Текст книги "Падение "ангелов" (СИ)"

Автор книги: Степан Кирнос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– Что ж, ваш сын тогда действительно благородных кровей. И это милость Господня, что он у вас есть.

– Ох. Ты бы… видел его. Видел бы его семью и поверь, даже твой сердечный мотор это тронуло бы. А его жена. Миранда – выпускница института права. Ты бы видел их свадьбу, Андронник, видел бы их сына. – Герцог взглянул на Андронника и киборг смог разглядеть в глазах собеседника ничто иное, как самое настоящее счастье. – Андронник, ты бы знал историю про то, как он познакомились.

– Я думаю, вы когда-нибудь поведаете мне эту историю, господин герцог, – хладно сказал воин металла. – А сейчас нам необходимо вернуться к выполнению боевой задачи, как того требует Военная Доктрина Рейха.

Доуху, улыбнувшись, обратил свой лик к земле, посмотрев на шлем. «Ох, бедный-бедный Андронник. Сколько же тебе пришлось пережить, чего натерпеться. Если бы я столько через столько прошёл, то собственноручно вырвал себе сердце и заменил бы его на мотор».

– Господин герцог, приём! – раздалось из шлема. – Господин герцог, выходите на связь!

– Да, герцог на связи, – ответил Доуху, шевеля губами прямо у поднятого шлема. – Господин Консул Лиро, что вы хотели?

– Доложите, где вы?

– Мы сейчас на позиции у дворца, мои солдаты его прочёсывают с целью поиска флэшки.

– Хорошо… очень хорошо, – раздался самодовольный голос.

Вдалеке отсюда, на западном краю острове, в небольшом кабинете Лиро взглянул на Марона, почёсывая белую бородку, и не слышимо для герцога спросил:

– Господин Марон, вы передали нашим дружеским врагам координаты для… выполнения священной миссии. Мы уже отвели нашу цель от места прокола…

– Да, – коснувшись каштанового волоса, ответил Консул. – Мы же не хотим упустить герцога… такой человек необходим нам для нашей великой миссии.

– Тогда, следует передать нашему генералу в статусе губернатора просьбу о том, чтобы он посадил семена… горя.

– Хорошо. Я всё передам, – Консул снова активировал передатчик и его голос прозвучал на поле боя. – Господин герцог, мы только что получили данные, что во дворце нет данных, которые мы ищем. Возвращайтесь к выполнению первоначальных задач.

– Что!? – вознегодовал герцог, и часть его воинов обернулась на него. – Да как так!? Я потерял собрата по гвардии! – возмутившись, Доуху взглянул на то, как пара венецианцев вложила оружие в руки усопшего и тихо шепчут молитвы.

– Такова воля Канцлера, герцог. Конец свази!

Герцог был в негодовании, однако всё же в нём играла радость от того, что он теперь сможет приседениться к основному наступлению. Воин нацепил на себя шлем и активировал рацию, сухо говоря:

– Дожэ, прекращай обыск и возвращайся. У нас свои цели, – и переменив канал, его голос, более радостный зазвучал в эфире. – Жак, я иду к тебе, ты как там?

– Всё хорошо, вроде. Противник отступает к порту, и я с бронетехникой проломил оборону Великого Израиля, а вспомогательные части Аравийской Конфедерации бегут в разные стороны от нас. Сегодня Рейх восторжествует на Крите!

– Будь всегда осмотрителен. Вспомни Вара и Тевтембургский лес. Я уже иду к тебе, Жак.

– Помнишь, как ты помог мне… тогда в ВУЗе. Помнишь поединок чести – семья против семьи, когда нас стал задирать Ибрагим.

– Конечно. Дуэль чести – как такое можно забыть. Отец и сын вместе против отца и сына с другого факультета.

– Так будем же сейчас, как тогда. Вместе.

Связь прекратилась. Отряд венецианцев двинулся в сторону города, и стал удаляться от дворца, чтобы снова окунуться в бурлящий котёл уличных боёв под сенью полуразрушенных строений.

