Текст книги "Прямая угроза (в сокращении)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 4

Дэйв завел машину в тихий угол парковки и остановился. Парковка просматривалась отсюда во всех направлениях, да и люди из A-4, сидевшие в двух машинах, которые скромно притулились у выездов с нее, хорошо видели и самого Дэйва, и его пассажира. Еще одна машина, стоявшая на Грейз-Хилл-роуд, вела наблюдение за всеми, кто появлялся на парковке. А в небе над ними почти неприметно порхал маленький, без опознавательных знаков вертолетик.

– Я – Саймон Уиллис, – сказал Дэйв, протянув своему пассажиру руку, которую тот неторопливо пожал.

– Патрик.

– Патрик? Хорошее ирландское имя. А фамилия к нему прилагается?

– Вам ее знать не обязательно.

– Хорошо. – Голос Дэйва звучит уверенно, подумала сидевшая в центре управления Лиз. – Вы сказали, что вам нужно поговорить со мной.

– Нет, это вам нужно, чтобы я поговорил с вами.

– Ну что же, – сказал Дэйв, – мне действительно интересно то, что вы можете рассказать. И интересно понять, почему вам хочется рассказать мне это.

– Это уж мое дело, – ответил Патрик. Голос его звучал сердито, и Лиз задумалась, каковы его истинные мотивы. Она понимала, любовь к секретным службам среди них не числится. Что и подтвердили следующие слова Патрика: – Я здесь не для того, чтобы предать дело, которому служил двадцать пять лет. Я здесь потому, что его предают другие, и мне хочется, чтобы их остановили. Просто ваши интересы и мои совпали – на время.

– Я слушаю, – сказал Дэйв. А затем добавил: – Вы не будете против, если я стану кое-что записывать?

– Разумеется, буду, – резко ответил Патрик.

Лиз улыбнулась – это был классический прием, позволявший отвлечь информатора от мыслей о том, записывают ли его.

– Ну ничего, память у меня хорошая, – легко согласился Дэйв.

Патрик тяжело вздохнул:

– Когда Совет «Временной армии» решил подписать «Белфастское соглашение» и перевести борьбу в политическое русло, за ним пошли не все его последователи. Некоторым хотелось продолжать активную борьбу. Вам наверняка известны группировки, о которых я говорю. Отколовшиеся группировки.

– «Продолжение ИРА», «Истинная ИРА», – сказал Дэйв.

Патрик, надо полагать, кивнул и продолжил:

– В общем, времена изменились. Наши вожди стали министрами и пьют в Стормонте кофе из фарфоровых чашек, а мы воевать, как прежде, не можем. – И он с нажимом добавил: – Не то чтобы большинство из нас этого не хотело. Но мы поклялись в верности нашему руководству, а оно относится к отколовшимся группировкам жестко. Вот нам и приходится подыскивать себе другие занятия.

А затем добавил, не без смущения:

– Кроме того, надо же как-то и на жизнь зарабатывать.

Дэйв сказал:

– Да, я часто думаю о том, как вам это удается.

– С трудом, – резко ответил Патрик. – Большие шишки прогуливаются по Даунинг-стрит и Стормонту, а нас они оставили за бортом.

Поскольку Дэйв молчал, Патрик двинулся дальше:

– Проблема в том, как остаться верным Движению и не оказаться на помойке. Вариантов не много, и когда тебе подворачивается возможность, хвататься за нее приходится быстро. – И он вдруг перестал говорить во втором лице: – Что я и сделал.

– Расскажите мне о том, что вы сделали.

– Одной новой белфастской компании потребовалась техническая помощь. Компания предоставляла консультации, – прибавил он, – а я, можно сказать, стал ее консультантом.

– Консультантом по каким вопросам? – осведомился Дэйв.

– По техническим вопросам безопасности, – не без напыщенности ответил Патрик. – Некоторые из работников фирмы были моими старыми коллегами.

– Где расположена эта компания?

