Текст книги "Прямая угроза (в сокращении)"
Автор книги: Стелла Римингтон
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Стелла Римингтон
Прямая угроза
Глава 1
Айдана Мерфи разбудил громкий стук в дверь. Он полежал немного, пытаясь понять, что его мучает сильнее – похмелье или усталость. Стук повторился, еще более громкий. Айдан повернулся на бок, посмотрел на часы радиоприемника – 10:31. Почему мать не откроет дверь? Стук обратился в барабанный бой, да еще и имя его кто-то начал выкрикивать.
Он вылез из постели, взял футболку и медленно спустился вниз. За дверью стояли двое мужчин. Тот кто постарше был Малоун. Второго Айдан не знал. Очень крепкий, смуглый, с темной щетиной на лице, он походил на испанца.
– Тебя хочет видеть босс, – без всякого выражения сказал Малоун.
– Что, сейчас? – удивился Айдан. На работу он выходил в три часа дня – неужели нельзя было подождать? Что за срочность такая?
– Ага, сейчас, – пророкотал Малоун. Смуглый молчал.
Айдан пожал плечами.
– Мне нужно одеться, – сказал он и вернулся по лестнице в спальню. Второй мужчина остался у открытой двери, Малоун подошел к подножию лестницы и стоял теперь, не сводя глаз со спальни.
В чем дело? – думал Айдан. Его понемногу охватывала тревога. «Спокойно, – сказал он себе. – Ты ничего плохого не сделал».
Он надел свежую, старательно выглаженную матерью рубашку. Все-таки жизнь дома имеет свои преимущества, даже если тебе уже двадцать три года. Заправив рубашку в брюки, Айдан взял куртку и спустился вниз.
Он пошел следом за незнакомцем к стоявшей перед домом красной «воксхолл-вектре» с гоночными шинами. Малоун шел за ним, и Айдану это не понравилось. Двое мужчин сели впереди – Малоун за руль. Айдан слегка успокоился: если бы его ожидали неприятности, один из них непременно сел бы с ним рядом.
Малоун резко взял с места, и машина понеслась мимо одинаковых, сложенных из красного кирпича домов в сторону центра города. Двое мужчин так и не произнесли больше ни слова, и Айдан, чтобы хоть чем-то нарушить молчание, спросил:
– Вы матч «Селтика» по телику не смотрели?
Малоун покачал головой, второй мужчина не сделал и этого. Айдан откинулся на спинку сиденья, сложил на груди руки и стал смотреть в окно.
Они свернули на Дайвис-стрит, проехали мимо дома, на лестнице которого британские солдаты застрелили его отца. Отец был снайпером ИРА и умер, выполняя свою работу. Айдан тоже хотел вступить во «Временную ИРА» и мстить за отца, убивая британских солдат, однако объявили прекращение огня и он нашел для себя «Братство». Или же «Братство» нашло его.
Рекомендацию ему дал Дермот О’Рейлли – старик Дермот, когда-то сидевший в тюрьме «Мейз» вместе с отцом Айдана; Дермот, которому дважды предъявляли обвинения в вооруженном нападении, но который тем не менее в тюрьму больше не попадал. Сомнений в том, что он настоящий националист, ни у кого не было, и когда Дермот сказал Айдану, что «Братство» вовсе не является тем, за что себя выдает, да еще и подмигнул, Айдан понял его сразу.
Официально «Братство» предоставляло «политические консультации» – Айдан относился к этим словам как к маскировке, которая позволяла продолжать борьбу. Прикрытие у «Братства» было совсем не плохое: несколько опрятных, новеньких офисов в центре города и босс – американец ирландского происхождения по фамилии Пигготт, странный человек, у которого ученых степеней было больше, чем пальцев на руках и ногах.
Айдан быстро сообразил, что деньги «Братство» зарабатывает не консультациями, а поставками «товара» – оружия, наркотиков, даже женщин. Однако, как ни старался он приукрасить свою работу, это была работа курьера: он доставлял какие-то пакеты в пабы, в конторы букмекеров, иногда в частные дома. По обрывочным фразам, услышанным им от других членов «Братства», Айдан понял, что возит кокаин, «экстази», метамфетамин, а время от времени и пистолеты, а доставив, приносит обратно кучу наличности в больших закрытых сумках, в которые он никогда, никогда не заглядывал.
