Текст книги "Сладкое зло (СИ)"
Автор книги: Стар Дана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Я есть зло.
Жестокое, коварное, беспощадное зло!
Но ради тебя я готов измениться.
Потому что боюсь.
Боюсь за свою хрупкую девочку.
И до безумия люблю!
Люблю до такой степени, что сам готов сдохнуть, лишь бы она всегда была со мной рядом. И не могу отпустить. Хоть и пытался. Пытался забыть, пытался переключиться на другую бабу. Но от этого становилось только хуже.
Приступы гнева усиливались. А когда рядом была Соня – лишь с ней я мог контролировать свою аномальную агрессию.
Она стала моей таблеткой мощного успокоительного.
А я… я нах превратился в интеллигентного Аль Пачино. В её присутствии практически всегда прикусывал язык до адской сука боли, чтобы лишний раз не матюгнуться. Во к чему приводит зависимость…
Зависимость?
Не. Скорей всего чистокровная влюблённость.
Или снова ошибка?
Не первое и не второе.
А третье.
Любовь. Эти чувства, мляха, ни что иное как любовь!
Не могу без неё. Не могу! И точка.
Меня воспитывала улица. Я просто привык жить, следуя законам криминала. И мне мистически везло практически всегда выходить сухим из болота преступлений, в которого с утра дороги я барахтался. На достойную работу никто не брал. Пару лет проработал грузчиком и водителем мусоровозки. А затем осознал, что денег не хватает ни на что. Я даже не мог купить шоколадку сестрёнке, когда тайком пробирался на территорию детского дома для инвалидов.
Тогда и я случайно познакомился с Димоном. А затем и с Максом. После, в нашу компанию вступили ещё и братья-близнецы.
Таким образом, мы создали некое братство. И наши дела стремительно пошли вверх. Вначале, мы таскали мелочёвку на рынке, но потом, когда наработали некий воровской опыт, переключились на более серьезные объекты.
Частные склады, ювелирные магазины… и… реже банкоматы.
Но буквально пару месяцев назад вошли во вкус. И попробовали грабануть более крупный объект. Получилось! Мы тогда сполна затарились оружием, поэтому в наших яйцах поприбавилось уверенности. Это был наш первый крупный улов. Мы только начали, так сказать, экспериментировать. Но я боюсь, что подсев на эту дрянь, теперь уже рискуем сполна. Я это прекрасно знаю, но, бл*ть, не могу взять себя в руки!
Поняли, что засиживаться на одном месте нельзя, поэтому стали кочевать из одного города в другой. Награбив достаточно, залегали на дно. Типа в отпуск. А затем, снова принимались за дело. Чаще всего выбирали неприметные городишки, посёлки, которыми государство особо не занималось. Иногда получалось обдирать имущество какой-нибудь шишки, или местной сельской головы.
У простых людей не брали. Только у тех, кто занимался нелегальным бизнесом.
Например, торговал бракованным золотишком (сплавом из алюминия и ещё какой-то там хероты), выдавая дорого дерьмо за золото.
Наводили справки, принимались за дело.
Так вот и жили.
На счёт бокса – это моя страсть. Мне всегда мало адреналина! Даже, порой, приходится фигачить внутримышечно. На ринге я самоутверждаюсь и болею этим кровавым спортом чуть ли не с самых пелёнок.
***
До этого дням чудом удавалось избегать неприятностей. Сам дьявол дал нам добро на удачу. Лишь до сегодняшнего дня…
Потому что когда мы грабанули очередную ювелирку – чуть было не попались.
Но перед этим взяли ещё и банк на окраине города. Много с него не поимели, но нервишки пощекотали. Сам напросился.
Я говорил парням, что два дела за три дня – слишком рискованно.
Но так совпало, что именно в этот день в одном из банком был совершен соблазнительно крупный перевод бабла.
Всё-таки решились брать.
Жадность нас ослепила...
На дело мы отправлялись на Лэнд Крузере. На котором после каждой вылазки перебивали номера. Сам «Грузак» прятали на заброшенных складах. Там же, в подвалах, прятали и награбленный улов, который тайком сливали проверенным брокерам.
***
Время 19.00. Затаившись в переулке мы ждали захода солнца. Большая часть охранников уже разбежалась по домам. Никто из оставшегося персонала даже не мог и предположить, какой Ад ожидает их с минуты на минуты.
