Текст книги "Зверинец у крыльца"

Автор книги: Станислав Старикович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Комариные детишки волосаты. Почему? Волосы личинкам нужны отнюдь не для тепла – это весла и одновременно чувствительные приемники внешних сигналов. А волосяные веера вокруг рта – кормильцы, добытчики. Благодаря им у рта бурлит водоворот, из которого и изымается снедь, наподобие того, как кит цедит воду сквозь ус.

Личинки малярийных кровопийц не любят просто так болтаться в водоеме. По их мнению, во всем должен быть порядок. Иначе им было бы незачем причаливать к листику, берегу или щепке.

Досуг и рабочее время они, с нашей точки зрения, проводят не в лучшей позе: зад наружу, голова в воде. Дышат жабрами или дырявым хвостом, который чуть торчит из воды. Если надо вырнуть, вентиляционную трубу закупорят предназначенные для этого клапаны. Чтобы глотать блюда с поверхности воды, они, как сова, поворачивают голову на 180°. Плавают же как раки – задом наперед.

Идут дни. Личинки наглотались органики, разных там инфузорий, поскоблили водоросли. Набрались сил. Пора окукливаться. Куколки не напоминают кукол – похожи на запятую. В толстой части прозрачной запятой формируются голова и ноги летунов, видны даже глаза будущих созданий.

Наконец, верхушки запятых лопаются, и на свет вылезают бесцветные мягкотелые существа. Брюко у них заполнено воздухом – насекомые заранее его наглотались, чтоб не потонуть. Сидит комаришка на своем утлом челне и на полный ход запускает химическую фабрику в организме: за несколько минут покровы окрашиваются и твердеют. Можно лететь на берег. Там дел невпроворот.

Подсчитано, будто на каждого человека приходится по 250 миллионов насекомых в год. Тут все – и бабочки, и тараканы. Сколько же комаров, пока точно не известно. По крайней мере в тундре их можно считать оптом – над каждым гектаром летает по пять килограммов. Чудовищная цифра. Но это как посмотреть. Биологический круговорот веществ в холодной тундре ленив, медлителен. Комары же за какие-то недели возвращают на водоразделы химические элементы, которые вода утащила вниз. На крохотных крыльях с каждых ста гектаров болота ежегодно улетает два пуда углерода, пуд азота, девять килограммов фосфора, шесть – кальция, полтора – кремния. Путешествуют и микроэлементы: молибден, марганец, бор... Иными словами, на сушу испокон веку летит еда для растений. Летит и корм для птиц.

Нужно сосчитать комаров, получше разобраться в их биографиях. А они все на одно лицо. Как быть? Пометить. Но комар не птица, кольцо ему на лапу не оденешь.

Быть может, метить краской? Но не всякая прилипает – годятся лишь спирто-жирорастворимые и металлические порошки. Однако и каплю комары не утащат. Да и метить впору ювелирам – уж больно тонкая работа. Выручили пульверизаторы – стали красить серийно.

Есть такие сведения: если яркое пятно нанесено на среднеспинку, то за час под лупой можно осмотреть 75 особей. Если же устроить нечто вроде химчистки – смывать краску растворителем на фильтровальную бумагу, то уже тысячи существ сразу расскажут о себе.

Увы, множество нежных летунов калечится в красильном цехе. А те, что благополучно прошли через его горнило, могут стать немечеными – пятнышко смоет дождь. Поэтому придумали изощренные метки. Однажды в воду, где обитали комариные личинки, внесли радиоизотопы. И в мир улетели миллионы комаров с невидимым клеймом. На поиск же десяти меченых среди пятидесяти тысяч немеченых с помощью счетчика Гейгера хватит и минуты.

Комаров предпочитают клеймить, пока они еще не комары – в воде. Интенсивное поглощение ли-чинками самой ходовой метки – радиоактивного фосфора – возможно только при хорошем столе. Поэтому им устраивают роскошную жизнь: в воду добавляют мясной порошок, пивные дрожжи, галеты для собак или (стыдно писать!) помет мышей и сусликов: по 0,7 мг органики на личинку в день.

