Текст книги "Проданная лесорубам (ЛП)"

Автор книги: Стефани Бразер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Я снова замечаю, что Скай сжимает кулаки, оставляя на ладонях бороздки. Я сказал достаточно. У неё открытая рана, я уверен в этом.

Я подхожу к ней и кладу руку ей на плечо. Сначала она напряжена, но затем расслабляется в моих объятиях. Мы стоим так некоторое время, затем Скай поворачивается, и её глаза ищут мои. В них сквозит страстное желание, но я не уверен, из-за чего оно. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать её сладкие розовые губы, и это тёплый и нежный момент, пока нас не прерывает пугливая птичка, вспорхнувшая с ветки дерева неподалёку. Скай резко встаёт, испуганная, и оглядывает лес в поисках источника шума.

– Это была всего лишь птица. – Я пытаюсь успокоить её, и она с облегчением выдыхает.

– Я чувствую себя так, словно попала в странный пересказ сказки о Златовласке, только вместо медведей у меня лесорубы.

– О, неужели?

– Да. Гризли, Мачо и Добряк (Добросердечный).

Я удивлённо фыркаю, потому что она так легко подытожила наши отношения. В её словах есть что-то горько-сладкое, потому что «Три медведя» были последней книгой, которой я поделился с Кармел перед тем, как мы расстались. Я на мгновение задерживаюсь на воспоминаниях и делаю глубокий вдох. На этот раз настала её очередь заключить меня в объятия. Эта женщина чувствует мою потребность, но, когда мы прижимаемся друг к другу, я чувствую, как дрожит её тело, и понимаю, что она тихо рыдает, уткнувшись в мою рубашку.

– Эй, всё в порядке. – Я провожу рукой по её спине, прижимаясь губами к теплу её макушки. Когда её дыхание успокаивается, Скай отстраняется, глядя вдаль, как будто хочет увеличить расстояние между нами, прежде чем начнёт нуждаться во мне слишком сильно.

– Давай вернёмся в хижину.

– Я приготовлю что-нибудь на обед, – говорит она, и я киваю.

Мы возвращаемся тем же путём, что и пришли, чтобы совершить короткое путешествие между деревьями к домику.

Несколько мгновений проходят в молчании, а она явно всё ещё о чём-то думает.

Пройдя ещё несколько шагов, Скай поворачивается ко мне.

– Почему Джек так сильно меня ненавидит? Я не понимаю, почему он был на аукционе, если не хочет, чтобы я была рядом.

На этот вопрос трудно ответить, потому что я сам изо всех сил пытаюсь понять его мотивы. Я не могу признаться ей в том, что думаю, что для него это потребность в сексуальном контроле и в чём-то ещё более мрачном. Поэтому вместо этого я выбираю что-то, что может показать Джека в более выгодном свете и позволит ей увидеть его таким, каким вижу его я.

– Если бы не Джек, кто знает, где бы я сейчас был. Он неплохой человек. – Скай медленно кивает, переваривая услышанное.

Справа от себя я замечаю небольшую гроздь фиолетовых полевых цветов, и Скай наблюдает, как я подхожу к ним, наклоняюсь и собираю их в небольшой букетик.

– Вот! Для вазы в твоей комнате.

В уголках её рта появляется улыбка, и, в конце концов, она расслабляется настолько, что улыбается.

Уэста и Джека здесь нет, чтобы сказать мне, что я неправ, обращаясь с ней как с женщиной, а не как с вещью, и даже если бы это было так, мне было бы всё равно.

Видеть улыбку Скай – всё равно что наблюдать за появлением солнца после солнечного затмения.

Мы продолжаем путь, и вдалеке виден домик. Наблюдая, как Скай возвращается в мой дом, я надеюсь, я сделал достаточно, чтобы облегчить ей время, проведённое с нами.

Прежде чем Джеку и Уэсту представится шанс снова вывести её из равновесия.

5. Устанавливающий закон

Уэст

Я распахиваю дверь в домик, ожидая увидеть Финна и Скай, которые пьют горячий шоколад и пекут печенье, но вместо этого я застаю Джека за чашкой кофе, а остатки его обеда разбросаны по тарелке, которую он поставил на середину стола. Он поднимает взгляд, устремляя на меня свои стальные глаза, и слегка наклоняет голову в знак приветствия.

