Текст книги "Проданная лесорубам (ЛП)"
Автор книги: Стефани Бразер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
10. Тени прошлого
Уэст
Тело Скай дрожит, а на лице застыла маска страха. Это экстремальная реакция на то, что, вероятно, в кустах за окном шуршит какое-то животное.
– Оставайся со Скай, – шиплю я на Финна. – Мы с Джеком проверим снаружи.
Джек вытирает пот и пыль с лица краем рубашки. Снаружи в лесу темно, только над входной дверью хижины горит маленькая лампочка. Я осматриваю местность, но ничего не нахожу. Мы с Джеком осторожно выходим из студии. Джек держит отвёртку под опасным углом. Я не думал, что приду вооруженным, но у меня есть кулаки, и они сослужили мне хорошую службу за эти годы.
– Обойди стороной. – Джек наклоняет голову и начинает идти. Для такого крупного, импозантного мужчины он умеет передвигаться бесшумно.
Джек первым обходит дом с левой стороны и останавливается.
– Итан, какого хрена ты делаешь?
Когда я подхожу к Джеку, Итан отстраняется от кухонного окна, где он сидел, прижавшись лицом к стеклу. Он выпрямляется, затем слегка пошатывается, улыбаясь ртом, полным жёлтых зубов. Чуваку серьёзно нужно сходить к стоматологу.
– Ищу симпатичную девушку, которая у тебя там есть. Я подумал, что если она трахается с тремя вонючими лесорубами, то не будет возражать против четвертого. – Он делает шаг вперёд и переступает с ноги на ногу. Я почти ожидаю, что он рухнет на землю, но он выпрямляется. – Где она?
Джек делает шаг вперёд, держа отвертку опущенной, но хорошо видимой. Он выпрямляется, расправляя плечи, отчего его и без того огромная фигура становится ещё шире. Я присоединяюсь к нему, создавая барьер между Итаном и Скай, которая в данный момент прячется в студии. Этот грёбаный мудак и близко не подойдёт к нашей девочке.
– Тебе нужно убираться отсюда, – голос Джека спокоен, но в нём слышится скрытая угроза, от которой может похолодеть Сахара. Он не говорит о том, что сделал в своей жизни. Как бывший офицер правоохранительных органов, я могу себе представить, что бывали случаи, когда он переступал черту дозволенного. По собственному военному опыту я знаю, что в горячке событий может произойти многое, что при холодном свете дня кажется ужасным. Но Джек справляется с жестокостью, которая витает в нём, как призрак. Я тоже, но только до определённого момента. Угрожайте мне или чему-то, что принадлежит мне, и всё закончится.
Но ты кое-что отнял у него.
Вот почему он здесь. Скай – всего лишь прикрытие. Он хочет заставить меня заплатить за смерть Гарольда. Время ничего не меняет. Совместные действия на работе тоже ничего не изменят. Его брат умер, и он винит меня.
И я заслуживаю порицания.
– Я никуда не уйду. – Итан бросается вперёд, его слова срываются с губ, которые, кажется, он не контролирует.
Джек стоит на своём, и я тоже.
– Это наша земля, Итан. И ты вторгся на чужую территорию. – Рука Джека с оружием дёргается, и взгляд Итана падает на длинную, острую сталь.
Даже будучи пьяным, он, должно быть, понимает, что ему угрожает опасность. Двое против одного – не слишком большое преимущество, когда имеешь дело с людьми, зарабатывающими на жизнь тем, что таскают бревна.
– Всё, чего я хочу, – это попробовать. Ты мне многим обязан.
– Я дам тебе попробовать кое-что, – говорит Джек. – Твою собственную грёбаную кровь. А теперь убирайся отсюда.
– ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН… – лицо Итана искажается, он краснеет от ярости, и он тычет в меня пальцем. – ТЫ, БЛЯДЬ, У МЕНЯ В ДОЛГУ, УЭСТ. ТЫ, БЛЯДЬ, МОЙ ДОЛЖНИК, ЗА БРАТА!
От муки в его голосе у меня разрывается сердце. Я чувствую всю вину за то, что был единственным, кто спасся от падающего дерева. Испуганное лицо Гарольда, когда он оттолкнул меня с дороги, и то, как оно не изменилось, когда огромная ветка зацепила его и придавила к земле, так отчётливо запечатлелось в моей памяти.
Я не заслуживал того, чтобы жить. Он не заслуживал смерти.
