Текст книги "Мажор и Отличница (СИ)"

Автор книги: Стеффи Ли

Соавторы: Стеффи Ли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

Глоток кофе, способный выплеснуться из моего рта незабываемым для всех посетителей столовой фонтаном, к счастью окружающих, выбирает для себя более прозаичный путь и оказывается у меня в горле. Стаканчик в руке неспешно опускается на стол, а вот мои брови, напротив, начинают скоростное движение вверх.

Я позволяю себе внутренне усмехнуться, прежде чем посмотреть на своего вальяжно устроившегося на стуле наставника.

Был же всю неделю нормальным. Даже более чем. Таким понимающим и небезразличным, когда спрашивал про учебу, что мне не всегда удавалось взять под контроль собственное сердцебиение и глаза, начинающие его рассматривать с каким-то неестественным для меня внутренним трепетом.

Знала же, что нельзя терять бдительность.

Нельзя!

Интересно, почему его снова переклинило?

И можно ли как-то контролировать этот процесс перехода из темного переулка на светлую сторону?

Может, на его шее имеется зашитая под кожу кнопка переключения в режим сияющего айдола?

Вздыхаю. Вряд ли.

Неужели снова собирается завалить меня стопками заданий, а затем садистски требовать решения?

Нет, я этого не позволю. Достаточно. С меня точно хватит.

С вызовом смотрю на Ветрова, который со спокойствием какого-нибудь демона-герцога из аниме окидывает Катю мелодраматичным взглядом. И, прежде чем я успеваю послать его к лысой горе встречаться с раками, авторитетным голосом уточняет:

– Мы с Милой должны подготовиться к важному проекту, который курирует Киринов. Времени, к сожалению, очень мало. Потому мы вынуждены заниматься на выходных. – вопросительно поднимает свою эту бровь с супер-способностями и впивается в меня льдом своих глаз. Потом снова поворачивается к Кате, – А вы когда в кино собирались?

– В субботу в три часа, – гипнотизировано сообщает подруга.

– Мила точно не освободиться к этому времени. – еще и вздыхает. Так, будто ему правда жаль.

Это что за моноспектакль он сейчас устраивает?

Нет, я, конечно, согласна, что задание Киринова – это не пустяк, который с легкостью можно сделать за пару часов, но мы точно не договаривались с ним ни о каких дополнительных встречах. Тем более в выходные дни. Я же не поехала головой?

– Ой, я что-то запамятовала, – невинно улыбаюсь вернувшемуся-извращенцу, – И уже согласилась пойти в кино. А значит…

– Это я во всем виновата! – вдруг с горячностью восклицает Катя, перебивая меня, словно мы на суде, и она обязана убедить присяжных в невиновности ее недалекой подруги, – Мила упоминала при мне о занятиях на выходных, но я вынудила ее пойти с нами. Если бы я знала раньше, что задание от самого Киринова… – тут я получаю незаметный для других толчок по ноге от подруги.

Что за дурная привычка оставлять на моем теле синяки?

Поддержка друзей в моем понимании не включает в себя опцию «калечу любя». Но свой жест видится Кате малым злом, и она категорично припечатывает заявлением:

– Конечно, ты не пойдешь с нами в кино, а встретишься со своим наставником и займешься учебой! – при последних словах смотрит на меня взглядом, скрывающим в себе излишнее количество необоснованных пасхалок, которые, надеюсь, заметны только мне, – Все говорят, что этот Киринов ужасно суровый мужик, и страшно подумать, что он сделает, если студенты задержат срок сдачи работ.

– Именно так. – обольстительно улыбается Кате Ветров, отчего та покрывается легким румянцем, а потом третьекурсник склоняет голову на бок и вопросительно смотрит на меня.

31.1

Опускаю глаза к кофе, который до сих пор проявил себя моим единственным верным сообщником. Пытаюсь понять, почему не рассмеюсь в лицо Ветрову и не заподозрю его в безудержной фантазии, нашептывающей нелепые планы, которых не было. А затем не скажу Кате, что я сама в состоянии решить, чем именно мне следует заняться на выходных, а чем точно не следует.

Почему не стану отстаивать безудержное желание пойти в кино?

Почему сердце так быстро бьется в груди, а язык не предпринимает ни одной попытки к сопротивлению?

Ведь меня дико возмутило его это «Ах, как жаль, что у Милы не получится пойти…». Ладно, может было без «ах», но суть одна.

И, к собственному ужасу, понимаю.