– Воины, за мной! – приказал герцог и с вдохновением повёл бойцов за собой, прямо в объятия войны.

Когда-то, очень давно на этих землях были плодородные поля, а ныне полуразбитые одноэтажные, жестяные и картонные, деревянные и пластиковые трущобы, разросшиеся во времена кризиса и пожравшие огромную территорию, через которые пролегает путь к центру города. Неожиданно из глубин трущоб по ним забили орудийные залпы, и пули со вспышками искр застрекотали по броне.

– Контакт!

Из-за дождя противника не видно, а множественные листы жести и кучи мусора скрывают позиции врага, отчего карабины венецианцев грохочут напропалую, прошивая всё вокруг. Герцог укрылся за бетонной стеной одноэтажки, дёрнув гранату и швырнув её за крышу. Стекольный взрыв сопровождался неистовым ором и воплями раненных, после чего командир подался из-за угла и направил в длинное пространство между домиками разрывную очередь, которая разорвала плечи и груди трём врагам.

– !הקרובהמשיחלתפארת

Андронник вновь слышит, как посланники Великого Синедриона взывают к Машиаху и, наверное, пытаются заполучить помощь от него. Киборг знает, что зовут они не Искупителя, не Мессию, а того, кто встанет против него, поэтому удивляется самому факту того, что страна, чьи солдаты против него воюют, пронесла чаяния на того, кто им так и не ответил.

Сокрытый под плащом невидимости Киберарий снова проник в тыл врага и вычислив точки, где загнездились пулемётчики и целые отделения, без трепета в душе киборг швыряет последние две гранаты. Спустя мгновение инфернальный пламень сожрал не менее полдесятка построек, утопив их в вопящем огне, и мгновенно пальба стала реже, сбивчивее.

Киборг вынырнул из-под сени невидимости, сбросил с себя странный плащ и рёвом пистолетного огня возвестил о себе. Пули устрашающей силы попадали в тела врагов и рвали их, отбрасывали в сторону, а сам он словно танцует средь трущобных разваленок, посылая снаряд за снарядом. Мгновенно пистолеты оказываются в кобуре, и в пальцах сжалась рукоять, а возле его капюшона сверкнуло лезвие клинка. В суматохе битвы никто не смог отреагировать на молниеносно-смертоносные выпады киберария, который с мечом вступил в бой, и лезвие запело по плоти, размалевав стены алой кровью.

– Прорываемся! – приказал герцог и повёл солдат в самую кущу вражеского стана.

Израильтяне пытаются удержать пёстро-малиновый строй венецианцев, но их оружие бесполезно. Вместо скорой победы они получили неукротимое отделение солдат, для которых нет дела до их оружия.

Доуху прильнул к столбу, опёрся и расстрелял из карабина двух противников перед собой. Он уже видит двухэтажные городские здания, которые идут после трущобной помойки под завесью дождя. Размазав по лицу воду и пепел гари с брони, пытаясь почистить линзы шлема, герцог перебежал до середины улочки, откуда расстрелял ещё пару неприятеле. Сменив магазин, и с лязгом прицепив новый, он навёл карабин дальше и только приготовился дать залп. Однако он так и не успел сделать выстрел – Андронник смертоносным вихрем выпрыгнул из здания, снеся ветхую арагалитовую стену и со скоростью швейной машинки, прошил трёх солдат, испачкав их форму волной крови и швырнув на землю, моментально спрятавшись у другой постройки.

Победа. Она вот-вот, и противник уже начинает бежать под напором пёстрых рядов венецианцев, углубляясь разрозненными единицами вглубь города.

– Господин герцог, – раздались слова одного из воинов. – С нами связался ваш сын! Он не может до вас достучаться!

– Проклятье! – выругался Доуху, наведясь на канал сына. – Жак, что ты хотел?

