Текст книги "Падение "ангелов" (СИ)"

Автор книги: Степан Кирнос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

– Сзади! – кричит МакКаллин и направляет винтовку, открывая чёткий выверенный огонь – каждая пуля дырявит очередного робота и кладёт на землю врагов.

О’Прайс так же начал пальбу – его винтовка тихо, одно за другим уничтожает легионеров, которые появляются в узком проёме. Плитка стала трещать от ударов тел, которые с дырами в груди или головах, падают на неё. Предательский звон пустого магазина зазвенел в самый неприятный момент и за мановение ока прицепив ещё один магазин, О’Прайс снова ведёт огонь, уничтожая последних легионеров расстрелом в упор. Острозаточенные бронебойные гильзы дырявят металл и пронзают платы, процессор, выбивая металл и уничтожая конструкты.

– Вот и всё, – меняя магазин на двадцать патрон, сказал МакКаллин. – Рисковый ты парень. Только вот что интересно – что с этими тварями стало.

– Я слышал, что силы Рейха начнут информационно-системную борьбу с операторами Легиона. Видимо это её плоды. Ладно, нам надо идти.

Два человека, обступая груду металлолома, прошли дальше, через двор и поднялись в какое-то здание, которое видимо раньше было залом внутреннего ожидания для маленького аэропорта. Огромные просторные, но в тоже время давящие серой тяжестью и унынием, залы произвели впечатление на МакКаллина. Смотря вперёд через прицел винтовки, он двигается по большой плите второго этажа, с которой открывается прекрасный вид на просторное поле, куда приземлялись самолёты.

Трепет настолько охватил МакКаллина, что он вдохновенно сказал:

– Ты только, можешь представить. Когда-то в этом городе жило тридцать тысяч человек. Теперь это город-призрак. Я это видел всего один раз в жизни…

– Да, я помню старина. Эти руины лучшее доказательство, что в политических игрищах нет запрещённых методов войны. Рейх сам виноват в своих бедах…

– Ладно, давай, нам нужно спешить.

Два капитана прошли до самого конца здания и спустились по лестнице, приземляясь на мягкую траву. Впереди, на расстоянии метров двухсот, уже виднеется высокое здание, которое выросло над остальными на десять этажей.

– Идём, до встречи осталось всего ничего.

Два капитана сблизились с десятиэтажной постройкой, которая оказалась совершенно пуста. Македоняне и ополченцы совершенно не имели опыта войны, а Серебряные Гоплиты мало сталкивались со снайперами и диверсантами. Лишённые этого ценного опыта, они забыли взять под контроль здание, которое может стать источником опасности в виде снайперского огня и за это их ждёт достойная «награда».

МакКаллин и О’Прайс развернули, собрали из переносных деталей, длинную утончённую винтовку, которая уставлена в сторону какого-то завода, подле которого должна развернуться встреча.

– Эх, как же всё это знакомо…

– Я тоже помню, как мы пытались ликвидировать Ибрагима Захарова, – сказал О’Прайс. – Только потом пришлось несколько лет за ним гоняться.

– Ты не жалеешь, что перебрался в Польшу?

– Так куда мне было идти? После того, что случилось в России мне там было бы малость некомфортно. После гражданской войны новая метла стала мести так, что аж стало не по себе.

– В родную Англию, например.

– Знаешь, после того, что с ней сделали, во что превратила нова партия больных конституционалистов, туда нет смысла возвращаться… если ты сам психически не здоров, конечно. Да и куда… родную службу превратили в частную контору, все остатки доблести, чести обменяли на рынке, – гневно ответил О’Прайс.

– Ладно, подготовь инфо-дрона, я хочу знать, о чём они будут говорить.

О’Прайс опустил руку в один из карманов и вынул устройство, размером с маленький шуруп и запустил его. Вместительный источник энергии питает моторчики и оно, управляемое с наручного дисплея, отправилось за полкилометра.

Спустя пять минут стали собираться машины, из которых выбралось куча воинов в чёрной форме. Так же приехал один из БТРов, откуда на площадку хлынуло десять человек в серебристой форме. Они быстро поставили стол, выгрузили на него какие-то бумаги и слитки с золотом, ожидая кого-то ещё.

