Текст книги "Новоумие"

Автор книги: Степфорди МайО

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Степфорди Май'О
НОВОУМИЕ

ПРОЛОГ

Не хочу впадать в мелодраму, но я точно вот-вот умру. Кто бы мог подумать, что я закончу свои дни вот так – лежа на спине, судорожно глотая воздух, глядя на возвышающуюся надо мной призрачную фигуру?

Правду говорят – перед смертью перед глазами проходит вся жизнь. До переезда в Глухомань Виладж никакой особой жизни у меня не было, но в последние несколько месяцев все резко изменилось. Сейчас мне кажется, что для обычной, ничем не примечательной, девушки я пережила даже слишком много захватывающих приключений. Степфордия Май'О сделала меня настоящей бедоносицей.

Мои воспоминания путаются, поскольку умирающий от недостатка кислорода мозг лихорадочно мечется от одной картины к другой. Только что я с аппетитом обедала в школьной столовой, а потом вдруг оказываюсь привязанной к стулу.

Жуткая какофония звуков терзает мою нежную душу, но все заглушает гогочущий смех чудовища, желающего моей жестокой погибели. Новый скачок – и вот уже я сижу на краю постели, а ледяная рука моего возлюбленного медленно ползет вверх по моему бедру…

Но у меня нет времени насладиться этими мгновениями, ибо воспоминания увлекают меня дальше: вот шайка зомби гонится за мной по лесу, чтобы сожрать мои мозги; а вот на уроке английского мы изучаем Шекспира (снова); человек превращается в волка; толпа отвратительных, одурманенных похотью тинейджеров срывает с меня легкие одежды…

И всюду, во всех-всех воспоминаниях присутствует фигура Тедди Килледи – моего любимого, моей второй половинки, моего сурового ангела…

– Бегги Мотт!

– А? – сипло бормочу я, все еще пребывая во власти проносящихся у меня перед глазами воспоминаний.

– Прекрати задерживать дыхание, ты сейчас вырубишься.

Я снимаю с головы пластиковый пакет и нехотя втягиваю воздух.

– Но я ведь только-только дошла до того момента, когда ты снял рубашку! И потом, если я не начну с приличного флешбэка, как читатели догадаются, что впереди их ждет нечто интересное? Там же дальше куча глав, в которых мы с тобой только и делаем, что болтаем о своих любимых оттенках и прочей ерунде. По-моему, было бы справедливо дать людям понять, что в книге есть и кое-какие события.

Тэдди накрывает мою руку своей ледяной твердой рукой.

– Если тебя интересует мое мнение, то я бы посоветовал тебе начать с самого начала. Видишь ли, Бегги, история нашей любви – это сага, которая переживет века. Она просто обречена быть захватывающей, воспламеняющей и…

– Пробуждающей аппетит?

Тедди строго смотрит на меня. Иногда он бывает очень суров – признаться, обычно я от этого в полном восторге. Наверное, он все-таки прав. Вообще-то Тедди всегда прав, ведь он самое идеальное существо, когда-либо рыскавшее по земле. Я снова закрываю глаза и возвращаюсь в день, с которого все началось.

Глава 1
ВЛАЖНО

Я выросла в Саннитауне, штат Невада. Там никогда не бывает дождей. Вообще. Там 365 дней в году ослепительно сияет солнце. Как нарочно, Глухомань Виладж в забытом Богом северном штате был полной противоположностью Саннитауна: там все время шел дождь. Могу понять, почему моя мама так хотела отсюда удрать. После того, как мне исполнилось шесть лет, и я поняла, что мир вращается исключительно вокруг моей персоны, пришлось потребовать, чтобы отец приезжал навещать меня в Саннитаун, вместо того, чтобы я унижала себя посещением места, где не бывает солнца. Но теперь все должно было перемениться.

– Ты точно решила, Бегги? – спросила мама, обнимая меня на прощание в аэропорту Саннитауна. – Ты же знаешь, что можешь остаться со мной и Качком-Футболистом. У нас есть даже свободная комната для тебя, да и я не собираюсь все время проводить в разъездах.

– Мама, сколько тебе повторять? Я слишком благородна и самоотверженна, чтобы остаться, так что смирись с моей жертвой. Точка.

