Текст книги "Попаданец не туда (СИ)"

Автор книги: Степан Терехин

Глава 23. Снежный пепел

Холодный морской ветер продувал щели в стенах и гулял по коридорам замка. Несмотря на всю массивность и прочность, Драконий Камень был ветхой и древней крепостью, за которой уже двадцать лет никто не следил и не ухаживал. Последними кто наводил порядок и устраивал здесь ремонт были Таргариены.

Поэтому Давосу Сиворту приходилось мириться с пронзительным бризом Узкого Моря, когда он шёл по темным коридорам, ведущим в главный зал, где находился легендарный Расписной стол, который был сделан по заказу Эйгона Завоевателя незадолго до его высадки на месте нынешней Королевской Гавани.

Уже не молодые кости Давоса требовали от него немедля бросить всё это и уплыть куда-нибудь на Летние Острова, где тепло и где нет никаких бастардов, войн и зарвавшихся аристократов. Но увы, долг велел оставаться и помогать юному королю Эдрику, поэтому промерзлым косточкам Лукового Рыцаря ничего не оставалось как затянуть пояса потуже.

Кстати, о Эдрике, к которому и направлялся сейчас Давос Сиворт. Отныне он носил фамилию Баратеон, а не бастардовское прозвище «Шторм». Объявлено об этом было первым же указом Эдрика Баратеона в качестве короля. Пускай и самопровозглашенного мятежного короля, но к нему уже присоединились Веларионы, Селитгары, Брюны, Масси и Эстермонты. И теперь, численность его войска теоретически составляла три или четыре тысячи человек. Но практически, напрямую и лично Эдрику подчинялся лишь гарнизон Драконьего Камня, а именно остатки армии Станниса численностью в полторы тысячи пехоты и двести рыцарей. С флотом ситуация была иной. Саладор Саан устал ждать обещанное золото и увел корабли, поэтому флот сократился почти на половину, но у Веларионов, Масси, Эстермонтов и Селитгаров было немало кораблей, так как они являлись домами правящими островами и ведущими торговлю через Узкое Море. Поэтому, потеря флота была не столь колоссальна, как потеря восьмидесяти процентов армии.

«Придётся нанимать наёмников из Эссоса.» – подумал Давос. – «Но здесь нужно быть осторожным. Тот, кто сражается за деньги, верен только своему кошельку. А ещё, где взять деньги? В казне пусто, хоть шаром покати»

Юный Эдрик, несмотря на свой возраст, активно участвовал во всех делах, по крайней мере пытался принять участие. В Вестеросе двенадцать лет это уже полноценный подростковый период, приближающийся к юношеству, которое наступает в четырнадцать-пятнадцать. Помимо Давоса, в «Малый Совет» новоиспечённого короля входили сир Эндрю Эстермонт (во многом, из-за него лорд Эстермонта поддержал Эдрика) и сир Ролланд Шторм, который руководил гарнизоном замка. А также молодой мейстер Пилос, которому было не больше двадцати пяти, но держался он степенно, как шестидесятилетний.

Мальчик стоял возле Расписного Стола и напряженно рассматривал его, когда Давос вошёл и поздоровался с ним.

– Милорд.

– Сир Давос. Вот мы тут с лордом Адрианом немного поспорили, рассудите нас? – Эдрик кивнул головой в сторону лорда Селтигара. – Я предлагаю обратиться за кредитом в Железный Банк Браавоса. Взамен внушительных средств, на которые я смогу нанять несколько тысяч эссоских наёмников, я обязуюсь выплатить банку все кредиты предшественника, а также те, что взял лично я. И всё это с накапавшими процентами. А лорд Селтигар против и считает это рискованным поступком.

– Именно, ваше величество, именно! – пожилой лорд острова Клешня активно закивал.

– А вы что думаете по этому поводу, сир?

– Ваше величество… Никто не знает какие цели преследуют банкиры. – Давос старался подобрать подходящие слова. – к тому же, шанс что нашу просьбу одобрят стремится к нулю…

– Бросьте, сир. Всем известно, что нужно банкирам. Деньги. Это не секрет и фантазировать тут не надо. – Эдрик покрутил пустой кубок в руках. – Но всё-таки, если кредит одобрят?