Это была моя ошибка, и Гарольд заплатил за неё своей жизнью.
Теперь Итан каждый день страдает от горя.
– Он тебе ничего не должен, Итан. Это был несчастный случай. Ты это знаешь. Я знаю это. Уэст это знает. Гарольд был хорошим парнем, и он поставил жизнь своего приятеля превыше своей собственной. В тот день он был героем. И никакая киска его не вернёт. В твоих словах нет никакого смысла.
Джек неуклюже шагает вперёд, поднимая отвертку достаточно высоко, чтобы вызвать панику в глазах Итана. Один удар такой длины пронзил бы ему череп, и мы были бы в праве разобраться с нарушителем границ нашей земли в темноте.
– Всё, чего я хочу, – это попробовать эту девушку на вкус. Какое это имеет значение для тебя? Ты купил её. Она твоя, и ты можешь ею распоряжаться, если хочешь.
– Блядь, Итан. Ты отвратителен, – шипит Джек. – Иди и найди себе шлюху.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, слушает ли Скай. Финн стоит у открытой двери студии, загораживая нас от неё, но голоса доносятся сквозь тишину деревьев, нависающих над нами безветренной ночью. Она не шлюха. В любом случае, я не вижу её такой. Наше соглашение о контракте может включать секс, но это только часть того, ради чего она здесь. Я бы никогда не стал смотреть на неё свысока за то, что она делает то, что ей нужно, чтобы выжить.
Итан отшатывается, алкоголь нарушает его координацию. Его глаза широко раскрыты, и он бормочет что-то себе под нос, как ведьма, произносящая заклинание. Что-то о том, что в тот день должен был умереть я, и как он проклинает мою жизнь.
Он не знает, сколько раз я жалел, что не я умер, а Гарольд остался бы жив. Он был моим другом, и бремя его героизма только разрушило мою жизнь.
Скай не шлюха. Она – бальзам для трёх одиноких, запутавшихся мужчин, которые скучают по обществу женщины, но слишком измучены, чтобы найти ту, которая останется рядом. Она не знает этого, но у неё есть вся власть.
– Просто уходи, – говорю я Итану. Это самое убедительное заявление, на которое я способен. – Просто убирайся отсюда, пока нам не пришлось надрать тебе задницу.
– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – выплевывает он. – Я ТЕБЯ ЧЕРТОВСКИ НЕНАВИЖУ!
– Да, ну, мы тоже не то чтобы влюблены в тебя, чувак. Просто иди домой и протрезвей.
Джек резко подается вперёд, и Итан отшатывается от его агрессии.
– Ты мог бы просто отдать её мне. Она мне надолго не понадобится.
– УХОДИ! – кричу я, не желая больше ничего слышать.
– Ты не можешь всё время следить за ней, Уэст. – Он прищуривается, глядя на меня, и отступает ещё на шаг. – Тебе нужно работать, а она будет одна в этой отдалённой хижине, – Итан поднимает руку и обводит взглядом пустынный лесной массив, посреди которого мы стоим. – Я доберусь до неё так или иначе.
– Клянусь богом. – Джек мгновенно теряет самообладание, как и я. Это прямая угроза Скай, и ему это с рук не сойдёт. Джек роняет отвертку, понимая, что она ему не понадобится против пьяной задницы Итана.
Кулак Джека попадает в цель первым, и Итан падает на землю.
– Ты мог бы просто уйти, – рычит он, нанося ещё один удар. Я пинаю Итана ногой, и он сворачивается калачиком. – Ты мог бы уйти, но теперь ты ставишь меня в положение, когда я должен преподать тебе гребаный урок.
Итан закрывает лицо руками, когда Джек наносит ещё три удара. Его плоть натыкается на носок моего рабочего ботинка, когда я наношу ему столько пинков, что он навсегда пожалеет о том, что угрожал изнасиловать Скай.
– Мы должны избавиться от него, – говорю я, дёргая Джека за плечо. Он поворачивается ко мне лицом, в его глазах вопрос. Я не хотел его убивать, но вижу, как в глазах Джека мелькает мысль. – Запихни его в грузовик и отвези его задницу в город.
– Хорошая идея. Возьми его за другую руку.
Джек подхватывает Итана под левую руку, а я – под правую. Он лежит мертвым грузом, и голова у него как-то странно и неудобно свисает. Джек даже не сильно его ударил, но алкоголь его совсем испортил. У грузовика Джек опускает кузов, и мы укладываем его на спину.
