Текст книги "Новоумие"

Автор книги: Степфорди МайО

– Посмотри, пап, что там. Сколько? Пятьдесят долларов? Двадцать? Хотя бы несколько жалких бумажек?

Папа скорбно покачал головой – видимо, ему было стыдно за мамину бесчувственность – и поставил открытку на тумбочку возле моей кровати. На открытке было написано: «Скорее поправляйся!» Какая банальность!

Тэдди выразительно кашлянул, и мой папа сразу посмотрел на часы.

– Ладно, Бегг, мне пора бежать. Нужно еще заскочить в Экономарт, купить замороженное жаркое, чтобы как-то продержаться до твоего возвращения, да и бейсбол начнется через пятнадцать минут. Я рад, что ты поправляешься, малышка. Завтра заеду снова.

– Спасибо, папочка. В следующий раз привези мне шоколадок. Ты ведь не хочешь, чтобы я тут с голоду умерла после всех перенесенных страданий?

– Конечно нет, детка. Пока!

Он улыбнулся и поспешно закрыл за собой дверь.

Мы с Тэдди наконец-то остались одни. Я лежала на спине и смотрела на него, заново открывая для себя каждую черточку. Черный шлем его густых прилизанных волос с дерзким косым пробором. Благородные, выступающие вперед надбровные дуги. Благородная, выступающая вперед челюсть. И прочие благородные, выступающие вперед, места. Бледная кожа, алые губы, серые стальные глаза…

Тэдди тоже смотрел на меня.

Я ждала. Я знала, что ему потребуется немало времени, чтобы мысленно перебрать все мои восхитительные черты.

«Не торопись, любовь моя. Не забудь пальцы на ногах, каждый из них еще прелестнее предыдущего, уж я-то знаю».

– Бегги, возлюбленная, ты – моя жизнь. Я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится. Я знаю, что не должен был ни на секунду оставлять тебя одну, – гневно вскричал он.

– Тедди, ты спас меня. Я теперь в безопасности, рядом с тобой. Это самое главное!

Мой герой обнял меня, и мы не разжимали объятий до тех пор, пока участившийся писк кардиомонитора не стал слишком пронзительным.

– Скажи мне только одно, любимый, – прошептала я. – Что случилось после того, как я отключилась?

Тэдди посмотрел себе под ноги (я здесь, глупыш, а не на полу!)

– Мы допели песню, а потом исполнили «Неге Comes the Sun», «Keep on the Sunny Side» и «I Am the Black Gold of the Sun», чтобы убедиться, что наши противники окончательно выведены из строя. А потом я исполнил на бис «Stairway to Heaven» – понимаю, это было не совсем к месту, зато песня прекрасная. Короче, мы поубивали своим репертуаром всех вампиров и их жалких пособников-готов. А потом… потом мы привезли тебя сюда. Вот и все.

– Хмм, вот как? Но меня терзает странное ощущение, будто пока я лежала в глубоком обмороке, между нами произошло нечто важное. Мне приснился забавный сон, в котором мы с тобой… Нет, не важно, у меня голова начинает болеть при одной мысли об этом. Значит, вы убили всех вампиров? Жаль, что я все пропустила, но уверена, это было захватывающее зрелище! Кстати, а что нужно сделать, чтобы убить вампира?

Тэдди озадаченно посмотрел на меня.

– Проткнуть ему сердце колом, что же еще? Это известно даже детям.

Я насупилась. Порой он вел себя слишком заносчиво, мне это не нравилось. Разве я виновата в том, что Степфордия поленилась придумать что-нибудь новенькое о вампирах? Я просто пытаюсь проявить вежливый интерес к увлечениям моего парня.

– Ну ладно. Я рада, что они умерли, потому что они вели себя просто чудовищно по отношению ко мне. Они привязали меня к стулу и постоянно болтали о какой-то Перетусовке, и еще говорили, что я бесполезная, никчемная и из меня получится жалкий вампир-неудачник! Ты ведь так не думаешь, правда? Ты не считаешь, что я буду плохим вампиром?

Тэдди укоризненно погрозил мне пальцем.