Поначалу Айдана все это нисколько не беспокоило, потому что О’Рейлли уверил его, что таким образом собираются деньги на борьбу с врагами Ирландии. Однако к настоящему делу его так ни разу и не привлекли, к тому же Айдан знал, что его отец, который, как и каждый член ИРА, искренне ненавидел наркотики, узнав, чем занимается сын, содрал бы с него заживо шкуру.
Они доехали до привычного поворота к офису, стоявшему неподалеку от Касл-стрит, но Малоун повел машину дальше.
– Что происходит? – спросил Айдан со страхом, скрыть который ему на этот раз не удалось.
– Успокойся, малыш, – сказал, взглянув на него в зеркало заднего вида, Малоун. – Нам придется немного прокатиться. Сиди и получай удовольствие. Мне говорили, сегодня даже солнце выглянуть может.
Однако пейзаж за окнами машины, несшейся по двухполосной дороге на юг, оставался серым и мрачным. Куда же они все-таки едут? Спросить об этом Айдан не решался. Потом он вспомнил, как двое его коллег упоминали о принадлежавшем Пигготту доме на побережье, в графстве Даун. Место для республиканского активиста странное, поскольку графство было протестантским, хотя, возможно, такой выбор объяснялся тем, что искать его там службы безопасности стали бы в последнюю очередь.
Испуга Айдан не ощущал. Да и с чего бы? Занимаясь доставкой «товара», он имел только одну обязанность – выполнять приказы – и выполнял их старательно. Правда, он говорил некоторым знакомым и коллегам, что работа в «Братстве» ему не по душе. Что, насколько он понимает, вся она сводится к деланию денег, а активной борьбой от нее и не пахнет. Впрочем, людей, которым он жаловался, Айдан выбирал с большой осторожностью: это были самые близкие его приятели, с которыми он встречался в задней комнате паба Падди О’Брайена. Дермот О’Рейлли тоже иногда заглядывал туда, но ведь ему можно было доверять.
Далеко впереди уже показалось Ирландское море, скалы и полоски песчаного берега, в нескольких милях справа засинели горы Морн. Потом машина проехала несколько миль по берегу, через сложенную из серого камня деревню с длинной, почти пустынной улицей и закрытым на зиму кафе-мороженым.
В конце деревни машина сбавила скорость и свернула на узкую, огибавшую бухту дорогу. Было время отлива, огромный простор влажного песка поблескивал в сером свете. Затем они проехали по узенькому мосту и оказались перед запертыми воротами. Малоун нажал кнопку на внезапно появившемся в его руке электронном пульте, ворота со скрежетом открылись, и Айдан увидел маленький викторианский дом с остроконечной крышей – сторожку поместья, которое раскинулось на полого спускавшемся к морю участке земли. За сторожкой дорога стала гравийной; Малоун медленно по ней поехал.
Еще через четверть мили обнаружились вторые ворота, а за ними большой каменный дом. Машина, заскрежетав покрышками по гравию, остановилась. Малоун подвел своих спутников к парадной двери, постучался. Дверь открыла пожилая женщина в фартуке. Ее голова была опущена, а когда трое мужчин вошли в большой вестибюль, она еще и глаза в сторону отвела.
– Ждите здесь, – велел Малоун и ушел в боковую дверь, оставив Айдана с испанцем стоять в вестибюле. Минуту спустя он вернулся и указал рукой вглубь дома. – Пошли, – сказал он и повел их сначала по вестибюлю, потом через большую кухню с массивной печью «Ага».
За кухней обнаружился короткий коридор, Малоун щелкнул выключателем и спустился со своими спутниками по уходившей вниз лестнице.
Они оказались в подвале – сыром, пустом, с голыми кирпичными стенами и бетонным полом. К одной из стен был прикреплен металлический шкафчик. Малоун отпер его, дернул вниз ручку рубильника, и дальняя стена подвала со скрежетом отъехала в сторону, а за ней обнаружилась еще одна комната.
