Текст книги "Жизнь в авиации"

Автор книги: Степан Красовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Значит, и нам надо лучше подготовить аэродромы, – посоветовал маршал. Есть у вас какие-нибудь предложения?

– Мы думали об этом, товарищ командующий фронтом.

Он выслушал соображения о скоростном строительстве двух аэродромов с металлическими полосами и обещал выделить необходимый транспорт, а также посоветовал обратиться к местному населению:

– Поляки охотно помогут. Натерпелись всяких бед от гитлеровцев, люто ненавидят их.

Сразу же от командующего, не заходя в штаб армии, я отправился на аэродром Гайнау, чтобы на месте разобраться в обстановке. Дорога шла лесом. Среди деревьев виднелись остовы большегрузных планеров. Шофер Садык Бадамшин остановил машину: мне хотелось поближе посмотреть громадное кладбище планеров. Откуда оно?

Позже мне сказали, что в лесу под Гайнау было более тысячи вражеских планеров. Немцы готовили крупную воздушнодесантную операцию осенью 1942 года, но успехи Красной Армии спутали их карты. И никому не нужные крылатые гиганты остались гнить в лесу.

В Гайнау я лишний раз убедился в непригодности аэродрома к полетам: грунтовая взлетно-посадочная полоса раскисла. И вдруг в облачном небе послышался звук авиационного мотора. Чей самолет? Откуда? Минуту спустя Ме-109 вынырнул из облачности и прошел над центром аэродрома на низкой высоте. Сделав один за другим четыре круга, он мягко коснулся земли и, разбрызгивая в стороны грязь, покатился по летному полю.

Летчик спокойно порулил к ангару. Там было все тихо. Шофер и стрелок Медведев по моей команде спрятались за ангар и ничем не выдавали себя. Не выключая мотора, немец вылез из кабины, снял парашют и стал на плоскость. В это время на опушке леса показалась группа советских солдат. Наша маскировка была теперь ни к чему. Бадамшин сел в машину и вместе с Медведевым быстро покатил к немецкому самолету. Вражеский летчик спрыгнул с плоскости и пытался убежать в лес. Погоня была короткой.

Я выключил двигатель, сдал самолет под охрану подоспевшим солдатам из батальона аэродромного обслуживания, а пилота отвез к коменданту. По дороге немец рассказал, что это был его первый вылет, что он потерял ориентировку и поэтому вынужденно сел в Гайнау.

С аэродрома Бадамшин вывел машину на прямую, как стрела, автостраду Берлин – Бреслау. Дорога оказалась исключительно ровной, без каких-либо подъемов и спусков. "Чем не взлетно-посадочная полоса? – подумалось мне. – Только немного узковата".

Я доложил командующему фронтом свои соображения. Маршал сначала сказал, что закрыть дорогу нельзя, но, выслушав доводы о том, что использование небольших участков автострады для взлета и посадки самолетов даст возможность решительно улучшить поддержку и прикрытие войск, принял положительное решение.

Я приказал командиру 6-го гвардейского истребительного авиакорпуса генералу А. В. Утину и начальнику района авиационного базирования инженер-полковнику М. И. Проценко немедленно готовить взлетно-посадочную полосу на автостраде. Промежуток между двумя бетонными лентами засыпали щебнем, покрыли сверху тонким слоем глины и хорошо утрамбовали. Общая ширина полосы составила около двадцати метров, почти в три раза меньше, чем положено. Но это был единственный выход из создавшегося положения.

Командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии полковник А. И. Покрышкин первым взялся испытать импровизированный аэродром. Взлет и посадка удались. Генерал Утин приказал посадить на дорогу все самолеты дивизии.

Вскоре на другой участок автомагистрали перебазировалась и 22-я гвардейская истребительная дивизия полковника Л. И. Горегляда. Мы могли уже противопоставить противнику почти двести истребителей.