– Хорошо, солнышко, – ответила мама. Она была моей лучшей подругой, почти сестрой, но вы не поверите, как меня утомила необходимость постоянно указывать ей, что для нее лучше. Я покидала свою мать, потому что в ее жизни появился мужчина, который сможет за ней присматривать. Пусть теперь Качок-Футболист переводит ее за руку через дорогу. А я буду жить с Лохи, своим отцом – единственным из моих немногочисленных родителей, который сможет окружить меня безраздельным вниманием, столь необходимым моей тонкой и ранимой душе.

Мама снова обняла меня.

– Если я тебе понадоблюсь, только позвони!

– Да, конечно. Не обязательно быть такой навязчивой, мама!

Я, не оглядываясь, пошла на посадку: не хватало только смотреть, как она некрасиво рыдает и заламывает руки!

Лохи встретил меня в аэропорту Порт-Страшнерса. В отличие от матери, он был человеком немногословным, поэтому приветствовал меня своей любимой фразой:

– Салют, Бегг, как делишки?

– А ты как думаешь? – проворчала я, забираясь в кабину его внедорожника. – Моя мать спуталась с жеребцом, который сидит на стероидах, моя жизнь пошла прахом, и мне пришлось переехать в вонючую дыру в заднице мироздания. Мне, конечно, не хочется быть жестокой, но, между прочим, я не просила вас меня рожать!

Мой отец любит называть себя частным детективом, но я не такая дура, чтобы верить, будто в его работе есть хоть что-то захватывающее. Мне кажется, он выбрал эту профессию из-за того, что пересмотрел слишком много фильмов с Хамфри Богартом. У Лохи даже фетровая шляпа есть, а толку? Глухомань Виладж слишком скучен, чтобы привлечь преступников, поэтому моему отцу приходится заниматься розыском сбежавших кошек.

– Ну что ж, а у нас все тихо, как всегда! – радостно доложил Лохи.

Я ничего не ответила, просто угрюмо пялилась в окно, пока мы ехали по городу.

Глухомань Виладж окружен лесами. Огромные секвойи вздымают в воздух свои толстые твердые стволы.

«Они растут так плотно, и так часто пронзают небо своими кронами, что почти не пропускают солнечный свет, а дождь неторопливо сбегает по их крепким стволам влажными, терпкими каплями, которые…»

Я так и подскочила от неожиданности, когда Лохи дотронулся до моей руки. У меня было такое чувство, будто я находилась на пороге какой-то по-настоящему взрослой мысли, когда он прервал мои размышления.

– Чего тебе надо? – спросила я, с нежностью вперившись в него.

– Да я тут говорил, что жизнь у нас в Глухомань Виладж затхлая, как вода в сточной канаве, – сообщил отец, с трудом перекрикивая орущие сирены трех полицейских машин, за которыми неслась скорая помощь и пожарный автомобиль. Вдалеке в воздух поднимались столбы дыма. – Никаких у нас событий в Глухомань Виладж. Думаю, тебе тут будет немного скучновато.

– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, – небрежно посоветовала я, устало закатывая глаза. – Почему ты стоишь? Там зеленый!

– Ну, это… то есть… Просто подумал, надо подождать, пока санитары уберут этого типа с дороги, – ответил Лохи. – Похоже, тут произошел какой-то несчастный случай, хотя уверен, что ничего серьезного.

Я посмотрела вперед – врачи со скорой копошились над каким-то парнем, истекавшим кровью на асфальте, а два копа вместе скручивали визжащую девицу с ножом в руке.

«Нет, нам теперь тут целый день стоять, что ли?»

– Очередной тихий денек в добром старом Глухомань Виладж, – усмехнулся Лохи, осторожно объезжая кучу битого стекла.

Я вздохнула. Лохи был прав. Здесь никогда ничего не происходит. Дыра она и есть дыра.

Возле знака остановки неподалеку от супермаркета болталась кучка балбесов моего возраста. Они являли собой плачевное зрелище: все одеты в черное, с жидкими немытыми волосами и угрюмыми взглядами. Я с жалостью разглядывала их. Заметив мой взгляд, один из парней дернул своего дружка за рукав – и через несколько секунд вся шайка уже уставилась на меня во всех глаза, и лица у всех были мертвенно-бледные. Не знаю, отчего это – от изумления, восторга или просто у них макияж такой.

