Текст книги "Падение "ангелов" (СИ)"

Автор книги: Степан Кирнос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

– Вы звали меня, – тут же в дыру пролезла фигура, окутанная красным плащом. – Господин капитан?

– Да, – Данте показал на пленных, на покрытые ржавчиной металлические балки, вдолбленные в пол и в потолок, превратив часть комнаты в клетку. – Нужно вывести этих гражданских к нам в тыл, – затем рука капитана показала на расфуфыренного полковника. – А этого попугая в штаб к инквизиторам. Отправляйся со всеми своими киберариями.

– А как же вы, Данте? – в безжизненном голосе Андронника капитан смог уловить что-то от беспокойства. – Анализ обстановки показывает, что при контратаке противника вы не сможете достаточно долго продержаться для момента подхода подкрепления и с вероятностью в семьдесят восемь процентов будите окружены и уничтожены. Передислоцирование моего…

– А-а-а, мы поняли тебя, – махнул Яго, лицо его нахмурилось под маской. – Прости, но ты слишком долго говоришь.

– Я вас понял, господин Яго.

– Просто выполни, что приказано, Андр и возвращайся.

– Так точно.

Командир механических солдат отдал приказ по радиолинии и киберарии моментально приступили к выполнению задачи, портативными лаз-резаками прожигая металл клеток и цепляя наручники на полковника, наполнив помещение терпким запахом плавленого железа, воем инструмента и воплями полковника.

– Я пойду, проконтролирую всё, – Яго поспешил на выход. – Да и нашим скажу, чтобы готовились к обороне.

Комаров, словно уставший, присел на стол, предварительно лёгким движением скинув с него стопки бумаги, планшет и рацию. Данте взглянул на союзника, приметив, что выражение его лица мрачнее и грознее дождевой тучи, а на душе его вьётся боль.

– Может, расскажешь, что произошло? – аккуратно начал вопрос Данте. – Вы не просто не любите «республиканцев»… вы их ненавидите.

– У меня… крайне смешанные чувства. Нет сил на ненависть, но есть желание избавить землю от этой нечисти.

– А в чём собственно причина? Да и сколько вам?

– Сорок годов отроду. Шесть лет тому назад пало то, что ещё можно было называть Россией… пало под натиском оппозиционных сил. Последний островок того, что связывало страну с прошлым, последняя нить… оборвалась.

– Шесть лет… а сколько твоя страна потратила на возрождение?

– Пять февралей минуло с той поры, как государь скинул иго

– Так что случилось?

– Я тогда был сержантом, служил в Федеральных Внутренних Гвардейских Войсках, был сержантом. Пока твоя страна воевала на юге Европы, моя непрестанно воевала, боролась за куски территорий, и потерянное века назад единство. Мы сражались с нашими некогда братьями, бились с червями внутри системы.

– И что же погубило вас?

– Гниль, пропитавшая мою страну. Федерация пала, но не по вине сепаратистов, а потому что режим оказался неустойчивым. Вспыхнула революция в Москве, война и полились реки крови.

– И ты сражался не на стороне мятежников?

– Конечно же нет, – сплюнул Комаров. – Я с нашими союзниками пытался противостоять революции на улицах столицы, но врагов оказалось слишком много…

– Вы проиграли, – мрачно констатировал Данте.

– Да. А дальше увольнение, порицание и преследование. Нас, тех, кто остался верен родине, заклеймили отступниками и гнали как собак, объявили охоту, как за дикими животными. Проклятые регионалисты готовы были растерзать меня… они отобрали дом, семью и лишили родины, – Комаров резко поднялся и Данте увидел, что тот захотел хлопнуть по столу, но вовремя удержал гнев, прошептав одно лишь слово. – Ненавижу.

– Я думаю, вы мне не договариваете, – под маской нахмурился Данте. – У вас должна быть причина для злобы посильнее, чем потеря работы, крах родины и выживание.

– Может быть, в будущем я расскажу больше, – Комаров подтянул автомат. – Но не сейчас, нет настроения.

