Текст книги "Ночные клинки"

Автор книги: Стефан Корджи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Они двинулись. Прошли полсотни шагов, и под ногами захлюпало. Ана, неожиданно нагнувшись, несколько раз с видимым наслаждением лизнула еще неостывшую кровь в лужицах. И, точно разом устыдившись своего порыва, виновато повесила голову… Конан положил тяжелую ладонь на шею зверя.

– Ничего. Скоро все кончится… Ты станешь человеком…

Тоннель вскоре кончился.

– Впереди дверь, – сообщила Ана, отлично видевшая в полном мраке. – Заперта изнутри.

– И как же мы войдем? – пробормотал Хашдад, обращаясь по большей части к самому себе.

– Уж как-нибудь да войдем, – еле слышно прошипел Конан. – Молчи лучше!

Пальцы киммерийца осторожно ощупали края двери. Деревянная. Обита железом. Края тоже прикрыты железной пластиной. Так… теперь петли… Что?! Все петли штырями вверх?! Опытный взломщик не мог ошибиться. А ну-ка, навалимся, навалимся!..

Конан подсунул под нижний край двери свои знаменитые ножны – те самые, которыми он выламывал решетки из кирпичной кладки в подземельях Тлессины. Вдвоем с Хашдадом они навалились на рычаг. Дверь заскрипела – однако створка, пусть медленно и нехотя, поползла вверх. Вскоре, все покрытые потом, они сняли дверь с петель.

– Эх, мастера! – пренебрежительно свистнул Конан. – Крепости, элементалы цепными псами служат, а дверь нормальную сделать не могли! Да любой купец в Заморе знает, что штыри на петлях должны смотреть в разные стороны – один вверх, а другой вниз!

Они оказались в другом коридоре, шире и выше прежнего.

– Здесь в стеках полно дверей, – шепотом сообщила Ана. – Но ничего. Найду по нюху. Давайте за мной!

Пустынной темной галереей они двинулись дальше. Хашдад брел, как ни в чем не бывало, однако Конан внезапно замер на одной ноге, ухватив кузнеца за плечо. Киммериец чувствовал, что Ана тоже застыла, а коснувшись ладонью холки леопарда, понял – шерсть на загривке зверя встала дыбом.

Откуда-то из тьмы перед ними долетел тонкий-тонкий звук, быть может – визгливый старческий смех, или… Конан не мог подобрать определения услышанному. Но отчего-то кровь застыла в жилах при этих звуках.

– Что там? – одними губами спросил северянин леопарда.

– Не знаю. Страшно! Киммериец сжал зубы и прислушался. Тишина. Только кровь шумит в ушах. Здесь не капала со сводов вода, не шелестели крылья летучих мышей; и только впереди их поджидал Ужас. Поджидал спокойно и уверенно, зная, что его им не миновать.

– Может, пойдем в другую сторону? – предложил Хашдад.

– Нет. Он нас учуял. Теперь не отстанет, – ответила Ана. Голос оборотня дрожал.

– Да кто он? – не унимался ничего не слышавший и не чувствовавший кузнец.

Ана хотела что-то ответить, но тут тьме, наскучило ждать, и она сама полилась им навстречу. Киммериец одним движением выхватил меч – серебряный шар внезапно запылал чистым белым огнем. Яркий свет залил стены тоннеля, яркий и ровный, словно в подземелье вспыхнуло новое солнце.

Конан ожидал увидеть скалящиеся зубы, когтистые лапы, налитые кровью глаза, чешуйчатую броню… Однако тоннель был пуст, совершенно пуст! Северянин услышал, как коротко охнула Ана.

– Эй, чего стоим? – , как ни в чем не бывало поинтересовался Хашдад. – Дорога ж свободна!

– Молчи! – обливаясь холодным потом, процедил варвар. Да, избалованные городами жители юга уже утратили тот особый варварский инстинкт, которым природа в полной мере одарила киммерийца – умение чувствовать те незримые существа, что бродят по самой грани нашего и призрачного миров, так и норовя полакомиться чужой жизнью, выпив душу несчастного с той же легкостью, как человек выпивает стакан воды. И вот именно такой монстр и противостоял им сейчас в пустынном подземном коридоре. Видеть его было нельзя; но и Конан, и Ана очень четко чувствовали его присутствие.

