Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №2"

Автор книги: Станислав Родионов

Соавторы: Петр Любестовский,Андрей Федосеенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

2

По дороге в прокуратуру Рябинин покупал газеты – всякие, без разбора. Не только прочесть, но и просмотреть не всегда успевал, поэтому складывал их на сейф. Сегодня до прихода первого вызванного свидетеля Рябинин успел лишь глянуть в рекламу. Его от газеты оторвал не свидетель, а телефонный звонок районного прокурора – просил зайти. Уж не происшествие ли?..

Прокурор склонился над развернутой газетой – он политических статей не пропускал. Вопрос задал Рябинину почти с упреком:

– Сергей Георгиевич, прессу читаете?

– Просматриваю, – уклонился Рябинин от прямого ответа.

– И что сегодня высмотрели?

– В продажу поступил фиджийский тунец.

– Какой тунец?

– С островов Фиджи.

– Надо читать, – прокурор улыбнулся неодобрительно.

– Юрий Александрович, уж слишком пресса желта.

– А это читали?

И прокурор протянул газету, в которой желтым маркером было обведено рекламное объявление. Рябинин глянул…

«Знатокам английского стиля, любителям экстрима и людям с крепкими нервами сдается комната в доме № 4 по Пригородной улице. Впечатлительных просим не беспокоиться. Цены умеренные».

Возвращая газету, следователь усмехнулся:

– «Фиджийский тунец».

– В каком смысле?

– Пустячность и дурь.

Видимо, последние слова Рябинина прокурора задели. Из папки он выдернул несколько скрепленных листков, отцепил один и протянул следователю:

– А это заявление?

«Обращаюсь в порядке сигнала. Дом четыре по Пригородной улице принадлежит с виду приличной современной паре. Но дом окутан мистической непоняткой. В нем не приживаются кошки, даже черные. Собаки, оказавшиеся возле дома, поджимают хвосты и убегают. Поскольку мы живем на далекой окраине, то в парке летают стаи воронья, которые липнут к нашим окнам и балконам, а на крышу дома № 4 ни одна птица не садится. Заслуженный пенсионер Лихолетов утверждает, что у него возле этого дома останавливаются часы…»

Рябинин не дочитал, видя, что прокурор протягивает ему очередную писульку: мятый тетрадный листок в масляных пятнах и следах кетчупа. Кетчуп прокурор объяснил:

– Заявление коллективное.

«Уважаемые господа и товарищи прокуроры! Милиция ничего не делает с домом номер четыре по Пригородной улице. А мы уже беспокоимся за наших детей. По ночам в доме шум, стоны, крики. Но там не пьянство, а кое-что похлеще. Когда женщины проходят мимо дома, то у них сжимается сердце. Пенсионерка Иринкина в окне дома видела черную рожу, но белозубую. Насмотревшись телевизора, думаем, что в дом поселили парня негритянской нации для обслуживания дам сексуальной направленности…»

Рябинин положил заявление на стол:

– Юрий Александрович, не знал, что вы склонны к юмору.

– Не только я, но и прокурор города: все эти заявления он направил нам по территориальности для проверки.

– Возбудим уголовное дело?

– Прошу вас организовать проверку без возбуждения дела. Возьмите объяснения, подключите оперов. Вы знаете как…

Рябинин знал, но не знал, почему проверка спихивается на него, на следователя, а не на помощника прокурора. Вырвались другие слова:

– Юрий Александрович, этой проверкой людей не рассмешим?

Прокурор вздохнул и сказал каким-то обреченным голосом:

– В этих заявлениях есть письмо кандидата юридических наук, который со стены злополучного дома отлепил рек-ламку… Она предлагала переночевать в доме и встретиться с духом кого думаете?

– Пушкина, Наполеона…

– Нет, с духом Лаврентия Павловича Берии. Отсюда уже недалеко до возрождения тоталитарного режима. Как вы думаете?