– В центре Белфаста – немного в стороне от Касл-стрит.

Вот первая конкретная информация, которую он нам дал, подумала Лиз. Касл-стрит – это интересно. Ей нравилось, как ведет себя Дэйв: хороший руководитель агентуры никогда не торопит информатора и старается не унижать его. Дэйв отлично справлялся и с тем и с другим.

– Вам нравится ваша работа? – спросил Дэйв.

– Поначалу нравилась – особенно после того, как мне объяснили, что вся прибыль фирмы идет на поддержку Дела. Бизнес был законный, к тому же он помогал сдерживать разного рода акции до тех пор, пока борьба не начнется снова, если вы понимаете, о чем я говорю.

Во всяком случае, замыслы его совершенно ясны, подумала Лиз, гадая, многие ли из бывших членов «Временной ИРА» разделяют такие взгляды. Мысль о них подавляла ее и пугала: бывшие террористы ожидают, когда рухнет хрупкий мир и они смогут снова начать раскручивать спираль бессмысленного насилия.

Дэйв спросил:

– Вы могли бы рассказать мне о вашей технической работе?

– Нет! – Это слово человек, назвавшийся Патриком, почти выкрикнул. – Я расскажу только то, что вам следует знать.

Теперь в его голосе ощущался явный надрыв.

– Что ж, это по-честному, – степенно произнес Дэйв.

– Наша компания занималась розничной торговлей, о которой мне ничего не сказали.

– И что же она продавала?

– Легче сказать, что она не продавала. Она торгует крадеными лотерейными билетами, краденой выпивкой и иностранными женщинами.

– А оружием? – негромко спросил Дэйв.

В машине наступило молчание; Лиз, стоявшая посреди центра управления, испугалась, не отказала ли связь. Затем Патрик произнес, так и не ответив на вопрос Дэйва:

– Что хуже всего, она продает наркотики. Мы к ним никогда не притрагивались. За это строго наказывали. Наркотики способны погубить наши общины.

– Стало быть, все эти консультации являются на самом деле прикрытием преступной деятельности?

– Похоже на то.

– Но почему вы обратились ко мне? – спросил Дэйв, теперь уже с небольшим напором. Лиз поняла, что он, по-видимому, думает о том же, о чем и она: все это касается не МИ-5, а новой Полиции Северной Ирландии – ПСИ.

Патрик, похоже, разозлился:

– Если вам это не интересно, так и скажите, и я пойду восвояси.

Дэйв на его гнев никакого внимания не обратил:

– Вы не хуже меня знаете, что делами такого рода ведает полиция. Так почему вам захотелось рассказать о них именно мне?

Патрик, должно быть, решил, что темнил слишком долго. И сказал:

– Компания, о которой я говорю, называется «Братские вклады».

Отлично, подумала Лиз. Вот теперь все начинает вставать на свои места.

– Наш босс не ирландец, хоть и называет себя республиканцем. Он говорит, что всех нас предали Адамс и Макгиннесс. Чего он действительно хочет, так это убивать полицейских – и прикончить кого-нибудь из ваших. Это покажет всем, говорит он, что война продолжается.

– Что? – воскликнул, не сумев сдержать изумление, Дэйв.

– Именно то, что я говорю, – сказал Патрик, и Лиз представила, как он складывает на груди руки, довольный тем, что встреча оказалась не напрасной.

– Давайте-ка я перескажу это в простых выражениях, – предложил Дэйв. – По вашим словам, вы стали работать на босса, который уверял, будто разделяет ваши националистические идеалы, и обнаружили, что он занимается по всему Белфасту рэкетом всех мыслимых разновидностей. А теперь вы говорите, что он собирается убить нескольких полицейских и офицера МИ-5. Я этого не понимаю.

– А что тут понимать? Если не верите мне, скажите только слово, и я уйду.

Лиз услышала, как он дергает ручку на дверце.

– Не спешите. Я просто удивился. И вы на моем месте удивились бы тоже.