Она была обставлена почти роскошно. Покрытый сизалем пол с несколькими восточными коврами, в дальнем конце письменный стол красного дерева, на столе лампа под зеленым абажуром. Одну стену занимали поднимавшиеся от пола до потолка книжные шкафы, набитые томами в кожаных переплетах, на других висели написанные маслом пейзажи.
Здесь мог бы находиться кабинет богатого, ученого человека, подумал Айдан, однако, будь это так, зачем было прилагать столько усилий, чтобы скрыть его существование?
– Садись, – сказал Малоун и ткнул пальцем в стоявшее перед столом деревянное кресло. Голос его звучал напряженно.
Айдан сел и тут же услышал шаги – кто-то шел у него за спиной по бетонному полу подвала. И вскоре высокий, худощавый Симус Пигготт обогнул стол и уселся в кожаное кресло.
– Здравствуйте, мистер Пигготт, – сказал, сумев выдавить из себя слабую улыбку, Айдан. С этим человеком он разговаривал только однажды, когда вступал в «Братство», но несколько раз видел его, бывая по делам в белфастском офисе.
Очки без оправы и короткая стрижка придавали Пигготту сходство с профессором. Айдан знал, что Пигготт был блестящим ученым, аэрокосмическим инженером, работавшим в молодости в Штатах и спроектировавшим портативные ракеты, с помощью которых ИРА пыталась сбивать британские вертолеты. Поговаривали также, что человек он странный, слишком умный, чтобы быть нормальным, и сейчас, увидев его холодный, анализирующий взгляд, Айдан понял, чем вызваны эти разговоры.
– Вам нравится ваша работа, Айдан? – негромко спросил Пигготт.
О чем это он? Айдану как-то не верилось, что Пигготта может интересовать, доволен ли он своей работой, впрочем, это не помешало ему энергично кивнуть:
– Да, мистер Пигготт, нравится.
Некоторое время Пигготт молча смотрел на него. Потом сказал:
– Мне, как генеральному директору нашей организации, необходима уверенность в том, что весь мой персонал работает в полную силу.
– Я так и работаю, мистер Пигготт. И ко мне очень хорошо относятся.
Вот теперь Айдан испугался по-настоящему.
Пигготт кивнул:
– Именно так я и думал. Однако от вас слышали жалобы.
– От меня? – спросил Айдан. Он вспомнил неосторожные разговоры, которые вел в пабе Падди О’Брайена. Кто же мог на него настучать?
– Вы используетесь лишь в очень малой части проводимых мной операций, Айдан, но даже от вас я требую полной и безоговорочной лояльности, а между тем не получаю ее. Вы жаловались, – повторил он и наклонился вперед: – Почему?
Вместо того чтобы все отрицать, Айдан неожиданно для себя сказал:
– Простите, мистер Пигготт.
– Простите, – произнес Пигготт и, поджав губы, склонил голову. – «Простите» – это хорошее начало, – прибавил он, а затем голос его стал совсем ледяным. – Но не конец.
Впервые за время разговора он оторвал взгляд от Айдана и резко кивнул двум другим мужчинам.
Айдан повернулся к стоявшему рядом с ним испанцу и в тот же миг почувствовал, как пальцы Малоуна сжали его предплечье.
– Не… – запротестовал он, однако Малоун уже вцепился и в другую его руку. – Что? – спросил Айдан полным страха голосом.
– Протяни ему руку, – ответил Малоун.
И едва Айдан снял левую ладонь с подлокотника кресла, как испанец стиснул ее. Айдану показалось, что его пальцы зажали в тиски, которые вдруг начали поворачиваться. Нажим тисков усиливался, и Айдан почувствовал и услышал, как его средний палец хрустнул и сломался.
Мучительная боль пронзила руку. Испанец разжал пальцы, и ладонь Айдана упала, точно тряпка, на подлокотник.
Слезы наполнили его глаза, ему было трудно дышать. Он опустил взгляд на свои пальцы, побагровевшие от силы, с которой сжимал их испанец. Попытался пошевелить ими. Средний не двигался.