А как быть, если надо метить пожилого комара? Старика-то в личинку не превратишь. Опять-таки выход есть. Комариху подпускают к мышам или кроликам, которым впрыснули радиоизотопы. Комары же дегустируют меченый сахарный сироп.

Низкие концентрации радиоизотопов не вредят комариному здоровью, не меняют длительность их жизни. И при всем том радиоактивность камарих вдвое выше, чем самцов. Вот как радиация расползается по телу: голова – 5—10%, брюшко самок – 45—55%, ноги – 10—25%, крылья – 0,5—2%.

Есть ни кое-что поновее – нейтронно-активационный метод. В комариный рацион добавляют обычные соли селена, марганца или редкие элементы. Потом летуна отпускают на волю. Он живет в соответствии с законами племени. Наконец, его снова ловят. А поймав, бегут к ядерному реактору – облучают тепловыми нейтронами, и метка становится радиоактивной, выдает носителя.

Кое-кто усомнится, стоит ли проделывать такое. Стоит. Преимущество – полная радиационная безопасность для других обитателей Земли. Жаль, что метод еще ждет путевки в большую жизнь.

Поймать удается крохи – менее процента выпущенных комаров. Поэтому метят их сотнями тысяч и миллионами. Ловят же так называемым колоколом Мончадского. Это легкое и простое сооружение: шест да марля, натянутая на кольцо. Под этот зонтик садится человек. Потом он дергает за веревочку, и марля с кольцом падает вниз, отрезая комарихам путь на волю. Остается собрать живность внутри белого цилиндра, оглушить ее эфиром и сложить в какую-нибудь посудину. Самцов же надо приманивать на звук или искать рой, где и сачком управиться можно.

Ловля комаров – хитрое дело. Приходится учитывать, что ночью маленьких оборотней сильнее всего притягивает все светлое, а днем—темное. Что анафелесы предпочитают разыскивать стадо животных, а не нападать на одного человека. Есть и странные привычки: в экспедиции под руководством Н. Я. Маркович, работавшей в Сибири, заметили, что малярийные комары, проживающие на скотных дворах, отправлялись на прогулку вместе с буренками и на них же приезжали обратно. Зачем нужен такой променад?

Ловля меченых особей поведала о многом. Выяснилось, что они иногда удирают от места выпуска на 40 километров. Узнали новое о роении, о хищниках, поедающих комариные яйца, о механизме действия ядохимикатов, точнее подсчитали, сколько комарихи выпивают крови... Но знать нужно больше. Увы, период полураспада самой хорошей метки – радиоактивного фосфора – две недели. Так что и впрямь придется засовывать комаров в ядерные реакторы.

За семь верст комара искали,

а он на носу.

Пословица

Лет пятнадцать назад вышла любопытная книга: «Животное население Москвы и Подмосковья». Речь в ней и о птицах, и о лягушках, и о зловредных грызунах, и о комарах, конечно. В громадном городе им вольготно – можно плодиться в московских прудах и речках площадью около 800 гектаров. Правда, в благоустроенных прудах центра такого не бывает. Зато окраины, парки и мокрые подвалы для кусачих тварей благодать.

В Москве проживают комары 29 видов. Большинство из них относится к роду аэдес. Больнее же всего кусаются не чистопородные комарихи, а будто бы дворняжки – помесь из трех видов кулекс. На москвичей летающие кровососки обычно покушаются весной (80% годового поголовья). Летом их меньше, а осенью они и вовсе редкость. И ежели в августе – сентябре в квартире прихлопнуть комариху, можно раздавить последнюю могиканшу. Вообще-то комары в Москве жили еще до Юрия Долгорукова, в двадцатых или тридцатых годах нашего века они вынуждены были смириться с асфальтово-бетонным центром.

К превеликому сожалению, городские комары не экзотика – они пьют кровь жителей европейских столиц, сибиряков (правда, на Дальнем Востоке до горожан они пока не добрались). Осенью 1974 года комариные тучи заполонили Ленинград. Про эту напасть писала «Правда» и специальные издания. Что произошло? Почему ленинградские комары перепутали весну с осенью?