– Думаю, что опера изловят.

– Кого? – не понял прокурор.

– Дух Берии.

3

Надо было дойти до кафе и перекусить, но капитан так устал, что не хотелось даже вставать. Ему казалось, что он походит на мешок, набитый тряпками. Две ночи носился по лесам и полям: на загородной трассе появился лжегаишник. У него имелись внедорожник, мундир, жезл и пистолет. Водителей штрафовал нещадно. Поймать его оказалось непросто, потому что тот менял места своего дежурства по всей трассе. Помогли дальнобойщики.

Перед капитаном лежало заявление гражданина насчет мумии. Уже интересовались из прокуратуры: как, мол, идет работа. Никак не идет, потому что капитан Палладьев стал мешком с тряпками.

Звонил телефон: зверское изобретение, которому все едино, кто ты сегодня – тряпичный мешок или супермен. Звонил участковый Лошадников. Откашлявшись, он сообщил:

– Товарищ капитан. Вы спрашивали про дом номер четыре на улице Пригородной…

– Разве?

– Насчет мумии…

– Ах да. И что?

– Мною задержана гражданка: на стене этого дома рисовала свастики.

– Эта гражданка где?

– У меня в кабинете.

– Лошадников, еду.

Свастика на стене уголовный розыск не интересует. Но свастика в сочетании с мумией приобретала дополнительный зловещий оттенок. Нарисовала, видимо, какая-нибудь «нацболка» или девица, накурившаяся «травки». Но почему на этом доме? Или теперь и мумии политизированы?..

В комнате участкового Палладьев замешкался. Вместо современной девицы – прическа на глаза, нижняя губа оттопырена, в пупке железка – перед ним была пожилая женщина, одетая почти по-монашески.

Капитан представился. Она протянула свой паспорт. И капитан понял, что «заводить ему рака за камень» не имеет смысла.

– Серафима Матвеевна, вы «нацболка»?

– Нет, я пенсионерка, – не согласилась она.

– Зачем же на доме рисовали свастики?

– Какие же это свастики?

– Ну, фашистские знаки.

– Рисовала не свастики, а православные кресты. Руки-то дрожат, выходило криво…

– Зачем рисовали-то?

– Дом проклятый.

Она говорила так убежденно и искренне, что капитан понял, что поверит любому ее слову.

– Серафима Матвеевна, вы хозяев дома знаете?

– Побывала в нем. Хозяйка как-то попросила вымыть окна. Да больше не пойду.

– Почему же?

– Сказала уже: дом проклятый.

Не больно-то эта монашка разговорчива, но не от скрытности. Ей, видимо, неприятно вспоминать. Требовалась какая-то психологическая помощь. Капитан слабо владел информацией, поэтому ничего подсказать ей не мог. Но оказалось все проще: женщина не могла подобрать слова, которые были бы способны передать непонятное явление.

– В доме нет ни телефона, ни телевизора, ни радио…

– Наверное, хозяйка любит тишину, – возразил капитан, чтобы оживить ее воспоминания.

– Свет не зажигают…

– В темноте сидят?

– Нет, при свечах.

– Экономят на электричестве, – решил Палладьев.

– Но в доме нет ни одного зеркала, – нелогично возразила пенсионерка.

– Да, странно, – вяло согласился капитан.

Заметив, что зеркала опера не очень убедили, она добавила:

– На стенах следы когтей.

Палладьеву хотелось сказать, что он всему верит. Как можно не верить этой старушке, которой, похоже, не касалась житейская грязь. Беленькая свеженькая кофточка, белые волосы под голубым платочком, светлая незагорелая кожа, глаза под цвет платочка – она прямо-таки светилась чистотой.

– Серафима Матвеевна, на стенах следы когтей какого-то животного?

– Неведомого, то ли самого дьявола.

– Интересно, кого же из них, – вслух задумался Палладьев. – Откуда у нас взяться неведомому животному?

