Текст книги "Основание (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

День 23 – утро 24 февраля 2 года. Джунгли

– А вы откуда знаете? – удивилась я, покосившись на субъект разговора.  – Потом расскажу. До тебя вообще дозвониться почти невозможно, – укорил лидер. – Мы ещё вчера предупредить хотели, но ты трубку не брала, а единственный раз, когда всё-таки взяла – слушать не стала. Чем ты так сильно увлеклась?  Я посмотрела на экран телефона, со стыдом констатируя больше тридцати непринятых вызовов.  – Ладно, сейчас неважно, – продолжил Дет. – Главное, возвращайся побыстрее.  – Можно Марк со мной придёт?  Собеседник на некоторое время потерял дар речи, но потом всё-таки с трудом выдавил «конечно, если за дочь не боишься» и отключился. Убрав телефон, я вернулась к веселящемуся оборотню.  – Что смешного?  – Тебе сейчас звонили случайно не с целью предупредить, чтобы ты сюда не ходила?  – Как раз по этой причине и звонили, – кивнула я. – Ты в курсе?  Марк кивнул, вытирая слезы, выступившие от смеха.  – Я специально здесь остался, чтобы с Рысью ненароком не встретиться, – пояснил он. – Подумал, что тут достаточно далеко от вашего селения, а значит – безопасно.  Попытавшись осмыслить его слова, я поняла, что головоломка не складывается. Если бы оборотень жил здесь давно, то меня бы уже предупредили, а если появился только вчера, то откуда об этом могли узнать посвящённые? Потребовала ответа от Марка, но он отрицательно помотал головой:  – Пусть это будет приятным сюрпризом. Ты же всё равно собиралась возвращаться, там и узнаешь.  – Не надумал присоединиться к посвящённым? – поинтересовалась я по пути. – Тем более, что проблема с Рысью теперь разрешилась.  – Нет, – твёрдо ответил Марк. – Прости, но нет.  Я обиженно фыркнула. Хорошая у нас группа, чем ему не нравится?  – Что тебя не устраивает в Ордене?  – Ну, во-первых, то, чем вы занимаетесь, всё-таки не совсем моё. А во-вторых, я не могу бросить тех, кто на меня рассчитывает.  Оборотень рассказал, что не остался в одиночестве. За время после окончания сплава он успел подружиться и сработаться почти с двумя десятками человек.  – Организовал свою группу? – удивлённо спросила я.  Вроде бы никто из миссионеров, разносящих по лесу рецепт репеллента, не говорил ни о чём подобном.  – Нет, не группу. Лучше, – Марк мечтательно зажмурился и почесал оставшиеся от осеменителей чирьи на ноге.  Невольно я тоже почесалась. Нет, всё хорошо с естественным репеллентом, но мог бы мой организм и не убивать семена-паразиты. А то как появляется жёлтая луна на небосводе – так все ноги в болячках. Со временем воспаление стало меньше, но всё равно не прошло полностью.  – Я вообще не думал, что такое возможно, – продолжил оборотень. – Я сотрудничаю с истинно свободными. Настоящими удунами.  К моему удивлению, оказалось, что под истинно свободными Марк подразумевает вовсе не всех, кто смог нормально устроиться или не потерять собственного достоинства при жизни в тяжёлых условиях. По словам оборотня выходило, что часть из сохранивших независимость людей с готовностью снимается с обжитых мест, чтобы прийти на помощь другим при необходимости. В результате эти удуны не организовали племя, но и не сказать, чтобы остались обычными одиночками или семьями.  – Ваши племена делают очень важную работу, – добавил Марк. – Но этим вы невольно начинаете ограничивать свободу остальных. С одной стороны, мы понимаем, что без этого никак – ведь иначе ваш союз просто будет корячиться на всех других людей. А с другой – мы хотим хотя бы сами остаться без контроля сверху. И готовы за это бороться.  – Ну вот, дожили, – грустно вздохнула я. Ведь опасались того, что появится оппозиция, но чтобы вот так быстро... – Неужели ты и твои друзья думаете, что мы уступим, и к вам будет какое-то особое отношение? Если союз племён начнёт выделять кого-то просто так, то грош нам цена!  – Если честно, то я очень надеюсь, что нам удастся договориться, – улыбнулся оборотень.  Стало горько. Марк обманул меня в лучших чувствах. Не ожидала его нежелания понимать, что нельзя построить нечто хорошее на обмане. Нахлынула злость. На жениха непрошеного, на тех, кто хочет творить что попало, оставаясь безнаказанным.  Некоторое время мы шли молча, а потом оборотень не выдержал:  – Что я не так сказал?  Сначала я хотела промолчать, но всё-таки решила не таить обиду в себе. Марк облегчённо рассмеялся и, заверив, что у меня просто возникло непонимание, пустился в пояснения.  