Текст книги "Снежинки на его трицепсах (СИ)"

Автор книги: Стелла Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

Данила Ворошилов.

Я ненавидел себя в момент, когда сидел в кресле старого убогого дома, кутаясь в одеяло, пахнущее грустью и СССРом: лавандой, сыростью и чем-то еще. Хотелось орать, бить, крушить и свернуть шею мерзавцам, подставившим меня.

Теперь в голове отчетливо вырисовывалась правда: главный бухгалтер не просто так пропал, сгинув ровно за день до появления ФСБшников. Этот козел обокрал меня, выставив идиотом. И, насколько понимаю, для многих такой ход событий не был тайной.

Как же я так влип? Почему сам не замечал, в какое болото попал?!

Сейчас, немного придя в себя, я вспомнил, что в Швейцарии у меня была арендована ячейка с наличностью на черный день. Но ведь до туда еще добраться нужно, да и денег там все равно не хватило бы на отвоевывание бизнеса обратно.

Дрова в печи треснули особенно громко, и я вздрогнул, по лицу потекли ручейки пота, глаза заслезились. Черт, кажется, меня и правда знобило. Не припомню такого с младших классов школы…

Резко поднявшись, внезапно оступился и упал назад в кресло. Руки судорожно вцепились в подлокотники, холодный воздух забрался под одеяло, заставляя трястись и клацать зубами.

– Что за херня? – выпалил зло, снова поднимаясь на ноги. И едва устоял на месте: слабость была такая, будто я опрокинул в себя не меньше бутылки текилы.

Хотелось подойти к окну, открыть его и вдохнуть свежего воздуха, и в то же время было так холодно, словно очутился на северном полюсе без одежды.

Пришлось снова сесть, накрыться одеялом и прикрыть глаза – по ощущениям, в них как раз насыпали кило песка.

Я призывал сон, крутился и ворочался на убогом подобии кресла. Оно скрипело, а я кряхтел как старик. Не знаю, в какой момент смог, наконец, отключиться, но до этого намучился так, что даже мелькнула мысль: не лучше ли сдохнуть?

Мысль о том, что можно забраться на печку, мне и в голову не пришла. Слишком уж предложение было бредовым для моего мозга городского человека.

Сон пришел. Ну как – пришел? Такое ощущение, что поганец Морфей не дунул в глаза волшебной пылью, а просто стукнул меня мешком с ней по затылку.

М-да, такие вот сказочные сравнения всплывают в голове человека под действием стрессовой ситуации.

Но спустя некоторое время я все же смог провалиться в тяжелый сон-забытье.

Первое, что я ощутил утром – боль.

Ломоту в костях, першение в горле и воспаленную до невозможности кожу. Она была такой чувствительной, что даже прикосновения мягкой ткани моей одежды воспринимались так, словно там вместо хлопка – наждачная бумага.

Я откинул одеяло и, сделав над собой усилие, встал.

Жесть.

Ладно, сейчас расхожусь и все пройдет!

Оглядевшись, я понял, что Алиса еще не встала, потому взял на себя смелость немного похозяйничать на маленьком подобии кухни. Думаю, за кружку кипятка она меня не съест.

Чайник вскипел, и я маленькими глотками выпил горячую воду, морщась всякий раз, когда она касалась раздраженной слизистой.

Итак, какие у тебя планы на день, Данила Ворошилов?

Для начала надо выполнить обещание и наколоть дров для Алисы. Плевать, что ты в жизни топор в руках не держал, в конце концов, это должно быть в крови!

Питекантропы смогли, и ты сможешь.

Дальше нужно выезжать в Швейцарию. Конечно, есть вариант устроиться на работу в Мурманске, но, блин, куда и к кому? Городок небольшой, все друг друга знают…

Идти на поклон к бывшим друзьям или, того хуже, к ныне злорадствующим врагам’?

Будем объективны, в этом городе мне сейчас никто не поможет.

Дальше стоит в красивой позе вопрос с деньгами на перелет. Откуда их взять? У меня налички максимум на то, чтобы доехать до Москвы. Угу, и то на поезде, и то в плацкарте!

Ладно, насчет этого у меня есть определенные идеи. Пока же стоит разобраться с теми долгами, которые спят за стенкой.