– Он заколебался, – легким, как дуновение ветра, голосом сообщила девушка-оборотень. – Твой шар! Он смущает его…

В тот же миг Конан шагнул вперед, держа меч за противоположный эфесу конец. Взмах – и сияющий шар пересек тоннель сверху вниз, а затем справа налево. Неожиданно у самой стены вокруг шара взвился вихрь желтого пламени, и на миг стало видно высокое, совершенно не похожее на человека существо, вроде большого колышащегося полотенца с громадной черной пастью в середине тела. Тварь конвульсивно дернулась – и ушла в камень стены.

Ана одним прыжком кинулась следом.

– Шар! Скорее, пока он не затянул камень вглухую!

Конан что было сил ткнул эфесом туда, где скрылся призрак-кровопийца. К его полному удивлению, эфес погрузился в гладкую плиту стенной облицовки точно в воду. Вновь брызнуло желтое пламя, но на сей раз оно смешалось с придавленным, предсмертным хрипом. Миг – и все исчезло.

– Все, – услышал Конан из уст Аны, – Можно идти дальше. Ты его прикончил.

Глава ХХ

Дальше по коридору им не встретилось ничего интересного. Ана долго перебегала от одной двери к другой, выискивая некий ей одной ведомый запах.

Наконец она замерла – возле ничем не примечательной двери, даже не усиленной железом.

– Это здесь. Я узнала запах. Самый безопасный путь внутрь – через зверинец Ночных Клинков.

– А звери там в клетках? – подозрительно осведомился Хашдад.

– Не… нет. Они на свободе. Там большой подвал, место хватает на всех… – Девушка-оборотень внезапно ощутимо вздрогнула. – Они там живут… сражаются за самцов и самок… совокупляются… рождают новых монстров… – В голосе ее послышалось рыдание, как будто она вспомнила какой-то давний кошмар, который долго и безуспешно пыталась забыть.

– И ты называешь это самым безопасным путем? – хмыкнул кузнец.

– Других я не знаю, – коротко ответила Ана. Эту дверь Конану и Хашдаду взламывать не пришлось – она запиралась со стороны коридора. Они осторожно приотворили створку. В щель сочился острый звериный запах, какой-то мокрой псины или чего-то подобного. Здесь царила непроглядная тьма; серебряный шар на эфесе Конана перестал светиться.

Зато впереди в изобилии вспыхнули алые, зеленые, желтые парные точки глаз. Возле самого пола и чуть ли не под самым потолком. Только глаза, ничего больше. Только глаза – но этого хватило, чтобы даже у бесстрашного Конана мороз пошел по коже.

«С такой их пропастью нам не справиться», – успел подумать он за миг до того, как его ноги все решили сами, сделав единственно верное и возможное сейчас – рванулись вперед со всей быстротой, на какую только были способны. Рядом с Конаном мчалась Ана, чуть позади топал и пыхтел Хашдад. Пока звери не опомнились…

Звери и впрямь не опомнились, зато со всех сторон внезапно полыхнул яркий, болезненно ударивший по глазам свет. А за светом последовал хохот. Отраженный стенами, стократно усиленный, он казался хохотом какого-то исполина.

Конан, Хашдад и Ана замерли посреди просторного, хоть и низкого подвала. Под ногами лежал светлый морской песок. А по углам жались, тонко скуля, те самые обитатели зверинца – причудливые помеси известных зверей Юга. Пораженные ужасом, они скулили и подвывали, чувствуя присутствие Господина.

Шерсть вдоль хребта Аны встала дыбом. Сверкнули оскаленные клыки; леопард был готов к бою, вот только на них никто пока не нападал. Издевательский смех отзвучал и угас; никаких слов за ним не последовало. Животные по-прежнему испуганно визжали, прижавшись к стенам.

– Кром! – вырвалось у Конана. – Кто-то решил, что у него будет неплохое развлечение. Ну что ж, он его получит!

С этими словами он сорвался с места. И тут же жавшиеся по углам твари внезапно стряхнули оцепенение.

