Текст книги "Жизнь в авиации"

Автор книги: Степан Красовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Только Кудашкину, Чернову и Уханову под силу эта задача. Уверен, они найдут и поразят цель!

Штурман Александр Чернов точно вывел Пе-2 к Хотину. Под самолетом отчетливо были видны сгрудившиеся у переправы через Днестр автомашины, повозки, колонны пехотинцев. И вот открыты бомболюки; в самый центр громадной колонны посыпались бомбы. Фотоаппарат запечатлел меткие попадания. У переправы вспыхнули автомашины. В панике заметались гитлеровцы. Хоть и говорят, что “один в поле не воин”, но на этот раз экипаж Пе-2 сумел достичь таких результатов, которые не всегда под силу целой эскадрилье.

Несколько дней спустя, 31 марта, 36-й гвардейский бомбардировочный полк получил новую задачу. Надо было разрушить мост через Днестр в районе Ляшевице и нарушить переправу вражеских войск. Лейтенанту Ивану Кудашкину и его боевым друзьям поручили уничтожить переправу. Бомбардировщик приблизился к Ляшевице на высоте пятидесяти – ста метров и только у самой цели сделал горку, выйдя на минимально допустимую высоту бомбометания. Вокруг рвались снаряды, но Кудашкин не свернул с боевого курса.

Бомбы уже отделились от самолета, когда вражеский снаряд угодил в бензобак. Горящий самолет вошел в последнее пикирование и врезался в скопление войск неподалеку от переправы, в семи километрах северо-восточнее Ляшевице.

Славные боевые дела и геройская гибель трех коммунистов звали летчиков 2-й воздушной армии на новые боевые подвиги. Армейская газета “Крылья победы” поместила тогда статью заместителя по политической части командира 36-го гвардейского бомбардировочного авиаполка майора Короткова. В ней говорилось, как мужественно воевали Кудашкин, Чернов и Уханов. Политработник призывал всех воинов быть такими же верными сынами Родины, какими были трое отважных авиаторов.

В марте наши войска окружили немецко-фашистскую группировку в Тернополе. Блокированный гарнизон оказывал ожесточенное сопротивление. Борьба за город приняла затяжной характер. Тем временем противник концентрировал силы за внешним фронтом, чтобы деблокировать осажденный гарнизон.

Для быстрейшей ликвидации окруженной группировки нужно было привлечь крупные силы авиации. К сожалению, мы не могли этого сделать, так как соединения бомбардировщиков и штурмовиков активно поддерживали наступавшие войска в районе Черновцы. Удары по Тернополю наносили 208-я и 326-я ночные бомбардировочные дивизии. И надо отметить, что они блестяще справились с задачей. Экипажи По-2 вылетали на задание к вечеру, когда немецкие истребители уже возвращались на аэродромы, и на рассвете, когда их еще не было в воздухе. Бомбардировка отличалась высокой точностью.

Когда стало известно, что штаб гарнизона Тернополя находится в ратуше, ночные бомбардировщики осуществили очень удачный налет. Рано утром один за другим в воздух поднялись десятки экипажей По-2 и забросали бомбами штаб и радиостанцию окруженного гарнизона. Комендант города был убит, радиостанция уничтожена, и осажденные лишились связи.

Немецко-фашистское командование, не получая никаких сведений о своем тернопольском гарнизоне, решило, что он уже весь уничтожен, и прекратило наступление с запада на внешнем фронте. Окруженные вражеские войска капитулировали.

В апреле 1944 года наступила оперативная пауза. 1-й Украинский фронт перешел к обороне на рубеже Торчин – Берестечко – Заложцы – Чортков – Коло-мыя – Куты. В командование фронтом вступил Маршал Советского Союза И. С. Конев.

Курс на Львов и Сандомир

Быстро промелькнули несколько относительно спокойных недель, в течение которых наша армия пополнялась людьми и техникой. Летный состав на тактических конференциях, на занятиях в классах изучал опыт минувших боев. Во всех соединениях была организована теоретическая учеба, повсюду шли учебно-тренировочные полеты с отработкой различных приемов атак целей на полигонах. Все были уверены, что скоро предстоят новые серьезные испытания, да и приказ на проведение новой наступательной операции не заставил себя долго ждать.