– Папа, ты что, всему городу рассказал о моем переезде? – простонала я. Лохи хлебом не корми, дай только похвастать своей чудо-дочкой, и это, честно говоря, ужасно утомляет.

– С чего ты взяла, детка? – забормотал он, грозно посмотрев на балбесов, словно они его чем-то огорчили. Что ж, я его понимаю: папочка всегда старается меня защитить от всего на свете.

Мой Лохи все еще жил в своем скучном двухэтажном сарае, дверью которого когда-то громко хлопнула моя мамочка, после того, как поняла, что из ее незадачливого муженька никогда не выйдет настоящего детектива в стиле «нуар».

Наверное, на свете есть берлоги и похуже – да что за примером далеко ходить, я сама жила в разрушенном доме, во всех смыслах этого слова – но здесь абсолютно не было простора для сокровенных тайн и леденящих душу секретов.

«Все-таки мои родители ужасные эгоисты! Неужели трудно было отдать меня на усыновление? У сирот такой простор для эволюции художественного образа!»

Мы остановились перед домом.

– Я хочу показать тебе кое-что, Бегг, – сказал Лохи. Вид у него был ужасно довольный. – Закрой глаза…

Я послушно зажмурилась.

– Это машина? Это хорошо, потому что машина мне очень нужна. Ты купил мне машину, да?

– А теперь… открой.

Я посмотрела перед собой.

– Ты купил мне автобусную остановку… – сказала я, осматривая ее со всех сторон.

– Я заставил городской совет внести наш дом в маршрут автобуса, – с гордостью доложил Лохи. – Теперь ты сможешь без проблем добираться до школы!

– Кхм… Спасибо, пап, – бросила я, направляясь в дом. Ежу понятно, что я не могу ездить в школу на автобусе! Придется пользоваться машиной Лохи.

Отец вошел за мной следом и уронил мои сумки в прихожей.

– Ну вот, а теперь я пошел смотреть бейсбол, – сообщил он.

С этими словами отец направился в гостиную, включил телевизор и на время исчез с этой страницы, предоставив мне возможность освоиться самостоятельно.

Я поднялась на второй этаж. Моя комната оказалась слишком тесной. Где библиотека длинных и запутанных романов, которые должны продемонстрировать мой интеллект, с которым вам еще предстоит познакомиться? Где моя эклектичная и нетипичная коллекция музыкальных дисков? Где, спрашивается, изящные пустячки и настенные украшения, призванные проиллюстрировать мою чуткую душу, чуждую условностям косного общества? В чем прикажете мне проявлять свое эго?

«Нет, это никуда не годится! Нужно заставить Лохи сломать стену, чтобы я могла присоединить его комнату к своей. А он может прекрасно спать и на диване. Это будет только справедливо, если вспомнить, на какую жертву я пошла, переехав сюда!»

Ладно, поговорю с ним позже. Сейчас нужно заняться более неотложным делом: рассмотреть себя в зеркало и описать то, что я там вижу.

Нельзя сказать, чтобы у меня была какая-то особенная внешность. Как вам уже известно, я долго жила под палящим солнцем Саннитауна, однако теперь вам предстоит узнать, что в родном городе я предпочитала целыми днями сидеть взаперти, а по улицам передвигалась короткими перебежками от одного пятна тени до другого. Надеюсь вы понимаете, что я не могла позволить солнцу испортить мою интересную бледность, столь выигрышно гармонирующую с моими черными волосами и глазами, похожими на глубокие, загадочные озера полночной тьмы.

Я со вздохом отвернулась от зеркала. Правду не скроешь: нет, я не была хорошенькой. И все-таки была!

В надежде, что полезная рутина несколько поднимет мне настроение, я принялась распаковывать свои вещи. На самом дне рюкзака лежала маленькая детская книжка с картинками, которая так много для меня значила: строго говоря, эта книжка была главной причиной моего переезда в Глухомань Виладж.

Я бегло пролистала ее. На каждой странице была изображена маленькая девочка с черными косами. Она была ослепительна. Вокруг нее водили хороводы разноцветные зверушки и живые сладости. Под картинками помещались стихотворные строчки, выполненные преувеличенно кривыми детскими каракулями.

