Текст книги "Проданная лесорубам (ЛП)"

Автор книги: Стефани Бразер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

3. Скрученная до подчинения

Скай

Лесоруб, возвышающийся надо мной, кажется огромным по сравнению с Картером. За последние несколько лет я привыкла к худощавому телу моего бывшего и к его размерам и весу.

Этот мужчина совсем не похож на Картера.

Грудь Уэста такая широкая, что из-за неё я не вижу ничего, что находится позади него. Чернила, растекающиеся по его грудным мышцам, плечам и рукам, настолько насыщенные, что почти не видно кожи. Его живот тугой и упругий, с волосками, которые спускаются вниз, вниз, вниз к выступу такого большого члена, что я даже представить себе не могу, как он может оказаться внутри меня.

Но я не могу отвести глаз от его лица. Коротко подстриженные тёмные волосы, посеребрённые серебром, придают ему суровый вид, а глаза тёмные и жесткие. Обветренная, загорелая кожа подчеркивает грубые мужские черты, которые не должны мне нравиться, но это так. Его губы мягкие и блестят от удовольствия, которое он мне доставил. Это глупо, но я хочу, чтобы он поцеловал меня этим ртом.

Этот мужчина – незнакомец.

Незнакомец, который хочет делать со мной то, что должен делать только влюблённый.

За исключением того, что мужчина, который говорил, что любит меня, снова и снова доказывал мне, что это не так, и теперь пространство между моими бёдрами кажется пустым и оторванным от моего разума и моего тела. Вернее, так и было, пока Уэст не заставил звёзды вспыхнуть у меня перед глазами, а жар не затопил мой мозг, пока я не была настолько ошеломлена, что не могла вспомнить, где нахожусь.

Он довёл меня до оргазма, как будто это было так же просто, как выключить свет.

Услышав моё признание, Уэст застыл, глядя на меня широко раскрытыми глазами, как будто я взяла шампур и медленно вонзила его ему в сердце.

Внимание Финна, сидящего рядом со мной, переключается между мной и его другом, и Джек издаёт низкий, рычащий, нетерпеливый звук.

На мгновение мне кажется, что моя душа покидает тело, и я смотрю на себя со стороны в этой странной комнате, которая кажется более уютной, чем дом, из которого я сбежала. Меня окружают незнакомые мужчины, которых я боюсь меньше, чем того, кто обещал мне Землю, а потом заставил заглянуть в глубины ада. Отделённая от самой себя таким образом, я могу вынести насилие со стороны члена, готового войти в меня. Я могу задерживать дыхание в своих лёгких и сдерживать бешеный стук своего сердца.

Секунды текут, и Уэст, кажется, разрывается на части. Затем Джек бормочет что-то о том, что ему нужно вмешаться и показать Уэсту, как это делается, и это заставляет Уэста вернуться в комнату.

У меня мокро между ног, но прикосновение толстого члена Уэста по-прежнему обжигает. Он вжимается глубоко, но двигается медленно, проявляя себя более тактично, чем я ожидала, отстраняясь и проникая вперёд, продвигаясь дюйм за дюймом, пока у меня не начинает болеть внутри. Наши тела соприкасаются, я смотрю на его шею, где татуированное копье тянется от груди к уху. Я наблюдаю, как тонкая кожа трепещет от прилива крови, а пульс учащается.

Он движется, как океан, накатывая на меня волнами, не отрывая взгляда от моего лица. Его руки, всё ещё сжимающие мои запястья, жестки, но бёдра податливы, он прижимается ко мне, пока я не чувствую, что могу разорваться на части, и меня унесёт течением, и я никогда больше не найду его.

– Блядь, – кричит он, ускоряясь, когда я кончаю снова, словно удар хлыста по истерзанной плоти. Я не могу дышать. Я не могу думать. Я – тело, отделившееся от разума, который его занимает. Я – кожа, кости и нежная плоть, разорванная на части этим мужчиной, который теперь владеет мной с ног до головы и до кончиков моих длинных спутанных волос.