24 июня командующий ВВС Главный маршал авиации Александр Александрович Новиков и командующий фронтом маршал Иван Степанович Конев познакомили меня в Москве с замыслом предстоящей операции и сообщили, что в состав воздушной армии передаются четыре корпуса и две отдельные дивизии, после чего армия будет иметь более трех тысяч самолетов. Надо было подготовиться к приему прибывающих соединений. Я возвратился в Лубянки-Выжще, где размещался штаб 2-й воздушной армии.

В последних числах июня личный состав армии начал готовиться к Львовско-Сандомирской операции. Эта работа проходила в несколько своеобразных условиях, которые в значительной степени повлияли на решение всех вопросов организации боевых действий. Включение в состав армии девяти корпусов трехдивизионного состава, трех отдельных дивизий и трех отдельных полков, насчитывавших в общей сложности три тысячи двести сорок шесть самолетов, обязывало ко многому. Если учесть, что сроки подготовки к наступлению очень коротки – всего двадцать суток – и что боевые действия развернутся в двух направлениях: рава-русском и львовском, находящихся друг от друга на удалении ста – ста двадцати километров, легко понять, как усложнялись наши задачи в предстоящей операции.

Казалось бы, не такой уж сложный вопрос – базирование частей, но и тут мы сталкивались с большими трудностями. В течение всего мая и в первой поло-вине июня работники тыла изыскивали и подготавливали новые площадки. К 20 июня армия, имевшая сорок семь авиационных полков, располагала шестьюдесятью пятью аэродромами. Такое количество летных полей обеспечивало широкий аэродромный маневр, позволяло принять дополнительно двадцать – двадцать пять полков. Однако прибывали не двадцать, а сорок два полка!

– Какими возможностями мы располагаем? – спросил я начальника тыла генерала В. И. Рябцева. – Необходимо срочно расширять аэродромную сеть.

– Дело сложное, – подтвердил Виктор Иванович и, подойдя к карте, пояснил: – В намеченном районе базирования нет свободных земель. Значит, остается один выход – использовать посевные площади. А поскольку на территории западных областей Украины еще нет коллективных хозяйств, будет много препятствий. Самое неприятное, конечно, то, что придется уничтожать крестьянские посевы. К тому же мы располагаем всего лишь шестью инженерно-аэродромными батальонами. Самостоятельно они не смогут в сжатые сроки создать необходимое количество новых аэродромов. Значит, придется обратиться за помощью к трудящимся Волынской, Ровенской, Тернопольской и Хмельницкой областей.

– Люди нас поймут! – поддержал Рябцева член Военного совета С. Н. Ромазанов.

Строительные работы начались одновременно на многих площадках. Солдаты и офицеры инженерно-аэродромных батальонов и БАО выполняли главным образом функции инструкторов, а также организовали эксплуатацию аэродромной техники. Большую же часть земляных работ выполнили местные жители. За десять дней было построено тридцать три аэродрома. Поскольку они создавались на вспаханной земле, потребовалось тщательно уплотнять верхний слой почвы. Даже после многократного укатывания грунтовых взлетно-посадочных полос они были очень пыльными. Зачастую после взлета одного самолета приходилось несколько минут ждать, пока улучшится видимость. Пыль затрудняла эксплуатацию и обслуживание машин.

Поскольку мы стремились сосредоточить авиацию на направлениях прорыва, базирование получалось довольно скученным, что влекло за собой известные трудности при одновременных вылетах и посадках большого количества самолетов. Однако даже в таких условиях нам не удалось обеспечить базирование штурмовиков и истребителей вблизи районов активных действий. Часть полков 8-го штурмового и 10-го истребительного корпусов пришлось расположить на расстоянии семидесяти – девяноста километров от линии фронта.

Накануне операции на южном крыле советско-германского фронта проводились крупнейшие перегруппировки авиации. Во 2-ю воздушную армию прибывали авиационные соединения из районов Киева, Одессы, Бельцы. План приема и базирования вновь прибывающих частей и соединений был утвержден Военным советом 1-го Украинского фронта 30 июня. Соединения, включаемые в состав воздушной армии, намечалось разместить на тыловых аэродромах, в ста – ста пятидесяти километрах от линии фронта. Их перелет на передовые аэродромы должен состояться за сутки до наступления или одновременно с первым боевым вылетом. Такой порядок перебазирования авиации устанавливался с целью маскировки мероприятий по подготовке операции.