Хоть мысли кружатся в голове на скоростной карусели, но если позволить себе встретиться лицом к лицу с правдой, то я действительно не хочу идти со Стасом и с каким-то неизвестным его другом в кино.

А вот проект Киринова…

Убеждаю себя, что меня, конечно же, прельщает не само общество наставника, а логичное желание побыстрее разобраться с глупым заданием.

Ведь чем быстрее начнешь, тем быстрее и закончишь.

И Катя так душевно выступила с речью, что моя попытка к сопротивлению ударит и по ней…да?

Тем более я действительно собиралась позаниматься на выходных.

Вот и все. Исключительно ради учебы, слегка киваю и тихо говорю то ли себе, то ли окружающим:

– Ага.

Через пару минут все забывают о неудавшемся для меня походе в кино, и друг Ветрова из семейства кошачьих начинает рассказывать смешной случай, произошедший с ним в универе, вызывая дружный смех окружающих.

Катя чувствует себя прекрасно в новом обществе. А я делаю маленькие глотки из своего стакана с бесконечным кофе и мельком поочерёдно смотрю на каждого, кроме Ветрова. Но вот его взгляд ощущаю на себе особенно остро. Из-за этого сто девяносто восемь раз успеваю передумать о своем согласии.

Когда мне наконец кажется, что сверло перестало упираться мне в лоб, я решаюсь взглянуть и на него. Только стоит поднять глаза, как он тут же перехватывает мой взгляд. В глубине его льда я вижу улыбку, которая трогает уголки его губ. Мое дыхание на миг сбивается, потому что в нем нет ни единой крупицы опасного блеска. Ни хитрости, ни чего-то обещающего мне адские развлекательные забеги. И меня вдруг сносит волной его искренней радости, причину которой я никак не могу понять.

Неужели он действительно так волнуется за задание Киринова и ждет, когда мы сможем к нему приступить?

Не знаю, его так сложно понять. Он иногда определенно, странный, иногда слегка пугающий, но, независимо от этого, его взгляд заставляет меня улыбнуться ему в ответ.

*

После того разговора в столовой Катя полностью, с большой долей фантазии, насилует меня вопросами о том где, как и как часто мы собираемся заниматься с Ветровым на выходных. А так как я понятия не имею, то считаю наиболее рациональным ответить:

– Здесь. В универе. Иногда.

– Да ладно? В универе? – скорчив на лице недовольную гримасу, говорит однокурсница, – Может, хоть в кафе пойдете? К чему еще и на выходных сюда тащиться?

– Какая разница где, – отмахиваюсь, стараясь закрыть тему, – Главное, подготовка к проекту, а не локация.

– А в чем ты пойдешь на встречу? – придвигается она ближе.

Демонстрируя, что так просто отступать точно не собирается.

– В каком смысле? В одежде. В такой же, какая на мне сейчас.

Выражение ее лица переходит из фазы недовольства в стадию неприкрытого скепсиса.

– Ну, может, оденешься немного понаряднее?

– Это еще зачем? Считаешь, в противном случае проект Киринова не захочет мне поддаться?

– Считаю, что накрашенные реснички и блеск на губах подтолкнут твоего наставника быстрее тебе поддаться.

– Это сугубо деловая встреча. – как можно серьезнее произношу я.

– Тогда я буду с большим нетерпением ждать всех подробностей о твоей сугубо деловой встрече с твоим сексуальным Ветровым. Вдруг он тебе и другие уроки преподаст. Более интересного содержания. Ну там о химии между людьми. Еще анатомия, кстати, очень занимательна, когда ее наглядно демонстрируют. – на этот раз уже я усиленно пихаю ее в бок.

*

Разговор с Катей оказал на меня неожиданное влияние, посеял внутри сомнения и позволил прорасти странным ожиданиям, которые я и сама не могла себе толком объяснить. Но, если вначале они усиленно множились, то после резко пошли на спад, так как с того разговора в столовой я редко видела Ветрова.

В четверг он ни разу не возник на моем пути в длинных коридорах университета. Ни разу не появился возле дверей аудитории, когда я заканчивала пару. И в столовой его тоже не было, хотя ребят из его компании я видела.

Словно я повелась на его игру, приняла продиктованные чужой волей правила и резко перестала быть ему интересной. Конечно, вряд ли он до этого спал и видел вокруг себя мой светлый образ, но все же проявлял больше внимания…

И да, раньше я мечтала избавиться от его навязчивого сталкеризма… но сейчас мне понадобилось всего два дня, чтобы понять – мне чего-то не хватает.