Если честно, Алиса восхищала. Она приняла меня. Не выгнала на улицу, как могла бы.

Хотя все время нашего знакомства не скрывала свою неприязнь к моей офигенной персоне. Офигенно самоуверенной…

Допив воду, я аккуратно поставил кружку назад и, накинув вчерашнюю старую куртку, вышел в прихожую. Щелкнув выключателем, прищурился, но все же смог разглядеть в тусклом свете топор.

Выйдя во двор я глубоко вдохнул морозный воздух и напряженно закашлялся. За ночь мир немного присыпало снежком, и теперь он был настолько слепяще-белым, что даже смотреть больно.

Я зашел в сарай и задумчиво оглядел поле для деятельности. По левую руку от меня высилась небольшая поленница из уже наколотых дров, а вот по правую до самого потолка в несколько рядов стояли пни-монстры. Не в мой обхват, конечно, но как она собиралась колоть это сама‘?! И реально сама?! Вот эта хрупкая девочка’?

Данная мысль настолько взорвала мне голову, что я даже привалился плечом к косяку, пережидая последствия и пытаясь собрать мозги обратно.

В моем мире женщины жили в больших красивых домах, и главной их проблемой было то, какого же цвета маникюр они желают на этой неделе. В моем мире женщины ходили в шелках и дорогом мехе и не знали, шубку они хотят в этом сезоне или, быть может: все же новую машину?

Я знал, что так не везде, что это лишь определенная прослойка населения. Но я никогда не сталкивался… вживую с противоположным.

Не думал, что молодая красивая девушка может жить в избушке-развалюшке и сама колоть дрова на заднем дворе.

Ладно… Сейчас нужно не поражаться несовершенству мира, а сделать что возможно для его устранения. И обязательно решить проблемы Алисы. Сразу после того, как у меня появятся на это ресурсы.

Я решительно подхватил один пенек и вытащил во двор. Бахнул на другой такой же, но уже измочаленный испытаниями пень. Поплевал на руки, взялся за топор, размахнулся и… от души всадил в дерево. К сожалению, не расколол. Лезвие застряло в полотне древесины. Ни туда и ни сюда!

С горем пополам я все же высвободил свой инструмент, и вторая попытка оказалась более успешной, чурка таки раскололась на две части и дальше уже пошло проще.

Но стоило взяться за свежую, цельную чурочку, как все… снова застряло топорище!

– М-да-а-а… – раздался несколько сонный, но очень ехидный женский голос. – Рубить дрова за деньги вас бы не взяли, Данила Сергеевич!

Развернувшись и вытерев пот со лба, я увидел стоящую на крыльце хозяйку дома.

Растрепанные волнистые волосы лежали на плечах, искрясь в утреннем свете, бледная кожа казалась почти алебастровой.

Правда, вместо роскошной белой шубке на ней была старая безрукавка, но даже это не портило Алису.

Снегурочка в мехах.

– Все дело в практике, – ответил я и снова закашлялся. Г адс-с-ство.

– От души надеюсь, что у вас ее будет много, – пожелали мне всего самого кошмарного и с величием королевы удалились в сарай.

Через полминуты она вышла оггуда с огромной охапкой дров. Настолько высокой, что она даже закрывала ей обзор!

– Дай помогу!

Даже если бы я захотел, я бы не смог отследить в своей голове порыв. Он просто был… потому что ну нельзя женщине таскать такие тяжести!

В общем, несчастные полешки мы обняли с двух сторон, и никто не желал отступать.

– У вас другое дело есть, им и занимайтесь, – пыхтела Алиса где-то по ту сторону пахнущих хвоей поленьев. – Тоже мне джентльмен нашелся. Я так долгие годы живу, все совершенно в порядке!

– Я здесь и я могу помочь, к чему упрямиться?

Я искренне не понимал.

– К тому, что это я без напряга смогу сделать сама, а вашу работу нет. Потому топор в руки, чурку на колодку и вперед на подвиги!

Сдаваться я не собирался. И, чем больше она настаивала на своем, там сильнее пробуждала во мне нечто новое или давно забытое. Думаю, это и называют инстинктом.

