Текст книги "Мажор и Отличница (СИ)"

Автор книги: Стеффи Ли

Соавторы: Стеффи Ли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 43

– Кнопка, нам надо поговорить. – произносит папа, появившись в моей комнате.

Его строгий и одновременно несколько смущенный взгляд, заставляет мою кровь начать превращаться в холодные кубики самой разной формы: от ужасающегося тираннозавра, решившего стать веганом, но, ожидаемо, провалившегося в своих стремлениях, до испуганной сейлор-мун, чья лунная призма дала непредвиденный сбой.

– Я заварил твой любимый чай со смородиной. Жду тебя на кухне. – и, оставив меня с ворохом тревожных мыслей, выходит из комнаты.

Плечи папы опущены, а голос таит в себе печаль, которая неумело маскируется кривой улыбкой. Это слишком очевидные признаки. Они свидетельствуют о том, что нам предстоит не простой разговор. И тема беседы моего родителя мало воодушевляет.

Тут на меня вдруг резко наваливается понимание. Пугающее. Чудовищное. Покрывающее мои щеки алыми пятнами первосортного стыда.

Он узнал!

Узнал!

Точно!

Сирена в голове вопит, как умалишенная.

Эрор! Эрор! Спасайся, кто может.

Но как? Как он догадался?

Это я себя чем-то сдала?!

Вдруг он звонил Кате, спросить, действительно ли я ночую у неё? А она…

Она была не в курсе моих авантюрных шагов во взрослую жизнь и сдала меня со всеми потрохами, сама того не ведая.

Да нет же, у него нет ее номера телефона.

Или все же…

В голове проносится столько идей, что я, кажется, могу податься в сценаристы триллеров.

И, как назло, Янки сегодня нет дома. Наша чудо-женщина-мать сумела развести отца на еще большую лояльность к ее адской сущности. С недавних пор сестре разрешается оставаться у этой особы не только на выходных, но и в будние дни.

Собравшись с духом, поправляю зачем-то толстовку, приглаживаю волосы, будто вид более прилежной дочери мне поможет. Склонив голову в позе раскаяния, иду на кухню.

Не знаю, ожидаю ли найти на столе ремень, за который схватится отец и горько скажет: «Не так я тебя, дочь, воспитывал!» или, может, замахнется на меня половником, в сердцах восклицая: «Развратница!»

Но застаю совсем иную картину.

На столе разложены мои любимые кушанья. Творожные кольца аккуратно лежат на тарелке, варенье из инжира в стеклянной корзиночке, отдельно разложены печенья с йогуртовой начинкой – они безумно вкусные, но покупать их можно исключительно по акции, иначе кусачая цена. А еще стоят две чашки с чаем, успевшим окутать кухню приятным ароматом смородины.

– Присаживайся, дочь, – приглашающим жестом папа указывает мне на стул. Двигаюсь к указанному месту и задаю очевидный вопрос:

– Мы что-то празднуем?

Вряд ли, узнав, что их дочери лишились девственности, отцы покупают дочерям творожные кольца, – ехидно замечает внутренний голос.

Ну, а вдруг? – спрашивает в ответ моя, наверняка, более тугодумная сторона.

Папа улыбается и качает головой.

Первые глотки чая мы делаем в полной тишине. Затем он заботливо кладет на мою тарелку творожное кольцо и с нежностью говорит:

– Ты у меня такая умница, дочь. Никогда не давала мне повода беспокоиться. Я всегда был в тебе уверен. Всегда знал, что ты и уроки сделаешь и бабушкам с младшей нашей поможешь.

А ты взяла и по наклонной пошла… – внутренний голос не остается в стороне, но я усиленно запихиваю кляп в его рот. Затем провально пытаюсь подражать ангельскому взгляду Янки и поднимаю на папу глаза.

– Ты, извини, если не смог дать тебе нормального детства, Кноп.

– Пап, ты же ничем не болен, правда? – сериалы баб Риты усиленно маячат в памяти.

– Да, здоров, вроде – озадаченно хмурится родитель, и я немного успокаиваюсь. Но расслабленность недолго плещется внутри. В следующую секунду отец неожиданно снова выдает пугающие реплики.

