Текст книги "Проданная лесорубам (ЛП)"

Автор книги: Стефани Бразер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

◈ Переводчик: Denika

◈ Редактор: Иришка

◈ Обложка: Wolf A.

Плейлист

«Demons» by Jacob Lee

«Coal» by Dylan Gossett

«Travelin' Soldier» by Cody Johnson

«Something In The Orange» by Zach Bryan

«Kill The Emotion” by Backsliders

«The Chain» by Fleetwood Mac

«Disarm» by The Civil Wars

«Wondering Why» by The Red Clay Strays

«Hurt» by Johnny Cash

«Truck Bed» by Hardy

«Evergreen (You Didn't Deserve Me At All)» by Omar Apollo

«To Be Free» by Dylan Gossett

«Too Late» by Washed Out

1. Продать свою душу

Скай

– Ты следующая.

Мужчина рядом со мной маячит в темноте, его лицо скрыто тенью и лишено эмоций.

Моё сердце так быстро бьётся о грудную клетку, что у меня перехватывает дыхание. Я осматриваю комнату, и резкий запах дыма, алкоголя и неприятно пахнущего мужчины усиливает мою панику. На платформе, освещённой ярким светом, стоит ещё одна женщина. Где-то вне поля зрения мужчина принимает заявки, его голос становится громче при каждом повышении цены. Но она не такая, как я. Её заставили это сделать, а я решила быть здесь. Цена, которую она получит, перейдет к невидимому владельцу. Мой покупатель пообещает передать деньги непосредственно мне.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы успокоить свой учащённый пульс, делаю пять вдохов и десять выдохов. Вдох. Выдох. Мои ладони болят, и я опускаю взгляд, обнаруживая, что мои ногти оставили на коже глубокие царапины. Я не могу ясно мыслить. Мой разум – это бешеный водоворот мыслей, переплетённых с эмоциями, угрожающих захлестнуть меня, если я не возьму себя в руки.

Через минуту я окажусь в зале, полном мужчин, и буду выставлена на аукцион тому, кто готов заплатить самую высокую цену. Хороший мужчина или плохой, красивый или уродливый, у меня не будет выбора. Договорённость рассчитана на год моей жизни.

Я напрягаюсь, чтобы разглядеть лица мужчин в толпе, и содрогаюсь от их злобных взглядов. Девушка на платформе одета в облегающее чёрное платье, которое практически не оставляет простора для воображения. Я опускаю взгляд на свои джинсы и простую чёрную майку, гадая, пойдёт ли моя одежда на пользу мне или против меня.

Мои губы липкие от помады, которую я нанесла дрожащими пальцами. Под подмышками и на спине я уже вся мокрая от пота. Я раскачиваюсь, вцепившись в руку мужчины, который вскоре отправит меня навстречу моей судьбе. Он отстраняется от меня с выражением полной отрешённости на лице, и слёзы подкатывают к моему горлу.

Я одинока.

Одинока и опустошена так, что я даже не могу определить, в каком смысле. Там, где раньше было моё сердце, теперь просто бездонная яма печали, которую невозможно заполнить.

Я хрупкая и неприкасаемая. Оцепенелая и опустошённая.

Единственное, что держит меня вместе, – это осознание того, что, что бы ни случилось дальше, мне будет не так больно, как от того, через что я уже прошла. Это решение, хотя и рискованное, и безумное, – мой единственный путь к тому, чтобы снова стать цельной.

– Ты в деле!

Мужчина подталкивает меня вперёд и остаётся рядом, пока я переставляю ноги и не оказываюсь на платформе. Свет такой яркий, что мне приходится щуриться, но даже тогда я ничего не вижу перед собой.

Торги начинаются, и с каждым раскатом голоса аукциониста я чувствую, что вот-вот упаду в обморок.

Я вспоминаю совет организатора аукциона: просто будь самой собой в данный момент, чтобы привлечь наиболее подходящего покупателя.

«Естественное совпадение», – сказал он, как будто у меня был шанс найти своего рыцаря в сияющих доспехах, своего мистера Правильность.