– Отпусти! – рявкнул так, что у самого уши заложило и в глазах потемнело. Меня чуть повело в сторону, и Алиса, удерживая поленья, с беспокойством выглянула с правой стороны.

– Эй, что такое‘?

– Порядок, – немногим более хрипло, чем обычно, выдал я. – Отпусти.

Она сдалась.

Хмуря брови и поджимая губы, отступила, отдавая мне право отнести деревяшки в дом. Наше мелкое противостояние закончилось капитуляцией противника, только вот радость моя была недолгой: стоило войти с улицы с прогретое помещение, как снова стало штормить. Уронив дрова у печки, я нащупал стену и прислонился к ней лбом, блаженно вздыхая. Она приятно холодила, в то время как внутри меня разрастался огонь, превращая кровь в самую настоящую магму.

– Все-таки заболели! – раздалось обвинительное от двери. – А ведь я говорила! Ну что за человек! Садитесь немедленно.

– Нет. – оттолкнувшись от стены, пошел к двери. – Глупости. Я никогда не… Апчхи, апчхи… Апчхи!

Черт, на последнем чихе показалось, что вот-вот выплюну легкие.

– Да будьте вы… – Алиса вздохнула, потерла лоб, смахнула с него прядь волос и тихо буркнула: – Здоровы.

Быстро приблизившись, она взяла меня за локоть и внезапно очень требовательным менторским тоном приказала: – На кресло, Данила Сергеевич. И без возражений, прошу. Еще не хватало вам осложнение заработать.

– Волнуетесь за меня? – спросил с удивлением, понимая, что вряд ли такое возможно.

– За себя волнуюсь, – отрезала она. – Вы же ко мне снова придете и будете рассказывать сказки, пока я не пущу вас в дом.

Я разозлился, отодвинул ее руку в сторону и тихо, но очень четко произнося каждое слово, сообщил:

– Закончу с дровами и избавлю вас от своего общества. Обещаю.

– Вижу, что избавите, – ехидно ответила девушка. – И не только меня. Ноги протянете на моем заднем дворе, с мне отвечай потом. Нет уж. Вот выпьете аспирин, отлежитесь и тогда… А ну прекратите!

Я пытался ее обойти, но был схвачен.

– Что вы как маленький, ей-богу! – Алиса тоже разозлилась, преградила мне путь. – Если сейчас выйдете, то больше не пущу, так и знайте!

– Ты преувеличиваешь масштаб катастрофы, – заметил я, при этом сам не понял, как послушно уселся в кресло.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – ответила Алиса, гневно сверкая глазами. – Запомните это на будущее, Данила Сергеевич. Вам явно пригодится.

Я передернул плечами и промолчал. Но девчонка не остановилась на достигнутом.

Приложив прохладную ладошку к моему лбу, она заохала, выругалась и даже пригрозила мне какой-то смешной расправой. А потом скрылась с глаз долой, наконец оставив в покое. Только не успел я расслабиться, как Алиса влетела в комнату, протягивая что-то жуткого вида. – одевайтесь! – постановила девчонка, бросая на меня что-то темно-серое, шуршащее, с рукавами. – Это куртка бывшего маминого ухажера. Он давно уехал, как и она, так что не волнуйтесь, никто в претензии не будет.

– В претензии? – прохрипел я. разглядывая жуткого вида недоразумение, в котором и дрова выйти колоть стыдно. – Шутишь’?

Алиса в это время уже натягивала обувь. Услышав меня, она зло огрызнулась: – Не нравится? Тогда проваливайте и ждите кончины на магистрали. А мне и без вас неприятностей хватает. Так что либо одевайтесь и едем в больницу, либо прощаемся. Я покажу вам, в каком направлении идти к центру города.

Честно говоря, хотелось уйти. Мне не нравился тон, в котором со мной говорила мелкая нимфа, не нравился ее дом и вообще положение вещей. Но и другого ничего не оставалось. К тому же врач действительно не помешал бы. Кажется, я впервые за долгое время по-настоящему заболел.

– Хорошо, вызывай машину, – согласился, поднимаясь с кресла и едва сдерживая стон.

Девчонка тихо прыснула от смеха.

Я обернулся.

– А раба вам не достать с чердака, чтобы он вас на руках в машину донес‘? – ехидно уточнила она.

