Текст книги "Вспоминая о нас (ЛП)"

Автор книги: Стэйси Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Я хочу... большего, Адам.

Я всегда гордилась тем, кто я. Мне комфортно в своем теле, но Адам заставляет меня сомневаться во всем, чему меня учили, и во что я верила всю свою жизнь. Это одновременно и захватывающе, и тревожно.

Я чувствую, как Адам проводит рукой по моей шее и притягивает к себе. Я не могу смотреть на кого-либо еще, боясь, что люди будут глазеть на нас в столь интимной позе за столом перед пятьюдесятью его ближайшими братьями по братству.

От его дыхания моя спина покрывается мурашками, а колени будто пылают от того, как его губы прислоняются к моему уху.

– Ты имеешь ввиду то, о чем я думаю?

Я могу лишь кивнуть.

– Я ведь хочу тебя, Эми. Я хочу знать, каково погрузиться в тебя без остатка и прочувствовать каждый кусочек твоего тела, прижимающийся ко мне. Но я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь, – Он немного отодвигается назад. Наши носы почти соприкасаются. Адам так близко, что мне приходится моргать, чтобы разглядеть его глаза, вместо одного размытого пятна.

– Я на минуту.

Я вскакиваю и убегаю в уборную, потому что не хочу опозорить себя еще больше за столом.

Мою руки холодной водой, когда заходит Келси. Она скрещивает руки на груди и облокачивается на стену.

– Что это было?

Я вытираю руки бумажным полотенцем, боясь взглянуть на нее. Она подталкивала меня к отношениям с Адамом месяцами. Не знаю, потому ли это, что она встречается с Зандером и хочет проводить время вместе, либо она и правда считает, что он подходит мне. В любом случае, в моменты моих сомнений, она всегда уговаривала меня расслабиться и отпустить все дурные мысли насчет него.

– Я не могу, Келс. – я качаю головой и смеюсь.

Она знала, что я запланировала на сегодня. Подруга видела, как я нервничала еще когда мы собирались в нашей квартире. Она протянула мне упаковку с презервативами и сказала, чтобы я тоже взяла себе.

– Ладно, – говорит она, разводя руками. – Делай что хочешь, но тебе, правда, пора уже смириться с фактом, что Адам до тебя был потаскуном. Он изменился и не использует тебя. Переспишь ты с ним или нет, но в любом случае, он никуда не денется.

Она уходит, хлопнув за собой дверью. Я смеюсь. Доверие Келси сложно заслужить, однако она, по всей видимости, понимает Адама лучше меня.

Адам никогда не завязывал продолжительных отношений, и пока я убеждала себя, держаться от него подальше, сердце, видимо, не слушало. Оно тянулось к нему, без оглядки и сомнений, бесповоротно влюбляясь в недосягаемого бога секса Денверского университета.

Молча признав это для себя в зеркале, я чувствую, как мой пульс ускоряется и, в кои-то веки, соглашается с сердцем. О разбитом сердце я буду беспокоиться после.

– Сделай это, – говорю я себе в зеркало.

Я снова трясу головой, чувствуя себя глупо из-за того, что говорю с собственным отражением, после чего возвращаюсь, чтобы найти Адама. Сказать, что я уверена и хочу его. Я хочу ощущать его руки на всех частях своего тела.

Но как только я открываю дверь уборной, тут же хочу забыть все хорошее, что я когда-либо о нем думала назад.

Я вижу Адама, припирающего Бритни к стене. Каждый дюйм его тела вплотную прижат к ее. Она держит его за галстук, его руки упираются в стену, а его губы прислонены к ее губам и... двигаются.

Я застыла на месте. Не могу двигаться, не могу говорить, не могу закричать о том, что он самый невероятный мудак во всем мире.

Зачем?

Ведь я знала, что это произойдет. Я знала, что так будет с того дня, как он попросил помочь ему со статистикой. Все из-за моего дурацкого, глупого, наивного сердца, заставившего меня поверить, что он изменится ради меня, для меня. Разумом я понимала, что он никогда не изменится.

Будто ожидая моего появления, Бритни отталкивает его, но не отпускает, все еще удерживая за галстук. Я хочу сломать эту руку, с ее французским маникюром на акриловых ногтях. Медленно. Отрывая ее накладные ногти один за другим, оголяя настоящие.