Профессор А. С. Мончадский так объяснил случившееся. Яички кусак ждали весны. А она выдалась сухая-пресухая. Мокро стало лишь под осень. Вот комары и перепутали времена года. Но в центре города людей мытарили кровопийцы, настолько привыкшие к городскому быту, что бодрствовали круглый год: размножались в темных сырых подвалах, где и в мороз плюсовая температура.

Первого кулекса-горожанина в Ленинграде поймали в 1939 году (в Москве раньше). В 1965 году его обнаружили в Киришах, а сейчас он прописался в нескольких городах Ленинградской области. Причем прописался крепко – в Киришах живет в подвале каждого десятого дома. Полагают, что комары из Ленинграда на периферию выезжают в автобусах и автомобилях. Ездят с комфортом, но жизнестойкости им не занимать – процветают в духоте подземелий, плодятся в немыслимо грязной подвальной воде, в которой дикие родичи сразу бы погибли.

Сотрудник Ленинградской областной санитарно-эпидемиологической станции П. Е. Золотое озабочен: «Выплодившиеся комары проникают в жилые или производственные помещения и, обладая высокой кровососущей активностью, сильно досаждают людям. В некоторых случаях численность нападающих в зимний период комаров была настолько высокой, что требовалось проведение экстренных мер по их уничтожению». Представляете: зимой комары мучают вас в помещении, на рабочем месте!

На улице идет снег, а в домах – сражение: подвалы и лестничные клетки посыпают гексахлораном, поливают раствором хлорофоса. А сколько мороки с узкими и низкими техническими подпольями, где тянутся трубы заводских коммуникаций! Но, увы, через год все начинается снова. Не лучше ли. пустить стрелу в ахиллесову пяту комаров – отнять у них возможность плодиться, высушить подвалы?

В области это проще, чем в Ленинграде. Ленинград стоит на низком месте, и грунтовые воды лижут фундаменты. Да и за трубами канализации здесь не очень-то следили. Выбитые стекла, неплотно закрывающиеся двери позволяли насекомым летать под Дом и выбираться наружу. Откачка воды и герметизация подземелий дала неплохие результаты: в ленинградском подвале на квадратном метре воды проживало в среднем 4840 личинок комаров, а спустя несколько лет – 154.

Городских насекомых надо держать в узде, иначе они нам покажут, где раки зимуют. Их эволюция стремительна. Вот только одна черта: для диких комаров не годится вода, в которой стирали белье, а для городских нипочем весь канализационный коктейль. И самое печальное то, что, даже наглухо закупорив мокрые подвалы, мы от них не избавимся – насекомые плодятся бескровным путем, не кусаясь. Кровопийцы могут годами ждать, когда откроют дверь. И уж отплатят долг сторицей.

Чтобы подтвердить, что это не выдумка, сошлюсь хотя бы на работу Ш. Г. Сичинавы. Он собрал куколок кулексов (пискунов) в загрязненных органикой мокрых подвалах Сухуми. В лаборатории благополучно вывелись комарихи. Их разделили на три части. Первые пили только воду. Другие – сахарный сироп. Третьи могли до отвала пить цыплячью кровь. И что же? Жизнеспособные яйца отложили все, даже те, что пробавлялись чистой водой. Вероятно, они запасают белки впрок, еще будучи личинками. Правда, особи, мучившие цыплят, принесли вдвое больше яичек, чем комарихи, сидевшие на воде. Но сногсшибательный факт остается фактом: Кровопийцы могут обойтись водопроводом.

...Лет тридцать назад несколько малярийных комаров забрались в самолет, летевший из Африки в Бразилию. Там непрошеные гости расплодились Для бразильцев это обернулось горем: от эпидеми малярии умерло 12 тысяч человек. В прошлом и у нас свирепствовала малярия; во время вспыщки 1923 года в РСФСР ею переболело свыше десяти миллионов человек.

Не одной малярией грозят комарихи – в их арсенале энцефалит, туляремия, желтая лихорадка..

Вот слова доктора биологических наук А. В. Гуцевич: «В слюнных железах одного комара может содержаться столько вируса восточно-американского энцефалита, сколько нужно для гибели 100 000 белых мышей». А ведь слюнные железы комарихи – это крохотные трубочки, видимые только под микроскопом.