– Тогда, если вы займете трон, то вы никогда не сможете выплатить долги. – честно сказал Давос, подумав, что Станнис бы очень разозлился на такую прямоту.

Эдрик лишь махнул рукой.

– Это неважно. Главное, вернуть мне мой трон. А остальное это второстепенно. Если для моей победы потребуется, то я возьму кредиты у всех ростовщиков в мире. Цель оправдывает средства. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы одеть корону.

– Надеть.

– Что?

– Ничего…

Эдрик потерял интерес к разговору и повернулся, чтобы обсудить какую-то забавную историю с сиром Ролландом Штормом.

«Станнис был суров, но ответственен, а Эдрик слеп и беспечен. Как бы это не грозило мне ещё худшими последствиями, чем потеря нескольких сыновей в битве.»

Но отступать было некуда, да и не мог Давос бросить того, кому он принёс клятву.

Поэтому Луковый Рыцарь мотнул головой и пошёл проверять караулы.

Летние Острова и почётная пенсия подождут старика Давоса.

***

Вот уже пятнадцатый год подряд сир Уэйн, разведчик Ночного Дозора, уходил в вылазку в Зачарованный Лес.

В этом году часто болтали что, что-то недоброе стало происходить за Стеной. Но Уэйн не прожил бы столько, если бы придавал значение пустой болтовне пьяных дозорных-строителей, которые даже за Стену не выходили ни разу, а лишь морозили яйца заделывая дыры в монументальной ледяной глыбе.

Сир Уэйн не был идиотом, нет. После стольких вылазок в морозные пустоши, он давно перестал быть циником, каким он был до вступления в Ночной Дозор. За Стеной человек сталкивается с диким первобытным ужасом, который заставляет могучих мужей дрожать как листья на ветру и бежать без оглядки.

Но сир Уэйн всегда старался найти логическое объяснение. И происходящее за Стеной он объяснял проделками одичалых. Не секрет, что они в очередной раз решили пробиться на юг и выбрали себе Короля-за-Стеной. Такие прецеденты бывали в истории нередко и всегда одичалых разбивали либо дозорные, либо северяне. Но сейчас, одичалые выбрали подходящий момент. Весь Вестерос в смуте и Север увяз в войне, а до Ночного Дозора никому нет никакого дела. Вот одичалые и начали активничать. Грамкины и снарки здесь не причём.

Так думал Уэйн до того момента как он оказался в столь знакомом ему Зачарованном Лесу.

Здесь всё изменилось. Он шёл по хорошо известному ему пути, но не узнавал. Всё вокруг было знакомо ему, но в то же время словно он впервые это увидел.

Вьюга свирепела и становилась всё сильнее и сильнее. Таких морозов Уэйн никогда не помнил. Он сильнее закутался в меховую шубу из заячьих шкур и продолжил идти по глубоким сугробам, которые намела метель.

Он уже начал сомневаться, что сумеет добраться до середины леса и вернуться назад. Он проделывал это сотню раз, но почему-то у него было предчувствие, что этот раз будет для него последним.

Отогнав панические мысли, Уэйн всматривался в снежную завесу бесконечно падающих белых хлопьев. Он старался увидеть свет костра вдали, ведь он не один ушёл в вылазку. Помимо него, отправились Люк из Лонгтауна и старик Дайвен, который, по его словам, мог предсказывать снегопад. Они пошли разными путями, но должны были встретиться в одном месте, в Кабаньей роще.

«Ну что Дайвен, твоё чутье подвело тебя.» – усмехнулся про себя Уэйн. – «Вьюга такая, что если вытянуть руку вперед, то не будет видно пальцев.»

Из-за снежной пурги невозможно было определить собственное местоположение, поэтому Уэйну оставалось лишь надеяться, что он недалеко от рощи. Но проверить это опытным путём он не мог, снежная пелена застилала глаза.