Выяснилось, что истинные удуны вовсе не против, чтобы на них распространялось действие уголовного кодекса. Да и пользоваться некоторыми благами не отказываются. Но одновременно не хотят, например, чтобы их касалась обязательная отработка после оказания медицинской помощи в Волгограде. Заметив моё возмущение, оборотень добавил, что это вовсе не означает отсутствия компенсации, но она может произойти в другое время и другим образом. – Или в то же и тем же, но на добровольной основе.  Я задумалась.  – Во-первых, не верю, что все такие уж сознательные, и не найдётся тех, кто начнёт отлынивать и ехать на нашей шее. А во-вторых, сомневаюсь, что такое вообще возможно.  – Мы об этом уже думали, – с улыбкой кивнул Марк. – Все истинные согласны, что отщепенцы могут появиться. Но ведь те, кто так себя поведёт, уже не будут одними из нас. Они станут как остальные, и правила на них начнут распространяться общие. А насчёт возможно или невозможно: мы ведь не просим сразу принимать окончательное решение. Давайте попробуем – вдруг получится, и вдруг ваш союз тоже устроит такой договор. Мы уже говорили по этому поводу с волгорцами и сатанистами и, хотя они тоже выразили большой скептицизм, но всё-таки склонны согласиться на эксперимент. К тому же, если вдруг окажется, что наша идея не выгорела, то все истинные согласны отработать накопившийся долг после – он ведь никуда не денется.  – Ну если на таких условиях, то можно и попробовать, – согласилась я. – Хотя всё равно сомневаюсь. Очень уж идеализмом отдает. К тому же, если я правильно поняла твои слова, то не вижу особой разницы: ведь истинные будут точно так же отрабатывать, как и остальные, просто чуть в другое время. Уверена, что насчёт этого и сейчас удастся договориться. Зачем усложнять, если почти нет разницы?  – Разница очень велика, – возразил оборотень. – В вашем варианте они бы отрабатывали по принуждению – то есть под властью чужой воли. А если примете наше предложение, то стимул к отработке будет исходить не извне, а изнутри – по собственным побуждениям. Свобода, как осознанная необходимость в самоограничении.  Марк говорил воодушевлённо, явно веря в свои слова, и последние остатки обиды испарились. Если у них получится что-то подобное, это может оказаться началом чего-то прекрасного. Вот только сомнения остались. И даже жалко стало истинных – ведь если оборотень не заблуждается, то не он один пытается воплотить золотую мечту. Но мне в её реальность не верится.  – Идеалист ты, – усмехнулась я. – И философ. Но всё равно желаю удачи.  Мы ещё немного поговорили на отвлечённые темы, поделились, как кто жил после расставания. Но вскоре нахлынуло беспокойство – привычное, такое обычно возникало за несколько минут перед землетрясением, но гораздо более сильное, чем раньше.  – Скоро будет большой бумс, – остановившись, изрёк Марк.  – Ага, – согласилась я, прислушавшись к ощущениям. – Судя по всему, очень большой, такого я ещё не припомню. Мы с Рысью на дерево? – полуутвердительно спросила оборотня.  – А я выберу место побезопаснее, – кивнул он. – Встретимся после землетрясения.  На всякий случай позвонив посвящённым и убедившись, что они тоже почувствовали приближение бедствия, я забралась в крону, выбрала надёжную ветвь и устроилась так, чтобы было удобно держаться. Дочь притихла, как всегда перед началом бедствия. Но, в отличие от прошлого опыта, на сей раз нас не просто тряхнуло. Толчки продолжались около десяти минут, деревья ходили ходуном, и уши заложило от оглушительного треска. Но потом всё кончилось и, некоторое время с удивлением разглядывая окружающий лес, который как будто уменьшился в размерах, мы спустились вниз.  Выяснилось, что земля не провалилась, а наоборот, тот холм, на котором росло послужившее укрытием дерево, как будто выдавился, выполз изнутри на добрых полтора десятка метров и теперь возвышался над окружающей местностью почти отвесной скалой. Земля с травой, кустами и прочей растительностью как будто разорвалась: часть осталась внизу, у подножия скалы, а часть – на вершине. Удивительно, но почва почти не осыпалась, оказавшись на всю глубину (в один и даже два и более метров) густо переплетённая корнями растений и, похоже, чем-то ещё. Да и растения почти не повредились – лишь по самому краю обрыва можно заметить накренившиеся кусты и, гораздо реже, деревья.  Убедившись, что Марк не пострадал, я позвонила в Орден. Там тоже всё оказалось в норме, за исключением того, что лагерь разделился на две части, и одна из них уехала вверх на высоту семиэтажного дома. Так что впечатлений посвящённые получили изрядно.  