Текст книги "Зверинец у крыльца"

Автор книги: Станислав Старикович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Нечто похожее на ящерицын хвост есть и у других животных. Так, бурундуки и зайцы спасаются от врагов схожим образом. Сперва удирают. А если убежать не удалось – расстаются с частью тела. Шкура зайца – вроде ящерицына хвоста: схватит лиса за бок, он дернется, и в лисьей пасти останется клок шерсти да кусок кожи, а из ободранного бока даже кровь не пойдет. Бурундук же спасает жизнь почти как ящерица – оставляет в зубах хищника пушистый хвостик. Но хребет бурундука не страдает: с хвоста соскакивает всего-навсего шкура-чехольчик.

То, что заяц и бурундук не трусы, доказано. И ящерицы не впадают в панику, хотя врагов у них предостаточно: медянки (половина всех съеденных ящериц кончают жизнь в их животах), цапли, аисты, коршуны, вороны, грачи, сороки, лисицы, барсуки, ежи, кроты...

При встрече с сильным и умным противником ящерица принимает смертельный бой. Крошечное существо впивается во врага, стискивает зубы и, закрыв глаза, повисает на его морде. Вот одно из наблюдений: самец прыткой ящерицы шипел и с разинутым ртом храбро прыгал навстречу нападавшей кошке. Родственницы нашей ящерицы неимоверно раздуваются, чтоб посильнее испугать неприятеля. А фринозома – рогатая ящерица, живущая в Мексике, защищается уму непостижимым образом: стреляет во врага собственной кровью.

Чтобы не исказить истину, процитирую два мнения. «В минуту опасности специальный мускул пережимает один из крупных кровеносных сосудов, что приводит к резкому повышению давления в кровеносных сосудах головы. При этом мелкие сосудики в мигательной перепонке глаз не выдерживают и лопаются, и кровь выбрызгивается прямо из глаз навстречу врагу. Неожиданный душ нередко обращает нападающего в бегство. Оружие действует в радиусе примерно полутора метров». В другой книге Дальнобойность фринозомы выглядит скромнее, да и само оружие поставлено под сомнение. Зато там говорится, что рогатая ящерица сама себе пускает С кровь и из носа. «Эти игуаны (рогатые ящерицы. – С. С.) обладают также своеобразной способностью выбрызгивать кровь из носа и глаз... При сильном возбуждении животного струйки крови из углов глаз вылетают на расстояние нескольких сантиметров. Значение этого приспособления не вполне ясно».

Сравните: если люди частенько пускают в глаза пыль, то ящерицы из глаз пускают кровь.

Однако не будем более заниматься далекой кровопускательницей. Вернемся к нашей обыкновенной ящерице, тем более что и с ней не все ясно. Взять хотя бы третий глаз. Правда, трехглазы не только рептилии – остатки теменного ока есть и у нас с вами – это так называемая шишковидная железа, весом 0,1—0,2 грамма. У человека третий глаз спрятан внутри черепа, а у ящериц лежит прямо под кожей. Чешуйки, прикрывающие его, образуют на голове светлое пятно. По строению теменное око весьма схоже с обычным глазом. Считают, будто ящерицын третий глаз видит – посылает в мозг информацию о световых волнах.

Вообще же этот глаз – на все руки мастер. Недавно узнали, что он вырабатывает гормоны и витамин Д. Стало также известно, что он точно меряет температуру воздуха, чтобы маленькое холоднокровное существо не замерзло или не перегрелось на солнце. Когда третий глаз сообщает, что становится жарко, ящерка ложится на живот, на несколько минут поднимает ноги и хвост, качает головой и моргает. Не помогают ли такие манипуляции сообразить, как поступать дальше? Не пора ли спрятаться в тень, залезть на дерево, чтоб обдуло ветерком, или можно еще побыть на солнышке?

Экспериментаторы обнаруживают все новые и новые его функции. Весьма возможно, что этот необыкновенный глаз и есть вместилище так называемого «седьмого чувства».