Затем подъехал ещё один грузовик и оттуда, вместе с двумя десятками воинов в серебристой форме выпрыгнул и рослый мужчина, облачённый в чёрное кожаное пальто, с густой бородой и лысоватый.

– Так, идентифицируем цель… судя по всему это Каратос Ириякол, консул Серебряных Гоплитов. Что же он тут забыл? – вопросил МакКаллин, всматриваясь через бинокль-анализатор на поле перед огромным заводом, где должна произойти встреча.

Тут же подъехала вторая машина – большой грубоватый автомобиль, выкрашенный в болотистые цвета. Оттуда вышел высокий мужчина, в тканевом роскошном плаще до конца голени, со шляпой и тростью.

– Так… идентификация… ага, суда по предоставленным данным это Фридрих Тий. Губернатор территории, названной Великая Пустошь, – МакКаллин коснулся небольшого устройства у плеча. – Давай послушаем, о чём они будут говорить.

Квадратная вещица, покрытая сеткой, затрещала шумом статики и помехами и оттуда пошла прерывистая сиплая речь:

– Здравствуйте господин Каратос, мы рады вас видеть и наши благодарения вам устилать путь.

– Давай дело, а не лясы точить. Бумаги готовы? Золото? Моему господину не нужны только слова, скрепим уговор.

– Конечно-конечно, милостивый господин. Знаете, Великая Пустошь рада будет влиться в Греческую Конфедерацию. Я, как руководитель свободного движения внутри нового государства – Верхней Балкании, вас заверяю, что у нас всё будет чистенько-демократичненько. И мы полностью выполним взятые обязанности.

– Давай мне тут зубы не заговаривай, – Каратос сделал шаг вперёд, навстречу бумагам. – Перо в зубы и на подпись.

– Конечно-конечно. А вы бы знали, сколько в структурах Империи предателей. Вы бы знали, сколько человек ненавидят Рейх на юге Великой Пустоши. Если северяне ещё что-то там лижут у сапог диктаторских, то мы, сыны юга готовы вас поддержать. И их переубедим силой вашего… ой, нашего оружия.

Снайперы ждут пока они подойдут, пока на бумагах, чёткой росписью не будет оставлено доказательство предательства, смыслы и цели, мотивы и философия которого неведомы для двух капитанов. У них цель, задача, которую они выполнят.

– Как думаешь, нам следует валить Каратоса? Вроде как его хотели брать живым.

– Чтобы он удрал куда-то и стал нам проторить жизнь? – вопросом на вопрос ответил О’Прайс.

В перекрестии прицела оказался сначала губернатор, который с широкой улыбкой стал что-то чёркать на бумагах. Капитан откорректировал положение оружия и сдвинул его чуть влево, против движения лёгкого ветра. Идеально. Раздался негромкий хлопок, и винтовка пустила длинную иглоподобную пулю, и тут же О’Прайс скорректировал положение оружия для второго залпа. Палец надавил мягко на крючок, и вторая пуля поспела за первой, за один короткий миг решая судьбу здешнего мятежа. Кровь брызнула на бумаги, и губернатор зацепился за шею, пробитую выверенным выстрелом. Он упал на стол и стал хвататься за воздух, утаскивая с зажатых ладонях багрянные влажные документы. Каратос в недоумении стал озираться, но тут же его грудь пронзила роковая пуля и он упал на колени, словно не веря в случившееся. Началась всеобщая суматоха – воины стали бегать как тараканы, когда на кухне зажегся свет, в поисках врага, «Гоплиты» подняли своего командира и попытались его спасти, только уже было поздно и они уносили бездыханное тело.

– Отличные выстрелы, капитан. – Поднялся МакКаллин и приготовился отходить, но неожиданно перед их позицией возник вертолёт.

О’Прайс, ещё не отошедший от винтовки, выпустил подряд две пули, которые угодили прямиком в кабину пилота, пронзив бронестекло. Они не убили пилота, но сильно его ранили, отчего птичка закружилось и с рёвом отлетела в сторону.