– Ты меня так просто не подловишь, Бегги. Сразу видно, что ты не прошла курс «Злодейских делишек для начинающих», но я закончил его с отличием, поэтому тебе меня не обмануть. Повторяю в последний раз: ты не станешь вампиром, ни сейчас, ни потом. Никогда. И тому есть сразу несколько причин. Во-первых, я не хочу, чтобы ты утратила свою Абсолютную Крутизну, а во-вторых, посмотри сама, сколько страниц еще осталось до конца книги. Тебе будет грозить еще множество ужасных опасностей, но если бы ты стала вампиром, мне не нужно было бы вытаскивать тебя из разных передряг, понимаешь? Мне нравится спасать тебя, и я намереваюсь делать это снова и снова, и снова.

Я вспомнила о шайке зомби, жаждавших овладеть моими мозгами. Интересно, что это за Перетусовка такая, о которой они все время говорят? И как бы мне уговорить Тэдди, чтобы он перестал опекать меня, а просто превратил в вампира?

Лучше отложить эти вопросы до завтра. Сейчас я была счастлива, жива и здорова, а рядом со мной был мой возлюбленный вампир, мой Ромео из царства мертвых, мой Тэдди Килледи.

Я снисходительно улыбнулась ему и посмотрела в окно. Дождь барабанил по стеклам, черные грозовые тучи неслись по серому небу. Вспышка молнии озарила горизонт, и я увидела, как какое-то дерево вспыхнуло, объятое пламенем. Очередной тихий денек в Глухомань Виладж, моем доме, милом доме.

Глава 11
РАССТАВАНИЕ

Время, оно как река – течет только вперед. И еще оно сырое, как река, и подобно ей, таит в себе скрытые стремнины и водовороты. И в него, как и в реку, можно нырнуть нагишом…

Но прежде чем я узнала все это на собственном горьком опыте, мы с Тэдди отпраздновали месяц своего знакомства, и я получила «удовлетворительно» по «Чувствам и описаниям».

Разумеется, я тут же отправилась к мисс Ширли, чтобы спросить у нее, в чем, черт возьми, цело.

«Я тут, понимаете, вкалываю, как одержимая, рассказала полкнижки, из смертельных опасностей не вылезаю, нашла истинную любовь – и мне же еще ставят плохие оценки за стиль? Да это просто уму непостижимо!»

Я забарабанила в дверь прелестного домика. Мисс Ширли оторвалась от утешения заочницы, провалившей квалификационный экзамен на заглавную роль, со вздохом посмотрела на меня и сделала заочнице знак раствориться на заднем плане.

– Доброе утро, мисс Мотт. Чем я могу вам помочь?

– «Удовлетворительно» по «Чувствам и описаниям»? Удовлетворительно? Да это такой же абсурд, как «черная метка»! Может быть, у вас тоже есть татуировка, которая говорит всем окружающим, что вы принадлежите к тайному злодейскому обществу, поставившему своей целью травить все доброе и светлое?

Мисс Ширли поморщилась, отчего его старое лицо стало еще более отталкивающим.

– Что касается этой отметки, то я удивлена, что ты не получила «неудовлетворительно». Меня очень беспокоят твои успехи, Бегги. Мне кажется, что ты целыми днями только и делаешь, что витаешь в облаках. Я, конечно, понимаю, что ты недавно лежала в больнице, однако тебе нужно как можно скорее вернуться к действию, а не проводить неделю за неделей в спячке, без всякого повествовательного или эмоционального развития. Попробуй что-нибудь новое, поэкспериментируй!

Я просто ушам своим не верила. Всем известно, что настоящий оригинал больше смерти боится хотя бы на шаг выйти из толпы. Гораздо безопаснее быть хоть немного такой, как все! Чего она от меня хочет? Пытается запихнуть меня в какой-нибудь постмодернисткий роман, где я утрачу свое подлинное я? Ни за что! Лучше умереть.

– Но ведь я так стараюсь, я делаю все домашние задания, пытаюсь подтолкнуть Тэдди к настоящим взрослым отношениям! Я уже просто не знаю, что мне еще сделать!

И я горько разрыдалась. Обычно этот нехитрый прием безотказно действовал на учителей – по крайней мере, на тех, кого Тэдди еще не пригрозил изуродовать, если они не будут ставить мне одни «отлично».