В пятницу он также ни разу не напомнил о нашем вроде как уговоре позаниматься в выходные, и я начала злиться. Не только на него, но и на себя. Катя что-то спрашивала, но я находила сто и один способ отшутиться, а еще сто и восемьдесят способов заставить себя слушать лекции.

Лекции, кстати, даже самые интерес-к-жизни-убивающие помогали отвлечься и не думать, почему гадский супостат перестал меня доставать.

*

Возвращаюсь домой, снимаю обувь и прохожу в ванную комнату. Тщательно мою руки и заглядываю к Янке в комнату, узнать, как прошло тестирование по английскому, к которому мы с ней вместе готовились.

Выслушав бурный и радостный рассказ, крепко обнимаю сестру и ухожу на кухню греметь кастрюлей и греть себе суп.

Только сажусь на подоконник, как дверь в комнате мелкой открывается, и сестра звучно кричит:

– Мил, тут какая-то Лошадь собирается за тобой завтра заехать после двух часов. Это спам? Мне ей факулики отправить? Или слать в ежовый лес?

Глава 32

Не понимаю почему волнуюсь, когда выхожу из подъезда.

И зачем я только накрасила ресницы.

Ну, хорошо хоть блеск стерла. Увидела его сияние в зеркале лифта и срочно достала из кармана пальто салфеточку, а затем ожесточенно прошлась по губам. Пришлось повторить действие пару раз. Благо спуск с шестнадцатого этажа давал время на правку ненужного макияжа.

Это все Катя виновата с ее необоснованными намеками, а еще Янка. Конечно, опыта общения с противоположным полом у нее больше, чем у ее старшей сестры, но метод мелкой «понравился-заверните-берем», я не поддерживаю.

Тем более наставник не то чтобы мне нравится. У нас просто немного наладились с ним отношения, вот и все. И наша встреча сейчас исключительно деловая. Только ради учебы.

Снова смотрю на свои губы и негодую. Блеск исчез, но из-за моих интенсивных стараний, рот теперь красный, словно я себя яростно щипала или кто-то меня самозабвенно покусывал.

Когда я думаю, а не вернуть ли обратно блеск, лифт останавливается. Его двери открываются, сообщая, что лимитированное время на раздумья закончилось.

Выхожу из подъезда. Замечаю припаркованную машину наставника. Иду к ней и нервничаю.

Сама не понимаю, с чего внутри столько волнения?

Ветров стоит спиной в своем бежевом пальто. Правда, расслышав шаги, сразу же оборачивается.

Лучше бы он так и стоял – спиной. И здоровался бы тоже спиной. Потому что, когда он поворачивается ко мне лицом, сердце вмиг подскакивает к горлу.

Сейчас я не настроена воинственно. Не боюсь, что меня собираются втихаря грохнуть, а потом профессионально закопать где-нибудь под Воронежем. Мы же вроде как установили перемирие. Наверное, поэтому мозг усиленно сопротивляется фразе «это все тот же придурок» и активно предлагает другую, более усовершенствованную формулировку: «кавайнейший красавчик, омномном» – и рассыпает над ней розовые блестки с сердечками. А затем и вовсе предательски плавится, когда Дима приветливо поднимает руку и широко улыбается.

Мне же не мерещится это сияние вокруг его фигуры?

Точно нет.

Вон те три бабули, сидящие на скамейке, тоже немного подвисли.

Так, собрались.

Бабули, неужели вы парней раньше не видели? Вы меня еще больше в пучину непонятных сомнений толкаете. Прекратите.

Надо просто подойти, тоже поднять руку и улыбнуться.

Ничего сложного.

Это не высшая математика и даже не бух учет.

Но почему собственное тело ощущается так, словно я робот и пока еще не подключена к важной схеме, в которой прописаны основные функции по движению?

Вот я почти дохожу. Я молодец. Я спокойна и дышу без задержек.

Поднимаю руку и говорю:

– При…

Закон подлости никогда не дремлет. Надо всегда быть на чеку.

Камень под сапогом возникает неожиданно. Становится ощутимым препятствием. Нога непредвиденно подворачивается, мое лицо, скорее всего, удивленно вытягивается, а тело готовится мешком грохнуться к ногам встречающего меня красавчика, то есть, я хотела сказать – наставника. Наставника, конечно же!

Но неминуемой встречи с холодной землей не происходит. Крепкие руки хватают меня за плечи, а через секунду я оказываюсь прижата к твердой мужской груди. Точнее к черной водолазке, за которую зачем-то начинаю инстинктивно хвататься, так как мозг все еще уверен, что нас до сих пор может поджидать затаившийся камень-подлец.