– Не понял.

– Какая машина‘?! Автобус – наше все. Собирайтесь и поехали. Заодно проведу вам экскурс в мир плебеев.

– Никакого экскурса, – отмахнулся я, – не сегодня. Просто вызови такси, на это у меня денег хватит.

Она открыла рот, собираясь возразить, но тут же умолкла, пожала плечами и вынула старенький телефон из заднего кармана джинсов. И так мне это зрелище, под названием “послушная Алиса” понравилось, что невольно решил сохранить момент в памяти. Чтобы потом, когда решу свои проблемы, вернуться к вопросу укрощения своей нимфы с новыми силами.

Однако стоило сделать пару шагов, как меня снова повело. Алиса тут же оказалась рядом, подставляя свое крошечное хрупкое плечо. Мне стало противно от самого себя. До чего докатился – девчонка выглядит сильнее и смелее. Видел бы это мой отец, его бы второй раз инфаркт насмерть схватил.

В такси мы забрались уже порядком продрогшие – ждать пришлось порядочно, и я вдруг порадовался, что надел куртку некоего любовника Алисиной матери. Он был мельче меня, поэтому короткие рукава вечно задирались, а спина оставалась открытой, но я дошел до ручки и был благодарен даже за это, так как мое пальто все еще висело сырым мешком рядом с печкой.

– В поликлинику, – сказала Алиса, стоило нам закрыть двери такси.

– Нет, – твердо исправил ее я и протянул водителю визитку своего врача, – езжай по этому адресу.

Денег у меня оставалось совсем немного, но и со здоровьем шутить времени не было.

– Это что еще за фокусы? – возмутилась девушка, увидев мои манипуляции.

– Не переживай, я знаю, что делаю, – ответил, прикрывая глаза. – Там очень хороший терапевт, пользующийся отличной репутацией.

– В поликлинике он не хуже. – Помолчав, она тихо добавила: – К тому же бесплатный.

– Это если у тебя есть полис, – улыбнулся я, не открывая глаз. – А я такими вещами, как сама понимаешь, не очень озаботился.

– Да уж, – ответила Алиса.

И больше она не произнесла ни слова, только сопела громко и иногда трогала мой лоб, остужая его прикосновениями.

Доехали мы быстро под “чудесное” музыкальное сопровождение, именуемое русским шансоном, и подпевание ему водителя. Прямо ощущалось, что тема тюряги, чифира и жизненного перекоса очень ему близка.

Я же находился в культурном шоке, так как никогда подобное не слушал. Раньше, если и пользовался услугами таксистов, то они точно не позволяли себе таких вольностей.

В машине я любил нормальную музыку, лишь изредка разбавляя ее аудиокнигами или тишиной.

За окном старенького авто проносились знакомые улицы города, на которые я раньше смотрел совсем иначе.

Здоровым и богатым, ага.

Жизнь встала на дыбы, подобно норовистой лошади, и сбросила меня под копыта.

Глава 10

Алиса Селезневская.

Я с тревогой поглядывала на сидящего рядом мужчину.

Данила, судя по расфокусированному взгляду, откровенно “плыл”. А еще он очень страшно кашлял. Сильно, с надрывом… даже жалко становилось, так как я прекрасно помнила, как дерет горло в таком состоянии.

Но еще более жалко становилось себя, потому что появилось подозрение: так просто избавиться от Ворошилова не получится. Он больной, одинокий, с копейками в кошельке и отсутствием жилья.

Куда он пойдет?

От осознания неизбежности неприятностей мне плакать хотелось! Больше всего на свете я желала передать заботу об этом золотом мальчике кому-то другому и забыть обо всем, как о страшном сне!

Пока я предавалась унынию, мы успели доехать до места назначения.

Выйдя из такси, я оглядела красивые старинные дома и поежилась. Тут даже вывески были не кричащими, а сдержанно-благородными. Клиника, нотариальная контора, какой-то пафосный ресторан…

Это сколько же стоят услуги врача, который арендует кабинет в таком месте? Не проще ли было наведаться в нашу родную поликлинику и попасть на прием без полиса, сунув медсестре шоколадку, а врачу пятьсот рублей и вино за триста?