Пигготт встал, отряхнул рукав пиджака, словно сбивая с него пушинку. Потом вышел из-за стола и направился к открытой стене подвала. И уже шагая по бетонному полу, сказал:
– Прежде чем отвезете его в Белфаст, сломайте еще один. Нам не нужно, чтобы он думал, будто это была простая случайность.
Увидев переполненную церковь, Лиз Карлайл удивилась. Церковь находилась в бывшей деревне, превратившейся ныне в один из тянувшихся вдоль Темзы к югу и к западу от Лондона богатых пригородов.
Судя по красивой квадратной колокольне, построили церковь еще норманны, хотя огромный неф указывал на последующее расширение изначального здания. Быстро сосчитав ряды скамей, Лиз поняла, что сейчас в церкви присутствует три или четыре сотни человек.
Она знала, что увидит на этой поминальной службе многих коллег из Темз-Хауса – как-никак, Джоанн Уэдерби проработала в МИ-5 десять лет и никогда не теряла связи с друзьями, которых там завела (не говоря уж о том, что ее муж продолжал работать в Службе). В церкви присутствовал и генеральный директор, и директор Департамента В Бет Дэвис, отвечавшая за подбор персонала и безопасность. По сути дела, здесь присутствовали все старшие офицеры МИ-5 и немалое число людей из МИ-6.
В переднем ряду Лиз увидела Чарльза Уэдерби, по сторонам от которого сидели два его сына и еще какие-то люди, предположительно родственники. Прямо за ним сидела женщина в изящном темно-синем костюме и элегантной черной шляпе. Наклонившись вперед, она шептала что-то младшему из сыновей Чарльза, Сэму. Надо полагать, тоже родственница, подумала Лиз.
С Чарльзом она со времени смерти Джоанн еще не встречалась и сейчас, увидев его, перенесшего такую утрату, ощутила боль в сердце. Разумеется, она написала ему и он ответил, поблагодарив за сочувствие. Мальчики, писал он, очень поддерживают его, хоть ему за них и тревожно, что лишь естественно. Письмо Чарльза завершалось словами о том, что ему не терпится вернуться к работе.
Лиз надеялась, что ему в не меньшей степени хочется увидеться и с ней. Ей очень не хватало его – и как начальника, и… кого, если быть точной? Она лишь недавно решилась признаться себе, что питает к Чарльзу сильное чувство, хоть они даже ни разу не поцеловались. Может быть, теперь что-то изменится, подумала Лиз и сразу ощутила себя виноватой в том, что помышляет о своем будущем с Чарльзом – будущем, которого Джоанн Уэдерби никогда уже не увидит.
Рядом с Лиз сидел друг ее матери Эдвард Треглоун. Придерживая на коленях аккуратно сложенную памятку церковной службы, он шептался с матерью Лиз, которая сидела по другую от него сторону. Узнав когда-то, что Эдвард, познакомившийся с ее матерью лишь пару лет назад, был другом детства Джоанн Уэдерби, Лиз очень удивилась этому совпадению. Оказывается они выросли вместе в одном городке в графстве Кент, но, повзрослев, потеряли друг друга из виду, а после встретились снова – благодаря, как это ни странно, Лиз.
После того как Лиз тяжело ранили несколько месяцев назад – во время расследования заговора, имевшего целью срыв конференции по Ближнему Востоку, – она перебралась к матери. Беспокоившийся за ее безопасность Чарльз Уэдерби связался с Эдвардом, и они сразу, еще до того, как выяснилось, что Эдвард дружил когда-то с Джоанн, понравились друг другу.
Отзвучала прелюдия Баха, теперь в церкви был слышен лишь легкий стук дождя по крыше. Затем перед паствой появился викарий и началась собственно служба. Текстов на ней было зачитано два, и оба – сыновьями покойной; голос Сэма, когда он добрался до конца «Оды к осени» Китса, любимого, как он объяснил собравшимся, стихотворения его матери, дрогнул, однако мальчик сумел взять себя в руки и сильным, звучным голосом дочитал последние строки:
Прозвучал финальный гимн, служба завершилась, люди начали медленно покидать церковь. Дождь прекратился, небо немного просветлело. Чарльз и его сыновья стояли у выхода из церкви. Лиз позволила Эдварду и своей матери первыми подойти к нему со словами соболезнования. Затем настал ее черед.