Немецкое командование никак не могло догадаться, с каких же аэродромов поднимаются советские истребители. А мы все шире и шире использовали дороги в качестве взлетно-посадочных полос. Даже самолеты Ил-2 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса начали взлетать с широкого шоссе, имевшего твердое покрытие.

5-й истребительный авиакорпус, которым командовал генерал М. Г. Мачин, и 3-й штурмовой авиакорпус генерала М. И. Горлаченко использовали восстановленные аэродромы Тарнау и Штайн. Правда, самолеты туда пришлось перевозить с других посадочных площадок на автомашинах и тягачах, так как взлететь они не смогли.

Большую помощь в подготовке аэродромов оказали нам польские друзья. Когда жители города Лисса узнали, что советские самолеты не могут подняться в воздух с расположенного поблизости аэродрома, они собрались на общегородской митинг. Здесь и было принято постановление строить аэродром. Утром в распоряжение нашего командования прибыло четыре тысячи польских граждан с лопатами и тысяча подвод. За пять суток они сделали из шлака взлетно-посадочную полосу, и экипажи 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса генерала С. В. Слюсарева начали боевую работу.

Можно было бы привести много других примеров, когда солдаты и офицеры тыловых авиаподразделений с помощью местного населения буквально сутками трудились на аэродромах, и распутица уже не в силах была помешать боевой работе авиации. Особенно отличился личный состав батальонов аэродромного обслуживания М. С. Шведова, И. К. Свириденко, Г. А. Корниенко, В. А. Гайдая, А. Г. Галеева, А. Ф. Тарана, И. Г. Терещенко, Ф. Е. Богослова, П. С. Лысенко, Г. И. Вертец-кого, всегда отлично обеспечивавших действия авиационных частей.

Трудовой подвиг совершил шофер ефрейтор Яков Шипилов. В 1941 году из Оренбургской области он выехал на фронт вместе со своей автомашиной ЗИС-5, имевшей пробег более сорока тысяч километров. По фронтовым дорогам он наездил несколько сот тысяч километров, не раз бывал в очень трудных ситуациях и все же сберег машину до конца войны. Особенно отличился Яков ранней весной 1945 года, за что и был награжден орденом Красной Звезды. На своем ЗИС-5 он доехал до Берлина, позднее был в Праге и Вене. После демобилизации Яков Шипилов на той же машине благополучно возвратился в Оренбургскую область.

Во время Сандомирско-Силезской операции наши бомбардировщики и штурмовики наносили удары главным образом по колоннам вражеских войск на дорогах и по железнодорожным эшелонам. Уничтожать отступающие немецко-фашистские войска, не давать им закрепляться на выгодных рубежах – вот в чем был главный смысл этих действий.

При высоких темпах наступления особенно эффективными оказались вылеты на свободную "охоту". Мелкие группы самолетов или отдельные экипажи сами находили танки, автомашины, мосты, небольшие группы пехоты, поезда на перегонах и другие цели и поражали их бомбами и пулеметно-пушечным огнем. Инициативные действия "охотников" более всего соответствовали динамичной, быстро меняющейся обстановке и сложным метеоусловиям, когда действия больших групп были невозможны.

К свободной "охоте" допускались, как правило, летчики, умело разбиравшиеся в тактике противника, в наземной обстановке. В нашей воздушной армии были подготовлены сотни таких экипажей. Об одном из них хочется рассказать несколько подробнее.

Командир звена 162-го гвардейского бомбардировочного авиаполка лейтенант Н. А. Григорьев давно завоевал славу смелого, инициативного летчика. Под стать ему и штурман старший лейтенант А. П. Аученков. Мастерски защищал самолет стрелок-радист старшина А. А. Квачев.

Утром 20 января командир полка подполковник А. А. Новиков, один из лучших летчиков-бомбардировщиков 2-й воздушной армии, дал экипажу задание вылететь на свободную "охоту", в район Катовице.