Посмотрела на Ворошилова, и мне бросился в глаза контраст. Несмотря на то, что из-за болезни выглядел он весьма паршивенько, выправку принца крови это не изменило. Даже эта старая, страшная куртка смотрелась на нем дизайнерским решением. дебильным, конечно, но все же.

– Пойдем, – решительно подхватил меня под локоть Ворошилов и двинулся к тяжелым деревянным дверям.

– Давай ты один’? – попыталась предложить я, не горя желанием сидеть и ожидать, подобно бедной родственнице, под взглядами лакированных девочек с ресепшн.

– На морозе? – выразительно выгнул бровь Ворошилов, одной гримасой показывая, что он думает о подобных решениях.

В общем, вариантов не осталось.

В холле клиники преобладали натуральные материалы и латунные элементы декора. Красиво. Дорого.

За стойкой стояла красивая девушка в белом халате и лучезарно улыбалась нам.

– Добрый день. На какое время вы записаны?

– Я не записан, но меня примут, – самоуверенно заявил Данила.

И правда приняли. Как понимаю, Ворошилов до недавнего времени был тут /|Р-клиентом, потому что его практически сразу проводили в недра здания к врачу, а меня усадили за маленький круглый столик и предложили чаю.

Я согласилась. Во-первых, и правда хотелось пить, а во-вторых, это прекрасный повод занять руки.

Отпустили нашего болезного быстро, после того как он расплатился с медсестрами, при этом тяжело вздыхая.

Ворошилов натянул свою “дизайнерскую” куртку и помог одеться мне.

– Ну как?

– Переохладился, – повел плечами Данила и преувеличенно бодро добавил: – Ничего, сейчас куплю лекарства и уже к вечеру буду как огурчик.

– Зеленый и в пупырышках‘? – мрачно пошутила я.

– Бодрый и свежий, – рассмеялся в ответ мужчина, но сразу поплатился за это, надрывно закашлявшись.

– Пойдем уж в аптеку…, – вздохнула я и вышла в морозный воздух.

Как мы будем добираться обратно, я спросить не успела, потому что невольно залюбовалась спускающейся с соседнего крыльца молодой женщиной.

Эталонно-красивая, очень ухоженная миниатюрная брюнетка неторопливо сходила по ступенькам, элегантно придерживая на груди края белой шубки.

– Алиса, что засты… – нетерпеливо начал Данила, но осекся на полуслове, проследив за моим взглядом.

Роскошная мадам, услышав его голос, резко повернулась и вперила в нашу специфическую пару пристальный взгляд… которым практически ощипала.

Я ощутила, как меня просветили сканером и повесили ценники на одежду, сапоги и сумочку. А потом и на меня саму. И да, ее уж точно не обманул “супермодный прикид” Ворошилова – “истерический модный писк последней коллекции”. На меня она вообще глянула, как на грязь под ногами своих брендовых туфель.

Ярко-красные губы скривились в усмешке, и барышня, положив одну руку на изогнутое перило, насмешливо протянула:

– Так-так-так… Кого мы видим… Неужели Данила Ворошилов собственной персоной?

– И тебе доброго дня, Вероника, – нехотя кивнул Данила. – Мы уже уходим.

– Не сомневаюсь, – насмешливо фыркнула девушка, и ее лицо вдруг приобрело какое-то очень злорадное выражение. А после эта мерзавка в мехах выдала гадость: – Даже странно, что ты вообще здесь появился. В твоем-то финансовом положении такие места не по карману. Да и вообще… вынуждена признать, что ты потрясающе быстро опустился. Я даже не ожидала, что рухнешь на самое днище настолько стремительно.

Она поморщилась, от чего ее лицо окончательно перестало быть красивым и сейчас больше напоминало крысиную мордочку.

– Знаешь, Вронская, я даже вступать в полемику с тобой не буду, – спокойно ответил Ворошилов и спустился со ступеней, махнув мне, чтобы не задерживалась. – опускаться до твоего уровня нет совершенно никакого резона.

Вероника, впрочем, явно не ощущала, что в беседе поставлена точка, и, очевидно, хотела последнее слово оставить за собой.