– А где же влюблённый мальчик?

Джек пожимает плечами, но углубляющиеся морщинки между его бровями выдают глубокое неодобрение.

– Его здесь нет. Здесь никого нет.

Я качаю головой и подхожу к раковине, чтобы налить себе стакан воды. Это утро выдалось трудным не только потому, что физический труд был изнурительным, но и потому, что Итан капризничал. Такое случается очень часто, пока чей-нибудь кулак не окажет всем услугу и не поставит его на место.

К сожалению, удар Финна произвёл противоположный эффект.

Я открываю холодильник, нахожу обычную еду, затем осматриваю прилавки.

– Она не приготовила обед?

Джек резко выдыхает.

– Первый день, а она уже отлынивает.

– Финну следовало немедленно привести её сюда, чтобы она могла прибраться и приготовить еду.

– Он должен был это сделать, но не сделал.

Я наливаю себе кофе и, несмотря на урчание в животе, сажусь напротив Джека.

– Это сработает, – твёрдо говорю я. – Первоначальные трудности неизбежны. Это новое соглашение для всех нас.

– Первоначальных трудностей не было бы, если бы люди в этом доме не относились к ней как к своему новому лучшему другу.

– Ты же знаешь Финна. У него доброе сердце.

– Финну нужно держать себя в руках. Иначе мы подерёмся.

Я резко поднимаю брови, когда Джек стискивает зубы так сильно, что у него сводит челюсть.

– Нет смысла разрушать прекрасные отношения из-за девчонки. – Этот комментарий призван разрядить атмосферу, но он этого не делает.

– Я уже высказал своё мнение по этому поводу. Я не собираюсь повторяться. Либо вы с Финном держите себя в руках, либо мне придётся обрушиться на неё гораздо жестче. По крайней мере, один из нас должен сохранять контроль.

– Всё под контролем, Джек.

Он отхлебывает кофе и ставит чашку на стол, откидываясь на спинку стула. Между нами повисает тишина, пока я смотрю на крошки на тарелке Джека, размышляя, что бы такое съесть на обед.

– Прошлой ночью она держалась молодцом, – наконец говорит он. – В первый раз.

– Да, – соглашаюсь я, удивлённый его комплиментом.

– Если она исправится во всем остальном, это может сработать. Но Финну нужно успокоиться.

– Я поговорю с ним.

Джек кивает, тянется за своей кружкой и допивает остатки.

– Но если она пропустит приём пищи или я приду домой в ужасном виде, она вернется.

Я хочу сказать ему, что этот дом выглядел ужасно последние пять лет, но не делаю этого. Нет смысла злить медведя. И куда бы мы её вернули? Если бы у неё был дом, куда можно было бы пойти, она пришла бы к нам с каким-нибудь имуществом. Возможно, ей вообще не пришлось бы выставлять себя на аукцион.

Когда Джек откидывается на спинку стула и упирается руками в поверхность стола, я пытаюсь обдумать, что мне нужно сделать, чтобы Финн понял, что он ставит под угрозу всю нашу договорённость, и как я могу объяснить Скай, чего от неё ожидают. Я провожу рукой по бороде, когда Джек выходит из хижины.

Я собираюсь приготовить себе что-нибудь перекусить, когда откуда-то из хижины доносится грохот. Вскакивая, я пересекаю кабинет и выхожу в коридор, замечая, как Скай исчезает в своей комнате. Она была здесь всё это время и, судя по всему, подслушивала мой разговор с Джеком. Если она что-то слышала, это ставит нас в явно невыгодное положение, когда речь заходит о контроле над нашими отношениями.

Скай собирается закрыть дверь, когда я подхожу и замечаю на её лице изумление и страх. Я упираюсь ногой в дверной косяк, не давая ей закрыть дверь, но она даже не пытается. Я закрываю дверной проём, нависая над ней, как огромная деревянная глыба.

Мне не нужно произносить ни слова, чтобы заставить Скай задрожать.

– Подслушивала личные разговоры?

– Я не хотела. Просто…

Я поднял руку, заставив её немедленно замолчать.