 
Я хочу конфеток! Сладких пирожков!
Я хочу на озере дружных пикничков!
Лисичек в кулечках, в желтых носочках,
Русалок-гадалок на каменных кочках,
И шоколадный коктейль заодно!
 

Книжка в картинках «Бегги получает все, чего хочет»была продана тиражом в миллион экземпляров. Ее продолжение, «Бегги выдвигает новые требования»,было еще более популярным. Затем, как полагается, последовал мультфильм, футболки, изображения на коробках для завтраков… Было время, когда мое имя гремело по всему миру!

Но потом все изменилось. Попробуй, заставь кого-нибудь прочитать книгу под названием «Бегги Мотт идет в среднюю школу»!

Сейчас я была всего лишь обычной школьницей, скучной и посредственной, но в моей жизни был звездный миг! И я хотела, чтобы он наступил снова. Я имела на это право. Я была этого достойна. И я прибыла в Глухомань Виладж, чтобы этого добиться.

Ибо Глухомань Виладж был не только родным домом моего отца, с бесконечными милями унылых лесов и морем нескончаемых осадков, средний уровень которых достигал ста дюймов, но и местом, где находилась знаменитая Глухоманская Академия художественного совершенства. В стенах этой Академии одаренным детям помогали раздвинуть свои горизонты.

Эта школа была лучшей из лучших. Здесь давали советы Дрю Бэрримор, здесь «Маленьких женщин» превращали в «Хороших жен», [1]1
  «Маленькие женщины», «Хорошие жены» – романы американской писательницы XIX века Луизы Мэй Олкотт.


[Закрыть]и даже сумели поместить Алису, Венди и Дороти в комикс Алана Мура. [2]2
  Алан Мур – современный английский писатель, автор знаменитых графических романов, в том числе: «Хранители», «V – значит вендетта», «Из ада», «Лига выдающихся джентльменов». Последняя работа Мура – порнографический комикс «Пропащие девчонки» («Lost Girls»),в котором действуют три главные героини – Алиса из «Алисы в стране чудес», Венди из «Питера Пэна» и Дороти из «Волшебника страны Оз».


[Закрыть]Я знала, что только здесь мне смогут дать то, о чем я мечтала – статус центрального персонажа взрослой книги или, на худой конец, главную роль в каком-нибудь многослойном подростковом романе, обладающем магнетической притягательностью для широкой аудитории за рамками своей целевой группы.

Мне не терпелось поскорее начать обучение в Академии, но я прекрасно понимала, что остальные ученики непременно меня возненавидят, как это было в Саннитауне.

Не верьте тем, кто говорит, будто ко мне так относились из-за того, что я презирала окружающих и время от времени калечила их по неосторожности. «Наверное, я лучше знаю, в чем там дело было! Уверяю вас, моя неуклюжесть и холодность тут абсолютно ни при чем!»

Правда проста, и она заключается в том, что я не вписывалась ни в один коллектив – никогда, сколько себя помню. Никто никогда меня не понимал. Я была особенной, неповторимой снежинкой, мои интересы всегда выходили за рамки унылых будничных драм, поглощавших все внимание людей, с которыми мне приходилось общаться. Я была рождена для большего – возможно, даже для будущей Пулитцеровской [3]3
  Пулитцеровская премия – одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра.


[Закрыть]премии. Какое счастье, что я такая скромная! Я несла свое одиночество с благородным достоинством, хотя нередко спрашивала себя, смогу ли я когда-нибудь встретить душу, способную увидеть за моей скромной внешностью мой богатый и блистательный внутренний мир. Может быть, Глухомань Виладж окажется иным…

– Эй, Бегги, детка, мама хочет с тобой поговорить! – Лохи стоял в дверях, держа в руке телефонную трубку.

Я приняла у него устройство связи – в записной книжке Степфордии говорится, что не следует повторять в тексте одинаковые слова, даже если найденный синоним оказывается громоздким и неуместным – и радостно рявкнула в трубку:

– Чего тебе понадобилось на этот раз? Неужели нельзя понять, что я с головой ушла в процесс вымучивания своего исключительно сложного и многопланового характера?