С чувствами ящерице повезло. Например, обонятельные доли занимают пятую часть длины мозга! Однако не только в размере дело: ее нюх замечателен тем, что может анализировать запахи спустя значительное время. Допустим, утречком острый раздвоенный язычок захватил частицы какого-то вещества и отправил их в углубление на нёбе, в так называемый якобсонов орган, где размещена химическая лаборатория. Анализ там можно сделать сразу или «в обеденный перерыв». Будь у нас такое свойство, мы могли бы впрок нюхать ландыши или фиалки.

Если заглянуть ящерице в рот, видны мелкие, чуть загнутые зубы. Ими не пожуешь – они для удержания добычи.

Внутри ящерицы тоже много своеобразного. Крошечное, весом 0,04 грамма сердце. (Треугольная печень вдесятеро тяжелее, она массивнее всех внутренних органов.) При похолодании на один градус Оно замедляет ритм на удар в минуту. Сердце гонит кровь, а та несет эликсир жизни – кислород. Так вот, перед спячкой ящерицы никак не надышатся – потребляют кислорода больше, чем летом. А теперь дошла очередь и до дырок на бедрах. По их поводу мнения специалистов разделились. И, да простят читатели, снова цитата. В коллективной монографии 1976 года «Прыткая ящерица» про дырки сказано так: «На внутренней поверхности бедер располагается ряд чешуек, имеющих в середине отверстие, из которого выделяется столбик ороговевших клеток. Эти чешуйки называются бедренными порами... Назначение бедренных пор пока еще точно не выяснено, но число их специфично для вида и пола». Давайте осмыслим сказанное. Из цитаты следует, что дырочки зияют на бедрах ящеров, если так называть самцов, и ящерок, если так называть самок. Кроме того, следует, что они постоянные. Про то же, зачем и когда выделяются столбики клеток и что с ними происходит, в этой книге не сказано.

В другом солидном труде столбики находят лишь у ящеров и только в период размножения. К тому же сказано, что дырочки на бедрах выделяют не ороговевшие клетки, а секрет. В третьей книге нечто вроде средней точки зрения. Вот и попробуй разберись...

Но оставим право поиска специалистам, а сами поближе ознакомимся с жизнью ящерицы. Тем более что в ее быте немало занятного.

Предупреждаю, что наша прыткая ящерица не очень-то прыткая. Есть пошустрее. Но и ее достижения впечатляют: скорость бега этой крохотной спринтерши восемь метров в секунду, почти тридцать километров в час! Мчится она не по прямой – У нее посложнее барьерного бега: поворот за поворотом, вираж за виражом. И не по гаревой дорожке, а по песку, который для маленького бегуна что Для нас булыжник. Ну вот, расхвалил я ящерку, а она и километра не пробежит – умается метров через двадцать.

Зато в других видах легкой атлетики успехи очевидны: четырехногие лилипуты и лилипутки в высоту прыгают на 40 сантиметров, в длину – на 60 (правда с небольшого холмика). Есть у хвостатых и чисто мужские виды спорта. Например, борьба. Без нее не выяснить, кто из ящеров выше чином и кто должен уступать дорогу; без борьбы не решить и семейных дел – не обзавестись подругой. Схватка прекращается, когда упрямый соперник опрокинут на спину—положен на лопатки. Но некоторые хвостатые спортсмены, обозлившись, нарушают правила: хватают зубами противника за челюсть и перекатываются с боку на бок с закрытыми глазами, пока побежденный не даст стрекача.

Плавание среди рептилий, пожалуй, более популярно у самок. Это и понятно – им плавать легче, они толще самцов. Стиль плавания – змееобразный, дальность заплывов – метров десять. Больше не могут. Устают. Плаванием невозможно заниматься даже после хорошо залеченной травмы – ящерицы с аутотомированными, отброшенными хвостами сразу же тонут. С новым некачественным хвостом и в беге не преуспеешь: трудно закладывать виражи. А мешает ли обновка альпинизму, лазанию по деревьям?