«Застенчивость или нервозность не обязательно являются сдерживающим фактором», – сказал он мне. Это далеко не так. Такие мужчины, как они, которые хотят обменять деньги на плоть, любят, чтобы их женщины были послушными и подчиняющимися. От этой мысли к горлу подкатывает желчь.

Поражённая внезапным осознанием того, что это мой единственный шанс собрать необходимые средства, я испытываю потребность сделать всё, что в моих силах.

– Хочешь немного этого? – невозмутимый управляющий протягивает мне свою маленькую серебряную фляжку, которую я с благодарностью принимаю. Не знаю, что в ней содержится, но оно обжигает мне горло и разливается по желудку тревожным теплом.

Громыхают мужские голоса, и акустика прогоняет звук от моей головы к ногам и пригвождает меня к месту. Я не могу бояться. Не могу стыдиться или смущаться. Я должна быть решительной.

Я поворачиваюсь, чувствуя, как меня охватывает паника, и показываю всем на триста шестьдесят градусов, что они могут купить. Если я в чём-то и уверена, так это в том, что я привлекательна. Не в смысле кинозвезды, но моя невинность соседской девушки всегда привлекала мужчин, которые хотели меня развратить.

Каштановые локоны падают мне на плечи, и я демонстративно поднимаю голову. Я смотрю прямо перед собой, хотя в толпе темно.

Затем, как будто электрический разряд на мгновение прерывает свет прожекторов, бьющий мне в глаза, и на секунду становится видна толпа. Прямо передо мной трое огромных мужчин с суровыми лицами, наполовину скрытыми непослушными бородами. Двое из них скрестили свои мускулистые руки на груди. Другой – засунул большие пальцы в карманы джинсов. Я моргаю, затем щурюсь, когда свет снова вспыхивает, и они исчезают, но на этот раз я знаю, кто на меня смотрит, и почему-то это вызывает у меня нервный срыв. Я раскачиваюсь, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы устоять на ногах, но ничего не нахожу. Моё сердцебиение учащается, как удары бас-барабана, лёгкие сжимаются так сильно, что я задыхаюсь. Когда у меня перед глазами всё закрывается, я слышу слово «продано», и всё погружается во тьму.

Когда я снова моргаю, в глазах темнеет, а во рту сухо и кисло. Я щурюсь сквозь туннель тьмы и замечаю неясную фигуру, стоящую надо мной. Я слышу свой голос, как отдаленное эхо.

– Где… где я?

– Вот, выпей это. Ты потеряла сознание.

Огромный мужчина, почти Геркулес, подносит стакан с водой к моим губам. Его рука приподнимает мою голову, пока я не приподнимаюсь настолько, чтобы можно было пить. Вода ледяная, от неё по телу пробегает дрожь, от которой дребезжат кости. В его мягких серых глазах таится доброта, которая застаёт меня врасплох. Прошло много времени с тех пор, как кто-либо смотрел на меня с чем-то иным, кроме презрения.

Я разглядываю его лицо, копну светлых волос, густую бороду, мускулистые и сильные плечи, на которых ткань рубашки натягивается почти до предела. Его большие ноги натягивают поношенные джинсы, когда он приседает, чтобы позаботиться обо мне. Взглянув вниз, я замечаю, что на мне надета куртка, которая, как я предполагаю, принадлежит ему.

– Она пойдет с нами или как? – раздаётся голос у меня за спиной, и я поворачиваюсь, вглядываясь в более жёсткое, злобное, взрослое лицо. В то время как глаза его друга полны доброты, этот человек смотрит на меня так, словно я бездомная собака, которую он собирается загнать в канаву.

– Она пойдёт. Дай ей шанс.

Я прижимаюсь к липкой обивке кожаного дивана печеночного цвета, собираясь с мыслями. Я хочу спросить, кто эти мужчины, но мои губы застывают на месте. Ещё один мужчина в другом конце комнаты поднимается с маленького деревянного стула. Его коротко подстриженные волосы, тёмная борода и пристальный взгляд тёмных глаз мгновенно наводят на меня страх.

– Нам нужно убираться отсюда. Это место… – он качает головой, как будто процесс аукциона вызывает у него такое же отвращение, как и у меня. – Ты идёшь с нами.

– Куда?

