Текст книги "Не потревожим зла"

Автор книги: Соня Фрейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Алиса недоуменно взирала на него, уже ничего не понимая. Все, что она знала о себе и об этом мире, разрушалось на ее глазах. Танатос снова ей улыбнулся, тепло, почти по-отечески.

– Якоб Радке был болен и нуждался в вас как в последнем пристанище перед растворением. В ваших руках он нашел короткий покой. Однако вы его отпустить не смогли.

– В кого я должна превратиться? – почти беззвучно спросила она, пытаясь понять главное.

Но Сен-Симон не торопился с ответом и продолжал плести узор своей неторопливой речи:

– Алиса, я стар как этот мир, и даже старше. Веками я выполнял свою работу, но и Смерть устает. У меня было столько имен и воплощений, что человеку не сосчитать. Когда-то я был Ставросом Онассисом, богатым греческим торговцем, пересекшим все моря и океаны в поисках великой тайны бытия. Я искал вечную жизнь, обещанную нам религиями, однако находил только погибель. Во время одного странствия я познакомился со странным евреем по имени Менахем, который стал моим компаньоном на годы. Он и был Смертью того времени. Мы исходили с ним столько дорог и пожали вместе множество душ, освобождая место для новых… Но однажды Менахем меня оставил, исчезнув в черноте главного зеркала. Он сказал, что вернется в другом обличье спустя годы, ибо таков цикл Жнеца. Когда наши силы истощаются, мы находим себе преемника и растворяемся в начале и в конце всех времен. Но потом тьма выбрасывает нас снова, как море – обточенные камни. Это бесконечный круг, два лика смерти, которые чередуются: Ставрос и Менахем, Танатос и Алиса. Нас множество, и нас – всего двое. Это правда, которую вы заслужили.

После того как Менахем меня покинул, я увидел вас в моих зеркалах и так узнал о будущем воплощении моего преемника. Я стал ждать. Вы спрашиваете кто вы. Человек, но ваша душа иная. И мне до сих пор странно осознавать, что мой великий учитель вернулся ко мне и теперь уже мой черед его наставлять и возвращать ему память.

Его ладонь коснулась ее лба, и она почувствовала, что в ней будто ширится бездонный тоннель.

– Я не хочу, – сказала она.

Это единственное, что ей удалось выдавить. На ее лице застыла смесь ужаса и непонимания. Рассказ Танатоса словно обрел консистенцию, затапливая ее, как черная смола.

Она не та, кем считала себя.

Все ее убеждения – ложные.

За ней же – вереница прошлых воплощений, делавших эту работу веками, и ей осталось только встать в заготовленную для нее лунку. Как наяву возникли молчаливые фигуры в черных рясах, вертящие страшное колесо. Один – лысый, второй – кудрявый, с острым носом. Танатос выглядел иначе в этих видениях, древнее, страшнее, походя на коричневый скелет – но это был он. А тот, другой… она. И они крутили это колесо от начала времен.

– Смертью не рождаются, ею становятся, ибо она – всегда в конце пути, – усыпляюще предрекал он. – А до нее лежит дорога, не пройдя которой, не постигнешь ее сути. Я отправил свои зеркала странствовать по свету, запуская цепочку причин и следствий. Чтобы прийти ко мне, вам нужно было преодолеть лабиринт кривых отражений и ложных истин. Но вы все-таки здесь, и потому эта история не о вас с Люком, а о нас – об Алисе и о Танатосе. Скажите мне теперь ваше имя.

– Что? – Она недоуменно уставилась на него сквозь рябящий черный дурман, исходящий от его длани.

Глаза Танатоса запылали и вдруг стали обжигающе-пристальными.

– Скажите ваше имя.

– А… Алиса…

– Ваше истинное имя. Вы уже знаете его. Ну же, произнесите его.

На губах точно формировались кристаллы. Это имя. Оно высекало себя само, норовя вот-вот сорваться, но все в ней сопротивлялось ему.

– Это ваше имя. Его значение на иврите – «утешитель». Странно, не правда ли? – Танатос склонял к ней все ближе свое пугающее полуживое лицо. – Смерть, которой все так боятся, на самом деле дарит вам покой и прекращает страдания. Вот почему Якоб пошел за вами, узрев в вас свое спасение, и почему сказал, что это вы его убили. Потому что началась жатва. Вы долго не осмеливались прикоснуться к колесу, волоча за собой Якоба, муча его, хотя его покой был в ваших руках. Наконец вы перемололи его. Время пошло дальше.

Что-то толчками рвалось изнутри. Алиса чувствовала приступ удушья, и горло словно стискивала невидимая рука, выдавливая наружу имя.

Скажи это.

– Менахем, – наконец вымолвила она.

Они произнесли его в два голоса, и внутри у нее вдруг разлилось ледяное спокойствие. Танатос отнял ладонь от ее лба, и в глазах забрезжило узнавание. Он точно смотрел на того, кого давно знал. Алиса подняла на него покрасневшие слезящиеся глаза, сживаясь со знакомым и одновременно чужим именем, бежавшим теперь по ее венам вместе с кровью.