Тут были львы с пастями крокодилов и крокодилы с гротескными клювами орлов, вдобавок ко всему рептилии были снабжены еще и тонкими газельими ногами, очевидно, для быстрого бега. Тут были жирафы, у которых шеи напоминали тела питонов, а морды – головы акул. Тут были псы, у которых челюсти достигали в длину доброго локтя. Тут были крылатые крысы – здоровенные твари, не меньше обычного северного волка, с серыми перепончатыми крыльями, как у их собратьев, летучих мышей. И еще какие-то жуткие создания, разглядывать которых Конану было уже недосуг.

На них бросились со всех сторон. Правда, Ана упредила – леопард пятнистой молнией прянул вперед, клыками и когтями расчищая дорогу к дальнему концу длинного подвала, где виднелась широкая решетка и три двери в ней.

Против ожидания звери двигались не слишком быстро и ловко – сказывалось то, что слеплены они были наспех и кое-как. Хотели вывести смертоносных бойцов, улучшали, переделывали – да ведь только Те, что Творили в Начале, куда умнее были. И ни к чему теперь крокодилу нога антилопы, а орлу – пасть акулы.

Твари двигались неуклюже, но их было слишком много. Первый же удар Конана перебил змеиную шею «жирафа», второй вспорол чешую на голове газельеногого аллигатора. Ана оставила за собой целый шлейф: четыре или пять бьющихся в агонии тел, со вспоротыми брюхами и перекушенными глотками. Хашдад действовал не столь эффективно, однако и он заставил отступить пару насевших было на него крылатых крыс – этим тварям, надо сказать, крылья только мешали. Несколько мгновений спустя все трое путников оказались уже у решетки. Дверь была заперта на засов, но просунуть между прутьями руку и отодвинуть железную чушку ничего не стоило. Конан, Хашдад и Ана оказались в просторном полуподвальном зале, с выкрашенными в белое стенами. Стояли мраморные скамьи, мраморные же столы, – на которых еще остались валяться какие-то пергаменты. Похоже было, что отсюда убегали поспешно, в панике.

Под потолком в стенах виднелись узкие зарешеченные оконца. Они были черны – наверху тянулась ночь, однако просторный зал был весь залит магическим светом, таким же, как и зверинец.

И вновь раздался издевательский смех. Конан в ярости рубанул мечом воздух.

– Будь ты проклят, мерзкий колдун! Ты следишь за нами и развлекаешься? Ты думаешь, что прихлопнешь нас, как мух, когда это развлечение тебе наскучит? Погоди, грязный чародей, я еще вобью тебе в глотку твою же собственную книгу заклинаний! Посмотрим, кто будет смеяться последним!

Ответа не было. Смех не повторялся.

– Они выследили нас, – Конан повернулся к Хашдаду и Ане. – Выследили, и…

– Надо забить им в брюхо этот хохот, – спокойно сказал кузнец. – Если они решили, что мы настолько слабы, что сами упадем к ним в руки – что ж, пусть думают!

Хвост леопарда с силой хлестал по бокам. Ана готовилась к решительной драке – если не победить, то хотя бы подороже продать свою жизнь. Вот только драться было пока что не с кем.

Позади, за решеткой, шипели и рычали, прижав морды к решетке, уцелевшие твари. Впереди лежал пустой мраморный зал, отчего-то напомнивший Конану роскошную мертвецкую; в дальней стене виднелись двери.

– Ну, минуем и это… А что же дальше? – проворчал Хашдад.

Ему никто не ответил. Ночные Клинки откровенно потешались над тремя попавшими в их тенета жертвами. Хозяева замка могли тянуть еще долго, очень долго, пока бы им и в самом деле не наскучила эта забава. А тогда – щелчок пальцами, и Конан, Хашдад и Ана превращаются в горсточку пепла…

«Нет! – стиснув зубы, рявкнул сам себе Конан. – Да будь они такими всемогущими, им не было бы нужды подсылать меня к ведьме Аттее… и уж едва ли я тогда выбрался бы живым из Бодея… не говоря уж про демонов на пиратском корабле и зачарованную Лиджену в Маранге… Что-то не выходит у вас, господа Ночные Клинки. Вы, конечно, можете потешаться – но, похоже, я все же посмеюсь последним!»