...Летом 1966 года я в качестве корреспондента побывал на Международном конгрессе по микробиологии. О чем только ни говорилось в докладах! И о синтезе микробами белков из нефти, и о выращивании животных, в теле которых совсем нет микроорганизмов, и о глобальных планах искоренения малярии...Было чему удивляться. Было и чего испугаться. Например, французские исследователи сообщили, что в мушках-дрозофилах найден вирус, близкий к вирусам бешенства, и что этот вирус процветает в комарином организме. Не прибавится ли к бедствиям, причиняемым комарихами, и бешенство? Стоит лишь напиться крови больной лисы или волка, а в другой раз пообедать на человеке...

Вывод из всего этого один: комарихи – паразиты. И еще какие! Поэтому о них часто и пишут в журнале «Паразитология». И конечно же, с паразитами надо воевать. Об этом и пойдет речь дальше.

Сколько ни хлопай комар крыльями —

Земля не перевернется.

Пословица

В самом деле, миллионы лет комары хлопают крыльями, а Земля на месте. Зато сколько человеческих судеб они перевернули! Порой даже влияли на ход сражений – сеяли смерть среди солдат. Не все комарихи атакуют человека – многим кажутся вкуснее животные. Да и среди людей они сперва рвутся к детям и обильно потеющим взрослым.

Когда знаешь привычки противника, воевать легче. Враги обычно перестают идти в атаку при жаре Р 28°. Благодать же для них – 16° и относительная влажность воздуха 80—90%. В сухом воздухе ноющие эскадрильи долго не продержатся – они теряют воду. Не любит противник и высотных полетов. Этим давно пользовались в малярийных краях – строили для ночлега восьмиметровые вышки.

У врага есть изящные укрытия – цветы. «Крылатые амазонки» их так обожают, что лезут внутрь. Еще бы: там готов и стол и теплый кров. Согреться летающее войско в цветке может потому, что вогнутые блестящие лепестки, как зеркала, направляют солнечные лучи к пестику – это помогает быстрее завязаться семенам. Поэтому внутри мака на пять градусов теплее, чем на улице. Испачкавшись же в цветке пыльцой, враг становится нашим союзником – опыляет растения. В тундре и северной тайге это особенно важно – шмелей и пчел там не густо...

На хорошем постое – и мороз нипочем. Поэтому зимняя квартира – предмет большой заботы, и самки разыскивают ее в радиусе 14 километров. Расквартировываются насекомые где-нибудь под корой, в щели, чтобы не дуло. Да и в постройках прячутся там, где нет сквозняка.

Крылатая рать печется и о пополнении. Так, личинки аэдес выделяют в воду вещества, подталкивающие развитие личинок кулекс. Следует задуматься и над взаимосвязями, давно подмеченными в народе. «Если много комаров, то не ждать урожая овса и травы будут плохими». Зато: «Много комаров – готовь короба для ягод».

Сбор ягод – занятие приятное. Но едва замрешь, начинает мучать гнус. Чтобы настроение не портилось, обзаведитесь костюмом, придуманным Л. И. Жуковой. Он схож с грубой рыболовной сетью. Сию сеть одевают под рубаху, чтобы одежда стала толще 3,9 миллиметра (длина комарихиного хоботка). И тогда получится по поговорке – видит око, да зуб неймет.

В союзе с нами и химия: сто граммов камфары, испаряемой над горелкой, очистят от пришельцев триста кубометров помещения. В ходу и средства индивидуальной защиты: РЭДЭТ, ДЭТА, диметил-фталат, гвоздичное масло... В ГДР на балтийском побережье по комарам палят из аэрозольных пушек, распыляя вредоносный для насекомых туман, чтобы курортники не чувствовали себя донорами.

Химические баталии идут и в природе. В лаборатории профессора А. И. Черепанова узнали, что неприятелю не нравятся фитонциды кедра и березы: за одно и то же время в один и тот же день в кедровом лесу поймали 33 комара, в соседнем березняке – 229, а в смешанном лесу – почти полторы тысячи. Враждуют с комарами и водоросли кладофора гломерата и хара элеганс. Они выделяют в воду некое вещество, разрушающее пищеварительный тракт личинок.