– Есть две вещи, которые тебе нужно знать обо мне, Скай. Я не люблю лгунов и не люблю оправдываться.

Её кожа бледнеет, и она отступает на шаг.

– Я собиралась сказать тебе, что была здесь, но потом услышала, как вы говорите обо мне, и подумала, что ты рассердишься, если я помешаю.

– Я зол сейчас. – Я заглядываю в комнату, опираясь одной рукой о дверной косяк и разминая уставшие мышцы. – Финн не делает тебе никакой пользы, обращаясь с тобой как со своей девушкой. Но он ничего не может с собой поделать. Он просто хороший человек, до мозга костей. Но мы с Джеком…… мы не настолько хороши. – Мои слова падают свинцовой тяжестью между нами, и её губы приоткрываются, не произнося ни слова. – В контракте четко указано, чего мы ожидаем от наших инвестиций. Я предлагаю тебе прочитать его и принять к сведению. Будь осторожна, не заставляй Финна думать, что он значит для тебя нечто большее, чем есть на самом деле. Джек – это Джек. Если ты сделаешь то, что он говорит, это соглашение продлится год.

Она моргает, и я позволяю своему взгляду скользнуть по её телу, обнаруживая красные пятна, покрывающие кожу на груди и шее.

– А ты? – спрашивает она.

– Что видишь, то и получаешь. – Это не так просто. Жизнь никогда не бывает такой. Но это всё, что я могу дать.

– Я прочту контракт.

Я киваю, облизывая зубы.

– Не пропускай приемы пищи. Поддерживай чистоту в хижине. И не запирай эту дверь на ночь.

В контракте есть ещё много условий, но она может ознакомиться с ними сама.

– Хорошо.

– То, что произошло сегодня на лесном складе…

Скай кивает, отступая ещё на шаг.

– Это была не твоя вина. Итан нехороший парень. Я ему не нравлюсь, и он отыгрался на тебе.

– Почему ты ему не нравишься?

Вопрос задан неправильно. Она не имеет права копаться в моём прошлом. Это именно то, о чём говорил Джек, и именно этому я должен положить конец. Я вхожу в комнату и оказываюсь на расстоянии вытянутой руки от симпатичной девушки, стоящей передо мной. Я протягиваю руку, обхватываю её шею, прижимаю большой палец к её горлу и нажимаю ровно настолько, чтобы заставить её сглотнуть.

– Не задавай вопросов, красотка. Ответы могут тебе не понравиться.

Скай застыла, её широко раскрытые зелёные глаза, затуманенные страхом, смотрят на меня снизу-вверх. Её грудь вздымается от долгого прерывистого дыхания, а мой член в грязных рабочих джинсах возбуждается.

У меня есть время пообедать или заняться сексом.

Я люблю бутерброды не меньше, чем любой другой мужчина, но не настолько, чтобы покинуть эту комнату, как бы ни было пусто у меня в животе.

– Встань на колени, Скай, – мой голос – хриплый, скрипучий баритон, который раскатывается в тишине охотничьего домика.

Скай немедленно подчиняется, прижимает ладони к деревянному полу и смотрит прямо перед собой, на мои бёдра. Я вытаскиваю конец ремня из металлической пряжки и расстёгиваю джинсы с хорошо отработанной скоростью. Вытащить мой член из джинсов не составляет труда, и Скай смотрит на мою толстую плоть так, словно это дубинка, которой я собираюсь её убить. Я провожу по нему вверх и вниз жесткими, уверенными, почти болезненными движениями, а она смотрит на это широко раскрытыми глазами.

– Открой этот сладкий ротик, – требую я, кладя ладонь на её щеку и проводя большим пальцем по розовым губам. Она выдыхает, закрывая веки, затем открывает; и я подкрашиваю её нижнюю губу своим предэякулятом, прежде чем протолкнуть свой член между её губ. Она сосёт меня, как хорошая девочка, которой она и является, с техникой, которой, должно быть, научилась у другого мужчины.

Чувство собственничества – это чувство, о котором я и не подозревал, но испытываю его. Эта девушка у моих ног – моя, и мысль о том, что кто-то ещё может прикоснуться к ней, вызывает во мне ярость. Воспоминание о том, как Итан лапал Скай, проносится в моей голове, и мне приходится закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на ощущении её шелковистого рта и шершавого языка на моём члене, а не на том, как сильно я хочу убить его.