– Да дьявола же!

– Откуда такая уверенность?

– Рядом в соседнем доме жила Мария Некитасова. И вот видит она однажды вечером – в четвертом доме свет колеблется от свечей. Мария к ним в окно-то и заглянула. Царица небесная, а он в комнате стоит!

– Да кто же?

– Враг рода человеческого! И весь светится белым блескучим огнем…

Капитан впервые усомнился в рассказе пенсионерки: дьявол – это понятно. Но белый блескучий огонь?..

– Серафима Матвеевна, черти-то выкрашены в черный цвет.

– Это раньше, а теперь… Может, он нажрался генетического мяса и побелел. Мария заорала и домой. И крыша поехала…

– В доме Марии?

– В ее голове, попала в психушку, где и скончалась, не приходя в здравый смысл.

Капитан записал ее рассказ. Она прочла и спросила с напористой энергией:

– И что вы сделаете?

– Изловим дьявола.

Серафима Матвеевна оглядела некрупную фигуру опера, вздохнула и усмехнулась:

– Вам его не поймать.

– Тогда я сожгу этот дом, – заверил ее капитан.

4

Кто-то из оперов забыл в кабинете начальника газету: одну из тех, из пухлых, в которых печатали все, что угодно, кроме нужной информации. Майор Леденцов хотел швырнуть ее в мусорную корзину. Йе глядя. Но взгляд за что-то зацепился – за жирно обведенную рекламу. Турагентство приглашало плыть по Волге, обещая развлечения – например, тянуть бечевой груженую баржу, якобы бурлаки. Майор выругался. Народу не хватало адреналина. Шел бы этот отсидевший задницы офисный планктон к нему: надо прочесать лес за городом и поискать спрятанный труп.

Бурлацкая реклама повела взгляд по страницам…

Юбки-декольте, магазин «Шапки-шоп», стрижка ногтей рептилий, гламурное дефиле, новый журнал «Абы-кабы», коктейльное платье, шопинг-гламур, бакалавр барбекю, фестиваль лоскутного шитья…

Майор за 1фаткое время узнал много интересного: как должен вести себя респектабельный мужчина; что вишневое пиво перед употреблением надо подогреть; что дипс – это не чипс, а соус; что выпускают мыло с кофеином; что сексуальный возбудитель продается бутылками…

– Ну и хренотень, – выругался майор, комкая газету.

Но ее пришлось разгладить, поскольку взгляд как накололся… Раздел частных объявлений… «Продаю мумии. Цена договорная». И номер телефона.

Леденцов еще раз выругался, уже неприлично: что же выходит? Здравая часть общества возмущена средневековым мракобесием, прокуратура ведет. проверку, опера мечутся в поиске… А мумия свободно продается и покупается, о чем сообщает многотысячный тираж газеты…

Леденцов добежал до кабинета Палладьева, но дверь оказалась запертой; не было на месте и других оперов. Тогда майор связался по телефону с информационным центром. Через десять минут он записал адрес: улица Однопрудная, дом 10, Дынин Алексей Алексеевич. Майор дождался бы подчиненных и послал в этот адрес, но улица Однопрудная шла параллельно улице Пригородной – той самой, где обитала ходящая пятками назад мумия. Надо спешить, наверняка эти мумии в дефиците.

Леденцов сел в оперативную машину и помчался на Однопрудную…

Давно здесь не был. Не то пригород, не то поселок, не то большая деревня. Двухэтажные одинаковые дома: низ кирпичный, верх деревянный. Некоторые даже с палисадниками. Майору показалось, что где-то крякнула утка. Впрочем, утки утками, а гаражи почти у каждого дома.

Майор подъехал к одному, распахнутому, и спросил у мужика про нужный адрес.

– А кто вам конкретно нужен?

– Я по газетному объявлению.

– Тогда ко мне. А чего не позвонили?