– Бегги, дорогая, я возглавляю эту школу уже очень много лет. Так что вытри слезы и придумай что-нибудь пооригинальнее, если хочешь произвести на меня впечатление. У тебя большой потенциал, но ты совершенно его не задействуешь. Прекрати расписывать свои тетрадки вензелями «Бегги Килледи» и займись делом. Нельзя вечно эксплуатировать незрелую подростковую эмоциональность!

Она ободряюще улыбнулась мне, но было уже поздно – моя душа была убита, мои мечты втоптаны в грязь. Я никогда не смогу оправиться от этого удара, я покончу с собой – и тогда она пожалеет!

Мисс Ширли ласково проводила меня до дверей.

– Попытайся хотя бы немного обдумывать свои поступки. Если ты будешь впадать в отчаяние при малейшей неудаче, мы ничем не сможем тебе помочь.

Как она может быть настолько слепой? Я никогда не впадаю в отчаяние при малейшей неудаче, я нервничаю только по серьезным поводам, например, когда Тэдди опаздывает на свидание, или у меня на носу появляется веснушка, или папа отказывается купить мне что-нибудь и по миллиону других причин такого рода.

Я начала осознавать, что Глухомань Виладж не может дать мне всего, в чем я нуждалась. Когда Тэдди наконец преодолеет свой очаровательный эгоизм и согласится превратить меня в вампира, мы с ним навсегда уедем отсюда, и прощаться не станем. Нам никто не нужен!

Выйдя из школы, я увидела Тэдди, ждавшего меня в машине. В одной руке он сжимал подарок, в другой – увесистый букет алых роз. Нет, все-таки он лучший в мире бойфренд!

– Это мне?

– Конечно. Сегодня утром ты оставила мне записку с четкими указаниями: «Сегодня месячный юбилей нашего знакомства, поэтому ты должен преподнести мне алые розы, какой-нибудь подарок на свой вкус и романтическое свидание в каком-нибудь особенном месте».

Я крепко обняла его. Какой он милый! Не забыл, что сегодня особенный день!

– А где другой подарок? Что ты мне купил? А куда ты меня поведешь? Не волнуйся, я уверена, что куда бы ты меня не повез, это будет идеальное место – такое же, как ты сам! Возьми же меня… туда, возьми!

Он подхватил меня на руки и усадил в машину.

– Бегги, никогда больше не говори так. Я не идеальный, я смертоносный.

Я обожала, когда он так терзал себя заботой о моем благополучии. Это доказывало мне его любовь, хотя и становилось несколько однообразным. Сколько раз я должна ему повторять, что предпочитаю быть «взятой» именно им, а не кем-нибудь – или чем-нибудь – другим.

Его ярко-алые глаза были похожи на осколки мрамора, такие же ледяные и твердые. Я поежилась. В этот миг меня посетило предчувствие близкой беды. Последний месяц был прекрасен – за исключением зомби и вампиров, конечно – но что-то ждет нас дальше?

Девушка и вампир – есть ли у них будущее? Что если я надоем Тэдди? Вряд ли, конечно, но вдруг? Что я буду без него делать? Холодный ветер залетел в машину. Тэдди поднял окна, и мы поехали.

– Говорят, что молодежь, вроде тебя, любит смотреть кинематографические картины? – спросил он. – Может быть, съездим в Порт-Страшнерес, заглянем в какой-нибудь синематограф? Что ты думаешь?

Я думала, что он недостаточно глубоко обдумал детали нашего свидания, однако, принимая во внимание неопытность моего милого, я решила на этот раз простить ему недостаток романтики. Тем более что в этом что-то было – темный кинотеатр, задний ряд, немного попкорна… прекрасный способ сблизиться!

Мы решили пойти на «Лучше мокко, чем одиноко» – историю о ворчливом владельце кофейни, чья жизнь сказочным образом переменилась, после того, как на одном кофейном собрании он познакомился с веселой молодой женщиной, страдающей пограничным расстройством личности. Их чувства подверглись суровым испытаниям, когда выяснилось, что девушка управляет соседним «Старбаксом», поэтому влюбленные больше не могут разговаривать друг с другом, но потом она перешла работать в кофейню к ворчуну, и их любовь расцвела пышным цветом, между хип-хоп вечеринками и подсчетом кофейных зерен.