Адам отскакивает назад и оглядывается в поисках меня.

– Я как раз искал тебя, – он вытирает свой рот ладонью, размазывая ее ярко-розовую, как у шлюхи, помаду по своему лицу и руке.

– Очевидно, ты сбился с пути, – мой голос холоден и неприступен, заставляет Адама вздрогнуть.

– Это не то, что ты подумала. Она сама напала на меня, – он поворачивается к Бритни, которая улыбается, все еще стоя спиной к стене. Она до сих пор держит Адама за предплечье, он резко взмахивает рукой, стряхивая ее руку. Он бросает ей косой взгляд, перед тем, как снова перевести глаза на меня.

Я откидываю плечи и задираю высоко голову потому, что он мне не нужен. Никто мне не нужен. Я пробегаю мимо него в зал. Он не унизит меня. Я – Томпсон, нас нельзя унизить. Мы выше этого. Я выше этого.

Я в шоке от самой себя. Впервые в жизни я согласна со своей матерью. Я лучше его.

– Эми, подожди.

Я знаю, что он бежит за мной, но я не останавливаюсь. Хватаю свой телефон с сумочкой со стола, не оступившись ни на секунду. Я уже нахожусь у двери наружу, когда вижу Брендана. Он – придурок. Он играет в футбольной команде и считает, что любой парень должен целовать ему ноги, а любая девушка – мечтать забраться к нему в штаны, просто потому, что он может пинать мяч, сделанный из убитой свиньи. За последние два года уже и не сосчитать, сколько раз он подкатывал ко мне.

Прежде чем я успеваю понять, что делаю, мои руки уже охватили его шею, а мои губы впились в его. Поначалу он всхлипывает с широко открытыми глазами, но поскольку он такой кретин, то сразу берет ситуацию в свои руки. Он засовывает язык мне в рот, и мне приходится глотать литры желчи. От него жутко воняет пивом. Мне все равно, и я не позволяю ему останавливаться.

Я уже чувствую, как сердце высказывает из груди, когда Брэндан притягивает меня к себе, и его стояк, отчетливо ощущается под брюками.

– Какого черта! – кричит Адам.

В одно мгновение губы Брэндана прижаты к моим, а в другое – я смотрю в разъяренные глаза Адама. Он в бешенстве? Я только что застала его, целующегося с самой доступной девушкой в универе.

Позади него Бритни тянет его за руку, хоть он и пытается ее стряхнуть.

Все вокруг уставились на нас, и это придает мне смелости продолжать гнуть свою линию. Кровь в жилах будто останавливается, что на минуту заставляет забыть обо всей боли, что я чувствую.

Больше меня никто не выставит дурой. Ни Бритни, ни Адам.

– Извини, Адам. Было весело.

У него отвисла челюсть, а пальцы сжались в кулаки.

Бритни стоит рядом с ним, также широко раскрыв глаза, но с долей волнения и собственного превосходства. Она получила то, что хотела. Адам теперь в полном ее распоряжении. Ей следует меня поблагодарить.

Я поворачиваюсь к Брэндану, который выглядит слегка ошарашенным, будто только что понял, что произошло, и кого он целовал на глазах у всего братства. Адам и Брэндан никогда особо не ладили и я никогда не интересовалась почему. Теперь мне уже все равно. Мне просто нужно бежать, и он идеальный парень для этой роли.

Я тяну его к себе за галстук, и он смотрит на меня сверху вниз.

– Отвези меня домой.

Я даже не знаю, привел ли он сегодня кого-нибудь с собой. Если и привел, то, видимо, его это уже не особо заботит пока он, слегка заторможенный, достает ключи от машины из переднего кармана.

– Не делай этого, Эми. Я не сделал ничего плохого.

Я не смотрю на Адама, так как слишком боюсь того, что увижу, но потом решаю, что я сильнее всего этого. Сильнее него.

– Мы оба понимали, что это ненадолго, так ведь? – мой голос звучит пробирающим до дрожи, и Адам опять дергается. – Помнишь? Ты сам мне сказал.

Не сказав больше ни слова, я отворачиваюсь от него, выталкивая Брэндана наружу из клуба. У него на лице дерзкая ухмылка, и он следует за мной беспрекословно. Взволнованный.