– Пошли вперед, пока ноги идут! – Конан первым решительно шагнул к дальней двери, ведшей из мраморного зала. – А кого рубить, там видно будет.

Следующий коридор был разубран с варварской роскошью. Там, где стены не были покрыты изысканными гобеленами (золотое и серебряное шитье, алмазы, сапфиры, рубины и все прочее – но на редкость безвкусно!), виднелась отделка драгоценным деревом – черным, белым и розовым. Деревянные панели покрывала глубокая, искусная резьба, и тут же, совершенно не к месту, строгая гармония узора нарушалась нелепой инкрустацией. Казалось, что местным хозяевам и впрямь некуда девать деньги. Они, как могли щедро, сыпали свои сокровища на каждом шагу. В нишах стояли статуи – разумеется, тоже только золотые или серебряные. В глазах начинало рябить от обилия роскоши.

Конан напоказ плюнул на прекрасный, расшитый всеми цветами радуги ковер и для верности растер плевок ногой.

– Эй, вы, жалкие черви! – проорал он, обращаясь в основном к лепному потолку. – Может, хватит прятаться, как трусливым псам? Выходите! И пусть наши мечи померяются силами!

В ответ раздался только знакомый издевательский смех.

Со злобы Конан рубанул мечом по высокому инкрустированному ларцу. Дорогая мебель жалобно затрещала, полированную поверхность пересекла длинная трещина.

Вновь раскаты хохота. И вновь ни одного слова. В коридоре было достаточно света – хотя ни одного факела Конан так и не увидел. Без окон, проход напоминал внутренности какого-то исполинского зверя. Ана нерешительно потопталась на месте, потом свернула влево. Конан и Хашдад двинулись за ней.

Им по-прежнему никто не препятствовал. Можно искрошить в щепки всю обстановку, можно устроить пожар – невидимые хозяева будут только смеяться над твоими детскими попытками избегнуть приуготовленной тебе судьбы.

Шли молча. Гнев у Конана начал постепенно затихать: Северянин вновь смог прислушаться к своим чувствам и они-то, эти чувства, с неожиданной настойчивостью стали вызывать перед его глазами образ скрытого глубоко под землей Сердца. Сердца этого замка, Сердца, полного гнилой, но огромной мощи, которой, точно вампиры кровью, и питались многочисленные хозяева Ордена Ночных Клинков.

Конан даже приостановился. Видение было настолько ярким, настолько живым и реальным, что он едва не замахнулся мечом – громадный кровавый мешок, опутанный паутиной алых и синих жил, пульсировал у него прямо перед глазами.

– Ана! – однако девушка-оборотень уже сама поворачивалась к Конану.

– Да… я тоже вижу. Сердце… только вместо крови гной и яд… Нужно разрубить его – и тогда падет весь орден…

– А ты уверена, что это не наваждение, насланное самими же Ночными Клинками? Быть может, они просто хотят заманить нас в ловушку?

Вместо ответа леопард повернул морду к недоуменно взиравшему на них Хашдаду.

– Тебе что-нибудь чудится? – в упор спросила кузнеца Ана.

– Мне? Чудится? Да с чего ты взяла? – удивился Хашдад, – Вот. Если бы это была работа Ночных Клинков, мы бы все почувствовали одинаковое. А так… это кто-то пытается достучаться до нас, Конан. Я слышу этот зов, потому что была сотворена в этих стенах… А ты слышишь, потому что в тебе еще живы древние чувства твоего народа…

Образ Сердца не исчезал. Он подернулся было рябью, словно по воде забарабанили капли дождя – однако не исчез. Вокруг него начало разворачиваться нечто вроде схемы – ведущие вниз лестницы, спуски, переходы, мосты над бездонными подземными реками, отряды стражников – и людей, и зверей на перекрестках… Словно чья-то могучая воля указывала им путь в самые глубины земли, к корням силы ордена Ночных Клинков.

– Нас зовет кто-то! – с отчаянием выкрикнула Ана. – Зовет… я должна идти…

– Нет! – Конан обхватил леопарда за мощную шею. – Это западня! Тебя заманивают!