Спортсмены народ закаленный, но закалка обыкновенной ящерицы превосходит всякое воображение. Вот одна из невероятных процедур. В 1973 году под Карагандой биологи А. В. Яблоков и А. В. Валецкий видели, как юркие существа в десятиградусный мороз (немного грело апрельское солнце) носились по снегу. Потрясающе! Ведь наукой твердо установлено: при минус 4,9° ящерицы кончают счеты с жизнью. Наукой еще тверже установлено, что холоднокровные создания на морозе могут еле-еле шевелиться, если разница температуры тела и воздуха будет 30°. А тут беготня по снегу. Значит, существуют пока неведомые нам какие-то химические процессы, позволяющие прыткой ящерице раздобыть тепло внутри своего тельца. Может быть, наша обыкновенная ящерица на самом деле необыкновенна? Может, она не так уж холоднокровна, как думали? К сожалению, обычно не то что снег, даже летний дождь для нее серьезная помеха. Давайте снова откроем томик Павла Петровича Бажова. «Вот бегают ящерки. Так и мелькают по траве-то, как ровно играют. Тоже, видно, весело на солнышке. Загляделся на них Андрюха и не заметил, как облачко набежало. Запокапывало, и ящерки враз попрятались... Прошел дождик, опять ящерки появились. Туда-сюда шныряют и сухоньки все. Ну а ему холодно стало. К вечеру пошло – у солнышка уж ила не та. Андрюха тут и подумал: «Вот бы и человеку так же. Сунулся под камень – тут тебе и дом».

Хоромы у ящериц не только каменные, есть и земляные. Да и вообще каменный дом им не построить. Земляное же жилье роют ногами и действуют головой, словно буром. Не помогает ли им на земляных работах то, чего у большинства животных нет, – подвижный затылок? Ящерица устраивается и под кучей хвороста, и в дуплах, и в брошенных туристами бутылках, и даже под валяющейся газетой. Но, конечно же, нора превыше всего. Предполагают, будто есть дачи – летние норы – и капитальные зимние убежища, которые строят в понижениях, куда ветер сдувает снеговое одеяло.

В Белоруссии, под Ковелем, нашли замысловатый лабиринт, где ходами были соединены тридцать нор. Что можно предположить? Либо ящерицы зиму спали вместе, либо летом ходили друг к другу в гости. Вторая версия маловероятна – жить и кормиться они предпочитают на индивидуальных участках. Но не такие уж они индивидуалисты. До недавнего времени знатоки были уверены, будто семья и брак у ящериц мимолетны – какой-то там месяц. Но все больше копится сведений, что хвостатые супруги верны друг другу и не расстаются без причины. А причина одна – гибель партнера.

Для пребывания на этом свете обыкновенной ящерице отведено пять лет. Однако лишь один из четырех детенышей доживает до следующей весны. Самыми старыми, так сказать, патриархами оказываются не могучие гиганты, а хлюпики. Вернее, не Хлюпики, а те, кто медленно растет. То же и у рыб – быстрорастущие особи умирают раньше, чем медленнорастущие. Не стоит ли задуматься над этим в век акселерации? Не окажется ли для нас верным то, что справедливо для рыб и ящериц? Не придется ли констатировать, мол, тише едешь – дальше будешь?..

Выше уже было сказано, что вокруг нас обычно вертятся ящерицы двух видов – прыткая и живородящая. Распознать их можно по величине (живородящая мельче) и по тому, что спина прыткой ящерицы помечена тремя узкими светлыми линиями, а живородящей – темной полосой.

Титул живородящая пожалован этому созданию за то, что из отложенных яиц почти тотчас вылезают детеныши. По наблюдению профессора А. М. Никольского, самка производит их на свет вечером: отложив одно яйцо, передвинется вперед и кладет следующее. Яйца выстраиваются в одну линию, как на параде. Более мамаша детьми не интересуется. А те, выбравшись из яйца и увидя громадный мир, забиваются во впадинки или под камешки. Первые несколько дней они и носа не высовывают. Сидят голодные и холодные, поджав хвост в полном смысле слова.