– Ну, это вряд ли, – с ядовитым смешком сказал старик.

– Мне нужно знать больше. Ваш босс не единственный в Северной Ирландии человек, которому все еще хочется убивать полицейских или подстрелить офицера британской разведки. Но хотеть – это одно, а сделать – другое. У него что, имеются какие-то планы?

– Если вы думаете, что для него это просто мечты, то ошибаетесь. Он серьезный человек. Планы у него имеются, и, насколько мне известно, он вызвал себе в помощь кое-кого из-за границы.

– Откуда?

Лиз вспомнила мужчину, которого видела у фермерского дома, – Джимми Фергюс идентифицировал его как испанского гангстера. Однако Патрик сказал:

– Из Франции. Пока мы здесь разговариваем, у него гостит француз.

– Имя его вам известно?

Пауза. Затем:

– Его фамилия Мильроу или Мильро, что-то в этом роде. Предполагается, что он торгует старинным оружием. У него есть здесь легальный магазин, однако я думаю, вы обнаружите, что он торгует и современным оружием тоже.

– И он собирается поставлять оружие вашему боссу?

– Он приехал сюда не для того, чтобы продать ему мушкетон.

Дэйв кивнул:

– И все-таки кое-чего я не понимаю, а именно почему вы здесь. У вас есть какие-то причины личного характера?

– Личного?

– Ну, я не думаю, что вы сильно расстроитесь, если кто-то застрелит копа или вышибет дух из парня вроде меня. Так зачем же вам понадобилась эта встреча?

Впервые с Патрика спала маска сдержанности.

– Зачем она мне? – Теперь Патрик говорил в полный голос. – Я вам скажу зачем. Я не для того тридцать лет рвал жилы, чтобы какой-то маленький американский хрен являлся сюда и отдавал мне приказы.

– Ваш босс американец?

– Ирландец из Бостона. Образованный, университет окончил, но такая же дрянь, как и все они. Вы знаете, о ком я говорю: о храбрых парнях, которые сидят в бостонских барах и бросают по доллару-другому в корзинку сборщика средств из Комитета помощи Северной Ирландии с таким видом, точно они готовы поиметь всех на свете. Вот и Пигготт такое же дерьмо, только вместо того, чтобы надираться в салуне «Трилистник Джерри Келли» – или как он там у них называется, – этот сидел за компьютером и придумывал идеальную ракету. Насколько мне известно, она так и не полетела. А мы тут буквальным образом подыхали.

– Вы сказали – Пигготт? – Дэйв особо выделил эту фамилию – для нее, поняла Лиз, на случай, если связь барахлит.

– А что? Он вам известен? – с подозрением спросил Патрик.

– Никогда о нем не слышал. Он не родственник жокея? – Дэйв выдавил из себя смешок.

Патрик к нему не присоединился. Должно быть, он уже жалеет о том, что вышел из себя, подумала Лиз. У него зуб на Пигготта. Это совершенно ясно. О том, что сделал ему Пигготт, остается только догадываться, однако Лиз не верила, что причиной мести было лишь американское гражданство Пигготта.

– Вы очень помогли нам, Патрик, – сказал Дэйв. – И помогли бы еще сильнее, если бы смогли разузнать побольше. Давайте в следующий раз встретимся в Белфасте.

– Нет. – Тон Патрика никакого места для сомнений не оставлял. Лиз услышала, как он открывает дверцу машины. – Больше вы от меня ничего не получите. А уже полученного вам хватит, чтобы убрать Пигготта. Если же вы не возьмете его и кого-то из ваших разорвет на куски… – он вдруг заговорил, вульгарно пародируя ирландский выговор, – тогда, клянусь верой и добродетелью, вы покроете себя ужасным позором.

Джимми Фергюс был человеком веселым, покладистым и славился дружелюбием, неравнодушием к женщинам, пабам и собутыльникам. За этой жизнелюбивой оболочкой скрывалась серьезная преданность ККО, которая и стала причиной крушения первых трех его браков. Он решил, что с четвертым такого произойти не должно, и потому работал теперь в Полиции Северной Ирландии лишь на половине ставки.