– Вот так, – напеваю я, дотрагиваясь до её щеки и подталкивая её быстрее, слегка потянув за шею сзади. Её руки обхватывают мои колени, когда она прижимает меня к себе. Из её глаз текут слёзы, но Скай не останавливается.

– Потрогай себя, – говорю я ей. Она удивлённо моргает, но делает то, что я прошу, и запускает руки в джинсы. – Вот так. Прикоснись к этой сладкой киске. Сделай так, чтобы из неё капало для меня.

Скай стонет вокруг моего члена, и вибрация щекочет мои яйца. Я стискиваю зубы. Я так близко, что у меня по спине пробегает пульсирующий жар, а потом она всё сглатывает и сглатывает, и всё, что я могу сделать, это смотреть на неё сверху вниз, пока она принимает всё, что я могу дать, и молиться, чтобы у меня не подкосились ноги.

Когда она выпускает мой член из своих губ, я засовываю его обратно в джинсы, застёгиваю молнию, пуговицу, а затем и ремень. Её рука в джинсах замирает, но я не отпускаю её. Секс никогда не должен быть улицей с односторонним движением, даже если вы за него платите.

– Забирайся на кровать, Скай.

Она вскакивает на ноги, повинуясь моему приказу так быстро и безукоризненно, что мой возбуждённый член снова дёргается. Я располагаюсь над ней, расстёгиваю молнию на ее джинсах и стягиваю их с её ног так быстро, что у Скай перехватывает дыхание.

Когда я раздвигаю её ноги и опускаюсь вниз, чтобы попробовать её на вкус, я обнаруживаю, что её киска скользкая от возбуждения.

Блядь.

Она действительно получила удовольствие, отсосав мне. Ничто не скрывает, как сильно ей это нравится.

И когда я облизываю её сладкие половые губы, вверх и над клитором, она кончает резкими движениями, которые больше похожи на экзорцизм, чем на оргазм.

Я не могу отвести от неё глаз. Полное подчинение. Это опьяняет. Хотя Скай, очевидно, далеко не невинна, в ней есть что-то не от мира сего, что пробуждает мои защитные инстинкты, как внезапный прилив. Мне не следовало бы ложиться рядом с ней и заключать её в объятия, но я это делаю.

Это именно то, о чём я предупреждал Финна, но мне всё равно. Это так приятно.

Скай, кажется, удивлена, но прижимается к моей рабочей рубашке, теребя пуговицы посередине. Она часто и тяжело дышит у меня на груди, её телу требуется несколько минут, чтобы прийти в равновесие, и я чувствую то же самое.

Часы тикают, и мне нужно возвращаться к работе, но даже когда её дыхание нормализовалось, она не отстранилась от меня, как я ожидал, и хотя она всё ещё прижимается ко мне, я не могу найти в себе силы пошевелиться первым.

– Было хорошо? – в конце концов спрашивает она меня. – Я хорошо справилась?

Я дёргаюсь, чтобы посмотреть на неё, но её глаза скрыты опущенными веками.

– Было хорошо, Скай.

Она мягко выдыхает.

– Тебе было хорошо? – ловлю себя на том, что спрашиваю.

– Да. Я… – она замолкает, поднимая ко мне лицо, – с тобой всё так просто.

В её голосе слышится благоговение и застенчивость. Кажется, она не понимает своего удовольствия или моей способности доставить его. Я хочу сказать ей, что не только я контролирую это. Есть что-то в её сознании, что находит наше общение достаточно возбуждающим, чтобы так легко переключить её. Тайная фантазия. Что-нибудь более мрачное, чем то, что, по её мнению, ей нравилось.

Если бы ей было труднее, я бы упорствовал, пока не преодолел все препятствия, но я рад, что мне этого не нужно.

Скай снова молчит, но я практически слышу, как в её голове роятся вопросы. Я играю с её волосами, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы, снова и снова, и это завораживает меня. Она пододвигается, и, повинуясь инстинкту, я притягиваю её обнажённую ногу к себе, так что она наполовину ложится на меня, её раздвинутые половые губы соприкасаются с моими грубыми джинсами. Она слегка пододвигается, и это, должно быть, приятно. Жаждет ли она большего?