Самолет взял курс вдоль железной дороги. На станции Эстебертен экипаж обнаружил около десяти вражеских эшелонов и разбомбил их. Однако на обратном маршруте "охотников" ожидали тяжелые испытания. Неподалеку от цели их перехватили вражеские истребители. Восьмерка "фоккеров" против одного. В облака уйти не успели, пришлось принимать бой в крайне невыгодных условиях.

Первую победу одержал Аученков. От его меткого огня загорелся и врезался в землю один ФВ-190. Воодушевленный успехом, экипаж продолжал бой. Вскоре было уничтожено еще два фашистских самолета, но и Пе-2 оказался поврежденным.. Храбрецы на одном двигателе упорно шли на восток. Когда самолет приземлился, техники насчитали на нем девяносто пробоин. Но наши ремонтники восстановили машину очень быстро.

Друзья лейтенанта Григорьева, комсомольцы 162-го гвардейского авиаполка написали письмо его матери. Они рассказали ей о подвиге сына. Письмо заканчивалось словами:

"Гвардейцем – героем воздушных боев гордимся и мы вместе с Вами, дорогая Александра Евдокимовна. Такими сынами гордится вся наша Родина, весь народ. Большое спасибо за воспитание сына".

Дружный экипаж совершил немало славных дел. К сожалению, героям не удалось дожить до дня победы. За месяц до конца войны их самолет был подожжен прямым попаданием зенитного снаряда. За светлое будущее всех советских людей отдали свою жизнь скромные и мужественные авиаторы.

У штурмана Александра Петровича Аученкова, до войны служившего в милиции города Егорьевска, вырос сын Саша. Скоро ему будет столько же лет, сколько было отцу, когда он последний раз нажал на кнопку бомбосбрасывателя. Хочется пожелать Александру Александровичу Аученкову, чтобы он был достоин памяти своего отца, чтобы он также верно служил Родине, как наш товарищ, прекрасный штурман, опытный воздушный боец Александр Петрович Аученков.

Мастерски действовали и летчики-штурмовики. У нас было много мастеров штурмовых ударов, но особым мужеством, беззаветной храбростью прославился молодой пилот Иван Григорьевич Драченко. Он прибыл на фронт в 1943 году. В боях под Харьковом противнику удалось поджечь его самолет. Летчик был тяжело ранен, потерял глаз и попал в фашистский застенок.

Драченко удалось бежать, и он возвратился в родную часть. Но как летать человеку, наполовину потерявшему зрение? И все-таки Драченко нашел в себе силы и снова стал водить в бой грозные "илы". В октябре 1944 года Ивану Григорьевичу Драченко присвоено звание Героя Советского Союза. Он один из немногих летчиков, который стал кавалером ордена Славы трех степеней. После войны он по состоянию здоровья демобилизовался. Сейчас живет и трудится в Киеве.

...Сопротивление противника в воздухе ослабевало с каждым днем, но вражеские зенитчики становились все активнее. Теперь нашим летчикам приходилось иметь дело не только с "эрликонами", но и со стационарными зенитными орудиями среднего и крупного калибра.

Над Моравска-Остравой погиб снайперский экипаж командира 6-го бомбардировочного авиаполка подполковника Г. Т. Качалея. Потеряли мы и талантливого летчика, скромного человека, умелого воспитателя полковника В. С. Василяку, чей полк прошел в составе воздушной армии славный путь от Дона до Одера.

С глубокой скорбью встретили авиаторы известие о том, что 11 февраля 1945 года на сто пятьдесят седьмом боевом вылете над Бреслау оборвалась жизнь всеобщего любимца И. С. Полбина. Иван Семенович посмертно удостоен второй медали "Золотая Звезда". После гибели командира корпуса его ученики и последователи Д. Т. Никишин, Ф. И. Добыш, Г. В. Грибакин, Н. А. Рыбальченко, А. А. Новиков, П. А. Плотников и другие продолжали громить врага под девизом "За Полбина!".