– Очень хорошо, – выдохнул МакКаллин. – Но нам нужно отступать.

– Да, отходим назад, у нас там вроде место для эвакуации?

– Боюсь, там всё отрезано. У нас есть возможность прорваться к центру и вызывать поддержку там. Ладно, живо отходим!

– Да, только оповестим нашей друзей, что встречаемся в центре, – неожиданно О’Прайс задумался о том, что доселе его не волновало. – Эх, что же там происходит в Великом Коринфе, что туда так сильно рвался Данте?

Акт 4. Площадь «Чёрная Пустошь». Великий Коринф

Огромное пространство, между двумя сторонами конфликта раскалилось от количество пуль и снарядов, летящих над ним. Так много выпущено патрон, что они сталкиваются с энерго-лучами и расплавленной массой падают на чёрную плитку, сталкиваются друг с другом.

Полкилометра выложено чёрной базальтовой плиткой, где сейчас на ней схлестнулись две стороны смертельной бойни. Зажатое между высотных строений, которое окружили площадь предлобно тому, как лес окаймляет поляну, пространство стало полем для тяжелого столкновения.

Андронник позволил себе на один миг поднять взгляд и взглянуть на удушливо-серый покров небес, отягчающий душу горстки защитников, держащих оборону тонкой линией на четырёхсотом перешейке ближе к середине площади. Мешки песком, наспех сколоченные из досок баррикады, пластины пластали и металлолом – всё это стало укрытиями и укреплениями для небольшого количества защитников. Немногочисленные автопушки и тяжелые энергетические орудия стали тем, что всё ещё сдерживает наплыв бронетехники на их позиции, но рано или поздно они прорвутся и им придётся отступить ко дворцу.

Киберарий вернулся к битве. Он занял удобную позицию в ложе из мешков и ведёт прицельный огонь. Его винтовка, подаренная кем-то из «гвардейцев» Рейха настолько изящна, насколько и убийственна. Он мягко жмёт на крючок, и вырвавшаяся пуля дырявит грудь какому-то «Гоплиту», разнося в клочья его серебристое броне-покрытие. Он аккуратно переводит оружие и производит два выстрела – метко и страшно; они пронзают очередного ополченца, который попытался наступать.

Внезапно на поле боя появился танк – он выехал с большой магистрали, ведущей к площади «Чёрной Пустоши», названной в честь того, что она выложена плиткой цвета угля, и она не занята ничем, разве только лавочки и зелёные изгороди по углам разбавляют пустоту. Танк, покрытый серебряным напылением и с обтекающими формами, приготовился открыть огонь и даже навёл пушку, как ему под башню ударил толстый ярко-красный луч и расплавил броню. Раздался взрыв – снаряды внутри детонировали и машину объял огонь, во мн6огих местах огонь вышел изнутри, разрывая металлическое покрытие. Ещё один грозный механизм войны присоединился к десятку полыхающих, которые так же надеялись пробить оборону, а ныне стали немногочисленными укрытиями на пути к линии обороны.

Вражеское пехотное подразделение поспешило пробиться попыткой наскока – две сотни ополченцев из Первого добровольческого корпуса, набранных из горожан Коринфа, продавших души идеям Фемистокла. Они побежали вперёд, подобно сокрушительно-вопящей волне, вооружённой мелкалиберным оружием.

– Подготовьте максимальный заряд! – кричит кто-то из воинов Рейха, направляя вектор удара массивной пушки в сто пятьдесят миллиметров. – Без пощады, без промедления!

Враги пошли между танков и скопились в пространстве между ними, давая возможность кучей их уложить. Пушка, предназначенная для крупной техники, «ахнула», да так, что аж всё вокруг взялось дрожью и её звук подобен адскому грому. Снаряд попал в группу ополченцев и они, кусками тел, вместе с базальтом и опалёнными шматами металла поднялись вверх.

Андронник перестал вести пальбу, всматриваясь в то, как зазвенели три пулемётных гнезда, а к ним добавились две автопушки, превратив звучание оружия в сумасшедшее крещендо войны. Ополчение остановилось, когда его первые ряды умылись кровью и устлали собой разбитые плиты, их сердца дрогнули и тридцать оставшихся человек бросились наутёк.