Вдруг ветер усилился и острый слух Уэйна различил неподалеку какие-то звуки. Он осторожно направился туда.

– Люк! Дайвен! – кричал он в пустоту, в которой были видны лишь очертания деревьев. – Где вы, мать вашу?!

Доковыляв до массивной сосны, он обессилено прислонился к его могучему стволу.

– Так, это большая сосна. Наконец-то хоть какой-то ориентир. Отсюда триста метров на северо-запад, и я выйду к Громовому камню, а оттуда двести шагов до рощи. – Громовым камнем назывался внушительных размеров валун, расколотый пополам ударом молнии. – Надо выдвигаться.

Уэйн закинул в рот пару листьев кислолиста и двинулся в путь.

Он так и не избавился от дурной привычки жевать кислолист, которой был верен ещё с тех времен, когда он был простым рыцарем на службе лорда. Его сюзерен поддержал не ту сторону во время восстания Роберта и поплатился за это головой. Сир Уэйн отделался лишь ссылкой в Ночной Дозор. По ночам, ему часто снилась битва на Трезубце и Роберт Баратеон, который словно лавина несся на принца Рейгара. Они сходились несколько раз, нанося друг другу раны. И в итоге Роберт, с диким воплем проломил своим боевым молотом грудь Рейгара и сокрушил его. Уэйн помнил тот шок, который отразился на лицах солдат армии Таргариенов. Через мгновение они все побросали оружие и в панике бросились бежать. Уэйн не успел ничего сделать, как его лошадь нашинковали стрелами лучники-речники.

Он сплюнул красную от кислолиста слюну на белый снег. До Громового Камня оставалось совсем немного.

Буря стала сильнее, и Уэйн уже едва мог передвигать свои отмерзшие ноги. Если он вернется в замок, то как минимум несколько пальцев на ногах придется ампутировать.

Вдруг из леса по одному начали выходить мерцающие призрачные фигуры. Уэйна обуял мистический ужас. Белые Ходоки.

Стало так холодно, что Уэйн почувствовал, как листья кислолиста замерзли у него во рту. Вместо слюны он сплюнул ледышку.

Ходоки постепенно окружали его плотным кольцом, и Уэйн понял, что отступать некуда. Ему остается принять бой и умереть с оружием в руках.

Он вытащил из ножен меч.

Бледные силуэты остановились и один из них вышел вперед, держа в руках ледяной меч. Играя в лунном свете, меч казался прозрачной полоской тонкого хрусталя и почти исчезал, поворачиваясь плоскостью. Он горел призрачным голубым пламенем, и чутье поведало Уэйну, что более острого клинка не существует.

– Холодно. – Уэйн поежился. – Ничего, сейчас попляшем разогреемся.

Он двумя руками занес меч над головой и с боевым кличем бросился в атаку. И они сошлись в смертельной пляске. Белый Ходок изящно скользил вокруг Уэйна и наносил быстрые как смерть удары, которые Уэйн едва успевал отразить. При столкновении их клинки издавали пронзительный звон.

Остальные бледные тени безмолвно стояли вокруг и не вмешивались, словно наблюдали за смертельной дуэлью между человеком и существом.

Отразив скользящий удар, нацеленный ему в шею, Уэйн отскочил на несколько шагов, чтобы отдышаться. Белый Ходок замер.

– Хороший у тебя меч. – сир Уэйн кивнул на ледяное оружие Ходока. – Я заберу его как трофей.

Иной широко поднял уголки рта и оскалился. Должно быть, он изображал ухмылку.

Затем он открыл рот и издал набор скрежещущих и гортанных звуков, видно было давалось ему это с трудом. Удивительно, но Уэйн распознал в этом скрежете ломанный всеобщий язык.

– Подойди и возьми, сир.

Теперь настал черед ухмыляться Уэйну.

– А ты разумная тварь. Но это ненадолго.

И он стремглав бросился на Иного, высоко подняв меч.

Тот блокировал удар Уэйна и одним движением отвел его в сторону, а затем, стремительно сократив дистанцию приблизился к Уэйну и ледяным мечом пробил его грудь насквозь.