– Это в трех часах езды отсюда. Хижина на красивой горе, окружённая самым потрясающим лесом, который ты когда-либо видела. – Мужчина, который всё ещё держит воду, улыбается при воспоминании, но его описание уже не так привлекательно для меня.

Я думала, что останусь в городе. Думала, что буду рядом с Хэлли, даже если у меня не будет возможности увидеться с ней.

Второй мужчина притопывает ногой, беспокойный и напряжённый от негодования.

– Но вас же трое, – огрызаюсь я. – Кто предлагал цену за меня?

– Мы все предложили. – Мужчина с короткими волосами берёт меня за руку и помогает подняться. – Я Уэст. Это Финн. – Он кивает дружелюбному мужчине, который поднимается на ноги одновременно со мной. – А это Джек.

Джек хмурится при упоминании своего имени, как будто предпочёл бы, чтобы я ничего о нём не знала.

– Я не соглашалась… – я замолкаю, понимая, что бессмысленно оспаривать условия моего согласия участвовать в этом денежном обмене. Аукционист принял оплату, и я не в том положении, чтобы возражать. Я высоко поднимаю голову, желая, чтобы они знали, что я не слабая и не сломленная, хотя именно такая я и есть. Если они думают, что могут уничтожить меня, они это сделают.

– Мы заплатили дополнительно, – говорит Финн. – Мы втроем. Работы в три раза больше.

Он говорит о работе с таким акцентом, что я представляю себе что-то изнурительное и суровое. В контракте указано, что я буду готовить, убирать и оказывать физические услуги, чтобы удовлетворить их потребности. Перспектива сделать это для одного человека была ошеломляющей, но для троих?

– Дополнительно?

– В три раза больше, чем конечная ставка.

Я едва держусь на ногах от перспективы получить втрое больше денег, чем я надеялась получить. У меня будет достаточно, чтобы сделать всё необходимое. Это – что бы мне ни пришлось сделать ради денег – того стоит.

Джек бросает на меня короткий взгляд, но не останавливается, а переводит взгляд со своих спутников на дверь.

Аукционист прерывает напряжённый момент стуком в дверь. В своих рыжих мясистых руках он держит два бумажных конверта. Один передаётся Джеку, другой – мне.

– Как и договаривались, деньги хранятся на счете на твоё имя, но ты не сможешь получить к ним доступ в течение целого года. Все подробности здесь.

Джек смотрит на конверт таким сердитым взглядом, что я удивляюсь, как он не превращается в пыль у него в руках.

– Спасибо. Мы готовы идти. – Уэст обращает своё внимание на меня. – Где твои вещи?

– У меня только сумочка.

Джек бормочет себе под нос ругательство и выходит за дверь, никого больше не дожидаясь. Финн трогает меня за руку.

– Сходи за своей сумочкой.

Когда я выхожу из комнаты, он следует за мной. Думаю, он боится, что я убегу. Он не понимает, что мне некуда бежать.

В комнате, где женщины собираются перед аукционом, я нахожу свою сумочку. В углу тихо всхлипывает девушка, которая на вид не старше меня. Я хочу достучаться до неё и дать ей понять, что пока она жива и дышит, у всего есть шанс стать лучше. Это то, что я говорю себе в те моменты, когда чувствую, что достигла самого дна и скатилась к ещё большим страданиям. Это единственное, что поддерживало меня на плаву. Но я не говорю ни слова, потому что мои проблемы ждут меня снаружи, и во мне не осталось ничего, что можно было бы отдать незнакомцу.

Финн идёт рядом со мной, когда мы выходим из здания и погружаемся в ночь. Я дрожу, и он накидывает мне на плечи своё пальто, как мужчина на свидании, а не как человек, который ведёт свою прославленную секс-рабыню обратно в отдалённую хижину в лесу. Страх и трепет охватывают меня, и мне кажется, что колени вот-вот подкосятся. Я тяжело дышу, и рука Финна, которая внезапно сжимает мой локоть, – единственное, что удерживает меня от падения.

Уэст открывает грузовик, который так напоминает мне машину Картера, что у меня мурашки бегут по спине, но у меня нет времени на раздумья, потому что Финн открывает заднюю дверцу и решительно помогает мне забраться внутрь.