– Здравствуй отец, – с невыразимой печалью прозвучали слова, и сердце герцога сжалось от предвкушения дурных слов, казалось, что само естество почувствовало, что что-то не так. – Что ж, не думал, что это случиться…

– Что такое, Жак!? – беспокойно вопрошает отец, лихорадочно отстреливаясь. – Что произошло!?

– Меня окружили. Бронетехника уничтожена, все мои почти остались тут. Я… я… я не вернусь, – со смертельной меланхолией прозвучали слова из рации.

– Что!? – этот резкий вопрос пронзительно зазвучал в эфире. – Не сдавайся, я выдвигаюсь к тебе. Следуй согласно Доктрине – закрепись, и держи оборону!

– Я прошу… передай Миранде, сыну, и матери, что я их люблю. Конец связи.

Наступила резкая тишина, которая терзается короткими и слабыми выстрелами, одиночно и разрознено звучащими средь трущобы. Доуху сделал шаг, как его ногу пробил одиночный громкий выстрел, и герцог рухнул под тяжестью брони, встав на колено и выронив карабин.

– Снайпер! Подавить позицию! – раздаётся голос одного из бойцов и большинство воинов обратили дула орудий куда-то ввысь залив кучным огнём чердак трёхэтажного зданиями.

– Господин, господин! – встревожено сообщает один из воинов, склоняясь над командиром. – Штаб передаёт, что к нам приближаются тактические бомбардировщики. Они собираются сбросить бомбы на центр города!

– Что!? – на этот раз возмущение прозвучало ещё сильнее. – Там же мой сын. Там же имперские войска!

– Им всё равно. Они не выходят с нами на связь!

Тут же, будто отвечая на рок этого мира, издали раздались басистые звуки самолётов, что через мгновение момента явились над городом и с тихим гулом пронеслись

– Нет, – протянул в их сторону руку герцог, но машинам с грозным символом на корпусе – серебряный щит, который является фоном для двух острозаточенных копий, всё равно. – Ради всего святого…

Самолётам хватило всего половины минуты, чтобы выйти на позицию и тогда из борта исторглись десятки бомб. Вся портовая зона и кварталы, к ней прилегающие превратились в жгучий ад, который воссиял ярким огнём. Сбросив жуткий груз смерти, бомбардировщики молчаливыми и бездушными могильщиками направились обратно, хладно возвещая о выполненной цели.

Киберарий, счистив с клинка кровь и вложив в его ножны, пошёл в сторону павшего герцога, переступая через трупы и марая сапоги в грязи. Он видит сломленного человека, щёки шлема которого расчертили капли дождя, которые уподобились слезам герцога. Киберарий даже не пытается понять всю глубину горя Доуху, однако подходит к нему и по наплечнику забренчали пальцы киборга. Его воины медленно собрались возле командира, выстроившись в оборонительный периметр, то и дело оборачивая тёмно-зелёные линзы на герцога.

– Вставайте, – сказал киберарий. – Мы находимся в опасной зоне.

Герцог предпочёл сохранить молчание, лишь с горечью и чувством голодной пустоты у сердца смотря на землю, которая смешалась в жижу мусора, золы и крови.

– Что будем делать? Продолжим штурм центра?

– Нет, – был дан ответ, в котором отряд услышал елке сдерживаемую ярость, киберарий смотрит за тем, как герцог тяжело поднялся и дал медику вколоть в ногу обезболивающее и наложить повязку на ране. – Мы остаёмся.

– Простите?

– Мы удерживаем позиции, – аудиосенсоры Андронника уловили целый букет эмоций, от удушенного гнева и до подавленного плача. – Вы слышали приказ.

– Господин, к нам приближаются противники! Не меньше роты! А может и две!

Ни приказов, ни слов, ничего не сорвалось с уст герцога, который лишь поднял карабин и молчаливо отряхнул его от грязи.

– Рассредоточиться! – взял на себя командование Андронник. – Держать оборону, венецианцы! – и тут же приложился к передатчику, встроенному в голосовой передатчик. – Штаб, нам нужна поддержка. Превосходящие силы противника нас окружают!