Большое расстояние от врага до лоялистов устлано множеством тел – будь то сторонников Рейха или же его противниками. Андронник всмотрелся через прицел и увидел, что враг перегруппывавае5тся для ещё одного удара. Там, за каменной изгородью и забором, повстанцы развернули свою линию, усеяв её оружиями поддержки – тяжёлыми станковыми пулемётами и СВЧ-пушками ближнего действия.

– Андронник! – неожиданно зашипел передатчик в ухе киберария. – Андронник!

– Да, господин капитан. Андронник на связи.

– Мы готовы зайти врагу в правый фланг, нам удалось обойти их линию. Только необходимо, чтобы вы приковали их внимание к себе!

– Майор, – обратился по другому каналу тут же Андронник. – Необходимо прикрытие ваших орудий. Подавите позиции СВЧ-пушек и пулемётов.

– Есть.

Андронник швырнул вперёд баллоны, наполненные дымовой завесой и собрав в кулак десяток «гвардейцев» из ордена пошёл вперёд. Союзный огонь сосредоточил огонь не на пехоте врага, а на его орудиях и по всей линией десять устройств, похожих на громадные фонари зазвенели сначала, а потом взорвались.

Сначала киберарий ворвался в дым, объявшись невидимостью, а затем с его ладоней отправились в полёт три осколочный гранаты, им вдогонку две светозвуковые. Послышались чьи-то вопили и стоны и киберарий вместе с лоялистами выпрыгнул из дыма, открыв беспорядочный огонь из винтовок. Только на них готова была переключиться вся оборона, как справа от Андронника зазвенели оглушительные выстрелы тяжёлых орудий, грохот пушки напугал мятежников, и они узрели страшное зрелище – большой танк тёмно-багрового цвета выкатился с параллельной дороге в окружении бойцов в разношёрстной технологичной броне. Его пушка одним залпом забрала жизни трёх бунтовщиков, автоматы бойцов, его окружавших растерзали пространство пламенными трассёрами, выбивающими дух из ополченцев. Серебряные Гоплиты – жалкий их остаток попытался отступить влево, сформировав клочок обороны, но Андронник направил огонь «гвардейцев» на них, и враги стали падать один за другим на мокро-грязный асфальт. Немногочисленные солдаты Военных Сил Коринфа, в бело-бежевой форме, попытались организованно отойти, но общее бегство ополченцев и страх, вызванный смертью «гоплитов» коснулся холодной рукой и их сердец.

Андронник устало опустил винтовку, переступая через разбитую каменную изгородь, по периметру которой мятежники сложили укрытия, мешки с песком и прочий мусор для создания наступательного рубежа. Ему нет дела до того, как кого-то расстреливают в спины, он переводит взор на укрытия врагов. Несуразные, наспех сделанные, они стали могилами для множество «греков».

– Господин Андронник, мы взяли площадь под полный контроль, – доложил капитан сводного отряда.

Взгляд кибер-очей Андронника упал на мужчину и тех, кто его окружает. Он видит техно-броню с восточными мотивами, чёрные мантии «судей», прожжённые во многих местах и даже есть один «гоплит» в серебристом костюме. Всех их объединили знаки отличия и верности одновременно – чёрно-красные повязки на руках и латинские кресты у сердца, на пару с быстро накарябанными словами «Слава Рейху».

– Как же вы пережили предательство? Как всё случилось? – по-странному человечно прозвучал вопрос от киберария, который стал чувствовать, как его конечности передвигаются с заторможенность, как будто он устал.

– Да нас за месяц до того всей этой фигни стали отгораживать от «друзей», – вперёд выступил мужчина в техно-броне на которую ложится грязный саван чёрной ткани. – До этого большинство наших ходили в бары, сауны и… противно говорить – скрытые бордели.

– И никто из ваших не проинформировал высшее командование?