Мне показалось, что Тэдди был в восторге от этого фильма. Я даже заметила, как он делал какие-то записи, когда Кассиопея объясняла Грэгу, что их любовь подобна кофе: пенится сверху, но полна скрытой силы на глубине.

– Тебе не кажется, что Кассиопея нашла действительно веские аргументы, пытаясь доказать, что разница в возрасте не имеет значения в случае, когда любовь правильно сбалансирована – ведь настоящая любовь весит гораздо больше. Помнишь, как Кассиопея доказала это при помощи маффинов и кофейных весов? – спросила я по дороге обратно.

Интересно, как выкручиваются другие рассказчики, когда окружающий мир не может предоставить в их распоряжение рифмующиеся истории, представляющие их собственные жизненные ситуации в новом интригующем свете? Наверное, им приходится полагаться на собственные свежие мысли и интуицию. Бедные неудачники!

– Да, конечно, – сказал Тэдди. – Мне также очень понравилось, что в этом фильме показано, как крупные корпорации помогают развитию более мелких предприятий, на деле доказывая, что в нашем мире хватит места всем. Мне кажется, это очень мотивирующий пример.

Ах, Тэдди! Какой он у меня умница, и как мне порой хочется, чтобы он спустился на более низкий нравственный уровень, где обитаем все мы, грешные – живем, смеемся и время от времени занимаемся любовью.

Мы прошмыгнули в мою спальню, с трудом отделавшись от моего отца, который радостно приветствовал нас и, по всей видимости, хотел, чтобы мы посидели с ним. Как он жалок! Никак не может понять, что не сможет помешать нашей запретной любви?

Тэдди стыдливо достал свой подарок – лист пергамента, исписанный красными чернилами.

– Это кровь? – восхищенно ахнула я.

– Нет, кто же пишет кровью? Она слишком быстро сворачивается, – ответил Тэдди. – Это обычная красная шариковая ручка. Видишь ли, мне было очень трудно выразить свои чувства к тебе. Ты такая уникальная, что я не мог оскорбить тебя пресной прозой. Поэтому я обратился к помощи поэзии.

– Ах, дорогой, сделай же это! – томно вздохнула я. – То есть, прочти мне ее!

Тэдди нервно откашлялся.

– «Таддеуш и Бегги», сонет. Автор – Тэдди Килледи.

Я была страшно заинтригована. Не знаю, кто такой этот Тадеуш, но Бегги – это точно я! Сбылись мои самые сокровенные мечты – после долгого перерыва я вновь стала героиней стихотворения!

Тэдди громко начал читать:

 
Бегги Мотт – цветочек бледный, чахла в папенькином садике,
А Тадеуш – монстр бессмертный, был не чужд такой тематике.
Бегги песенки прельстивые распевала средь кустов,
А Тадеуш был учтивым и катал ее в авто.
Но ой-ой-ой, какой ужасный рок —
Коль роза расцвела – она уже гниет,
Но ай-ай-ай, конец уж недалек —
И скоро смерть косой ей перережет стебелек!
Тонко чувствует Тадеуш, что любовь обречена,
Ибо милой крошке Бегги скоро гибель суждена
Но грядущая разлука чувства Тэдди не остудит,
И про Бегги Мотт отныне он вовеки не забудет.
Пока Смерть не вышлет к Бегги свой печальный фаэтон
Дерзкий шип не потревожит ее девственный бутон.
Тэдди твердо обещает свою розу обожать,
И ни при каких раскладах кровь из Бегги не сосать.
Так прими же, светлый ангел, мое чувство и букет —
Я клянусь тебя лелеять даже в восемьдесят лет!
 

Я просто дара речи лишилась от такого трогательного признания в вечной любви. Он будет со мной, даже если я стану восьмидесятилетней старой и сморщенной старухой! Но ведь мне совсем не обязательно становиться старой и сморщенной – почему он не хочет понять, что есть и другой путь?

– Тэдди, ты нашел самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышала, но я все-таки немного беспокоюсь за наше будущее. Неужели ты не видишь, что я уже готова сделать следующий шаг?

Чтобы доказать свои слова делом, я шагнула к нему, но моя досадная неуклюжесть вновь сыграла со мной злую шутку, испортив весь блестящий план – сама не знаю, почему я вдруг споткнулась и грохнулась на пол, по пути ударившись рукой о край стола и сбросив вазу с алыми розами.