В нос бьет запах древесного парфюма, кондиционера для белья и еще нещадный аромат грейпфрута. На секунду проносится предательская мысль, что, если бы еще присутствовали нотки яблок… тогда.

Но времени на размышления нет. Руки Ветрова вдруг крепко меня обнимают, прижимая еще ближе к наставнику, а около уха я ощущаю горячее дыхание, вместе с которым в меня выстреливает бархатная стрела, вонзающая одним словом:

– Испугалась?

И вроде бы он не просит раздеться и не говорит ничего непристойного. Но его голос звучит как-то интимно и пугающе приятно. Отчего меня накрывает волна жара. А сверху на нее с грохотом падает стыд. Ведь я давно уже стою, спасенная от коварного камня, решившего перейти мне дорогу, но зачем-то, крепко вцепившись в парня, даже не думаю от него отодвигаться.

Вдруг папа сейчас из окна кухни смотрит на нас?

Эта мысль отрезвляет получше кипятка. Словно ошпаренная, нервно трясу головой. Не своим, вдруг севшим голосом говорю: «н-нет» и, наконец, отпускаю поруганную моими руками водолазку. Хмурюсь, замечая заломы, и неосознанно пытаюсь пригладить места захвата руками, когда слышу глухое:

– Оставь, мне так больше нравится.

На секунду застываю.

Это как, если бы кто-то вначале ошпарил кипятком, а следом еще кинул кипятильник. Отпрыгиваю от наставника и, откашливаясь, начинаю поправлять уже свою одежду, волосы, и особенно рукава пальто. Да, вот рукава надо еще раз пригладить. И еще раз.

– Спасибо, что спас от падения.

Стараюсь не смотреть в его глаза. Я же очень занята рукавами. Ожидаю от него какую-нибудь шуточку или команду, но получаю только:

– Тебя приятно спасать.

32.1

Мы едем уже минут двадцать. И моя уверенность в части направления движения дает сбой. Особенно она похрамывает, когда мы пропускаем поворот для пути в университет.

– А мы разве едем не в наш вуз? – спрашиваю я.

– Нет. – спокойно отвечает Ветров. – Зачем ехать туда в выходной.

– Но я думала, мы там будем заниматься.

– Нет.

– В кафе?

Неужели Катя была права?

– Там будет шумно.

Тогда куда мы едем? Не в бункер же он меня везет? Запрет и будет пытать задачками?

Может, зря я так просто, без выяснения деталей, согласилась сесть в его машину. Не зря народная мудрость говорит, что надо договариваться на берегу. На берегу, Мила, а не в лодке, когда ты уже на середине глубокой реки.

– Едем ко мне. – буднично информирует он, останавливаясь на светофоре.

– К тебе? Зачем? Как это к тебе? – у меня еще имеется целый список вопросов, но среди них слишком много волнения и междометий, так что меня пока устроят ответы хотя бы на эти три.

– Потому что там нам никто не помешает.

И вроде бы мой наставник больше не пугает меня, но эта его фраза все же несколько настораживает.

«Анатомия тоже интересный предмет, – восклицает в голове Катин голос, – Особенно при предметном подходе к вопросу.»

И я вдруг начинаю представлять такое…отчего кровь приливает к щекам.

Откуда вообще в моей голове подобные картинки?

Их там не должно быть!

Нет! Стоп.

Мне надо сосредоточиться исключительно на учебе, а не на…анатомии своего наставника.

– Не бойся, – ухмыляется Ветров, будто читая мои мысли. – Я тебя не съем.

– Я и не боюсь. С чего бы?

Еще и многозначительно фыркаю, чтобы у него не осталось сомнений, а то вдруг он слышит грохот моего встревожившегося сердца. Если спросит, скажу, что это шум карбюратора. Или что там еще в машинах бывает.

– Молодец. Но предупреждаю. – кидает на меня взгляд своих льдинистых глаз. – Если не будешь слушаться, покусаю.

И я отчего-то твердо уверена, что он не врет. Напускаю на себя возмущение и с холодностью отвечаю:

– Тогда лучше сразу покажи мне, где лежит твой намордник. У меня нет никакого желания ходить потом по врачам и делать уколы от бешенства. Еще и следы потом замазывать, чтобы не позориться.

Готовлюсь увидеть в его глазах гнев и очевидное желание меня несколько раз сжечь, но вместо этого наставник начинает громко смеяться. Искренне и заразительно. Настолько обаятельно, что я тоже не выдерживаю и вначале немного улыбаюсь, а затем уже хохочу вместе с ним.