Перебазирование авиационных соединений производилось железнодорожным транспортом и летными эшелонами. Батальоны аэродромного обслуживания и часть технического состава прибывали наземными эшелонами, летный и технический состав полков, авиационные штабы перебазировались двадцатью пятью транспортными самолетами, которые сделали около трехсот рейсов. Перебазирование проходило организованно и заняло в общей сложности пять – семь суток.

Из числа вновь прибывших соединений только 7-й истребительный корпус и две отдельные истребительные дивизии не были ранее в составе 2-й воздушной. Все же другие соединения на разных этапах войны уже побывали у нас. Конечно, я знал и ценил способности их командиров генералов И. С. Полбина, В. Г. Рязанова, В. И. Аладинского, был знаком со многими летчиками. Однако почти целый год эти соединения находились на других участках фронта. Летный состав обновился – в части пришло много молодых летчиков и штурманов из училищ. Вместе с тем стали опытнее руководящие кадры. Все эти изменения следовало брать в расчет при организации боевых действий.

В 1944 году наша авиационная промышленность изо дня в день наращивала выпуск первоклассных бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей, а боевые потери на фронте неуклонно снижались. Авиационные части теперь уже не ощущали какого-либо недостатка в самолетах и были укомплектованы материальной частью до полной штатной численности. Вот когда мы особенно остро чувствовали неразрывную связь фронта с тылом.

Кроме обычных забот о базировании, боевой подготовке экипажей, планировании действий авиации на нас легла забота о повышении бдительности, организации надежной охраны самолетов, вооружения. Дело в том, что в западных районах Украины буржуазные националисты-бандеровцы развернули подрывную деятельность против советских партийных организаций, против Красной Армии.

Вскоре после перебазирования на территорию Тернопольской области в 208-й ночной бомбардировочной дивизии произошло чрезвычайное происшествие: ночью выстрелом через окно с улицы был убит адъютант командира дивизии. Расследованием происшествия занялся начальник особого отдела воздушной армии полковник А. М. Линев. Опытный и проницательный чекист, он быстро установил, что за несколько дней до своей гибели адъютант познакомился с местной девицей, родственники которой активно сотрудничали с гитлеровцами. Контрразведчики обнаружили группу бандитов и большой склад оружия.

Вспоминается еще один случай. Несколько позже, когда штаб воздушной армии передислоцировался в Старое Село, неподалеку от города Рава-Русская, ночью исчезла одна из женщин, служивших в военторге. После энергичных поисков ее нашли в лесу, истекающую кровью. Бандиты оставили ее там, вырезав на ее спине и на ногах звезды.

Расследование вновь вел Линев. Он очень точно установил все обстоятельства преступления. Оказалось, что ночью женщина вышла из дома на улицу, накинув на плечи чужую офицерскую шинель. Бандеровцы только и ждали случая, чтобы захватить советского офицера. Они набросились на беззащитную женщину, закрыли ей рот, связали и утащили в лес. Там они долго пытались получить от нее сведения о размещении штаба, численности войск, но отважная патриотка вела себя мужественно и не выдала буржуазным националистам военных секретов.

Линеву удалось разыскать преступников. Все они понесли заслуженную кару. Но самое удивительное было то, что во главе шайки бандеровцев, орудовавших в Старом Селе, был пожилой, степенный хозяин того самого дома, в котором я жил. Его сыновья и вырезали звезды на спине и ногах скромной труженицы, работавшей в бухгалтерии военторга.

Когда начальник особого отдела доложил результаты следствия, я долго не мог поверить в правдивость его сообщений. Но он очень скоро развеял все мои сомнения. Передо мной лежал протокол допроса одного из бандитов:

“– Почему вы схватили женщину?

– Ошиблись. Хотели поймать офицера.

– А почему не генерала? Тем более что он живет в доме вашего отца…

– Да, мы уж собирались, но отец запретил. Говорит: “Генерала не трогать”.

– Почему?

– Отец сказал, что генерал не разрешил у него забирать коней для Красной Армии. Кроме того, он боялся, что на него обязательно упадут подозрения…”

В большом и трудном деле, которое вели наши армейские чекисты, было много интересного и поучительного. Их подчас незаметный, но очень нужный труд приносил большую пользу. Это чувствовали все воины. И в нужный момент каждый готов был прийти на помощь.

Помнится, как-то рано утром пришел ко мне Линев очень расстроенный. Докладывает:

– Под Бродами поймали мы банду бандеровцев. Посадил я их в сарай, поставил часового. А они ночью сделали подкоп и все ушли. Неприятностей теперь будет много. Прошу помочь.