Сир Уэйн издал короткий вскрик и медленно завалился на землю. Белые Ходоки также безмолвно начали покидать поляну и исчезать в лесу. Вьюга отступила, темные тучи ушли и снегопад прекратился также быстро, как и начался. А сир Уэйн остался лежать на холодном студёном снегу и его стеклянный взгляд был устремлен в круглое голубое небо.

Глава 24. Вестеросцы пишут письмо дотракийской кхалиси

Дружная компания собралась в зале. Все расселись вокруг стола и разложили ароматное мясо по тарелкам. Слуги сноровисто принесли два десятка бурдюков с вином, так как милорды уже опустошили несколько бочонков арборского. Начинался пир.

Устраивать такие попойки я совсем недавно взял за традицию. Звал своих приближенных, и мы вместе набухивались. И дело было не в том (точнее, не только лишь в том), что я банально стремился напиться. Совместный пир со своими вассалами – это древняя и хитрая традиция. Ещё у викингов и средневековых феодалов такое было особенно распространённо, когда конунг или король пировал со своими подчиненными и со своей дружиной, тем самым завоевывая их верность. Ведь подчиненные и вассалы видели, как их сюзерен не чурается пировать с ними и демонстрирует свое доверие. Ведь люди под хмельком являются уязвимыми, поэтому король, который напивается в компании, показывает им своё доверие. А ещё, пьяным людям гораздо проще сдружиться и сблизиться, вот и ещё одна причина.

Ну, а ещё, мне нравится арборское золотое. И вообще у меня стресс! Я попал в ненавистного персонажа и не могу вспомнить прошлую жизнь. Чем не оправдание пьянству?

И для происходящей вечеринки был повод. Дейнерис написала мне писульку и нужно было придумать остроумный ответ. А лучше всего его придумать в компании бухих Пса, Тириона, Джона Борнхольма, Пейта Черноводного, Подрика Пейна и Лотора Бюрна. Одна голова хорошо, а несколько лучше.

– Ребя, давайте уже писать текста этой беловолосой шалаве! – пьяно предложил Пейт. После пленения Станниса он получил от меня рыцарские шпоры и должность сотника моей гвардии.

– Да, давайте. Я уже достаточно пьян. – поддержал его Тирион, который абсолютно не выглядел пьяным, несмотря на то, что он выпил несколько пинт эля и вина. И как в него помещается столько, с его-то ростом?

Я махнул рукой и Подрик быстро развернул свиток пустого пергамента и открыл чернильницу. В воздухе стояла атмосфера веселья и ребята подтянулись поближе, и мы вместе начали сочинять письмо. Всё это очень напоминало картину Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану».

«От: короля-императора Джофрри из дома Ланнистер-Баратеонов, первым своего имени, королём Андалов, Ройнаров и Первых людей, владыкой Семи Королевств и Защитником державы.

Кому: плоду инцеста и шлюхе Дейнерис Бастардорожденной, Шлюхе Табунщика, королеве Сортиров и Горшок, кхалиси Дотракийских Хуёв, Разбивающей Бутылки жопой, властительнице Говна, разрушительнице Влагалища и зоофилке-ящеролюбке.

Ты, гнусный плод инцеста, смеешь писать мне пописульки? Твой дотракийский чурка-кхал не научил тебя послушанию мужчине? Что-ж, если он был настолько женоподобным кастратом, что не смог научить тебя самому необходимому перед тем как подохнуть от царапины, я готов оказать тебе услугу и научить тебя вместо него. Но ты оплатишь эти уроки так, как обычно платят распутные девицы вроде тебя. Брак с черножопым дикарем был твоей крупнейшей ошибкой. Ты лишилась всякого права называться фамилией Таргариен. Теперь ты член дома безродного кочевника. У его династии название вообще было? Вроде нет.