*

– Приехали. – говорит он, останавливая машину около элитного дома.

И мы сейчас не в нашем с папой Перово, а где-то около Патриарших, в самом центре. Здесь даже ворота имеются, да такие, что просто так никто не войдет.

Ветров выходит из машины, а я еще какое-то время сижу и гадаю, правильно ли сделала, что согласилась с ним ехать.

Вдруг его нормальность – это всего лишь резкие короткие вспышки при монотонном течении извращенного недуга. И стоит нам подняться к нему, как он снова начнет практиковать свои… Додумать не удается, дверь с моей стороны открывается, а затем Дима протягивает мне руку.

– Пойдем. – несмотря на то что командные наклонности прочно засели в его связках, сейчас он звучит без высокомерных ноток.

Напротив, довольно дружелюбно.

Мне никогда раньше не подавали руку, но оказывается, это так просто и приятно протянуть свою в ответ.

*

Волнение внутри меня нарастает, когда мы переступаем порог его квартиры. Меня ослепляет свет и блеск всего нового и дорогого.

– Ты здесь один живешь? – мой рот все же решается задать вопрос, хотя глаза находят на крючке только мужские куртки.

– Обычно я живу с семьей в другой квартире. Эта, она для… – он делает паузу, хмурясь, и добавляет. – Других важных дел.

– К экзаменам тут готовишься? – уточняю, снимая сапоги и оставляя их аккуратно около двери.

Если бы у меня была своя квартира, я бы ее скорее всего использовала ее именно для подготовки и занятий.

Он бросает на меня непонятный взгляд. Определенно, сдерживает улыбку. Кивает:

– Ага. Именно. Давай помогу снять пальто, Пандочка.

– Не надо. – говорю чуть резко, – Я сама.

– Ладно, – наклоняется и достает из обувного шкафа мужские тапочки. – Есть только мужские.

– Ничего, мне нравится, когда на размер больше. – улыбаюсь я. – Я часто папины одалживаю.

Он никак не реагирует, только кивает.

– Ванная комната и туалет слева, кухня прямо, а здесь две комнаты. Ты не голодна, кстати? Может, заказать что-нибудь?

– Нет-нет, – отрицательно качаю головой, – Я поела перед выходом.

– Ладно, тогда вначале позанимаемся.

– Я помою руки, – информирую наставника и шмыгаю в ванную комнату.

Включаю кран, намыливаю руки, а когда смотрю в зеркало, это чувство вновь возвращается. Я попыталась отогнать его еще когда мы вошли в подъезд и консьерж – мужчина в форме – с нами поздоровался. И назвал моего наставника по имени отчеству.

В нашем доме тоже есть консьержка, только она каждый раз таращится на меня с таки удивлением, будто видит первый раз в своей жизни.

Смотрю на свое отражение и ощущаю себя некой Алисой в зазеркалье. У Ветрова двухкомнатная квартира, а у нас трехкомнатная, но одна ванная комната может самоуверенно насмехаться над всей нашей обстановкой, в которой последний раз папа делал ремонт своими руками.

У нас вообще все своими руками. Я, конечно, и раньше понимала, что мы и до среднего класса дотягиваем с трудом. Хотя, я не верю в наличие у нас этого мистического класса. Кажется, будто в нашей стране есть либо верхушка, либо низ, без середнячков. И вот сейчас я, простая девочка из низа смотрюсь в зеркало в квартире парня, который сидит на этом самом верху – и в этом не приходится сомневаться.

Я не хочу в этом признаваться, но я ощущаю себя жалкой. Эта мысль появляется словно ниоткуда, наваливается и пытается выпихнуть меня в бездну. У меня никогда не было этого чувства, даже когда Марьяна Парфина в одиннадцатом классе хвасталась, как ей отец подарил мерседес на выпускной, и показывала всем фото машины с бантом. Меня это скорее забавляло, так как на каждой контрольной по алгебре она приходила умолять меня о помощи.

Но тогда почему это чувство так гложет меня сейчас?

Почему я смотрю на себя снова, пытаясь понять, не покажусь ли я ему слишком серой и невзрачной среди всей этой сверкающей мебели?

И почему меня это вдруг так сильно тяготит.

Из тяжелых мыслей, меня вытаскивает голос:

– Все в порядке? – голова Ветрова появляется в дверном проеме, и парень встревоженно смотрит на меня.

– Да. – понимаю, что кажется увлеклась, увеличивая чужие счета за воду, и поддалась глупым мыслям. Встряхиваю голову, вытираю руки и выхожу, уступая ему место.