Больше никто не идет за мной. Никто не останавливает; даже Келси.

***

Я начала вспоминать некоторые детали после того ужина в пиццерии. На прошлой неделе я ходила в музыкальный магазин и взяла диск группы Колдплэй. Я застыла посередине магазина – будто альбом сам прыгнул мне в руки, по неизвестной мне причине я должна была его купить.

И я купила его, потому что чувствовала, что должна, хоть и не понимала почему. Осознание пришло ко мне лишь тогда, когда я уже шла домой и вспомнила коллекцию концертных маек в моем шкафу. В моей голове промелькнула картина, как мы с Адамом стоим в толпе людей на концерте той самой группы. Я знала песню, которую они пели. Она называлась «На своем месте». Когда я вернулась домой, то первым делом нашла своей плеер и, абсолютно ожидаемо, обнаружила в нем кучу альбомов рок музыки. Они были едва мне знакомы, но я знала каждое слово. Я влюбилась в каждое слово.

Придя домой с работы, Адам обнаружил меня сидящей на полу в гостиной в окружении футболок и дисков групп, на концерты которых мы вместе ходили. Ничего не сказав, он сел рядом на пол и положил голову на диван. Так мы просидели три часа, не обронив ни слова, слушая музыку.

И все же, на его лице можно было разглядеть намек на улыбку. Уголки губ были слегка приподняты, что давало мне понять, что он был счастлив.

Я вспомнила пикник, который мы устроили с Келси, Зандером и Адамом в центре площадки перед университетом, как раз там, где Адам увидел меня впервые. Мы пили игристый виноградный сок, ели сыр и крекеры, отмечая сдачу весенних экзаменов.

Но все изменилось с тех пор, как мне приснился тот сон четыре дня назад, который я не могу выбросить из головы. Я не говорила ничего Адаму. И не спрашивала его. Я просто отстранилась. И я знаю, что он это понимает. Я знаю, что он замечает, как каждый раз, когда он садится на диван, я отодвигаюсь подальше. Я знаю, что он в бешенстве, потому что практически слышу, как он скрежещет зубами из соседней комнаты. Он уходит ночью и не возвращается по несколько часов.

Я не знаю, куда он ходит, и не хочу знать. Мне это не нужно. Когда он возвращается домой ночью, я уже нахожусь в кровати, но слышу, как он ковыряет ключом в замке. Я слышу, как он спотыкается на кухне, натыкаясь на стулья и стены на пути в ванную.

Прошлой ночью он остановился снаружи моей спальни. Мой пульс тут же ускорился, а сердце готово было выскочить из груди, когда я услышала, как он легко толкнул в дверь, и увидела его тень сквозь щель под ней.

Я замерла и смотрела на тень, которая не шевелилась. Время шло, а тень оставалась без движения, и не было слышно ни единого звука. Я уже было подумала, что он отключился снаружи, но как только я вылезла из кровати проверить его, то услышала громкий удар о стену. Я поспешила обратно в кровать, будто напуганный котенок. Он выругался перед тем, как захлопнуть дверь в свою спальню. В квартире воцарилась тишина.

Когда я проснулась, на стене не хватало куска, а на ковре были видны красные точки.

Все это только подтвердило мои опасения, которые беспокоили меня всю неделю, с того самого сна. Наши отношения были обречены с самого начала. Все, что я видела во снах, все, что я чувствовала, всегда вело меня к этому заключению. Страх, неуверенность, ревность – ни разу я не видела или ощущала от кого-либо из нас чувств, компенсирующих эти, с самого начала наших отношений. Мы пробуждаем друг в друге исключительно худшие качества.

6 глава

– Что думаешь? – я кручусь, разглядывая себя в зеркале со всех сторон. Келси смотрит на меня и смеется. – Что, так плохо?

Она морщит нос.

– Давненько я уже не видела тебя в платье.

Я хмурюсь. Подруга разглядывает меня так, будто я надела не длинное белое платье, а у меня отросла вторая голова.

– Выглядит странно.

– Мне нравится, – положив руки на бедра, говорю я убеждая себя, что стоит его купить. Келси сомневается. – Что не так с платьем?