Картеру нравилось трахать меня перед зеркалом, наблюдая, как он крадёт удовольствие у моего тела. Я не притворялась, что мне это нравится, и, казалось, его это никогда не беспокоило. Уэст смотрит прямо мне в глаза, когда изливается во мне, набухая и сжимаясь, издавая стоны от освобождения, которое, по его мнению, не совсем реальное. Закончив, он отшатывается, как будто в него выстрелили, отпускает мои запястья, держится на ногах, которые кажутся неуверенными, его грудь тяжело вздымается.

Финн, стоящий ближе всех, склоняется надо мной, его голубые глаза похожи на небо, в которое я смотрела в детстве, когда у меня кружилась голова и я падала на землю.

У меня тоже кружится голова.

Его милые белокурые локоны падают ему на лоб, почти как у ангела.

– Скай.

Я моргаю, гадая, вопрос это или просто выражение каких-то эмоций, которые он не может выразить.

Когда он наклоняется, чтобы прижаться своими губами к моим, я замираю, но его губы мягкие, и он не торопится, чтобы поцелуй получился дразнящим, а не агрессивным.

Я кружусь, как пьяная, уговаривая себя терпеть, но обнаруживаю, что погружаюсь в наслаждение, которому не знаю, радоваться или сопротивляться.

Пальцы Финна возятся с оставшимися пуговицами моей новой рубашки, пока они не расстёгиваются, и моя грудь не обнажается на всю комнату. Его рот втягивает мои соски, уверенными влажными точками, посылая электрические разряды между моих бёдер. Его руки ощущают всю мою мягкость, мнут и разминают, как будто я сделана из теста, и он хочет придать мне форму, которая доставит ему удовольствие. Он сажает меня к себе на колени, как будто я ничего не вешу, и прижимает моё тело к твёрдой, как камень, поверхности своей груди. От него пахнет елями и корицей, древесной стружкой и зимой, и он утыкается лицом мне в шею, вдыхая мой запах и постанывая от этого открытия.

Я легко насаживаюсь на его ожидающий член. Уэст уже смазал меня, словно маслом, и с меня капает его сперма. Мне не нужно двигаться, потому что властные руки Финна направляют мои движения, беря то, что ему нужно. Жадные пальцы хватают меня за задницу, прижимают к его лобку, когда он вонзается в меня, как отбойный молоток.

В его объятиях я становлюсь похожей на человека. Несущественная, но необходимая, неконтролируемая, но заставляющая этих мужчин впадать в крайнюю слабость.

– Ты ощущаешься чертовски идеально, – выдыхает Финн, а затем его рот находит мой, и его язык скользит внутрь, и я снова кружусь.

Это не должно было радовать.

Я сказала себе, что смогу вытерпеть это ради Хэлли.

Я сказала себе, что смогу справиться с чем угодно, если буду помнить о своей конечной цели.

Я представляла, как лежу на спине и думаю о беззаботных днях в моём прошлом или мечтаю о беззаботных днях в моём будущем. Я верила, что смогу быть пассивным участником в удовлетворении потребностей моих хозяев. Но это не так, и я не понимаю почему.

– Скай, – звук моего имени, срывающийся с губ Финна, прерывает все мои спутанные мысли. – Блядь, Скай.

И я кончаю вместе с ним, обмякая в его объятиях, когда он откидывается на клетчатое одеяло, увлекая меня за собой.

– Вот так. Моя очередь. – Джек обхватывает меня рукой и отрывает от Финна прежде, чем успевает остыть наш пот. Член Финна выскальзывает из меня, и вместе с ним по внутренней стороне моего бедра стекает жидкость, влажная и тёплая. Меня, как тряпичную куклу, швыряют на кровать лицом вниз. Мозолистые руки Джека сжимают мои запястья над головой, и он оборачивает их теплой кожей – своим ремнем или Уэста.