Данте только захотел продолжить диалог, но комната заполнилась басовитым криком из рации русского:

– Товарищ капитан! Наши стационарные аппараты ближнего обнаружения зафиксировали движение на севере. До ваших позиций им три километра.

– Сколько сигнатур?

– Примерно полторы тысячи. По-видимому, это недобитки из Сибирской Федерации и Московской Республики. Дошли всё же…

– Хорошо, конец связи, – Комаров отключил рацию, бросив пристальный взгляд на Данте. – Мне только что сообщили, что полторы тысячи боевиков к нам приближаются с севера. Они попытаются выбить нас с занятых позиций и восстановить власть республики в этом регионе. Что вы будете делать?

Данте призадумался, опустив голову к земле. Он стоит в только что отбитом штабе, за который они лил кровь, и неистово бились и сейчас отступать – значит признать тщетность всех потуг к победе. Но если он отступит, то сохранит жизни своих людей и себя, не даст семье остаться без отца, однако нарушит прямой приказ Императора и навлечёт позор на свой орден.

«Ещё одна дилемма… ещё один выбор… как же хочется не выбирать», – горестно подумал Данте.

– Комаров, понадобится твоя помощь… ты же хочешь поквитаться за Москву?

– Ох, Данте. Молод ты ещё… местью мало что можно исправить… исковеркать душу – да, но не исправить. Свою рюмку «горькой» мести я уже выпил.

– Проклятье! – вспылил Данте и ткнул в сторону распиленной решётки, там где ещё пару минут назад сидели пленные. – Ты видел, что они вытворили!? Ты хочешь, чтобы это повторилось в масштабах города-миллионика? Бога ради, не уж то в тебе нет милосердия?

Данте решился защищать этот клочок земли до последней капли крови. Так повелел Император, так требует безопасность миллионов людей, которые прячутся от кошмаров войны в городе за линией фронта и это необходимо для его семьи. Если он сейчас отступит, то имперская кара коснётся не только его, но и Сериль с дочерью.

– Вот чтобы ты сделал на моём месте, Комаров?

– Я бы на твоём месте отступил, Данте, но раз у тебя случай «особенный», так и быть, помогу. Приказа от полковника не поступало, с полком связь оборвалась, и мы сейчас одни, – Комаров, запрокинув автомат, бросил печальный взгляд в сторону окна. – Только попытайся выжить. Для семьи ты важнее, чем для страны, ибо твоя жена и… кто там у тебя был… дочь; им без тебя тяжко придётся, а Рейх пошлёт ещё одну порцию жертв на алтарь войны.

– Постараюсь, – Данте протянул руку в сторону Комарова. – Спасибо.

– Не меня благодари, а ребят моих, что решились помочь «союзнику в деле противодействия противнику Государства Российского».

– То есть? – насупился Данте, но маска скрыла это, являя лишь безжизненно-чёрные очертания экипировки.

– Под моим командованием – отделение добровольцев и больше тут нечего говорить.

– И что же их сподвигло?

– Это неважно. Лучше скажите, как вы будите строить оборону? Врагов около две с половиной тысячи, а нас в несколько раз меньше.

– Пойдём, найдём командиров.

Спустившись, и выйдя из здания, Данте направился через внутренний двор, ступая по опалённым кускам строения, выдранных из зданий неудачными попытками гранатомётчиков уничтожить танк. Пространство ужимают стены, у которых, на месте старых клумб разбросаны мешки и ящики из пластика, а под ногами хрустит камень из выбитой брусчатки. Позади него плетётся Комаров, меланхоличным взглядом посматривая по сторонам.

– Ох ты, братец! – во двор, в сопровождении одного человека вошёл Яго. – И что же вы нарешали?

– А это, кто с тобой? – Вопросил Данте, указав на высокого человека, на котором иная униформа, чем на «плачах»; это плотный панцирь на груди, прикрывающий весь торс и покрашенный в цвет вороного крыла с эмблемой пурпурного креста на сердце, с прикреплёнными наплечниками и высоким горжетом; высокие бежевые сапоги с голенными знаками двуглавого орла, под чёрными щитками и покрывающие цвета ореха плотные штаны; на руках перчатки, украшенные растительным орнаментом и обеспеченные электронным дисплеем; а защита головы представлена плотным шлемом и маской с пурпурными визирами на маске, у которой вместо противогаза трубка, отведённая назад.