– Ничего. Просто... – начинает она, затем вздыхает, проводя рукой по своим длинным темным волосам. – Ты клялась, что больше никогда не будешь носить платья.

Я сжимаю зубы вместе, пока не становится больно. Она вела себя так последние три часа. Келси отвела меня в больницу на прием к врачу, и как только мне сняли гипс, я уговорила ее пройтись по магазинам. Она выглядит так, будто жалеет об этом, с тех пор как я надела первое платье.

Черт возьми, я жалею, что взяла ее с собой.

– Ну, я не помню этого, – срываюсь я на нее и задвигаю штору в примерочную.

Минутой позже, когда на мне лишь нижнее белье, заходит Келси. Она не говорит ни слова, но на ее лице виноватое выражение. Я игнорирую ее, пока надеваю свои джинсы.

– Ты не можешь продолжать кидаться на меня и вести себя так из-за всякой чуши.

– Я знаю, – мямлит она. – Помнишь, когда тебе было четырнадцать и ты перестала ходить на балет, чтобы начать заниматься лакроссом?

– Да.

Лакросс казался мне забавным и дал повод бросить балет, на котором я была вынуждена часами репетировать, хоть и не любила танцевать. Моя мать тогда не разговаривала со мной месяц, а когда вновь заговорила, ее первыми словами были: «Ты выглядишь как мальчишка с такими мускулами».

– С платьями подобная ситуация. Ты перестала их носить той зимой, когда вы с Адамом сошлись.

Я нахмурилась.

– Я изменилась ради него?

Ужасная мысль. Неужели я превратилась в ту девушку, которая настолько в себе не уверена, что готова полностью измениться ради парня? Не могу представить, что делаю что-то подобное. Хотя, откуда же мне знать?

– Нет, – говорит она печально, улыбаясь. Я смотрю на нее через зеркало, поправляя кофту. – Больше похоже на то, что ты стала той, кем всегда хотела быть, и Адам тебе в этом помог. Ты будто вернулась назад во времени.

– Так почему я изменилась? И как я превратилась в девушку, которая носит только майки с рок-концертов, джинсы и джинсовые юбки?

Она закатывает глаза, и я еле сдерживаюсь, чтоб не шлепнуть ее.

– Дело не в одежде, Эми. Ты это знаешь. Тебе никогда не нравилось то, что из тебя пытались вылепить родители. Адам просто поддержал тебя, пока ты боролась с этим и нашла себя. Вот и все.

Ее бледно-голубые глаза смягчаются, моля меня ей поверить. Но я не могу. Я помню себя совсем другой, нежели той, в которую я превратилась в отношениях с Адамом. И никто не может дать мне прямой ответ, как я умудрилась так кардинально измениться.

Я беру это платье вместе с теми, что бросила в примерочной, но так и не померила.

– Я покупаю их.

* *

Я нахожусь на кухне, делая себе горячий бутерброд, когда Адам, впервые за день, выползает из своей комнаты. Щетина на его лице длиннее, чем я когда-либо видела, темные волосы местами спутаны и торчат. На правую руку наложена повязка, а сквозь нее на костяшках пальцев видны пятнышки крови. Глаза налиты кровью. Он не смотрит на меня, направляясь к кофеварке. Я чувствую, как напряжение между нами нарастает, и, инстинктивно, выпрямляю спину. Я ощущаю, как он пожирает глазами каждый дюйм моего тела, непокрытого одеждой.

– Милое платье, – по его тону можно понять, что оно ему не понравилось.

Я не шевелюсь. Я держу руки на столешнице, смотря, как мой бутерброд жарится на сковороде и сжимаю губы.

Я не реагирую на насмешку Адама, но смотрю, как он садится за кухонный стол, обхватив голову руками. Пар от его кофе поднимается вверх и исчезает в его руках.

Наконец, он грубо проводит руками по лицу и делает первый глоток.

– Просто расскажи мне о проклятом сне, Эми. Я хочу знать, какой по-твоему мудак я сейчас?

Он морщит нос. Сквозь шипящую сковороду, я слышу, как он скрежещет зубами. Он не смотрит на меня. Адам ни на что не смотрит, просто сидит уставившись на телевизор, висящий на дальней стене, абсолютно пустыми темными глазами.