Меня охватывает паника, но я закрываю глаза и выхожу за пределы своего тела, когда он приподнимает мои бёдра, пока я не оказываюсь на коленях с широко раздвинутыми ногами. Его пальцы грубо ощупывают мой клитор, чтобы доставить ему удовольствие, а не мне, двигаются туда-сюда, как будто он хочет очистить меня от своих друзей. Я стискиваю зубы, но тут подушечка его среднего пальца находит мой клитор, и я почти кричу. Он слишком набухший. Слишком чувствительный. Я не могу выносить боль от расшатанных нервов и яростного вторжения, за исключением тех случаев, когда он заменяет пальцы членом и входит в меня, как таран, я кончаю так сильно, что не могу сдержаться. Вместо этого Джек поддерживает моё обмякшее тело, просовывая свою огромную руку-ветку мне под живот и удерживая моё тело именно там, где ему хочется, пока он тоже не наполняет меня до краев.

Слезы текут из моих глаз, но не потому, что мне больно, а потому, что я не могу скрыть, что эти мужчины физически уничтожили меня и собрали воедино. Притворство Картера в отношении эмоций было намного хуже, чем безразличие этих людей. По крайней мере, я знаю, что им нужно и чего они ожидают. Если это для них самое худшее, я знаю, что смогу пережить этот год.

«Тебе это нравится», – мой внутренний шёпот одновременно шокирует и справедлив.

Я мазохистка.

Я встревожена.

Я схожу с ума из-за того, что испытываю это удовольствие, из-за того, что, по крайней мере, не сопротивляюсь.

И реальность подобна удару под дых, потому что я никогда не была такой, пока Картер не нашёл меня, не удержал и не разбил на миллион кусочков.

После этого Джек выходит из комнаты. Финн отстёгивает ремень от моего запястья и накрывает меня одеялом. Уэст стоит у стены, его лицо в тени, поэтому я не могу разглядеть выражение его лица.

Слова повисают в воздухе между нами, но ни одно из них не произносится в течение долгих, пустых секунд.

– А теперь спи. – Финн поднимается с кровати и медлит, как будто ждёт, когда я пожелаю ему спокойной ночи.

Когда я продолжаю молчать, он выходит из комнаты вслед за Уэстом, закрывая за собой дверь.

Я смотрю на стену; грубая штукатурка окрашена в грязно-белый цвет. В каждом углу таятся незнакомые тени, и я натягиваю одеяло на голову, сворачиваясь калачиком на боку, пока не превращаюсь в маленький комочек под тканью. У меня между ног всё ещё ощущается присутствие мужчин, находящихся за пределами этой комнаты.

Слёзы жгут мне горло, но я не собираюсь их проливать. Я не могу позволить себе роскошь плакать. Никого не волнует, счастлива я или расстроена. Никто не утешит меня, так в чём смысл?

Я пытаюсь уснуть, но это никак не удаётся. У меня в крови слишком много кортизола. Я не хочу быть в состоянии повышенной готовности, но это так.

В конце концов, я откидываю одеяло и сажусь. Я плотнее закутываюсь в рубашку и ищу на полу нижнее бельё, соскальзывая с матраса, чтобы поднять с пола влажную ткань. Из меня вытекает ещё больше спермы, и я сжимаю ноги вместе, не желая пачкать пол. Я вытираюсь трусиками, насколько это возможно, затем ищу сумку, в которой лежат вещи, купленные Уэстом для меня; из неё получится временная корзина для белья. Я могу постирать их завтра вручную, если это всё, что у меня есть. Кажется, что в этом домике нет современной бытовой техники, но, возможно, я её не заметила.

Раньше я не осматривала комнату, но теперь меня озадачивают ваза на комоде и мягкие подушки, украшающие кровать. С одной стороны кровати на деревянном полу расстелен коврик, как будто они беспокоились, что мои ноги замерзнут, когда я проснусь утром. Кажется, что всё было аккуратно расставлено, как будто три грубых лесоруба хотели, чтобы я чувствовала себя как дома.

Это мог быть только Финн. Из всех них он единственный, кто прикасался ко мне с какой-то заботой. Я провожу руками по деревянному стулу в углу, ощущая его гладкую и тёплую поверхность. Ручная работа, в этом я уверена. Прекрасное мастерство, которым, возможно, обладает один из присутствующих здесь мужчин.