Я приказал командиру аэродромно-строительной части, находившейся в Бродах, приступить немедленно к поискам бандитов. Вечером Линев вернулся радостный. Всех беглецов удалось поймать…

Но вернемся к подготовке Львовско-Сандомирской операции.

В армии сосредоточилось двадцать восемь авиадивизий. Как рациональнее использовать эту воздушную армаду? Одни предлагали спланировать действия так, чтобы при прорыве вражеской обороны нанести внушительные массированные удары, в результате которых можно будет дезорганизовать систему огня противника, подавить его волю к сопротивлению. Другие считали целесообразным распределить усилия авиации равномерно по времени и месту. Эшелонированные удары при этом основной способ действий.

Обсудив оба предложения, мы решили остановиться на первом. С началом наступления нанести первый удар, второй – через три часа; третий – через шесть часов после “ч”. В периоды между массированными ударами предусматривались эшелонированные действия по выявленным огневым точкам.

Незадолго до начала операции на фронт прилетели представители Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий ВВС Главный маршал авиации А. А. Новиков. Жуков, выслушав доклады, заявил:

– Надо, чтобы авиация наносила крупные массированные удары. И только на главных направлениях. Думаю, что это вполне устраивает командование ВВС и командование фронта.

Возражений не последовало.

Применение крупных сил авиации, сосредоточенных в ограниченном районе, потребовало особенно четкой организации штурманского обеспечения. Штурманская служба, возглавлявшаяся генералом М. X. Гордиенко, подготовила все необходимые расчеты. Прежде всего были четко разграничены зоны маневрирования авиационных соединений. На каждом участке прорыва коридоры для пролета самолетов к цели и обратно маркировались радиотехническими средствами и дымами. Если в предыдущих операциях такие вопросы, как определение порядка сбора групп, их маневра в районе цели, направления маршрутов, решались командирами корпусов и дивизий самостоятельно, то теперь все детали выполнения боевых вылетов разрабатывались централизованно.

Учитывая, что в частях было много неопытных экипажей, мы стремились всемерно облегчить им самолетовождение. С этой целью наряду со штатными средствами (радиомаяки, приводные радиостанции, радиопеленгаторы, светотехнические и пиротехнические средства) использовалась система искусственных ориентиров на местности: применялись буквы и цифры, выложенные на земле из подручного материала. Большую работу по организации системы радиосветотехнического обеспечения провел начальник службы земного обеспечения самолетовождения инженер-подполковник И. Ю. Хайме.

Для развития успеха после прорыва обороны противника привлекались три танковые армии и две конно-механизированные группы. Прикрывать и поддерживать их с воздуха должны были шестнадцать дивизий штурмовиков и истребителей. На каждую танковую армию (группу) выделялось по штурмовому корпусу (со своими истребителями сопровождения) и истребительной дивизии.

Соединения, остававшиеся в резерве, предполагалось задействовать для обеспечения дальнейшего продвижения общевойсковых армий, а также для борьбы с резервами противника во всей полосе наступления фронта.

Закрепление авиационных соединений не означало передачи авиации в оперативное подчинение командующим подвижными группами. В основном сохранялось централизованное управление, которое позволяло при необходимости переключать авиационные соединения на поддержку той или другой группы. Командующий воздушной армией определял общие задачи и боевое напряжение для авиационных соединений. Конкретные же объекты и время действий указывалось командующим танковой армией (командующим конно-механизированной группой).

На КП командующего танковой армией, как правило, находились командиры взаимодействующих авиационных соединений с несколькими офицерами и радиостанциями. Оттуда они осуществляли управление действиями штурмовиков и истребителей в интересах подвижных соединений. В танковых, механизированных и кавалерийских корпусах находились авиационные представители, непрерывно поддерживавшие связь со своими командирами и самолетами, выполнявшими боевые задачи. Их функции заключались в передаче заявок командиров корпусов на действия авиации, а также в уточнении задач или перенацеливании групп самолетов, находящихся в воздухе.

Такая система организации взаимодействия авиации с танками, мотопехотой и кавалерией оказалась достаточно гибкой. Она обеспечивала быстрый вызов авиации для действий на поле боя, непрерывное согласовывание усилий авиационных и общевойсковых соединений.