По счастью, Мойра, на которой он был женат уже чуть больше года, понимала, как он предан своей работе, именно она и уговорила Джимми не спешить с уходом на покой. Жизнь на Ибице или на другом нелепом курорте, где бывшие полицейские греются под солнцем и наливаются спиртным, ее не прельщала.

Оказалось, что в полиции наступило сейчас очень интересное время, и Джимми радовался, что не ушел из нее. Новая ПСИ получила в свое распоряжение полицейских-католиков больше, чем ККО могли бы мечтать.

Джимми радовался переменам, и в особенности передаче всей разведывательной работы из Специального отдела ККО в МИ-5, поскольку это означало, что полицейские могут сосредоточиться на борьбе со старой доброй преступностью. Однако, хоть он и смотрел на будущее Северной Ирландии с оптимизмом, наивным человеком Джимми не был. Старый полицейский относился к человеческой природе скептически и знал: эта часть острова Ирландия отличается тем, что прошлое здесь не умирает никогда.

Именно это знание, подкрепленное хорошо развитым инстинктом самосохранения, и заставило его обратить внимание на фургончик прачечной. Впервые Джимми увидел его на углу тихой улицы, на которой он жил с Мойрой, две недели назад. Ничего странного в присутствии здесь фургончика не было – его одетый в белый комбинезон водитель сидел за рулем и что-то записывал на бумаге, прикрепленной к доске с зажимом. Когда же Джимми увидел его неделю спустя – с тем же водителем (и той же доской с зажимом), – то решил, что фургончик просто регулярно объезжает этот район, собирая белье для стирки.

В это утро он вышел из дома раньше обычного, поскольку на восемь утра в Стормонте было назначено совещание, касавшееся передачи старых дел ККО. Задом выведя свой старенький «ровер» из гаража и медленно спускаясь по мягко изгибавшейся подъездной дорожке, Джимми оглянулся через плечо и обнаружил, что сегодня фургончик стоит прямо перед его воротами, частично перекрывая выезд на улицу. Он еще только вылезал из машины, когда увидел, что и водитель фургончика проделывает то же самое. А следом увидел еще одного мужчину в белом комбинезоне, также вылезавшего из фургончика.

В голове у Джимми громко зазвучал сигнал тревоги.

– Извините, – крикнул, приближаясь к нему, водитель. На лице его застыла улыбка, которой старый полицейский не поверил даже на миг.

Водитель остановился футах в пятнадцати от него, второй мужчина также направлялся к подъездной дорожке. Руки его висели вдоль тела, однако Джимми видел, что в одной из них тот что-то держит. Он инстинктивно потянулся к 9-миллиметровому «глоку», который всегда носил в кобуре под курткой. И едва успел ухватиться за рукоятку пистолета, как ему в грудь угодила пуля. Джимми потерял равновесие и начал падать, зная, что пистолет выпускать из рук нельзя ни в коем случае. «Держись за него, – сказал себе Джимми, – иначе тебе конец».

Он грузно ударился боком о землю и сразу попытался перекатиться под защиту открытой дверцы машины. Однако боль помешала ему. Пальцы все еще сжимали «глок», но, когда Джимми попытался поднять пистолет и выстрелить, выяснилось, что рука его не слушается.

Мужчина с пистолетом приближался к багажнику «ровера», водитель фургончика отошел назад, уступая ему дорогу. Мужчина повернулся лицом к Джимми. Пистолет у него был полуавтоматический, и, когда мужчина поднял его, собираясь выстрелить, Джимми подумал только одно: «Ну вот и конец».

Внезапно послышался крик. Сквозь пелену боли Джимми увидел Мойру в розовом халате, который он подарил ей на Рождество: она выбежала из дома.

Мужчина с пистолетом испуганно отскочил вбок.