Джек беспокоился, что это соглашение не сработает, потому что она сочтёт наши требования слишком сложными, а наши физические потребности – слишком требовательными, но, похоже, это совсем не так.

– Что означают твои татуировки? – спрашивает она меня, прижимая руку к моей груди, где, как она знает, они кружатся, словно яростное буйство чёрного и цветного.

– Разные вещи, – отвечаю я. – Воспоминания из моего прошлого.

– Ты служил в армии?

Я дёргаюсь, как будто она меня пнула. Что она об этом знает?

– Да, – отвечаю я, но больше ничего не рассказываю. Разговор о моей службе навевает воспоминания, которые я пришёл похоронить в этом лесу. Мужчина, которым я был раньше, не тот, с кем Скай захотела бы лечь в постель. Я должен предупредить её, что ворошение старых воспоминаний может привести к появлению призраков, но она так молода. Что она знает о призраках, воспоминаниях и трудностях?

Может быть, больше, чем ты думаешь. Она здесь, не так ли?

Прежде чем она успевает ответить, я отстраняю её от себя и спускаю ноги с кровати. Я твёрд как скала, и мне приходится приспосабливаться, чтобы встать и выйти из комнаты.

– Приготовь стейки на ужин, – говорю я. – С картошкой фри. Это любимое блюдо Джека.

Я не оглядываюсь, чтобы проверить, услышала ли она.

***

Вернувшись на стройку, я застаю Джека за оживлённой беседой с Финном. Оба моих друга – настоящие гиганты, но под деревьями, которые тянутся к богам, они кажутся крошечными и несущественными.

– Я поговорил с ней. – Их разговор обрывается, когда они слышат мой голос. – Она понимает, чего ожидать от нас и чего мы ожидаем от неё. Других проблем возникнуть не должно.

Джек кивает, а Финн морщится.

Через плечо Джека я замечаю, как Итан, прищурившись, смотрит в нашу сторону. Он улыбается, скривив губы, и меня охватывает ярость. Ярость и стыд.

– Я предупредил его, чтобы он держался подальше, – говорит Джек, читая мои мысли.

– И он послушался?

– У этого мужика не всё в порядке с мозгами, и ему не хватает мозговых клеток, которые необходимы, чтобы функционировать как нормальному человеку. Кто, чёрт возьми, знает

Финн бросает взгляд на Итана, затем на меня. В его глазах столько сочувствия, что оно цепляет меня.

– Знаешь, он не прав.

Я ухожу, пока меня не втянули в очередной разговор, который никак не изменит моего мнения о случившемся. Итан всегда был и будет для меня занозой в заднице и напоминанием о моей слабости.

Это мой крест, который я должен нести, и мне не нужно, чтобы кто-то пытался облегчить его.

6. Суровые уроки

Джек

У меня все болит после тяжелого рабочего дня на стройке. Мой желудок урчит, как голодный волк, и я не в себе. Отношения между Итаном и Уэстом выходят из-под контроля. Цели должны быть достигнуты, и достаточно одного слабого звена в цепи, чтобы всё пошло прахом. Рон Мэггс – финансовый директор этого завода, и несколько лет назад он поручил мне управление персоналом. У меня не хватает терпения выслушивать чушь Итана. Мои челюсти сжимаются при мысли о потном лице Рона, его самодовольном выражении лица и огромном животе. Мне понадобится прибавка к зарплате, если мне придется ещё и справляться с истериками персонала. Я, чёрт возьми, не психотерапевт.

А Скай и Финн, которые тусуются, как школьники, – это ещё один повод для беспокойства.

Я не из тех, кто снимает напряжение, но мне нужно что-то делать.

Я наблюдаю за тем, как бригада постепенно покидает стройплощадку, направляясь к своим грузовикам и обратно к тому, что удерживает их на месте. Чаще всего это бар Реджи. Я собираю всё ценное и запираю склад в своей собственной задумчивой компании. Когда я заканчиваю, я возвращаюсь домой.

Дом.