Я лежала на полу – распростертая, мокрая, избитая, в окружении осколков стекла.

– Вот видишь! – вскричал Тэдди. – Даже просто находясь рядом со мной, ты сразу же утрачиваешь свою Абсолютную Крутизну и подвергаешь себя смертельной опасности! Я должен уехать.

– Ничего страшного, это всего лишь синяк, – в отчаянии пролепетала я, кое-как поднимаясь с осколков. Оставалось только надеяться, что разбитая ваза не была какой-нибудь зловещей метафорой, намекавшей, что в скором будущем разобьется кое-что посущественнее – мое сердце, например. Не может быть, чтобы мой Тэдди был таким жестоким, а Степфордия – настолько банальна!

Но затем Тэдди Килледи произнес слова, которые разбили мою душу, как и предсказала ваза несколько секунд тому назад.

– Я думаю, мне следует некоторое время побыть подальше от тебя.

Я вскочила на ноги, не сразу осознав смысл его слов, но когда они проникли в мой разум, мне сразу стало понятно, что есть лишь один достойный способ отреагировать на такую важную новость.

К сожалению, мое тело упрямо отказывалось падать в обморок по заказу, поэтому пришлось часто-часто дышать до тех пор, пока не наступила спасительная гипервентиляция – в глазах почернело, голос Тэдди продолжал глухо звучать откуда-то издалека, но никакие его слова уже не могли мне помочь. Я теряла сознание… падала… падала… падала…

В НАСТОЯЩУЮ НАСТОЯЩУЮ ДЕПРЕССИЮ

Все было ужасно. Моя жизнь была кончена. Прошлое казалось далеким и неважным.

Может быть, Тэдди бросил меня много лет тому назад, или несколько месяцев, или дней. Была ли я когда-нибудь счастлива? Кажется, была, но это так называемое счастье было лишь долей секунды на фоне бездны бесконечного отчаяния.

Исчезло даже стихотворение Тэдди – единственное свидетельство того, что он когда-то меня любил, если не считать воспоминаний о тех случаях, когда он уверял меня в этом. Я знала, что никогда не вернусь к жизни, никогда не выйду из своей комнаты, сколько бы лет ни прошло за окном. Казалось, во мне образовалась глубокая дыра: зияющее отверстие в голове, открытая кровоточащая рана, которая никогда не заживет и не затянется, и через которую мои мозги по капле вытекут наружу, пока от меня не останется лишь бледная тень моей обычной стервозной натуры.

– Бегги?

– Чего тебе, папа? – мрачно поинтересовалась я.

– Не хочешь поужинать? Я тревожусь за тебя, малышка. Когда ты в последний раз ела нормальное жаркое?

Разве можно думать о еде, вынырнув из бездны бесконечного ужаса и отчаяния? Как это типично для моего отца – пытаться бестактно приуменьшить мою боль! Вероятно, он не заметил ни дождя, рыдавшего вместе со мной за окном, ни моего черного вдовьего наряда, ни огромной таблички на двери, гласившей: «Не беспокоить – оплакиваю утрату всей моей жизни».

И все-таки эта душераздирающая скорбь оказалась делом нелегким. Я даже немного проголодалась. Нехотя встав, я поплелась вниз по лестнице, и каждая ступенька насмехалась надо мной, низводя меня все ниже и ниже, во мрак…

Когда я вошла на кухню, папа зажег лампу, напугав меня. Я уже отвыкла от того, как выглядит свет.

– Ты в порядке, Бегги?

– Моя жизнь кончена. Наверное, я покончу с собой, вот тогда Тэдди пожалеет! – сообщила я отцу, чтобы он не волновался. Лохи смущенно потрепал меня по руке.

– Ну-ну, милая, я знаю, сейчас тебе кажется, будто хуже и быть не может, но поверь своему старому отцу – все пройдет. Мне понадобилось всего пятнадцать лет, чтобы перестать тосковать о твоей матери. Жизнь продолжается, малышка.

– Не обижайся, папочка, но как ты можешь сравнивать свою жену, с которой прожил три года, с моей утратой? Не хочу быть грубой, но вы с мамой не те люди, про которых снимают кино в Голливуде. У нас все было совершенно иначе, это была судьба!