– Назад, – попытался крикнуть Джимми. Он увидел, как мужчина повернулся к Мойре, которая, продолжая кричать, бежала к ним по дорожке. И увидел, к своему ужасу, как тот поднимает пистолет. Тут-то Джимми и обнаружил, что пальцы его все-таки слушаются и, ухитрившись на дюйм-другой оторвать «глок» от земли, прицелился и выстрелил.

Отдачей «глок» выбило из руки. Резкий хлопок слегка оглушил Джимми, но он все же расслышал приглушенный вскрик.

И увидел, как его несостоявшийся убийца нагнулся к своей ноге, по которой расплывалось темное пятно.

Убийца, терзаемый болью, выронил пистолет. Водитель фургончика подбежал к своему раненому товарищу, обхватил его рукой и поволок к машине. Секунду спустя двигатель фургончика взревел, и он, визжа покрышками, развернулся на 180 градусов и унесся.

Потом волос Джимми нежно коснулась ладонь жены, и он, обмирая, услышал плач Мойры.

– Джимми, Джимми, – звала она сквозь слезы. – Ты меня слышишь? Ты жив? Господи, пожалуйста, скажи мне, что он жив.

– Оставь Господа в покое, – выдохнул Джимми, – и позвони в «скорую».

– Ну, как у тебя работает миссис Райан? – спросила Джудит Спратт. Они сидели в кабинете у Лиз и ждали Дэйва.

– Среди такого порядка я не жила с тех пор, как покинула дом матери, – ответила Лиз. – Хотя миссис Райан я почти не вижу. А когда вижу, она не особенно разговорчива.

В первую неделю работы у Лиз миссис Райан изменила в ее квартире почти все, начиная с расстановки кастрюль в буфете и кончая раскладкой белья Лиз в комоде.

Джудит допила свой кофе.

– Со мной она тоже почти не разговаривает. Но, слава богу, они с Дейзи, похоже, ладят. По словам Дейзи, с ней она разговаривает все время. Дейзи говорит, что из-за этого она не успевает справляться с домашними заданиями.

В офис влетел Дэйв. По его лицу было ясно: что-то стряслось. Он не сел, но мрачно взглянул на Лиз.

– Произошло покушение. Стреляли в одного из офицеров ПСИ. В кого именно, не знаю.

– О боже! – воскликнула Лиз. – Когда?

– Час назад. Он в операционной. Выкарабкается или нет, пока непонятно.

Лиз обменялась с ним понимающими взглядами. Что говорил Бурый Лис? Неужели угроза, о которой он упомянул, осуществилась так быстро? Затем она внутренне одернула себя. Пока они не узнают подробности, спешить с выводами не стоит.

– Ладно, займемся делом. Джудит, ты принесла результаты расследования деятельности «Братских вкладов»?

– Да, – ответила Джудит и протянула Лиз и Дэйву по папке.

Лиз открыла папку и взглянула на первый лежавший в ней документ.

– Это снимок информатора, с которым вчера встречался Дэйв. Бурого Лиса. Что вы о нем узнали?

Джудит заглянула в свой блокнот:

– Дермот О’Рейлли, давний активист «Временной ИРА». В семидесятых был интернирован в «Мейз». После освобождения взялся за старое, хотя от преследования за террористическую деятельность ему удалось отвертеться. Зато получил еще два приговора за уголовщину – пьяную драку у паба, отделался штрафом, и хранение краденого, срок условный.

– Так кто он теперь, уголовник или террорист? – поинтересовался Дэйв.

– Похоже, всего понемножку, – ответила Джудит. – Живет рядом с Фоллз-роуд. Мы проверили его кредитную историю. У него изымали неоплаченные автомобили, имелась ипотечная задолженность и задолженность по кредитной карточке. Однако два года назад его финансовое положение резко улучшилось, и я бы сказала, подозрительно улучшилось. По долгам он расплатился, теперь держит в банке больше десяти тысяч.