Она на удивление шустро оказалась рядом с нами и, самодовольно улыбаясь, открыла наманикюренными пальчиками ридикюль, достав оттуда пятитысячную купюру, а после подалась вперед и сунула ее… почему-то мне в карман куртки.

– На бедность, – пояснила Вероника, пока я приходила в себя от такой лютой наглости. – Вам сейчас нужнее. И да, Ворошилов, я смотрю, ты времени даром не терял. Подобрал себе и вещички согласно новому статусу, и… женщину.

Меня только что сравнили с ободранной курткой. Той самой, что одевать только ночью, в темноте и до туалета. Шикарно.

– Ты совсем о…’? – матерно, но копируя мои мысли, спросил Ворошилов.

А я просто залезла в карман, сжала хрустящую банкноту и кинула крыске в лицо.

Она ойкнула и попыталась отшатнуться, но купюра все равно попала ей в лоб и, отскочив, упала на тротуар прямо у носков туфель.

– Я смотрю, что манер, в отличие от денег, вам судьба не отсыпала, – сухо проговорила я, а после развернулась и не оглядываясь зашагала вперед.

В душе кипела огромная, просто лютая злоба. Вот же… швабра богатая! Да кто ей позволил так себя вести и такое говорить?! Что это за бесконечное, просто-таки инопланетное хамство?!

Ворошилов догнал меня спустя минуту и молча пошел рядом. Заговорил он только когда мы дошли до конца улицы.

– Это было потрясающе. С Вероникой так точно никто никогда не поступал.

– А кто это вообще? – не удержалась я от вопроса.

– Моя невеста. Бывшая, – спустя несколько минут спокойно ответил Ворошилов, – Высокие чувства не пережили испытания банкротством?

– Это изначально было договорным браком, – дернул уголком рта Данила. – Она меня бросила несколько дней назад. И если учитывать, кто ее папа… есть некоторые подозрения насчет того, почему она это сделала. Видимо, узнали, что я уже не являюсь завидной партией, а предупредить не сочли нужным… Зачем, если можно потом растащить по частям развалившееся дело’?

Я только хмыкнула. Вот как он запел, растащить по частям, значит.

– А сами-то вы чем лучше? Несколько дней назад точно так же собирались

“растащить” океанариум!

Рядом раздалось возмущенное сопение.

– Не растащить, а апгрейдить. Сделать ремонт, открыть клуб…

– Те же яйца, только в профиль, – отмахнулась я от этих оправданий.

Если бы не условия, в которых оказался Ворошилов, вряд ли бы до него вообще дошло видение ситуации точки зрения простых смертных. Так что, пожалуй, в этот миг я даже немного порадовалась его злоключениям, но ровно до момента, пока Данилу не начало бить в очередном приступе кашля.

– Да что ж это такое-то! – воскликнула я, когда мужчина пытался отдышаться, держась за столб, чтобы не упасть. – Ну-ка дайте сюда справки и рецепты, которые вам врач написал. Он же выписал вам какие-нибудь лекарства‘?

Слепо порывшись в карманах джинс, Данила достал три бумажки. Один рецепт с довольно сильным антибиотиком, второй список с десятком микстур, капель и витаминов, а третий – с диагнозом от доктора.

– Переохлаждение, значит, – вчитавшись в диагноз, округлила я глаза. – Обструктивный бронхит. Вам нужно в больницу ложиться!

– Ой, не начинай только, – отмахнулся Данила. – Вначале доктор, теперь ты… пропью таблетки и все отлично будет. Вон и аптека, кстати.

Он кивнул куда-то в сторону, где светился крупный зеленый крест, и Данила вызывающе бодро зашагал в том направлении. Вот только стоило мужчине зайти в тепло, как сразу стало ясно: его опять повело. Едва ли не по стеночке Ворошилов сполз на стул, обычно стоящий в таких местах ради старенький бабушек, и, вытащив кошелек, передал мне:

– Купи, пожалуйста, все, что там в рецептах.

Не видя смысл спорить, кивнула.

А после смотрела на то, с какой скоростью увеличивается сумма в будущем чеке, и на мгновение даже устыдилась мысли, что, наверное, не стоило выбрасывать деньги от “крали”.

На четырех с половиной тысячах фармацевт остановилась и озвучила: – Картой или наличными?

