Текст книги "Снежинки на его трицепсах (СИ)"

Автор книги: Стелла Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

Алиса Селезневская.

Паника накатывала на меня десятибалльной волной, начисто сметая на своем пути разум. Я смотрела на то, как горит мой дом, и чувствовала себя так, словно пламя пожирало не столетнюю древесину, а мое тело. Меня. Словно это мои ноги чернели и обугливались, будто в мое горло проникал удушливый дым, выбивая слезы из глаз.

Соленые капли катились по холодным щекам, расчерчивая их горячими, влажными дорожками, которые с нажимом стирал Ворошилов, пытаясь что-то мне втолковать.

– Алиса, это всего лишь дом. Да, дорогой и важный, но у тебя есть ты… И пока у тебя есть ты, всегда можешь начать заново. Все обязательно будет хорошо!

Он говорил-говорил, пытался втолковать, убеждал и даже тряс, заставляя меня прийти в себя и перестать тупо пялиться на охваченный огнем дом. На охваченную огнем жизнь…

– Алиса!

В уши ввинтился особенно громкий крик Данилы, который словно прорвал какую-то плотину внутри меня, и эмоции потекли наружу: – Что Алиса?! – я рывком освободилась от его хватки. – Что Алиса? Дом не конец света и все обязательно будет хорошо? Мир не рухнул, все можно исправить? Да, конечно, это легко можно сделать, если у тебя есть на руках хоть что-то! Да, конечно, это легко сделать, когда тебе хоть кто-то помогает! Хотя бы такая идиотка!

А я?! У меня и правда больше нет НИЧЕГО! В этом была вся я, понимаешь? Была и сгорела!

Эта вспышка словно вытянула из меня все силы.

Я уже не могла сопротивляться, когда Ворошилов вновь прижал меня к себе, с нажимом провел ладонью по волосам, заставляя уткнуться носом в его шею, и тихо сказал:

– Ну, хочешь, у тебя буду я? Верь мне, Алиса… Ты уже упала в нору, и у тебя нет иных вариантов, кроме как продолжать следовать за Белым Кроликом. Давай я стану им?

Я промолчала. Промолчала, хотя в моей голове было столько мыслей, что даже описать сложно. видимо, наступила следующая стадия отчаяния – прострация.

Белый Кролик, Белый Кролик… а ведь в конце концов он вывел глупую Алису к Красной Королеве… которая “голову с плеч!”

Из этих странных раздумий меня вырвал вой сирены. По улице неслась пожарная машина, которая лихо затормозила у забора через минуту. А дальше развернулась суета. Пожарные сломали мой и так хлипкий заборчик и что смогли сделали с домом и баней. Вернее, от бани по итогу остался только обугленный остов, а вот дом сгорел всего лишь на четверть. Всего лишь…

Крыша провалилась, остались только стены, от которых за версту несло паленым.

Ворошилов практически силком утаскивал меня со двора и запихивал в машину, а потом я сидела на пассажирском сидении и мерно раскачивалась, обхватив себя руками за плечи. Взгляд рассеянно скользил по лобовому стеклу, бардачку, приборной панели, рулю, на котором лежали ладони Данилы.

Я медленно, но верно тонула в своей истерике.

По щекам снова потекли слезы и я тихо, в никуда спросила: – А бабушка’?.. Как же бабушка?

– В смысле? – не сразу догнал Данила.

– У меня же больше ничего от нее не осталось, – бормотала я, опустив взгляд на судорожно стиснутые пальцы. – Совсем ничего. Только дом и был…

– Близкие нам люди остаются не в стенах жилья, а в нашем сердце. В душе.

Меня отчетливо знобило и потряхивало, а еще хотелось вскочить и крикнуть, спросить, что вообще такой, как Ворошилов, может знать о привязанности и любви!

Хотелось… но не было на это сил. Словно они остались где-то там, позади…

Мне было плевать даже на то, куда везет меня Ворошилов.

Мир сложился, будто карточный домик от малейшего дуновения ветерка, и пепел проскальзывал сквозь пальцы, пачкая их золой… Я терла озябшие руки, не то в попытке согреться, не то вытереть с них иллюзорную грязь.