Перекусив, мы продолжили путь в Орден, но теперь шли медленней, опасаясь, что в результате сильного землетрясения могли не только вылезти скалы, но и появиться провалы или трещины. Но ничего подобного нам не встретилось, хотя холмы сильно подросли, а кое-где вообще вылезли скалы в тридцать, а то и больше метров высотой. У их подножия через старые норы камнегрызов то тут то там пробивались родники, некоторые источники выходили выше, прямо из скал, и падали вниз небольшими водопадами, а кое-где напор был сильнее и вода била невысокими ключами. Если раньше мы считали эту местность очень пересечённой и сложной для прохода, то теперь поняли, как глубоко заблуждались. По сравнению с нынешней прошлая казалась хотя и не равниной, но вполне комфортным холмистым лесом. Сейчас перепады высот стали гораздо больше, склоны круче, а растительности, мешающей проходу, не уменьшилось. Если пытаться обойти скалы понизу, то велик риск застрять в густых кустах или завязнуть в илистом, поросшем осокой болоте. А залезть наверх тоже нелегко, особенно Марку. В результате поход превращается в сплошное преодоление препятствий: где-то удаётся пробраться понизу, где-то найти накренившийся ствол или чуть менее крутую скалу. И от этого субъективное расстояние до лагеря увеличивается в разы.  По дороге мы совершили ещё два привала.  – Слушай, а ты не против... – обратившийся ко мне во время последнего из них, Марк покраснел и поковырял траву ногтем. – Ну, вдруг после возвращения на это уже времени не будет.  Я задумалась. Удивительно, но после бурных суток плотской любви желание отступило и не вернулось. Хотя запах мужчины всё ещё казался привлекательным, но уже не мутил разум. Да и вообще, если честно, сексу уже совсем не хотелось. Но и Марка можно понять – он же столько времени воздерживался.  – Не знаю, – пожала плечами я. – Желания нет, но можно попробовать.  – Если желания нет, то лучше не надо, – неожиданно резко, даже с лёгким испугом в голосе ответил он.  – Почему? – такая реакция вызвала искреннее удивление. – Я ведь не против.  – Я знаю, что Мика уступила Оборотню тоже примерно через такое же время, а главное – без желания, – поделился Марк. – И не испытала ничего, кроме боли, кажется, он даже что-то ей повредил. А мне сейчас голову не туманит и, если честно, ты уже не такой сексуальной кажешься, так что лучше поберечься – вдруг такие же изменения.  Мы помолчали. Я сочувственно вздохнула и положила голову ему на колено. Приятно, что муж (всё равно муж, пусть и гостевой), думает не только о себе. Ну и пусть мы не станем жить вместе, зато теперь, надеюсь, сможем видеться чаще. Ведь вряд ли у него возникнет агрессия к собственному ребёнку. Хотя...  Я резко села, вспомнив, что Марк, как и все остальные, только носитель банка генов. Так что ребёнок не будет его родственником и неприятный инстинкт может проснуться. Или всё-таки стоит надеяться на то, что керели предусмотрели хоть какую-то защиту в таких случаях? Надо будет проверить, но как?  – Марк, а когда у нас будет ребёнок, ты хочешь с ним общаться?  – Конечно. Но думаешь, это возможно? – с сомнением спросил он. – Хотя я слышал, что Оборотень держал Микиных малышей и ничего плохого не случилось.  – Можно будет проверить, – подумав, предложила я. – Например, ты придёшь, мы тебя свяжем покрепче, чтобы если что, вырвался не сразу, а потом покажем и дадим понюхать младенца и посмотрим, как ты отреагируешь. Если появится какой-то негатив, то будем беречься, как с Рысью, а если нет – то сможешь навещать сына или дочь почти в любое время.  – Давай, – ничуть не обиделся на предложение временно лишить его подвижности Марк и сгрёб меня в объятия, с удовольствием фыркая в затылок.  Я блаженно жмурилась, расчёсывая пальцами его пушистую гриву на подбородке и шее. А Рысь сидела на широком мохнатом плече мужчины и искала что-то у него за ухом.  Да, мы сильно изменились. Зверолюди, оборотни, у которых инстинкты легко могут взять верх над волей. Но кроме воли, есть и разум. Он дан нам не просто так. Если мы не можем справиться с телом, то просто должны стараться предусмотреть заранее и не допустить опасных ситуаций, в которые звериная сущность возьмёт верх над человеческой. Особенно если она не просто временно лишит контроля, но и может навредить. Не воля, но разум. Другой, но не худший способ.  – А секс у нас, а секс у нас не чаще раза в год, – явно тоже задумавшись о чём-то своём, личном, тихонько пропел Марк себе под нос, когда мы пустились в дальнейший путь.