– Я Дюпон фон Ульрих, – заявил воин бодрым голосом. – Кастелян второго братства первой роты «Розарий», ордена «Пурпурный крест».

– И что же вас сюда привело?

– Мы выполняли задачу по уничтожению передовой энерго-станции противника, откуда питался третий роботизированный полк «республики» и после выполнения задачи слава Господу поймали передачу от вас.

Данте слегка развеселила та бодрость голоса, рвение и звонкость с которой отвечал Дюпон.

– Хорошо. У нас появилась новая задача.

– Да, мне ваш брат уже сообщил, – Дюпон повернулся в сторону Яго. – Противник приближается, и мы должны защитить позиции.

– Да, только засранцев будет две с половой, а нас меньше сотни, – возмутился Яго. – Штаб нас бросил здесь и всем плевать.

– Комаров, – Данте не стал обращать внимания на возмущения брата. – Что ты можешь рассказать о противнике? Подготовка? Техника? Вооружение… в общем, нам нужно всё. – Завершил Данте, хлопнув кулаком о ладонь.

– Что тут можно сказать, – задумался капитан, посмотрев на небо. – У них из вооружений одно старьё, да ржавая техника. Опасность могут представлять сибирские гренадёры с бронебойными винтовками и гранатами, но у них осталось мало боеприпасов после последней стычки с моим полком, и поэтому будут рукопашные.

– А как с ними эффективнее бороться? – поинтересовался Дюпон. – С Божьей помощью и вашими знаниями мы одолеем врага.

– Всё что стреляет, подойдёт. Армия Российской Конфедерации ещё была чем-то грозным, но вот ошмётки вроде сепаратистских формирований ничем примечательным не обладают.

– То есть?

– Любое оружие будет эффективно. Они постараются нападать по фронту, и в то же время совершить фланговый маневр. Нам нужно будет укрепить фланг, иначе нас окружат.

– Я отдам распоряжение, чтобы мы укрепили северные позиции… там как раз остались наши строения, – сказал Данте, с небольшой грустью вопросив. – Но кто нам поможет в обороне флангов?

Неожиданно во двор вбежал ещё один солдат, в такой же форме, что и Дюпон, только без креста, громогласно заявив:

– Господин, хорошие новости. К нам подошли две роты ордена «Крылья ветра» и они занимают фаланговые позиции, чтобы нас прикрыть.

– Отлично, – обрадовался Яго. – А теперь на позиции господа. Либеральная погань ждать не будет.

Спустя пару-тройку минут приказы разлетелись поотделением, воины заняли позиции, а Данте смотрит вперёд, не чувствуя напористого ветра, который прорывается через амбразуру в бункере. Севернее штаба лишь перепаханные выжженные поля, где укрыться можно только в воронках и возле груд разбитой техники.

К рации, установленной у воротника, прильнул капитан, тихо говоря:

– Яго, Комаров, Дюпон, доложите о готовности?

– Всё путём, братец… кхм, господин капитан. Мы засели и ждём свистопляски.

– Моё отделение готово встретить противника, – доложил Комаров. – Я всё ещё пытаюсь связаться с полковником для вызова удара с воздуха.

– Мы готовы отразить удар противника, – раздался бодрый голос Дюпона. – Да поможет нам Господь!

Как только Данте узнал готовность подразделений, на горизонте показались части противника, наступающие рассыпчатыми группами по выжженной равнине. БТР и БМП клиньями едут через пересечённую местность, а за ними россыпью идёт пехота. Активировав правый визор, Данте смог приблизить изображение и рассмотреть флаги и штандарты, установленные на первых бронемашинах. Там он видит два вида боевых знамён – первое – зелено-бело-полосатое и голубым полотнищем сбоку, на котором рисуется большая снежинка; второй представляет из себя алое полотнище, на фоне которого воин в сумбурных доспехах и разящий двуглавого орла.