– Я просто хотела спросить, как ты долетела, милая. Знаешь, тебе не нужно было так далеко уезжать. У нас, в Саннитауне, есть чудесное заведение под названием «Выбери Себе Приключение», и я уверена, что они бы с удовольствием тебя приняли, они известны тем, что с легкостью принимают решения в последний момент…

– Сколько раз я должна тебе повторять? – завизжала я. – Сейчас для меня нет ничего важнее моей карьеры! Я должна пойти на все ради этого! Да, это огромная жертва, но я должна ее принести! Я необходима миру, мама. Мир нуждается в моем искусстве!

«Как будто она не знает, что только жалкие неудачники западают на „Выбери Себе Приключение“! [4]4
  «Выбери себе приключение» – серия детских игровых книг, выходящих с 1979 г. Каждая история в них предполагает активное участие читателя, который несколько раз должен выбрать за героев то или иное действие, влияющее на дальнейшее развитие событий. Соответственно, в каждой книге бывает несколько концовок.


[Закрыть]Да ведь у них, прикиньте, каждая книга незакончена процентов на 90, а то и больше!»

– Как скажешь, Бегги. Если в Глухомань Виладж ты сможешь найти свое счастье, буду за тебя только рада!

– Мама, – простонала я. – Ты, конечно, моя лучшая подруга, и можешь по праву гордиться этим достижением, но неужели нельзя оставить меня в покое хотя бы на пять минут? Ты просто душишь меня своей добротой и любовью! Ты подавляешь мою личность! Я пошлю тебе краткое письмо по электронной почте, в котором попрошу отвязаться от меня хотя бы на три главы, ясно?

Я шваркнула трубку в стену и бросилась на кровать. Пришло время как следует порыдать. Неважно, что я сама решила переехать сюда – этот шаг все равно причинял мне неописуемые терзания.

Я долго стенала, изливая в ночь свою боль и ярость, а ветер завывал под окнами, выражая этим затасканным литературным штампом метафорическое сочувствие моему бездонному отчаянию.

Никто никогда не страдал так, как страдала я. То есть, всем известно, что все молодые люди в свое время страдали точно таким же образом, но я все равно была единственной и неповторимой. Если бы я слагала стихи о своих горестях – чем я, разумеется, не занимаюсь, ибо давно переросла этот детский сад – то это выглядело бы примерно так:

 
Дождь
За моим окном.
Дождь
В сердце моем.
Мгла
И отчаяние
Поливают меня
Сочащимися каплями
Как дождь.
 

Наконец, красноречиво и картинно выплакав сердечную боль своих семнадцати лет, я провалилась в сон.

Глава 2
В ПЕРВЫЙ РАЗ

На следующее утро я проснулась, испытывая сложную смесь смятения, смирения и очищения. Глухомань Виладж ждал меня во всем своем безотрадном, сыром, небрежно описанном великолепии.

Я отдернула занавески и была поражена открывшимся мне видом. Прекрасный золотой пляж простирался до самого горизонта, с одной стороны от него росли густые зеленые пальмы, а с другой плескалось чистейшее голубое море.

Я разрешила себе испытать мгновенный прилив надежды – ровно до тех пор, пока не заметила идущую вдоль голубого неба яркую надпись: «Добро пожаловать в Канкун!» Гневно сорвав дурацкий плакат с окна, я смяла его в комок, проклиная Лохи с его идиотскими шуточками.

«Неужели он не понимает, насколько я чувствительна и лишена чувства юмора? Подобные дурацкие розыгрыши могут стать поистине фатальными для столь ранимого и скучного существа, как я!»

С другой стороны, мне хватило ума сообразить, что таким образом Лохи неуклюже пытался предложить мне свою мужскую дружбу – или нечто подобное из той же оперы – для понимания которой у меня отсутствовал нужный набор хромосом, поэтому я решила оставить его дерзкую выходку без последствий, задействовав сверхъестественный запас милосердия, которым всегда по праву гордилась.

«Похоже, я не ошиблась с Глухомань Виладж – смотрите, я провела тут всего один день, но уже чувствовала, что моя эмоциональная палитра становится намного более богатой и утонченной».

Настоящий вид из моего окна не имел ничего общего с Мексикой. «Дождивший дождь дождил весьма сыро и дождливо – (нужно научиться получше описывать дождь; наверное, в Академии будут задавать сочинения на эту тему, ведь здесь никакой другой погоды все равно не бывает), – а окружавшие дом деревья сочились каплями влаги. Их могучие стволы вздымались в небеса, а плющ, оплетавший их мощную толщу, был похож на вздувшиеся вены, пульсирующие яростной жизнью под сплошными серыми облаками…» Что-то в этом зрелище глубоко волновало меня, но я никак не могла понять, что именно.