– И у нас такое было, – сказал мужчина, в броне, которая стала синтезом «восточного духа» и современных технологий. – Мы писали, только казалось, что офицерам не было до этого дела. Понимаешь, год они бегали по девкам и зависали не понять где, а такое ощущение, что Консулам даже нет дела. Только сейчас понятно, что они поддержали этот мерзкий бунт.

– Хорошо, а что было за месяц?

– Нас стали гонять по экзаменам и тестам. Словно отсеивали… а затем собрали всех из орденов на какие-то «учения». Мы только потом поняли, что нас просто собрали, чтобы убить вместе, а не выискивать по частям и мочить, как крыс, – ответил «Судья».

– Как вы выбрались?

– В тот день нас хотели взять и перебить, но мы устранили охранение и разошлись, растеклись с условием собраться в том месте, где есть лоялисты. Благо мы близко были к Коринфу. Тут мы и решили принести возмездие бунтовщикам… вместе с вами.

– Хорошо, – отстранённо произнёс Андронник и перекинув винтовку осмотрелся; среди людей он увидел девушку в чёрных одеждах, на которой бронежилет и широкая повязка белого цвета с алым крестом, а под боком у неё кобура с энерго-револьвером, у которого вместо патрон батарейки; она ходила и искала, кому можно оказать помощь, но таких не было, ни единого писка раненного или умирающего. Либо живые и на ногах, либо «почившие в Бозе».

Андронник тяжело зашевелил ногами, переступая через тела, остатки укреплений и куски разбросанного асфальта, подходя к даме, чувствуя как энергия покидает его тело. Двухметровый воин возвышается над худенькой девушкой, чьи недлинные волосы треплет слабый ветер, а на щеках осела чёрная сажа и пыль.

– Вы же Сериль, – донеслись с металлическим бренчанием слова Андронника. – Вы супруга Данте Валерона?

– Да, – девушка удивлённо, но без страха подняла светло-голубые глаза и заглянула туда, где радужка черна и бездонна, сияет небесным светом неонов.

– Зачем вы вышли в место, где вероятность вашей смерти составл… – Андронник от усталости отбросил сложные фразы. – Вы в опасности, почему вы не с дочерью, когда ей так необходимы? Госпожа Сериль, не подвергайте себя опасности, ваш муж с ума сойдёт, если с вами что-нибудь станет.

Сериль орустила глаза, повинно и понимающе. Да, она знает, что нехорошо сделала, оставив дочь в детском блоке одну, что вышла на поле боя, но ей хочется быть нужной. Мужчины взялись за оружие, встали на защиту родного края от вопящей хулением на здравый мир орды, а она?

– Я просто хотела быть нужной… хотела лечить раненных и спасать жизни на поле боя. Пойми, я просто хочу хоть чем-то помочь вам. Мой муж наверняка где-то сражается с повстанцами, а я отсиживаюсь?

– Да, – отчеканил Андронник и произнёс то, что в его памяти пронеслось фрагментами памяти. – На моих глазах была расстреляна женщина-санитар, такая же как ты, – стальными пальцами киберарий коснулся креста Сериль, – такая же молодая и безобидная. Но мятежники не знают жалости, ибо их ведёт безумие. Сериль, одумайся, у тебя дочь и муж, который сойдёт с ума.

– Да… но так я хоть что-то могу сделать для Рейха, для дома, для дочери, чтобы она была мною горда.

– Понимаю, – Андронник хотел сделать шаг в сторону, но металлическая нога подвела – сил не хватило, и она подломилась, заставив киборга упасть на ладони, заставив его прохрипеть. – Зараза, батареи… энергия заканчивается.

– Подожди, – Сериль обратилась к сумке на поясе и в её руках оказалось прямоугольно начищенное до зеркального блеска устройство, которое она аккуратно вложила в ладонь киборга, чувствуя холод его ладони. – Держи, я это нашла перед уходом в штабе. Думала её использовать для зарядки связного устройства, если сядет, но тебе она нужнее.

– Спасибо, Сериль, ты так добра. Твой муж гордился бы тобой.