Салон освещён небольшой лампочкой, которая отбрасывает на спины Джека и Уэста жутковатое желтое сияние. Их огромные фигуры заполняют переднее сиденье, а плечи, закутанные в пледы, почти соприкасаются в пространстве между сиденьями. Финн обходит машину и садится рядом со мной, его взгляд скользит по моему лицу и фигуре, пока я пристёгиваюсь и плотнее закутываюсь в пальто. Грузовик с грохотом оживает, и через окно я вижу, как знакомые мне места проносятся мимо, как в тумане.

– Мы заедем в магазин и купим всё, что тебе нужно, – голос Уэста разрывает тишину, заставляя меня подпрыгнуть.

Мне хочется сказать ему, что они не обязаны тратить на меня свои деньги, но я не смогу прожить в одном наряде целый год. Я могла бы извиниться за то, что оставила всё своё земное имущество, но тогда мне пришлось бы объяснить, от чего я бегу, а это не то, что я готова рассказать.

Я прислоняюсь головой к машине и закрываю глаза, слишком ошеломлённая, чтобы смотреть в лицо будущему, которое надвигается на меня, как удар топора. Я сосредотачиваюсь на своём дыхании и шуме крови в ушах, пока всё вокруг меня не погружается во тьму.

В следующий раз, когда я прихожу в себя, я лежу, прислонившись к грубой обивке сиденья. Голоса проносятся по краю моего сознания.

– У неё буквально ничего нет, чувак, – говорит Финн.

– Ей много не нужно, – говорит Джек. – Не похоже, что она куда-то собирается.

Я сглатываю, потому что у меня перехватывает горло.

– У меня есть несколько рубашек, которые она может взять, – говорит Финн.

– Она утонет в них, – Уэст издаёт хриплый звук. – Ты видел, какая она маленькая?

– Достаточно маленькая, чтобы сломаться.

Финн застывает рядом со мной, услышав комментарий Джека.

– Она храбрая, Джек. Она была чертовски храброй, раз решилась на то, что сделала. У остальных девушек не было выбора, но Скай… она решила быть там.

– Храбрая? – это слово сопровождается насмешкой. – Скорее глупая.

– Да, хорошо. Мы не знаем её истории.

– И нам не обязательно её знать. Всё это… Я говорил вам, что добром это не кончится. Это даже не началось хорошо. Но вам нужно убедиться, что вы соблюдаете границы дозволенного. Она не ваша девушка. Она не друг. В лучшем случае, она наемный работник, и она будет работать за свои деньги. Не думайте, что вы можете относиться к ней по-доброму, потому что это полный пиздец… давать бедной девушке ложные надежды и ожидания, которые вы никогда не оправдаете.

Уэсту приходится подать сигнал, потому что грузовик издает тиканье, а затем замедляет ход и останавливается.

– Она проснулась? – спрашивает он Финна.

– Она спит.

Уэст что-то бормочет, а затем распахивает дверцу и закрывает её как можно тише. Финн тоже выходит из машины, оставляя меня запертой в грузовике с человеком, таким же злым, как Картер, когда я сказала ему, что уезжаю. Выражение его глаз было тёмным, как глубины подземного мира.

Я лежу совершенно неподвижно, стараясь дышать ровно, молясь, чтобы Джек не заметил, что я проснулась. Минуты тянутся, как часы. Мои ноги ноют от напряжения, а лицо чешется, но я борюсь с желанием что-либо предпринять.

Примерно через пятнадцать минут до нас доносится рёв мотоциклетных двигателей, от которого вибрирует грузовик и воздух вокруг меня. Притворяться, что я сплю среди такого оглушительного шума, было бы глупо и, возможно, заставило бы Джека усомниться в моей честности в будущем. Я открываю глаза и выпрямляюсь, чтобы посмотреть, что происходит. Джек опускает стекло.

Двигатели мотоциклов заглушаются, а пятеро мужчин в кожаной одежде остаются сидеть на своих мотоциклах, снимая шлемы и кладя их на рули своих байков.