Вещи, купленные Уэстом, разложены на комоде, и я рассматриваю каждую из них, прежде чем сложить и убрать в верхний ящик. Кажется, что всё впору, и это меня ошеломляет. Откуда мужчина с руками, способными вырывать деревья из земли, и телом, как у медведя, знает, как делать покупки для незнакомой женщины? Даже бюстгальтеры и трусики, которые он выбрал, оказались подходящими по размеру. Он купил мне средства женской гигиены, хотя, должно быть, испытывал неловкость. Представляя, как он стоит в очереди с ними, я качаю головой.

Я подхожу к закрытой двери, прижимаюсь ухом к гладкому дереву, напрягая слух. В хижине тишина, скорее всего, все мужчины разошлись по своим комнатам. Я слушаю и прислушиваюсь так долго, что у меня начинает болеть ухо и напрягается шея. Когда я убеждаюсь, что путь свободен, я осторожно поворачиваю ручку, готовясь к любому шуму, который может их разбудить. Дверь открывается плавно, как будто её недавно смазали маслом. Из гостиной открытой планировки льется тусклый свет, и я медленно иду вперёд, вглядываясь в тени и отчаянно пытаясь понять, в безопасности ли я.

На кухне я нахожу возле раковины опрокинутый стакан и медленно наполняю его из-под крана, не заботясь о том, что он совершенно холодный. Я выпиваю залпом полный стакан, а затем ещё один, чувствуя, что жажда неутолима, а в желудке полная пустота. Справа возвышается холодильник, и я смотрю на него, размышляя, стоит ли мне искать еду, в которой я отчаянно нуждаюсь. Одного кусочка хлеба или сыра мне хватило бы до утра. Я кладу руку на ручку, готовясь открыть, когда тишину позади меня прорезает тихое шипение.

– Ищешь что-то особенное?

Я поворачиваюсь и замечаю Джека, который маячит рядом. На нём свободные шорты, которые низко спадают на бёдра, открывая безумно рельефную мускулатуру груди и пресса. Его волосы, которые были грубо уложены, длинные и распущенные, свисают волнами, что должно выглядеть красиво, но не может выглядеть, когда он такой чертовски суровый. Его губы сжаты в тонкую линию, утопающую в густой светлой бороде, а руки опущены по бокам, словно он приготовился к какой-то неизвестной схватке.

Ему не составило бы труда разорвать обычного человека на части. У меня не было бы ни единого шанса, если бы он обратил свой гнев на меня.

– Я сегодня ничего не ела.

Он выдыхает через раздутые ноздри и делает шаг вперёд. Я инстинктивно вздрагиваю. Мне не привыкать к грубым рукам и резким словам. То, как Джек мгновенно останавливается при виде моей реакции, заставляет меня задуматься.

Отступив на шаг, он смотрит сначала на потолок, а затем на меня.

– Приготовь все, что захочешь, а потом ложись спать.

Я наблюдаю за его удаляющейся фигурой, за развязной походкой длинноногого, за явной мощью каждого выступающего мускула на его широкой спине. Он похож на Тора или неизвестного героя викингов, сурового и неотёсанного, но с несообразными границами, которые он не переступит. Он увидел мой страх, и это изменило его.

Я быстро нахожу хлеб, масло и маленький кусочек сыра и делаю себе бутерброд, который беру с собой в комнату, чтобы съесть.

Я нахожу свои джинсы и разворачиваю кусочек ткани в цветочек, внутри которого лежит крошечная фотография. Единственное, что я взяла с собой. Я подношу ткань к носу и вдыхаю. Здесь больше не пахнет Хэлли, но я представляю, что это так, когда смотрю на фотографию, а затем закрываю глаза, представляя её образ в своём воображении.

Моё сердце состоит из двух частей: одна часть бьётся, чтобы поддерживать во мне жизнь, а другая удерживает в плену всю любовь, которую я привыкла чувствовать запертой внутри.

Есть только один способ снова сделать его целым. Я должна быть терпеливой и храброй. Такой храброй, какой Финн меня считает. Это единственный способ прорваться.

Я снова заворачиваю фотографию и засовываю её в дальний ящик комода, молясь, чтобы никто не удосужился её найти.

Только тогда я забираюсь под тёплое одеяло и спокойно засыпаю.