– Лиз, – сказал Чарльз, крепко сжав ее ладонь, – я рад тебя видеть. Большое спасибо, что пришла. Как твое здоровье?
– Все хорошо, Чарльз, – постаралась бодро, как только могла, ответить она. До чего это похоже на Чарльза – в такой день поинтересоваться ее здоровьем.
– Ты ведь знакома с Сэмом, – сказал он, поворачиваясь к сыну. Мальчик смущенно улыбнулся и пожал протянутую Лиз руку. Женщина в черной шляпе, которую она заметила в церкви, подошла к старшему сыну и положила ладонь ему на руку. Может быть, она ему приходится теткой?
Чарльз сказал:
– Познакомься, Лиз, это Алисон.
Женщина взглянула на Лиз, улыбнулась. Очень красивое, приветливое лицо, высокие скулы, необычные, фиалковые глаза.
– Лиз, – сказала она, – я много о вас слышала.
Вот как? – удивленно подумала Лиз. Интересно от кого – от Чарльза? Или от Джоанн?
Чарльз пояснил:
– Алисон наша соседка. Уже многие годы.
– Да. В день нашего переезда Джоанн принесла мне кекс. – Она с нежностью посмотрела на Сэма. – Вас, молодой человек, тогда еще и на свете не было.
Возможности поговорить с Чарльзом ожидали и другие люди, поэтому Лиз отошла от него. Она была приглашена на поминки в дом Уэдерби, находившийся в нескольких милях от церкви, однако участвовать в людном сборище ей сейчас не хотелось – ей хотелось увидеться с Чарльзом наедине.
Она попрощалась с матерью и Эдвардом и ушла, решив поехать в Темз-Хаус и заняться работой. С Чарльзом она сможет повидаться и там – причем довольно скоро. А если Чарльзу захочется поговорить с кем-то сегодня, его соседка Алисон, чувствовала Лиз, с удовольствием составит ему компанию.
Что-то задерживало их. Водитель нетерпеливо постукивал пальцами по рулю, а Бет Дэвис смотрела в окно на редкий лес, тянувшийся к югу от Ричмонда вдоль шоссе A-307, и гадала, удастся ли ей поспеть на совещание, которое она назначила сегодня на вторую половину дня.
Она взглянула на сидевшего рядом с ней генерального директора. Бог знает, сколько совещаний он назначил на сегодня, однако, оказавшись после поминальной службы в доме Чарльза, генеральный был сама тактичность: проявил внимание к хозяину дома, очень вежливо беседовал с друзьями и родственниками Чарльза, которых ему представляли, ничем не дал понять, что его ждут неотложные дела.
Машина медленно тронулась вперед, сминая колесами опавшие мокрые листья.
– Хорошая была служба, – слегка вздохнув, произнес генеральный.
– Мальчики прекрасно читали, – сказала Бет.
Генеральный кивнул и, помолчав, заметил:
– И наших, по-моему, много пришло.
– Да. В Темз-Хаусе сегодня пустовало изрядное число рабочих мест.
– Я не заметил, чтобы кто-нибудь выходил во время службы, значит, можно надеяться, что сегодня никакого кризиса не произошло, – улыбнулся генеральный. – Я что-то не видел Лиз Карлайл.
– Я ее видела, она была вместе с матерью в церкви. А на поминки не поехала. Должно быть, на работу вернулась.
Генеральный задумчиво кивнул. Бет понимала, о чем он думает: привязанность Чарльза и Лиз друг к другу ни для кого не была секретом, хотя они, несомненно, полагали, что никто ее не замечает. Но как можно было не заметить их столь очевидное взаимное влечение? Не заметить, как светлело лицо Чарльза, когда Лиз появлялась у него на совещаниях? С каким восторгом Лиз смотрела на выступавшего Чарльза? Для этого нужно быть слепым.