На ниве борьбы с комарами жатву можно собрать и с помощью чеснока—чесночное масло в разведении двадцать к миллиону не выдерживает никто из кровососов. В общем, в паутине экологических связей найдется не одна ниточка, за которую стоит тянуть, чтобы одержать победу в борьбе с гнусом.

Вот сенсационная, прямо-таки ошеломляющая находка. В октябре 1970 года в верховьях реки Или, впадающей в озеро Балхаш, поймали рыбку, сражающуюся с комарами куда лучше хваленой гамбузии, уклеек или ершей. Рыбка – прелесть. Ей для счастливой жизни не надо ничего, кроме личинок кровососов. У нее пока нет русского имени, да и по-латыни ее пишут со знаком вопроса (Аплохеимос латинес?). Рост комариного истребителя два-три сантиметра. То есть пролезть она может куда угодно. Плодовитость – неимоверная. Выносливость – выше всяких похвал. Да и вообще рыбка любит жить там, где комары делают первые шаги. Встретились с этой поистине золотой рыбкой в верховьях реки, а ныне она обживает и нижнее течение Или.

В биологическом арсенале есть существа и посильнее рыбки – вирусы, грибок... Обратиться к ним придется потому, что присоседившуюся к человеку популяцию пискунов теперь не урезонишь ядохимикатами, которые к тому же травят и полезную живность.

Недавно биолог Е. С. Куприянова внимательно обследовала трупики пискунов, валявшиеся на берегах прудов и болотин в Подмосковье и Ростовской области. Убийцей был микроскопический грибок энтоморфтора конгломерата. Погибших находили да-де в смотровых колодцах канализации. Чудо? Нет. Такую драму еще сто лет назад описал естествоиспытатель Н. В. Сорокин. Он рассказывал про новорожденных, только что вылупившихся комаров, убитых грибком. Они плавали на спине с задранными вверх ножками. Вздутое брюшко окутывал белый налет грибка, который заполонил и внутренности.

Грибок может прийти к нам на подмогу как раз в благодатное для кровопийц время – в дождливую пору. Он набрасывается на комаров в воде, поэтому погибшие особи не находят далее 800 метров от места рождения. Если улетели дальше, значит, здоровы. К сожалению, микроскопическому воину не по зубам кусаки и малярийные мучители: их покровы содержат жирные кислоты, подавляющие рост грибка.

Не думайте, будто автор готов сжить со свету всех комаров до единого. Ни в коем случае! Если они все сгинут, что же будут есть стрекозы, рыбы, птицы? Как пойдет биологический круговорот веществ на громадных территориях? Слаженность природы подобна песне. А из песни слова не выкинешь. Поразмышляйте над отрывком из романа Уэллса «Люди как боги», где говорится о благоустроенной Земле будущего, сияющей стране Утопии.

«Ласточек же в Утопии не было видно потому, что в ней не было комаров и мошкары. В Утопии произошло сознательное уничтожение значительной части мира насекомых, а это тяжело отразилось на всех существах, чья жизнь прямо или косвенно зависела от насекомых... Десять тысяч видов, начиная с болезнетворных микробов и кончая носорогами и гиенами, были подвергнуты суду. Каждому был дан защитник. О каждом спрашивалось: какую он приносит пользу? Какой вред? Как можно его Уничтожить? Что еще может исчезнуть вслед за ним, если он исчезнет? Стоит ли его уничтожение связанных с этим хлопот? Или его можно обезвредить и сохранить? И даже когда тому или иному виду выносился окончательный смертный приговор... в каком-нибудь надежно изолированном месте сохранялся достаточный резерв особей осужденного вида».

Кому жалко ласточек – прочитайте роман. Потому что чуть далее Уэллс пишет, что в справедливой Утопии ласточки уцелели не только в заповедниках.

Многие предвидения фантастов оправдались. Хотелось бы, чтоб поскорее и полноценно осуществилось и экологическое пророчество Уэллса. Природу надо улучшать, а не обеднять.