Кажется забавным словом для обозначения хижины в лесу, которую мы делим с двумя другими мужчинами, но это то, что есть. Уэст убеждён, что Скай сделает наше жилище более уютным, но я в этом не уверен. Там, где раньше я мог расслабиться, теперь чувствую себя на пределе, а она играет на Финне, как на гребаном банджо. Я это знаю.

Я хочу узнать больше о том, почему она с нами. Я не доверяю ей настолько, насколько могу.

Приближаясь к хижине, я улавливаю в воздухе запах мяса, приготовленного на гриле. У меня снова урчит в животе, когда я представляю себе вкусный стейк на кости, прожаренный с маслом и замаринованный чем-нибудь домашним.

Отличная идея. Должно быть, мой разум играет со мной злую шутку.

Схватив с крыльца томагавк (прим. перев. – боевой топор индейцев Северной Америки) Уэста, я обхожу хижину сзади. Топор как раз того веса, который мне нужен, он круто размахивается, и я чувствую себя королем мира. Несмотря на боль в плече, я разбиваю толстые брёвна в щепки, движимый неослабевающей яростью, которая кипит во мне каждое мгновение. Я отодвигаю её, только когда занят или вынужден её подавить, чтобы вести себя как нормальный человек.

Я должен сосредоточиться на том, чтобы снова что-то создавать, а не разрушать. Кухонный стол служил нашему домику много лет, и в его создании я вложил все свои лучшие качества. Я должен позволить себе гордиться своим мастерством. Но гордость – это пустая трата времени. Это идея для полных надежд дураков.

Кресло-качалка в комнате Скай – ещё один мой проект. Не было ли слишком добрым жестом оставить его для неё? Моя бабушка любила сидеть в своём кресле-качалке и вязать. Она всегда казалась умиротворённой, когда вязала.

Не слишком ли комфортно она чувствует себя здесь из-за нас?

Чёртов Финн, который до приезда Скай наводил меня на размышления своими глубокомысленными предложениями.

Женщинам нужны маленькие жесты и знаки внимания, чтобы чувствовать, что их ценят.

Я морщусь от этой мысли. Мне плевать, что нужно женщинам.

В моей жизни не было ни одной женщины, которой было бы на меня не наплевать.

Моё бешенство на мгновение усиливается, когда дискомфорт в натёртых ладонях усиливается с каждым взмахом.

Пот стекает с моего лба и падает в пыль и грязь, и в поле зрения появляется Финн. Он похож на неуклюжего быка. Гигант с сердцем из маршмеллоу и глазами, достаточно красивыми, чтобы превратить даже самую суровую женщину в прелестницу, попавшую в беду.

– Ужин готов. Ты присоединишься к нам? Думаю, тебе стоит! – Финн смотрит на меня с надеждой.

Я весь вспотел, но голоден, как медведь, только что вышедший из спячки. И, вероятно, так же зол.

Когда я следую за ним к входной двери и вхожу в хижину, до меня доносятся звуки смеха.

Они что, шутят?

Мой желудок сжимается, а пульс учащается. На Скай расстёгнутая рубашка, похожая на ту, что носил Финн, и свободные брюки, которые приоткрывают её молочно-белый живот, словно приглашая обтянуть бёдра. Она провожает меня взглядом через всю комнату, и уголки её губ с надеждой приподнимаются. Я не отвечаю на этот жест, но представляю, как провожу руками по её бледным обнаженным бёдрам после того, как одним резким рывком сорву с неё брюки. Мой член возбуждается и твердеет. Меня обдаёт жаром от огня, и я расстёгиваю мокрую от пота рубашку.

– Я выпью кофе. – Мой взгляд приковывает её к месту, но я резко поворачиваю голову, и Скай тут же убегает. Возможно, мы начинаем понимать друг друга.

Финн напрягается у меня за спиной; он не одобряет мой тон. Слишком плохой. Это твёрдое послание.

И он, и Уэст выглядят чистыми, свежими и готовыми к чему-то новому. Атмосфера непринуждённая, а я нарушаю общественный порядок.

Уэст приподнимается из-за стола и хлопает меня по плечу в попытке поддержать дружеские отношения. Я выпрямляюсь, но мой взгляд возвращается к Скай.

– У меня не весь день впереди! – ворча, я не могу сдержать нарастающее раздражение.

Я в смятении.