26 февраля наземные войска заняли бывший немецкий аэродром Нойкирх, но попытки овладеть аэродромом Бреслау-Западный не имели успеха. Линия фронта длительное время проходила между двумя летными площадками. Наши летчики заметили, что расположение основных ориентиров в районе Нойкирха такое же, как и на подступах к Бреслау-Западный. Расстояние между аэродромами было всего лишь три с половиной километра.

– Не превратить ли аэродром Нойкирх в ложный? – предложил инженер-майор В. И. Лукьянов.– Экипажи транспортной авиации противника летают по ночам к Бреслау и доставляют осажденным различные грузы. Если установить в Нойкирхе такой же режим работы аэродрома, как в Бреслау, то немцы наверняка будут ошибаться.

Предложение было заманчивым. Мы обсудили с инженером все детали работы ложного аэродрома, затем я приказал выделить в распоряжение Лукьянова самолет для разведки действующего аэродрома врага в Бреслау.

В Нойкирх выехала группа солдат во главе со старшим лейтенантом Голышевым. Они сделали все, чтобы превратить Нойкирх в точную копию аэродрома Бреслау-Западный.

С наступлением темноты в воздух поднимался самолет По-2, экипаж которого определял, какой световой знак установлен противником для маркировки Бреслаусского аэродрома ночью. Как только самолет-разведчик возвращался, в Нойкирхе выставлялся точно такой же знак.

Хитрость удалась. Некоторые самолеты сбрасывали грузы с парашютами в Бреслау, а часть в Нойкирхе. По утрам "трофейной команде", как называли группу Голышева, оставалось лишь собрать грузы да потушить огни. За март и апрель на аэродром Нойкирх было сброшено сто сорок девять тонн различных грузов. Сюда же село пять транспортных самолетов Ю-52 и четыре планера. Среди грузов, попавших в наши руки, оказался и тщательно опечатанный кожаный мешок с железными крестами и различными медалями. Не дождались защитники Бреслау наград от фюрера.

Однажды ночью к Нойкирху подошел самолет По-2. Он сделал круг и приземлился. Солдаты решили, что прилетел кто-то из своих. Каково же было их удивление, когда из кабины вылез немец и начал отдавать какие-то распоряжения. Воины не растерялись и обезоружили вражеского летчика. На допросе удалось установить, что на нашем трофейном самолете залетел в плен сам комендант Бреслау. Ему, бывшему летчику, очень понравилась наша машина, и он иногда поднимался на ней в воздух, чтобы проверить светомаскировку. Идя на посадку, комендант, как и многие другие немецкие летчики, принял Нойкирх за свой аэродром.

В марте и первой половине апреля 2-я воздушная армия активно действовала по окруженной в Бреслау группировке противника, помогая частям 6-й армии сжимать кольцо окружения.

Одновременно с Бреслау войска нашего фронта блокировали и гарнизон города Глогау (Глогув). Окруженная в нем группировка противника была невелика. Однако добровольно в плен враг не сдавался. Наряду с бомбардировщиками и штурмовиками здесь мы довольно часто использовали истребителей. Успешно действовали летчики 322-й истребительной авиадивизии, которой командовал полковник (ныне генерал-лейтенант) Александр Федорович Семенов.

Все полки этой дивизии базировались на аэродроме Зарау. Однажды я приехал туда проверить боевую работу летчиков. Командир доложил, что экипажи летают на бомбометание с пикирования, выбирая в Глогау точечные цели.

– И как получается? – спросил я.

– Не у всех одинаково, но большинство бомбит неплохо!

Не успел я как следует осмотреться и познакомиться с летчиками, как над аэродромом появилась четверка ФВ-190. На взлетную полосу посыпались мелкие .бомбы. Пушечные очереди прошили стоянки самолетов. Четыре машины оказались поврежденными. Немцы ушли так же внезапно, как и появились. Второго захода делать не стали, очевидно потому, что дежурная эскадрилья наших истребителей уже поднялась в воздух.