Лохи помрачнел. Я видела, как его жалкий маленький мозг пытается осознать всю правду и красоту моих слов.

– Но если это судьба, значит, все кончится хорошо?

Ну как прикажете разговаривать с таким простым и приземленным существом, как мой папочка? Разумеется, все, в конце концов, кончится хорошо, раз уж Степфордия написала книжку и сценарий, но в данный момент мы находились в драматической и конфликтной сцене, и кругом не было ни единого лучика света (кроме как от люстры на кухонном потолке).

Я поискала какой-нибудь – какой угодно! – способ почувствовать себя еще несчастнее, и эти поиски лишь с новой силой обострили мои терзания. Здесь не было места полумерам, это был КОНЕЦ ВСЕГО, который можно выразить лишь заглавными буквами.

Ну все, придумала! Я сейчас возьму и приеду к Тэдди домой, пройду по коридорам, по которым он ходил, посижу среди его брошенных вещей, перецелую все выключатели, которых когда-то касалась его рука… Думаю, это даст мне пищу для нескольких недель упоительных страданий.

Я схватила ключи от машины Лохи и выехала из Глухомань Виладж. До сих пор я никогда не бывала у Тэдди дома, но он как-то нарисовал мне подробную карту на случай, если на меня снова нападут, и мне понадобится убежище.

Его дом находился недалеко от города, в лесу. Я сразу поняла, что Килледи выбрали это уединенное место для того, чтобы люди поменьше совали нос в их загадочные ночные делишки, но может быть, они поселились за городом только потому, что Джек любил очень громко включать музыку, пытаясь заглушить истошные крики ночных посетителей Джозефа.

По дороге я пыталась представить себе дом Келледи. В моем воображении он виделся заколоченным, темным и безжизненным – осиротевшим без Бобби, бороздящей просторы Интернета, Джека, молотящего по барабанам и Джозефа, снимающего видео у себя в подвале. И без Тэдди, без Тэдди, без Тэдди – этот факт настолько важен, что его не грех повторить трижды.

Я подумала было въехать на полной скорости в дерево, но решила быть храброй. Мир все еще нуждался во мне и моем исключительном художественном образе, поэтому я не могла осиротить человечество, выбрав столь легкий выход.

Дом, стоявший в самом конце длинной извилистой дороги, оказался больше похож на замок, чем на обычное жилище. Такой дом мог принадлежать только королевской семье, которая наверняка жила здесь когда-то. И вновь мое сердце сжалось, разум оцепенел, тело затряслось в приступе невыносимого страдания, а дырка в голове запульсировала с новой силой.

Я вылезла из машины и подошла к замку. Издалека он выглядел величественным и внушительным, но вблизи оказался меньше, чем я думала. Почему-то, сама не знаю почему, я вдруг вспомнила Диснейленд, где когда-то состоялся лучший праздник в моей жизни – я там всех на уши поставила, вопя, что я принцесса, так что мне, в конце концов, все-таки разрешили прокатиться на плоту – и вдруг с размаху врезалась в стену замка. Послышался гулкий пустой звук.

Сначала я подумала, что даже неодушевленный камень отзывается на зияющую пустоту во Вселенной, но потом нашла более простое объяснение этому феномену. Замок Килледи был построен из стеклопластика.

Новый обман! Я поняла, что еще одного удара уже не переживу. Сначала меня бросил Тэдди, а теперь оказалось, что он не настоящий принц из старинного замка! Может, он никакой и не вампир? Что если я, как дура, дала обвести себя вокруг пальца? Неужели я ошибалась во всем? Так, чего доброго, завтра кто-нибудь скажет, что я не самая обворожительная и интересная личность, которая когда-либо рождалась на свет!

Это было невыносимо. Я бросилась к стене замка и замолотила по ней кулаками.

– Почему? Почему? ПОЧЕМУУУУ?

– Бегги, прекрати, ты поранишься!

Ну вот, прекрасно. Беда не приходит одна – теперь у меня уже галлюцинации начались, и мне слышится голос Тэдди.

«Значит, я все-таки сошла с ума от страданий. Что вы на этоскажете, мисс Ширли? Готова поспорить, такого развития характера вы даже не ожидали!»