Их чувства не составляли бы никакой проблемы, если бы Лиз работала под началом кого-нибудь другого. Однако теперь, когда Чарльз снова возглавил отдел по борьбе со шпионажем, а Лиз стала его подчиненной, это многое осложняло.
Ситуация в общем-то хорошо знакомая, ничего необычного в ней не было. В Службе понимали, что соблюдение секретности затрудняет возможность завязать отношения с кем-то извне, и потому служебные романы неизбежны. Ожидалось, однако, что оба участника такого романа сразу же доложат о нем начальству и это позволит перевести одного из них в другой отдел. Сила любви вещь понятная и приемлемая, но с ее воздействием на служебные отношения мириться нельзя.
Насколько знала Бет, докладывать Лиз и Чарльзу было пока не о чем. Чарльз был слишком честен и слишком предан жене, чтобы позволить себе что-либо. Что же касается Лиз, Бет ее в роли любовницы, беспокойно ждущей звонка от женатого любовника, попросту не видела. Бет была уверена: никакой тайной связи между ними не существует, чувства их бурлят, но выхода наружу не получают.
Генеральный снова вздохнул, на этот раз громче – обычно это означало, что он готов высказать свои мысли. Машина уже добралась до Патни, еще немного, и они пересекут реку. Генеральный произнес:
– Думаю, у нас возникла небольшая проблема.
Бет кивнула, терпеливо ожидая продолжения.
– Им обоим придется очень трудно. – Он помахал в воздухе рукой, подчеркивая двойственность своего отношения к этой истории. – Я хочу сказать, теперь им ничто не препятствует, ведь так?
– Полагаю, что нет, – согласилась Бет.
– Хотя мой отец говаривал: «Снятый с ветки запретный плод кажется уже не таким привлекательным».
Бет хмыкнула:
– При всем уважении к вашему отцу я не думаю, что их взаимное притяжение уменьшится. Им может помешать кое-что другое.
Генеральный хмуро теребил галстук.
– Например?
– Например, чувство вины, каким бы необоснованным оно ни было. И, я полагаю, чувство страха перед тем, что столь долго желаемое может наконец стать твоим, а ты его, возможно, и не заслуживаешь. Это тяжелое дело – знать, что то, чего ты давно хотел, стало доступным.
– Вы думаете, с ними может случиться нечто подобное?
Бет пожала плечами. Ей платили за то, что она разбиралась в людях, хорошо понимала их, однако она давно уже обнаружила: такое понимание вещь не очень надежная.
– Хотела бы думать, что не случится.
– Однако вы в этом не уверены, – сказал генеральный, и это не прозвучало как вопрос. – В таком случае работа пострадает почти наверняка. Что ж, думаю, расставание пойдет им обоим на пользу.
И что дальше? – с опаской подумала Бет. Подбор персонала и назначение людей было ее работой, генеральный вмешивался в эти дела крайне редко. Однако походило на то, что он уже принял решение.
Генеральный категоричным тоном произнес:
– Я думаю, что ко времени возвращения Чарльза на работу Лиз следует перевести в другой отдел.
– В какой? – спросила Бет. По борьбе с терроризмом, решила она. Лиз уже работала в нем раньше. Когда этот отдел возглавлял Чарльз.
– Над этим придется подумать, – ответил, удивив ее, генеральный. Если он уже принял решение, то огласить его был все-таки не готов. – Ей нужно будет поручить что-то очень сложное. Я не хочу, чтобы она сочла перевод понижением – в каком бы то ни было смысле.
– Да, конечно, хотя… – Бет поколебалась, не зная, стоит ли ей продолжать. И увидев устремленный на нее вопросительный взгляд генерального, вздохнула. – Хотя, боюсь, именно понижением она это и сочтет.
– Может быть, – пожал плечами генеральный. – Однако, если нам удастся подыскать для нее нечто действительно трудное, она очень быстро с головой уйдет в работу. Лиз слишком хороший офицер, чтобы можно было ожидать от нее чего-либо иного.
Звонок был совершенно неожиданным, имени звонившего Дэйв не знал.
– Фил Робинсон, – повторил человек на другом конце линии, англичанин, судя по произношению. – Я смотритель Национального треста. В прошлом был связан со Специальным отделом Королевских констеблей Ольстера. Мне посоветовали обратиться к вам.