Господи, что теперь? Куда теперь? Одежды нет, денег нет, разве что документы восстанавливать не придется. Их забрал из моих заиндевевших пальцев Данила и убрал куда-то к себе.

У меня вообще теперь ничего нет, совсем-совсем ничего… кроме Белого Кролика, который сам в таком положении, что не позавидуешь.

– Все будет хорошо, – ровным, спокойным тоном говорил Ворошилов, уверенно ведя автомобиль по заснеженным улицам. – Сейчас мы приедем ко мне домой, ты искупаешься, выпьешь пятьдесят грамм коньяка и ляжешь спать. А завтра с утра мы уже будем говорить о том, что делать дальше.

– Я не буду долго тебя стеснять… При первой возможности я…

– Тихо.

Нет, он не прикрикнул на меня. Он сказал это уверенным низким голосом, но это подействовало вернее самых громких воплей.

– Алиса, давай ты доверишься судьбе? – предложил Ворошилов, сбрасывая скорость и тормозя у светофора. Он развернулся ко мне, взял за руку и, сжав ее, добавил: – Тебе не кажется, что все в этом мире не случайно? Если бы не ты, то я сдох бы тогда в сугробе. На этом бы закончилась моя история, но благодаря твоей совершенно иррациональной доброте, которую даже ты не понимаешь, я сейчас жив. Борюсь со всем миром и обязательно выйду победителем.

– Очень за тебя рада, – невнятно пробормотала я, пытаясь вырвать руку из хватки Данилы, но не преуспевая в этом.

– Без тебя этого бы не случилось. – Он сам отпустил меня, как только зажегся зеленый, и продолжил говорить: – Я к чему все это? Случайности не случайны. Я тебя ни за что не брошу, Алиска. Как бы ты не пыталась от меня избавиться!

От такого эмоционального завершения речи я даже подавилась заготовленными возражениями.

Буквально через пять минут мы свернули с проспекта и остановились во дворе новостройки.

– Подожди, – почему-то попросил Данила, сам вышел из авто, обошел и… открыл дверь с моей стороны. – Прошу.

Я тупо уставилась на поданную ладонь. В моем понимании джентльменские замашки в данный момент были совсем неуместными, но Ворошилов думал иначе.

– С-с-спасибо…

Меня вытащили из салона, свели на груди полы расстегнутого пуховика и нахлобучили капюшон.

Новое съемное жилье Данилы оказалось на десятом этаже. Просторная квартира-студия с современным ремонтом и огромными окнами, из которых открывался вид на город. Квартира была поделена на зоны: кухня, гостиная с телевизором и диваном и спальня с огромной кроватью.

– Располагайся, – широким жестом хозяина велел мужчина и, быстро разувшись, ушел по направлению к кухонному уголку.

Я медленно стягивала свои сапоги и до боли остро ощущала контраст между обликом моего сгоревшего дома и временным пристанищем Ворошилова. Впрочем, долго плавать в своих мыслях мне не дали.

Данила развил бурную деятельность. Меня усадили в удобное кресло, сунули в руки красивый стеклянный стакан с янтарным напитком и велели: – Выпей.

Я послушно отпила и сразу закашлялась, а на глазах выступили слезы от крепкого алкоголя. Ворошилов сразу же подсунул мне под руку лимон с рекомендацией

“зажуй”. Пока я кривилась от невероятно кислого привкуса, в голове вновь пробежала странная мысль. Реально как Алиса. “Выпей меня”, “Зажуй меня”…

Неужели коньяк сразу начал действовать?

Остатки алкоголя вошли в меня уже гораздо лучше, а мир перестал казаться таким невероятно паршивым местом.

Данила заглянул в шкаф, достал большой пушистый халат и, торжественно вручив его мне, спровадил в ванную. А там… там была лохань на полкомнаты и, судя по загадочно мерцающим лампочкам, с кучей всяких режимов.

– Я тебе шарик с пеной положу, а режим массажа включается вот тут. – Мне показали на кнопочку на табло. – Купайся и спать. Ты на кровати, а я лягу на диване.