Вообще-то живородящие особи и их потомки выносливей прытких – даже от дождя не всегда прячутся. А прыткие ящерицы дождя боятся по незнанию – без него бы им каюк. Ибо яйца надо пристроить хотя и не в лужу, но во влажное место. Они, пока не созреют детеныши, два месяца лежат в укромной ямке. Все это время кожистая оболочка яйца поит зародыш, впитывая окружающую влагу. Яйцо мало-помалу растет – к осени разбухает втрое!

И вот на свет появляются трехсантиметровые зверьки весом менее грамма. Воспитывать их некому – родители к той поре, когда детишки начинают приставать с расспросами, уже залегли в зимнюю спячку. Это вроде бы хорошо – старики не боятся уступить молодежи место в биосфере. Но, увы, по весне, проснувшись, взрослые начинают раздавать тумаки направо и налево – изгоняют невесть откуда взявшуюся мелюзгу со своей индивидуальной территории. И отпрыскам приходится искать счастья не возле родительской норки, а на чужбине.

Им не стоит забираться в глушь – лучше идти к человеку. Ибо в нетронутом лесу жить сложнее.

Не удивляйтесь, в дебрях ящериц меньше, чем на рубках. Им же солнышко нужно, а не тень. А репные ящерицы решили, что нынче лучше всего поселиться в лесополосе или в придорожном кювете. Сколь им по душе пришлись кюветы, говорит то, что под Евпаторию и на Керченский полуостров они пробрались лишь после строительства железной дороги и посадки лесополосы.

Лучше же всего ящерицам живется, если судить по упитанности, по весу, на реке Урал и на Дону – здесь обитают гиганты весом более двадцати граммов (средний вес вдвое меньше).

Сотрудница Ростовского университета Г. П. Лукина писала, что на полях, где урожай убирают раздельным способом, ящерицы так и шныряют под валки необмолоченного хлеба. Еще бы не шнырять: здесь тепло, тут укрытия под боком (в случае чего можно шмыгнуть в, нору полевой мыши), да и с насекомыми дела обстоят неплохо – есть чем поживиться. Вот мы и вернулись к разговору об аппетите ящериц, который приносит нам прямой доход в рублях. Живут они в лесу, в степи и в горах. Меню их различно, но повсюду оно включает от 35 до 98% вредных для сельского хозяйства насекомых.

На обработку гектара угодий ядохимикатами в среднем тратят по 5,7 рубля. А посыпание ядами лесополосы обходится вдвое дороже. В лесополосе же, окаймляющей поле, за шестиногими следят по 110 ящериц на каждом гектаре; на бахчах, виноградниках и на посевах зерновых – от нескольких штук до 160. Если пересчитать их аппетит на ядохимикаты, получится, что прыткая ящерица «уничтожением вредителей компенсирует затраты от двух до одиннадцати рублей на каждые 10 га хозяйственно-полезных угодий». Если перемножить все гектары, где проживают ящерицы, на заработанные ими рубли, то незримый доход, который они приносят, будет многомиллионным.

И вот такое драгоценное создание мы оттеснили в кюветы, а кое-где и вовсе извели теми же ядохимикатами. Правда, прыткой ящерицы еще много. Но раньше было больше. И сказ о ней, вероятно, надо закончить так же, как кончается одна из глав уже Упоминавшейся объемистой монографии «Прыткая ящерица», написанной пятьюдесятью исследователями, изучавшими эту всем знакомую незнакомку. Увы, численность прыткой ящерицы быстро падает в Калужской области, во многих местах Сибири, на Ставрополье, в Латвии и Эстонии. Возле Махачкалы она пропала совсем. Пришло время заняться расселением и сбережением прыткого истребителя шестиногих.

Хочется верить, что весна у ящериц еще будет. А сколь они любят весну, свидетельствует то, что северная граница их местообитания располагается по изолинии зацветания черемухи. Это самый верный признак расцвета всей природы.

Лягушка-царевна

...Лягушкам только

образования не хватает,

а так они на все способны.