Их растрёпанные бороды и волосы более непокорны, чем у лесорубов, а у пары из них большие животы, свисающие над подпоясанными кожаными штанами. Остальные выглядят такими же подтянутыми и мускулистыми, как лесорубы, они покрыты чернилами и одеты в кожаные костюмы с надписью: «Теневые преступники» вокруг зловещего знака отличия.

Финн уверенно подходит и тепло обнимает одного из байкеров. Они явно знают друг друга, и я не ощущаю никакой угрозы.

– Привет, кузен, – говорит он, хлопая мужчину по плечу. Сходство между ними становится очевидным.

Их разговор затихает, когда к окну подходит огромный байкер, который выше и крепче сложен, чем даже Финн.

– Привет, Джек. Нам не хватало тебя на прошлой неделе в «Реджи»!

– Да, извини за это, Боунз. Работа захватывает. Зачем вы все здесь?

– Ну, знаешь, пара бутылок и немного табака. Жены Нейтана нет в городе, так что мы играем в покер. Присоединяйся к нам, если хочешь.

– У нас сегодня вечером кое-что намечается.

Джек мотает головой, и Боунз прищуривается, глядя на меня, съёжившуюся на заднем сиденье, скрытую тенью, но всё ещё видимую в слабом свете от вывески магазина. Его брови взлетают вверх.

– Хорошенькая штучка, – говорит он.

Джек пожимает плечами, как будто моя привлекательность ни при чем.

– Мы скоро увидимся.

– Без проблем, чувак!

Боунз роется в одном из карманов и достает пачку банкнот, передавая часть из них другому члену группы, который неторопливо заходит в магазин и останавливается, чтобы поговорить с Уэстом, когда тот выходит.

Я снова опускаюсь на сиденье, стараясь вести себя как можно тише, и через несколько мгновений Финн и Уэст возвращаются в грузовик, принеся с собой порыв ледяного ночного воздуха.

Я вздрагиваю и снова сворачиваюсь в клубок, боясь, как бы холодная рука не коснулась моей шеи.

Уэст кладёт шуршащие пакеты к ногам Джека.

Я, должно быть, снова заснула, потому что почувствовал, как грубая рука, словно наждачная бумага, легчайшим прикосновением касается моего лба. Я моргаю в темноте, на мгновение забывая, где нахожусь, а затем подскакиваю, когда окончательно просыпаюсь. Финн стоит с поднятыми руками, ладонями ко мне.

– Мы дома.

Я оглядываюсь, но вижу вокруг только чернильную тьму. Я почти ничего не вижу за стеклом.

Финн улыбается, но это больше похоже на нервозность, чем на счастье.

Я сделала то, что должна была сделать. Деньги у меня в руках. Всё, что мне нужно сделать, это пережить следующие триста шестьдесят пять дней, и тогда я буду свободна.

Дом.

Когда Уэст и Джек исчезают в темноте, а Финн уговаривает меня выйти из машины, я задаюсь вопросом, найду ли я когда-нибудь место, которое снова смогу по-настоящему назвать домом.

2. Купленная и оплаченная

Уэст

Во время путешествия у меня затекли ноги, но расстояние от грузовика до входной двери домика позволяет мне расслабиться. Я сжимаю в руках сумку с вещами, которые купил для женщины, идущей позади с Финном, и чувствую неуверенность в том, что именно я для неё выбрал. Впервые в жизни мне пришлось выбирать нижнее бельё и пижаму для женщины. Выбор одежды был невелик, но я купил несколько жилеток, свитеров, леггинсов, джинсов и шерстяных носков. Финн назвал мне размер обуви, и я нашёл пару тёплых сапог, которые должны подойти. Может быть, ей всё понравится. А может, и нет. Ей всё равно придётся носить всё это.

Я распахиваю деревянную дверь в деревенском стиле, и в лицо мне ударяет запах дома: сосны, горящего дерева и пыли. Мы сделали всё возможное, чтобы здесь было уютно, но никто из нас не получил ни одной награды за ведение домашнего хозяйства. Звуки трёх пар ног, ступающим по хрустящих листьям и спотыкающихся о корни, нарушают тишину леса, но никто не разговаривает. Атмосфера насыщена ожиданием и всем тем, что остаётся невысказанным между мной, двумя моими друзьями и незнакомкой, которая прибыла присоединиться к нам в нашем доме.