Раздевшись, я залезла в ванну и, наверное, минуту тупо трогала ароматную пену. А потом меня снова накрыло… грудь сдавило, и я несколько секунд хватала ртом воздух, а после разрыдалась. Громко, навзрыд… до судорожных всхлипов.

Не знаю, сколько я плакала в этой роскошной ванне, но когда кончились слезы, пришло опустошение. То самое, очень правильное, которое остается, когда из души выскребается все плохое.

Потому уснула я практически мгновенно, сразу как голова коснулась подушки.

Глава 19

Данила Ворошилов.

Я сидел на диване и не мог отвести взгляда от спящей на моей кровати Алисы.

Это было странное, затягивающее чувство. Смотреть на нее… и не желать присоединиться. Не желать стянуть одеяло, чтобы добраться до гибкого тела.

Все, чего мне хотелось – прижать ее к себе, погладить по волосам… и чтобы она не плакала. Чтобы она больше никогда не плакала.

Когда из ванной послышались эти горестные, пронзительные рыдания, то я метался по комнате, как раненый зверь, и едва ли не выл от бессилия.

Вот он, самый большой мужской страх. Когда она плачет, а ты ничего не можешь сделать.

Наверное, потому и смотрел на Алису я сейчас особенно внимательно, будто пытался прочесть, что ей снится и снится ли вообще. Хотелось оградить ее от любых кошмаров.

А в голове тем временем крутилась собственная фраза: “случайности не случайны”.

Когда я ее произносил в машине, еще тогда мелькнула мысль о поджоге.

Ну не верилось мне, что именно сегодня настал тот миг и час, когда старой баньке пришел конец. Много лет она служила верой и правдой, да и, скорее всего, сгнила бы, чем вспыхнула. Старая пропаренная древесина хоть горит, но уж слишком быстро все произошло, чтобы не подумать: а не мог ли кто-то помочь, плеснув бензинчика?

В довесок к своим сомнениям я помнил, что уходил вчера из бани последним, а все тщательно проверил. Меня еще отец, как любитель бань, научил следить за такими вещами.

Другой вопрос, зачем кому-то поджигать и без того разваливающееся имущество бедной девушки. Ответ был прост – из-за меня. Жила же она до моего появления тихо и мирно, словно мышь в норке. А потом на нее свалился один Ворошилов.

И не просто, а с попыткой ухаживаний. Это ведь я ее встречал у океанариума, да и кроме вчерашнего дня нас неоднократно видели вместе.

И уж если Руслан Коршунов в Москве узнал, где я живу, то местным дьяволам это удалось вообще без труда.

Встав с дивана, я тихонько, чтобы не будить нимфу, прошел в ванную комнату и оттуда набрал номер Артема, того самого коллектора с ребятами-громилами, а по совместительству моего однокурсника, с которым разошлись дорожки.

Несмотря на позднее время, я был уверен, он не спит, даже учитывая на разницу часовых поясов.

Сомнения вызывало разве только то, что методы, которыми работал однокурсник, не самый добрые и честные.

Артем поднял спустя два гудка и несказанно удивился моему звонку, как самому факту.

– Помнится, ты не очень хотел когда-то набирать этот номер, – усмехнулся он без приветствия. – Слышал, у тебя проблемы. Неужели прижало так сильно?

– Считай, прижало, – скупо ответил я. – Ты сейчас где?

– В Новосибе, где ж еще, – усмехнулся Артем. – Не всем же делами из Москвы управлять. Поверь, тут тоже прекрасно.

– Верю. Но твоя помощь мне нужна в Мурманске.

На мгновение с той стороны повисла пауза, а после раздался тяжелый вдох.

– То бишь больше тебе помогать некому‘?

– Есть кому, вот только даже этим прекрасным людям подрезали крылья. Поэтому я зол настолько…

– Чтобы позвонить мне, – закончил за меня Артем. – Ладно, выкладывай, помогу по университетской дружбе.

Я невесело усмехнулся. Да, дружба-то была, а потом развалилась. Так иногда бывает.