– Я отвезу его, – говорит Джек. – Оставайся здесь с Финном и Скай.
Мне не нужно, чтобы он за мной убирал, но я ценю это.
– Езжай по проселочным дорогам. И выбрось его где-нибудь за городом. Позвони Эйдену или Калебу, чтобы они забрали его. Объясни, что произошло.
– Никто не обвинит тебя, Уэст. – Джек хлопает по кузову грузовика, и Итан стонет. – Они все знают, что это могло случиться с кем угодно. Итан становится неразумным.
Как и большинство лесорубов. Если бы мы были социально способными, мы бы не стали жить в изоляции.
– Просто будь осторожен, – говорю я ему.
– Отведи Скай в дом. Скажи ей, чтобы она не волновалась. У этой девочки и так достаточно проблем.
Я впервые слышу, чтобы Джек сказал что-то хоть отдаленно доброе о Скай, но он уже обходит грузовик и забирается на водительское сиденье.
Я смотрю, как он исчезает на извилистой дороге, ведущей от нашего дома, прежде чем направиться обратно в студию.
Финн всё ещё ждёт в дверях, как щит между Скай и неприятностями.
– Давай отведём её внутрь.
Он кивает, и от того, как он смотрит на меня, полный жалости, мне хочется расцарапать себе кожу.
Повернувшись, он берёт Скай за руку. Она смотрит в темноту широко раскрытыми глазами.
– Итан ушёл, Скай. Джек увозит его далеко. Давай вернёмся в домик. – Она следует за Финном, стараясь не отставать.
Я следую за ней по пятам, не зная, успокаивает её моё присутствие или пугает.
Блядь. Я не могу видеть, как она напугана. Неужели она не понимает, что мы защитим её, даже если это будет стоить нам жизни? Вот такие мы люди. Все мы.
Я закрываю за нами дверь и запираю её, надеясь, что скрежет металла о металл придаст Скай уверенности. Финн подводит её к дивану и усаживает рядом с собой. Он обнимает её за плечи и притягивает к своей груди, и она охотно подчиняется, уткнувшись лицом в его пыльную рубашку.
Я сажусь напротив них в своё любимое кожаное кресло, широко расставив ноги и положив руки на колени. Я встречаюсь взглядом с Финном, и он слегка приоткрывает глаза, как будто призывает меня что-то сказать.
У меня на уме две вещи.
То, что сказал Итан, и как это повлияло на Скай, а также её испуганная реакция на шорох ещё до того, как мы поняли, что это был Итан. Её реакция была экстремальной и выходила за рамки того, что я ожидал бы от человека, который не убегал и не прятался от кого-то или чего-то.
– Итан наговорил много глупостей, но он был пьян.
Скай вцепилась в рубашку Финна. Она услышала меня, но всё ещё напугана.
– Тебя это не касается, ясно? Он зол на меня и нашёл способ ударить меня по больному месту.
Она слегка поворачивает голову, вопросительно смотрит мне в глаза.
– Он знал, что, придя сюда и заговорив о тебе, я разозлюсь.
– Почему? – спрашивает она.
– Потому что я не приемлю, когда кто-то говорит о ком-то… – я замолкаю, не зная, как сформулировать, кто она для меня. Кто-то, кто мне дорог? Это звучит хреново, но она – нечто большее. Кто-то, о ком я забочусь? Слово «забота» звучит слишком пафосно, а Скай здесь всего пять минут, но её нежность и ранимость уже проникли в мою душу, сломив решимость. – Кто-то, за кого я несу ответственность, – заканчиваю я.
Она моргает, затем смотрит в пол.
– Мы его предупредили. Он больше не вернётся.
– Я буду здесь одна.
– А он будет на работе.
Выражение лица Финна выражает беспокойство, но Скай этого не замечает. Я должен убедиться, что моё лицо остается бесстрастным.
– Он сердится на меня, Скай.
– Почему?
Я не хочу говорить ей о причине. Не желаю бередить эту старую рану, чтобы она не кровоточила, но я сделаю это, чтобы Скай поняла.
– Потому что я виноват в смерти его брата.
– Это был несчастный случай, – быстро вставляет Финн.
Скай не сводит с меня глаз, и мне кажется, что она сдирает с меня кожу и заглядывает под неё, чтобы найти правду в моём сердце. Пришло время изменить ситуацию.