Комнатная нечисть

Разве это великан?

(Ха-ха-ха!)

Это просто таракан!

(Ха-ха-ха!)

Таракан, таракан, таракашечка,

Жидконогая козявочка-букашечка.

К. Чуковский

В жизни вряд ли хотя бы одна хозяйка хохотала, встретив таракана на кухне. Увидев жидконогую букашечку, хозяйки скорее всего вспоминали другие строки Чуковского: «Чтоб ему провалиться, проклятому». Увы, тараканы не проваливаются, а по кухне похаживают, сытое брюхо и усы поглаживают.

Blatta orientalis

На первый взгляд самодовольные твари выглядят чистюлями – уж больно они следят за усами. Если им помешать чистить усы, они примутся за ноги – будут их то и дело поглаживать. Но нам от тараканьего туалета проку нет: назойливые соседи везде бегают, все пачкают и даже могут быть переносчиками инфекции. А микробов они подхватывают немало: тараканам по вкусу самые разные отбросы. Едят они также гуталин, и овощи, и книжные переплеты, склеенные клейстером, но особенно падки на пиво. Однако и от закуски не отказываются.

Верхняя пара их челюстей служит для топорной работы, менее же мощная вторая пара предназначена для тонкого дела. На ней множество крошечных зубов и щетка для особо важной процедуры – чистки усов. Более того – усатые обжоры жуют не только ртом, они жуют и то, что проглочено, – тараканий желудок оснащен хитиновыми зубцами и сильными мышцами.

Если с пропитанием плохо, если мусорное ведро пусто, а на столе не валяются хлебные крошки, то и тогда «козявочки-букашечки» не поднимут лапы – в теплой кухне и натощак проживут месяц.

Вообще-то у тараканов на земле почтенный возраст. Им около трехсот миллионов лет. В очень далеком прошлом они пристрастились к теплу и влажному полумраку, царившим в древних лесах. Теперь влагу и тепло им дарит кухня. С полумраком тоже нет затруднений – днем они отдыхают в щелях и выходят на промысел, когда хозяева квартиры гасят свет.

Чаще всего нам досаждают прусаки – рыжие твари сантиметрового роста – и черные (иначе восточные) тараканы, которые вдвое крупнее. (Черный таракан не так уж и велик; в Южной Америке, например, водится таракан длиной с палец.) Названия кухонных тараканов отражают географические позиции, с которых они начали наступление на мир. Когда черный оккупант появился в средней полосе России, доподлинно неизвестно. А о прусаках пишут, будто они попали к нам в XVIII веке после семилетней войны. В то время у тараканов была дурная привычка прятаться под воротники и в вещи завсегдатаев харчевен. Этих прилипчивых субъектов невольно и принесли домой русские солдаты, воевавшие против армий Фридриха. Так это или иначе, но ранее ни в Москве, ни в Петербурге рыжих тараканов не было.

Впрочем, в достоверности таких давнишних свидетельств можно убедиться со слов некоего Таннера, побывавшего в XVI веке в Москве. Было, оказывается, в России ужасное животное по имени «каракан, которое не тревожит хозяев, но живьем заедает гостей». Вот так. Не больше, не меньше.

Как ни странно, тараканам на Руси жилось подчас вольготно – молва наделила докучливых нахлебников таинственными качествами. Уверяли, будто появление в новой избе черных представителей этого племени сулило богатство. Прусаки тоже якобы приносили добро. А если насекомые из дому побежали – будет пожар.

Кажется, что тараканы носятся, как угорелые. Однако скорость их невелика: километр в час. Но километр они не пробегут – сил не хватит. А вот если б были соревнования по протискиванию через щели, то тараканы вошли бы в первую пятерку. Здесь они виртуозы. Это иногда использовали моряки. Обвязав тело таракана ниточкой, они запускали его в немыслимые переплетения труб и переборок – туда, куда нужно было протащить трос или кабель. Этот живой вездеход выволакивал нитку, потом его отпускали или давили каблуком, к нитке привязывали веревочку, к веревочке – трос. И нужный кабель ложился в нужное место.