Запах подгоревшего хлеба возвращает меня обратно к готовке, и могу поклясться, что выбросила сандвич в раковину еще до того, как отключила плиту.

Как объяснить ему, что я чувствовала, наблюдая, как он целует другую девушку, а затем сама засунула свой язык в глотку какому-то придурку, просто потому что была в бешенстве?

Я ревновала.

Я была на взводе.

В моей жизни никогда не было ситуаций, когда мои эмоции брали верх над моими действиями.

Меня ужаснуло не то, что произошло во сне. Проиграв ту сцену у себя в голове десяток раз, я поняла, что, скорее всего, он не хотел целовать Бритни. Мои ответные действия – вот что меня потрясло.

То, как я себя ощущала при этом. Обезумевшей. Словно сумасшедшая, в поисках средства, чтобы утолить свою боль.

Меня пугает то, что я этого не понимаю. Это была не я. Девушка, которая сюда въехала совсем отличается от той, какой я себя помню.

Она – мой злой двойник, управляемый исключительно эмоциями. Я вижу это. Глубоко в душе я чувствую, как изменилась.

– Расскажи мне, пожалуйста.

Он поворачивается и смотрит на меня умоляющим взглядом, и я понимаю, что только что пялилась на него. Или сквозь него, потому что я ничего не видела. В его голосе отчаяние, в его глазах – мольба.

Я не могу устоять.

– Мы были на приеме в честь твоего братства. Я застала тебя, целующимся с Бритни в коридоре, и убежала.

Я медленно сглотнула. Картина промелькнула у меня перед глазами, и на меня нахлынули борющиеся между собой чувства гордости и боли, пока я выбегала из зала.

– И поцеловалась с Брэнданом, – закончил он за меня. Его голос холоден, а челюсть напряжена. Здоровой рукой он хватает свою кружку так сильно, что пальцы белеют.

– Я ушла с ним и изменила тебе, – поясняю. Я точно не знаю, как закончился сон, но могу себе представить. Учитывая наплыв гормонов и эмоций, взявших верх надо мной тем вечером, я не сомневаюсь, что уехала с Брэнданом и позволила ему сделать со мной что угодно, просто потому, что была в бешенстве.

Адам смеется и качает головой.

– Ты не изменила мне. Хотя, я бы не смог винить тебя в этом после того, как ты застала меня с Бритни.

Он перевел взгляд от меня к окну. Уже не первый раз я вижу, как Адам проигрывает у себя в голове ту ситуацию, что мне приснилась. Он делает глубокий вздох, напрягает челюсть, а на лице появляется одновременно гнев и печаль. Каждая эмоция, что я испытала, появляется на его лице, пока я безмолвно наблюдаю за ним.

– Не в этом дело.

Я даже не думаю, что дело в том, был ли у меня секс с Брэнданом, но сама мысль об этом заставляет меня содрогнуться и ненавидеть себя.

– Тогда в чем? Я не хотел целовать Бритни. Она напала на меня прежде, чем я успел ее остановить.

– Ты целовал ее в ответ. Я видела.

– Мне было двадцать лет, во мне бушевали гормоны. У меня был стояк весь вечер из-за твоего дурацкого платья. Я был глуп, и мне потребовалось время, чтобы понять, что происходит. Но я не хотел ее. Я хотел тебя.

Он встает и идет ко мне. Его ноздри расширены, и я знаю, о чем он думает, потому что я думаю о том же. То, как его прикосновения обжигали мою кожу. То, как я хотела его. Как я хотела, чтобы его пальцы впились в мою плоть, и притянули бы к себе. Боже, я чувствовала все это в своем сне, и даже сейчас, когда он стоит передо мной, я не понимаю, как он может оказывать на меня такое влияние.

Будто меня тянет к нему, хочу я того или нет.

– Скажи, что еще ты вспомнила, Эми. Расскажи, что случилось в твоем сне до этого.

У меня отвисла челюсть, и округлились глаза. Мой пульс учащается как только Адам подходит ко мне. Он кладет обе руки на столешницу, так что я оказываюсь внутри и не могу уйти. Я делаю шаг назад, пока не натыкаюсь на стену. Молния на платье впивается мне в кожу, и я, проклиная ее, отхожу.