24 – 25 февраля 2 года. Орден

С первого взгляда я не узнала родное селение. Изменилась не только местность, но и народа стало больше: в Ордене непонятно по какой причине гостили Вадим, трое волгорцев и почти двадцать шапочно знакомых одиночных свободных (лишь с одной из них я тесно общалась раньше, в своё дежурство во время сплава). А ещё у берега реки лежала чуть ли не гора стеблей незнакомого растения, похожего на крупный тростник, и гораздо меньшее, но тоже значительное количество различной толщины ветвей с деревьев, устойчивых к серой пыли.  К нашему возвращению все, кого изменение рельефа застало на вершине холма (теперь превратившегося в большую нависающую скалу), уже смогли спуститься вниз, благодаря тому, что одно из деревьев росло почти вплотную с обрывом и послужило примитивной заменой лестницы.  – Ну ты чудо, – встретила меня Лиля. – «Там что-то так знакомо пахнет, пойду посмотрю».  Народ засмеялся, а я смутилась и покраснела:  – Я честно не поняла, что это Марк.  – Ага, – с улыбкой поддразнила Юля. – Но как рванула-то в его сторону.  – Надеюсь, теперь не забудешь? – добавил Росс. – Или лучше каждый раз, когда почувствуешь приятный запах, напоминать о том, кто может так привлекать?  – Не забуду, – пообещала я, старательно разглядывая чирьи на собственных ногах.  – Народ, хватит уже, – вступился за меня Марк. – Сами-то все семейные, проблем таких нет. Так что вам завидовать?  Большая часть насмешников потупилась и тут же перевела разговор, лишь Росс недовольно буркнул себе под нос:  – Отнюдь не все семейные.  Чуть позже удалось узнать, что за столпотворение у нас в Ордене. Выяснилось, что вскоре после появления чёрной пыли в Волгоград пришли несколько человек и предложили свою помощь. Они же сообщили, что кроме найденного нами типа деревьев, грибком не поражается ещё и особый вид тростника, произрастающий в солёной морской воде в заливах у берегов. Волгорцы не стали отказываться от поддержки и к настоящему времени уже заново отстроили своё селение. После чего, вместе с добровольными помощниками, решили заняться восстановлением Ордена, а потом – жильём сатанистов.  Сейчас, получив возможность сравнить посвящённых, которые пользовались репеллентом уже пять месяцев и других людей, начавших мазаться примерно на два месяца позже, я поняла, что положение не обнадёживает. У других свободных раздражение усиливается примерно с той же скоростью и уже легко заметно шелушение, покраснение и отдельные наполненные жидкостью пузырьки на коже. Если когда-то, посетив волгорцев мы констатировали, что выглядим лучше и здоровее, то сейчас приходится признать обратное. Но всё равно без репеллента ситуация была бы ещё хуже. Хотя в последнее время состояние посвящённых вроде бы не ухудшается (за счёт того, что большую часть времени они проводят в воде), но и улучшаться не спешит – кожа всё так же покрыта незаживающими язвами. Кстати, многие из пришедших тоже отмечали, что купание, да и вообще вода облегчают состояние и помогают легче переносить раздражение на коже.  Судя по приветствиям и тому, что Марк без вопросов включился в общую работу, все эти одиночки были «истинно свободными». Ещё до нашего возвращения они успели обсудить с Севой план построек и даже внести в него серьёзные изменения после крупного землетрясения с превращением холмов в скалы, и теперь хижины росли буквально на глазах. Возводили, разумеется, не какие-то капитальные строения, а самые простые – деревянный каркас с довольно толстыми тростниковыми стенами. Крышу тоже покрывали вязанками не гниющей от чёрной пыли травы. Но сейчас даже такие простые убежища казались чуть ли не дворцами.  Одиночки работали слаженно, дружно, с готовностью заменяя друг друга. Постройкой руководил Сева, но организовывал людей мужчина из удунов (к моему удивлению, им оказался не Марк). Однако начальником этого человека назвать сложно – он не командовал, а просто предлагал варианты, и люди сами распределялись, кто на какую работу пойдёт. Никто никого не подгонял или не останавливал, если тот решил сделать перерыв. Обычно в таком случае вставал один из отдыхающих и с готовностью заменял уставшего работника. Даже наличие нескольких детей почти не мешало работе – за ними ухаживали те, кто не был занят на стройке. Кстати, орденская ребятня от гостей и стройки пришла в полный восторг – им очень нравилось происходящее.  Судя по слаженности действий, опыт совместной работы у одиночек уже большой. Интересно, они долго болели или пользовались ещё какими-то услугами волгорцев?  – Сколько они задолжали? – негромко поинтересовалась я у Вадима.  – Нисколько.  Я недоверчиво посмотрела на друзей оборотня и его самого:  – Но зачем тогда?  И тут же вспомнила слова Марка о свободе, как осознанной необходимости в чём-то. Хотя всё равно не ясно. Ведь в первую очередь, эти люди должны были бы обеспечить удобство себе, а не помогать другим. Тем более – племенам из союза. Просто потому, что, если оценивать честно, то мы находимся едва ли не в самом лучшем положении.  – Как бы тебе объяснить? – задумалась знакомая удунка, когда я поделилась с ней сомнениями. – Ваш союз многое делает для остальных свободных и, если смотреть серьёзно, то ему очень нужна поддержка. Ведь мы тоже не хотим, чтобы вернулся хаос, как было когда-то, до начала сплава. А не думаю, что у вас много союзников. Это раз. Одновременно мы не хотим принимать на себя какие-то серьёзные обязательства. Поэтому такая, разовая поддержка, для нас самый лучший вариант. К тому же это покажет нашу добрую волю и поможет склонить союз к тому, чтобы он согласился принять наше предложение, – подмигнула она.  Выяснилось, что волгорцы и сатанисты согласились попробовать необычный тип сотрудничества именно по этой причине.  – Они уже отработали авансом довольно долгое лечение, – пояснил один из волгорцев. – А в этом случае, почему бы и не поставить эксперимент?  – Вот только учёт их работы мы всё равно вести не прекратим, – с улыбкой добавил Вадим. – Даже если они говорят правду, и всё это – плод их доброй воли, а выгода им безразлична, только так мы сможем контролировать ситуацию.  – И правильно, – кивнул Илья. – А то вдруг сейчас покажут себя героями, а потом – в кусты.  Посвящённые тоже не стали возражать против предложения истинных свободных. Я приняла его в числе остальных. Неожиданная, но весомая помощь оказалась очень кстати. Она не только поддержала нас материально и теперь позволит вновь вернуться к науке, но и дала понять, что мы нужны другим людям, и они готовы не только брать, но и отдавать. Причём – добровольно. Это знание согревало душу. Все оценили благородный жест одиночек, и он надолго поднял настроение всем, включая самых больших скептиков. Даже если на деле за ним стоят какие-то коварные планы, то пока мы их не видели и радовались тому, что есть.  Не знаю, долго ли продержится объединение истинных свободных, но за те полтора дня, которые они прожили в Ордене, я поняла, за что их ценит Марк. Каждый из истинных был личностью, причём – сильной, но не давящей на других. Мужчина или женщина – все производили впечатление лидеров. Поведение, жесты, слова и дела – всё говорило о том, что они знают себе цену. Достоинство, но не за чужой счёт, гордость, но не гордыня. Общение с ними оставляло странное, но очень приятное впечатление.  Больше всего меня удивило то, что удуны не обиделись даже на честное и откровенное предупреждение Вадима. Сатанист прямо сказал о том, что все союзники будут вести учёт помощи истинных и того, что они получат взамен. Но никто из удунов не попытался отказаться и не начал возражать. Наоборот, поддержали, но заявили, что сами заниматься такими подсчётами не намерены.  – Мы понимаем, что на голом, ничем не подкреплённом доверии далеко не уедешь, – сказали они. – И что эта мера необходима.  Большое количество работников очень быстро отстроило Орден и немного отдохнув, двинулось выше по течению, забрав с собой часть оставшегося стройматериала. А вот Вадим задержался. Некоторое время после отъезда остальных он задумчиво рассматривал посвящённых, а потом кивнул своим мыслям и обратился к нам:  – У меня есть новости. Хочу, прежде чем сообщать их всему союзу, обсудить с вами. Точнее – с Пантерой и теми из остальных, кто захочет принять участие в разговоре.  В душе шевельнулось неприятное подозрение, что новости неприятные (иначе зачем их умалчивать?) и как-то связаны с Марком. Я обернулась на соплеменников, но к счастью, никто из них не ушёл. Хоть какая-то поддержка.  – Началась война. Судя по тому, что удалось узнать – чуть ли не на уничтожение, – убедившись, что желающих самоустраниться нет, сказал сатанист.  Я как стояла, так и села. Какая ещё война? Но тут же вскочила, поняв, о чём может говорить Вадим. Он оставил один из телефонов русалкам. Выходит, наши группы встретились, причём не самым мирным образом.  – Местные? – пришёл к таким же выводам Илья.  – Да, – кивнул лидер сатанистов. – Пока не со свободными, а между собой. Хуже другое. Судя по тем сведениям, которые у меня есть, прежде придерживающиеся нейтральной позиции зверолюди теперь принимают активное участие в конфликте.  – Почему ты решил поговорить с нами? – подумав, прямо спросил Дет.  – Я хочу задействовать в одной из операций Пантеру, – честно ответил Вадим. – Она единственный оборотень, которому мы можем доверять. А нам важна информация о происходящем из первых рук.  – Но почему она? – высказал сомнение Сева. – На разведку лучше отправить мужчину.  – Марк ещё не заслужил такого доверия, – категорично заявил сатанист. – И давайте смотреть честно: уничтожают в первую очередь наш вид. У неё больше шансов выжить, возможностей спрятаться и получить интересующие нас сведения.  – Не забывайте, Пантера рассказывала, что её сородичи могут найти друг друга на расстоянии в несколько километров. И, в свете последних событий, не факт, что делают это не по запаху. В этом случае она будет в опасности, – заметил Илья.  – Это так, – Вадим устало махнул рукой. – Но нет гарантий, что зверолюди точно также не могут найти представителя нашего вида. Я не буду настаивать на твоём участии в разведке, – обратился сатанист ко мне. – Но предложить должен.  