Киберарий встретил смертоносными и меткими залпами пистолетов противника. Хлынувшие по узким улочкам солдаты врага, сверкая ярко песочными одеждами и оттеняя пространство матово-оливковой бронёй, попали под гулкий хорал огня киборга. Венецианцы подняли карабины и открыли меткий огонь, прячась за постройками, которые стали крениться и падать, превращаясь в груды строительного мусора по пояс.

Герцог так же присоединился к битве, молча встав рядом с киборгов и флегматично отстреливая наступающие силы армий ближнего востока. Киберарий спрятал опустевшие пистолеты, в них больше нет нужды.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, и одного из венецианцев обнесло жаром огня, вырвавшимся из его ранца за спиной, а сам он разлетелся на части в яркой мимолётной вспышке.

– У них танк!

Киберарий уже был готов зачитать последние системные протоколы перед смертью, как совсем близко стрекочущий звук лопастей возвестил о спасении. Спустя секунду по позициям противника ударил дождь реактивных залпов, расчертивший небо полосами дыма и где-то в трущобах к небу поднялся столб огня, несущий над собой оторванную башню.

– Наши птички!

Киберарий понял, что бой окончен, а поэтому оттянул за наплечник герцога и повёл его к боевой машине, опустившейся практически над землёй и двумя винтами разметающая всю пыль и воду.

На землю, спрыгнув с вертолёта, спустился человек лицо которого сокрыто под тканевой маской, а на глаза опущено чёрное забрало идущее от шлема.

– Я Мастер-защитник Фемистокл! – доложил человек и тут же, выдавив сочувствие в голосе, сказал. – Сочувствую вашему горю. Я хотел помочь Жаку Рэ, но Рейх меня опередил.

– Я спрошу вас только об одном, – сдержанно и, елозя рукой у сердца, хрипло начал говорить Доуху. – Чей был приказ использовать бомбардировщики?

– Судя по всему, этот приказ был инициирован из Рима. Они хотели, как можно быстрее покончить с этой войной.

Внутри герцога всё рухнуло, и наступила полнейшая тишина души, в которой ничего не звучит. Андронник помог забраться раненному венецианцу в вертолёт, после в его создании возник вопрос:

– А зачем Фемистокл сказал про Рим, если это были консульские самолёты?

Но больше всего его интересует вопрос, зачем консулы велит его так далеко от сына? Что-то необычное повисло в воздухе и киборг, обращаясь к инфо-пакетам данных в памяти, вытаскивает данные об изменениях в поведении тех, кто должен был защищать Империю. Лиро сжёг свой сад пионов, подаренный Канцлером, а землю засыпаль солью; Марон изорвал все картины, предав их в конце концов огню, запихивая в костры прекрасные изображения Рима и императора; Таймураз же стал топить печь в своём походном лагере луками, которые он делал некогда с любовью к отчему дому. Все они сильно изменились, все они стараются порвать со своим прошлым, будто бы бегут от него, как от чего-то стыдливого и ужасного. А их изменения в поведении? Андронник холодно вынимает данные о том, как Таймураз предлагал сажать на кол противников, Лиро и Марон из «чистых» стали надменными, и презрительно высказывались о бедняках, предлагая их использовать, как пушечное мясо. Все они изменились, только медленно, уходя в темноту, скрываясь от света Рейха.

«Такие изменения ничего хорошего не сулят», – заключил Андронник, готовясь покинуть Крит.

Глава 4. Первый капитан «Теней»

Глава 4. Первый капитан «Теней»

Следующий день. Десять часов утра. Южные Балканы. Где-то у новой Спарты.

– Я, Консул славного Ордена Палачей, собственнолично хочу объявить благодарность солдатам, которые участвовали в операции по уничтожению сил противника на северных рубежах нашей страны! Ура, господа бойцы!