– Иногда, дочь, в жизни каждого происходят изменения. Это вполне нормально. Люди порой расстаются…

Он узнал о нас с Димой и хочет, чтобы мы перестали встречаться?

Но как выяснил?

Почему?

– Я долго думал, и считаю, что это пойдет на пользу вам обеим. Поверь, мне данное решение тоже далось не легко. Ты только, пожалуйста, не нервничай.

Обеим? О чем он вообще говорит? Ничего не понимаю.

– Пап, я совсем не могу взять в толк, что ты имеешь в виду?

– Твоя мама попросила забрать нашу Янку к себе. Я дал согласие. Ее муж все устроит. Твоя сестра сможет пойти в школу в Англии. Она у нас тоже неглупая девочка, быстро освоится.

– Папа, нет! – я вскакиваю с места. В теле нет больше ни тревоги, ни смущения, одна клокочущая в каждой клеточке волна возмущения, – О чем ты говоришь? Зачем отдавать этой недалекой нашу Янку?

– Не говори так о маме. Она со своим новым мужем сможет дать Яне гораздо больше, чем я. Не кипятись ты так сразу. Я и о тебе подумал. У тебя появится больше свободного времени. Ты у меня девушка молодая, а так редко куда выходишь, чаще с сестрой сидишь, будто я не знаю. Но если вдруг, – он опускает нерешительно глаза, – Тоже захочешь уехать с сестрой, то мама будет только рада… и я буду не против…

– Папа, даже не произноси такое! Я от тебя никуда не уеду! Даже если ремень достанешь! Избавиться от меня решил? Так вот, знай, не получится.

Он смотрит с такой щемящей сердце радостью, что я еле сдерживаю навернувшиеся на глаза слезы.

– Меня устраивает сидеть с сестрой! – зло продолжаю я. – И мелкая обидится на тебя, если ты ей такое предложишь! Она тебя точно не простит!

Папа поднимает на меня глаза. В них плещется грусть, которая обжигает и бьет меня. Слегка улыбнувшись, очень тихо произносит:

– Она сама меня об этом попросила, Кноп.

Глава 44

– Антон, немедленно отойди от салата! – долетает до нас с кухни крик тёти Дины, несмотря на то что мы сидим в комнате Ника за плотно закрытой дверью.

– А я ещё в детстве говорил, что его надо проверить на наличие глистов, – философски замечает мой лучший друг, почесывая свой подбородок, – Это помогло бы существенно сэкономить семейный бюджет, если бы меня вовремя послушали родители. – уверенный голос на миг отгоняет неприятные мысли, и я широко ухмыляюсь.

– Я серьезно. Ты же знаешь, сколько он жрет. Не пойму, где напутали, но он должен был родиться предводителем саранчи.

– Ты за эту саранчу любому морду набьёшь.

– Это не отменяет того, что я не могу глаголить истину. – Ник тянется к своему телефону, берет его в руки, а затем что-то спешно начинает печатать. – Если согласишься на ту ересь, которую мне только что рассказал, я тебя сожгу на собственном костре разочарования. Как Филипп Красивый сжигал Жака де Моле.

– Думаешь, мне самому приятно на такое соглашаться? – со злостью цежу слова и откидываюсь на спинку дивана. – Да я был готов послать и его, и ее этот…

Ник отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня исподлобья.

– Не надо посылать своего отца в лунные долины, друг мой. Почему у тебя мозги в тактически важные моменты часто отключаются? Ты точно лучший студент нашего универе? Может, Киринов питает слабость к твоим волосатым ногам, потому и прикрывает, когда тупить начинаешь?

– Да пошёл ты! – он ловит, кинутый в него мяч, как раз в ту минуту, когда дверь в комнату открывается, и на пороге появляется фигура тети Дины.

– Мальчики, все за стол! – улыбаясь, говорит она и снимает с себя фартук, на котором красными нитками вышиты спелые томаты. – Димочка, мы очень рады, что ты сегодня ужинаешь вместе с нами. Давно тебя не было видно, мы с дядей Валерой сильно соскучились.

– Мам, а ты уверена, что оставлять своего младшего сына один на один с едой, верное решение? – скрывая ухмылку, серьезно интересуется Ник.

– Можно подумать, сам ты питаешься, будто фитоняшка? – сразу огрызается появившийся за спиной матери Тоха. – Ты, между прочим, весишь больше меня.