Видение внезапно взорвалось изнутри. Сердце исчезло в огненном вихре, и зазвучала странная мелодия, дикая, древняя, – и наполненная таким нечеловеческим отчаянием, что Конану стало не по себе. Неужели и это – морок искусных чародеев? Он не хотел верить в это… Но ничего другого на ум ему не приходило.

Ана, казалось, сейчас потеряет рассудок. Ее неудержимо тянуло туда, вниз, к пылающему сердцу. А что если это капкан? С этими всемогущими магами ухо надо держать востро. Иначе они тебя быстро… за решетку и в зверинец. Да еще и крокодилью пасть приделают.

– Чего вы беситесь? – недоумевал Хашдад. – Мало ли что кому привидится. Мне вот, например, ничего не видится. Так что ж теперь мне делать?

Конан не ответил. Бесконечный коридор уходил вдаль. Идти по нему можно было долго, очень долго – но что бы это дало?

Видение меж тем потускнело. Но потускнело не просто так. Казалось, кто-то громадной метлой хочет смести прочь все его лохмотья – в то время как изображение отчаянно сопротивляется.

И тут Конан решился. Судя по всему, у них впервые появился выбор – либо идти дальше по коридору, либо попытаться прорваться в подземелья. Посмотрим, что скажут здешние хозяева!

– Идем вниз, Ана, – негромко сказал киммериец оборотню. Леопард стрелой сорвался с места, ринувшись к ничем не примечательной двери шагах в двадцати от них.

– Лестница вниз начинается здесь, – услышал северянин лихорадочный шепот зверя.

И тут же начались неприятности. Дверь оказалась заперта, и стоило Конану со всей силы всадить в нее меч, как из разруба брызнул искрящийся поток пламени – вход охраняло заклинание.

– Кром! – взревел киммериец. – Опять эти проклятые шутки!

В ярости он ткнул в дверь эфесом, Раздался тяжкий скрежет, словно неведомая сила выдирала из камня намертво врезанные в него железные петли. Сноп искр исчез; дверь окуталась удушливым серым дымом. Чихая и кашляя, люди поспешно отскочили; Ана смешно трясла головой и отфыркивалась.

Однако серебряный шар сделал свое дело. Охранявшее дверь чародейство было разрушено. Створки превратились в жалкую груду обгорелых досок.

За порогом и впрямь оказалась лестница, ведущая вниз. Грубые каменные ступени, сильно стертые тысячами и тысячами ног, отполированные бесчисленными касавшимися их руками. Света здесь уже не было.

Оттуда, из глубины, сплошным потоком шел жаркий и сухой воздух, словно там, в неведомых подземельях, вовсю пылали громадные кузнечные горны.

Воздух замерцал. Тусклое серебристое свечение разливалось перед ними; идти стало трудно – они словно бы брели по грудь в вязкой глине. И все же путь им пока ничего не преграждало – ни падающих с потолка решеток, ни смыкающихся каменных губ-давителей… Обычные защитные устройства, коими изобиловал любой хайборийский замок, здесь отсутствовали. Может, потому, что этой лестницей ходили только свои?..

Или же Конан сейчас шел именно туда, куда хотели. Ночные Клинки.

* * *

Лиджена безостановочно шла на юг. Заклятие Пелия поддерживало в ней силы, девушка не нуждалась ни в сне, ни в еде, ни в питье. Раскаленная пустыня была ей нипочем. Влажные леса, по колено утопавшие в застойных теплых болотах, кишащих отравными гадами – тоже. Она брела и брела, проваливаясь то по пояс, то по самую грудь, скользкие водные твари ордами бросались к ней, однако, нечувствительная к яду, Лиджена просто рвала в кровавые клочья длинные извивающиеся тела, швыряла их прочь – пожива для пожирателей падали – и шла дальше.

Она одолела леса. Вложенное разумом мага знание помогло девушке отыскать дорогу к цитадели Ночных Клинков. Взметнувшиеся перед ней розовые башни означали для Лиджены только одно – она сможет наконец найти Конана, и ее служба окончится.