Эти слова, прозвучавшие из огромных колонок, разлетелись гулким эхом по всему плацу, на котором собралось не менее трёхсот человек, выстроившись по полсотни на каждый квадрат, исчерченный белыми линиями. Огромные звуковые устройства, смахивающие на чёрные коробки с решётками посередине, стоят подле большого возвышения, сделанного из бетона и обнесённого мрамором цвета золы. Возле асфальтированной площадки, где происходит вещание, раскинуто небольшое поле, усыпанное песком и ограждённое забором.

Над головами воинов на одиноком сияет утреннее солнце, только набирающее силу, освещая плац пока ещё тусклым светом.

– Во славу Канцлера и Рейха! – прокричали бойцы в один голос.

– Так же, хочу сказать, что мы достигли важнейших целей – с помощью нашего напора и усердия противник не решился в дальнейшем штурмовать город Раддон, что обеспечило нашему великому Канцлеру существенную поддержку в аргументах при ведении переговоров! Ура, господа бойцы!

– Во славу Канцлера и Рейха!

Три сотни воинов в одной форме – чёрная лёгкая куртка, поверх серой футболки, чуть прикрывая тёмные брюки и остроносые туфли на ногах, внимают одному единственному человеку. У микрофона стоит черноволосый мужчина высокого роста, на плечи которого ложится тяжёлое кожаное пальто, утянутое ремнём, а суровое грубое лицо холодным взором ледяных глаз взирает на бойцов.

Данте уже десять минут слушает торжественную речь самого Консула, который прилетел, чтобы лично их отметить и сказать о завершении операции.

– Господа, я искренне сожалею о тех, кого сегодня с нами нет. Три первых капитана, вместе со своими ротами теперь навсегда останутся в нашей памяти. По всей стране их имена будут упомянуты во время воскресных месс! Да помянёт Господь Бог во царствии своем, ибо они сражались достойно и во имя благих идеалов!

На этот раз молчание, лишь тихое и безмолвное движение правой руки – воины синхронно осенили себя крестным знамением в честь погибших товарищей. Данте так же поступает, надеясь, что его братья по оружию найдут вечный покой.

– Так же, я хотел бы выразить слова благодарности нашим союзникам с востока. Пускай, их сегодня с нами нет, то я бы хотел отметить доблесть и поддержку воинов Российского Имперского Государства, которые смогли нам помочь в той нелёгкой битве!

– Во славу Канцлера и Рейха! Да славятся и союзники наши!

Данте повернул голову вправо и увидел, что его брат, второй капитан роты «Тени», молчит и не возносит хвалу. Мотив Яго, его мысли и чувства были понятны для Данте, поскольку он и сам не горит желанием славить тех, кто бросил их в тяжёлой обстановке, когда полдесятка грядущих боёв можно было прервать одной атакой…

– Господа бойцы, я вынужден до вас донести печальное слово нашего Канцлера – «Святейший крестовый поход», начатый с уничтожения нечестивого сброда в Неаполе, закалённый в Риме, продолжившийся в Иберии и покоривший Балканы, вырвавший Константинополь из рук супостата, окончен!

Все были готовы к подобной новости, три сотни воинов, проливавших кровь, пот и слёзы на войне с Директорией Коммун и Либеральной Капиталистической Республикой видели, что их сил уже не хватит, чтобы продолжить нести знамя святых истин и идеалов, а поэтому спокойны, когда до них донеслись эти горькие слова.

– Господа! – воззвал Консул, и его слово гулким эхом разнеслось до краёв площадки. – А теперь, направо-во.

Отряды одномоментно развернулись в правую сторону, где виднеется полоса ангаров, и начали строевым шагом маршировать туда. Данте прикинул, что до части им идти около получаса, а там начнутся приятные военные и столь приятные хлопоты. Валерон в предвкушении того, как он начнёт собирать вещи, чистить оружие, сдавать военную документацию, приготовить различные отчеты и в конце концов отдаст военный рапорт непосредственному командиру, и всё это для того чтобы в конце концов улететь отсюда. И всё это для того чтобы он встретился со своей семьёй. Тот самый долгожданный момент, который вот-вот наступит, воин, прошедший множество битв, представляет с детской простотой и искренним счастьем, теплотой обволакивающим сердце.