Народ временно переключился на обсуждение мер, которые нужно будет принять, чтобы хоть как-то уменьшить потери. Предупредить тех, кто поселился в той стороне, увести их оттуда, возможно, и остальным переселиться подальше. Никто не рассматривал всерьёз даже возможность вступить в открытое противостояние с противником такой силы – все понимали, что это безнадёжно. Мы можем только или бежать, или прятаться. Но куда бежать? И если оборотни действительно вышли на тропу войны, то удастся ли скрыться?  Как ни неприятно признавать, но Вадим прав: без разведки свободные будут беспомощны. И у меня действительно шанс выжить и что-то узнать выше, чем у обычных людей. Тем более, что неизвестно, воюют ли представители моего вида друг с другом и не получится ли внедриться под видом перебежчика. Но как же не хочется рисковать...  – Согласна, – кивнула я, поспешно отгоняя слабовольные мысли.  – Уверена? – уточнил Росс.  – Она права – я тоже не вижу другого выхода, – поддержал меня Илья. – Хотя сдается мне, что ты не всё нам говоришь, – добавил он, обращаясь к сатанисту.  – Не всё, – не стал отрицать тот. – Я умолчал о многом, но это – тайна моего племени. Я поделюсь ею с Пантерой, но не со всеми посвящёнными. И только когда мы останемся наедине.  – По крайней мере, честно, – хмыкнул химик.  – А по-моему, если ты хочешь её использовать, то должен сказать всю правду, – разозлился Росс. – Иначе – не пустим!  – Решать не вам, а ей, – холодно возразил Вадим. – И открыть тайну я готов ей, но не вам.  Я ещё раз оценила все за и против, после чего повторила ответ:  – Я согласна. Но Рысь заприте так, чтобы она не сбежала. И лучше всего – на несколько дней.  Вадим решил остаться в Ордене до завтрашнего утра и уйти вместе со мной. А неприятную новость мы пока не стали распространять дальше – ведь это может вызвать панику, которая не поможет, а только навредит. Посвящённые хотели продолжить рассмотрение вариантов действий в случае, если угроза окажется реальной, но сатанист резко прервал их разговор.  – Не стоит. Говорить на эту тему лучше уже без Пантеры. Тогда, в случае плена, она не сможет выдать того, чего не знает.  – Поддерживаю, – сказала я, с трудом проглотив вставший в горле ком. – Потом обсудите.  – Ладно, давайте о другом, – с готовностью перевела тему Вера. – Мне вот что не понравилось. Насколько мы смогли оценить, землетрясение было баллов так на семь – девять. Вероятнее всего, на восемь, но я не об этом. Даже если допустить землетрясение в девять баллов, то непонятно, как мог настолько сильно изменится ландшафт.  – Легко, – пожал плечами Маркус. – Если там, – указал физик вниз, – очень высокое давление, то оно могло просто прорвать в более слабых местах. Тогда скалы вылезли вовсе не из-за землетрясение. Точнее оно сыграло свою роль, но не она была главной.  Вера переглянулась с Севой и тяжело вздохнула.  – Тогда мне страшно даже думать, на каком вулкане или пороховой бочке мы сидим. Ведь давление должно быть не просто большим – а очень большим.  Разговор затих. Поскольку сделать мы всё равно ничего не могли, то и продолжать неприятную тему не хотелось. Хотя, скорее всего, мы к ней ещё вернёмся. Но не сейчас, а через время, когда эмоции утихнут и другие проблемы отступят на задний план.  Остаток дня я провела в праздной лености: ела, спала, общалась с детьми и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, вела с другими незначительные разговоры, например, на тему найденной мелкой ловушки или привычек фей.

26 февраля 2 года. Река – остров

Мы двинулись в путь утром, забравшись на маленький плот и отплыв в сторону Волгограда. Почти сразу же я захотела поговорить, но сатанист жестом показал, что пока не время. Молча преодолели почти половину ширины многокилометровой реки, а потом Вадим отдал плот на волю течения и, проплыв ещё около часа, причалил к одному из мелких скалистых островков. По какому принципу он его выбрал, я не поняла, поскольку этот клочок суши практически ничем не отличался от соседних.  – Вот теперь – можно, – внимательно осмотревшись, кивнул он.  Но разговор не клеился. Я не знала, с чего начать, сатанист тоже не спешил открывать тайны. Странно. Украдкой взглянув на его напряжённую позу, решила не форсировать, а подождать, пока Вадим сам дозреет. В конце концов, вряд ли сейчас необходимо очень спешить. Поймав несколько рыбин и набрав ягод с одного из кустов, мы перекусили, и наконец спутник не выдержал:  – Что конкретно ты хочешь знать?  – Играешь в кереля? Может, и отвечать будешь только «да» или «нет»? – хмуро отреагировала я вопросом на вопрос. – Думаю, ты должен сообщить то, что мне надо знать.  Сатанист снова задумался.  – По идее, я должен рассказать многое. Но это слишком тесно касается тайн моего племени. Если бы ты согласилась пройти проверку на детекторе лжи, то после того, как ты докажешь свою честность, ответственность и готовность сохранить наши секреты...  