...В книге про насекомых-паразитов человека К. Фриш писал, что тараканья голова выглядит так, будто вмещает мозг мыслителя. Увы (а может, к счастью), за внушительным лбом ничего особенного не скрыто – мозг крошечный. Да и вообще таракан с оторванной головой проживет дольше самого головастого, если и того и другого не кормить. Так что и без головы жить можно.

И все-таки усатые кое-что соображают. Например, можно научить их по сигналу отдергивать лапу. Кроме того, как говорят этологи, у тараканов есть исследовательская активность. Если прусака пустить на белую вертикальную планку, он станет ее изучать: бегать вниз и вверх. Постепенно расстояние Укорачивается – таракан ознакомился с обстановкой. Если его пересадить на точно такую же, но зеленую планку, он повторит то же самое. На беготню влияет и состояние духа: когда таракану, прежде чем выпустить его на новый предмет, дают успокоиться, присмотреться, он исследует предмет активнее, быстрее.

Главный исследовательский инструмент – усы. Под микроскопом видно, что они состоят из множества члеников с крошечными отверстиями, из которых торчат тонюсенькие осязательные щетинки. Под основанием щетинок расположена нервная клетка. Она и сигнализирует о соприкосновении. Щетинки разбросаны там и сям и по телу, благодаря им существо с твердым наружным покровом осязает окружающий мир. А вот усами насекомое не только щупает – они рассказывают ему и о запахах, так что усы это еще и нос. Правда, нос неполноценный – нюхать можно, а дышать нельзя. (Таракан, как и другие насекомые, дышит брюхом. И если его голову окунуть в воду, то владелец ее не задохнется.)

Усы нужны и для установления контактов – тараканы здороваются антеннами. Если у молодых прусаков остричь, сбрить или оборвать усы, шестиногие отроки чувствуют себя одинокими, покинутыми и резко замедляют рост, хотя видят, что вокруг копошатся соплеменники. Не чудаки ли – своим глазам не верят? Может, без усов они предаются углубленному самоанализу? Если и не психологические, то биохимические анализы идут у них полным ходом. Иначе безусая молодежь не прибавляла бы в росте, когда в корм примешивали от 1 до 5% экскрементов других прусаков, то есть не прибавляла бы в росте «по сигналу живота».

Яйца, из которых вылупляются личинки, самки упаковывают в крепкую плоскую оболочку, вроде портсигара. Там каждое яичко в особом отсеке, чтоб не повредилось. Черная тараканиха роняет капсулу куда попало, а рыжая терпеливо таскает ее почти месяц, пока не разовьются зародыши. И все это время портсигар, или, как его называют в простонародье, чемоданчик, торчит из ее хвоста. Хотя и некрасиво, зато надежно – дети не брошены на произвол судьбы.

Профессор М. Н. Богданов в милой и умной книжке «Мирские захребетники», 19-е издание которой вышло в 1917 году, весело описал деторождение и первые шаги тараканьей детворы. «Внутри чемоданчика, старательно таскаемого мамой, лежат в два слоя длинные белые трубочки, их бывает до 36. Это и есть яички, в которых развиваются маленькие тараканчики. Когда придет время выползать им из яичек, тараканиха заберется в щель, задними ногами отцепит багаж и станет над ним хлопотать. Как только она отгрызет боковой рубец, из образовавшихся отверстий начнут выползать беленькие, длинненькие козявки, с ножками и черненькими глазками. Тараканиха заботливо оглаживает новорожденных усиками и подгоняет к заранее припасенным съестным крошкам. Стоит таракашкам поесть, чтобы сделаться неузнаваемыми: тельце превращается в плоское и широкое, а белый цвет сменяется на бурый. Мать водит их из щели в щель, обучая добывать пищу».

Такие родительские хлопоты идут вразрез с нашими интересами. Иначе промышленность не выпускала бы противотараканьи яды, например «Фос-фолан». Этим порошком посыпают места, обжитые кухонными постояльцами. Если порошковая россыпь кому-либо не по душе, можно воспользоваться «Инсектолаком». По мере его высыхания нарастают тонкие кристаллики ядохимиката. Вытирая тряпкой пыль, мы сотрем и крошечные кристаллики. Однако печалиться не надо – они нарастут вновь. «Инсек-толак» почти два года будет отравлять жизнь тараканам.