Последний солнечный луч скрылся за горизонтом. Я проверил ствольную коробку автомата, натянул на лицо душную шапку с прорезями для глаз и рта и, сделав несколько глубоких выдохов, отдал приказ:
– Ну что, парни, погнали!
– Да помогут нам небеса. – Макс перекрестился и поцеловал свою цепочку с крестом, которую подарила ему его покойная мать, умершая от рака, в момент, когда парню едва исполнилось двенадцать.
– Удачного дела, братья. – Подхватил Димон, натягивая на лицо маску.
И мы, замолчав на несколько секунд, как на поминках, решительно выскочили из внедорожника.
Оружие наготове, адреналин плавит вены!
Я чувствую этот запах… Запах опасности, запах риска!
Я от него тащусь, я от него дурею!
В подобные моменты я превращаюсь в бешеного черта, готового рвать и метать, чтобы выжить. Чтобы выжить в этом сложном, наполненным извечным хаосом мире.
Егор остаётся дежурить на палеве. В любую минуту он готов дать по газам и забрать нас с места бойни, на случай нежданного подкрепления.
С громкими орами и стрельбой в потолок, мы вламываемся в отделение банка и приказываем всем заложникам уткнуться носом в пол.
Действуем по стандартной схеме. Шантажируем, стреляем в стёкла, нагоняя страха на клиентов и сотрудников банка. Я слежу, чтобы никто из заложников не выдал какую-нибудь нелепую глупость, а Димон тащит за волосы главную управляющую в сторону хранилища.
Черт!
Сегодня это женщина.
И я знаю, что он с ней сделает…
Он её выдерет. Потому что, скорей всего, понюхал пыльцы.
Проклятый сукин сын!
Я его предупреждал!!!
Но он постепенно начал превратятся в говно.
И мне это не нравилось.
С каждым днём я, собираясь на дело, думал, что сегодня, будет моя последняя вылазка. Иначе я начинаю чувствовать, как постепенно превращаюсь в аналогичный шлак.
Так больше продолжаться не может.
Я до дури боюсь за Соню. Боюсь, что однажды она узнает.
И эти знания не пройдут бесследно.
Стиснув зубы, сжав палец на курке, петляю между столами работников, проверяя, чтобы все они лежали смирно. Так, как лежат в земле бесчувственные трупы. Осколки битого стекла хрустят под ботинками. Осматриваю помещение на наличие скрытых видеокамер. Три камеры мы уже уничтожили, как только ворвались в здание. Надеюсь, это были все «жучки».
Внезапно, я слышу женский плачь, льющийся из соседней комнаты, вперемешку с хриплой бранью.
Матерюсь, сквозь стиснутые зубы, бросаюсь на шум.
Так и думал!
Рыча от злости, прямо в комнате камеры хранения, Потрошитель грубо имеет ту самую грудастую шатенку, которую взял в заложники своим членом.
Она рыдает, лёжа животом на столе, пока он материться, стискивая в зубах пачку долларов, и звериными толчками вбивается в полноватое тело пленницы.
– Бляяя! Ты охренел?? – с размаху даю ему увесистую оплеуху, заставляя протрезветь. – Конченный придурок! Из-за тебя нас повяжут. Валим! Живо!!! Валииим!
Походу мой удар мигом приводит в чувство этого грёбанного психа.
Хватаем мешки, набитые зеленью, и быстро делаем ноги.
– Всем лежать, суки! – горланю до огня в глотке, – Кто шевельнётся – труп.
Напоследок выпускаю угрожающую очередь выстрелов в уцелевшие оконные витрины, отчего срабатывает оглушающая сирена.
Внезапно, краем глаза я вижу, как один из работников банка дрожащими руками направляет на нас телефон, чтобы запечатлеть преступление на видео.
Димыч это тоже видит.
И его окончательно швыряет в бездну невозврата.
Неверный ход, мистер «герой».
Я не успеваю вовремя среагировать. Успеваю лишь оттолкнуть брата-идиота в бок, в момент, когда он направляет ствол в у*бка с телефоном. Но пуля всё же попадает в ногу безумцу, возомнившему себя бесстрашным хероем. Заложник истошно вопит, хватаясь за рану на бедре, а я, в свою очередь, хватаю долбанного нарика за шкирку и вытаскиваю на воздух.