– Решил заодно подышать свежим воздухом.

– Да, воздух у нас сладкий, – согласился мужик, вышел из гаража и присел на скамейку.

Леденцов сел рядом. Он приехал по делу неторопливому, поэтому разговор о воздухе был к месту. Назвать этого мужика по имени и тем выдать свою информированность было преждевременно. Поэтому спросил панибратски:

– Как тебя звать-то?

– Алексеич. А к чему тебе мое имя? – насторожился собеседник.

– Спросить хочу: такая тишина, что наверняка в вашем доме случаются паранормальные явления?

– Не только пару, но и одного-то явления не найдешь.

– Что этим хочешь сказать? – не понял майор.

– В доме воды горячей нет!

Леденцов понял, что серьезного разговора не получится. Да и какой может быть разговор с человеком, торгующим мумиями? И все-таки попробовать стоило:

– Алексеич, говорят, ваш район будут застраивать?

– Кабы не так. Дома снесут и на этом месте раскинут парк, но не для отдыха.

– А для чего?

– Как зовется по-зарубежному степь, где можно охотиться?

– Сафари, что ли?

– Во-во, сафари.

– Лексеич, тогда нужны дикие животные.

– Совхоз рядом, поросята с голодухи совсем одичали. Их на эту сафари и пригонят.

Видимо, Алексеич был пенсионером и поговорить любил. Тема мрачноватая, мумии, но почему-то к ней лип юмор. Майор вспомнил недавний сигнал: жильцы сообщили, что их сосед отдыхал в Египте, где украл мумию, привез домой и держит у себя в квартире. Пришлось начать проверку: все-таки кража, хоть и в Египте. В квартире у соседа обнаружили девицу – худющую, измученную диетами и обгоревшую на египетском солнце до углистой черноты.

– Алексеич, у вас тут кроме сафари другие чудеса творятся. Говорят, на улице Пригородной мумия живет, – начал майор подбираться к теме.

– Бабья трепотня. Думаю, не мумия, а сухой негр.

– Алексеич, откуда взяться сухому негру?

– Тогда дьявол.

– У нас скорее встретишь дьявола, чем негра, – согласился майор.

И глянул на часы. В РУВД съехались опера, грядет комиссия из районной администрации, в прокуратуре совещание… А он ведет беседы о сушеном дьяволе. И сказал, удивившись невероятной глупости собственных слов:

– Алексеич, так я приехал купить мумию.

– Сколько граммов возьмешь?

Леденцов ответил не сразу, потому что вопрос Алексеича был еще глупее.

– А она в граммах?

– Не в килограммах же.

– Ты ее что – режешь?

– Кого?

Тогда Леденцов умолк надолго, потому что общение стало походить на разговор пьяных. Майор вспомнил, что он всего лишь покупатель, и потребовал сурово:

– Продаешь – так продавай. Где она?

– Почему «она»? Она не она, а она оно.

– Ты выпивши, что ли?

– А ты угостил? – обиделся Алексеич.

Сдерживаясь, майор спросил угрюмо:

– В газете твое объявление?

– Мое.

– Продам мумию…

– Не мумию, – перебил Алексеич, – а мумиё. «Ё» на конце, а не «е». Лекарство для сращивания костей.

Майор выдернул из кармана газету. «Продаю мумиё». Точкц едва проступали. Вот уж верно: человек видит то, что ему хочется видеть.

– Редкое и ценное лекарство из-под мышей.

– Каких мышей?

– Летучих. Их испражнения пролежали сотни лет в пещерах и окаменели. Мне знакомый с Алтая прислал.

– Алексеич, спасибо, но из-под летучих не возьму.

– Из-под кого же тебе надо? – обиделся продавец мумиё.

– Из-под коровы.