Я хочу, чтобы она заботилась о наших потребностях, но насколько комфортно я хочу, чтобы она чувствовала себя в нашем пространстве?

Уэст вмешивается, прерывая меня на полуслове.

– Сегодня был чертовски трудный день. Давайте выпьем чего-нибудь покрепче. – Он подходит к стоящему в углу модулю, который я вырезал в прошлом году, и достает «Джек Дэниелс». Скай появляется рядом со мной, тепло её тела ощутимо отражается на раскрасневшихся щеках и покрытой красными пятнами груди. Она напугана или просто не привыкла так много работать?

– У меня здесь есть бутылка красного. Я нашла его в кладовой. Оно прекрасно подойдёт к стейкам?

Скай осторожно протягивает бутылку из тёмного, слегка запыленного стекла, почти незаметно дрожа от волнения. От неё пахнет чем-то сладким и тягучим, и это ощущение остаётся в воздухе после того, как она возвращается к грилю. Она так отчаянно старается угодить, что мне её почти жаль. Я хватаюсь за шею и плечи, которые уже заныли, когда волны боли проходят по верхней части моего тела и спускаются по рукам. Теперь на меня устремлены три пары глаз.

Неужели я такой придурок, что все хотят посмотреть, как я отреагирую на предложение Скай угостить меня вином?

Ей не так-то легко со мной справиться.

Может быть, если она приготовит картошку фри к мясу, я позже выражу ей свою признательность. На моих губах появляется хитрая улыбка.

– Ты собираешься накрывать на стол, Скай? – глубокий и хрипловатый голос Уэста разносится по комнате. Финн удивлённо смотрит на него. И что-то ещё. Нижняя губа Скай дрожит.

Уэст зажимает бутылку виски под мышкой, а в его толстых пальцах зажаты три бокала. Свободной рукой он тычет в камин, который издаёт удовлетворённый стон и обдаёт жаром. Я смотрю на пламя, которое по силе сравнимо с моей собственной кипящей яростью, таящееся, как ярко-оранжевые угольки, в глубине моего горла.

Жар и интенсивность те же самые.

Возможно, идея Уэста не так уж и плоха. Я предвкушаю быстрое решение проблемы в виде укола, обжигающего горло. Он не упоминает Скай в своём жесте. Это она и мы. По крайней мере, он это понимает.

Скай стоит у сковороды и переворачивает четыре огромных стейка, с которыми ей не трудно справиться. У меня слюнки текут от запаха горячего мяса, и я сосредотачиваюсь на том, как моя нога постукивает по деревянным половицам. Молчание Финна кажется мне странно громким, но я избегаю его взгляда. Я не уверен, как к этому отнестись. Это он виноват, что её не было дома раньше, чтобы приготовить обед, потому что он заставил её играть в Гензеля и Гретель в лесу.

– Как вам нравится говядина?

Уэст ставит передо мной рюмку, и я выпиваю её содержимое. Я резко выдыхаю и выворачиваю шею, чтобы ощутить жжение, которое разливается по горлу. Слышно, как хрустят кости в моём позвоночнике.

– Мне нравится, когда из моей сочится кровь.

Скай кивает, словно соглашаясь, и опускает глаза. Уэст наполняет мою рюмку.

Мы оба выпиваем залпом, прежде чем Уэст отвечает.

– Будет здорово, если ты будешь знать, что нам нравится, и тебе не придётся спрашивать. Я люблю, когда моё стейк хорошо прожарен, так что нужно выбрать подходящий момент.

По крайней мере, Уэст, кажется, выслушал меня раньше. Финн наклоняется, чтобы взять бутылку вина и наполнить бокалы. Я взглядом приказываю ему сесть обратно. Её работа – разливать вино, а наша – расслабляться и получать удовольствие.

Скай с трудом сгибается под тяжестью огромных тарелок, расставляя их на столе. Мы все вдыхаем аромат. Такого вкусного блюда к столу не подавали уже очень давно, если вообще подавали. То, как Уэст подаёт еду, отражает его армейский склад ума и принципы контроля за порциями. Финн приготовит что-нибудь, требующее минимального количества готовки. Он бы заставил нас питаться хлопьями и картофельными чипсами, если бы мог. Я устал быть единственным, кто может приготовить здесь что-нибудь вкусненькое. Но эта тарелка говорит о том, что я могу повесить свой воображаемый фартук. Я вдыхаю пар, поднимающийся от идеально прожаренной картошки фри; Скай приготовила стейк именно так, как я люблю.