Это немаловажный шаг, который мы предприняли, и решение было принято не в одночасье. Мы все понимали, что нам не помешало бы, чтобы в нашем доме жила женщина, но как этого добиться, было жаркой темой для обсуждения. Финн больше всего скучает по женской ласке. Джек с самого начала был против. В его глазах женщины – это проблема. Им нельзя доверять. Он не хотел усложнять нашу простую жизнь, но нас было двое против одного, и ему надоело справляться со всеми своими накопившимися разочарованиями в одиночку.

Теперь я чувствую, что должен что-то доказать, чтобы опровергнуть его сомнения. Аукцион был единственным способом, с моей точки зрения, достичь нашей цели. Не может быть, чтобы трое мужчин зашли в бар и сделали предложение одной женщине. Наш вид с окладистыми бородами и огромными ручищами, вероятно, отпугнул бы даже самых нетерпеливых женщин. Если отбросить в сторону нашу привлекательность, в этом доме нет изысканности. Никакой романтики, это уж точно.

И что нам нужно от этой женщины, так это не сердечки и цветы. Заплатив за это, всё становится понятным. Она подписалась на пунктирной линии. Ей придётся привыкнуть давать нам то, что нам нужно, и если она будет сопротивляться, мы подчиним её своей воле или отправиться обратно ни с чем.

Джек топчется у меня за спиной, и его флюиды, как всегда, угрожающие.

Финн проводит женщину внутрь, и она оглядывается по сторонам, как испуганный кролик, наблюдая, как он закрывает за ней дверь, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот. Затем, словно почувствовав, что за ней наблюдают, и выглядя испуганной, она расправляет плечи и вздёргивает подбородок.

Её напряжённая спина и намёк на вызов заставляют мой член набухнуть.

– Как тебя зовут?

Этот вопрос мне следовало задать ещё на аукционе, но я плохо соображал. Она такая красивая, что от одного взгляда на неё у меня в голове возникают мрачные мысли, от которых, если бы она знала, у неё, наверное, побежали бы мурашки по коже.

– Скай. – Её нежный, женственный голос звучит странно красиво в пределах нашего деревенского дома. Я привык к рычанию Джека и глубокому спокойному голосу Финна.

– Симпатично, – произносит Финн. Джек хмурится в ответ.

Я наблюдаю, как Скай медленно осматривает интерьер, отмечая кухню ручной работы и большой стол, который всё ещё очень похож на дерево, из которого он был вырезан, потёртый диван и широкие потолочные балки. В углу, в дровяной печи, тлеют остатки золы. Она, кажется, затаила дыхание, но при этом демонстрирует уверенность. Я смотрю на хижину её глазами и с новой силой ощущаю гордость за уютный дом, который нам удалось построить с нуля. По общему признанию, хижина скудновата и лишена женского чутья, и я надеюсь, что Скай исправит это за время своего пребывания здесь.

«Она твоя на год. Ты можешь делать с ней всё, что угодно, и она должна подчиниться, если хочет получить деньги», – от этого шепота у меня в голове мурашки бегут по спине, заставляя мои яйца сжиматься.

Интересно, что она почувствует, если опустится на колени и возьмёт мой член глубоко в глотку. Закричит ли она, когда я буду шлёпать её по заднице, пока она не станет красной, как закат? Будет ли Скай плакать, когда Джек свяжет её и будет вытворять с ней ужасные вещи в надежде, что она будет молить его о пощаде?

Если я чему-то и научился за время службы в армии, так это тому, что устанавливать границы и ожидания нужно немедленно. Периода обустройства не предусмотрено. Нельзя быть снисходительным к Скай, если мы ожидаем, что она будет знать своё место в этой жизни в будущем.

– Ты знаешь, почему ты здесь, – говорю я, подходя к ней ближе. В зелёных глазах Скай вспыхивает неуверенность, но она стискивает зубы, прежде чем заговорить.

– Знаю.

Финн прочищает горло, но я бросаю на него предостерегающий взгляд поверх головы Скай. Я знаю его. Он хочет отступить. Он не понимает, чем рискует. Мы возьмём её и сломаем сегодня вечером, иначе мы рискуем, что всё развалится.