Лохи сидел внизу, на кухне, вперив взор в местную прессу. Он читал какую-то статью, но, заслышав мои шаги, поспешно поднял глаза и сложил газету, чтобы я не успела прочесть заголовок – кажется, что-то насчет того, что кого-то нашли выжатым или выпитым – точно не разглядела.

– Салют, Бегг, как дела в Мексике?

Я проигнорировала его попытку завязать дружеский разговор, надеясь, что мое молчаливое неодобрение поможет Лохи понять, что у его деревенского чувства юмора нет никаких шансов произвести впечатление на мою необыкновенно изысканную и многогранную душу. Я заметила в руках у Лохи ремень и обратила внимание на то, что один его конец весь исслюнявлен.

– Лохи, ты что, жуешь ремень?

– Ну, это, типа, ага, ха-ха. Решил слегка подкрепиться перед работой.

– Черт тебя побери, папочка, и это ты называешь завтраком? – ласково ощерилась я.

– Ну, Бегг, нельзя сказать, чтобы мне это было особенно по душе, просто я так расстроился после того, как твоя мама бросила меня пятнадцать лет тому назад, что никак не соберусь заглянуть в магазин.

– Ты мелкая презренная душонка, и ты просто жалок! Но не волнуйся, после школы я загляну в супермаркет и куплю еды. Вообще-то я люблю готовить. Я все время стряпала для мамы, которая, между нами говоря, такая же никчемная особа, как и ты, поэтому у меня была возможность потренироваться в описании самых разных блюд.

«Кстати говоря, описание еды позволяет сделать повествование менее тоскливым, кроме того, некоторые блюда можно использовать в качестве метафоры».

Я видела, что зря трачу свое время: мое красноречие Лохи в одно ухо влетало, а из другого вылетало, однако он радостно заулыбался при мысли о настоящем доме, в котором на столе бывает настоящая еда.

– Ну? – рявкнула я.

– Что, детка?

– Деньги, Лохи! Хочу тебе напомнить, что продукты не заплатят сами за себя! Честно говоря, ты невероятно беспечен и непростительно зациклен на своем эго.

– Ну конечно, милая, вот, – он протянул мне пачку банкнот.

– И?

– И? – обескуражено переспросил он. – Что? Ключи от машины? – Он дал мне их, и я потопала к двери.

– Пока, Лохи, я не хочу опоздать в школу в первый день.

Когда входная дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной, я услышала, как папочка умоляюще крикнул мне вслед:

– Эй, Бегг, а как же я доберусь до работы?

Отмахнувшись от его заурядных забот, я под дождем добежала до машины и повернула ключ в замке зажигания. Двигатель уверенно завелся, и я поехала.

Во время поездки под дождем я размышляла о том, какой окажется эта Академия. Я была абсолютно уверена в том, что здешние ученики не смогут понять, как ко мне подступиться, и что, как и во всех предыдущих школах, я стану изгоем. Честно говоря, я всей душой ненавидела эту роль, хотя она лишний раз доказывала мою уникальность на фоне обыденности, окружавшей меня в этом мире. Оставалось надеяться только на то, что преподаватели Академии сумеют распознать и взрастить мой потенциал – в отличие от прежних наставников, которые только гнали меня от себя, заявляя, будто у них от меня голова болит.

«Эти глубоко бессмысленные пародии на учителей не смогли бы распознать литературного гения, даже в том случае, если бы он написал им трехстраничное предложение без единого знака препинания…»

Подъехав к перекрестку, я внимательно изучила дорожный указатель. Дорога прямо была обозначена как «Супермаркет и ресторан (только для кино)», указатель направо гласил: «Школа», а налево: «Все другие места». Конечно, Глухомань Виладж – та еще дыра, но, по крайней мере, не заблудишься:

Я выбрала Школьную дорогу.

Она была подернута мутным туманом, помешавшем мне рассмотреть здания, не относящиеся непосредственно к развитию сюжета, однако по пути со мной случилось одно странное происшествие.