– Фитоняш. – поправляет его старший брат, вставая со своего места. – Не забывай, что я выше тебя, и у меня кость тяжелая. А у тебя, Тох, сам знаешь, жировые отложения накапливаются в местах, характерных для женского пола… Я же о тебе и переживаю.

– Да я тебе сейчас, Николос!

– Мальчики, немедленно прекратите! – очередной раунд боев братьев Авериных останавливает уверенный голос их матери. – Ники, хватит дразнить брата! Я вас не так воспитывала! Вы должны быть друзьями и опорой друг для друга!

Тоха усмехается и самоотверженно показывает брату язык, стоя за спиной тети Дины.

– Мам, мы же шутим. Ну чего ты? – мой друг обезоруживает свою родительницу одним ласковым объятием, и та мгновенно тает. – И тебя я люблю, мой маленький бегемотик. – фраза к брату звучит скорее для усыпления бдительности тети Дины, так как левой рукой он молниеносно отвешивает тому щелбан.

– Алло, гараж, вы есть идете? – доносится до нас звучный бас дяди Валеры, – Я тут помру, пока вас дождусь! Димка, беги от них ко мне. Они пока разбираться между собой будут, мы с тобой хоть поедим спокойно.

Раньше я часто зависал у Авериных, а братья у меня. Тогда я не видел разницы в наших семьях. Мы тоже собирались вечерами, у нас тоже имелись свои шуточки и игрища. Но с уходом отца все как-то резко изменилось.

Конечно, мы с матерью старались создать все возможные условия для мелочи, чтобы она не чувствовала недостатка любви или внимания, но, как бы я сам не скрывал от себя, мне самому не хватало отца.

Я ненавидел его всем сердцем и считал первосортным говном. Но что-то в груди ныло. Особенно в те моменты, когда дядя Валера шутил за столом над своими сыновьями или надо мной, или, когда тетя Дина смешно фыркала и ругала своего супруга.

Первое время после развода я часто пропадал в их доме. Они щедро дарили мне все те эмоции, которых мне отчаянно не хватало. Обволакивали атмосферой радушия, будто я их родной третий ребенок.

Но однажды мне стало стыдно. Стыдно перед мамой.

Получалось, будто я бежал из дома и находил себе утешение, оставляя ее одну. И, ясно осознав это однажды, я стал приходить к Авериным намного реже. Вместо этого старался все свободное время развлекать двух своих женщин: одну маленькую и одну большую, которая всегда умело держала ради меня лицо.

– Что у тебя нового, Димка? – спрашивает дядя Валера, пока тетя Дина накладывает мне рагу. И она же с гордостью отвечает своему мужу:

– Димочка у нас, как и всегда, один из лучших студентов! Гордость вуза!

– Скажете тоже, теть Дин, – улыбаюсь я.

Слюни от ароматов, исходящих от приготовленных блюд, собираются во рту.

– Вот Димка наш молодец! Не то, что эти твои оболтусы. – ухмыляется ее супруг, хотя братья тоже хорошо учатся и к ним редко бывают претензии. – Двух троглодитов вырастила.

– Они такие же мои, как и твои. – ласково кидает в него тетя Дина. – Димочка, возьми еще салата, а-то сейчас Антошка все съест.

– Ради правды, стоит отметить, что троглодит у вас один. – ухмыляется Ник. – А вот с первым ребенком вам несказанно повезло. Такой красавчик получился, к тому же умненький.

– Когда я открою свое кафе, – с набитым ртом грозится Тоха. – То буду считать ваши порции! Помяните мое слово.

Я громко смеюсь вместе со всеми, а затем мои мысли вновь возвращаются к недавнему разговору с отцом.

Он вызвал меня к себе в кабинет и, сидя на кожаном кресле, вальяжно объявил:

– У Вали скоро день рождения. Ты, наверняка, помнишь. Она мечтает устроить небольшой праздник и пригласить только самых близких. Я хочу, чтобы она осталась довольна вечеринкой.

– А я тут причем? – непонимающе спросил я.

– Ты ее лучший друг. Вы общаетесь с самого детства. Она вначале стеснялась и не хотела тебя просить. Убеждала меня тебя не дергать, но все же призналась, как будет рада, если именно ты организуешь для нее праздник.