4. Обезоруженный

Финн

Обычно я просыпаюсь под звуки леса. Благодарность, которую я испытываю к этой мирной обстановке, позволяет мне с лёгкостью считать свои благословения. Но этим утром я просыпаюсь раньше обычного и вдыхаю стойкий запах дыма, который за ночь оседает в хижине. Лёгкий аромат кофе, который доносится до него, свидетельствует о том, что Уэст уже встал и начинает день как обычно.

Сегодня утром я сразу подумал о Скай.

Я быстро сажусь, желая узнать, как она. Хорошо ли она спала? Удобно ли ей в комнате, которую мы для неё приготовили, или она напугана и сомневается, каково это – жить с нами? Я старался сделать её комнату как можно уютнее, но она, должно быть, нервничала из-за того, что оказалась в незнакомом месте с тремя незнакомыми мужчинами.

Я быстро одеваюсь и выхожу в холл, прислушиваясь к знакомому скрипу деревянных половиц, который так легко может разбудить того, кто чутко спит. Как я и предсказывал, Уэст варит себе кофе, такой чёрный, густой и крепковатый, что в него можно опустить ложку и та будет стоять. К моему удивлению, рядом с ним, подчеркивая его массивность, стоит наша новая миниатюрная гостья. Она стоит у открытой дверцы холодильника, изучая его содержимое. Одетая в ночную рубашку, которую, как я полагаю, Уэст выбрал для неё, Скай выглядит уютно, но в то же время беззащитно.

Никто не произносит ни слова.

Уэст кивает мне в знак приветствия, и я делаю то же самое в ответ. Мы сидим за столом, пока Скай занята своими делами.

Мы тихо обмениваемся словами.

– Как давно она встала?

Уэст пожимает плечами и морщит лоб. Он не знает. Скай подходит и кладёт перед нами ломтики хлеба, густо намазанные маслом и желе. Уэст любит горячий завтрак, а я больше люблю хлопья, но никто из нас не возражает.

– Спасибо, Скай. Как тебе спалось?

Уэст чуть не подавился хлебом, закашлявшись от его сухости. Сделав большой глоток кофе, он с трудом сглотнул и вставил:

– Ради бога, чувак. Она не гостья в нашем доме.

Скай моргает. Она опускает подбородок на грудь, почти удручённая. Когда она сжимает руки в кулаки и делает глубокий вдох, прежде чем поднять подбородок, это напоминает мне о прошлой ночи, о напряжении и унынии, за которыми последовала решимость быть храброй.

У неё есть выдержка.

– Ты ела, Скай?

Я не позволю Уэсту запугать меня и заставить перестать быть порядочным человеком. Ради бога, она должна есть. Может, она и не наш гость, но мы несём за неё ответственность. И она только что провела с нами свою первую ночь.

Она кивает, а Уэст качает головой, как будто я безнадёжен. Это говорит о нём больше, чем обо мне, но я понимаю. Это не соответствует его ожиданиям. Слишком много доброты переходит его жесткие границы сдержанности и контроля, а в условиях её контракта для этого нет места.

Это то, о чём мы договорились, и только так я мог убедить Джека и Уэста согласиться на сделку.

Мы быстро поели, и я выпил кофе, который Скай налила мне с молоком и сахаром, именно такой, какой я люблю. Когда мы заканчиваем, Уэст отодвигает свой стул, громко скребя им по деревянному полу.

– Джек собирает вещи. Поехали! – он прав. Пора выходить и присоединяться к команде.

– Можно мне поехать с вами? – в голосе Скай звучит почти отчаяние. Она боится оставаться здесь одна? Я бы не стал её винить. Домик находится в уединении, и лес кажется живым и странным, если человек к нему не привык.

– Быстро одевайся, и мы встретимся у входа. – Я жду, что Уэст возразит, но он этого не делает. Возможно, он заставит её таскать брёвна по двору, если она действительно здесь только для того, чтобы работать и удовлетворять наши потребности.

Скай поспешно уходит и возвращается через пять минут в джинсах, ботинках и синей клетчатой рубашке поверх белой майки. Она собрала волосы в высокий хвост, который раскачивается, когда она целеустремленно направляется к нам. У Уэста слегка приоткрывается рот, но затем он прочищает горло и направляется к двери.