Слова Андронника в конце заглушились нарастающей музыкой, ударившей из громмофонов и на некоторых уличных экранах, где раньше царствовала реклама, ныне правит агитация:

– Молвит Алэксандэр «Слово Правды»! – эти речи окутаны помпезной пафосной музыкой, которая лишь размывает ясность, вместо неё привнося идею. – Пять лет под игом Рейха не прошли просто так. Великая греческая нация потеряла в численности на десять процентов, школ, где учат греческому языку стало в два раза меньше. А так же, направленная на уничтожение греков политика Империи привела к тому, что греки потеряли ключевые посты в органах власти, на территории, где мы живём. Нами правят оккупанты! Молодые, боевые, горячие! Вы знаете, что делать! Своими руками и оружием в них верните себе свою родину! – после этих слов, пара солдат расстреляли громкоговорители, чтобы прекратить поток информационного шлака.

– Как же надоела эта пропаганда! – вспылила Сериль. – Из-за неё столько молодых людей похватали оружие и записались в ополчение. Молодые и все идут на смерть…, – сказала девушка и вернулась к полю боя, ища кому бы помочь, напоследок тихо шепча. – Эх, хотела бы я знать, что сейчас с Данте.

Глава 14. Контроль над пустошью: Горячая пыль

Горячая пыль

Этим временем. Центр Новой Приштины

«Что? Как говорил мой знакомый: «через десять минут все мы будем мертвы». Нет, так пойдет». – Этими словами одного польского капитана началось сражение, смертельная битва за жизнь и будущее.

Наступление на передовые позиции мятежников в южной части Великой Пустоши остановилось и теперь сепаратисты могут с лихвой воздать за смерть своего командира. С юга наступают три сотни выживших Серебряных Гоплитов, а с севера, запада и востока кольцо пытаются сомкнуть македоняне из полка и ополченцы. А в над головами завязалась поднебесная симфония войны, которая походит на живое воплощение легенд и сказок – стальной «дракон» Рейха сцепился насмерть с «птицами» мятежников.

В самом центре Новой Приштины на пятнадцать этажей некогда росло здание Муниципального Совета, правящего слой и правдой до того момента, пока Рейх не скинул на него неядерные массивные бомбы и теперь в самом центре осколок на три этажа, перед которым раньше была чреда статуи, мелких построек и зелёные искусственные луга с ручьями и прудами… ныне это выжженное поле с неровным ландшафтом, где всё поросло жёлтой травой и от этого вида хочется рыдать, если бы только не армия врагов.

Данте перекатился, когда его укрытие превратилось в кучу летящих щепок и пыли – снаряд гранатомёта угодил прямо в беседку, расположенную на холмике. Валерон и пять его «палачей» держат позиции к востоку от центрального городского здания, на трёх холмах, между которыми ранее протекала искусственная река и впадала в импровизированный пруд на северо-востоке от Муниципального Совета.

Сотня македонян, поддерживаемых полусотней легионеров подошли к холмам и яме, в которой раньше плескались рыбы. Они, вытекая из-за прилежащих зданий, ступая по небольшому травяному полю, подходят к позициям Данте, но встречаются с ураганным огнём сил Рейха. «Палачи» с гулким «громом» отправляют разрывные пули в бунтовщиков, окропляя сухую траву алой кровью, а их капитан, взирая через оптику отстреливает металлические части легионеров – головы, пробивает платы в груди.

Данте поднялся в половину роста, отряхнувшись от щеп и снова открыл огонь. Стрекочущая очередь пронзила ЦП в голове робота и тот прекратил наступление, но его место заняло ещё пять механических тварей. Македоняне слишком быстро подошли к холмам, но мгновенно были отброшены плотным огнём «палачей» – трое погибли сразу, ещё двое с оторванными конечностями скатились к подножью возвышения. Получив лёгкую передышку, Данте кинулся к рации у воротника:

– Яго, брат, как там у тебя дела?

– Не хорошо, что б его дери за ногу!

Брат Данте, удерживающий противника к западу от центрального строения, отпрыгнул, когда возле окна пронесся рой пуль, и выбивший из стены бетонную крошку. Тут, чуть дальше на западе ещё два холма, через которые протекал крюк искусственной реки, но они держат оборону с четырьмя «Палачами» и пятью русскими в двух двухэтажках, судьба которых печальна раньше были почивальней для двух заместителей мэров, а стали временным укрытием.