Безмозглый кретин!!!
Так и знал, что его пристрастие к порошку выйдет нам боком.
Сделав дело, мы бесследно исчезаем в темноте.
***
Буквально через день мы собираемся ещё на одну вылазку – решаем заглянуть в ювелирный магазинчик. Исходя из справок, там, у местного ворошилы, в сейфе спрятан весьма редкий бриллиант, стоимостью в миллиард зелени.
Дело обычное. Пустяковое. Я бы даже сказал привычное для нашей шайки.
Но именно в этот день что-то пошло не так.
Нехорошее предчувствие с раннего утра уже вытрахало мне все мозги.
– Димыч, завязывай нах*й с порошком, я тебе как брат советую! – перед нападением на ювелирную, по-хорошему предупреждаю друга.
У него зрачки с позавчерашнего вечера до сих пор расширены до предела, как два сраных очка, у двух негров.
– Спокуха, у меня все под контролем. – Кивает, натягивая на красную, от передоза рожу, трикотажную балаклаву. – Ты лучше за собой следи, чемпион.
Помнишь наш разговор, по поводу твоей девки?
Вот не нужно ему было будить зверя. И так на пределе. Когда я чересчур взвинчен, во время дела, могу натворить тучу чертовых глупостей.
– Хватит лясы точить, время не резина. Погнали! – хорошо, что в разговор вмешался Макс.
Мы практически перегрызли друг другу глотки, как бешеные псы, если бы не ребята.
Бред!
Меня буквально штырит, буквально рвёт в клочья от необъяснимой тревоги!
Но вопреки внутренней чуйке, я все равно хватаю ствол и шурую к чёрному ходу ювелирки. Сегодня мы довольствовались стволами, так как риск быть замеченным был минимальным.
Но мы не оценили степень риска. С похуизмом отнеслись к очередной, до тошноты привычной, «рыбалке». Вот что случается, когда ты уверен в себе так, словно ты есть долбанный всемогущий Бог!
Вырубили сигнализацию и гуськом скользнули внутрь магазина.
Пока близнецы разбивали витрины и наполняли мешки добычей, я, вместе с Максом, устанавливал взрывчатку на сейфе, а Димон дежурил возле входа.
Это было непростительной ошибкой, оставлять его на стрёме.
Димыч подсел на кокс совсем недавно. Мне это не понравилось. Каждый день я думал о том, кто же из нас скопытиться первым от такой-то «сладкой» жизни.
И я не ожидал, что это будет именно он.
Через пару дней он заявит мне об идее для нового заработка.
Именно это станет последней точкой в моей нынешней жизни.
Придурок предложит мне массово впаривать свою говно-пыльцу.
Ребята поддержат. Но я… Ни за что в жизни.
Ненавижу наркоманов. Уж лучше грабить, чем распространять эту дрянь по всяким там помойным закоулкам несчастным бомжам или богатеньким мажорам.
Просто я знал, что от такого бизнеса становишься зависимым.
Осталось последнее дело… Крупное! Которое должно произойти на днях. Я соберу нужную сумму и все. Конец. Жирная точка.
Украду Соньку, и мы с ней рванём хоть на край света!
***
Как бы не так. Прекрасные планы! Чудесные, бля, мечты!
И такое херовое исполнение.
Когда-то лафа должна была кончиться. Я всегда знал, что зло наказуемо, но не мог остановиться. Это как один укол анаболика… Раз сделаешь, увидишь результат, и уже не остановишься! Зачем усложнять, если можно упростить?
Зачем качаться десять часов в сутки, жрать одно мясо и сидеть на строжайшей диете, если можно всандалить месяцок-другой гормон роста и получить мгновенный результат, за каких-то там пару месяцев... а не лет?
Зачем пахать на заводе, гробить свою спину, подчищать мусор или сортиры, если можно спокойно пойти и взять у других то, что тебе хочется?
Вот мы и нашли легкую тропу на пути к богатству.
Ещё немного… ещё чуть-чуть! И завяжу! Всегда ведь можно вовремя остановиться?
НИ-ХЕ-РА.
Нельзя.
Один раз украдёшь… считай, ты уже одной ногой в Аду.
***
Это случилось резко и неожиданно. В магазин вломились две крупные фигуры с пушками и началась перестрелка. Мы прятались за прилавками и отстреливались до последнего патрона. А всё потому, что Димыч протупил.