Молодой командир дивизии очень смутился и заверил, что впредь установит патрулирование над аэродромом. И действительно, до последних дней войны дивизия воевала стойко, ни разу фашистам не удавалось застигнуть летчиков врасплох. А. Ф. Семенов рассказал, как действовало его соединение во время Сандомирско-Силезской операции. Дивизия в составе 2-го гвардейского, 482-го и 937-го полков осенью 1944 года была включена в состав 2-й воздушной армии. С октября она базировалась на аэродроме Олещице, западнее Львова.

Во время зимнего наступления 1-го Украинского фронта создались трудные условия для действий авиации: мела сильная поземка, аэродромы заносило снегом. И все же, как только облачность приподнималась, истребители вели бои, не допуская немецких бомбардировщиков к нашим наступающим войскам. Они бомбили и штурмовали очаги сопротивления противника и отходящие войска. Очень удачный удар был нанесен по аэродрому Ченстохов группой в составе двенадцати Ла-5. Водил ее командир 482-го истребительного полка майор Г. В. Диденко. Летчики уничтожили двенадцать вражеских самолетов...

332-я и 8-я гвардейская истребительные дивизии, вооруженные самолетами Ла-5 и Ла-7, негласно соревновались за лучшее выполнение штурмовых задач. Истребительная авиация старалась не отставать от сухопутных войск. Иначе могла случиться задержка, а то и срыв наступления. Как только на освобожденной танкистами территории удавалось подобрать площадку для аэродрома, ее немедленно ровняли, укатывали, используя для этого танки, и тут же сажали истребителей. Самолеты Ла-5 и Ла-7 зачастую перебазировались раньше, чем авиачасти, вооруженные "яками" и "кобрами".

Очень часто летчики при перелетах на новые аэродромы брали своих механиков в фюзеляжи. На Ли-2 переправлялись лишь штабы и часть инженерно-технического состава. Поэтому буквально через два-три часа после начала перебазирования полки уже приступали к боевой работе с новых точек. Случалось, что вылетали на задание с одного аэродрома, а возвращались на другой. Таковы были темпы наступления.

...По приказанию командира 2-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенанта авиации Благовещенского два полка 322-й дивизии произвели посадку на аэродром Гашковицы, чтобы прикрывать 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии. Наши танкисты еще не вышли в этот район, и там бродили остатки разбитых немецких частей.

Ночью довольно многочисленная группа фашистов попыталась захватить аэродром. Но личный состав авиаполков и батальона аэродромного обслуживания, которым командовал майор Бухтяров, организовал сопротивление. Оружейники развернули самолеты в сторону противника и начали вести из пулеметов и пушек огонь. Много фашистов было уничтожено и около трех тысяч взято в плен. Впоследствии с аэродрома Гашковицы наши авиачасти вылетали на прикрытие танковых войск, которые приближались к границе германского рейха.

В конце февраля 322-я истребительная дивизия перелетала на аэродром Трахтенберг, находившийся на территории Германии. Когда было расширено летное поле и улучшены подходы к нему, летчики звеньями и восьмерками поднялись для прикрытия наших войск, переправлявшихся через Одер. В боях в эти дни особенно отличились Диденко, Королев, Зайцев, Лебедев, Майоров, Кошелев, Рябцев, Сомов, Непряхин, Марченко, Левченко, Скрыпник, Бессольцын, Марин, Зеткович, Уткин.

Когда наступило резкое потепление, аэродром буквально за несколько часов превратился в болото. Перед дивизией возникла реальная угроза оказаться небоеспособной. Командование всерьез опасалось, что противник нанесет удар по аэродрому. Посоветовавшись с командирами полков А. П. Соболевым, Диденко, Ф. М. Косолаповым, командир дивизии принял решение построить взлетно-посадочную полосу размером 80X400 метров на опушке рощицы.