«Эти твари извратили столь прекрасное изображение», – выругался Данте в мыслях.

Их колонны быстрым маршем ступают по опустошённой равнине, неумолимо сближаясь с горсткой защитников, которые с трепетом в сердце ожидают врага. Данте не беспокоится за тыл и фланги, ибо они под прикрытием лёгкое пехоты ордена «Крылья ветра», которая скрылась в развалинах и готова стереть в порошок любого опрометчивого врага.

– Открывайте огонь из «лазигла», – отдал приказ Данте. – Приоритетные цели – вражеская бронетехника.

Тут же, из недр развалин секундными вспышками устремились нити кроваво-алого цвета, настолько тонкие и маленькие, что не верится в их способность остановить технику. Однако точечными ударами они прорезаются через бронелисты и ласкают двигатели машин войны, оставляя в них дыры и плавя важные механизмы. Данте с мрачной ухмылкой смотрит за тем, как машина за машиной стали останавливаться, а их корпуса заволок чёрный дым.

– Миномёты! – отдаёт приказ Данте.

Спустя мгновение с поля боя донёсся грохот, а посреди наступающих шеренг противников расцвели пламенные цветы войны, и каждый «роспуск» бутона забирал с собой вражеских солдат.

Но противник не отступает, продолжая устилать телами мертвецов свой безумно-жертвенный путь, словно не ведая страха или здравого смысла. Всё больше военных машин союзников «Республики» поглощал дым, они превращались в банки, набитые людьми. Люди под градом мин пробираются к позициям имперцев, и ещё немного, и они войдут в зону поражения пулемётных гнёзд.

– Чего они дожидаются? – смутился Данте.

– Господин капитан, – раздалось воззвание из рации. – Противник себя очень странно ведёт… они прут на наши позиции, как обкуренные… неужто Господь совсем их разума лишил!?

– Я и сам вижу, лейтенант Дюпон. Что-то тут не так…

– Данте!!! – раздался крик из рации. – Нас обходят! С правого фланга полутысячная группа подходит!!!

– Что?! – капитан ощутил, что его словно по голове ударили. – Комаров, объясни.

– Дери тебя за ногу! Нас обходя-ят! Пол тысячи сибирских гренадёров засекли мои снайперы. Через минут десять они будут здесь!

– Где «Крылья ветра»! – раздался вопль Данте по всему эфиру, который чувствует, будто земля из-под ног выбили.

Капитан почувствовал, словно его сердце что-то прокололо, он не ожидал, что их буквально предадут. Побратимы, которые некогда стояли спина к спине с «Палачами», скрылись, отступили и оставили их на произвол судьбы.

– Не знаю! Мы остались одни!

В дзоте, который занят Данте и его десятью воинами, наступила полнейшая тишина, ибо воины ждут приказа капитана. Командир повернулся, сжимая от волнений автомат, и посмотрел на своих бойцов. Ему нет нужды вопрошать, все и так понимают суть немого вопроса, отвечая на него бесстрастным кивком.

– Комаров, мы прикроем правый фланг, – бесстрастно сказал капитан и повёл бойцов вперёд.

Через пять минут Данте с горсткой солдат закрепился в развалинах на востоке, подпуская противника по ближе. Остова и стены разрушенных зданий стали плащом, который скрыл присутствие солдат, укрыл огневую позицию. Вокруг капитана только осколки строения, части стен и опалённые фрагменты крыши и мебели. Он кидает взгляд в глубину строения и видит небольшую детскую игрушку, изорванного и прогнившего плюшевого мишку. Невольно парень вспоминает то, как он общался с братом в разрушенном небоскрёбе городка Сиракузы-Сан-Флорен, вспоминает ужасы, которые видел на дороге в Город «бога», перед глазами проносятся кошмары детских лагерей в Новом Стамбуле. У него нет жалости, к тем беззащитным кого убивали, лишь ненависть к насильникам. Он понимает, что такой порядок несёт и «Республика», и его поборники уже совсем близко, настолько близко что возникает искушение прямо сейчас отдать приказ и накрыть огнём врага, но рано.