Артем был, как говорят, парень из народа. Из простой семьи, деньгами обделенной.

Но умный, зараза, настолько умный, что пока я и остальные золотые детки учились за деньги родителей, он бил лбом гранит науки на бюджете. Мы с ним подружились странным образом, я был одним из немногих богачей, кто реально учился. На этом фоне мы и сошлись с Артемом, хотя все остальные его едва ли не грязью под ногами считали.

Но в отличие от меня, парень параллельно умудрялся получать еще одну вышку не только по управлению и финансам, но и по компьютерной безопасности, выиграв какой-то гранд. Головастый, в общем.

К последнему курсу над Артемом уже никто не ржал, потому что не смешно стало. он мог вскрыть и взломать почти любой комп, а компромата на каждого из нас имел столько, что мог обеспечить приличные неприятности.

К выпуску Артема мечтали заполучить специалистом очень многие фирмы. Да что там, я лично уговаривал отца нанять его к нам, вот только однокурсник послал всех нахрен. Умотал в Новосибирск и там за несколько лет умудрился подняться с нуля.

Пока все грызлись в Москве и Питере, он тихонечко все сделал в городе, где было меньше конкуренции.

А еще через несколько лет у Артема начала появляться своя паучья сеть коллекторских агентств по всей стране. Образование финансиста помогало ему выкупать у банков безнадежные кредиты, программиста – находить должников из-под земли, а природная хватка – найти братков, которые вытрясут бабло любыми способами.

Примерно в этот же период мы с Артемом поругались. Я был единственным, с кем он общался из бывших однокурсников, и надо было мне по пьяни ляпнуть, что ведет он себя как бандит из девяностых, а тот оскорбился, высказав, что я тупой мажор, ничего не стоящий без бабла бати.

Тогда я врезал ему по морде, и Артем мне тоже…

Второй раз судьба за года свела нас уже после смерти моего отца. Артем позвонил сам и принес соболезнования, рассказав, что именно мой отец тогда, побеседовав с другом, надоумил его не устраиваться работать на кого-то, а попробовать подняться самому.

Я был поражен этим откровением и никогда бы не поверил, вот только это было вполне в духе моего папы. Он видел талантливых людей и вполне мог вдохновить беседой Артема на великие свершения.

В тот день я сам извинился перед одноклассником за драку пару лет назад, Артем сделал то же самое, сказав, что если вдруг что-то случится, я могу к нему обращаться. Но я гордо отказался, и с тех пор мы больше друг друга не видели и не слышали.

Вот до сегодняшнего дня.

– Значит, Громова Марина Петровна? – переспросил однокурсник, когда я закончил объяснять ситуацию. – Могу пробить по базам, выяснить, что да как.

– Пробей, – согласился я. – Я с этой дамой договаривался о сделке, и она уверяла меня, что покупателей больше нет. Но сейчас выясняется совершенно другое, и у меня полное ощущение, что эта женщина решила, будто может подставить не только меня, но еще и навредить одной очень хорошей особе.

В моем голосе проскользнуло нечто угрожающее, потому что Артем с той стороны как-то двусмысленно усмехнулся.

– Особа-то красивая’?

– Очень, а еще добрая и честная. Нельзя таких обижать.

– Хорошо, я все узнаю. Жди звонка утром.

На этом он положил трубку, а я устало опустился на бортик ванной.

Где-то глубоко внутри все еще ворочалась совесть. Правильно ли я поступил, пуская по следу начальницы Алисы настоящего цербера’? Все же у новосибирского парня Артема, кроме всего прочего, была еще одна странная черта.

Даже если Марина Петровна окажется кристально честной по отношению к моей сделке, но вскроется еще какая-нибудь дрянь в ее биографии, Артем этого просто так не оставит.

И тем не менее, поговорив с однокурсником, я почувствовал себя лучше. Как говорится в одном старом хорошем фильме: “Зло должно быть и будет наказано”.

Дальше устало вздохнул и залез в душ. Хотелось смыть с себя не только запах гари, но и ужас, затаившийся где-то глубоко внутри. Раньше думал, что уже встречался со страхом лицом к лицу, но это все было не то. Случались апатия, недоумение, растерянность и даже потерянность. А вот страх пришел лишь сегодня. В тот миг, когда чуть не выпустил нимфу из своих объятий.