– Забирай свои вещи. Приготовиться. У тебя есть десять минут. – Я протягиваю ей сумку, и она тянется за ней, её рука немного дрожит, прежде чем она берёт себя в руки. – Твоя комната – вторая дверь направо. Ванная комната через коридор.

Часть меня ожидает, что она начнёт возражать или, по крайней мере, попросит дать ей время освоиться. Она едва ли обменялась с нами двумя словами. Но, оказывается, у Скай больше твёрдости характера, чем я думал. Либо это, либо ситуация, в которой она оказалась, не нова.

Мысль о том, что к ней прикасались руки другого мужчины, мгновенно наполняет меня яростью. Это пиздец, что я уже думаю о ней как о своей, но это не так.

Когда она выходит из логова, и я слышу, как захлопывается дверь, я поворачиваюсь к Финну.

– Просто помни, о чём мы говорили.

– Я предупреждал его, – говорит Джек. – Теперь это реально, он уже становится мягкотелым.

– Неправда. – Финн выпячивает челюсть и смотрит на меня. – Я знаю, что ты сказал, но Скай не какая-нибудь дерзкая, опытная женщина. Она мягкая и хрупкая.

– В этой девушке нет ничего хрупкого. Разве вы не видели, как она стиснула зубы? Она подавляла сопротивление, которое нам нужно подавить, прежде чем оно вырвется наружу. – Джек плюхается на коричневую кушетку, вытягивая ноги и руки над головой.

– Ты молод, – напоминаю я Финну. – Ты не видел того, что видели мы.

– Я многое повидал. – Его взгляд устремляется к дверному проёму, за которым исчезла Скай, и страстное желание в нём настолько ощутимо, что мне приходится отвести взгляд. Финн сирота, и он слишком рано потерял свою маму. Это сделало его слабым для женской привязанности, но этот опыт избавит его от этого.

Жажда подталкивает меня к раковине, где я наливаю себе большой стакан воды и выпиваю его залпом. Я смотрю в окно на тёмную лесную даль, мечтая о прохладном воздухе и атмосфере спокойствия между деревьями. Эти парни стали мне как братья, но жить с ними не всегда легко. Жить без них было бы сложнее, поэтому мы стараемся изо всех сил. Семья может быть такой.

Обернувшись, я увидел, что Финн колеблется, словно не знает, сесть ему или стоять. Он нервничает, грызет кончик большого пальца и прижимает другой кулак к боку.

– Позвольте мне взять инициативу в свои руки, – говорю я, не доверяя никому из них, кто знает, как справиться с этой ситуацией. Финн будет действовать слишком мягко, а Джек – слишком жестко. Скай понадобится твёрдая и уверенная рука, как норовистой лошади, которой нужно чувствовать контроль своего хозяина.

– Конечно, ты бы хотел начать первым. Ты хочешь почувствовать эту киску, пока она тугая, а не растянутая.

– Блядь. – Финн бросает на Джека полный отвращения взгляд, который должен был бы сразить его наповал, но Джек улыбается.

– Я намерен это сделать, и ты тоже.

Я собираюсь ответить, когда в дверях появляется Скай, одетая только в рубашку с расстёгнутыми пуговицами. Она не произносит ни слова, но пристально смотрит на каждого из нас по очереди, прежде чем повернуться и исчезнуть в коридоре. Я встречаюсь взглядом с Джеком, что выдает моё удивление. Эта девушка не такая нервная и невинная, какой я её себе представлял. Возможно, нам не придется так сильно её уговаривать, как я думал.

Я первым направляюсь в отведённую Скай комнату. Первым обнаруживаю её лежащей на кровати с раздвинутыми ногами и руками по швам. Рубашка распахнулась, открывая белые хлопковые трусики и перевернутый V-образный вырез бледной кожи на животе, который сияет в мягком свете лампы, стоящей на прикроватной тумбочке.

Её глаза устремлены в потолок, лицо бесстрастно, она ждёт.

Это не то, чего я хотел. Это не то, чего хочет каждый из нас. Может быть, она привыкла к тому, что её используют как надувную куклу, или, может быть, она умна, играя с нами в нашу собственную игру.