Яго подался чуть в окно и приметив, как противник наступает по вершине холма, открыл сумасшедший огонь по нём и шестеро ополченцев брызнули кровью, дёрнулись и упали. Валерон поднял автомат и выдернул магазин, тут же вставив новый. За стенами снова раздался рокот пальбы и укрытие затряслось от множества попаданий – бунтовщиков слишком много.

Один из «Палачей» сунулся в окно, но мгновенно был сражён чётким выстрелом энергетического оружия – его грудь пронзил луч, расплавивший броню и прожёгший грудь. Воин опустил голову к груди, выронил автомат и рухнул на землю.

Едва-едва высунувшись, Яго увидел, что один из солдат врага, чья душа – бездушная программа несёт тяжёлое оружие – длинную и широкую трубку, которая подсоединяется к энергоблоку, утонувшего в руках твари.

– Тут тяжёлый легионер, – сообщил Яго, и прицелился в него, с максимальной аккуратностью. Ревущая очередь устремилась к его ногам и корпусу – сначала пули разбили коленные сочленения и механизмы, а затем измяли и пробили слегка грудь, но и этого хватило, чтобы доставить критические повреждения твари.

Яго быстро перевёл взгляд на приливной наплыв ополченцев, вышедших на убой. Автоматы русских заголосили из соседнего здания, и попытка мгновенного штурма оборвалась – двадцать человек, как только вырвались из канала реки, тут же туда вновь скатили мертвецами с изрешеченными грудями.

«Они, что, совсем обалдели со своими идеями и независимостью, что прут как обдолбанные?» – пронеслась мысль в уме Яго, и он переключился на битву.

Враг наступает неумолимой стеной и авиационная поддержка не подойдёт, ибо была брошена на другой участок фронта, где враг попытался прорваться с помощью Второго фессалонийкийского полка. Штаб предложил им спасение в виде десантного вертолёта через десять минут, только намного южнее, на заброшенном стадионе, но только по заверению одного поляка не продержались бы там и десяти минут, так как там не укрытий, ни возможностей, поэтому был выбран другой план – задержаться на более выгодной позиции к северу и там дождаться подкреплений.

Откинув воспоминания Яго вновь вернулся к бою и посмотрел в окно, в поисках целей, но его рука ощутила «ласковое прикосновение» копья света. От болит он разжал руку и автомат с бряцаньем грохнулся на бетонный пол.

– Капитан, вы в порядке? – спросил один из бойцов, подавляя огневые позиции врагов.

– Да, всё чудно, что б его… вот сейчас подохнем, вообще прекрасно будет, – Яго коснулся устройства у ворота. – Деций Аристофан, птичка ты наша, нам нужна поддержка с воздуха! Бесов слишком много, где твоя небесная кара!?

– У нас не всё хорошо тут. Подними голову к небу и посмотри, что там происходит.

Ответ капитана воздушного корабля был дан голосом холодным и твёрдым, а сам командир аэросудна, облачённый в тёмно-синий длинный френч, расшитый золотом, стоит посреди командного мостика и раздаёт приказы. Огромная посудина, походящая размером на авианосец, с длинным вытянутым корпусом, с несколькими постройками на палубе и усеянная орудиями, ведёт тяжёлый бой. Его зенитки посылают целые непрерывные ленты в воздух, преследуя юркие истребители, автопушки выискивают тяжёлые «летающие крепости», отправленные бунтовщиками чтобы смести оборону огневой мощью. Энергетические щиты на двигателях и бортах сверкают, когда в них попадают вражеские снаряды, сам корабль скрепит и стонет от напора огня, но не сдаётся. Яркие огненные лучи вырываются из длинных орудий судна, разрезая самолёты сепаратистов, чьи незадачливые пилоты повели их прямо на смерть. В поднебесье, над головами сражающихся на зеле гремит неприродный гром и раздаётся яркое сверкание не молний, кипит жуткий и одновременно завораживающий бой.