– Он работал в «Братских вкладах», – сказала Лиз. – Должно быть, там хорошо платят. Об этом Пигготте, главе компании, что-нибудь выяснить удалось?

– Не много, – ответила, удрученно покачав головой, Джудит. – У него квартира здесь, в Белфасте, и фермерский дом в графстве Даун. Водительские права местные. «Ауди», в которой его засняла установленная в сторожке камера, зарегистрирована на «Братские вклады». Вот и все.

– О’Рейлли сказал, что он янки, бостонский ирландец, университетский человек, проектировавший ракеты, которые, правда, не летали, – заметил Дэйв. – Хотя все это может быть выдумкой. У О’Рейлли явно на него зуб.

– Я позвонила в Темз-Хаус, поговорила с Пегги Кинсолвинг – возможно, ей удастся совершить очередное чудо, – сказала Джудит. – Она пороется в наших файлах, может быть, свяжется с американцами. Если сведения насчет конструирования ракет для ИРА правдивы, эта информация где-нибудь да хранится.

Лиз кивнула:

– Да, если что-то можно найти, Пегги найдет.

Какая-то тень перекрыла проем открытой двери кабинета. Лиз подняла взгляд и увидела Майкла Байндинга. Лицо его было бледным.

– Вы слышали о покушении? – спросил он.

– Слышали, – ответила Лиз. – Вам известно, кто стал жертвой?

– Да. Этот человек должен был присутствовать на сегодняшнем совещании в Стормонте. Бывший офицер ККО, полуотставник. Фергюс, Джимми Фергюс.

– О господи, только не Джимми, – сказала Лиз. – Я хорошо его знаю. Мы с Дэйвом виделись с ним на прошлой неделе. Да он и раньше мне помогал.

– Какие-нибудь подробности известны? – спросил Дэйв.

– Он собирался ехать на работу, сдавал задом машину к воротам, на него напали – двое. Сосед говорит, что они приехали в фургончике прачечной. Фергюсу удалось выстрелить в ответ, похоже, в одного из них он попал: там, где стоял фургончик, остались следы крови.

– Он серьезно ранен? – спросила Лиз и поняла, что голос ее дрожит.

– Пуля попала в грудь, – негромко ответил Байндинг. – Это все, что мне известно. Я буду держать вас в курсе.

Он коротко кивнул и ушел.

– Интересно, почему они выбрали именно Фергюса, если он уже наполовину в отставке? – спросила Джудит. – Вам не кажется, что с ним пытались свести старые счеты?

Дэйв встал, подошел к окну.

– Кто же это может знать? – сказал он.

Наступило молчание. Дэйв стоял у окна, переминаясь с ноги на ногу, вид у него был взволнованный. Джудит выглядела ошеломленной. Лиз сидела за столом и ощущала себя шариком, из которого выпустили воздух.

Молчание нарушила Джудит:

– Если хочешь, Лиз, я зайду попозже.

Она встала, начала собирать бумаги. И от этого в Лиз словно щелкнул какой-то выключатель и она ощутила прилив злости.

– Нет, – сказала она. – Не уходи, Джудит. Мы должны выяснить, кто за этим стоит и что все это значит. Так что давай продолжим.

– Я просто подумала, что тебе хочется побыть одной. Я знаю, ты дружила с Фергюсом.

– Нет, – поправила ее Лиз. – Я не дружила с ним. Но я его очень любила.

Она вдруг услышала себя со стороны и поправилась: «Я его очень люблю». Вздохнула.

– Послушайте, прямо сейчас мы Джимми Фергюсу помочь ничем не сможем, так что давайте перестанем думать о нем.

А затем, встряхнувшись, сказала:

– Что нам известно о французе, которого назвал О’Рейлли?

– Его зовут Антуан Мильро. Прилетел сюда из Парижа три дня назад. Я справилась в Интерполе, у них на него ничего нет. И я, чтобы не оставлять висячих концов, позвонила в Центральную дирекцию внутренней разведки. Ну, ты знаешь, это новая служба французского министерства внутренних дел. У них там только что реорганизация прошла. Я думала, что найти нужного мне человека будет трудно, и потому ничего от этого звонка не ожидала.