Я качаю головой.

– Это уже слишком.

– Что слишком? – Адам опускает глаза и медленно оценивает меня с головы до ног. Уголок его губ приподнимается, когда он доходит до колен. Ему не нравится мое платье. Ему не нравится, что я не та, кем он привык меня видеть, а больше похожа на ту себя, что была раньше. Меня разрывает на две части. Одну я не знаю; вторую я помню, но не могу сказать с уверенностью, что она мне нравится.

Слишком много всего, я думаю. Чересчур пыла и страсти. Она всевластна и опасна.

Это пугает.

Заставляет меня задумываться о том, чтобы спрыгнуть с обрыва, просто чтобы утонуть в холодной воде.

– Я не могу, – я слышу сомнение в собственном голосе. У меня перехватывает дыхание оттого, как он прижимает меня глазами к стене. Ему достаточно бросить один взгляд на меня своими прищуренными глазами, чтобы я оторопела.

– Что не можешь, Эймс? Позволить себе снова чувствовать? – он делает шаг вперед, затем еще один, до тех пор, пока не оказывается в сантиметре, возвышаясь надо мной. – Боже упаси, если ты вспомнишь, каково это чувствовать что-то. В этом дело, не так ли? Этого ты так боишься? Поэтому ты снова превратилась в снежную королеву и натянула на себя это глупое платье.

Я качаю головой, но внутри изо всех сил кричу «Да!».

Я прочищаю горло. Это болезненно, во рту пересохло, ощущения такие, будто крик вырвался наружу, хотя я ничего и не сказала.

– Снежная королева?

Он ухмыляется, после чего протягивает руку и слегка касается желтой лямки от платья на моем плече. Я вздрагиваю, не понимая, потому ли, что его палец вновь обжог мою кожу, или я просто испугалась.

– Ты знаешь, что это значит.

Я ощущаю его дыхание, ласкающее меня, отчего у меня подкашиваются ноги. Его голос глубокий, соблазнительный и в то же время темный и изворотливый. Будто он соблазняет меня на грех, и, хотя я знаю, что это может меня погубить, я все равно безумно этого хочу.

– Ты была королевой. Девушкой, у которой все продумано. Каждый шаг был расписан в соответствии с планом, начертанным твоими родителями.

Кровь начинает закипать в моих жилах, но я все равно не могу пошевелиться. Он прав. Он абсолютно прав. Я ненавидела за это своих родителей. Я ненавидела всегда не дотягивать до их идеалов, но все равно так усердно стараться их достичь. Война, в которой я никак не могла сдаться, хоть и проигрывала каждое сражение, пытаясь заставить их гордиться мною. Меня злит, слышать, как он говорит это своим источающим желание голосом.

Как смеет этот мужчина, которого я совершенно не знаю, знать каждую деталь моей жизни.

– Тебя пугает то, что ты вспоминаешь, что изменилась, но не знаешь как и почему.

Я отворачиваюсь, но все еще чувствую его пристальный взгляд. Все что я вижу, это пыль под холодильником и капли засохшей крови на его руке. Он опасен для меня.

– Ты ничего не знаешь, – я давлюсь комком в горле размером с грейпфрут.

– Ты ошибаешься, Эми, – Боже, его голос мягкий, как масло, и соблазнительный, как шоколад. Я закрываю глаза, пытаясь побороть то, что чувствую всем телом. – Я все знаю. Я знаю каждый твой страх. Знаю каких трудов тебе стоило сказать своим родителям, что ты не собираешься работать в фирме отца. Я знаю, как содрогается твое тело, когда ты подо мной, и какие звуки издаешь, когда кончаешь.

– Прекрати, – шепчу я с закрытыми глазами.

Он слишком давит на меня – не физически – своими словами. Адам слишком уверен в том, что говорит.

– Что ты хочешь узнать, Эймс? Я все расскажу тебе. Первый поцелуй? Это произошло в моей комнате, в доме братства. Первое свидание? Мы отправились лазать по скалам. Первый раз, когда я увидел тебя на уроке статистики? Я сбежал и проходил со стояком около двух недель. Боже, я был так взволнован, увидев тебя в первый день учебы. Я мечтал о тебе все лето. Наш первый секс? Я отвел тебя в номер люкс в отеле, в тот самый раз после приема. Кстати, я не мог оторваться от тебя, так что припер тебе к стене, где и овладел тобой.