Марк Твен

«Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» – героиня рассказа М. Твена – прыгала дальше своих пучеглазых соперниц и приносила хозяину изрядный барыш. Увы, лягушачьи достижения в то время, очевидно, не регистрировали, во всяком случае у Твена на этот счет нет никаких цифр. А жаль. Их можно было бы сравнить с цифрами, известными науке.

Rana esculenta

Лягушки средней полосы России прыгают на 30—40 сантиметров. Гораздо дальше скачет лягушка-бык, обитающая в Америке, а «лягушка-прыткая», живущая в Западной Европе, прыгает метра на три. Абсолютный мировой рекорд – 409 сантиметров.

Ноги у лягушки хоть куда. В один прекрасный день именно они и занесли ее в экспериментальную науку и помогли прославиться Луиджи Гальвани. Правда, «животное электричество» было обнаружено, когда Гальвани еще и на свет не появился, но открытие осталось незамеченным. Эффектные же опыты итальянца потрясли тогдашний ученый мир: подумать только, отрезанные лягушачьи лапки оживали, вздрагивали на железной решетке балкона – их нервы еще хранили электрический заряд. С тех пор лягушка стала царевной эксперимента.

Когда в 1866 году против И. М. Сеченова как автора «Рефлексов головного мозга» было возбуждено судебное дело, великий физиолог заявил: «Зачем мне адвокат? Я возьму с собой в суд лягушку и проделаю перед судьями все мои опыты: пускай тогда прокурор опровергает меня».

Теперь опыты с лягушками не интересуют прокуроров. Теперь со вскрытия маленького существа принято начинать будничные практические занятия по физиологии. И потом студенты, уже став маститыми исследователями, часто не расстаются с милой их сердцу скакуньей – удобным лабораторным животным. Только в Ленинградском университете около 15 000 лягушек ежегодно «кладут свои животы» на алтарь науки. А сколько в мире университетов и исследовательских центров, где во имя знаний перестают биться сердца земноводных!

На Земле проживает более 200 видов настоящих лягушек, остальные – не настоящие. У всех, так сказать, подлинных лягушек горизонтальный зрачок и раздвоенный конец языка. Нам с вами примелькались лишь несколько видов: две большие зеленые лягушки (озерная и прудовая), которые не решаются далеко отлучаться от воды, и две их буроватые подруги помельче (травяная и остромордая), храбро ведущие наземный образ жизни.

Не искушенные в систематике люди принимают за лягушек их родственниц – жерлянок, чесночниц, квакш. Чтобы разобраться, с кем имеешь дело, надо – как врач на приеме – потребовать: «А ну-ка, покажи язык...»

На лягушачьем раздвоенном языке то, что на уме. А ум ее занят не глобальными проблемами, а букашками и таракашками. Подкрепляется она не только нежными комариками, но, как и ящерица, о которой только что шла речь, горькими божьими коровками и вонючими древесными клопами. Если лягушка различала бы еду по вкусу, ее язык мигом отдергивался бы от невыносимо горькой пикриновой кислоты. Ей же, чтобы ощутить эту пакость, подсунутую лаборантом, надо три секунды.

И все-таки лягушачий язык не прост. Необычен он не только тем, что, пребывая сложенным вдвое, вдруг моментально раскрывается и настигает пролетающую мимо букашку, но еще и тем, что реагирует на времена года. Реакцию эту можно увидеть под микроскопом – на языке появляются и исчезают так называемые гантелевидные клетки, похожие на парашютики одуванчика.

В Институте нормальной физиологии АМН СССР узнали, что такие одуванчики на лягушачьем языке цветут зимой, а к марту мельчают. В июне язык травяной лягушки вовсе голый – никаких клумб под микроскопом не видно. В августе одуванчики снова появляются, чтобы распуститься к зиме во всей красе. В чем причина? Наверное, в том, что парашютики вроде бы и есть те самые вкусовые клетки, которые у лягушки никак не могли найти. Но тогда появляется новая загадка – зимой лягушка спит, зачем ей в это время вкус?