Мы молча идём по тропинке. Я наблюдаю, как она впитывает в себя всё, что связано с лесом, её глаза блестят и широко раскрыты. Уэст идёт впереди нас, его большие руки опущены по бокам с отрешённым видом. Он мой приятель – ну, скорее, брат, – поэтому я знаю, что он ничего такого не имеет в виду, но по отношению к Скай он кажется сдержанным и суровым. Я отстраняюсь, чтобы быть рядом с ней и наслаждаться тем, что вижу лес её свежим взглядом. Она такая крошечная среди могучих кедров, которые нас окружают.

Она глубоко вдыхает и медленно выдыхает так же, как и я, с наслаждением вдыхая ароматы и прохладу затененного воздуха.

Меня охватывает непреодолимое желание взять её за руку, но я этого не делаю, потому что она здесь не для этого. Скай подписалась на это ради денег, а не ради фальшивого романа с изголодавшимся по любви лесорубом. Мне нужно прояснить это для себя.

Она здесь для того, чтобы удовлетворять наши потребности.

Так почему же мне так хочется подхватить её на руки и защитить?

Словно почувствовав мои мысли, она поворачивается и застенчиво улыбается мне.

Скай спохватывается и быстро отворачивает голову.

Её красота почти хрупка, она состоит из тонких эльфийских черт и бледной кожи. Её носик слегка приподнят, а губы, похожие на бутон розы, такие же розовые, как у крошечного дикорастущего цветка, их полнота придаёт ей чувственность. Скай, должно быть, чувствует, что я наблюдаю за ней, потому что она снова поворачивается ко мне и дарит ещё одну застенчивую улыбку.

Между нами уже есть связь.

Этот жест пробуждает во мне какое-то чувство. Её уязвимость очевидна, несмотря на то, что она прилагает все усилия, чтобы продемонстрировать силу.

Почему она согласилась на этот контракт? Может быть, она ищет здесь убежище и ощущение покоя, как и все мы? Скорее всего, всё дело в деньгах.

Отдалённый гул голосов и машин постепенно приближается, и вскоре мы выходим на поляну впереди. Я замечаю Джека с остальной командой. Обычно он первым появляется в хижине и первым прибывает на место. Я не уверен, спит ли он хотя бы половину времени. На его лице отражается усталость, что меня беспокоит. Он заметно ощетинивается, когда смотрит на Скай, его стальные глаза неодобрительно сужаются.

Все мужчины оборачиваются, когда видят, что мы приближаемся, и я не могу избавиться от образа стаи голодных собак, когда поднимаю руку в знак приветствия. Скай замирает, словно приросшая к полу. Она тоже это чувствует? Чистый воздух внезапно становится плотным, почти удушающим, и Скай явно становится не по себе. Она отступает назад, ожидая, пока я пройду мимо, чтобы оказаться между ней и группой. Я прижимаю её к себе.

– Что тебя задержало? Или мне вообще нужно спрашивать? Кто эта красавица? – Нейтан снимает каску и встряхивает растрёпанными волосами. Его глаза блестят, но он грубоват и, должно быть, кажется Скай пугающим.

– Спокойно, братан! Она занята. И ты тоже, так что возвращайся в свою клетку. – Раздаётся взрыв смеха, когда Маркус, как обычно, добавляет к этому моменту юмора.

Маркус и Натан – братья, но они как сыр в масле катаются.

– Сейчас не время строить глазки. Сегодня у нас есть цели, которые нужно поразить.

Эйден – старейший член группы и является заместителем главного босса Джека, хотя это всё неофициально. Его присутствие придаёт уверенности, и я не уверен, что бы без него происходило.

Соберите группу мужчин, подпитываемых тестостероном, и не успеете оглянуться, как сформируется иерархия.

И менталитет стаи. У этого могут быть свои преимущества и недостатки.

Итан отходит от группы, и через мгновение его высокая, худощавая фигура оказывается прямо возле нас.

– Защищаешь свою добычу, Финни, малыш? Не собираешься делиться? – он бросается вперёд и хватает Скай за руку, задевая её за грудь и притягивая к себе. От него исходит застоявшийся запах спиртного и табака, и я сомневаюсь, что он мылся последние несколько дней. Зачем утруждать себя, если вам приходится ехать тридцать минут до ближайшего бара, чтобы получить хотя бы отдалённую возможность пообщаться с женщиной?