Он замолкает, и я чувствую, будто у меня сейчас случится сердечный приступ. Вещи, которые он говорит, отталкивающие. Пугающие. Опьяняющие. Адам кладет руку на стену рядом с моей головой, а другую убирает с моего плеча и обнимает ею мою талию.

– Было похоже на это, – говорит он и слегка сжимает мое бедро. Почему я не отталкиваю его? Почему мне нравятся его прикосновения, несмотря на то, как он меня пугает?

– Что ты хочешь от меня?

Я медленно открываю глаза и смотрю на него. Я чувствую борьбу: пытаюсь взять контроль над ситуацией, хоть и отчаянно хочу сдаться.

– Я хочу, чтобы ты почувствовала, – шепчет Адам мне на ухо, посылая дрожь по моей коже. Я хочу пошевелить плечом, чтобы стряхнуть с себя это ощущение, но я не могу двинуться с места, так что просто стою и внимаю, задерживая дыхание и сопротивляясь ощущениям. – Прекрати так усердно стараться вспомнить. Прекрати думать и просто почувствуй. Прочувствуй меня, Эми. У нас это всегда получалось лучше всего.

Не отводя от меня взгляд, Адам медленно опускает голову и не ожидая моего разрешения, скользит своими губами над моими. Он высовывает язык, одновременно увлажняя наши с ним губы. Он прижимает их к моим и проскальзывает языком мне в рот, до того как я успеваю одуматься. Но осознав это я... я позволяю ему. Ведь, боже мой, это блаженство. Как только наши губы оказываются вплотную прижаты, а его язык внутри моего рта, я чувствую, словно что-то во мне исцелилось, хоть и не знаю, что было повреждено.

Это страсть и любовь, и я чувствую это. Поцелуй нежный, но страстный. Его язык точно знает что делать, пока наши губы ласкают друг друга; он знает, что мне нравится и как, хоть я и сама никогда этого не испытывала. Я целовалась с парнями и прежде. У меня даже были поцелуй, от которых оставался мороз по коже, и хотелось еще. У меня были нежные поцелуи, которые заставляли меня тянуться к мужчине и обнимать его за шею, а нога поднимались над землей как в романтических фильмах.

Но это – это совершенно другой уровень.

– Боже, Эми, – он отодвигается, глубоко вдыхая, и прислоняется лбом к моему. – Я... черт... ты нужна мне.

Я замечаю его перевязанную руку рядом с моим лицом и вспоминаю удар по стене. Адам проделал дыру в ней. Сделав глубокий вдох я собираюсь с мыслями.

– Я не могу, – я нагибаюсь и, пролезаю под его рукой, отхожу, даже не оглядываясь чтобы посмотреть, повернулся ли он мне вслед. – Наши отношения ужасны, Адам. Ты чуть не сломал себе руку прошлой ночью. Все, что я вижу, дает мне понять что... – я яростно взмахиваю руками, не поворачиваясь к нему, – все слишком запутанно. Мы запутались.

– Нам было по двадцать, и мы были глупы. Наши отношения никогда не были идеальны. Да и нельзя было ожидать обратного, но хороших моментов было куда больше, чем плохих. Ты просто еще не добралась до них.

Я выхожу из квартиры, схватив свою сумочку и сандалии, которые я только сегодня купила. Завязки неудобные и впиваются мне в ногу, но я все равно их купила, потому что они подошли к моему желтому платью, молния которого до сих пор царапает мне спину. Черт бы побрал, меня и мою гордость за то, что пыталась доказать Келси, что она не права.

7 глава

Я проходила в этих чертовых сандалиях кварталов десять, пока моя лодыжка, которая все еще заживает, не стала от них болеть. Сняв я выбросила их в ближайшее мусорное ведро. Я не имею ни малейшего понятия, как долго бесцельно бродила после этого по Денверу в одном только летнем платье, в котором немного прохладно при такой погоде и босых ногах.

К тому времени, как солнце начало садиться, я оказалась в незнакомом мне парке, с севшим телефоном и без малейшей идеи как добраться домой. Хотя я и не уверена, что хочу туда возвращаться.