Задание показалось ему слишком простым. Мы не были уверены в том, что в сейфе спрятан алмаз. Мы доверились слухам. Никто бы не стал прятать такое сокровище в сраном Мухосранске, в самой жопе, на окраине города! Именно поэтому Потрошитель снова нюхнул, провтыкав явление нежданных гостей.
ТВОЮ Ж МАТЬ!
Я не хотел становиться убийцей. Нам повезло, что мы не взяли автоматы…
Иначе, я бы стал им.
И у нас, и у них закончились патроны.
Макс ранил одного пидара в бочину, отчего тот истошно застонал. А Егор, подкравшись с тыла, въебашил ему свой коронный хук с правой в голову и за секунду вырубил как младенца.
Но его напарник оказался той ещё проворной сукой!
Ребята были натасканными, подготовленными. Удары чёткие, сильные, ловкие.
Видать, бывшие морпехи в отставке.
Димыч, коксовый упырь, решил загладить вину. Поэтому он первым бросился в рукопашную. Но из-за передоза тотчас же получил смачных люлей. Я испугался за дебила. Потому что у охранника в руках блеснул нож. Бросился на подмогу, зная, что двое на одного в рукопашном – это свинство, схватил за шиворот брата, оттолкнул в бок, и тут же почувствовал острую болевую вспышку в области сердца.
Ублюдок всё же полоснул меня по груди. Но… лишь слегка. Повезло.
Пока мы били друг другу рожи, никто из братьев не вмешивался. Они собирали остатки выручки и, в конце концов, подорвали тот чёртов сейф.
В момент взрыва я отвлёкся… Бритоголовый пидар заехал мне по виску и я, разебашив спиной витрину, проучил частичный нокдаун.
Бляяяяяя!
Если день не заладился с утра, значит он будет паршивым до самого вечера.
В этот момент Димыч очнулся от временного наркоза. Находясь под кайфом, он с хриплым орлом, набросился на охранника, повалив чмыря лицом на стеклянный шкаф.
Схватил противника за шею… Несколько ударов головой о стекло… Последний сдавленный хрип… И… могильная тишина.
В этот ком кошмарный миг я понял, что произошло нечто ужасное.
Я понял, что именно в этот миг оборвалась человеческая жизнь.
В висках противно загудело, в глазах почернело.
Слишком поздно. Охранник мёртв. В его горле застрял крупный осколок стекла, и бедолага просто захлебнулся в собственной крови.
А Димка… он не понял, что сейчас только что произошло.
Протрезвел, когда я схватил его за шиворот и прижал к стене, огрев хлёсткой пощёчиной:
– Остановисьььь! Мы не убийцыыыы! – рычал, тряс, наотмашь лупил друга по лицу, но он лишь мычал и рычал, не в силах прийти в себя.
Он сделал это в состоянии аффекта. Сам даже не понял, как так вышло.
– Я… Я не х-хотел, бро… За тебя испугался… – Опомнился, когда там, на полу, увидел обездвиженное тело, истекающее кровью.
– Уходим!!! – крикнул Антон, сгребая награбленные трофеи в обе руки. – Они уже тут.
Снаружи послышался нарастающий вой сирен.
Всё происходящее для меня транслировалось в какой-то удушающей дымке.
Я думал, что, когда вернусь домой, лягу в кровать, усну, а на утро, когда открою глаза, пойму, что сегодняшний страшный вечер мне просто приснился.
Но я не смог уснуть. До самого утра.
Ворочался в постели, молотил подушки изодранными в кровь кулаками, разрывал на куски простыни, ненавидел себя!!! И вспоминал глаза того несчастного парня. Открытые нараспашку, безжизненные, мёртвые.
В которых больше не было жизни. В них был лишь страх.
Он погиб. Жестоко, хладнокровно. Погиб ни за что.
И в его смерти виноваты мы.
Целый день я не находил себе места.
Думал, что если увижу ЕЁ… меня отпустит.
Нихуя.
Боль не отступала, а нарастала с ещё большей мощью.
Но я старался не выдавать своих истинных эмоций, держал их строго под замком.
Господь всё видит. Господь всё знает. Он за нами наблюдает… И покарает.
Скоро она тоже узнает.
Доказательство тому – репортаж с экрана грёбанного ящика, который Соня успела посмотреть. До того, как я разнес телек в щепки.