Скай задыхается и извивается, пытаясь вырваться из его агрессивной хватки, и падает на колени, когда он отпускает её. Итан смеётся глубоким, угрожающим смехом, и я, не раздумывая, делаю шаг вперёд и одним ударом кулака сбиваю его с ног. Я поворачиваюсь и протягиваю другую руку Скай, которая тянется в ответ, чтобы я мог поднять её на ноги. Она отворачивается от группы, смотрит на меня снизу-вверх, её глаза расширяются от паники, и на глаза наворачиваются слёзы.

Джек нарушает молчание.

– Уведите её отсюда! Я не стану повторять дважды.

Я слышу, как Итан ругается и беснуется позади нас, когда мы отступаем. Джек вмешивается, чтобы разобраться с ним, крича что-то о том, чтобы держать руки при себе.

– Давайте, ребята. Так мы работу не закончим, а я сегодня не собираюсь задерживаться сверхурочно. – Эйден снова вмешивается, когда мы со Скай отступаем. У него дар сглаживать острые углы Джека, и обычно это срабатывает.

Скай идёт впереди меня, низко опустив голову и ссутулив плечи, словно защищаясь. Она одинокая фигура, затерянная среди деревьев, которые, кажется, тянутся до самого неба. Я догоняю её и кладу руку ей на плечо, чтобы остановить.

– Спасибо! – её голос звучит сдавленно, как будто она пытается не расплакаться. Во мне просыпается инстинкт защитника, но я боюсь её стеснить, поэтому оставляю её в покое.

– Тебе не нужно меня благодарить.

Мы замедляемся ещё больше. Я хорошо её прочитал, и она поворачивается ко мне и неуверенно улыбается. Её глаза излучают печаль и страх. Красные пятна образуют сердитые узоры на её груди и шее, но по мере того, как мы продолжаем идти, она становится более расслабленной. Мы вместе переходим на медленный шаг, и я веду её в знакомую рощицу.

– Что ты думаешь о нашем лесе?

Она поднимает лицо к кронам деревьев.

– Всё пахнет так вкусно, так свежо.

– Да. Воздух здесь чистый, не то что в городе.

– Как долго вы здесь живёте?

Я останавливаюсь и прислоняюсь к шершавой коре толстого ствола, сгибая ногу и упираясь ступней в поверхность.

– Несколько лет.

Скай засовывает руки в карманы и носком ботинка разгребает опавшие листья.

– Это так отличается от того, к чему я привыкла.

– Когда я приехал сюда, чувствовал то же самое. Тишина была странной. И темнота. Теперь я благодарен лесу за каждый день. Я никогда не принимаю его как должное. Это прекрасное место, чтобы похоронить своё прошлое и найти новое будущее.

Я надеюсь, что это её успокоит, но Скай качает головой, как будто не совсем согласна или как будто считает, что её прошлое слишком большое и плохое, чтобы его где-то хоронить.

– Думаешь, что сможешь похоронить своё прошлое?

Это хороший вопрос, на который я действительно не знаю, как ответить.

– Может быть, если ты достаточно отвлечешься.

– До тех пор, пока ты больше не перестанешь отвлекаться.

Она описала перед собой небольшой круг, оставляя открытой неровную коричневую землю.

– Ты храбрая, знаешь ли… раз решилась на это. Я всё равно думаю, что ты храбрая.

И снова Скай пожимает плечами и качает головой, давая мне понять, что она не согласна. О чём она думает? Что такого плохого в её прошлом, что она не верит, что сможет от него избавиться? Почему она здесь?

– Ты всегда настроен позитивно? – спрашивает она, быстро меняя тему. – Тот, кто поддерживает мир?

Это застаёт меня врасплох. Неужели за то короткое время, что она здесь, так очевидно, что я выбрал для себя именно эту роль? Миротворца?

– Другие думают, что я молод и глуп. Я говорю им, что не обязательно быть стариком, чтобы усвоить жизненные уроки. И вам не нужно испытывать горечь от того, что вы учитесь.