Какой бы ни была причина, фантазия, которую я создал в своей голове, не оправдала ожиданий. Мне нужно переосмыслить, что делать.

Финн и Джек стоят у меня за спиной, и теперь, когда они так близко, я начинаю терять терпение и делаю шаг вперёд, расстёгивая рубашку. От одного вида её частично обнажённого тела меня бросает в жар. Я снимаю рабочие ботинки и бросаю свою старую рубашку на деревянный стул, который Джек смастерил прошлой осенью. Одной рукой я расстёгиваю ремень и плавным движением вытаскиваю его из петель. Громкий свистящий звук заставляет Скай подпрыгнуть. Мои джинсы падают на пол, и я снимаю их, когда подхожу к кровати. Скай не смотрит на меня, стоящего перед ней в одних чёрных боксерах. Она не видит чернил, покрывающих мою грудь, или голода в моих глазах. Она не замечает, как я опускаю руки, пока решаю, что делать.

Меня захлёстывает разочарование, и за ним скрывается что-то более чёрное и плотное. Бурлящее негодование из-за того, что даже при всём планировании и тщательном выборе это будет не то, что мне нужно.

Ну, может быть, не сегодня.

Она спокойна и безропотна, как будто знает, что ничего не получит от физического процесса секса и просто закроет глаза и будет терпеть.

Так что, возможно, ключ к разгадке в том, чтобы доказать, что она ошибается. Я опускаюсь на колени, хватаю её за ноги и подтягиваю её задницу к краю кровати. От резких движений одеяло, которое я разостлал поверх простыней, чтобы ей было тепло, взъерошивается. Скай ахает, но не сопротивляется, когда я прижимаюсь своим горячим ртом к её трусикам и посасываю её киску. Даже через ткань от неё исходит тёплый и сладкий запах, и что-то в моём мозгу словно щёлкает выключателем. Собственническое чувство усиливается на все сто процентов, и мои пальцы сдвигают её трусики в сторону, обнажая передо мной её нежную розовую плоть.

Скай не сопротивляется, когда я провожу языком от её сладкого маленького отверстия к бутону клитора. Она не хнычет и не шевелится, когда я набрасываюсь на неё, как голодный пёс, каким я и являюсь. Только когда я погружаю в неё толстый палец, она издаёт звук. Он мягкий и с придыханием, и мой член вздрагивает в ответ.

– Вот так, – низкий, рычащий голос Джека прорезает тишину, как первый звук бензопилы. – Вот так. Трахни эту сладкую киску пальцами.

Финн, который разделся рядом со мной, становится на колени на кровати и протягивает руку, чтобы коснуться волос Скай. Она закрывает глаза, эффективно отгородившись от него, и в ответ я подушечкой большого пальца терзаю её чувствительную плоть и засовываю в неё ещё два пальца, широко растягивая её.

Когда её киска сжимает мои пальцы, как тисками, я на мгновение теряюсь, но потом по телу пробегает рябь, и я понимаю. Она кончила почти без усилий, и осознание этого сводит меня с ума.

Она чиста и принимает противозачаточные. Это было частью контракта. Мы тоже прошли тестирование, так что в презервативах нет необходимости. Всё, что мне нужно сделать, это стянуть нижнее бельё и забраться между её расслабленных бёдер. Когда я нависаю над ней, её глаза открываются, и их лесной зелёный оттенок кажется таким же знакомым, как деревья за окном моей спальни. Она быстро моргает, как будто оргазм унёс её куда-то далеко, и она удивлена, что вернулась в это незнакомое место вместе с нами. Я стягиваю нижнее бельё с ее длинных, стройных ноги и беру её руки в свои, прижимая их к кровати рядом с её изголовьем. Мой член упирается в её вход, и я колеблюсь, но не потому, что не хочу этого, а потому, что это бывает только в первый раз, и я хочу продлить его.

– Просто трахни её уже, – рявкает Джек, но я не могу. Губы Скай приоткрываются, и кажется, что она хочет мне что-то сказать.

– Что? – спрашиваю я её.

– У меня никогда раньше не было оргазма, – шепчет она.

И впервые за долгое время я не знаю, что сказать.