5

Дверь в кабинетик Палладьева открыли, видимо, ударом ноги. Но, глянув на вошедшего Леденцова, капитан решил, что дверь начальник открыл не иначе как лбом. Майор походил на свирепого рыжего бычка. Приземистый, поза бодучая… Волосы рыжевато-белесые, усики рыжевато-пшеничные, кожа лица рыжевато-обгоревшая… Он швырнул на: стол газету и ткнул пальцем в отмеченную рекламу:

– Я уже проверил.

И ушел, опять-таки наподдав дверь. Капитан прочел рекламу, после которой хотелось двери не наподдавать, а выламывать.

Если это объявление попадется на глаза прокурору района… Заодно Палладьев ознакомился и с другой информацией. Ну и бред читает майор!

Кое-что из нужной информации капитан уже собрал…

Дом номер четыре по улице Пригородной принадлежал гражданину Коловратскому Генриху Яковлевичу, сотруднику Института фундаментальных исследований. Тридцать пять лет, холост: теперь вместо законных мужей пошли бойфренды. Дом Коловратский получил от умершего отца, но в городе имел и квартиру.

Капитан размышлял: следователь прокуратуры Рябинин утверждает, что для официального обыска нет оснований. Да и позориться неохота: мол, ищут мумию. Он, Палладьев, не следователь, а оперативный работник. Нельзя делать обыск, но глянуть-то можно? Например, переночевать в доме номер четыре по Пригородной улице. Тем более что постояльцев туда приглашают.

Капитан собрал дорожную сумку: якобы он с поезда. Электробритву, мыло с полотенцем, чистую рубашку, фонарик… Бутылку пива, цепь сарделек, намотанную на батон… И в полиэтиленовом мешочке жесткие усики на случай перевоплощения.

Когда июньские прозрачные сумерки легли на город, Палладьев отправился в путь. На автобусе, поскольку операцию проводил самовольно, в порядке личной инициативы. Пока автобус петлял, прозрачные сумерки отвердели и видимость упала. Впрочем, нумерация была обозначена крупно, и цифру «четыре» капитан заметил сразу.

Старинный нелепый дом в пару этажиков. Верхняя деревянная половина была меньше нижней и поэтому выглядела какой-то нахлобучкой. Капитан открыл незапертую калитку, подошел к двери и трижды нажал кнопку звонка. Ответа не последовало. Он обошел дом, разглядывая окна: ни решеток, ни ставен. За стеклами тьма. Видимо, в доме никого не было. Капитан стал прикидывать, что сделать, чтобы поездка не оказалась пустой. Мини-засаду, часиков до трех ночи. Тем более что сардельки есть…

Скрипнула калитка. Капитан юркнул за угол дома, успев заметить, что вошла женщина, направилась к двери и стала ее отмыкать. Кто же она? Мумии, как известно, женщины пожилые, а у этой фигура прямая, шаг скорый.

Выждав минут десять, капитан подошел к двери и вновь позвонил. На этот раз дверь открыли, вернее, приглашающее распахнули. Это сделала та, которая пришла.

– Извините, я насчет переночевать, – сообщил капитан.

– Вас кто-нибудь направил?

– Нет, по объявлению.

– Проходите.

Она провела его в большую пустоватую комнату, которая начиналась прямо от порога. Капитан ждал требования показать документы, но девушка спросила другое:

– А вы цену знаете?

– Нет.

– Пятьсот рублей за ночь.

– Ого! Почему так дорого?

– Плата за английский стиль.

– В чем же он выражается?

– Утром сварю вам овсянку, – улыбнулась она.

– По утрам я пью кофе с круассанами, – улыбнулся и он.

– Значит, сделаю чай.

Палладьев достал купюру и положил на столик. Довольно слабый свет от одного настенного плафона не давал Палладь-еву как следует рассмотреть хозяйку. Высокая, в меру тонкая, в брючном костюме… Считается, что брюки придают дамской фигуре стройности, но капитан встречал женщин, которые выглядели в них так, словно им в филейную часть засунули пару арбузов. Хозяйка же походила на статуэтку, правда, слегка взлохмаченную. Капитан вспомнил, что такая прическа зовется «эффект ласкового ветерка».