Пидары начинают раскапывать яму с навозом.
Нужно предупредить парней. Нужно срочно сваливать. Залечь на дно. Затаиться мышами, как обычно, после сытного ужина.
Но я не мог смириться с тем, что мне придётся просто исчезнуть из её жизни. Навсегда. Исчезнуть, не сказав и слова.
Чтобы не потерять Кроху, я продолжал трусливо убеждать себя в том, что смерть охранника… это просто нелепая случайность. И что воровал я для благих целей.
А бежать из города в одиночку… передумал.
И это была моя ошибка.
Уж лучше бы сбежал.
ГЛАВА 20 .
Наконец, Давид успокоился. Понял, что погорячился, понял, что перешёл за грань, понял, что напугал. Просто так. Без причины.
Тогда он опустился передо мной на колени, положил руки на мои бёдра и, с сожалением склонил голову:
– Прости, Крошка. Сам не знаю, что на меня нашло. Просто бесит весь этот негатив, льющийся из уст продажного СМИ.
Киваю.
Невольно запускаю руки в его влажные, слегка вздыбленные волосы, нежно-нежно поглаживаю, пытаясь успокоить. Больше не решаюсь разговаривать на эту тем. Видимо, у него в душе хранится некая травма, связанная либо с этим сюжетом, либо вообще с миром новостей.
Быть может, СМИ осквернили его любимого человека?
Не буду гадать.
Придёт время – сам расскажет.
Однако меня все ещё не отпускало… В голове эхом витали слова ведущей…
«Банда из пяти человек».
Это ерунда.
Просто дурацкое совпадение.
Нам лучше успокоиться и заняться ужином. Не хочу портить настроение.
Он ведь извинился. А это главное.
***
Ужин прошёл практически в полном молчании. Давид даже не взял меня, хотя видел, как по пути в особняк меня ломало от вожделения. А ещё я не доела его изумительный стейк. Он просто схватил меня за руку и сообщил, что мне лучше вернуться домой пораньше, а ему ещё нужно отвезти протеин для клиента в другой конец города.
Сегодня мужчина был совершенно другим.
Его нечто гложило. Нечто серьезное. Я это чувствовала. У меня грудь от волнения до боли сжималась, а лёгким не хватало кислорода. Они, словно губка, впитывали ауру его беспокойства. Потому что воздух, вокруг нас, сплошь был пропитан тревогой. Отчего у меня начиналась болезненная отдышка.
– Прости меня, девочка. – Мы припарковались у ближайшей остановки. Давид, нажав на ручник, обернулся ко мне. Бережно взял за руку и ласково поцеловал каждый палец, глядя исподлобья. – Настрой дерьмо. Мне очень жаль. Но я обещаю исправиться. – Ещё раз извинился. Наверно это было его десятое извинение за сегодняшний вечер.
Ох уж эти перепады настроения!
Ну конечно же я прощаю. У меня ведь нет другого выхода.
За всё прощу. Чтобы у тебя там не случилось. Потому что до полоумия люблю!
– Всё в порядке, – улыбаюсь.
– Испугалась? – продолжает обжигать мою руку горячими, бурными выдохами, губами скользит по коже, отчего я вся покрываюсь приятными пупырышками.
– Немного. – Врать не буду. – Я просто за тебя переживаю. За твоё настроение, самочувствие, за ваши отношения с братьями.
– Моя заботливая девочка… – рывок, и я прижата носом к ароматной шее бойца.
И у меня снова разыгралась гипоксия!
Господи! Как же люто я обожаю ЕГО запах! Запах дорогих духов, мяты, табака.
– Не переживай. Я в норме. – Пробубнил, запуская свои наглые ладони под мою кофту. Властные мужские руки скользнули внутрь джинсов и… я вздрогнула, почувствовав их невероятную мощь на своих ягодицах.
Давид, подхватив меня под попу, усадил к себе на колени.
С наслаждением закрыла глаза… В голове проснулся пьяный вихрь. А он носом о мой нос потерялся и довольно мурлыкнул, продолжая по-хозяйски сжимать, сминать и мять упругие округлости.