За границей в поисках противотараканьего оружия обратились даже к электричеству: под плинтусы, куда любят прятаться нахлебники, укладывали Два тонких медных провода – один был под напряжением, другой заземлен. Заползая в щель, таракан замыкал провода и прощался с жизнью. Но, вероятно, все это хорошо лишь на бумаге. Иначе как расценить недавнюю информацию «Нью-Йорк тайме» о полном поражении Пентагона, проигравшего тараканью войну. Насекомые оккупировали все помещения военного ведомства США, все штабы и службы, появились даже на вертолетах. И Пентагон, тративший на борьбу с тараканами больше 20 миллионов долларов в год, сдался, прекратил сражение.

Не лучше ли воевать с усатыми пришельцами старыми добрыми дедовскими способами? Вот один из ходовых рецептов: три части буры на одну часть пшеничного крахмала и на одну часть сахарной пуд. ры. Откушав это блюдо, тараканы кидаются на поиск воды: прокаленная бура обезвоживает их организм. И чтобы добиться успеха, нужно отрезать пути к водопою. Деды и бабушки заманивали тараканов и в ловушки, где благоухал смоченный пивом хлеб. А чтобы тараканы не могли выбраться, не удрали, бортик высокой посуды смазывали каким-нибудь жиром. Пойманных вредителей поливали кипятком.

Били тараканов и морозом. На Руси не раз бывало, что в трескучие морозы крестьянин со всей семьей перебирался к соседу на пару дней, а в избе отворял настежь окна и двери. Вернутся хозяева домой, выметут кучки дохлых тараканов и живут припеваючи, пока не притащат ненароком из гостей тараканиху на племя.

А может, с насекомыми сладит бузина? Вот как в 1785 году взаимоотношения бузины и тараканов обрисовал один из зачинателей российской агрономии А. Т. Болотов. «...Случилось не нарочно одной хозяйке внести в избу бузиновый цвет, чтобы высушить для лечебных целей. В избе хозяйки было огромное множество черных тараканов. Не успели тараканы услышать бузиновый дух, как пошли всей гурьбой из избы вон и прямо в конюшню... Из любопытства смышленая хозяйка быстренько перенесла цвет бузины в оную конюшню, куда тараканы перебрались. И тогда хозяйка окончательно удостоверилась в том, что бузиновый цвет, или паче запах оного, оттуда тараканов выгнал, принудив перейти в дом к соседу». Надо думать, смышленая хозяйка и словом не обмолвилась с соседом о своем эксперименте.

...Физиологи, изучая тараканьи нервные узлы (ганглии), узнали немало нового. Опыты были самые разные. То тараканьи глаза покрывали черным лаком, а потом следили, что случится с биоритмами, то насекомое вообще лишали головы, а туловище хирургически соединяли с телом нормальной особи, чтобы узнать, как и какие гормоны влияют на поведение. А еще раньше тараканов просто выращивали, либо для потехи (так называемых тараканьих бегов), либо на корм птицам.

Не случится ли так, что тараканов будут сушить, делать из них лекарство и продавать в аптеках? Чтобы стало понятно, о чем идет речь, коротко изложу статью, напечатанную в 1969 году, в восьмом номере журнала «Химия и жизнь». Начинается статья за упокой – к давно известным тараканьим грехам прибавился еще один: выяснилось, что «общение» с этими нахлебниками для некоторых людей чревато аллергией – насморком, экземой или крапивницей. Не правда ли, странно – тараканы и насморк? Но еще более странно то, о чем журнал рассказал дальше. «Уже не первый месяц шла борьба за жизнь ребенка, пораженного тяжелым почечным заболеванием... Ребенок в буквальном смысле слова превратился в мешок с водой. Ни одно из мочегонных средств, имевшихся в распоряжении медиков, не давало эффекта». Спас дитя профессор, приглашенный на консультацию. По его совету в больничной аптеке из высушенных черных тараканов приготовили необычное лекарство. И отеки у больного стали опадать.