Важным мероприятием по подготовке к операции явилось командно-штабное учение на картах, в котором участвовали штаб воздушной армии и командиры соединений. На учении детально исследовались возможные варианты действий, уточнялись вопросы взаимодействия с сухопутными войсками. После учения все командиры имели вполне отчетливое представление о том, как им надлежит действовать в различных условиях.

В начале июля немецко-фашистское командование проводило крупные перегруппировки своих войск. Эшелоны один за другим следовали через Владимир-Волынский, Раву-Русскую, Львов, Станислав. Авиация получила задачу: нарушать железнодорожные перевозки врага, уничтожать живую силу и технику противника на станциях погрузки и выгрузки.

В число объектов, по которым должны были действовать летчики 2-й воздушной, входил железнодорожный узел Львов. Выполнение удара по узлу возложили на группу из восемнадцати самолетов Пе-2, возглавляемую капитаном П. А. Плотниковым. В воздушной армии хорошо было известно имя этого меткого снайпера, мастера бомбовых ударов, ставшего впоследствии дважды Героем Советского Союза.

Не успели наши самолеты подойти к цели, как посланный заранее воздушный разведчик донес, что на станции находятся пять железнодорожных эшелонов. Зенитная артиллерия врага открыла яростный огонь. В небе шевелились белые шапки разрывов. Но это не смущало Плотникова и его друзей. Они пробились к станции и разрушили входные и выходные стрелки, а затем начали обрабатывать эшелоны. Противник понес большой урон в живой силе и технике. Экипажи, выполнив задание, благополучно вернулись на аэродром.

6 июля 1944 года на станцию Рава-Русская вылетел экипаж самолета Ил-2 в составе летчика комсомольца М. С. Сошникова и воздушного стрелка М. В. Пичка-лева. Экипаж увидел большое скопление эшелонов. Противник открыл по Ил-2 зенитный огонь, но Сошников ввел машину в пикирование, и на вагоны посыпались бомбы. На станции поднялась паника.

Экипаж начал новую атаку, но в это время зенитный снаряд попал в самолет, и он загорелся. Ни Сошников, ни Пичкалев не покинули машину. Они направили ее в скопление эшелонов… В журнале боевых действий 264-й штурмовой авиадивизии появилась короткая запись: “Экипаж с боевого задания не возвратился”. И только позже стало известно о подвиге Сошникова и Пичкалева. Подобных примеров героизма было в те дни немало.

Офицеры-политработники, руководимые заместителем командующего воздушной армией генералом С. Н. Ромазановым, живым, доходчивым словом и личным примером вдохновляли летчиков, штурманов, стрелков-радистов на новые ратные дела. Пятьдесят два политработника готовились лично принять участие в боевых вылетах.

Накануне операции усилился приток в ряды Коммунистической партии. Более семисот авиаторов изъявили желание идти в бой коммунистами.

Перед наступлением на аэродромах состоялись короткие митинги. Авиаторы клялись партии, Советскому правительству, народу, что мужественно выполнят свой долг, будут бесстрашно громить врага. В одной из частей на митинге выступил молодой летчик-истребитель младший лейтенант Аболишин.

– Настал час, – сказал он, – когда мы должны принять активное участие в разгроме врага. Я по поручению молодого летного состава заверяю командование, что, следуя примеру ветеранов, мы, не щадя своих сил и самой жизни, будем сражаться с воздушными пиратами до полного их уничтожения.

Свою клятву летчик сдержал. В боях за Львов он уничтожил пять фашистских самолетов.

Чем меньше дней оставалось до начала операции, тем напряженнее велась подготовительная работа в штабах и частях. Предстояло уточнить некоторые детали взаимодействия, провести облет района ведущими групп, проконтролировать готовность частей. И тут наша разведка вскрыла, что на рава-русском направлении противник собирается отвести свои войска на вторую полосу обороны. Времени терять было нельзя. 13 июля стрелковые соединения, поддержанные штурмовиками, атаковали отступающего врага, не давая ему осуществить планомерный отход.

На львовском направлении с утра 14 июля начали действовать передовые отряды. Они быстро смяли боевое охранение противника и вклинились в глубину его обороны на два-три километра. Часть целей, по которым должна была действовать авиация, заняли наши войска. Около 12 часов дня командующий фронтом решил немедленно использовать успех передовых отрядов и через два часа атаковать врага главными силами. Сам же он выехал на передовой командный пункт, развернутый на львовском направлении, неподалеку от села Заложцы.