Чья-то рука схватила меня за руку. Неужели у меня уже тактильные галлюцинации? Я обернулась и увидела Тэдди.

– Ой, и визуальные тоже? – вслух спросила я.

– Нет, Бегги, тебе это не привиделось. Я здесь.

– О, ты вернулся ко мне? Любовь моя, любовь моя, возлюбленный мой! Никогда больше не покидай меня, я умру без тебя, ты слышишь? А потом ты придешь на мои похороны, и все узнают, что это твоя вина, и ты будешь вечно жить с болью и мукой в сердце!

Вид у Тэдди сделался слегка озадаченный. Жестокий, неужели он не видит, что сделал со мной? Я была лишь тенью семнадцатилетней девушки – еще бледнее, чем обычно, и даже не причесалась и не накрасилась! Теперь ты знаешь, что значит конец мира, Тэдди.

– Вернулся? Но сейчас все тот же вечер, Бегги. Ты потеряла сознание, поэтому я не сумел ничего тебе объяснить. Я не расстаюсь с тобой навсегда – как ты могла такое подумать? Просто сейчас мне слишком трудно находиться рядом с тобой, ты пахнешь даже более… соблазнительно, чем обычно.

Может быть, это все из-за моих прокладок? Наверное, вам кажется немного странным, что я уже целый месяц встречаюсь с вампиром, помешанным на крови, и мы с ним ни разу не обсудили, какое влияние могут оказывать на него мои месячные недомогания? Видите ли, это несколько грязная тема, поэтому ее лучше не касаться. Тем более что она лишь отвлекает нас от главного вопроса.

Тэдди сказал, что уезжает, он бросил меня в пучину отчаяния, которое могло продлиться десятилетия или целый вечер, а теперь выясняется, что мы с ним всего лишь не поняли друг друга? Кого он хочет обмануть?

– Понимаешь, я еду на пару недель в Румынию, по семейному обмену, – горячо заговорил Тэдди. – Там сохранились девственные леса, в которых до сих пор водятся дикие звери, а Джек прочитал на сайте школы, куда я еду, что там в окрестностях есть несколько дешевых хостелов, в которых можно безнаказанно убивать людей. Это как раз то, что мне сейчас нужно – отдохнуть, проветриться немного, чтобы вернуться сюда обновленным и вновь взять ситуацию под контроль. Я просто пытаюсь сделать все, чтобы мы с тобой могли опять вечно быть вместе.

Мне хотелось броситься ему в объятия, но я удержалась. Не надо забывать, что он заставил меня пройти через ад, и я не собиралась так просто прощать ему это.

– Я подумала, что ты уезжаешь навсегда, – прохныкала я, и моя маска стоического достоинства, наконец, дрогнула.

– Бегги, милая, как я могу сделать такое? Ведь мы с тобой родственные души, я сто раз говорил тебе об этом! Как ты могла подумать, что я брошу тебя ради создания дешевого повествовательного напряжения или для того, чтобы разогнать текст на дополнительный десяток страниц? – Он нежно погладил меня по щеке. – Утешься, любовь моя! Я вернусь быстрее, чем ты об этом узнаешь, особенно если ты сумеешь уложить две недели в несколько страниц. И обещай мне, что ты не попытаешься наложить на себя руки в мое отсутствие. Я понимаю, как тяжело тебе будет жить, лишившись моего блистательного совершенства, но если мы оба принесем эту жертву, наша любовь станет еще сильнее, а может быть, с ней случится еще что-нибудь интересное. Верь мне!

Он вытер слезы с моих глаз, жадно облизал пальцы и ласково повел меня к машине. Возможно, он был прав. Все мое существо хотело последовать за ним, однако я помнила, как Трей МакБлэнд говорил, что есть особая добродетель в воздержании. Может быть, стоит проверить?

Я поехала прочь от замка Килледи, прочь от моего Рыцаря в сияющих доспехах, прочь от моей сказки, от легендарной любви – в смертельную трясину всепоглощающей тоски. Я была брошена – и какая мне разница, что только на время? Моя хрупкая душа уже никогда не сможет оправиться от этого удара, никогда-никогда… по крайней мере, до тех пор, пока Тэдди не вернется и не поцелует меня… а еще лучше укусит.