Но я не хочу, чтобы она чувствовала моё одобрение. Я ничего не могу с собой поделать.

– Есть что-нибудь зеленое к этому?

Скай замирает. Её шея покрывается красными пятнами, а рука тянется к щеке.

Она чувствует, что ей стало жарко, или хочет выиграть время?

– Эм, я ничего не нашла в кладовой.

Бросив взгляд на Финна, она явно надеется на моральную поддержку. Он ничего не говорит и не отрывает взгляда от своей тарелки.

Я наслаждаюсь слегка солоноватым вкусом, когда мясо тает у меня на языке. Отрезав ещё один огромный кусок, я сосредотачиваюсь на сочности и вкусе, прежде чем прожевать и проглотить. Пережевывать много не нужно. Скай проделала чертовски хорошую работу, и по одобрительным стонам двух других мужчин очевидно, что они чувствуют то же самое.

Мы могли бы к этому привыкнуть.

Я украдкой бросаю взгляд на Скай. Её нежное горло сжимается, когда она сглатывает, покраснение слегка отступает. Мой член шевелится в штанах даже от такого простого действия, как наблюдение за тем, как она ест. Она ловит мой взгляд, и мы встречаемся взглядами, когда она тянется к бокалу с вином и делает глоток, оставляя на губах красное пятно, которое не вытирает салфеткой. Я чувствую, что мои штаны становятся теснее, когда мой набухающий член занимает всё свободное пространство. Я кашляю, чтобы прочистить горло, и пытаюсь подавить поднимающееся желание, нарастающее внутри меня.

Сначала еда.

Сексуальное удовлетворение – потом.

Шум увлечённого жевания наполняет хижину. Сегодня вечером никто почти не разговаривает. Кажется, что все затаили дыхание, но воздух напряжён даже без разговоров.

Теперь от камина исходит лишь слабый свет, который создает вокруг головы Скай почти небесный ореол. Её волосы собраны в свободный конский хвост, который спадает с одной стороны лица и мягко ниспадает на плечо. Кожа её щек светится.

Мой разум затуманен от всего того, что я хочу с ней сделать.

Что происходит в её прелестной маленькой головке?

Я подавляю желание похвалить её за то, как она готовит, и вместо этого наблюдаю, как её пальцы сжимают столовые приборы. Сок от стейка каким-то образом попадает ей на пальцы, и она пытается удержать нож и вилку, чтобы они не выскользнули у неё из рук. Почувствовав, что я снова смотрю на неё, Скай откладывает столовые приборы, и её слова звучат неловко в и без того напряжённой атмосфере.

– Я сожалею о сегодняшнем. Мне не следовало проситься у Уэста и Финна на стройку. Это вызвало проблему и… – она замолкает, как будто не знает, что ещё сказать. Столовые приборы Уэста падают на его тарелку. За этим столом не приветствуется упоминание чего-либо, имеющего отношение к Итану. Но я не в настроении обсуждать его чувства по этому поводу. Он сжимает воротник и расстёгивает рубашку, словно пытаясь сбросить напряжение, рвущееся из-под пуговиц.

– Я не хочу создавать проблем, пока я здесь. – Она слишком старается и не понимает, что дело было не в ней. Она была всего лишь пешкой в игре Итана. – Можно я приготовлю тебе ванну после ужина, Джек? Я нашла немного эвкалипта в шкафчике в ванной. Интересно, не почувствуешь ли ты себя лучше, размяв мышцы… у тебя такой вид, будто тебе больно.

Слишком. Она слишком старается. Её слова звучат так же фальшиво и жизнерадостно, как и у моей мамы, когда я выползал из своей комнаты в синяках и побоях после очередного приступа ярости моего отчима. Как будто, приготовив мне паршивую еду, она могла бы загладить свою вину за то, что не обращала внимания на мою боль.

Я игнорирую комментарий Скай. Я просто хочу спокойно съесть свой грёбаный стейк.