– А более дешевых аналогов нет‘? – чувствуя себя совершенно неловко, робко поинтересовалась я.

Провизор смерила меня долгим взглядом, затем Ворошилова, который почти заснул на стуле, и как-то недобро прищурилась: – Аналоги есть, но мне теперь что, из-за вас весь чек перебивать?!

Вот ненавижу хамок, я уже собиралась заставить ее отменить покупку, когда Данилу вновь затрясло. Пришлось экстренно принимать решение: – Наличными, и побыстрее, – скрепя сердце, я вытащила из чужого бумажника единственную банкноту в пять тысяч и отдала аптекарше.

Полученной сдачи хватило бы на такси, но я не могла самостоятельно транжирить последние деньги “незваного гостя”.

В каком-то полузабытьи я довела его до остановки, где мы сели на прямой автобус до моего домишки. Всю дорогу Данила дремал, а я понимала, что мало того, что не смогу его никуда прогнать, но теперь придется поработать еще и сиделкой, потратив на это свой законный выходной, а завтра, возможно, даже взять отгул.

В общем, ситуация неимоверно бесила, но бросить на произвол судьбы больного человека я тоже не могла.

Вот такая, наверное, я дура, Алиса Селезневская. Спасая моржа, познакомилась с миллионером, а теперь приходится спасать уже этого… Я покосилась на спящего Данилу, у которого по алым губам разбежались трещины от мороза, и постаралась просто выдохнуть.

В конце концов, я от этого точно не расклеюсь.

Уже перед самой остановкой Ворошилов проснулся. Долго тер глаза, смотрел на окружающую обстановку с видом, будто попал на съемки “Кошмара на улице вязов”, и сейчас вместо кондуктора мимо прошел Фредди Крюгер.

– Какой-то дурной сон, – едва слышно пробормотал он и тут же умолк.

Зато зайдя в дом, Данила неожиданно оживился. Повесил старую куртеху, в которой кутался все это время, потянулся к своему холодному пальто и радостно меня оповестил, посвистывая легкими при каждом вдохе: – О, высохло! Ну все, прощай, Алиса. Я пойду!

Вначале не поверила. Решила, что жаром ему мозг повредило, но когда Данила действительно оделся и решительно двинулся на выход, буквально за рукав втащила его обратно.

– Ну уж нет. В таком состоянии я вас никуда не отпущу. Костьми лягу, но из дома вы не выйдете!

– Серьезно? – его бровь взлетела в удивлении. – Ты меня сейчас типа запираешь‘?

– Я вам сейчас типа не даю сдохнуть от бронхита.

В итоге моей бурной деятельности, Ворошилов был раздет до майки, вновь укутан в одеяла, напоен лекарствами и даже чаем с вареньем.

И теперь финальным аккордом я изучала инструкцию по введению антибиотиков в ягодичную мышцу. Точнее, уколы ставить я умела в совершенстве, но делала это обычно только животным, но даже будучи “почти специалистом” предпочитала прочесть все, что писалось в длинном монускрипте внутри упаковки с ампулами.

– и так три раза в день, – подвела вслух я и потянулась за шприцом. Ватки и спиртовые салфетки уже были под рукой, осталось только сообщить радостные новости “пациенту”. – Ложитесь на живот, Данила Сергеевич. Последний, но немаловажный этап ждет вас.

Мужчина посмотрел на меня настороженно, и, кажется, только сейчас до него дошло, что упаковка с кучей шприцов была куплена не потому, что я ночами люблю играть в “медсестру”.

– У тебя очень кровожадный взгляд, Алиса, – заметил он. – Что ты задумала‘?

– Я? Абсолютно ничего. Лишь выполняю предписания вашего доктора. Уколы в ягодицу три раза в день в течение семи дней минимум. Так что ложитесь. – Я надломила стеклянную верхушку ампулы. – Будьте уже мужчиной!

В глазах Данилы мелькнуло подобие страха, я же почувствовала себя садистом.

Где-то внутри заворочалось нехорошее желание “как всадить укольчик со всей дури”, но я тут же отругала себя за эту малодушную мысль и в наказание больно прикусила зубами щеку.