– Мне нужно кое-что у тебя спросить, Скай.
Она слегка напрягается, и рука Финна скользит по её руке, удерживая её рядом.
– Я видел твою реакцию на то, что кто-то может находиться за пределами студии. От чего ты бежишь? Потому что я знаю, что ты от чего-то бежишь.
– Ни от чего, – шепчет она и закрывает глаза.
Я мог бы разузнать побольше. Я мог бы заставить Скай признаться, но что толку от этого? Как бы меня это ни расстраивало, мы должны работать, чтобы завоевать её доверие, а на это потребуется время.
11. В темноте
Джек
Меня окутывает темнота, когда тлеют последние угольки, не оставляя ничего, кроме угасающего жара и затяжного дыма. Я глубоко вдыхаю и закрываю сухие, словно наполненные песком, глаза. Я так устал, что у меня ноют кости, а голова стучит в такт биению сердца.
Проклятие бессонницы преследует меня так долго, что половину времени я чувствую себя ходячим мертвецом. Я отказываюсь от поддержки кресла, в котором пытался устроиться поудобнее, – кресла, созданного моими собственными руками из деревьев, которым я обязан своей жизнью. Но нет ничего приятного в том, чтобы сидеть прямо ранним утром. Это мучительная пытка, наказание за всё то зло, которое я совершил.
Неужели это глубоко укоренившееся отвращение сжимает мне горло тисками, не давая моему разуму погрузиться в глубокий и освежающий сон? Неотвязные воспоминания о жгучей боли и стыде, беспомощности и разочаровании? Я вздрагиваю от внезапного воспоминания о силе приближающихся шагов, о том, как я обычно прятался в своём шкафу, становился как можно меньше и закрывал глаза, надеясь, что мой отчим меня не увидит.
Чёрт бы побрал этого грёбанного сукина сына.
Мой пульс учащается, когда я представляю, каково было бы избить его так, как он избил меня, разрушив его жизнь, как он разрушил мою. Однажды я найду его и заставлю заплатить.
Постоянное давление на стройке не помогает. Мне приходилось жить в состоянии повышенной готовности и напряжения больше лет, чем я могу вспомнить.
Когда в доме тихо и я остаюсь наедине со своими мыслями, темнота тянется бесконечно долго. Теплой, сухой ночью я иногда отправляюсь в лес. Мальчишкой я часто убегал в лес, прячась в тени, и мечтал построить домик на дереве, высоко-высоко, под защитой самых высоких ветвей, и жить рядом с природой, в одиночестве, не боясь дышать в доме, в котором я родился, с матерью, которая, как предполагалось, была моей матерью. чтобы защитить меня и отчима, желавшего уничтожить меня.
Но сегодня вечером слишком холодно, поэтому я сосредотачиваюсь на ярком свете луны, создающей кольцо, похожее на ореол, вокруг группы кедров в поле моего зрения. По окну начинают барабанить мелкие капли дождя. Моё дыхание замедляется и становится глубже, веки тяжелеют, волны усталости опускают меня на стул с почти невыносимой силой…
Какой-то шум заставляет меня подпрыгнуть. Я сплю? Я моргаю в темноте. Чёрт, Итану лучше больше не подкрадываться ко мне. Я вышвырну его отсюда в реку, если он ещё раз пересечет эту границу без моего чёртова разрешения.
Тихий скрип половицы и шаркающие шаги приближаются. Я с трудом различаю в темноте очертания Скай. Она, словно призрак, скользит к двери на веранду и давится сдавленными рыданиями. Босая и одетая в маленькую пижаму, она явно не пытается убежать.
Я мгновенно вскакиваю на ноги, чтобы протянуть к ней руку.
Скай вся взмокла от пота, ночная рубашка облепила её, как вторая кожа, и, когда она замирает, то слегка покачивается. Она всё ещё спит и расстраивается из-за моего резкого движения, вырывается, мечется и размахивает руками. Снова схватив её, я пытаюсь удержать её, но от этого ей становится только хуже. Её рыдания становятся громче криков, и она пытается вырваться из моей хватки.
– Скай, Скай! Ради всего святого, Скай! – я говорю тихо, чтобы не разбудить остальных и не встревожить её ещё больше, но она так запуталась в этом ночном кошмаре или что бы это ни было, что я не знаю, чем ещё помочь.
Я пытаюсь снова, и на этот раз поднимаю её на руки, баюкая, как младенца, и прижимаю к груди. Она словно пёрышко на моём теле, и меня охватывает желание защитить её.