На тонких губах капитана проступила легкая улыбка, которую заметили пару солдат, но не придали этому особого значения, ибо всякий возвращающийся с поля боя выжившим и знающий, что война окончена готов улыбаться целыми днями. Впереди Данте видишь своего брата, и чувствует легкое неприятное ощущение в груди, ведь его брат продолжат воевать на бесчисленных полях проклятой войны и неизвестно на какой из противников нагло заберёт его жизнь. Он желает остановить своего брата, чтобы Яго оставался с ним на гражданке. Данте хотел бы, чтобы Яго нашёл себе жену, обзавелся детьми и был бы счастлив без автомата в руках. Но видимо этому не суждено сбыться, и его брат будет до скончания жизни носиться с оружием в руках по бесчисленным полям жестоких сражений.

Внезапно откуда-то сзади раздался гулкий звук двигателя и бряцанье металлических частей. Данте обернулся и увидел, что сдали к нему движется чёрное авто, без крыши, сияя отбликами солнца, но на начищенном до зеркального блеска капоте. Машина в аккуратном подыхала прямо капитану и оттуда подался человек среднего роста со светлыми волосами, сидящий за рулем и взглянул на парня светло-зелёными глазами и крепким голосом сказал:

– Первый Капитан Данте, тебя вызывает Консул.

– Зачем? – удивился Данте.

– Он не сказал. И вообще, приказы не обсуждаются, так что давай, залезай. Твои воины и без тебя дорогу в казарму найдут.

– Хорошо, – согласился парень и, открыв дверцу, залез в авто.

Солдаты не стали останавливаться, Яго не заметил погрузки брата в транспорт, и колонна военных продолжила движение, лишь кто-то изредка поворачивал голову на звук уезжающего авто.

Машина тоже тронулась с места и в окне Данте увидел просторные пейзажи военные части в большей части они отличаются того что он видел ранее только теперь образно дали переносится намного быстрее. Ангары, складские помещения, стоянка для машин и бронетехники – всё это промелькнуло в один момент, слившись в единую полосу, и Капитан задумался о своем Ордене его предназначении.

– Палачи, – ухмыльнулся капитан, закинув голову на сидение, понимая какой смысл вложен название их Ордена.

– Вы что-то сказали? – беспокойно спросил водитель, продолжа смотреть на плац.

– Нет.

Они «Палачи» – одни из самых лучших воинов императора, несущие скорую погибель его врагам, они длань ужаса и смерти, которая спускаются с небес, чтобы нести новый порядок и закон. Они военная машина Канцлера, которая не знает пощады и поражений. И как любому механизму им нужна чёткая система работы, которая позволила бы ордену выполнять свои обязанности с устрашающей чёткостью и эффективностью.

На вершине всего стоит Консул, который является ставленником императора и находится на положении главной фигурой в управлении орденом. От его решения зависит тактическое планирование, управление ротами, сколько поступит в каждое подразделение бронетехники и многое другое, а сами солдаты чтут его как отца.

Однако сам Консул подчиняется императору, и орден фактически является продолжателем дела Канцлера, который собрал остатки элитных отрядов Первоначальных Крестоносцев в воинства, подчинённые лишь ему. Прошли те славные времена, когда великое воинство вёл «рыцарь» прошлых времён, давший клятву верховному повелителю и готовый умереть за него… теперь сам Канцлер и его министры правят армией, на пару с Консулами орденов.

Сам же Орден «Палачей» разделён на десять равных рот, по сто человек каждая в подразделении. Каждую сотню возглавляют по два капитана, где первый ответственен за общее состояние боевой единицы и по уставу, является главным командиром, в случае смерти которого все обязанности и управление ротой переходит второму.

«Первый капитан», – усмехнулся Данте.