«Тише-тише Данте», – успокаивает себя Данте. – «Ещё рано… ещё минута».

Одна единственная минута стала подобно бесконечности, обострившей все чувства. Вдали капитан слышит непрекращающиеся рокоты орудий, где-то поблизости стрекочут пулемёты, а за укрытием доносится странная речь. Он уже слышал этот говор… этими же словами говорит Комаров со своими людьми, и парень понял, откуда могут быть эти гренадёры.

Сердце забилось в груди с такой силой, что Данте услышал его отзвуки в ушах, шорох вражеской обуви о землю и строительный мусор, которым усеян весь полог перед укрытием. В горле застыл волнительный ком, который превратился в крик, разнёсшийся по эфиру:

– Огонь!

Десяток солдат одномоментно подались из-за укрытия, явившись чёрными тенями на фоне полотнища разрухи, и их автоматы звонкой песнью загромыхали в один голос, сея зёрна смерти перед собой. Пулемёт на втором этаже зазвенел на всю округу, выпуская рой жужжащих пуль. Данте лицом к лицу встретился с противником – высокими мужиками, на которых надет выцветший мундир в зелёных и белых красках камуфляжа, укрытый бронежилетами. Что ни воин, то настоящий богатырь с широким лицом, заросшим густой бородой, крупного телосложения. В руках Данте снова дёргается автомат и снова он забирает чью-то жизнь, погрузившись в бесчувствие машины, достойного военного механизма.

«И чем мы лучше этих механических… воинов?» – родился вопрос у Данте. – «Разве только тем, что они из металла, а мы из плоти».

Кучный и неожиданный огонь положил первые наступающие ряды гренадёров, а затем, когда патроны в магазинах кончились, Данте размашистым жестом дал приказ отступать. Им вслед мгновенно полетели гранаты из подствольников, которые смертоносным дождём накрыли развалины. Данте слышит, как позади него рвётся снаряды, но не это важно. Стационарный автоматический пулемёт заглох, когда в него прилетела граната, и орудие разлетелось россыпью осколков.

Они спустились в небольшой участок, расположенный между бывшим вражеским штабом и крайним рубежом обороны. Тут некогда цвёл прекрасный парк, теперь тут только большая круглая площадка, вокруг которой скрипят почерневшие ветви деревьев.

– Устанавливайте энерго-щиты! – Приказывает Данте, смотря за тем, как его солдаты рассыпались и ставят на землю устройства, от которых в ту же секунду поднимается светло-голубое прозрачное поле не менее трёх метров и превращается в выгнутый щит.

Из-за развалин полетели гранаты, но они с глухим взрывом коснулись полупризрачного щита и осколки посыпались на землю, а затем явились сами гренадёры, хлынув через бывшее укрытие.

– Палачи! – криком обратился Данте к отряду. – Мы не ведаем страха!

– Ибо мы и есть сам страх! И да познают враги ужас!

– Не знаем боли!

– Ибо мы и есть боль! И да познает враг страдание! – отозвались небольшим многоголосьем солдаты Рейха, подавшись из укрытия.

Тяжёлые автоматы имперцев загремели раскатами убийственного грома, воздух наполнился запахом пороха. Гренадёры стали падать один за другим, у выхода из развалин – их броня не выдерживала такого напора. Винтовки, похожие на оружие древности, в руках сибиряков ахнули, поглотив дуло в пламени, и пространство дрогнуло от хлёстких и режущих слух звуков выстрелов. Та немногая брусчатка, устилавшая землю парка, с глухим стуком стала отлетать фонтаном осколков, а гранаты подствольных гранатомётов вздымали вверх куски камня и истребляли деревья, обращая их в россыпь щепок.

Данте отстреливается как может и его автомат не на секунду не утихает, ствол на конце раскалился до красна, превратившись в багровый кусок металла. Капитан услышал лязг и его орудие смолкло за неимением патронов, и офицер отстегнул обойму, потянувшись к следующей. Только его рука коснулась металла на поясе, как в него со всего бегу врезался человек и Данте успел только заметить размытую зелёно-белую фигуру с бородатым лицом.