– Все в этой истории льнет друг к другу, все служит вашему становлению. Ваш исследовательский институт – современный храм смерти. Вместо косы у вас скальпель и ножи, вместо молитв – молчание мертвых, пришедших на ритуал аутопсии. Мои зеркала – это регалии. Я оставил все двери своего дома открытыми для вас, позволяя вступить в ваши законные права. Коснувшись главного зеркала, вы фактически унаследовали от меня свою миссию. Орудия труда приняты, жатва началась. И наконец вы вернули себе имя. Оно останется с вами до конца всех времен, как бы вас ни называли люди.

Алиса глубоко вздохнула, обретая вновь контроль над своим телом. Загадочный мужчина с посмертного снимка в доме Сен-Симона – не зная его, она была им все это время и стала им вновь. В глубине души все еще билось приглушенное сопротивление Танатосу, а он тут же колдовским образом превращал ее мысли в свои слова:

– Менахем не пришел извне, он был все время внутри. Его жизнь и воспоминания не ваши, это верно. Но суть у вас одна. Теперь вы стали единым целым. И сейчас вы, исполненная горечи и разочарования, можете уйти от меня (вы так и сделаете), но в итоге мы встретимся вновь. Может, вы будете чуть старше, чем сейчас. Возможно, проживете до конца человеческую жизнь, в которой вас даже ждет счастье, о котором вы уже и не мечтаете. Но в конце мы снова будем сидеть друг против друга и вы скажете мне, что готовы учиться.

– Я не хочу, – повторила она.

«Смертью не рождаются».

Ею нужно стать – через череду потерь, невзгод и бесконечных прощаний. Скверное же это будет ученичество…

– Не бойтесь смерти, – эхом прозвучал в голове голос Танатоса. – И не бойтесь стать Смертью этого тысячелетия. Будет очень много работы. Я один не справлюсь.

– Что же мы с вами будем делать? – Она медленно подняла на него погасший взгляд. – Пожинать жизни до конца света? Вы – не самый приятный компаньон.

На это он только философски развел руками.

– Нравится вам или нет, мы принадлежим одной стороне Луны. Вы просто мое другое лицо, более симпатичное. А когда не останется ни одного человека, мы пожнем друг друга и все окажемся по ту сторону зеркала, – завершил он.

Танатос замолчал, на мгновение опустив тяжелые веки. Его обветренные, иссушенные черты тут же утратили свою человечность.

– А потом? – вопрошающе уставилась она на него.

– Все начнется снова. И будут новый мир и новая жизнь, новый Люк, новая вы. Будет и новый Ангел Смерти. Кто знает, что там будет?

– А потом?

– А потом все повторится.

– И так будет всегда?

– И так будет всегда. Жизнь и Смерть не существуют друг без друга. Вы же все эти годы занимались ненужной математикой и делили их. Но послушайте музыку Люка, которая осталась с вами. Вспомните ваши письма, разговоры. Они все внутри вас. Они будут звучать вечно. Так конец ли это?

Алиса поняла, что плачет, но беззвучно. Она сама удивилась, увидев, что на ее руки капают прозрачные слезы. Вот так она сидит в доме Люка Янсена, а перед ней застыла сама Смерть и утешает ее. Но его слова постепенно обретали над ней силу, хотя она не соглашалась с ними.

– Однажды все повторится, моя маленькая Алиса: Солнце, Луна, небо, ветер, любовь. Вот чему вас должна научить встреча с Люком. Научитесь двигаться со временем. Давайте, моя хорошая. Вам нужно перешагнуть через эти маленькие смерти, потому что вы переживете их всех и даже меня.

Глаза беспомощно блуждали по потолку и стенам, и хотелось сделать что-то еще, возразить в последний раз, но он переиграл ее, их всех. Однако сразу она не успокоилась. И тогда созрел неожиданный для Танатоса вопрос:

– А если я не соглашусь?

– Тогда во тьме миров зародится новая Смерть, и она придет ко мне спустя много времени и встанет на ваше место. А ваш талант убьет вас саму, и вы окажетесь там, где был Якоб, – в пустоте вне времени. Так происходит, когда человек отказывается от своего пути.

На это она отреагировала неожиданно спокойно и даже с иронией:

– Может, я так и поступлю – загублю себя и испорчу ваши планы. Надо же как-то проучить вас за то, что вы лезете в мою жизнь и даете мне чужие имена.

Его нисколько не обидели эти слова, скорее наоборот, развеселили.

– Мы сделаем сейчас так, как вы хотите.

На мгновение Алиса усомнилась в правдивости его слов. Но Танатос выглядел серьезным и ждал ее ответа. И он созрел сам.