Воин знал, что обязанности офицера намного шире, чем те, которые предложены военным уставом и Конвенцией Ордена. Очень часто на офицера приходятся обязанности по финансовой, организации хозяйственной части роты, поскольку именно он ответственен за получение ресурсов, их передвижение по роте и ведению своего воинства на поле боя. И это не считая множества остальных обязанностей, которыми устав и «Конвенция» изобилируют, отчего Данте рад был бы на секунду вернуться в те старые времена его работы агентом на Иберии… когда его заботы были куда уже и когда он познакомился с Сериль.

«Ох, Яго-Яго», – иронично вспомнил о работе второго капитана Данте.

Офицер второго плана в роте занимается более упрощённая работой. В его компетенцию будет надзор выполнение устава, проведение политической работы и идеологической пропаганды, привлечение священников для миссионерской работы. Также он помогает первому капитану в ведении финансовых дел, проверяет хозяйственное обеспечение части, пишет доклады о недостающем оборудовании амуниции и вооружении, также смотрит за физическим и душевным состоянием солдат, да гоняет их по плацу.

И Яго взялся за это работу с особым пристрастием. Он гонял солдат по плацу без продыху, вбивал им идеалы Рейха стальной указкой, а на проповедях священника из Империал Экклессиас[2] его воины могли говорить ярче, красивее и проникновеннее самого клирика из храма.

Данте вспомнил, что ещё не отправил доклад о потерях в своей роте. Капитан опечалился от одной мысли, что сорок человек не вернулись с той проклятой войны, а ещё пятьдесят теперь вынуждены лежать в лазарете. Он, как и его брат, был готов задаться вопросом – «А за это ли мы воевали? За этот жалкий клочок землист столько крови пролили… столько хороших ребят там осталось… не проще было бы уже выкупить его?»

Капитан не желал заносить бумаги Префектору, для него это сулило тяжёлыми воспоминаниями о боях с Директорией и Республикой, однако долг и обязанности принуждали к этому, и капитан намеревался как можно быстрее избавиться от статистики. Его рота понесла самые тяжёлые потери, ибо попала в самое пекло боевых действий, угодила под самый сильный удар вражеского военного молота.

Однако высший офицер ждал Данте, который вспомнил о статусе и положении своего командира. Каждые пятьсот человек подчиняются непосредственно Префектору который находится под властью Консула. Они – военные аналитики и полководцы, на поле боя бесстрашно направляющие войска к победе, а во время мира неусыпно следящие за порядком и состоянием военных лагерей и частей, передающие ресурсы от Министерств и Церкви прямиком на складские помещения и курирующие экономическую жизнь Ордена.

– Подъезжаем! – крикнул водитель и Данте вернулся к реальности, резко открыв глаза и оторвавшись от кресла, пощурившись от яркого солнца.

Они подъехали к самому концу плаца. Там над всей огромной асфальтовой площадкой возвышаются три этажа бетонных блоков, выстроенных в монументальное здание, которое своей серостью и суровостью оставляет неизгладимый след в душе одним своим видом. Машина остановилась и Данте открыл скрипучую дверь вступая подошвой туфли на асфальт. На улице стало значительно теплее, но при виде такой постройки дух скребёт голодный холодок. На капитана «взирают» чёрные «глаза» трёхэтажки – небольшие окна, расположенные в ровные ряды и отталкивающие тёмной пустотой. Вокруг постройки видно пару автомобилей, только приплюснутых и с крышей, и ничего более, лишь стелется асфальтовая пустыня на многие метры далеко.

«Эх, какой же тут мог быть аэропорт», – сыронизировал Данте, вспоминая, что раньше здесь хотели построить гавань для военных судов, но после добровольного вхождения Великого Коринфа, Новой Спарты и Эллады в состав Рейха, это стало не нужно.

Капитан посмотрел вперёд и увидел единственный вход, который ведёт внутрь постройки, встроенный тридцатью бетонными ступенями, его венчает чугунная массивная дверь под стражей двух воинов с автоматами. Тогда сделал шаг навстречу зданию и посмотрел наверх, заворожено взглянув на два трепещущих флага, где он видел, как на ткани развиваются двуглавые орлы.