В паре миль от моего дома на тротуаре уныло топтался какой-то парень. Я успела заметить только его зеленые волосы, драные джинсы и английскую булавку в носу, когда он вдруг с воплем: «И-Я-Я-Я-Я-Я!!!» швырнул в меня чем-то.

Я увернулась. Гитара ударилась о крыло машины и разлетелась в воздухе безобразной кучей струн, дерева и нестройных звуков. Парень почему-то обозлился.

Все это было довольно необычно. С виду парень был типичным панком – насколько мне известно, представители этой субкультуры обычно лишены ума, стиля и всего остального. Оставалось предположить, что он хотел вручить мне свой музыкальный инструмент в качестве подарка, и очень огорчился, когда гитара все-таки разбилась. Странновато, конечно, но поскольку Лохи уже раззвонил всему городу о моем переезде в Глухомань Виладж, я, несомненно, была самым интересным событием, случившемся в этой дыре за долгие годы.

Пришлось весело помахать рукой своему новому фану.

Вместо ответа панк поднял вверх два пальца, очевидно, желая мне успехов в учебе.

«Как мило!» Продолжая радостно улыбаться, я въехала на парковку Академии.

Академия оказалась намного больше, чем я представляла. Прямо передо мной расстилался просторный школьный двор. Он весь порос травой, а на противоположном его конце я разглядела четверых ребят и собаку, с увлечением склонившихся над какой-то картой или чем-то подобным. Я даже услышала, как один из ребятишек воскликнул: «Так вот, значит, где расположены ядерные боеголовки Ким Чен Ира!», а миг спустя до меня донеслось гулкое эхо далекого взрыва.

От меня справа в небеса устремлялась старая башня волшебника, из окон которой то и дело вылетали какие-то подозрительные искры.

Вообще-то я слышала, что в Академии Глухомань Виладж есть программа фэнтези, однако не придавала этому большого значения – кому интересны эти жалкие характеры, не доросшие для настоящего литературного жанра?

Слева какая-то девушка стояла перед чем-то похожим на тенистую аллею.

Вот она взмахнула волосами и сказала:

– Ну, типа, Джонни сказал, типа, что он, конкретно, собирается пригласить меня, типа, на танец… Ну, что скажете, мисс Эфрон?

Строгая дама в костюме от «Дольче и Габбана» и с планшетом в руках, тяжело вздохнула и что-то черкнула в своем блокноте.

– Уже лучше, Беби, но ты все еще злоупотребляешь словами-паразитами «типа» и «конкретно». Если хочешь успешно сдать курс «Романтическая драма для начинающих», тебе придется отучиться разговаривать на подростковом жаргоне. Ты же понимаешь, что сама загоняешь себя в угол? Давай-ка попробуем еще разок, согласна?

На доске объявлений перед входом висело расписание факультативов. Здесь же я обнаружила листок, на котором все желающие могли записаться на курс модного психоделического литературного стиля «Съешь меня/Выпей меня»; еще одно объявление приглашало на семинар по «потоку сознания», причем в нем были настолько подробно изложены суть и смысл курса, что не оставалось места для того, чтобы записаться.

Я почувствовала разлитую в воздухе креативность и поняла, что попала в нужное место. Здесь меня, несомненно, полюбят.

Первым делом мне нужно было зарегистрироваться в администрации, видневшейся в дальней части двора. Остальные ученики группками стекались к главному зданию школы, и я понеслась им навстречу через парковку, бешено размахивая руками и вопя:

– Я Бегги Мотт, посмотрите на меня!

Чутье подсказало мне, что они нарочно не обращают на меня внимания.

«Типичная история! – подумала я. – Я пробыла здесь всего тридцать секунд, а они уже не смогли разглядеть скрытые глубины моей личности. Что тут говорить, подростки такиенедогадливые!»

Кротко вздохнув, я вошла в канцелярию. За столом сидела чудовищно жирная старуха и заполняла какие-то бумаги. Мне была омерзительна ее безобразная старость, однако я мило улыбнулась, словно ничего не заметила, абсолютно уверенная в том, что эта слабоумная карга не заметит моего блестящего обмана.

– Здравствуйте, я Бегги Мотт, новая ученица, звезда книги «Бегги получает все, чего хочет».Вы, наверное, сходите с ума от желания со мной познакомиться? – скромно представилась я.