– Проклятье! – выкрикнул Данте и отбросил автомат, цепляясь за гладий на поясе.

Штык, прикреплённый к винтовке, устремился в горло парню, но он его со звоном отбил, высекая на древке оружия отметину и мгновенно нанося косой восходящий удар. Лезвие рассекло губу противника, но Данте не остановился и снова направляет меч по косой, на этот раз уже в шею, но враг отскочил.

– Слава свободе! Слава Сибири! Слава Российской Конфедерации! – на непонятном для Данте языке закричал воин и снова попытался проколоть капитана, но офицер мгновенно вынул пистолет и выпустил три ярких луча в торс противника. Энергия прожгла бронежилет и просекла сердце, отчего солдат покачнулся и упал.

Вокруг Данте творится хаос. Кто-то ещё отстреливается, пытаясь отбросить обезумевшего противника, а кто-то сцепился в смертельной рукопашной схватке. Капитан приметил, как одного из его солдат повалили и, сверкнув начищенными штыками, закололи его.

– Отправляйтесь в бездну! – крикнул Данте и швырнул гранату, которая со звонким бренчанием прилетела десятку противников под ноги и мгновенно взорвалась; волна жаркого пламени поглотила вражеский отряд.

Пистолет капитана затрещал, засыпая противника лучами смерти, но вот ещё один враг сблизился с Данте, совсем не похожий на других.

– Смерть тиранам! – закричал высокий черноволосый и густобородый мужик, тело которого защищено костюмом странного типа. Пластинчатая кираса скрыла тело, на груди сияет «личное» зерцало в виде толстого диска на котором гравировка восьмиконечной снежинки; ноги скрыты за уплотнёнными остроносыми высокими сапогами алого цвета, накрывающие плотные поножи, прикрытые доспешной юбкой насыщенно-зелёного цвета, а сзади виден источник питания – небольшой горб, внутри которого батарейка, поддерживающая внутренний каркас и не дающая воину рухнуть под напором тяжести одежды.

Данте отвлёкся от созерцания брони, когда на него сбоку с диким рёвом бросился враг, но тут же был встречен россыпью ярких лучей, заставивших его упасть на брусчатку. Мгновенно Данте направил пистолет в лицо могучему врагу и разрядил всю батарею, но энергия встретилась с прозрачным силовым барьером, который играет роль забрала, исходя от верхней и нижней части шлема.

– Ах-хах-аха-хах! – издевательских расхохотался воин, обнажив длинную саблю, которую взрослый мужчина удержит только двумя руками, а этому она как лёгкий ножик. – Ты узри, почти все твои друже и ратники усопли!

Данте не понимает речи врага, но с отчаянием, застывшим в сердце, видит, как пять из десяти его воинов пали, а остальные всё ещё отбиваются, прижатые к земле немногими выстрелами и отстреливающие нападающих.

Сабля скользнула по воздуху и ударила в то место, где только что стоял Данте. Лезвие рассекло брусчатку и мгновенно устремилось в бок, могучий боец совершил круговое движение. Данте спасся от рассечения только тем, что отпрыгнул назад, но тут же ему снова пришлось отступать, ибо противник размахался саблей, словно это молот, с грохотом разбивая острозаточенным лезвием камень под ногами.

Как бы сейчас хотелось капитану отдать приказ «приоритетная цель» и показать на этого техно-воина, но эти слова отвлекут его солдат от множества иных врагов, что станет для них фатальным, и приведёт к смерти.

– Тебе мене не достигнути! – самодовольно заявил воин.

Пальцы капитана стянули ещё одну гранату, похожую на цилиндр. Осколочная тут будет бесполезна и Данте это понимает. Он срывает чеку и швыряет чёрный металлический предмет прямо в лицо техно-ратнику и мгновенно отворачивается. Тут же раздался хлопок и пространство заполнил истошный писк, накрывший всё вокруг и, подождав пару секунд Данте расслышал пронзительный крик. Звукошумовая граната взорвалась прямо перед глазами командира гренадёров и сейчас он беспомощно мечется и размахивает саблей во все стороны, рассекая воздух беспорядочными ударами и сыпля матом и проклятиями.