Она шла по дороге, ровным и быстрым шагом, обгоняя неспешно тащивишеся повозки, запряженные волами. Чернокожие погонщики с изумлением и страхом взирали ей вслед – но, чувствуя Печать своих жестоких хозяев, не дерзнули ни заговорить с путницей ни, тем более, заступить ей дорогу. Кое-кто раболепно кланялся ей – она не отвечала, не поворачивала головы, что лишь усиливало общий ужас. Слух о том, что идет Белая Дева, полетел по лесным деревенькам, где обитали многочисленные данники Ордена…

У парадных ворот дворца Лиджена на миг приостановилась. Она чувствовала себя необычно сильной. Здесь, вблизи от самого Пелия, наложившего свое заклинание, чары были особенно мощны. Сейчас девушка могла, наверное, пройти сквозь каменную стену и даже не заметить. Но человеческое, никуда не исчезнувшее, разумеется, направило ее к воротам…

* * *

Каменная лестница вывела Конана, Хашдада и Ану в просторный купольный зал. Он был расположен не слишком глубоко – свод его выложили руки каменщиков, а не проточили подземные воды. В зале царил тот же самый яркий, невесть откуда льющийся свет. Вдоль стен, по круту стояли резные скамьи черного камня, Стены покрывали мозаики – насколько успел понять Конан, картины посвящены были прославлению некоего божества, показу его триумфов над бесчисленными и непонятно какого происхождения врагами. В середине зала, как и положено в любом уважающем себя храме, имелся алтарь – здоровенная отполированная каменная глыба сложной формы, чем-то напоминавшая раковину улитки. Высотой эта раковина была в два добрых человеческих роста. Наверх, к овальному углублению, вела спиральная каменная лестница.

– Там они приканчивают жертвы, – шепнула Ана.

– А почему они пропустили нас так далеко? – шепотом осведомился Конан. – Как ты полагаешь, что они могли замыслить?

– Ночные Клинки очень любят острые и кровавые развлечения, – еле слышно отозвалась Ана. – Я помню… меня стравили с пятью пленниками… а до этого не кормили три дня… Я помню смех… они смотрели, как я… ox!.. пожираю людей… и смеялись…

– Развлечения… – прорычал Конан, покрепче стискивая меч. – Посмотрим еще, во что им обойдутся эти развлечения!

В дальнем конце зала в стене виднелся широкий черный проем. Оттуда медленно и лениво выплывали вьющиеся ленты голубого дымка. Ана внезапно задрожала вся, от усов до кончика хвоста.

– Там! Это – там! Сердце – там! Оно зовет меня! Зовет! Зовет!..

Совладать с собой девушка-оборотень на сей раз не смогла. Конан рухнул ей на спину, обхватывая шею могучими руками, пригибая, к полу мохнатую голову – напрасно. Даже его исполинская сила не могла здесь помочь. С легкостью стряхнув его руки, Ана стремительными упругими прыжками устремилась вперед, к разверстой пасти черного тоннеля – и пропала из глаз.

И тут началось самое веселое. Контуры черных скамей дрогнули, начав таять и расплываться. Каждая из них оказалась группой тесно сжавшихся друг с другом воинов. Заблестели доспехи. Широкие наконечники копий наклонились, приняв боевое положение. Конан и Хашдад оказались в плотном кольце.

Но этого было мало. За спинами копейщиков появились лучники. Вскоре на северянина и его спутника было нацелено никак не меньше полусотни смертоносных наконечников. Киммериец услышал, как Хашдад легонько вздохнул.

– Ну, вот и все… Надоело им играть, как я погляжу… Конан сцепил зубы и поднял меч. Живым они его все равно не получат. Все чувства варвара напряглись до предела – он старался угадать тот момент, когда стрелки могут спустить тетивы…

Из черного тоннеля, оттуда, где скрылась Ана, неспешно появились трое. Одеты они были черезвычайно сложно и вычурно – сложной формы алые накидки, расшитые замысловатыми узорами, фиолетовые плечевые повязки, изукрашенные золотом, широкие пояса, все так и сверкающие от украшавших их самоцветных камней. Возрастом это были люди в годах, но еще не старики. Смуглокожие, они тотчас напомнили киммерийцу обитателей Стигии, проклятой страны, бывать в которой он терпеть не мог. Мрачный культ Сета, Великого Змея, повелителя мрака и смерти, который исповедовали стигийцы, Конан считал отвратительным. Кроме того, в Стигии существовал весьма неприятный обычай приносить чужеземцев в жертву своему жестокому богу…