– Это тупая шутка? – криво усмехнулся в ответ на его слова. – Я тебе не фея-крестная. И в этом участвовать не собираюсь.

– Ты мне тут не дерзи. – вмиг переменился отец. – Тебе на карту каждый месяц капает приличная сумма. Считай, что в этом месяце будешь отрабатывать. Встретишься с Валей, выкажешь радостное согласие и обсудишь детали праздника.

– Это все чего изволит, барин?

Он нахмурился. Ему никогда не нравилось это обращение. А мне не нравилось то, как он поступил с нами. Взял и перечеркнул.

– Все. Можешь идти. И смотри, не подведи меня.

Глава 45

– Зачем тебе это? – спрашиваю у Вали, когда она опускается на стул напротив меня, а затем вскользь изучив меню, чарующе улыбается официанту и просит принести ей лавандовый латте и малиновый чизкейк.

Я уже не тот наивный идиот, чтобы верить в то, что Ивлина нуждается в поддержке и помощи Ветрова младшего. Прозрев, я осознал, как искусно «моя подруга» умеет добиваться желаемого. И при этом не чурается использовать любые подвернувшиеся под руку возможности.

После их свадьбы мы с ней не общались. А тот факт, как она напела отцу в уши про нашу старую дружбу говорит о том, что я понадобился ей не просто так. Но, возможно, она пока не до конца осознает существующую разницу между мной тогдашним и сегодняшним. Тогда я был готов выполнять любой ее каприз, сейчас же это вызывает внутри лишь отторжение.

Валя неторопливо поправляет свои волосы, в которые я когда-то мечтал зарыться и блаженно вдыхать их запах, а потом поднимает на меня огромные бездонные глаза. Смотрит тепло, с примесью неподдельного удивления. Из-за чего резко вспоминаю кинутую однажды Ником фразу:

«Даже Станиславский мог бы крикнуть ей: «Верю!». Но как жаль, что талант не отменяет сучьей натуры. Занавес, господа слепцы, бегите, иначе самка богомола прокусит всем вам головы».

– Я не понимаю, о чем ты, Димочка. – нежная улыбка появляется на ее лице, а затем Ивлина начинает слегка покусывать свою нижнюю губу.

Сложно сосчитать, как часто я когда-то представлял ее рот на своём члене, пока нещадно дрочил в ванной.

Раньше один только мимолетный взгляд на эти пухлые губы мог привести меня в полную боевую готовность. А сейчас я не испытываю ровным счетом ничего. Разве что – брезгливость.

Картина того дня, когда мой отец ее драл, оказалась для меня невыносимо горькой, но в то же время отпечаталась удивительно действенной пилюлей. Вмиг вытравила из организма вирус, которому я не смел сопротивляться много лет.

А ведь она, наверняка, ему сосет.

Эта мысль вызывает незапланированный рвотный позыв. Опускаю глаза к своему кофе.

Отвратительно.

Даже немного парадоксально.

Как порой то, что казалось тебе верхом блаженства и недосягаемым идеалом, вдруг оказывается протухшей вонючей лужей, которую хочется обойти за километр.

– Я просто хочу устроить небольшой праздник. В голове столько идей, она идет кругом. Я не очень хотела тебя напрягать, но так рада, что ты согласился.

– У тебя немного неточные данные. – поправляю ее я. – Я не соглашался. К тому же у меня сейчас большая загруженность в университете. Помочь тебе с организацией твоего дня рождения я вряд ли смогу. Думаю, ты сама это все прекрасно понимаешь и прекрасно справишься без меня. – спокойно говорю я.

Предпочитаю сразу расставить все точки над "i", чем вести никому не нужный диалог. Где-то в глубине души наивно надеюсь, что ее совесть поможет ей достойно принять мой отказ.

– Ах, даже так. – улыбка сходит с красивого лица. Если бы я не знал Ивлину, поверил бы, что она сильно расстроена в эту минуту. – Я понимаю, как важна для тебя учеба. Если хочешь, мы можем как-нибудь вместе позаниматься. Но, может, тебе все же удастся выкрасть для меня немножечко времени. Я без тебя совсем не справлюсь. Ты мой самый лучший друг. Хотя, кого я обманываю…Ты гораздо больше, чем просто друг. Ты мне ближе всех вокруг, разве ты не знаешь? – голос приобретает соблазнительную тональность, ресницы трепещут.