Два дня и две ночи трудился весь личный состав полков вместе с 3-м и 253-м батальонами аэродромного обслуживания, пока не закончил пригодную для взлета полосу. Правда, самолеты пришлось подтаскивать к старту на руках, предварительно сняв с них ящики с боекомплектами и слив половину горючего. И вот наконец истребители благополучно оторвались от земли и перелетели на аэродромы Иорксдорф и Штейнау, имевшие взлетно-посадочные полосы с твердым покрытием. Дивизия вновь обрела боеспособность.

В марте летчики 2-й воздушной работали главным образом со стационарных немецких аэродромов Люббен, Шпротау, Заган, Зарау. Там было слишком много частей, и это сильно усложняло организацию боевых вылетов. На старте иногда скапливалась большая очередь самолетов, ожидавших разрешения на взлет. Кроме того, базирование на стационарных немецких аэродромах было небезопасно, так как противник, разумеется, отлично знал их расположение.

Однажды, когда два наших звена стали заходить на посадку на аэродром Люббен, из-за облаков внезапно выскочила восьмерка ФВ-190. Хорошо, что стали в круг и выпустили шасси только четыре самолета. Остальные находились сверху. Ведущий группы майор В. П. Бабков, несмотря на то что на его машине были выпущены шасси, развернулся и пошел в лобовую атаку. Сверху на врага обрушилась группа прикрытия. Внезапный наскок "фоккеров" был сорван.

А на аэродроме Зарау был такой случай. Еще издали наблюдатели заметили подходящие на небольшой высоте два ФВ-190. Командир 937-го полка Герой Советского Союза майор Ф. М. Косолапов находился в это время у своего самолета. Со свойственной ему сноровкой он очень быстро взлетел и с первой же очереди сбил ведущего немецкой пары – гитлеровского полковника, награжденного Рыцарским крестом...

В конце марта, когда началась подготовка к наступлению на Берлин, на многих истребителях Ла-5 вышли из строя моторы АШ-82. Дело в том, что на "лавочкине" был обнаружен один конструктивный недостаток: неудачно расположен воздухозаборник, из-за чего в цилиндры мотора засасывалось много пыли, мелкого, как наждак, песка. Это приводило к снижению мощности двигателя и большому расходу масла. Бывали даже вынужденные посадки из-за отказа моторов.

Личный состав инженерной службы был разбит на бригады, каждая из которых получила определенный участок работы. При выполнении наиболее сложных операций удалось использовать оборудование авиационного завода на аэродроме Зарау. Не считаясь со временем, дни и ночи трудились инженеры, техники, мотористы. К 10 апреля почти все самолеты были исправлены. Особенно отличились инженер 2-го гвардейского полка майор технической службы Лелекин, капитаны технической службы Маренко, Пряженцев, Глушенко, старшие техник-лейтенанты Калинин, Прокопенко, Иванов, механики Грачев, Назаров, Слитков, Егоренков, Медяник и многие другие.

Конец фашистской Германии

К середине апреля войска 1-го Украинского фронта были развернуты на реке Нейсе. Только одна 6-я армия оставалась в тылу, продолжая блокировать окруженный гарнизон Бреслау. Штаб воздушной армии перебазировался в Заган.

Гитлеровское командование стянуло в центральные районы Германии все оставшиеся в его распоряжении силы авиации. В основном это были истребительные эскадры. Значительную часть бомбардировочных соединений немцы расформировали, летчиков срочно переквалифицировали на истребителей, а исправные бомбардировщики приспособили под самолеты-снаряды системы "Мистель".

На нашем фронте самолеты-снаряды несколько раз взрывались в непосредственной близости от важных объектов. Однако система "Мистель" не отличалась высокой эффективностью. Помимо плохой маневренности сцепка имела и ряд других крупных недостатков. Прежде всего на ней не было никакого оборнительного вооружения. Наши истребители легко перехватывали и уничтожали это широко разрекламированное "последнее достижение конструкторской мысли".