Троица остановилась шагах в десяти от Конана и Хашдада, разглядывая их с явным любопытством. Никто не произнес ни звука; кузнец спокойно стоял рядом с Конаном, обнажив оружие, хотя и должен был понимать, что спасения нет. Быть может, если бы рядом с ним не оказался бы сейчас Хашдад, Конан и попытался бы сыграть в опасную игру – рвануться первым, вызвать стрелы в пустое место, а там… как будет угодно жестокому Крому, любящему кровавые поединки. Однако недотепа-кузнец болтался рядом – уж он-то, конечно, не сообразит, что делать, и его враз утыкают стрелами… В иное время киммерийцу было бы наплевать на это – но, когда позади остались столько пройденных вместе дорог и пережитых опасностей, что-то не давало северянину поступить столь естественным для варвара образом.

Молчание затягивалось; и тут Конан внезапно увидел, как Хашдад изменился в лице, вглядевшись попристальнее в черты одного из явившейся троицы. Кузнец сперва побелел, затем побагровел; на скулах его заиграли желваки. Хозяева же Клинков Ночи по-прежнему молчали, наслаждаясь, судя по всему, беспомощностью окруженных воинов.

– Это ты командовал, когда твои демоны сожрали мою семью! – внезапно взвыл Хашдад. В голосе его не осталось почти ничего человеческого – это был рев смертельно раненного зверя, умирающего, но еще способного прихватить с собой и удачливого охотника; Забыв обо всем, кузнец ринулся вперед. Конану ничего не оставалось, как последовать за ним.

– На пол! – успел проорать Конан, повисая на окаменевших плечах Хашдала, когда воздух вокруг них весь оказался прошит белооперенными стрелами.

Случилось чудо. Скомандуй Конан мигом раньше – и лучники успели бы снизить прицел. Скомандуй секундой позже – но тогда им обоим уже не пришлось бы ничего командовать, их пронзило бы насквозь. А так – волею сурового Крома их не задело.

«Знать бы, действует ли тут заклятье, отводящее удар от этих злодеев, так чтобы погибали бы слуги и рабы, как на галере?» – успел подумать Конан. В следущий миг Хашдад нанес удар – лезвие вспороло грудь крайнему слева из трех заправил, однако тот и ухом не повел. Хашдад вырвал клинок, ошалело уставившись на холодно улыбнувшегося ему врага. Конан выругался. Заклятье действовало.

Однако, сцепившись с троицей начальствующих, Конан и Хашдад обезопасили себя от лучников. Те не осмеливались стрелять – очевидно, от оружия своих таинственное чародейство не защищало.

Конан бросился на пытавшегося сохранить невозмутимость Ночного Клинка, точно тигр на добычу. Киммериец не рубил мечом и не бил кулаками. Вместо этого он сгреб жертву в охапку и потащил за собой к тому самому черному проходу, в котором исчезла Ана.

Хашдад последовал его примеру. Единственный оставшийся колдун молча взмахнул руками. Наставив копья, воины Ордена сплошной стеной двинулись вперед. Похоже, они решили справиться с пленниками голыми руками.

Волоча упирающихся предводителей Ордена, Конан и Хашдад насколько могли быстро пробирались по широкому, полутемному тоннелю. Он полого спускался в глубь земли; навстречу хлестал горячий жесткий ветер.

Воины Ночных Клинков были уже рядом. Положение, собственно говоря, было безвыходным. Неуязвимые для стали, Ночные Клинки рано или поздно сомнут варвара с кузнецом, после чего… Успеть бы перерезать себе горло!

Спуск продолжался довольно долго; по некоему странному капризу воины Ордена не торопились кидаться на Конана и Хашдада…

Наклонный тоннель закончился еще одним залом. Он оказался настолько громаден, что углы его тонули во мраке – сжатый в середине зала свет не добирался туда. Эта исполинская пещера ни в чем не напоминала роскошный и торжественный верхний храм. Здесь властвовали сталь и огонь.