– За тысячника! – раздался крик справа на который капитан резко отреагировал и лезвие гладия встретилось с наточенными штыком, отбив его.

Ещё один выпад и офицер Рейха так же отразил удар, однако мгновенно последовал ещё один тычковый выпад.

– Смерть предателям! – раздался позади голос и Данте, отбившись от штыкового замаха на мгновение обернулся.

Пять солдат окружают Комарова и один из них несёт на плече тяжёлое орудие в виде трубы, на конце которой ромбовидный снаряд.

Данте не было времени смотреть за подкреплением, штык миновал его возле горла и ещё враг подобрался сзади, занеся винтовку для удара. Но быстрая помощь автоматчиков Комарова расчистила вокруг Данте пространство.

– Ах ты имперская москалина проклятая! – чуть прозревая, возопил тысячник гренадёров, и только подняв саблю, направился к новопришедшим, как капитан отдал приказ:

– Вали его!

Гранатомёт взревел и со свистом снаряд отправился в полёт. Взрыв расцвёл прям на груди могучего ратника и от напора он завалился на спину, раздавив брусчатку и пару трупов гренадёров.

– Огонь-огонь-огонь! – кричит Комаров, показывая на врага, и его собственный автомат из двух стволов выдал крепкую очередь, присоединяясь к аккорду орудий; в один момент застрекотали сотни пуль по броне противника, гранатомёт снова взвыл и доспех озарил взрыв.

Тяжело поднявшись, лихой воин потерял былую рьяность к битве. С глазами, внутри которых горит пламя ярости и страха он пытается отойти, но ещё один залп гранатомёта угодил ему в руку и пронзительный грохот взрыва разорвал конечность, которая разлетелись кусками металла, резины проводов и плоти. Сабля отлетела в сторону и перезвоном прокатилась по брусчатке.

– Отход! – прокричал тысячник и побежал; вслед ему и его солдатам ударили очереди, оружие громыхало и стреляло до тех пор, пока враг не ускользнул обратно в поле.

Данте убрал гладий в ножны и осмотрелся. Бывший парк обволокло облако порохового дыма, перепаханная брусчатка усеяна телами погибших, а далёкие звуки бытвы всё ещё доносят напоминание о том, что битва в самом разгаре.

– Данте, вы как!? – обратился Комаров, и имперец осмотревшись, с ужасом увидел, что от его отряда осталось только три человека, которые ковыляющей походкой подходят к нему.

– Кто э-это б-был? – тяжело спросил Данте.

– Один из сторонников «свободной Сибири» и бывший командир гренадёрского корпуса. Та ещё тварь, если честно. Жалко, что мы его не прикончили.

– От-куда так-ая з-злоба? – тяжко молвит капитан, пытаясь прийти в себя после боя.

– Ты бы знал, что произошло после «Ночи Справедливости».

– Расскажешь об этом?

– Когда-нибудь, но не сейчас.

– По-почему шты-штыковая?

– У них кончился боеприпас, по-видимому. Что ж, эту атаку мы отбили, но нас прижали там.

– Каково состояние боя? – уже более спокойно спросил капитан. —

– Фигово. Противник подобрался к нашим позициям, у твоего брата и Дюпона потери в пятьдесят процентов личного состава. Они там справляются… пока. Но нас сейчас задавят.

– Почему?

Комаров перекинул автомат за спину и, жестикулируя, приказал солдатам рассыпаться и занять укрытия, приготовиться к новой волне атак. Данте видит, что в глазах Комарова пляшет напряжённость, но не лицом не голосом капитан этого не выдаёт.

– Мы связались с полковником. Его разведка сообщает, что в нашу сторону двигается роботизированный полк «республики», а гренадёры сейчас перегруппируются и снова пойдут в атаку.

– Не думал, что всё так кончится.

– Вы хоть готовы дальше сражаться?

– Палачи! – немедленно воззвал Данте. – Мы не бежим!

– Бьёмся до последней капли крови!