Скай дрожит, и я снимаю свою куртку и осторожно набрасываю ей на плечи, а она прижимает её к себе. Несколько мгновений мы молчим, но воздух между нами кажется напряжённым. Меня переполняет желание прижать её к своей груди и успокоить то, что гложет её изнутри, крепко поцеловать, как я это делал прошлой ночью, уложить её и отвлечь нас обоих. Моё тело всё ещё трепещет при воспоминании о том, каково это – быть внутри неё. Оргазм, который мы разделили, заставляет меня чувствовать, что мы связаны.

Джек и Уэст правы.

Я глупец.

Воображаю то, чего на самом деле нет.

Хочу от этого большего, чем когда-либо получу.

Мы снова идём, достигая поляны, к которой я нас вёл. Когда мы останавливаемся, Скай задыхается, прижимая руку ко рту. Мы стоим на краю выступающего наружу полумесяца, возвышающегося на двести семьдесят градусов, и перед нами долина, настолько обширная, что кажется, ей нет конца. С разнообразными оттенками зимнего зеленого, ярко-оранжевого и россыпью ярких полевых цветов, которые расцветают в любое время года, благодаря ярким солнечным лучам и отдыху в густом лесу, здесь так красиво, что у меня захватывает дух.

Лёгкий ветерок шелестит в кронах деревьев неподалёку, а вдалеке слышен жалобный крик птицы, которая парит и кружит в поисках своей добычи. Знакомое журчание мощной реки, прорезающей себе путь через окружающий пейзаж, притягивает её взгляд.

– Так красиво, – выдыхает Скай, её взгляд скользит по моему, прежде чем снова остановиться на открывшемся пейзаже. Мы садимся на камни неподалёку, чтобы немного разгрузить ноги. Пока льющаяся вода заполняет тишину между нами, я думаю о том, что она сказала о том, что не может похоронить прошлое.

– Что заставило тебя записаться на аукцион?

Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, глядя вдаль. У моей мамы были длинные красивые волосы, как у Скай, и она делала то же самое, когда дул сильный ветер. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз сидел с женщиной на улице и просто разговаривал.

Скай сглатывает, её горло сжимается, чтобы скрыть правду. Я могу задать вопрос, но это не значит, что она даст мне ответ.

Её стремление к уединению снова пробуждает во мне инстинкт защитника. Что бы это ни было, я уверен, что ей слишком больно с этим сталкиваться. Что бы ни случилось в её жизни до аукциона, я ничего не могу с этим поделать. Всё, что любой из нас может сейчас сделать, – это постараться провести этот год как можно лучше.

– Деньги, – говорит Скай в конце концов. – Я сделала это ради денег.

Я уверен, что это не вся история, но она не знает меня, и ей неизвестны мои мотивы или мотивы Джека и Уэста. Я не ожидал, что она так быстро раскроется.

Но я могу подбодрить её, если буду открыт сам. Мне нечего ни от кого скрывать. Я не замкнут, как Уэст, и не прикрываюсь своим недовольством жизнью, как Джек, пылающим щитом.

– Здесь я всегда чувствую себя менее одиноким. Деревья, птицы, чистый горный воздух. Это так отличается от того места, где я вырос. – Я делаю паузу, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свою историю. – Моя мама умерла, когда мне было тринадцать. Я сбежал из детского дома, в который меня поместили… Мне некуда было идти.

Скай смотрит на меня с нежностью, которая побуждает меня продолжать.

– Жить на улице было тяжело… всегда оставаться в тени, полагаться на доброту незнакомцев. Это научило меня многому о том, что важно, и мне повезло, что Джек нашёл меня и дал шанс.

– Джек нашёл? – Скай, кажется, удивлена.

– Он нашёл мне работу на лесопилке и дал крышу над головой.

Она качает головой, словно не может поверить, что мужчина, которого она встретила прошлой ночью, и есть тот самый добрый самаритянин, которого я рисую.

– У меня была младшая сестра Кармел. Ей было всего шесть лет, когда умерла моя мать. Её быстро удочерили, и не проходит и дня, чтобы я не задавался вопросом, где она.