Страсти холоднокровных

У самцов травяной лягушки есть нечто общее с Синей Бородой, персонажем из сказки Перро: в брачное время у них синеет горло. (Кстати, представители сильного пола остромордых лягушек синеют почти целиком.) Но у сказочного персонажа было семь жен, а многоженство лягушек – нереально, потому что самцов среди них больше, чем самок. В научной литературе приводятся сведения о том, как самцы, понапрасну звавшие пучеглазых подруг, с горя кидаются на прудовых карпов и стискивают их Жабры в железных объятиях.

Женами в пруду дорожат – иной раз кавалеры не выпускают самку из объятий даже когда зоологи кладут их обоих в спирт. Но все-таки самцы и в брачный период не теряют головы: стоит самке выметать икру, она издает особый звук, и самец ее немедленно отпускает. А чтобы подруга не выскользнула самовольно, на передних лапах самца разбухают так называемые брачные мозоли. В этих шершавых мозолях находятся особые железы. Их выделения бактерицидны – они предотвращают воспаления царапин и ран, образующихся на груди самки. Иногда лягушачьи объятия продолжаются до трех суток: самка почему-то медлит с откладкой икры. И самец ждет, натруживая мозоли. Опыт предков говорит ему, что оплодотворить несколько тысяч икринок нужно сразу же, иначе головастиков не будет.

Как лягушки по весне находят родной водоем, пока непонятно. Сначала думали, будто они, руководствуясь гравитацией, стремятся вниз. Но потом выяснилось, что они направляются и от низин к озерам, расположенным на возвышенностях. Тогда решили, что их привлекает запах родных мест. Однако они пробирались и под проливным дождем, уносящим запахи. Следующей версией стала звуковая – мол, привлекают крики сородичей, их радостное плесканье. Но лягушки шли по верному пути и когда вокруг царила мертвая тишина. Потом стали думать, будто они чувствуют специфические выделения водорослей в том водоеме, где их предки испокон веков откладывали икру. Но тогда как объяснить случаи, когда земноводные приходят к засыпанному бульдозером пруду?

...У всех позвоночных животных дети как дети – похожи на родителей, а у лягушки – головастик. Его жизнь начинается в икринке, которая служит убежищем, столовой и инкубатором. Верхняя темная ее половинка поглощает солнечные лучи и одновременно защищает ещё не вылупившегося головастика от ультрафиолета. Икринка устроена наподобие ваньки-встаньки: если ее перевернуть темным экранчиком вниз, он вскоре снова окажется на прежнем месте, ибо самая тяжелая часть—желток – расположена внизу. И еще одно защитное приспособление: в оболочке икринки содержится ранидон, который убивает микробов лучше, чем карболовая кислота.

Двери маленького домика заперты, и его крошечный постоялец не смог бы выйти, если бы эволюция не снабдила его химической отмычкой: секрет, выделяемый специальными железами головастика, растворяет прочную оболочку яйца, и малыш выходит в большой мир. Малыш растет, набирается сил. Сквозь жабры прорастают передние ноги, сильно вырастает язык, рот становится шире. Наконец, рассасывается хвост, и молоденький лягушонок вступает в жизнь, пройдя всего-навсего тридцать (!) стадий превращения.

У травяной лягушки эти метаморфозы занимают 50—180 дней в зависимости от погоды, у прудовой – 72—214 дней. Иногда головастику приходится зимовать, и только следующим летом он станет полноправной лягушкой.

Не одна погода радует или печалит малышей. Например, они терпеть не могут даже небольшой примеси йода. Если же в воде есть соли кальция, марганца или глюкоза, то, наоборот, развитие пойдет быстрее. Зато обилие жира в корме угнетает рост.

Кстати, у головастиков ни зубов, ни желудка нет. Эти маленькие вегетарианцы потребляют микроскопические водоросли, а в водорослях много щелочей. Желудочное пищеварение с непременным участием соляной кислоты им ни к чему. Куда выгодней кишечное, щелочное. Вот они и обзавелись очень длинным кишечником.