Она не сводила обезумевших глаз с горящего дома и кричала так, будто горит сама. вырывалась, толкалась, била меня в грудь и требовала дать ей пройти.

Собиралась тушить пламя в одиночку. Но дом был слишком стар, он словно ждал этого пожарища, чтобы наконец уйти на покой…

Алиса.

Милая моя девочка.

Бескорыстная, честная и сильная. Пригрев меня, она обрекла себя на множество неприятностей. Поймет ли это, когда проснется? Скорее всего. С моим появлением в ее жизнь вошел хаос.

Черт!

Я с силой ударил кулаком по кафелю. Боль отрезвила. С недоумением уставился на треснувшую плитку и стекающий с нее красный ручеек. Кровь. Моя кровь.

Когда-то я занимался борьбой. Сначала по настоянию отца, потом сам втянулся.

Проводил много времени за тренировками, считал, что нет ничего лучше, чем выплеснуть весь негатив, занимаясь силовыми нагрузками или выйдя на спарринг с противником.

Сейчас же от встречи с кафелем рука саднила, а вид собственной крови едва не вызвал тошноту. Слабость стала моим вторым именем. Когда это произошло?

Когда я стал таким‘? Смерть отца надломила‘? Нет. Я переживал, но не настолько, чтобы опустить руки и покончить со всем. Тогда что?

Теперь я точно знал, почему все случилось так, а не иначе.

При жизни отец старался всегда стоять в стороне, лишь слегка направляя по мере сил и возможностей. Мне так казалось. Но теперь я понимал, что весь мой прежний путь прокладывал он. Осторожно показывая, куда свернуть, как поступить, что предпринять. А когда он ушел, я остался один, совершенно не приспособленный к принятию собственных решений. И, кажется, я неосознанно продолжал искать того, кто бы направил. Снова.

И встретил Алису.

С ее невероятными глазами, с ее чарующей улыбкой. С душой, открытой нараспашку.

Она говорила простые вещи, которые я должен был понять сам, но не хотел.

Хрупкая девочка каждый день выцарапывала свое право на спокойную жизнь, на занятие любимым делом, на справедливое отношение людей друг к другу…

Я закрыл лицо ладонью, резко провел ею вниз, смывая воду, льющуюся из души, и из глаз. опустошение внутри меня медленно сменялось чем-то новым, непонятным, с нотками горечи и сладости одновременно. До боли хотелось защитить девочку, спящую в нескольких десятках метрах от меня. Избавить ее от страхов и одиночества.

– Так тому и быть, – проговорил, открывая глаза и улыбаясь. – Я знаю, что делать.

Всегда знал.

Быстро домывшись, вышел, обработал руку, перевязал ее и хотел сварить кофе, чтобы немного поработать. Нужно было изучить несколько вопросов, сопоставить по датам факты, всплывающие в голове. Я собирался уничтожить каждого, кто был причастен к моим и Алисиным неприятностям. Особенно остро чувствовал необходимость лично поквитаться с поджигателем. Найти и перекроить скотине череп„.

– Нет! – закричала нимфа с кровати, резко развернувшись. Затем раздался тихий всхлип. – Нет, нет… Это все, что у меня есть…

Я оказался рядом раньше, чем успел подумать, что делаю. Коснулся ее лица, проговорил тихо:

– Это просто сон, тш-ш.

Она заметалась. Всхлипнула громче.

– Данила… – позвала, отчаянно цепляясь за подушку. – Там ведь все! Там осталось все!

– Главное, что ты жива, – шепнул, усаживаясь рядом, обхватывая ее лицо руками, заставляя остаться в одном положении. – Алиса, верь мне, все будет хорошо.

Она открыла глаза.

Большие, полные невыплаканных слез. В таких можно утонуть с легкостью.

– Данила, – теперь уже шептала она, – это ты’?

– Я.

– Мне приснилось… – она посмотрела в сторону, вздрогнула. – Мой дом…

– Он сгорел, – подтвердил я. – А мы с тобой живы и не дадим друг другу пропасть.