Твои визги по поводу узурпации смешны и ничтожны. А что сделал Эйгон Завоеватель, когда приплыл на чужой континент и покорил его? Он узурпировал власть. Он взял её по праву сильного и это есть единственная форма легитимности власти в феодализме. Впрочем, твой крохотный отросток, который ты называешь мозгом, это не поймет. Роберт Баратеон взял власть, потому что он мог себе это позволить. К тому же, династия Баратеонов имеет валирийское происхождение, а, следовательно, претензии на трон. Все лорды согласились с тем, что так будет лучше и принесли клятву. Это и есть гарант легитимности. Никто не хотел, чтобы ими снова правили безумные вырожденцы Таргариены, которые три сотни лет терзали материк своей тиранией. В тебе кстати проявляются родовые черты, ты абсолютно безумная дура. Ты не замечала это? Тебе требуется квалифицированная помощь специалистов. Есть тут у меня один такой. Квиберном кличут. Он тебе быстренько вылечит все комплексы и бзики.

Приплывай сюда и возьми то, к чему так усердно тянешь свои короткие ручки.

За сим прощаюсь, поскольку числа не знаю и календаря не имею, месяц в небе, год в книге, а день такой у нас, какой и у вас, за это поцелуй в сраку нас

Подписано: король-император Джоффри Баратеон-Ланнистер, лорд Тирион Ланнистер, лорд Джон Борнхольм, сир Подрик Пейн, сир Пейт Черноводный, гвардеец Сандор Клиган, гвардеец сир Лотор Брюн.»

А далее развеселившиеся ребята добавляли постскриптум пару строчек от себя. Получилось внушительное письмо.

«Если бы ты родилась в И-Ти, тебя бы звали Кон Чен Ая.»

«Похоже, что твои родители были родными братом и сестрой…»

Тирион же сочинял целые памфлеты.

 
«Безупречные купались,
Хуй резиновый нашли.
Целый день пришить пытались,
Даже в битву не пошли.»
«Я, конечно, недотрога,
Но влюбилась в кхала Дрого.
Дотракийский жеребец,
Моим детям будь отец!»
«Я Джораху не дала,
А дала Даарио!
Потому что это жизнь,
А не по сценарию.»
 

Под всеобщий ржач, раскрасневшийся и смущенный Подрик запечатал письмо и пошел отдавать его мейстеру.

А Тирион продолжал веселить собравшуюся компанию и выдумывал всё новые и новые частушки. Фантазия у него была хорошая, а язык острый, поэтому я ржал до слёз.

Но вот вино в бурдюках кончилось и все стали постепенно расходиться или заваливаться спать. Я попрощался с ребятами и ушел к себе, мне ещё предстояло изучить отчёты и принять прошения, поэтому я не напивался вусмерть.

А вот Сандор и Тирион напились и остались в комнате допивать остатки вина. Для них было преступлением упустить хоть капельку и позволить слугам вылить остатки такого доброго вина.

– Слушай, Тирион. – икнул Пёс.

– Ну-у? – пьяно протянул Тирион.

– Вот какой меня вопрос волнует. Ты же умный человек, начитанный. Может объяснишь мне?

Тирион выпрямился от похвалы.

– Конечно, спрашивай. – хвастливо сказал он.

– Универсалии могут существовать как сущности конкретных вещей, или они являются лишь порождениями разума? – выпалил Сандор.

Тирион на секунду завис и изумленно похлопал глазами. Но затем, одним махом осушил кубок с вином и собрался с мыслями.

– Зависит от определения. И от того, какую школу философии мы берем за основу. Есть три основных направления по проблеме универсалий. Школа реализма мейстера Платониса, школа номинализма мейстера Антисфениса и школа концептуализма мейстера Дунса. В зависимости от того… – начал рассказывать Тирион.

Пёс уже давно заснул и храпел, положивши голову на дубовый стол, а Тирион всё продолжал беседовать с ним.

Спустя какое-то время, Тирион закончил и соскочив со стула, направился к выходу. По пути похлопав спящего Сандора по плечу, он сказал:

– Хороший из тебя собеседник, Пёс. Не перебиваешь, не споришь, соглашаешься.