Поскольку обстановка изменилась, я попросил у командующего фронтом разрешения остаться на основном КП в Лубянки-Выжще. Он не возражал:

– Находитесь там, откуда удобнее управлять авиацией. А со мной пошлите толкового офицера из вашего штаба.

– В Заложцах уже есть несколько офицеров. Кроме того, с вами направляется инспектор ВВС генерал Иван Лукич Туркель, – доложил я.

14 июля атаке пехоты и танков на львовском направлении предшествовала мощная авиационная подготовка. Более тысячи пятисот самолетов почти одновременно поднялись в воздух. Первыми сбросили бомбы на укрепления противника в районе Пеняки, Олиев, Колтов самолеты 2-го гвардейского и 4-го бомбардировочных корпусов. Колонну бомбардировщиков вел прославленный мастер ударов по врагу генерал И. С. Полбин.

Стояла ясная, солнечная погода. С земли хорошо были видны стройные группы “петляковых” и сопровождавших их “Яковлевых” и “лавочкиных”. Наземные вой ска с радостью встречали появление каждой новой группы бомбардировщиков, восхищаясь возросшим могуществом нашего воздушного флота. С началом атаки к участку прорыва вышли штурмовики. Не случайно немецкие солдаты и офицеры называли Ил-2 “черной смертью”. Используя прекрасные боевые возможности самолета, летчики 1-го гвардейского и 8-го штурмовых корпусов метко поражали вражеские огневые точки, живую силу в окопах.

В результате удара авиации многие огневые точки в системе обороны противника были уничтожены. С передового КП мне позвонил генерал И. Л. Туркель:

– Комфронта приказал немедленно нанести повторный удар.

– Это невозможно. Самолеты должны после посадки дозаправиться… Маршал утвердил план, согласно которому повторный удар планируется через три часа. Прошу доложить ему об этом.

Разговор оборвался…

После посадки самолетов командиры соединений докладывали о количестве экипажей, не возвратившихся с боевого задания. Их оказалось девяносто. “Почему такие большие потери?” – тревожно раздумывал я. Вскоре, однако, выяснилось, что многие молодые летчики, потеряв в бою ведущего, немедленно пристраивались к первой попавшейся группе и совершали посадку на чужих аэродромах. К вечеру “потерянные” экипажи нашлись.

Вечером 14 июля повторным ударом наши бомбардировщики и штурмовики нанесли существенный урон оборонявшемуся врагу и особенно его резервам в районах Белого Камня, Колтова, Золочева. Находясь под воздействием с воздуха, враг не мог оказать сколь-нибудь сильного сопротивления наступающим войскам 60-й и 38-й армий. К исходу первого дня главная полоса вражеской обороны была прорвана.

Немецко-фашистское командование в ночь на 15 июля спешно подтягивало свои резервы в район Золочев, Плугов, Зборов. А наутро до двухсот танков и крупные силы вражеской мотопехоты нанесли контрудар по 38-й у армии.

Главные силы 2-й воздушной армии были немедленно перенацелены на уничтожение танковой группировки врага в районе Плугова. По контратакующим танкам и резервам противника был нанесен сильный массированный удар, в котором участвовало в общей сложности до трех тысяч самолетов. Враг потерял почти половину техники. В связи с этим его контратаки ослабевали, и наши войска получили возможность развивать наступление в глубину.

Выдвигавшаяся из района Золочева 8-я немецкая танковая дивизия была разгромлена, не успев вступить в бой. Вспоминая об этом, бывший немецкий генерал Меллентин пишет:

“На марше 8-я танковая дивизия, двигавшаяся длинными колоннами, была атакована русской авиацией и понесла огромные потери. Много танков и грузовиков сгорело; все надежды на контратаку рухнули”.[10]10
  Ф. В. Меллентин. Танковые сражения 1939 – 1945 гг. Сокращенный перевод с английского. Издательство иностранной литературы, 1957, стр. 237.


[Закрыть]

К исходу 15 июля в обороне противника образовалась брешь, которая была использована для дальнейшего развития успеха силами наших танковых соединений. Части 3-й гвардейской танковой армии, которой командовал генерал П. С. Рыбалко, начали выдвигаться по узкому “колтовскому коридору” в направлении Кол-тов и Красное. Контратаками и артиллерийским огнем с флангов противник пытался воспрепятствовать вводу в прорыв 3-й гвардейской танковой армии и двигавшейся вслед за ней 4-й танковой армии. В сложившихся условиях действенную помощь танкистам могла оказать только авиация.