Жаль, что у нас жесткое ограничение во времени. Да и припарковались мы на людном месте. Подумав об этом, я мысленно захныкала. Потому что мне было адски некомфортно сидеть на его вздыбленном бугре и чувствовать невыносимо сладкую пульсацию между ног, помирая от невозможности почувствовать эту восхитительную эрекцию прямо здесь и прямо сейчас глубоко внутри… в покалывающем от пошлого желания лоне.
Боже!
За что мне эти муки!
Это как трогать любимый эклер и при этом не иметь возможности его слопать.
Сегодня Давид решил отпустить меня домой неудовлетворенной, озлобленной на весь мир женщиной.
– Не открывай глаза, Крошка, – шипит в ухо, кончиком языка поддевая мочку, – У меня для тебя есть подарок.
Улыбаюсь! Киваю, застывая в нетерпении.
Давид осторожно перебрасываете мои распущены волосы на правое плечо.
Три секунды, и я чувствую, как он будто бы надевает мне что-то на шею.
– Теперь можно.
Распахиваю глаза. Руками нащупывают некий небольшой предмет в области груди, по форме напоминающий сердце.
– Смотри… Это – парное украшение. У тебя сердце, у меня ключ. – Вытаскивает из-под своей футболки некую блестящую цепочку, на которой поблескивает ажурный, невероятной красивый предмет, вероятно, изготовленный из серебра, в форме ключа, украшенный блестящими камушками.
– Ох, Давид… – Теряюсь, смущаюсь, руками касаюсь своего подарка и вижу, что эти украшения идентичны друг другу. – Это невероятно! Очень оригинально и очень красиво.
– Открой своё сердце... Откроешь его для меня, Крошка? – тёплыми пальцами касается моего подбородка. В больших карих глазах мерцает надежда. И я, конечно же, тону в дне его нереально изумительных омутах.
Мы открываем кулон вместе. Там, внутри украшения, я вижу нашу миниатюрную фотографию. На одной половинке он, на другой – я.
– О-открою… – Вот и все. Из глаз снова хлынули долгожданные слёзы радости.
Я бросилась ему на шею, шмыгая носом, обнимая и целуя его щёки, его губы, его ключицы…
Наконец-то Давид улыбнулся.
Прежний, заботливый, нежный, полный сюрпризов… он снова вернулся ко мне.
А я лишь мысленно пожелала, чтобы он оставался таким, как сейчас, всегда.
– Крошка… Носи его всегда и никогда не снимай. Я буду твоим единственным мужчиной. Хранителем ключа. От твоего нежного сердца.
***
Спотыкаясь на каждой кочке, я бежала со всех ног домой, с опаской проглядывая на часы в телефоне. Давно не устраивала подобный марафон! От которого начала буквально закашливаться и задыхаться, в момент ритмичного подъема по лестнице.
Но прежде, чем я добежала до подъезда… увидела, что в наших окнах, на втором этаже, горит свет. На секунду я впала в ступор. Сердце провалилось куда-то в желудок, там же припадочно забилось в агонии, а в ушах неприятно зашипело
Я опоздала.
Она уже дома.
Не успела я переступить порог квартиры, как сразу же почувствовала неприятный запах табака. Меня передёрнуло от отвращения.
Быть может, я случайно ошиблась квартирой?
Зашла на кухню… а там мать сидит и…
Курит!
Черт! Чёрт! Чёёрт!
Чтоб тебя!
Это серьезно! Очень и очень серьезно!
Помимо запаха приторного дыма, в комнате ещё и прилично воняло ароматом назревающего скандала. Естественно, первой мыслью было то… что она узнала о моей интрижке с боксером.
По ее словам он бы годился мне в деды, если бы она узнала сколько ему лет. А ещё она бы сказала, что по нему рыдает колония строго режима.
Мертвой статуей я застыла в дверном проёме. Опустила голову в пол, сжала руки в кулаки, готовясь встретиться лицом к лицу с настоящим Армагеддоном.
Сделав последнюю затяжку, она грубо воткнула бычок в пепельницу и… на секунду спрятав руки под стол… с ненавистью швырнула мне в лицо какие-то вещи. Кухня поплыла перед глазами, а тело качнулось куда-то влево, когда я узнала мои любимые рваные джинсы и футболку с черепами, подаренные Давидом.
Боже! Боже! Божееее!
Я забыла… Дурочка! Забыла перепрятать!!!
– Ну, и как ты объяснишь мне ЭТО??
Молчу.