Глава 25. Одна сторона монеты

– Ваше Величество, умоляю вас держите себя в руках! Сын узурпатора этого и добивается, он хочет вас разозлить! Это провокация! – Джорах безуспешно пытался достучаться до разума Дейнерис.

– Этот ублюдок нанёс мне глубочайшее оскорбление и он должен умереть в муках! Мои драконы сожрут его. – истерическим голоском верещала Дейнерис.

Находились они в главном зале Великой пирамиды Миэрина, но сейчас приёма просителей не было, что к лучшему. Если бы придворные увидели бы Дейнерис в таком виде, то они бы ужаснулись. Поэтому, кроме ближайших советников и Безупречных здесь никого не было.

После того как посол прилюдно, при большом скоплении народу, прочитал вслух оскорбительное письмо Джоффри, Дейнерис впала в бешенство. Джорах начал опасаться, что это и есть то самое фамильное безумие Таргариенов, но до последнего боялся в это поверить.

Она собиралась немедленно казнить дерзкого посла, но всё осложняло то, что этот посол был человеком предоставленным их пентосийским другом, Иллирио Мопатисом. Поэтому пришлось отпустить его.

А ведь всё началось с такой мелочи. Кто-то сказал Дейнерис, что если она напишет письмо сыну узурпатора, где покажет свою силу и поставит его на место, то тот с немалой долей вероятности согласится. Мол, он находится в тяжелейшем положении, в кольце врагов, а его дядя Станнис готовит крупную высадку в столице (последними новостями из Вестеросса были новости о том, что Станнис Баратеон собирается брать штурмом Королевскую Гавань). А значит, узурпатор Джоффри находится в катастрофическом положении. Оказалось, было наивно так полагать.

А Дейнерис взяла и написала. Заклеила, запечатала и отправила, а потом получила такой ответ, что даже суровые Безупречные краснели как девицы в первую брачную ночь.

И сейчас у Дейнерис очередной припадок. Именно, что очередной. У неё до этого уже случалось подобное. Когда разрушили её мечту о высадке в Вестеросе и сказали ей, что ей предстоит уничтожить рабство не только в Заливе Работорговцев, но и во всех Вольных городах.

Да. Идея о «разрушении оков» и борьбе с рабством не была идеей Дейнерис. По правде сказать, ей было абсолютно всё равно существует рабство или нет. Но вот их спонсору и тому, от кого они зависели, всё равно не было. Иллирио Мопатис в добровольно-принудительном порядке вынудил Дейнерис захватить Астапор, Миэрин и Юнкай, взамен прислав поддержку, деньги и верных (верных ему) людей.

Джорах сомневался, что такой человек как Иллирио Мопатис всерьёз беспокоится об участи рабов. Мормонт не был дурак, поэтому умел делать выводы. И его выводы были неутешительными. Он, Дейнерис и всё её окружение – лишь марионетки в руках опытного игрока. И далеко не факт, что этим игроком является Иллирио. Далеко не факт, что сам Иллирио не является пешкой, которой управляют более влиятельные и опасные люди, стоящие в тени. Слишком невероятно? Нереальный масштаб? В том то и дело, что это все соответствует и вписывается в масштаб той игры, что затевается. И сейчас игра вошла в активную фазу.

Джорах старался понять, в чем смысл этих «освободительных войн против рабства», но на ум ему приходило лишь самое банальное объяснение. Ослабить все Вольные города, кроме Пентоса и Браавоса. Ведь дело в том, что в Пентосе официально рабства не было (была долговая кабала, но официально это не является рабством и дети таких должников рождаются свободными), а в Браавосе рабство было под строжайшим запретом с самого основания города (город был основан беглыми рабами Валирии). Это наталкивало на мысли, о неком союзе или договоренности между Браавосом и Пентосом. В ходе войн против рабства, будут сильно ослаблены все рабовладельческие города-государства, а после отмены рабства в них они ослабнут двукратно и впадут в состояние кризиса. А состояние кризиса означает, что им необходимо будет брать много долгов, чтобы восстановиться. И кто тут как тут щедро предоставит им выгодные кредиты, под низкий процент, но на продолжительное время?