Посреди зала пылал круглый очаг – не менее полусотни шагов от края до края. В очаге жарко горел огонь – языки пламени вздымались и опадали, свиваясь в диких фигурах исступленного танца. Над очагом болталась устрашающего вида железная решетка; ее поддерживали четыре прикрепленные к углам толстые черные цепи. Справа и слева от очага виднелись какие-то железные рамы, поставленные стоймя, а за очагом, на широком и длинном каменном постаменте, в окружении чего-то, сильно напоминавшего железную корону (из камня вверх торчали острые стальные клыки в рост человека из вороненой стали), Конан увидел то самое Сердце, что привиделось ему в коридорах дворца…

Громадное, наполовину вросшее в камень сердце. От него отходили толстенные, словно пальмовые стволы, аорты – пять или даже шесть, там, где у обычного человека их всего одна. Сосуды бились, пульсировали, словно в них с бешеной скоростью мчалась кровь – в такт биениям огромного сердца.

Именно от сердца, похоже, и расходилась та одуряющая вонь, от которой, по мнению Конана, можно было бы запросто отбросить копыта.

А еще киммериец увидел, что на одной из железных рам – правда, пока еще не придвинутых к очагу, – бьется, извивается и в бессильной ярости грызет железо цепей девушка-леопард Ана.

«Попалась-таки…» – мельком успел подумать киммериец, за миг до того, как воины Ночных Клинков наконец-то окружили их возле самого очага.

Конан взглянул в полные злобного торжества глаза схваченного им вожака. «Hy, и что ты смог мне сделать? – казалось, говорил этот взгляд. – Ты не можешь ни убить меня, ни искалечить, ни даже причинить боль. Здесь, в Замке, защищающее нас волшебство особенно сильно. Каждый твой удар, обрушенный на меня, сокрушит кого-то из несчастных пленников, запертых в наших тюрьмах…»

«Да, я не могу ни убить тебя, ни даже изувечить! – читалось в ответном взоре киммерийца. – Но это не помешает мне испробовать еще и это!»

Трудно сказать, что подсказало Конану единственно верное в тот миг решение. Быть может, это было даже то самое сердце, что мерно билось, отделенное пляшущим пламенем. Киммериец одним рывком вздернул внезапно обмякшего человека себе на плечо и шагнул так близко к пламени, насколько позволял жар.

– Эй, еще шаг – и он полетит туда!

Голос варвара звучал настолько свирепо, что никто даже не усомнился в том, что киммериец исполнит свою угрозу.

Это подействовало. Воины остановились в неуверенности, косясь на последнего из тройки хозяев-колдунов Ордена, оставшегося на свободе. Несколько мгновений тот, верно, колебался – однако затем резко вскинул обе руки вверх. Пленники Конана и Хашдада разом тонко завопили от ужаса.

Копейщики шагнули вперед.

– Да будьте вы все вовеки прокляты! – взревел Конан так, что, казалось, от его крика заколебалось даже пламя в огромном очаге. Киммериец легко, словно крысу, швырнул вопящего человека в огненную пасть и шагнул навстречу врагам, готовый, несмотря ни на что, драться до последнего. Его примеру последовал Хашдад.

У брошенных в пламя еще хватило сил подняться и, оглашая зал дикими воплями, в которых не осталось ничего человеческого, сделать несколько шагов к краю огненной купели. Чудовищные фигуры, распялив охваченные пламенем руки, качаясь, поднялись было среди пляшущих рыжих языков – и рухнули. По капищу пополз отвратительный запах паленого. Однако Конану было уже не до этого – потому что воины Ордена со всех сторон обрушились на него…

Первого Конан с легкостью перебросил через себя, швырнув в огонь. Второй попытался ткнуть его мечом – Конан перехватил кисть воина в воздухе, резко крутнул – кость захрустела, человек дико завопил, и северянин, вцепившись в ослабевшую руку, ударил мечом, точно своим собственным. Воин, совершенно не ожидавший атаки, не успел ни защититься, ни хотя бы просто отшатнуться. Клинок вошел точно в горло несчастного; тело обрушилось на пол.