Валя опускает свою ладонь на мою руку. Наблюдаю за тем, как тонкие пальчики начинают нежно гладить мою кожу.

Это старый прием. Наживка, которую я глотал, превращаясь в рыбу-осла. Она всегда говорила, что ближе меня нет никого в целом свете в те моменты, когда я позволял себе немного отдалиться или вдруг не сиюминутно соглашался на какие-то ее прихоти.

Раньше Ивлина смотрела мне в глаза и мигом плавила мои внутренности и волю, сметая любые сомнения.

Но это было когда-то очень давно. Ощущения, словно с тех пор прошло не несколько лет, а несколько жизней.

– И даже ближе твоего мужа?

Она чуть медлит с ответом, но все же говорит мне тихо:

– Такой особенной связи, которая между нами с тобой, Дим, не будет ни с кем.

Наклоняюсь к ней через стол и ласково говорю:

– Валюш, знаешь, чего хочу?

Она тоже склоняется и внимательно слушает.

– Хочу, чтобы ты мне отсосала.

Женские глаза напротив моих на секунду расширяются. Но я не вижу на прекрасном лице ни тени смущения или банального возмущения. Уголки идеальных губ трогает улыбка. Довольная. Мне уже заранее известен ответ, но я должен пойти до конца. Разбить последнее стекло на пути к воздуху.

– Прямо здесь, в туалете, встанешь на коленочки?

Она улыбается уже чуть шире. Мне никогда не понять, как ей удаётся так умело сочетать невинность с пороком, но, облизнув губы, моя искорёженная мечта, согласно кивает и победно говорит:

– Ты же понимаешь, что и в другие наши встречи мы можем приятно проводить время.

Убираю от нее свою руку и холодно замечаю:

– Это неверный ответ.

Достаю из кармана удачно завалявшуюся наличку. Оставляю на столе сумму, которую с лихвой хватит не только на оплату счета, но и на чаевые официанта.

– Передай, пожалуйста, моему отцу, что манеры его жены вынуждают меня брезговать и я склонен отказаться от заманчивого предложения.

Секунда.

Ровно столько требуется девушке, которой я грезил, чтобы из милой феи превратиться в стерву.

«Неужели ты не видишь ее настоящую? – кажется, Аверин старший прочно засел в моей голове со своими репликами относительно Вали.

Теперь отчётливо вижу, – так я мог бы уверенно ответить ему сейчас, если бы Ник стоял рядом.

– Ты можешь сильно пожалеть, Димочка. – Ивлина берет чашку и спокойно делает глоток кофе. Хмурит свой маленький носик. – Не боишься потерять все дорогие игрушечки и шуршащие бумажки, которыми так привык разбрасываться? – ее взгляд, как бы намекая, останавливается на оставленных мной на столе деньгах. – Папочка может закрыть золотые краники.

– Можешь ему в этом помочь, если желаешь, отговаривать не стану.

– А о Вере с Лизочкой ты подумал?

Последняя надежда, что она не такая сука, рассыпаетесь. Чувствую ее хруст под обувью. Я реально дурик, как часто любит повторять Ник.

К счастью, он награждает меня данным сомнительным званием исключительно во время приватных бесед.

Встаю с места и отвечаю единственное, что давно хотел ей сказать:

– Моя мать для тебя не Вера, а Вера Игоревна. И если ты ещё раз позвонишь ей или моей младшей сестре, я найду интересные темы для диалогов с отцом. Ой, чуть не забыл свой телефон. – беру в руки мобильник. – Оказывается, работал диктофон, представляешь. Не помню, чтобы его включал. Интересно, он записал весь наш разговор?

– Ты мне угрожаешь? – злобно взрывается Валя.

Ее лицо искажается маской гнева. Но один мимолетный взгляд на сотовый в моей руке, и она вмиг меняет и голос, и интонацию.

– Ты мой лучший друг? Мы дружим с детства, Дим…Чем я заслужила подобное к себе отношение…

– Мы с тобой давно не друзья. – обрываю, не желая слушать дальше всю эту фальшь. – И, наверное, никогда ими не были. А теперь, пока, Валя.