– Одна дверца в душевую, вторая – на кухню… Вас завтра будить?

– Спасибо, встаю сам.

– Тогда спокойной ночи. Я буду наверху.

Не только документов – имени не спросила и своего не назвала. Ни разговора, на который надеялся капитан; ни ужина, который за пятьсот рублей могла бы предложить. Загадочная, правда, весьма симпатичная личность.

Капитан осмотрел душевую-туалет и кухоньку. Можно отварить сардельки. Но он в засаде, а в засадах пищу не варят. Он достал сардельки и начал есть, с хрустом раздирая оболочки. В кухоньке напился воды из-под крана и глянул на часы – половина двенадцатого ночи.

Постель за пятьсот рублей представляла собой диван-кровать, застланную скромно, по-солдатски. Капитан погасил свет – июньская ночь имела больше накала, чем чахоточный плафон. И капитан лег не раздеваясь – в засадах ботинки не снимают. Он знал, что спать не будет, потому что в засадах не спят – в засадах размышляют.

Но четкости в его мыслях быть не могло, поскольку засада какая-то не всамделишная. Не убийцу ждет, не бандита, не грабителя и даже не домушника – мумию. Стыдно кому сказать.

Кто эта девушка? Приятельница хозяина, доверенное лицо, родственница? Или же это переодетая мумия? Если она мумия и есть, то он подождет нападения – побольше бы таких стройных мумий. Зачем ей деньги – на бальзамирование?

Июньский полусвет, дневная усталость и мягкий диван сморили капитана. Он стал проваливаться в состояние бессильное и безвольное, как в теплый туман. Капитан огладил кобуру и подумал, берет ли пуля мумию. Но теплый туман его одолел…

Проснулся он от пения сверчка. Или от ритмичного скрипа? Капитан глянул на часы: половина пятого. Комната залита почти дневным светом…

Опять скрипнуло. Палладьев глянул в угол, где скрипело, но ничего там не обнаружил. Он повернул голову к дверям. И не увидел, а скорее ощутил, что рядом кто-то стоит…

Черный кожистый череп смотрел на него провальными глазницами. Ни носа, ни щек, ни губ – лишь оскал черных зубов. Не страх, а спазм возник где-то в желудке и холодком начал расползаться по телу. Капитан вздохнул глубоко: бывали спазмы и покруче… Но мумия склонилась над ним, отчего лоскут кожи, свисавший с ее черепа, коснулся лба капитана…

Он вскочил подброшенно и, вложив всю свою силу в кулак, ударил мумию меж пустых глазниц. Мумия чавкнула и осела на пол. Капитан схватил сумку и выскочил из дома.

6

Эти как бы случайные встречи в кабинете следователя прокуратуры опера называли мини-оперативками. Делились не только мыслями, но и настроением, которое сегодня у каждого опустилось, как писали в приговорах, ниже нижнего предела.

Рябинин явился на работу после ночного дежурства по городу. В шесть утра выехал на происшествие и увидел там почти импрессионистскую картину… Желто-грязный пустынный пляж, еще прохладное солнце, прозрачная вода – и загорелый мужской труп в синих плавках, на виске которого цвела багровая вмятина. Ни свидетелей, ни одежды, ни документов… Кто он и откуда? Очевидный «глухарь». Утешало лишь то, что пляж относился к соседнему району, и значит, преступление придется раскрывать им.

Майора Леденцова точил голод – кадровый. Двое оперов убыли по командировке в Чечню, у двоих была пневмония – в мае спасали рыбаков со льдины, капитан Фомин в отпуске, а лейтенант Чертенков временно от работы отстранен за неумеренное потребление энергетических напитков. Палладьев вот ловит мумию… И только что рассказал о своей ночевке в доме четыре по улице Пригородной.