Только Комаров захотел обрадоваться самоотверженности имперских солдат ордена, как раздался крик одного из солдат, вернувший всех к реалиям войны:

– Контакт!

Данте, ломясь от усталости, вставил новую батарею в пистолет и навёл его на разрушенную гряду построек, откуда ранее явились гренадёры. Сейчас там замешкали какие-то металлические тонкие солдаты, выкрашенные в белый цвет. И твари из металла явились на яви, вступив в бой, их пистолеты пулемёты затрещали короткими очередями, наполнив пространство роем мелких пуль. Ответом им стали разрывные снаряды автоматов горстки солдат.

Данте смирился с тем, что можно умереть и отдать душу в руки Бога, но не может примириться с мыслью, что его жена и дочь останутся одни. «Почему я остался служить? Чёртов Рейх обрёк моих родных на одинокое существование!» – появились мятежные мысли в разуме парня, но он мгновенно их отогнал, но пришла новая:

«– По твоей вине они останутся одни», – прозвучала мысль, сулящая расколом разума, но капитану не до переговоров с самим собой, и он её подавляет, думая, что ему нужен отдых.

Как только Данте всё это прокрутил в голове и глас зловещий его отпустил, его охватило уныние за то, что он больше не увидит жену и дитя. Дрожащей рукой он поднял пистолет, прицелившись и поймав на мушке первого робота. Вокруг снова лают автоматы, и только приготовился открыть огонь, как позади него раздался оглушительный залп.

Взрыв прогремел в старом здании, разметав на металлические осколки вражескую технику, а затем раздались громким грубым многоголосьем торжественные крики:

– За Рейх!

– За Канцлера! За Императора!

– Покараем нечестивых!

Повернувшись, Данте узрел грубый коробчатый танк, покрашенный в чёрный цвет с массивной пушкой, которая с оглушительным залпом выдала ещё один снаряд. Не менее двух сотен солдат в серых шинелях и чёрных бронежилетах, хлынули в разрушенный парк и залповым огнём энерго-ружей рассеяли толпу противников, которая должна была наплыть через укрепления. До позиций защитников донеслись запахи расплавленного металла и сгоревших проводов.

– Наши с нами! – обрадовался Данте. – Вперёд солдаты, за Господа, Канцлера и Рейх!

Вовремя пришедшее подкрепление спасло капитана, и он стал отходить назад, повернувшись спиной к полю боя. Впереди он видит поток обычных солдат, которые без страха идут вперёд.

– Где ваш командир? – взяв за шиворот первого подававшегося солдата, спросил Данте.

– У танка!

Пройдя ещё пару метров, капитан наткнулся на человека в чёрном кожаном пальто, торс которого укрывает крепкий панцирь. Грубое лицо отчасти скрыто длинным волосом, и на капитана тут же метнулся глубокий взгляд светло-голубых глаз. Высокого роста человек стоит за танком и что-то активно говорит в рацию, но когда увидел Данте, он отложил устройство, сказав:

– Конец связи.

– Орден «Палачей». Первый капитан роты «Тени» Данте Валерон, – представился парень, не снимая маски с противогазом.

– Майор первого отдельного батальона тринадцатого мотострелкового полка «Милан», Фридрих Вар.

– Я благодарен вам, что вы пришли… вы спасли нас, – благодарит Данте, убирая пистолет в кобуру.

– Не стоит. Таков был приказ генерала.

– То есть? – смущённо спросил Данте. – Вы же согласно приказу должны удерживать плац к югу отсюда.

– Задача поменялась. Теперь мы должны отправиться в северо-восточную деревню, подавить там сопротивление и укрепить позиции для встречи с подразделениями Директории Коммун.

– Но они должны ударить по деревне в течение часа, – вмешался Комаров.

– Нет. Десантный батальон должен их задержать, после чего он отступает в деревню, которую мы займём. А теперь простите, мне нужно продолжить наступление.

Данте, усталый и потрёпанный пятится назад, от оркестра битвы. Противник отступает, и пехота Империи переходит в нескончаемое наступление, громя и ломя сопротивление. Вот-вот имперский орёл воспарит над этим местом.