Дэйв Армстронг провел в Северной Ирландии всего пару месяцев. Он был в числе тех, кто понемногу заполнял новые, опрятные офисы МИ-5 в «Дворцовых казармах», находящейся в нескольких милях от центра Белфаста армейской штаб-квартире. По мере того как разделение властей в Северной Ирландии делало первые неуверенные шаги, новая североирландская полиция передавала всю здешнюю разведывательную работу в руки МИ-5.
В том числе передавались и документы, связанные с изрядным контингентом агентов – источников, которые снабжали ККО информацией, касавшейся вооруженных групп республиканцев и лоялистов, действовавших в стране в Тревожные годы. Дэйв и пара его коллег по агентурному отделу МИ-5 просматривали списки унаследованных ими информаторов, вычеркивая тех, кого в будущем использовать не придется, и знакомясь с теми, кто мог по-прежнему представлять какую-то ценность.
Несмотря на то что так называемый «мирный процесс» уже устоялся и отношение к проблемам безопасности в Северной Ирландии претерпело изменения, угроза конфликта не исчезла совсем. «Временная ИРА» могла распустить свои вооруженные группы, однако среди ее прежних членов, как и среди лоялистов, еще остались люди, которые мирный процесс не поддерживали. Для них война не закончилась, и это означало, что Дэйву и его коллегам приходилось наблюдать за несколькими отколовшимися группировками, полными решимости сделать все возможное для того, чтобы война продолжалась.
Фил Робинсон. Теперь он вспомнил это имя. Оно было в списках прежних информаторов из Национального треста. Дэйв знал, что владения треста подвергались в прошлом нападениям ИРА.
В 1973 году двое молодых добровольцев ИРА подорвались на мине, которую они пытались заложить в поместье Касл-Уорд. После этого службы безопасности начали уделять владениям Национального треста в Ирландии больше внимания, а Робинсон был одним из тех, кто их контролировал.
– Чем могу быть полезен? – спросил Дэйв.
– У меня есть кое-какая информация, и я хотел бы встретиться с вами.
– Да, разумеется, – ответил Дэйв, обрадовавшись, что нашлось дело, которое позволит ему оторваться от бумаг. Рутинная работа по обновлению старых документов и ликвидации давних дел начинала казаться Дэйву скучной. – Как насчет сегодня, после обеда?
Они договорились встретиться в центре города. Дэйв взял в гараже служебную машину и поехал в самое сердце Белфаста, оживленное даже в послеполуденные часы. Когда Дэйв только приехал сюда, он с приятным удивлением обнаружил, что центр города наполнен живой, кипучей и шумной деятельностью. Образы, с которыми Дэйв вырос: солдаты с автоматами, баррикады, колючая проволока, испуганные люди, сменились полными покупателей магазинами, пешеходными улицами и бурной ночной жизнью. Трудно было поверить, что совсем недавно этот город был зоной военных действий.
Дэйв жил в одной из квартир, которые его служба арендовала в пригороде под названием Голливуд, совсем рядом с «Дворцовыми казармами». В Тревожные годы эта часть города была приятно безопасной, однако теперь человеку, подобному Дэйву, она казалась довольно скучной. В Лондоне он оставил подругу, Люси. Они были знакомы два года, что было для Дэйва немалым сроком. У него были серьезные намерения, однако сохранять отношения в разлуке оказалось трудновато. Дэйв был слишком занят, чтобы каждый уик-энд летать в Лондон, да и Люси не имело особого смысла приезжать сюда, поскольку Дэйву приходилось все время работать.
Впрочем, совсем недавно Дэйв услышал новость, которая подняла ему настроение. Глава отделения МИ-5 в Северной Ирландии Майкл Байндинг этим утром сообщил своим сотрудникам, что сюда направляется Лиз Карлайл, которой предстоит возглавить агентурный отдел. Дэйв знал, что Байндинг не особенно ладит с Лиз, да и она с ним тоже. Однако сам Дэйв любил и уважал ее, хоть и не знал, как сложатся их отношения теперь, когда она станет его начальницей. Не то чтобы эти отношения были в течение последних двух лет такими уж близкими. После того как ее перевели из отдела по борьбе с терроризмом, им удалось поработать вместе лишь недолгое время – в Шотландии, в Глениглсе, где они смогли раскрыть заговор по срыву жизненно важной мирной конференции. Работать с Лиз было приятно: она была способна, хоть и не сознавала этого, внушать людям страх, но оставалась при этом прямой, честной и решительной.
