин Мабус.

Мабус? Отец, он не родственник миллионера Питера Мабуса?

Его внук. Компания Делвина финансировала третью колонию Марса. В его команде оказалось больше половины всех выживших на данный момент.

И, что немаловажно, Делвин вместе со своей матерью летел на собственном «Шаттле» в обществе двух десятков вооруженных охранников.

Делвин решил, что от каждого корабля будут выбраны три представителя, которые впредь будут общаться от имени своих людей с новоизбранным Советом, президентом которого станет он. Иерархическая лестница была выстроена мгновенно и тут же начала работать… И работала она до тех пор, пока один из выборных представителей не выступил с открытым протестом, который привел к расколу правящей верхушки. Делвин спокойно отнесся к этому и предложил несогласному переместиться на его корабль, «чтобы там они смогли прийти к единому политическому решению на благо всей колонии».

Оппонент сменил точку зрения. Два дня спустя он ушел «на прогулку».

«Прогулкой» оказался выход из «Шаттла» без скафандра, что означало самоубийство.

Этот Делвин очень похож на своего деда.

Думаю, что он был куда хуже. Тем более в компании своей матери, женщины, которая смогла запросто манипулировать небольшой нацией при помощи красоты и злобного изворотливого ума. Она была притягательной и смертоносной, как мухоловка, и при этом лучшим другом и единственным доверенным лицом Делвина. Эти двое на редкость слаженно работали в паре, и, нужно отдать им должное, наша колония выжила в основном благодаря их объединенной силе.

С каждым днем ситуация становилась все более безнадежной. Разведчики ежедневно отправлялись на поиски еды и воды, но не могли отходить далеко от кораблей, потому что иначе не успели бы вернуться до вечернего нашествия черных жуков.

Мы расставили ловушки, чтобы поймать хоть нескольких обитателей этого странного мира. К сожалению, инопланетные насекомые оказались несъедобными.

Надежда умерла, участились случаи суицида. Иногда поодиночке, иногда и целыми семьями. Депрессия распространялась, как мор. Ограниченное количество скафандров усиливало и без того невыносимое чувство замкнутости и безысходности.

И все же в нашей колонии собрались лучшие умы человечества. Инженерам удалось при помощи каких-то случайных деталей превратить летающую машинку одного из наших малышей в разведывательный беспилотный аппарат. Каждое утро мы выпускали его, как Ной выпускал голубя, и ждали спасительных вестей.

И вот к концу сорок третьего дня пребывания на новой планете аппаратик наконец-то принес нам…