– Усильте щиты на батареи на пятнадцать процентов! – кричит капитан, со светлым волосом, выстриженным в каре.

В командном помещении, довольно уютном, где полукругом, за приборами и панелями развернулись люди, раздаётся громкий звон приборов и сирен, на экранах всё мелькает фрагментами изображений и отрывками картинок вражеской авиации.

– Господин капитан, у нас слишком мало энергии! – раздаётся лихорадочный доклад. – Если мы это сделаем, то наши энерго-пушки ослабнут!

– Если мы этого не сделаем, то наши щиты на двигателях ослабнут, и мы грохнемся! Давай!

– Так точно, капитан!

Судно чуть покачнулось и наклонилось вправо, совершая маневр уклонения и одновременно пытаясь развернуться к новому звену вражеских истребителей. Огонь ПВО с палубы корабля, и бесперебойная работа зениток расчертила небеса яркими линиями, и авиация врага охватилась огнём и самолёты стали падать один за другим, устроив пламенно-металлический дождь.

Внезапно, с южной стороны по днищу небесного исполина застрекотали попадания, множество попаданий и металл стал изрываться, а системы контроля отдали в командный мостик сигнал, ставший нестерпимым воем и отразившийся на экранах.

– Проклятье! – выругался капитан и вспомнил за кем юг, дёрнул рацию и с недовольством прокричал. – Комаров, что у вас там творится? Почему по нам стали работать зенитки!?

Капитан русского добровольческого формирования рад был бы ответить, если не близкий контакт. Его сдвоенный автомат едва ли не в упор расстреливает упоротых боевиков-ополченцев, которые норовят подойти как можно ближе. Два ствола работают без продыху, увенчанные ярким пламенем, они посылают рой пуль в противника, который в наглую подошёл к пяти зданиями разных этажей на юге от Муниципального Совета. Раньше тут был бар, гостиница, библиотека, кинотеатр и кафе – место для отдыха, став ареной для битвы.

Комаров сменил магазин, и снова глянул в окно с первого этажа бара. Благо они снесли к рамам барные столы и стулья, создали хорошие укрепления и шквал вражеского огня мелкокалиберных пуль вязнет в баррикадах. Посмотрев, он снова целится через стандартный прицел и когда на мушке снова оказывается чреда врагов, облачённых во рваньё с бронежилетами, он открывает огонь. К нему присоединились его воины и противник телами встретил шквал очередей, расписав кровью траву и землю, усыпав её телами.

Сменив обзор он увидел, на просторную лужайку, где раньше забавлялись игрой в гольф, выехала военная машина, с коробчатым корпусом и трёхствольной установкой на самом верху, которая не переставая работает, посылая ленту за лентой снарядов. Рядом с ней появилась ещё одна и так же открыла огонь.

– Капитан Дейций Аристофан, – тут же связался Комаров, – на лужайке для гольфа к юго-западу от нашей позиции враг вывел две самоходно-зенитных установки

– Так уничтожьте их, если не хотите, чтобы мы рухнули вам прямо на голову.

Комаров рад был бы подойти ближе, но врагов слишком много – и снова они наступают, только на этот раз в бой брошены силы тех, кто служит бунтовщикам платой и процессором.

– Что б меня, – выругался Комаров, увидев, как на их позиции наступает линия железа, только вместо автоматов у пяти десятков тварей, верхние конечности сотворены клинками и топорами. – Легионеры ближнего боя. – Он тут же разворачивается к своим воинам. – Развернуть тяжёлый пулемёт и огонь по ним!

Отстегнув магазин и что есть скорости присобачив новый, с красной изолентой, он открыл огонь – его пули попадали в корпус, плавили, и уничтожали внутренности роботов, но слишком медленно. Боец, сняв орудие со спины и поставив на тре6ногу, со звоном передёрнул затвор и тяжёлый пулемётов взревел, сея тяжёлые пули в сердца легионеров. Они прорываются под защиту, разбивают платы, рвут провода. Комаров даже позволил себе лёгкую улыбку, когда первый ряд был полностью уничтожен, а вместе с ним и командный легионер, что обрекло всю волну на остановку и полное истребление выверенным огнём.