– Здравствуй, душечка. Конечно, мы все с нетерпением ждали тебя, ведь наш Глухомань Виладж такое тихое местечко, так что нам все равно нечем было заняться, кроме как сплетничать о том, какая ты из себя. Вот тебе карта школы, – деловито добавила жирная старуха, – потому что у нас тут очень просто заблудиться. На территории много кроличьих нор, так что постарайся обходить их стороной. А это твое расписание.

Я посмотрела на протянутые мне документы.

– Простите, но тут в расписании указаны только английский и физкультура по утрам. Разве в вашей школе нет других обязательных предметов?

Отвратительное лицо старухи сморщилось в гримасу возмущения.

– Я, конечно, не знаю, как было у вас заведено в шикарном старом Саннитауне, но у нас в Академии порядок простой. Каждое утро все ученики занимаются английским и физкультурой, а после обеда у нас предметы по выбору – «Изложение», «Погоня за духом времени» и тому подобные важные дисциплины.

Теперь настала моя очередь возмутиться.

– Но как же химия, французский или, на худой конец, география? Разве мы не должны получить всестороннее образование?

– Английский и физкультура, деточка. Точка. Все. Ты вообще представляешь, как трудно достоверно и убедительно написать о школе? Наша Степфи окончила школу сто лет тому назад, и давно все перезабыла, поэтому у нас самое удобное расписание на свете – два настоящих предмета и несколько вымышленных. Здорово? Очень экономит творческое время и силы. И потом, кому нужен этот французский? Сама посуди, каковы шансы встретить француза в Глухомань Виладж?

– Возможно, вы правы, но все-таки это не слишком достоверно. Это, разумеется, мое личное мнение, и я не спешу его навязывать.

– И правильно делаешь. А теперь закрой рот и беги отсюда. Опоздаешь на встречу с директором.

После этого меня грубо выставили за дверь.

Я изучила выданную мне карту. Если верить ей, офис директора располагался с другой стороны главного здания. К моему удивлению, это оказался прелестный маленький домик, стены которого были оплетены вьющейся жимолостью, а в саду росли розы. Не успела я подойти к двери, как на пороге появилась директор. Она выпроваживала за дверь пузатого желтого медвежонка в красной футболке.

– Неужели снова незачет? – обиженно пропыхтел медвежонок и, не прибавив больше ни слова, промчался мимо меня.

– Он старается, – вздохнула директор, – но у него не слишком много мозгов. – Она перекинула через плечо одну из своих толстых рыжих кос и приветливо улыбнулась мне: – Меня зовут мисс Ширли, а ты, должно быть, Бегги Мотт? Добро пожаловать в Глухоманскую Академию. Как у тебя дела?

– У меня слишком маленькаякомната, мой отец хочет, чтобы я ездила в школу на автобусе,все придурки в городе разглядываютменя, а когда я пришла сюда, все сделали вид, будто мы незнакомы, хотя я уверена,что они отлично меня узнали, старая карга в канцелярии мне нахамила, и вы себе не представляете, какая мука быть обыкновенной заурядностью, когда чувствуешь в себе силы так много дать этому миру! – Я перевела дыхание. – Кроме этого…

Мисс Ширли, нахмурившись, посмотрела в мой формуляр.

– Мне кажется, тут какая-то ошибка. Тут написано, что тебе семнадцать.

– Ну да, а что?

– Видишь ли, – сообщила она, – на этой неделе у нас будет самая обычная программа, так что мы с легкостью удовлетворим все твои интеллектуальные запросы, однако я думаю, ты должна немедленно приступить к изучению курса «Эмоциональный рост для начинающих». Не сомневаюсь, что с его помощью ты выйдешь из пубертатного кризиса раньше, чем успеешь произнести «Зеленые мезонины». [5]5
  «Аня из Зеленых мезонинов» (1908) – под таким названием в России выходил знаменитый роман канадской писательницы Люси Мод Монтгомери. Маленькую сироту Энн Ширли усыновляют брат и сестра, живущие на ферме «Зеленые мезонины». Умная и добрая девочка тяжело проходит период взросления, ей не нравятся ее веснушки и рыжие косички. Директор мисс Ширли имеет очевидное внешнее сходство с Энн.


[Закрыть]А теперь, прошу меня извинить, у меня новый ученик.