Разумеется, и к этому все не сводилось. Какое-то время, лет пять-шесть назад, они были не только добрыми коллегами, но и близкими друзьями. Их отношения могли бы стать и более близкими, если бы не некоторая взаимная неуверенность. «„Взаимная“ более с ее стороны, чем с моей», – с грустью подумал Дэйв. Сейчас о том, чтобы сойтись, и речи идти не могло. У него была Люси, а сердце Лиз, насколько он знал, уже отдано другому – Чарльзу Уэдерби. Когда два месяца назад умерла Джоанн, Дэйв решил, что теперь Лиз и Чарльз будут вместе. Непонятно, правда, почему же тогда она перебирается в Белфаст?
Но какой бы ни была причина этого, новость его обрадовала.
И лишь отчасти потому, что ему будет приятно увидеть, как Лиз прижмет хвост Майклу Байндингу.
Фил Робинсон оказался высоким мужчиной с седеющими волосами. Говорил он без какого-либо намека на ольстерский акцент, а его твидовая куртка и клетчатая рубашка казались совершенно английскими. В Северной Ирландии он выглядит чужаком, подумал Дэйв, и как бы в ответ на эту мысль Робинсон рассказал, что приехал сюда из Англии тридцать лет назад, получив временную работу в Национальном тресте, да так здесь и остался.
– Сначала я против собственной воли влюбился в эти места, – сказал он, улыбнувшись, – а потом повстречал мою теперешнюю жену и влюбился заодно и в нее.
Они сидели в кофейне на Сент-Джордж-Гарденз, за углом от отеля «Европа», который ныне, после многих лет, проведенных им в статусе наиболее часто взрываемого отеля Европы, выглядел процветающим. Проходя мимо него, Дэйв увидел выстроившуюся на стоянке такси длинную очередь японских бизнесменов плюс множество входивших во вращающиеся двери отеля и выходивших из них иностранных постояльцев всех мыслимых рас и национальностей – индийцев, арабов и прочих уроженцев Востока.
Затем Робинсон сказал, что работает теперь в Национальном тресте лишь неполный рабочий день.
– Консультируете? – вежливо поинтересовался Дэйв.
Фил Робинсон издал самоуничижительный смешок:
– Ну, это вряд ли. Помогаю подсчитывать в Антриме перелетных птиц, а кроме того, мы с женой присматриваем за коттеджами для отпускников в Дригильон-Эстейт, это в графстве Даун. Их там три, они сдаются на неделю-другую, иногда и вовсе на два-три дня. В общем, работы хватает, особенно летом, когда коттеджи все время заняты.
– Так почему вы захотели увидеть меня?
– Перед одним из коттеджей – это, собственно, и не коттедж, а старый домик привратника – имеются ворота, как правило, они закрыты. Если у вас имеется пульт дистанционного управления, вы можете открыть их, а закроются они, когда вы в них проедете, автоматически. Такие пульты есть у некоторых членов Национального треста, которые любят прогуливаться по поместью, ну и тем, кто снимает коттеджи, их тоже выдают. Так вот, в последние полгода или около того люди, снимавшие сторожку, жаловались на то, что кто-то открывает ворота в самые странные ночные часы – а открываются эти ворота с большим шумом и закрываются с лязгом – и проезжает мимо сторожки куда-то вглубь поместья.
Дэйв, слушая его, кивал, однако понять, какое отношение это имеет к МИ-5, не мог.
И похоже, Робинсон почувствовал его скептическое отношение.
– Я понимаю, что ничего интересного для вас в этом может и не быть, – сдержанно произнес он.
– Однако что-то говорит вам, что это не так? – мягко спросил Дэйв.