Направляясь к креслу, я напоминаю себе, что она всего лишь сотрудница и ничего больше. Здесь нет места никаким чувствам, кроме чувства собственности и вожделения.
Я снова опускаюсь в кресло, Скай прижимается к моей груди. Её тепло проникает сквозь мою поношенную рубашку и боксеры. Она дрожит, но больше не всхлипывает, и медленно открывает глаза.
– Что случилось? Что происходит? – её голос звучит как у испуганного ребёнка, и она снова вырывается, как будто хочет встать. Я не отпускаю её.
– Думаю, тебе приснился какой-то кошмар, – говорю я ей. – Ты ходила во сне. – Скай обдумывает мои слова, отводит взгляд от огня и смотрит на меня прекрасными глазами, которые я едва могу разглядеть.
– Ты можешь разжечь огонь, Джек? Мне чертовски холодно!
Она говорит, как дровосек. Это не заняло много времени. Я не могу сдержать полуулыбки.
– Тогда ты вся горела. – Она вздрагивает, а я фыркаю.
– Пожалуйста, Джек.
Я поднимаю её с собой и осторожно прислоняю к спинке кресла. Её волосы влажные и прилипают к лицу. Она начинает дрожать сильнее, и это заставляет меня ускорить шаг, когда я разжигаю камин. Это не занимает много времени, и мы оба задерживаемся на пламени, пока оно разгорается и поднимается в прохладный воздух, наполнивший хижину. Я рад, что Финн и Уэст ещё не проснулись, и не отрываю взгляда от луны, которая теперь светит прямо в окно хижины. Облака сменились чистым полуночным небом. Я вдыхаю первые нотки тепла, исходящего от камина. Не приснился ли мне дождь?
Где-то на периферии моего сознания Скай снова вздрагивает. На спинке дивана лежит одеяло, и я тянусь за ним, возвращаясь туда, где она сидит.
Я не ожидаю, что она протянет ко мне руки, но Скай делает это с выражением мольбы и отчаяния на лице. Я подхватываю её на руки и сажусь обратно, укладывая себе на колени. Она кладёт голову мне на грудь, а я укутываю нас обоих одеялом. Она кажется такой маленькой и хрупкой. И беспомощной тоже.
Уэст и Финн подозревают, что она от чего-то бежит. Возможно, это моя возможность выяснить, правы ли они.
Она тихонько вздыхает, и на мгновение мне кажется, что она заснула, но затем Скай открывает глаза и смотрит на меня.
– Уэст сказал мне, что, по его мнению, ты в бегах. Это правда?
Скай наклоняет голову, опускает взгляд и прижимается лицом к моей рубашке. Она дрожит, прижимаясь ко мне, как будто одной мысли о том, что она оставила позади, достаточно, чтобы наполнить её страхом.
В дверном проёме вырисовываются неясные силуэты Финна и Уэста, встревоженных криками Скай, но я поднимаю палец, останавливая их. Они могут слушать, но, если пойдут дальше, Скай замкнётся в себе.
Я сжимаю челюсти и приподнимаю рукой её подбородок, заставляя посмотреть на меня.
– Теперь ты здесь, с нами, и ты должна знать, что мы защитим тебя, несмотря ни на что. Но мне не нравится, когда я не знаю, какая угроза может подстерегать нас за углом. Ты можешь быть напугана, и я понимаю, почему некоторые секреты легче сохранить, но ты должна дать нам шанс противостоять всему, что может произойти, чтобы мы могли защитить тебя.
Рыдание вырывается из её горла, и она, кажется, съёживается под одеялом.
– Он забрал моего ребёнка, Джек. – Из неё вырывается ещё одно рыдание, и я притягиваю её ближе.
– Кто, Скай? Кто забрал твоего ребёнка.
– Мой муж, Картер Рейнольдс.
Я знаю это имя. Он мелкий гангстер с большими планами и руками, запятнанными кровью. Когда я работал в правоохранительных органах, мы следили за ним в связи с мелкомасштабной операцией по сбыту наркотиков, а его бар считался прикрытием для другой гнусной деятельности. Недавно о нём писали в газетах из-за того, что он заключил крупный строительный контракт. Он опасен, потому что страдает синдромом маленького человечка, постоянно пытаясь компенсировать свою ненависть к себе напыщенностью и бравадой. В таких мужчин влюбиться труднее всего.