Я все еще вижу его горящие от желания янтарные глаза янтарного. В голове прокручиваю каждая сцена. Каждое слово. Я вздрагиваю, сложив руки на груди и гладя себя по предплечьям. Убеждаю себя, что это от холода, но я никогда не умела врать.

Передо мною горы, расстояние заставляет их выглядеть абсолютно невероятно. Я вижу отблеск на вершине и знаю, что запрыгни я сейчас в машину, была бы там через два часа. Через час я была бы уже на моем любимом утесе. Не то чтобы я могла куда-нибудь уехать со слабыми костями, почти ночью, да и без машины.

О чем я только думала? Зачем я подпустила его так близко? Почему я все еще живу там? Это не мой дом, и все же у Адама есть ответы, которые мне нужны. Я знаю, что есть.

Но я так вымотана. Мимолетные воспоминания, что просыпаются во мне, так сильно отличаются от человека, который мне снится. Как он может так сильно отличаться? Он слишком много пьет, ругается еще больше и может перейти от смеха к крику в мгновение ока.

Но его прикосновения. Одно прикосновение, и я хочу упасть ему в объятья и никогда больше не отстраняться. Один раз попробовав его, я все еще не могу полностью оправиться от огня, пронесшегося через мое тело.

Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и пытаюсь подавить все эти мысли у себя в голове.

Почувствуй меня, Эми.

– Черт! – я спрыгиваю со скамейки, на которой сидела и оглядываюсь вокруг, в надежде найти хоть что-то отдаленно знакомое, чтобы выяснить, как отсюда убраться.

– Эми? – я поворачиваюсь на едва знакомый голос.

Прямо передо мной стоит Тайлер, засунув руки в карманы идеально отглаженных брюк цвета хаки и чистой накрахмаленной голубой рубашке. Парень, что изменил мне. Парень, который больше похож на мужчину сейчас, нежели в нашу последнюю встречу.

– Что ты тут делаешь?

Я оглядываю пустой парк, пытаясь понять, как он меня нашел. Внизу по улице квартал таунхаусов, а на другой стороне ряд офисов.

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю, где я.

Он делает шаг вперед, дружелюбно, но при этом осторожно улыбаясь.

– Ты знаешь кто я?

Я закатываю глаза и сажусь обратно, внезапно уже не торопясь отсюда убраться.

– Да, Тайлер. Я знаю тебя.

Он выдыхает и садится рядом со мной на скамейку. Ощущения знакомые, хоть даже он изменил мне, и мы с ним больше не разговаривали после этого, но я не злюсь на него. Наверно, потому что он меня никогда особо не заботил. Его поцелуи уж точно не сносили мне крышу.

– Что ты здесь делаешь?

Он кивает на кофейню за углом. Ничем непримечательное заведение.

– Я шел выпить кофе. Присоединишься?

Я хмурюсь осматривая окрестности. Милое и спокойное местечко. Для среднего класса, скорее всего. Вполне современное, но не могу сказать наверняка. Точно уж не похоже на район, где мы выросли.

– Ты живешь где-то здесь?

Он показывает на здание, возвышающееся над химчисткой.

– Да, я живу там. Переехал сюда сразу после выпуска.

Я смотрю на парня, с которым встречалась целый год, последнего своего парня, которого помню, и трясу головой. Почему находиться с ним спокойно, будто ничего не изменилось, а каждый раз, когда я с Келси, Адамом или родителями, я чувствую, что я на грани нервного срыва?

Я сажусь на кожаное кресло перед камином, пока Тайлер несет нам кофе. Я все еще тру свои плечи и руки, когда он возвращается. Бросаю ему недружелюбный взгляд и наблюдаю за ним, располагающимся в кресле.

– Так, как ты умудрилась потеряться? – Тайлер смотрит на меня поверх своего стакана. Его губы морщатся, когда он дует на свой напиток.

Я делаю то же самое, затем выдыхаю.

– Я ничего не помню.

Он сводит брови.

– Ты имеешь ввиду сегодняшний день?

– Нет. С тех пор как… что ж, нас с тобой, я думаю, – я пожимаю плечами, будто ничего особенного, что я потеряла два года своей жизни.