У головастиков много врагов, самые грозные – личинки жуков-плавунцов. Однажды в пруду под Звенигородом подсчитали, что двадцать личинок плавунца за двадцать дней съели 40 000 головастиков. Головастики и сами себе могут быть врагами: рослые особи выделяют в воду вещества, препятствующие развитию хилых собратьев. А заморыши, вместо того чтобы обидеться, сами выбрасывают в воду химические соединения, которые еще более подстегивают рост акселератов. Получается, что часть головастиков добровольно уступает место под солнцем более сильным особям, как бы идет на самоубийство. (Академик С. С. Шварц, описав это явление, полагал, что метаболическая, самопроизвольная регуляция численности вида свойственна всем популяциям, всей живой природе).

Давайте считать, что тот головастик, с которым мы подружились, благополучно превратился в лягушонка. Если его мама была водной лягушкой, он станет «дневным» животным, а если икру отложила наземная лягушка – преимущественно «ночным». Дело тут не в сиянии солнца, а в суточных колебаниях влажности воздуха: после дождя наземные лягушки могут резвиться и в полдень.

Но резвится лягушачий народец лишь возле своего дома – на участке в несколько квадратных метров. Однажды автор монографии «Лягушка» профессор П. В. Терентьев пометил под Ленинградом 230 лягушек. Через неделю половина бесхвостых домоседов была найдена в нескольких шагах от места первой поимки. Другие – чуть дальше. Лишь единицы бродили метрах в ста. Значит, к путешествиям лягушки склонны только в сказке. Кстати, пометить лягушку краской или кольцом просто: если ее опрокинуть на спину и придержать в этом положении, она застынет и лишь через несколько минут сообразит, что мир перевернулся.

Да и вообще лягушки кое-что соображают: после четырех-семи попыток они перестают хватать мохнатых гусениц или дождевых червей, смазанных гвоздичным маслом, хлорной известью или соединенных с электрическими проводами. Урок помнят дней десять. Лабиринт лягушки осваивали хуже, хотя учили их, конечно, без всякого снисхождения. Когда они двигались по неправильному пути, то получали электрический удар. Через сто ударов лягушки, наконец, понимали, чего от них хотят, и прыгали правильно – так сказать, путешествовали из-под палки.

Лягушек надо уважать. Для этого причин более чем достаточно. Хотя бы та, что первым живым звуком, некогда раздавшимся на континентах, было кваканье лягушачьих предков. Рев, рык, писк и мычанье начали сотрясать воздух гораздо позже. Блеять и ржать тоже долгое время было некому. Так что, если заглянуть в даль времен, можно прийти к неожиданному выводу: наша речь – это кропотливо измененное и отшлифованное эволюцией кваканье. Правда, в очень и очень далеком прошлом земноводные скорее всего квакали не так. Но как именно, не знал никто, кроме них самих, – уши тогда были тоже только у земноводных.

Лягушки квакают от полноты чувств, их песня – это древнейший призыв к поддержанию непрерывного потока жизни. А вот замысловатая соловьиная трель – всего-навсего монолог эгоиста, предупреждающего о частной собственности на участок, где построено гнездо. И уж если не соловьям, то другим пернатым неплохо бы отдать должное вокальным данным американской жабы и некоторых древесных квакш: они издают звук флейты и свирели, да еще звенят, словно бубенчики. А японская веслоногая лягушка поет совсем как птица, и ее специально держат дома для услаждения слуха.

Жаль, что голоса травяных и озерных лягушек подкачали. Но это не помешало зоологам, подслушивая их хоровые номера и интимные беседы, узнать немало интересного. Выяснили, например, что лягушки-дамы молчаливее лягушек-кавалеров и что наземные виды лягушек молчаливее водных. В лексиконе прудовой лягушки обычно шесть криков: громогласный квакающий призыв к продлению рода, два негромких территориальных крика, два сигнала о высвобождении и крик тревоги. Если ничего не подозревающую квакушку внезапно и грубо схватить, она иногда издает пронзительный вопль, похожий на кошачий. Это крик ужаса, прощанье с жизнью.