Джорах передёрнул плечами и постарался выкинуть из головы эти мысли. Слишком опасные мысли. Если заговор существует, то надо делать вид, что его нет. Лучше думать о том, как успокоить Дейнерис, которая уже охрипла от криков и начала успокаиваться.

– Серый Червь. – к ней подошёл командир Безупречных. – В темницах есть семь заключённых там бывших господ?

Воин-евнух кивнул

– Отлично, вели готовить пыточные аппараты для них. Я скоро спущусь.

Джорах тут же подскочил к Дейнерис.

– Одумайтесь, ваше величество! Какой пример вы подаёте своим поданным? Эти господа ничего вам не сделали. Неужели достаточно того факта, что они не подчинились вам сразу и что они когда-то являлись рабовладельцами?

Но Дейнерис лишь с презрением посмотрела на него.

– Ещё раз будете мешать мне развлекаться и вы будете следующим подопытным, сир Джорах. Идите и выполняйте свои прямые обязанности мастера над оружием, сир.

Джораху ничего не оставалось, кроме как повиноваться. В последнее время, он всё чаще жалел, о том дне, когда согласился на предложение Иллирио Мопатиса. Тогда, он был беглым преступником, скрывающимся от королевского правосудия в Вольных городах и он был готов согласиться на любые условия, лишь бы выжить.

Джорах ушёл проверять военные склады, а Дейнерис ушла вниз, в подвал пирамиды, где находилась темница и пыточная камера. В последнее время, Дейнерис всё чаще и чаще посещала это место. Ей доставляло удовольствие наблюдать за страданиями своих врагов.

«Подопытные», как она их называла, уже были готовы и обставлены различными пыточными инструментами.

– Драконья шлюха! На каком основании ты нас пытаешь, мразь? – закричал Граздан Локк, самый старший и храбрый из них, едва завидев её.

Серый Червь, вечный напарник Таргариен в этих развлечениях, тут же подскочил к нему и ударил древком копья по лицу пленника, который был крепко привязан к столу.

Тот истошно завопил и из рассеченной раны на лбу полилась кровь, быстро заливая его глаза.

– Вы здесь, потому что вы осмелились написать мне такое дерзкое письмо. – холодным голосом произнесла Дейнерис.

Граздан позабыл о боли и изумлённо выпучился на неё. Точно также поступили и другие пленники.

Дейнерис не спеша пошла к ним.

– Узурпатор и плод инцеста Джоффри, мерзкий карлик Тирион, простолюдин Джон Борнхольм. – говорила она, проходя мимо каждого из них и поимённо обращаясь к ним. – лжерыцарь Пейт, лжерыцарь Кровавый Пёс Клиган, лжерыцарь Пейн и лжерыцарь Брюн. Я знаю всё о вас. Зря вы сделали это. Вы сделали неправильный выбор.

Граздану, которого назвали Джоффри Ланнистером, оставалось лишь открывать и закрывать рот. Безумие Драконихи, как её звали за глаза миэринцы, оказалось гораздо более ярко выраженным, чем он подозревал.

Один из пленников недоуменно попытался возразить.

– Но меня зовут Хлозак и вообще я впервые слышу имя Тирион…

Глупый мальчик. Он ещё не понял важную вещь, что с сумасшедшими нельзя спорить.

Дейнерис подскочила к Хлозаку.

– Поганый карлик! Ты ещё смеешь говорить, что ты это не ты!

– Но я это я… – залепетал Хлозак.

– Заткнись! – истерично крикнула Дейнерис, закатила связанному юнцу звонкую пощёчину и продолжила орать, надрывая голос и брюзжа слюной. – Ты ответишь за все свои гнусные стишки! Ты думал я не найду тебя? Думал не переиграю? Я переиграла тебя!

Она успокоилась также быстро, как и впала в истерику.

– Серый Червь! Начните с этого!

Евнух с радостью повиновался. В глубине души, он получал удовольствие от того факта, что причинял страдания «полноценным мужчинам», тем кто в отличие от него мог иметь потомство и мог быть с женщиной.