Куда труднее было бороться с немецкими реактивными самолетами Ме-262, скорость которых в полтора раза больше поршневых машин. Мы готовили специальных летчиков для борьбы с этими самолетами. В нашей армии первую победу над реактивным истребителем одержали летчики 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса, которым командовал генерал С. В. Слюсарев. Ме-262 был сбит истребителями сопровождения в тот момент, когда он пытался атаковать группу "илов".

Следует заметить, что противник располагал лишь небольшим количеством реактивных машин, которые не были еще как следует освоены. Таким образом, они не могли оказать какое-нибудь существенное влияние на ход борьбы в воздухе, ибо новая техника приводит к изменениям в способах вооруженной борьбы только в том случае, если она применяется в больших количествах.

Подготовка к Берлинской операции проводилась в сжатые сроки. Обстановка требовала как можно быстрее нанести завершающий удар по врагу, чтобы фашистское руководство не успело вступить в сговор с империалистами запада. В Берлин первой должна вступить Красная Армия. Это понимали все – от солдата до маршала.

На подготовку к операции Ставка дала нам около двух недель. В обычных условиях это немалый срок. Но в данном случае обстановка для 2-й воздушной армии сложилась не особенно благоприятно. Только что закончилась Верхнесилезская операция, и авиационные соединения базировались на левом крыле фронта, в районе Оппельна. Нужно было передислоцировать восемь корпусов на расстояние триста – четыреста километров. Вторая проблема – создание необходимых запасов материальных средств. Железные дороги еще не были восстановлены, к тому же ими нельзя было пользоваться в полную меру, поскольку они имели ширину колеи, отличную от нашей. Весь фронт снабжался по единственной автомобильной магистрали Ченстохов – Бреслау – Берлин.

Несмотря на все трудности, мы справились с поставленной задачей. Днем и ночью шли колонны автомашин. На колесах – десятки тысяч тонн снарядов, бомб, горючего, продовольствия. В эти дни офицеры тыла воздушной армии Б. Д. Круглое, А. З.3лобин, А. Г. Кочекан и другие жили только одним – обеспечить авиаторов всем необходимым.

Летчики 2-й воздушной армии готовились к сражению за Берлин с большим подъемом и очень тщательно. Все детали предстоящих боевых вылетов были продуманы до мелочей. В районе прорыва вражеской обороны должны действовать две тысячи пятьсот самолетов. Время и маршрут полета экипажей определялись с максимальной точностью, строго согласовывались с действиями артиллерии, чтобы избежать перекрещивания маршрутов наших "илов" с траекториями артиллерийских снарядов.

Накануне операции к нам прилетел командующий Военно-Воздушными Силами Главный маршал авиации А. А. Новиков. Он спросил:

– Закончили перебазирование, Степан Акимович?

Не успел я ответить на этот вопрос, как Новиков задал второй:

– Как решили действовать при прорыве? Утвердил ли ваш план Военный совет фронта?

Я доложил, что будем наносить крупные массированные удары и что командующий фронтом с порядком применения авиации согласен.

Затем Главный маршал уточнил детали с начальником штаба воздушной армии А. С. Прониным, главным инженером А. В. Винокуровым, главным штурманом М. X. Гордиенко и другими генералами и офицерами. Он поинтересовался нашими трудностями и пообещал помочь в доставке некоторых дефицитных запасных частей.

Александр Александрович побывал в частях, успел побеседовать с летчиками, штурманами, техниками.

И вот Ли-2 командующего ВВС снова в воздухе, на пути в соседнюю воздушную армию. На другой день А. В. Винокуров доложил, что запасные части по распоряжению Главного маршала уже доставлены транспортным самолетом. Это была сверхоперативная работа.

В ночь на 16 апреля вместе с офицерами штаба А. И. Гнатюком и А. А. Исаевым я выехал на командный пункт фронта. Там, на берегу Нейсе, были оборудованы блиндажи с амбразурами, из которых хорошо просматривался левый берег реки, занятый противником. Как никогда, беспокоился я о точности метеорологического прогноза, о предстоящих действиях штурмовых корпусов, которые должны уложиться в тридцать пять минут, отведенных для нанесения первого массированного удара, об экипажах для подавления зенитной артиллерии в Мускау...