Я мог бы рассказать всё это Скай, но не хочу ещё больше нагнетать её и без того непреодолимый страх, поэтому я молчу, но сжимаю её чуть крепче, давая понять, что она может продолжать.
– Ей всего девять месяцев, – Скай замолкает, и у неё перехватывает горло. Она пытается заговорить, и я чувствую, как она меняет положение на моих коленях. Я сжимаю её в объятиях ещё крепче.
– Расставание с ней разбило мне сердце. Она – мой мир. Моя жизнь. Картер забрал её и не собирается возвращать. Я бессильна против него. Только не со всеми этими ужасными людьми, которые у него на службе. Я знала, что если останусь и попытаюсь найти её, то окажусь где-нибудь мёртвой. Я должна была сохранить себе жизнь. Ты понятия не имеешь, какой он. – Её голос перешёл на шепот, как будто так ей было легче говорить, не плача. Как будто её слова могут показаться неправдоподобными, если она произнесёт их достаточно тихо. Это то, что я понимаю. – Он убьёт меня, если я вернусь, но агония от того, что я остаюсь в стороне, разрывает меня на части каждый день.
Скай не понимает, насколько я понимаю её страх. Даже уезжая, я носил этот страх так глубоко внутри себя, что думал, что никогда не найду способ избавиться от него.
Подобно разгорающемуся пламени, ярость поднимается во мне, и я делаю огромный глоток воздуха, но стараюсь скрыть свои эмоции.
– Я не так уж часто принимала правильные решения в своей жизни, Джек. Мне нужны деньги, чтобы попытаться вернуть Хэлли. Извини… Я не хотела втягивать в это кого-то ещё.
Я целую её в лоб, но придерживаю слова, которые быстро формируются у меня в голове, во рту. Ничто из того, что приходит мне в голову быстро, никогда не бывает продуктивным. Мне нужно подумать о том, что она мне сказала. И что именно Скай планирует делать с деньгами? У меня внутри скручивается узел беспокойства.
Я глубоко вдыхаю, моё прерывистое дыхание раздаётся в тишине комнаты. Снаружи завывает ветер, и хижина стонет, как будто с нетерпением ждёт моего ответа.
– Он знает, где ты? – в конце концов спрашиваю я. Это ключ к пониманию опасности для Скай и того, что мы все можем оказаться втянутыми в большую проблему из-за того, что кто-то хочет быть гангстером.
Она качает головой.
– Я не сказала ему, что делаю и куда иду. Я оставила свой телефон. – Скай выдыхает, а затем прикусывает губу – верный признак того, что она цепляется за что-то ещё.
– Но…
– Он уже участвовал в аукционе раньше. Человек, который им руководит, не знает, что я как-то связана с Картером, но он бы вспомнил меня, если бы увидел фотографию. На контрактах указаны наши имена.
– И… – я произношу это слово, чтобы убедиться, что дал ей возможность рассказать мне всё.
– Я отправила сообщение той, кого считаю подругой, чтобы узнать, знает ли она что-нибудь о Хэлли.
– Она ответила?
Скай качает головой, и её тело сотрясается от рыданий, которые она изо всех сил пытается подавить.
– Значит, она знает твой новый номер телефона?
Скай смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Да.
– Ты можешь ей доверять?
Едва заметное пожатие плеч Скай говорит мне всё, что мне нужно знать.
Теперь мы сидим в тишине, нарушаемой только нашим тяжёлым дыханием. Я прижимаю её к себе ещё крепче и нежно провожу рукой по её пояснице к плечу и снова вниз.
Скай больше не потеет и слегка вздрагивает от моих прикосновений, особенно когда я описываю маленькие круги по тонкому хлопку её пижамы, свободно облегающей бёдра.
Её откровение меня не удивляет. Её неподдельный ужас сегодня вечером, когда появился Итан, ясно показал, что она от кого-то прячется. Скай подвергла всех нас риску, но я не могу её винить. То, что у неё отняли ребёнка, привело её в отчаяние, а отчаявшиеся люди совершают глупые, эгоистичные поступки.
Картер, может быть, и опасный человек, но мы все опасные люди, когда дело доходит до защиты того, что принадлежит нам. Моя челюсть каменеет. Мои руки сжимаются в кулаки.
Чувство вины за то, что я назвал Скай матерью-неплательщицей, перерастает в ком стыда, который сжимает мне горло.