Лишь до боли покусываю нижнюю губу, не решаясь посмотреть ей в глаза.
Боюсь. До сих пор брось. Хоть и взрослая уже. Но не могу принять этот факт.
Много она меня ломала. Много. И больно. Этот страх… Страх унижений, побоев… будет жить со мной вечную вечность.
Я думала, я надеялась, что смогу дать ей сдачу!
Но я ошиблась.
Меня по-прежнему трусит, я по-прежнему ощущаю себя мелкой букашкой под огромной и когтистой лапой безжалостного льва.
– Ты думала я не догадаюсь?? – слышу, как скрипит паркет от уверенных шагов, когда мать встаёт из-за стола и направляется ко мне. – Да о твоих грязных интрижках уже весь двор знает! Мне баба Люба рассказала. А её внуки даже фотографию показали, где дочь образованной учительницы практически в одних трусах рассекает на мотоцикле в обнимку с татуированным уголовником!!!
– Прекрати… – пищу, с надрывом в голосе и до хруста в шее вжимаюсь в стену, когда она оказывается в шаге от меня. – Давид не такой! Не смей так говорить! Ты ничего о нем не знаешь! Обязательно, если у человека есть татуировки и мотоцикл – то он уголовник! Что за дурацкий стереотип?!
Она яростно фыркает, хватает со стола бутылку с водкой, залпом опустошает склянку до конца:
– Что же ты меня так позоришь, дочка?? За что?? Связалась с каким-то неотёсанным, хамовитым быдлом!!! Значит так ты решила меня отблагодарить за заботу, за то, что вырастила и выкормила тебя? В одиночку! Считая каждую копейку, ночами вкалывая уборщицей в грязных барах, лишь бы тебя прокормить??
– Нет. Ты не права… Я не хочу тебя позорить. Но я правда его люблю… мама.
Она устало опускается на стул, хватается за волосы, и я вижу, как по бледным щекам градом катятся слёзы:
– Позорище! Какое же позорище!!! Сегодня пришла в школу, а мамы моих учеников на меня пальцами тыкают и перешептываются.
Ну это уже полнейший бред!
Да кому какое дело? Какое им вообще до меня дело! До моего парня??
У мамы просто дурацкая фобия. Мания всё преувеличивать!
– Вчера я позвонила на кафедру… – продолжила.
Нет! Только не это!!!
Зачем всё так сразу!
Скачем сразу макать меня в грязь? Полностью.
Судьба, что же ты делаешь?
– Мне сообщили, что твоя успеваемость упала. И что ты стала часто прогуливать занятия. А ещё твой декан не упустил случая, чтобы пожаловаться. На то, что якобы твой парень мешает студенткам учиться – маячит перед окнами с обнаженным торсом, отвлекая девушек от учёбы.
Да Боже, Боже, Божеее!
Это было всего один раз!
– Какая-то глупая ошибка. Ма, это гнусное преувеличение… – Глубокий выдох, отклеиваюсь от стены и делаю шаг навстречу, – Просто послушай меня, ладно? Умоляю! – жестами, с мольбой, практически падаю перед ней на колени, – Его зовут Давид и он очень хороший парень. Честный, смелый и заботливый! Он несколько раз спас мне жизнь, когда я убегала от гоп…
СТОП!
Что я несу?
Просто не могу контролировать свой пыл! Эмоции на пределе!
Она грозно нахмурилась, а я чуть было не проболталась.
О своей тайной работе, и о том, в какой жуткий клоповник бегала вместе с Каринкой, вместо обещанного кина!
Всё.
Конец.
Не знаю, как я теперь выпутаюсь из этого прочного, змеиного клубка, плотно сомкнувшемся на моём горле.
– Ну, чего замолчала? Хотя… довольно уже! Я о нем наслышана! Видела твоего парня.
Я нервно поёжилась, снова сжавшись в беспомощный комок.
Казалось бы, весь мир обернулся против меня. А судьба… она просто решила меня растоптать.
– Соня, сколько ему лет?
– Он… он старше меня. Но возраст ведь не главное. Сердце – вот, что главнее.
И тут она рассмеялась. Истерически, с гласным надрывом. Высмеяв меня по полной.
– Не неси чушь! Ты… – чёрствая пауза, – больше никогда его не увидишь. Можешь уже прямо сейчас писать смс-очки, что ты его бросаешь.