– Однако?

Джудит поджала губы, подумала:

– В общем, меня соединили с их старшим офицером, Изабель Флориан. Должна сказать, отреагировала она на мой вопрос довольно странно. Английский у нее еще хуже моего французского, тем не менее ей удалось объяснить мне, что Мильро они знают, во всяком случае, знают о нем. Однако говорить она мне ничего не захотела. Я немного нажала на нее, и она сказала, что информация о нем у них имеется, но, чтобы получить ее, кто-то из наших должен приехать туда и поговорить с ними. Может, мне стоит попросить парижское представительство МИ-6 связаться с ней?

– С чего вдруг такая секретность? – удивилась Лиз.

– Похоже на то, что он работает на них, – сказал Дэйв. – Если бы нас спросили о нашем информаторе, мы отреагировали бы точно так же.

– Уж больно все сложно, – нахмурилась Лиз. – Ты знаешь кого-нибудь в парижском представительстве МИ-6, а, Джудит?

– Кто его возглавляет, не знаю, но заместителем у него Бруно Макей.

Дэйв взглянул на Лиз.

– Твой любимый выпускник Харроу, Лиз, – сказал он и ухмыльнулся. – Бегло говорит по-французски и, не сомневаюсь, по-арабски тоже.

– По-французски он, может, и говорит, – ответила Лиз, – но Бруно последний, кому я доверила бы деликатное дело. Я поеду туда сама.

Данни Райану очень хотелось, чтобы Шон заткнулся.

– О боже, о боже, – повторял Шон в промежутках между приступами громких стенаний. А Данни никак не удавалось сосредоточиться. Он старался вести машину не слишком быстро, не делать ничего, что привлекло бы к фургону внимание полиции.

Скоро их начнут искать – и заниматься этим будет далеко не один полицейский. Ему нужно убраться с шоссе раньше, чем на полицейские рации поступит описание фургончика. Людей вокруг вроде бы не было, и все же засечь их могли, особенно после того, как прозвучали выстрелы.

Он искоса взглянул на Шона, сидевшего в согнутой позе на пассажирском кресле. Штанина его джинсов пропиталась кровью. Нужно поскорее доставить его к врачу, иначе несчастный сукин сын помрет от потери крови.

– Держись, – сказал Данни, – мы почти приехали.

Впрочем, это было неправдой. Начинался час пик, и ехать через центр Белфаста Данни не рискнул. Не сидеть же в пробке, дожидаясь, когда их схватит полиция. Поэтому он свернул на Нок-роуд и поехал на юг через Каслри, пока дорога не повернула к западу и не привела их в Андерсонстаун. Здесь Данни выехал на шоссе A-1, прибавил скорость и вскоре оказался в большой примыкавшей к католическому району индустриальной зоне. Он свернул на огибавшую Кейсмент-парк боковую улочку, а затем на Сент-Агнес-уэй, упиравшуюся в маленькую площадку, на которой стояли восемь гаражей для личных машин.

– Держись, Шон, – сказал он, остановив фургончик и услышав новую порцию стонов. – Помощь уже близка.

Данни выскочил из фургончика, отпер и поднял вверх ворота одного из гаражей, бегом вернулся к фургончику и загнал его в гараж. Опустив ворота и включив в гараже свет, он постарался устроить Шона поудобнее – уложил его на сиденье. Потом подошел к стальной двери гаража, убедился в том, что его мобильник принимает сигнал, и набрал номер.

– Алло.

– Мистер Пи, это Данни. Все прошло не по плану. Мы достали ублюдка, но он достал Шона и…

– Где вы? – Голос звучал напряженно, однако никаких эмоций в нем не слышалось.

– В гараже. Нас наверняка засекли. Однако Шон…

– Я же сказал вам: в гараж не возвращаться.

– Да, но Шону нужна помощь, мистер Пи.