Не дадим же?

– Я… – она разрыдалась, зажмурившись.

Не зная, что делать, собирался встать и предложить Алисе чай. Или чего покрепче.

Но она схватила мою руку, цепляясь за нее, словно утопающий.

– Не уходи. Пожалуйста.

– Я и не собирался, – ответил, улыбаясь. – Думал, чай…

– Нет, просто побудь со мной. Пока не усну снова. Закрываю глаза и вижу огонь…

Снова по ее щекам потекли слезы. Не знаю, может, ей и нужно было выговориться, а мне выслушать. Но я никогда не умел быть тем плечом, в которое можно выговориться. А потому…

Присев на кровать, склонился над Алисой, коснулся ее губ пальцами, останавливая бессвязный поток слов, и проговорил:

– Кошмары – это естественно, они приходят, чтобы напомнить нам о реальности жизни, встряхнуть и заставить идти дальше. И я заберу твои кошмары, Алиса.

По плану должен был уйти и все-таки заварить кофе.

По факту… Ее губы были куда притягательней.

Когда она снова попыталась говорить, просто закрыл рот поцелуем. Знал, на что иду, ждал, пока оттолкнет. Только Алиса вдруг обняла мои плечи и притянула к себе, дрожа всем телом.

И вместо того, чтобы разорвать поцелуй, я втянулся, вошел во вкус. Руки сами пробрались под нимфУ, огладив спину, сжав бедра, приподняв длинную футболку.

Ее тело было горячим, как и дыхание; ее руки перебирали волосы у меня на затылке, касались лица, возвращались к плечам…

– Алиса, – шепнул, чувствуя, что еще немного и не сдержусь. Я хотел ее так давно, кажется, целую вечность…

Она приподняла бедра, выгнувшись, откинув голову. застонала. Каждое ее движение заставляло меня действовать дальше, пробуждало древние инстинкты, дразня и отключая мозг

– Алиса-а, – снова шепнул, когда рука нимфы скользнула по моему животу вниз, срывая полотенце.

Черт, мне надо было остановиться! Она почти в бреду. А я… Собственно, я тоже.

– Да, – услышал тихое, стоило снова коснуться ее губ.

И у меня сорвало крышу.

Привстав, я притянул ее к себе за бедра, коснулся влажной точки вожделения, чуть помассировав ее большим пальцем, при этом глядя, как стонет, закатывая глаза, Алиса, и уже собирался исполнить самое заветное желание в этом году, как…

Понял, что она горит не от моих прикосновений.

– Черт! – я почти рычал. Переместившись к изголовью, потянулся к ее лбу проверить температуру, а она снова попыталась впиться в мои губы горячим поцелуем. Глаза стеклянные, от тела веет жаром.

Коснулся висков девушки и выругался громче.

– Данила, – разочарованно пробормотала она, стоило мне подняться и подхватить полотенце. – Куда ты’?

– Сейчас вернусь, – бросил зло, понимая, что чуть не занялся сексом с полубессознательной Алисой. При этом члену было плевать на доводы рассудка и на мучившую меня совесть. Он стоял колом, взывая к продолжению, желательно на всю ночь.

Порывшись в аптечке, что забрал у Алисы для лечения, я нашел жаропонижающее и заставил ее выпить. Потом сидел рядом около получаса, сжимая ее руку и слушая какую-то чушь про рацион тюленей, слабую нервную систему моржа и ненавистную начальницу, не понимающую, что Гоше нужна особая диета. Член продолжал стоять еще какое-то время, причиняя физическую боль, но вскоре сдался под натиском столь интересных рассказов. Лишь бы не навсегда…

В конце концов, жар спал, а Алиса уснула, отпустив меня заниматься делами. Но сидел я поблизости, придвинув журнальный стол с ноутом и периодически касаясь нежной девичьей кожи. От кошмаров она больше не просыпалась, хотя и звала меня по имени иногда. Каждый раз я отзывался и чувствовал необоснованную радость от понимания, что хотя бы в бреду нужен ей.