Минуя пост охраны, и пройдя через КПП, где моментально проверили его документы, Данте оказался на перепутье. Вправо и влево простираются два длинных прохладных коридора освещаемых их ярким утренним солнцем, лучи которого потоком проникают через окно. Где-то над головой слабо шумят работающие кондиционеры, несущие свежесть для этого места. Данте сделал первый шаг и шутил как под подошва остроносой туфли зашуршала о махровый багровый ковёр цвета кровавого заката, который устлал длинное помещение от края до края.

– А где кабинет Консула!? – вопросил Данте и мгновенно ему, через микрофоны в один голос, будто отовсюду донесся ответ:

– Вам нужно направо. Самый крайний кабинет.

Данте быстро развернулся и зашагал в сторону, которую ему указали. Минуя, быстрым шагом, множество обычных деревянных дверец, за которыми кипит непрекращающаяся военно-бюрократическая работа. Всюду Данте видит плакаты и баннеры, листовки, штандарты и знамёна, на которых капитан мельком читает идеологические наставления, цитаты церковных отцов и военно-политические установки. Всё сводится к тому, что согласно словам, написанными иерархами власти, всякий военный должен чтить Господа и Его святых, свято уважать наставления властей и любить государство и Канцлера.

«Люди далёкого прошлого бы посмеялись над нами, если бы увидели это», – сказал сам себе Данте. Они, ревнители либеральных свобод, не поняли бы намерения Канцлера по радению над моралью, не смогли бы оценить его трудов по созданию Рейха. Они, истинные почитатели свободы во всём, не смогли бы понять устройство империи, заклеймили бы её и оплотом тоталитаризма и диктатуры, где попираются всевозможные права. Однако не ему судить об этом, ибо по их вине мир превратился воплощение ада на Земле. А император, применяя нужны инструменты, на камнях веры и послушания создал новое государство, которое подняло бы людей из его звериной сущности, и слово человек звучало бы гордо.

Отпустив размышление о людях прошлого, Данте приближается к нужной двери, шурша брюками в тихом коридоре. Тут же он метнул взгляд зеленых очей на золотого гордого орла с широко раскрытыми крыльями, но его внимание привлекли не перья, а два топора зажатый в лапах. Тут же он перевел свой взгляд на зелёную поверхность, которая покрыла дверь и увидел, что под птицей, под самым ее хвостом красуется надпись отлиты золотыми буквами, которая стала девизом ордена. «Пусть ярость ведёт нас к победе!». Быстро пробежавшись по строчкам Данте коснулся костяшками кулака двери и ту же секунду раздался глухой звук. Незамедлительно последовал ответ:

– Проходите!

Данте прошел в кабинет. Рабочее помещение Консула, несмотря на положение этого человека, было ничем не примечательным, ибо это не хоромы имперских администраторов и не обнесенные золотом места работы и молитвы верховный церковных отцов. Это нечто среднее между роскошью имперские иерархов и нищетой «монахов» из культа государства, которые настолько к фанатично любят государство, что отдают для него всё до последней монетке в знак искренней благодарности Рейха, за то, что власть вывела их из глубочайшего кризиса.

Капитан вернулся по сторонам, но смог разглядеть лишь единственная рабочее место, представленное большим рабочим столом на котором стоит компьютер. На крышке разброс раскидано немного документов. Пространство отягощает большой сейф, выкрашенный цвета вороного крыла. Также рядом есть небольшое кресло, за которым устроился человек среднего роста. У него очень странная одежда – на нём тёмно-серая жилетка поверх светло-голубой рубашки, шелковые брюки уходят под высокие черные кожаные сапоги. Данте смотрелся в лицо этого человека и её увидел, что мужчина на него так же посмотрел.

– Так-так-так! Я хочу представить тебе моего гостя, – из-за стола поднялся мужчина в чёрном пальто и показал правой рукой на того, кто в кресле, и Данте на фоне окна приметил на указательном пальце золотое кольцо-печатку, – это Мастер-защитник Фемистокл.