– Дима! – разъярённо кричит она мне вслед, но я уже открываю двери кафе, выхожу и жадно вдыхаю холодный воздух улицы.

Глава 46

Стоит мне сесть в машину и завести двигатель, как начинает звонить телефон. Экран мобильного, который лежит в моей руке, сообщает: Мама.

Провожу по зелёной кнопке большим пальцем и прикладываю трубку к уху, одновременно начиная выезжать с парковки.

– Привет, мам.

– Привет, сыночек. Вы уже встретились? – ощущаю сильную взволнованность в ее голосе. – Я не вовремя?

– Мам, ты всегда вовремя. И мы с Ивлиной уже закончили. Поверь, тебе совершенно не о чем переживать.

Два дня назад у нас с мамой состоялся важный, как мне кажется, для нас обоих разговор.

Я сидел без света в своей комнате. Наушники в ушах, полный раздрай в голове. Темная клякса, кинутая в меня однажды отцом, сильнее расползалась внутри. Давила и мешала дышать. А я пытался, как и много раз до этого, отогнать ее от себя. Глушил песнями, выливал на неё отбеливатель, но она, усмехаясь, впивалась сильнее и проползала в кишки.

Мама зашла в комнату и села в кресло напротив меня. Молча протянула руку. Я снял один из наушников, протер его краем футболки и вложил в её ладонь.

Вместе мы прослушали ещё три композиции.

Мама задумчиво смотрела в окно, а я наблюдал за ней и думал, что она в свои сорок пять лет даст фору многим молоденьким девушкам.

В очередной раз осознавал, какое все же дно мой отец, раз бросил ее. Любящую, красивую, добрую, понимающую и успешную в карьере женщину. Променял на ту, которая готова с улыбкой отсосать его сыну в туалете.

В ту минуту я вдруг подумал, что не знаю, кого в действительности в этой ситуации следует жалеть.

Отца, который, я уверен без-пяти-минут-рогоносец, если не уже, или маму. Углубиться в размышления не удалось. Мама сняла наушник из уха и тихим голосом расколола окружившую нас тишину.

– Твой папа звонил мне сегодня. Мы немного поговорили. – она кинула на меня взгляд и вздохнула. – Мне известно о просьбе его новой жены. – свет бледной луны осветил ее грустную улыбку.

– Мам, я…

– Мне казалось, что я поступаю правильно, когда прошу тебя общаться с отцом. Ведь то, что мы с ним разошлись, вовсе не означает, что и вы с Лизой должны перестать с ним видеться или поддерживать связь. Он, отдать ему должное, продолжает исправно ежемесячно переводить нам существенные денежные суммы и оплачивает любую прихоть твоей младшей сестры. – она потёрла наушник в своих пальцах и вложила его обратно в мою руку.

– Прости меня, сынок. Я не хотела быть эгоистичной, но, выходит, именно такой я и была, каждый раз упрашивая тебя выполнять просьбы Виктора. Мне стыдно признать, но мне, должно быть, нравилось оставаться немного слепой и не верить, что ты что-то испытывал к Вале. Когда вы учились с ней в школе, я пыталась спросить тебя о ней и о твоих чувствах, но ты всегда усиленно начинал отпираться. Сразу весь закрывался от меня. Уверял, что вы просто друзья и тут же менял тему. И я подумала, может, мне и правда только кажется. – она откинулась на спинку кресла и потёрла пальцами виски. – А сама она как-то сказала нам с твоим отцом, что ты влюблен в другую девочку. – еще один вздох, – Прости меня, Дим. Пожалуйста. Твоя мама обычная женщина и к тому же дура. Но, понимаешь, я тоже любила ее. Как свою родную девочку.

Мы с ее мамой дружили с третьего класса. Ты и сам знаешь, я тебе рассказывала. И к Вале я относилась, как к дочери.

Несмотря на твои уверения, верила и надеялась, что однажды вы сойдётесь, и она осчастливит моего сына, но… она увлеклась твоим отцом.

Когда я начала замечать ее взгляды в его сторону, то убедила себя, что мне это только привиделось что я совсем уже сбрендила.

Снова наступила тишина.