– Тогда пусть все идет своим чередом… – рассеянно начала она, уставившись в пол. – Я бы хотела жить, не зная потерь. Будто я живу вечно. Приду ли я к вам завтра, через сорок лет или не приду никогда… Я пока не знаю. Возможно, я соглашусь, так как умею лишь выполнять свою работу, будь то вскрытие или жатва, как вы говорите. Но возможно, я захочу остановить время. Потому что дерьмовые у вас уроки.

– Понимаю.

Танатос протянул руку и сочувствующе коснулся ее пальцев. Но в его глазах мелькнула какая-то хитринка.

– Тогда мы будем жить дальше, – успокаивающим эхом произнес он, – и быть благодарными за то, что провели удивительное время в этом странном доме. Сохраните этот мир невыплаканной печали. Его стоит сберечь на всю жизнь. Вы спрашивали себя всегда, почему другие счастливы, а вы вынуждены, стиснув зубы, учить эти жестокие уроки. Потому что вы можете их выучить, они вам по плечу. После вы станете великим мастером жизни и смерти и мы с вами будем делать нашу тонкую работу – двигать время. А пока живите так, как он вам завещал, – не зная печали и потерь.

Она смотрела в его черные глаза, в которых зрачки сливались с радужкой, и чувствовала, как стекленеет ее собственный взор. Его рука обрела свинцовую тяжесть. Это был почти гипноз. Голос Танатоса закрался в самые сокровенные глубины ее души и навел там порядок.

Тяжело кивнув, она встала. Собственное тело казалось чужим после этого долгого разговора. Танатос тоже приподнялся и протянул ей сложенный лист бумаги.

– Что это? – спросила она, переводя взгляд.

– Это… письмо, – с небольшой заминкой произнес он, – вам от Люка. Первое и последнее письмо с того света. Он не отставал даже после смерти, и мне приходится передать весточку против правил. Или потому, что вы оба мне глубоко симпатичны и жаль, что у вас разные дороги. Считайте мое посредничество своего рода извинением. Я снова говорю вам до свидания, Алиса. Даю вам время, о котором вы просите. Помните, что мы должны увидеться. Когда – зависит от вашего решения.

Засунув записку в карман плаща, Алиса без лишних слов покинула дом Люка Янсена. И теперь действительно навсегда. Танатос остался позади, в потоке света, провожая ее напряженным взглядом.

Люк же все это время стоял в проходе и следил за их беседой. Но на его плечо вдруг легла чья-то рука, и он обернулся. Это был Дэвид. Он мягко улыбнулся ему и потянул за собой.

– Надо идти, Люк.

Тот медленно кивнул, и оба скрылись в тенях дома.

Теперь ему и впрямь пора.

***

«Вот и все, Алиса. Я умер. Не знаю, что добавить. Говорят, я скоро отправлюсь домой, но понятия не имею, где это. Танатос обещал поработать почтовым голубем, и это последняя возможность что-то тебе сказать. Пока я еще чего-то хочу. Пока еще не отпустил тебя.

Я мог бы начать это письмо как сказку. Ты же так их любишь.

В начале было обещание, которое не сдержали.

В начале был темный дом, в котором жил король всех печалей.

В начале были двое.

Но до них была смерть. Она и начала эту игру. Только она ли ее закончит?

Знаешь, у меня была безумная мысль во время нашей последней встречи – попросить тебя умереть вместе со мной. Тогда мы обманули бы самого Жнеца, у которого, оказывается, большие планы на тебя. Я рад, что не озвучил этого.

По правде, я пишу, чтобы дать тебе ответ на вопрос, который ты никогда не задавала: почему я начал нашу переписку, ведь знал, что умру, и наша случайная любовь оставит больше боли, чем счастья. Но из любопытства я прочитал твое письмо Якобу, и твоя искренность, непритворная печаль и преданность изменили мой мир. До сих пор не понимаю как. Но что-то пошло иначе.

Я прочитал все твои письма, выучил почти каждое наизусть, а затем написал тебе, не особенно задумываясь о правильности своего поступка. Это можно счесть дурацким флиртом или даже тонким извращением.

На самом деле больше всего на свете я хотел, чтобы ты себя простила за то, чего не сделала, или, наоборот, позволила себе слишком много, но лишь бы прекратила наказывать себя за Якоба.

Поэтому я начал тебе писать. Я не мог оставить тебя рядом с его могилой.

Хотел бы я, чтобы все вышло иначе, чтобы ты не узнала моих скверных тайн и этого горя, не учила и малопонятные уроки о жизни и смерти. Но так уж вышло. Мы пробовали любить, не потревожив зла. Немного у нас получилось.

За тобой стоят Менахем и Танатос, и мы всего лишь пешки на их доске. Но нашу историю они не проживут и на фресках ее не нарисуют. И это значит, что есть вещи, которые принадлежат только нам.

Пусть однажды мы обязательно увидимся вновь. А все самое лучшее, что у меня было, навсегда останется с тобой».

Post Mortem

 
Soulmate dry your eyes,
Cause soulmates never die.
 

 
Не плачь, мой друг,
Ведь родственные души никогда не умирают.
 

Placebo «Sleeping With Ghosts»