– Нет! Никогда! Хватит. Я уже взрослая. Я сама буду распоряжаться своей жизнью. – Скрестила руки на груди, с вызовом глянув исподлобья.
Главное не сдаваться!
– Брось, доча, – коварная ухмылка растянулась на её заплывавшем лице, —
– Драться и трахаться – это всё что умеют такие как они, грязные отбросы общества, жулики и ублюдки!
– Боже! Мама! Как тебе не стыдно такое говорить! Ты же учитель литературы!
– У него в башке мусор. Он бездушный монстр и безнравственный ублюдок! – бьёт кулаком по столу, так, что искры летят на метр вперёд.
Мне становится реально не по себе…
Она приняла Давида за нашего отца.
И она слишком много выпила. Лучше не спорить. Лучше просто уйти, немедленно закрыться в комнате.
Но её интонация, её гнусные насмешки меня разозлили.
Поэтому я не смогла вовремя остановиться.
– А ты откуда знаешь? Опыт имеется? – огрызнулась, подливая масло в огонь, а она замахнулась.
– Не смей так говорить! – хлёсткая пощёчина обожгла лицо. – Дрянь, шалава, проститутка! Позорище!!! Быстро марш в свою комнату! Ещё раз с ним увижу – отправлю в монастырь. Разговор окончен.
***
Этим вечером в баре было чересчур много народу, поэтому под конец дня я не чувствовала ни рук, ни ног. Но хоть с чаевыми приятно повезло. Сегодня в баре транслировался футбольный матч, поэтому тут было негде и мухам упасть. В воздухе смердело ядрёным табаком, а присутствующие гости буквально ужирались в хлам дешевым пивом, горланя во все гланды гимн нашей державы и весело размахивая флагами.
Зря я не послушалась Давида. Он будто предчувствовал. Потому что в баре «Наливай и зажигай» работали только страшненькие, прыщавые официантки, чьи тела были накачены тонной жира. Ибо нормальные, примерные девочки устраивали в библиотеках вечера чтения стихов Пушкина и Есенина.
Но я же не совсем нормальная. Мне просто нужны были деньги.
Среди всего этого мерзкого болота, я выглядела аленьким цветочком, в компании ядовитого плюща.
Когда до конца смены оставалось десять минут, облегченно выдохнув, я быстро поспешила в «комнату для персонала», чтобы переодеться, и чтобы как можно скорей слинять из этого проклятого ада, как вдруг, кто-то из дальнего столика махнул мне рукой, громко присвистнув:
– Эй, сладенькая, тащи нам ещё пиваса! Да поживее!
Твою ж…
Как раз в этот момент, поправляя свою пышную, вечно вываливающуюся из тесной блузки грудь, из чулана выползла наша администраторша. Дрожащими руками она поправляла взъерошенные волосы на макушке и одновременно застегивала верхние пуговицы рубашки. А за ней следом, оглядываясь по сторонам, из того же самого чулана вывалился повар.
Обычно, в период сиесты, эти озабоченные голубки трахают друг друга в кладовке. Это я точно знала. Временами слышала их хриплые оры, вперемешку со звоном падающей посуды, и мучалась от накатывающей тошноты.
Именно поэтому «Госпоже» Валерии досталась эта «престижная» должность. Дамочка вела себя как королева, обращаясь с официантками, будто с холопами.
Главный «шеф» и на меня частенько поглядывал. Однажды, даже грязно намекнул, предложив повышение по службе, кивком указывая наглым взглядом в сторону подсобки.
«Да херушки тебе, а не моя честь! Жирная скотина». – Подумала про себя и быстренько смоталась.
Чувствую, долго не протяну в этом клоповнике.
Устало выдохнув, побрела к барной стойке, чтобы обслужить вновь явившихся клиентов. Притащила тяжёлый поднос с пенным пойлом, поставила на стол, грустно выпалила:
– Ваш заказ.
А когда подняла глаза – ужаснулась! Потому что увидела знакомую компашку старшекурсников из соседнего ПТУ. Неприятные ребята. Одеваются как гопники, в дешманские спортивки, купленные за три копейки на колхозном рынке, некоторые из них бреются налысо и постоянно шмалят сигареты.
И эти козлы ко мне приставали. Прямо возле университета, выкрикивая пошлые шуточки, посвистывая вслед, будто шалаве.