– Все! – резюмировала я через какое-то время, убирая иглу от мужской задницы, на которой нет-нет, а все равно хотелось задержаться взглядом. Уж слишком идеальная.

– Что значит “все”? А укол? – Данила удивленно приподнялся на локтях и попытался заглянуть себе за спину, будто действительно рассчитывал разглядеть след от инъекции. – Я ничего не почувствовал.

Пришлось пожать плечами.

– Тут два варианта: либо я медсестра от бога, либо у вас шкура бронтозавра.

Выбирайте любой! – с этими словами я выбросила шприц в урну и ушла мыть руки.

– А теперь лежите, болейте. Мне еще дела по хозяйству делать!

Оставив “пациента” рядом с печкой, я действительно двинулась работать. За всем произошедшим я совсем потеряла счет времени, а между тем нужно было приготовить что-то на ужин, причем не только себе, но и гостю, да и дом прибрать.

И если с готовкой все было более-менее просто, я просто быстро сделала зажарку и покидала в кастрюлю все для щей, оставив суп на маленьком огне томиться, то при уборке меня ждал сюрприз.

На глаза попалось то самое приглашение в клуб “Зевс”.

Оно валялось в предбаннике, никем не замененное, и стоило мне его поднять, как я едва не обмерла, прочитав ставшее теперь знакомым имя: Вероника Вронская.

Невеста Данилы Ворошилова.

Ну и как, черт возьми, все это понимать?

Ситуация становилась еще запутаннее.

Первой реакцией было спросить у самого Данилы, что за ерунда, собственно, но едва подошла к его креслу, поняла: больной спит без задних! Крепко, и разбудить можно только выстрелом в упор!

– Ладно, потом спрошу, – решила я, забрасывая приглашение в карман передника.

Уборку удалось завершить довольно быстро, а подопечный все не просыпался.

Спал он в том же кресле, и мне снова становилось его жаль.

Прогнать это нехорошее чувство я решила звонком “другу”, а именно, набрала начальницу. Та долго не отвечала, но когда все-таки сняла трубку, была на удивление вежлива:

– Алисочка, ты? Хорошо, что позвонила. Завтра выходишь не вечером, а с утра.

Сама понимаешь, моржу уход нужен, он от тоски лежит, пастами еле шевелит.

– Конечно, приеду с утра.

– Но в расчетном листе этого времени не будет, – сразу добавила мегера. – Это я тебе на уступку иду, чтобы ты могла со своим подопечным побыть. Понимаю ведь, что переживаешь. Ну, все, пока.

Ответа от меня уже не требовалось, в телефоне раздались характерные короткие гудки. И мне бы злиться на нее, но я вдруг поняла, что и сама примчалась бы к Гоше с самого утра. Я тосковала по подопечному и действительно очень переживала за него.

Ворошилов тихо застонал, привлекая внимание.

Я подошла к нему ближе, тронула лоб рукой и недовольно поморщилась. Горячий.

Мелькнула мысль вызвать скорую и избавиться от незваного гостя, перепоручив заботы о нем другим людям, специалистам. Только вот у Ворошилова полиса не было. Как и мозгов, судя по всему. Я никогда раньше не общалась с богатыми людьми, бизнесменами и иже с ними настолько близко, но всегда была уверена, что все они – люди умные, с кучей запасных счетов и потайных ходов на случай непредвиденных жизненных трудностей.

И вот мне бог послал на порог одного из них. Без средств к существованию, без плана на жизнь, в мокром пальто и с обструктивным бронхитом. Хотелось поднять глаза к небу и громко выкрикнуть: “За что?!” но тут увидела, как приоткрылись пересохшие губы спящего Данилы и, прогнав глупости из головы, пошла на кухню.

– М-м-м, – отворачиваясь, говорил Ворошилов спустя пять минут, – что это за гадость?

– Ромашку заварила, – отвечала я, приставляя кружку к его губам. – Пейте, кому говорят. Температура не пройдет, если у вас жидкости нет в организме.

Жаропонижающие не подействуют, понимаете? Сейчас ромашку, потом просто воды принесу.

– Зачем тебе это? – выпив пару глотков, спросил он, пристально глядя на меня. – Суетишься вокруг, выхаживаешь меня. Чего ты хочешь? Это ведь не просто так.