– Шон подождет. Сам виноват, напортачил. – В голосе прозвучал гнев. – Теперь слушай. Дождись человека, которого я пришлю. Он позаботится о Шоне. А ты уведи оттуда фургон, найди подходящее место и сожги его. Слышишь?

– Слышу, мистер Пи.

– Хорошо. И не звони мне больше, понял? Отсидись где-нибудь, а после закончи дело.

Двадцать минут спустя кто-то громко постучал в гаражные ворота. Данни взглянул в прорезь и увидел одетого в черную кожаную куртку испанца, Гонсалеса, стоявшего несколько в стороне от ворот. Данни нагнулся и медленно поднял их.

Гонсалес оттолкнул его, подошел к фургончику, заглянул в кабину. И удовлетворенно кивнул.

– Он тяжело ранен, – сказал Данни. – Ему нужен врач.

Гонсалес словно и не услышал его. Он вышел наружу, уселся в свою машину, включил двигатель и въехал в гараж, заставив Данни отпрыгнуть в сторону. Выйдя из машины, он открыл заднюю пассажирскую дверь. Затем подошел к фургончику и, не сказав ни слова, обхватил Шона руками и усадил.

– Поосторожнее с его ногой! – крикнул Данни. – Он ранен.

Испанец, не обращая на него внимания, тянул на себя Шона, пока в кабине не осталась только его раненая нога. Потом поднял Шона, отнес его к своей машине и опустил на заднее сиденье. Шон, не переставая стонать, повалился на него.

– Господи, ты поосторожнее не можешь? – крикнул Данни. – У него же нога прострелена!

Гонсалес вдруг повернулся и взглянул на него. В глазах его мелькнула холодная угроза, испугавшая Данни. Затем Гонсалес с сильным акцентом сказал по-английски:

– Что делать с фургоном, ты знаешь. Уезжай.

Час спустя Данни уже ехал по графству Арма. Графство было пограничным и традиционно сочувствовало ИРА. Примерно посередине пути от Портадауна к столице графства, городу Арма, он свернул на проселок, приведший его к старой Мой-роуд. Он проехал по ней, притормозил примерно в миле от фермы, на которой ветераны «Временной» когда-то учили его стрелять из пистолета. Здесь он свернул на старую, раскисшую от зимних дождей дорогу. Она поднималась по лесистому холму и заканчивалась на поляне, укрытой от посторонних взглядов порослью молодых дубов. Здесь стоял заброшенный фермерский домик – склон холма за ним местные жители использовали как мусорную свалку. Посреди этого склона у старого дерева возвышался остов сгоревшего автомобиля.

Данни остановил фургончик на склоне. Он торопился – необходимо было покончить с делом, пока не появились ненужные свидетели. Прежде чем покинуть кабину фургончика, Данни осмотрел ее – не осталось ли в ней чего-нибудь важного.

Он вытащил из кузова наполненную бензином канистру, вылил половину ее содержимого в кузов, потом плеснул бензином в кабину, постаравшись пропитать им виниловые сиденья. И наконец, отступив от фургончика на пару шагов, чиркнул спичкой и бросил ее в кабину. Спичка погасла. Данни вытащил из кармана брюк грязный носовой платок, обмакнул его уголок в лужицу бензина на полу кузова. Потом поджег платок и бросил его в открытое окно кабины. Оттуда рванул огненный столб, и Данни отбежал ярдов на двадцать. Скоро весь фургончик был объят пламенем.

Данни начал спускаться с холма к старой Мой-роуд – он собирался поймать там машину и доехать до городка Мой. Маршрутка довезет его до Портадауна, откуда он поедет поездом в Белфаст. Данни взял на работе отгул, так что никто искать его не станет. Мать будет волноваться, конечно, однако она знает, что он часто отлучается по секретным делам.

Когда он спустился к дороге, у него за спиной раздался гулкий хлопок. Это взорвался топливный бак. И Данни коротко, удовлетворенно кивнул.