Основные силы 2-й воздушной армии были использованы для поддержки и прикрытия танковых войск. Сильные удары по фланговым группировкам противника в районах Сасова и Золочева наносили наши бомбардировщики, противотанковую артиллерию врага подавляли группы самолетов Ил-2 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса. Командир корпуса генерал В. Г. Рязанов находился на КП командующего 3-й гвардейской танковой армией, у населенного пункта Нуще. Он хорошо видел и колонны наших танков, двигавшиеся на запад, и огневые точки противника, которые обстреливали боевые порядки наших войск севернее и южнее Колтова. Генерал Рязанов вызывал по радио с аэродромов группы самолетов-штурмовиков, ставил им конкретные задачи и помогал отыскивать цели.

Мастера штурмовых атак В. И. Андрианов, Т. Я. Бегельдинов, С. Е. Володин, Г. У. Чернецов, И. X. Михайличенко и М. П. Одинцов по три-четыре раза в день водили группы “илов” и громили врага севернее и южнее Колтова. Танкисты горячо благодарили летчиков за помощь. В те дни командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал Рыбалко писал:

“Штурмовики-гвардейцы 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса за период взаимодействия с войсками 3-й гвардейской танковой армии на поле боя работали отлично”.

Немало подобных отзывов было получено летчиками 2-й воздушной армии и от других общевойсковых командиров.

В период самых напряженных боев советская авиация сумела уберечь наземные войска от воздействия со стороны немецких военно-воздушных сил. Истребительные соединения, которыми командовали генералы А. В. Утин, М. М. Головня и Д. П. Галунов, не давали вражеской авиации возможности атаковать с воздуха наступавшие войска фронта.

Зорко несли боевое дежурство в воздухе патрули 5-го истребительного авиационного корпуса, прикрывавшие действия 3-й гвардейской танковой армии. Только за 16 июля они провели четырнадцать воздушных боев, уничтожив двадцать три фашистских самолета. В этот же день, сопровождая штурмовиков в район Радзехува, восьмерка наших истребителей во главе со старшим лейтенантом Н. П. Гугниным сбила четыре самолета противника. “Илы”, надежно прикрытые группой Гугнина, успешно выполнили боевую задачу.

Как всегда, мастерски сражался с врагом полковник А. И. Покрышкин, командир 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. Вечером 16 июля двенадцать истребителей получили задачу прикрывать наши войска в районе Холоюва. Летчики дежурили в воздухе тремя группами. Ударную вел дважды Герой Советского Союза капитан Г. А. Речкалов, прикрывающую – командир дивизии, третью – Герой Советского Союза старший лейтенант А. И. Труд.

Неся боевое дежурство, летчики своевременно заметили до пятидесяти вражеских самолетов. Используя численное превосходство, немцы рассчитывали прорваться к боевым порядкам наших войск. Однако Покрышкин решил атаковать противника. Первой по его приказу ринулась на врага группа Речкалова. Летчики подожгли два “юнкерса” и сразу же нарушили плотный строй бомбардировщиков. Следующий удар по немецким самолетам нанесла четверка Покрышкина. Опять удача: запылали еще две машины. Звено старшего лейтенанта Труд прочно сковало боем истребителей. “Мессеры” уже ничем не могли помочь своим бомбардировщикам. Пользуясь этим, группы Покрышкина и Речкалова повторили атаки. “Юнкерсы”, сбросив бомбовый груз, начали уходить. Покрышкинцы сбили в общей сложности девять вражеских машин.

Умело сражались с врагом и другие летчики 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. В первые дни операции лейтенант И. И. Бабак сбил шесть фашистских самолетов, лейтенант В. Е. Бондаренко и подполковник Л. И. Горегляд – по четыре. Три вражеских машины уничтожил командир эскадрильи В. И. Бобров.

Высокое мужество проявил ведомый Боброва – старший лейтенант М. П. Девятаев. В районе Горохова он был вынужден покинуть горящий самолет с парашютом. Тяжело раненный летчик попал в плен. Но и там он нашел в себе мужество и силы продолжать борьбу с врагами. Михаил Девятаев стойко вел себя на допросах и не выдал гитлеровцам военных секретов.