Она продала себя за возможность вернуть своего ребёнка. Она отдала всё, что у неё было, за маленький шанс спасти своего малыша. Эта хрупкая женщина сильнее, чем я когда-либо мог себе представить.
Я думаю о своей собственной матери и о том, как часто она была свидетелем моих мучений и ничего не сделала. Она могла забрать меня и уйти. Она могла попытаться защитить меня, но не сделала этого.
Мой отчим был жестоким и порочным человеком, но апатия моей мамы была ещё хуже.
Рука Скай зарывается в мою рубашку, вцепляется в неё, как детёныш гориллы в шерсть своей матери. Она утыкается в неё лицом и целует меня в самое сердце. Это проявление сладкой нежности, которое ранит. Я не был хорошим человеком по отношению к ней. Я видел в ней угрозу нашему образу жизни, но дело не только в этом. С того момента, как я увидел её, понял, что она способна вывести меня из себя.
Воздух вокруг нас внезапно становится напряжённым, когда она ёрзает у меня на коленях.
– Джек, – моё имя звучит как отчаянная мольба с придыханием.
Я должен сопротивляться тому, о чём она просит. Плачущим женщинам не нужен секс. Им нужен комфорт и понимание.
По крайней мере, в этом нуждаются женщины, которые прожили счастливую и удовлетворённую жизнь.
Таким людям, как Скай и я, которые пережили худшее в этом мире и были выброшены на другую сторону, нужны совершенно разные вещи.
Мой член набухает, и я возвращаюсь в комнату. Моя рука, словно шёлковая нить, скользит к её талии, и Скай ахает, когда моя кожа касается её мягкой, тёплой плоти. Я провожу пальцами по её заднице, беру одну ягодицу в раскрытую ладонь и нежно сжимаю, пробуя. Она стонет и подстраивается поудобнее, подставляя мне свои сладкие местечки, прижимаясь спиной к моей раскрытой ладони. Я задерживаюсь на мгновение и позволяю своей руке снова сжать её, прежде чем провести пальцами по внешней стороне её обнаженной задницы.
Поглаживаю снова и снова её прикрытую киску, и с каждым движением её жар усиливается. Скай поворачивается ко мне лицом и широко разводит колени.
Мой член пульсирует в ожидании разрядки, а ночь всё ещё простирается перед нами.
Я встаю и укладываю её на ковёр перед камином, плавным движением снимаю боксеры и бросаю их на пол. Она всё это время наблюдает за мной и стонет при виде моей огромной длины, которая ноет от неистового желания. Кровь приливает к моей головке, когда я сжимаю её в кулаке, наблюдая, как Скай снимает пижаму.
– Потри себя, Скай. Проведи пальцем по своей киске, но не кончай. Приготовься для меня, – рычу я, но я голоден, а не зол.
Она наблюдает за мной, когда я делаю пару быстрых движений, чтобы показать ей, насколько готов. Я двигаюсь быстро для такого неуклюжего человека и роюсь в шкафу рядом с камином, пока не нахожу то, что мне нужно. У нас нет особой потребности в завязках для штор, поэтому они пролежали в ящике почти десять лет.
Когда я приближаюсь к Скай, она садится, широко расставив ноги, и неуверенно протягивает мне свои запястья. Она знает, что мне нравится. Знает, как приятно это может ощущаться. Надеюсь, она знает, что я не причиню ей вреда, если это не доставит ей удовольствия.
– Сделай так, чтобы было больно, – шепчет она.
Скай закрывает глаза и медленно вдыхает. Её тело дрожит, но я не уверен, тепло ли это от пламени, которое начинает творить свою магию, или от предвкушения того, что я собираюсь с ней сделать.
Или это страх?
Она погружена в себя и выглядит так, словно медитирует, готовясь к тому, что будет дальше. Наказание или награда, зависит от того, как на это посмотреть.
Переводя взгляд на дверь в зал, я подаю знак Финну и Уэсту подойти поближе. Они молчали и наблюдали, и я знаю, что они всё слышали.
Переводя взгляд на Скай, которая ждёт с распростертыми руками, всё ещё протягивая мне запястья, я делаю шаг вперёд, опускаюсь на колени и соединяю их вместе.
Ей это нужно, и я понимаю почему.
Я могу освободить её от оков её измученного сердца и души.
Я могу сделать для неё так много.
Я подаю знак им обоим подойти ближе, и Скай медленно открывает глаза.