– Испугался? – едва не опешил майор.

– Когда я пугался? – уж точно опешил Палладьев.

– Тогда чего убежал?

– Чтобы посоветоваться и принять верное решение.

– Принял?

– Советуюсь, – раздраженно буркнул капитан. – А что, по-вашему, надо было сделать?

– Например, предъявить удостоверение и везти ее в РУВД.

– Мумию? – удивился встрявший в разговор Рябинин.

Опера смолкли, но молчали требовательно. Уж если Рябинин заговорил, то они ждали его мнения: именно поэтому, из-за его мнения, и собрались в кабинете следователя. Рябинин заговорил с капитаном, словно они остались вдвоем:

– Игорь, мумию сильно ударил?

– Да, приложился.

– И что она?

– Вроде бы упала.

– А потом?

– Потом он сбежал, – вклинился в этот допрос майор.

– Да что с ней могло случиться? – капитан не понимал хода мыслей следователя.

– Игорь, а что случилось с Хомой?

– С каким Хомой, Сергей Георгиевич?

– Хомой Брутом, из «Вия» Гоголя.

– Прикалываешься, Сергей, – догадался майор, чувствуя какой-то подвох, потому что Вия он не помнил, а капитан улыбался – видимо, помнил.

– Бурсак Хома катал на себе ведьму, сбросил ее и отлупил дубиной. И ведьма превратилась в красавицу.

– У меня было все наоборот. И мумия обратно в красавицу не превратилась, – рассмеялся капитан.

– Ее надо было поленом, – буркнул Леденцов.

Капитан уже смотрел на следователя настороженно, будто

о чем-то догадался, Но то, о чем он догадывался, его как будто обескураживало. И он спросил как-то неуверенно, словно не хотел, чтобы его вопрос был понят следователем:

– Сергей Георгиевич, вы хотите сказать, что на мумии должен был остаться след от удара?

– Игорь, не на мумии.

– А на ком же? – еще неувереннее выдавил капитан.

– А на ком оставил следы дубины Хома?

– Сергей Георгиевич, намекаете на перевоплощение? – удивился Палладьев.

– Кого в кого? – опять не понял майор.

– Девица и мумия – одно лицо, – ответил ему догадливый капитан.

– Почему бы и нет? – усмехнулся Рябинин. И предупредил капитана: – Тогда на девушке след твоего кулака.

– Ты это серьезно? – осведомился майор.

– В порядке версии, – заверил Рябинин.

Казалось бы, после шутки лицо следователя должно было посветлеть. Но его очки казались тусклыми, а губы обиженными. Ему не хотелось огорчать ребят. Вчера на совещании заместитель прокурора города в адрес оперов их района выразился в том смысле, что как они могут ловить преступников, если им не поймать дохлую мумию. Почему дохлую? Нормальная мумия. Но получалось, что информация о мумии уже ползла по городу.

– Вчера меня посетили два журналиста, – как бы между прочим сообщил Рябинин.

– О чем спрашивали? – насторожился майор.

– Что будем делать с этим сухим чудом, когда изловим.

– И что ты ответил?

– Ну, сперва определим половую принадлежность…

– На вопросы журналистов отвечать не надо, – закрыл эту тему майор.

– Правильно. Почему, думаете, я вас кофе не угощаю? Журналисты весь выпили.

Они синхронно замолчали и поулыбались. Но деловой вопрос остался – зачем собирались? Майор озвучил этот вопрос:

– Что будем делать?

– Товарищи офицеры, сегодня утром я звонил в Институт фундаментальных исследований, где работает хозяин дома на Пригородной Генрих Яковлевич Коловратский. Во Дворце технического прогресса открывается выставка, где будет и стенд ИФИ. Мне, к сожалению, надо в следственный изолятор. Игорь, может, глянешь на их стенд?