Я смотрел на маму, на ее глаза, устремлённые куда-то в окно. Она была настоящей. Ее улыбка, когда она раньше болтала с папой за ужином, всегда лучилась искренней радостью.

Но тогда почему он променял ее на ту, которая любит только себя?

– Не соглашайся. – неожиданно произнесла в тот вечер мама. – Я по одному тому, как ты сидишь, вижу насколько тебя тяготит эта просьба. И, пожалуйста, впредь общайся со своим отцом, если только сам этого захочешь, а не потому что тебя попросила слепая и дурная мать, сын.

– Он урежет деньги. – не посчитав нужным придумывать небылиц, произнёс я.

После моих слов она за секунду изменилась. Вся ее мягкость вмиг пропала. Лицо вместе с телом словно окаменели, застыли, обратившись на меня.

– Я ещё большая дура, чем полагала, раз мои слова о том, что твой отец посылает нам деньги, ты воспринял, как нашу обязанность выполнять все его нелепые прихоти.

– Мам, я не…

– Твоя мама тоже работает и неплохо зарабатывает. Возможно, мы не будем купаться в роскоши, но с голоду точно не помрем. Между прочим, меня сегодня повысили. А ещё не забывай о квартире моего отца и о том, что у твоей недалекой мамы имеются сбережения.

– Вряд ли недалекую женщину назначили бы директором. – улыбнулся я. – Но какое повышение тебе дали? Другое направление, ты больше не HR?

– Нет, все ещё HR, но теперь под моим руководством не только Москва, но и Питер. – самодовольно ухмыльнулась она.

– А почему за ужином нам не сказала? Почему не праздновали? – спросил и сразу сам все понял без лишних разъяснений. – Чтобы Лиза не начала увеличивать свой и без того увесистый соц пакет?

Она виновато пожала плечами, и мы оба начали смеяться.

Затем мама встала со своего места, подошла ко мне, обняла, и, поцеловав в макушку, с теплом сказала:

– Мне очень повезло, что у меня такой умный сыночек. Ты самый красивый мальчик на свете. Хотя, ты у меня уже мужчина. Ложись спать и знай, что я всегда на твоей стороне. И ради тебя и Лизы твоя мама способна на очень многое. Люблю тебя, милый.

– И я тебя, мам.

– А почему тогда не знакомишь меня и сестру с девочкой, с которой ты встречаешься? – этот вопрос застал меня врасплох, поразил сильнее предыдущей темы, и я удивленно посмотрел на неё. – Честно признаюсь, это твоя сестра как-то вычислила, не я. И мы теперь обе ждем, ждем и ждем.

– Познакомлю, – улыбнулся в ответ, – Только чуть позже. Она тебе понравится.

– Должна предупредить, наша Лиза уже немного ревнует. Сказала, что, наверняка, ты нашел себе ужасно толстую девушку с кругами под глазами, раз называешь ее пандой.

– Мне кажется, она установила на мой телефон подсушивающее устройство.

– Зная свою дочь, я ничему не удивлюсь. – еле сдерживая смех, она пожала плечами.

*

– Мам, я не согласился. И соглашаться не собираюсь. – слышу, как она облегченно выдыхает на другом конце провода, и мне становится непередаваемо радостно, что она на моей стороне. Словно с плеч упал огромный камень, который больше не надо нести, опустив в отчаянии свою голову.

– Отлично! Ты домой едешь? Подогреть тебе ужин?

– Нет, я заеду к девушке. Не знаю пока во сколько вернусь. Не ждите меня.

– Удачно вам провести время, – она произносит это таким голосом, что мне хочется немедленно сбросить звонок.

– Мам!

– Ты же предохраняешься, да? – вдруг озабоченно спрашивает.

– Мам! Все, я вешаю трубку. Пока.

– Целую! Не сердись.

Закончив разговор, тут же набираю Миле сообщение.

Ветер: Соскучился. Сможешь выйти ко мне, если приеду?

Мила: И чем мы будем заниматься?

Ветер: Будем совращать тебя в машине.

Мила: Хммм…

Ветер: Через полчаса жду.

Мила: Я не дала согласия!))))

Ветер: Покусаю, если опоздаешь

Мила: Это угроза?)

Ветер: Предупреждение, Пандочка)