Спать в эту ночь почти не пришлось. Едва забрезжил рассвет, как из частей стали докладывать о готовности к боевой работе.

Время приближалось к тому моменту, который во всех планах обозначен буквой "ч" – это срок перехода войск в атаку. Но прежде чем пехота и танки начнут наступление, артиллерия и авиация должны нанести по врагу сокрушительные удары.

И вот из-за горизонта появился ярко-оранжевый диск солнца. Сразу же послышался гул сотен моторов. Бомбардировщики шли на задание плотным строем -девятка за девяткой. Первый удар был обрушен на основные опорные пункты фашистской обороны – Форст и Мускау. Двести восемь экипажей точно положили весь боезапас по целям. Над вражескими позициями высоко в небо поднялись столбы огня и дыма.

Когда на короткое время взрывы смолкли, над линией фронта, над самой гладью Нейсе, пролетела восьмерка "илов", ведомая командиром 144-го гвардейского штурмового авиаполка Героем Советского Союза майором М. И. Степановым. За самолетами тянулся бесконечный шлейф белого дыма. Плотная завеса скрыла окопы противника и одновременно ослепила фашистских наблюдателей, наводчиков орудий, стрелков. Наши войска приступили к форсированию реки.

Как и намечалось, в 8 часов 45 минут в полосе наступления 3-й гвардейской армии генерала В. Н. Гордова начали действовать экипажи 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса С. В. Слюсарева. Сто десять самолетов Ил-2 под прикрытием пятидесяти истребителей нанесли удар по оборонительным сооружениям противника и его огневым точкам в районе Форст, Гросс-Цшаксдорф, Койне. Фашистские войска были деморализованы, и пехотинцы без существенного противодействия заняли Койне и Гросс-Цшаксдорф. Тактика нанесения массированных ударов полностью оправдывала себя.

Волновало лишь одно обстоятельство: после первого мощного удара от пыли и дыма резко ухудшилась видимость, летчикам трудно стало отыскивать цели. Пришлось предупредить командиров соединений, чтоб экипажи выбирали цели немного дальше от линии фронта, где видимость была несколько лучше.

Операция развивалась успешно. Под ударами стрелковых соединений, артиллерии, танков и авиации рухнула вражеская оборона на Нейсе. В прорыв двинулись танковые армии генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко.

Заранее было решено, что на поддержку танковых армий переключатся главные силы воздушной армии.

– Авиация при стремительных темпах наступления должна заменить артиллерию, которая наверняка отстанет и не будет непрерывно поддерживать танковые соединения,– такую задачу поставил нам командующий фронтом еще до начала операции.

Для каждой танковой армии выделялось по три авиационных корпуса бомбардировочный, штурмовой и истребительный. Поскольку артиллерийские задачи предстояло решать бомбардировщикам и штурмовикам, их взаимодействие с танкистами было особенно тесным. Командиры корпусов С. В. Слюсарев, В. Г. Рязанов, Д. Т. Никишин и П. П. Архангельский со своими средствами связи находились на КП командующих танковыми армиями: в личном общении командиров надежный залог непрерывного и тесного взаимодействия.

17 апреля Ставка решила использовать 3-ю и 4-ю танковые армии для наступления непосредственно на Берлин. В связи с этим разграничительная линия между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами была несколько смещена на север. Нашим летчикам предстояло прокладывать новые маршруты, поддерживать и прикрывать танкистов, расчищать им дорогу с воздуха на Берлин.

Наступление танковых армий осуществлялось в постоянном взаимодействии с авиацией, которая громила вражеские очаги сопротивления на маршрутах движения танков, уничтожала отступающие войска, не позволяя им закрепиться и организовать оборону. И как результат – стремительное продвижение танковых армий к германской столице.