Да что у него там за тайны мадридского двора? Судя по всему, простым обещанием Вадим не удовлетворится. Но проходить какие-то проверки только для того, чтобы мне дали нужную информацию – уже слишком.  – Тебе не кажется, что это уже чересчур? – сердито поинтересовалась я. – Неужели моего слова не хватит?  – Нет, – твёрдо ответил Вадим.  По его тону я поняла: насчёт уступок можно даже не заикаться – не уступит.  Внезапно пришло понимание, что взрослые разумные люди простые тайны так скрывать не станут. А значит, сатанист молчит о чём-то, что может настроить другие племена из союза против него и его людей. Скрывает что-то не слишком хорошее. Это вновь заставило засомневаться в принятом решении. Если с разведкой связаны какие-то тёмные дела сатанистов, то, может, не следует в них вмешиваться? Тем более, на проверку так просто соглашаться однозначно не стоит: вдруг секреты сатанистов действительно опасные и могут повредить посвящённым, да и союзу в целом.  В принципе, ничто не мешает отказаться участвовать в сомнительной авантюре и вернуться домой, но и в этом случае покоя не будет: во-первых, войну никто не отменял, а во-вторых, теперь ещё и к племени сатанистов у меня нет доверия. Поэтому надо искать другой путь.  – Эти твои тайны могут послужить причиной развала нашего союза? – прямо спросила я.  Не думаю, что Вадим ответит честно, однако попробовать стоит.  – Очень вероятно, что да. – Удивительно, но сатанист не стал запираться. – Наши секреты могут уничтожить союз, хотя сами по себе вреда не несут.  – Ага, – скептически кивнула я.  Если собеседник не лжёт, то как не вредящие никому тайны могут развалить союз? Хотя... Я с усилившимся подозрением посмотрела на собранного, напряжённого Вадима. А что, если тайны потенциально опасны? Или их можно легко использовать во вред другим? Или... да мало ли причин скрывать правду? Вон, бомба тоже сама по себе вреда не несёт, но что случится, если найдётся тот, кто активирует детонатор?  Но если допустить, что сатанисты – племя, очень опасное для других, то тем более у меня нет никакого права просто повернуться и уйти. Как, впрочем, и сразу же соглашаться. Даже узнав их секреты, одна я ничего не смогу сделать. Вот оно! Одна не смогу. А если не одна?  – Подождёт ли разведка несколько дней?  Вадим поднял на меня удивлённый взгляд.  – В принципе, да, насколько я знаю, они ещё друг с другом не разобрались. Но зачем затягивать?  – Пока я не давала тебе обещаний хранить ваши тайны. Судя по тому, насколько ты опасаешься их раскрывать, они очень серьёзные и несут угрозу для остальных.  – Это так, – собеседник слегка склонил голову в согласии.  – Тогда откуда такая уверенность, что ты или другие люди твоего племени не могут воспользоваться ими во вред?  – Не все сатанисты в курсе этих тайн, а только трое, включая меня. Все мы прошли проверку, чтобы доказать свою лояльность, и регулярно её повторяем. Впрочем, и остальные люди из моего племени, которые по результатам тестов оказались не готовы войти во внутренний круг, периодически проходят проверку, чтобы подтвердить, что они не узнали эти секреты.  На некоторое время я потеряла дар речи. Что творится в этом мире? У сатанистов прямо не племя, а какой-то режимный военный объект получается. Причём повышенной секретности. Что они могут так охранять? По спине пробежал холодок страха.  – И ты вот так просто согласен открыть их мне? – не поверила я.  – Не просто так, а только после проверки. Если, разумеется, ты её пройдешь. А также при условии регулярного, ну хотя бы раз в месяц, подтверждения надёжности.  – А если вдруг кто-то из твоего племени или из тех, кто посвящён в тайну, окажется неблагонадёжным?  – Сатанисты знают, что в этом случае такого человека ждёт смерть. И что для этого у нас есть все средства. Правило касается всех, включая меня. Каждый из нас готов не только хранить молчание, но и принять меры, чтобы никто другой не выдал тайны.  Я поёжилась. Если правило касается всех, то оно будет распространяться и на меня.  – И когда ты собирался про него сказать? Или сообщил бы уже задним числом?  – Нет, проверка готовности следовать ему входит в тест, так что ты узнала бы о нем заранее, – ничуть не смутившись, пожал плечами сатанист.  Непохоже, что лжёт. Это радует. Отвернувшись, я посмотрела на реку. А ведь в чём-то сатанисты напоминают и нас. Посвящённые ведь тоже когда-то решили, что за предательство или раскрытие общих тайн любого из нас ждёт смерть. Но насколько мы на самом деле готовы соблюдать этот закон? А Вадим держится так, что не возникает ни малейших сомнений, что это не угроза, а предупреждение. Но всё же...  – У вас уже были прецеденты? – вновь обернувшись к сатанисту, спросила я.  Мужчина встал и подошёл ближе к краю обрыва. Посмотрел вдаль.  – Когда-то нас было девять. Четверо из внутреннего круга, пятеро – из внешнего. Никто из моего племени не погиб от руки чужака, хищников или болезней. Травмы были, но не смертельные. Я ответил на твой вопрос?  Сатанист явно не хотел развивать эту тему. С одной стороны, это легко понять, но, с другой, чем больше удастся узнать заранее, тем лучше.  – По каким причинам?  – Тогда тест был гораздо проще и позволил войти во внутренний круг человеку, который использовал наши тайны для личной выгоды и в ущерб другим людям, – неохотно ответил Вадим. – Два остальных были соучастниками. К счастью, мы быстро заметили, что происходит, и приняли меры. Потом долго совершенствовали и тест для внутреннего круга, и проверку для внешнего.  Кивнув, решила больше не трогать больную тему.  – Кстати, а те трое, кто посвящён в тайну, равноправны, или ты их лидер?  – Я – вождь племени. Но не внутреннего круга. Все входящие в него обладают равными правами.  Это уже интереснее. Если все равноправны, то значит хоть какая-то возможность повлиять на решения будет. Или нет?  – А на каких условиях в него войду я?  – На тех же. Все, кто есть или войдёт во внутренний круг, будут равны.  Получив подтверждение, улыбнулась. Кажется, есть одна неплохая идея.  – Я не согласна. Точнее, не согласна быть единственным посвящённым, вошедшим в круг избранных.  – Мы думали над тем, чтобы предложить пройти проверку людям из ваших племён, – почти не удивившись, серьёзно сказал Вадим. – Но не уверен, что стоит торопиться.  – Я считаю, что нельзя затягивать. Если война доберется до нас, то чем больше людей будет в курсе происходящего... надёжных людей, тем выше наши шансы. В любом случае, я не соглашусь проходить проверку, если в результате окажусь единственной вошедшей в ваш круг.  – Хорошо, я посоветуюсь с остальными, – кивнул сатанист и отошёл через кусты в сторону, чтобы позвонить без свидетелей.  – Когда что-нибудь решите, позови, – согласилась я и полезла на дерево. Забралась почти на самую вершину и устроилась на раскачивающейся под ветром ветви, чтобы ненароком не подслушать разговор. С одной стороны, те меры, про которые Вадим рассказал, выглядят драконовскими. Но, с другой, а вдруг для них действительно есть серьёзные причины?  Ненадолго закралось подозрение, что сатанист просто скрывает своё происхождение и, на самом деле, он, а может и не только он, является керелем. Но слишком многое не сходится. Во-первых, он и другие люди его племени уже болели, и не один раз, а те керели, которых я видела раньше – нет. Вряд ли сатанисты смогли бы симулировать все симптомы. Во-вторых, не замечала в их поведении ничего, что бы говорило о хорошем знакомстве с нашим новым миром. Да и развитие их племя тоже получило немалое. Что же до подозрительности – то сатанисты уже были такими, по крайней мере, с того времени, когда я с ними познакомилась. Но главное: быть керелем – не такая уж это страшная тайна, чтобы за её раскрытием последовала смерть. Особенно, в свете того, что мы уже давно знаем сатанистов, и они показали себя достаточно ответственными и готовыми к сотрудничеству людьми.  Через некоторое время Вадим сообщил, что закончил разговор.  – Раз всё так совпало, то мы согласны. Одна моя коллега отправилась в твоё племя, а другая займётся волгорцами.  – Кстати, вот что странно, – потянула я, вспомнив ещё об одном. – Ты предупреждал посвящённых, чтобы не обсуждали планы при мне из страха, что я могу их выдать. Но почему-то не опасаешься, что, попав в плен, я не открою твои тайны.  – Если ты войдешь во внутренний круг, то мы сможем это проконтролировать. К тому же, в этом случае шанс попасть в плен сильно уменьшится. А сбежать из него, если всё же попадешь – возрастёт. А ещё тебе станет гораздо легче скрыть то, что должно остаться в тайне.  – И шансы погибнуть увеличатся?  – Нет, – грустно улыбнулся сатанист. – Останутся прежними.  Мы помолчали.  – Если всё так, как ты говоришь, то почему русалкам удалось тебя поймать? Или тебе ничто не угрожало, и всё это было только игрой?  – Тогда вообще всё происходящее можно посчитать игрой. – Вадим ответил довольно резко: похоже, последний вопрос сильно его обидел. Но сатанист быстро взял себя в руки. – Нет, опасность существовала, хотя мои шансы и были выше, чем могло показаться со стороны. Наши тайны не делают нас всемогущими.  Прервав разговор, мужчина отправился погулять (а точнее – полазить) по острову, а я забралась в кроны, чтобы перекусить. Наверное, действительно не стоило говорить на эту тему.  Ближе к вечеру мне позвонила Юля и известила, что в Орден пришла сатанистка, чтобы предложить всем племенам союза организовать нечто вроде общесоюзного правительства. Его необходимость аргументировали тем, что так станет легче взаимодействовать: не придётся заседать всеми племенами по любым вопросам. В отличие от нынешнего, разделённого, положения у нового правления не будет тайн друг от друга, но оно обязуется не передавать кому-либо, включая своё племя, секреты другого без согласия остальных. Кроме того, сатанистка сообщила, что в её племени есть способ определить надёжность человека, и предложила, чтобы в общее правительство вошли только те, кто окажутся достойны. Когда же Сева с Россом заявили, что их вполне устраивает нынешнее положение дел, возразила, что сейчас, несмотря на попытки сблизиться, мы остаёмся разобщёнными. Не зная, чем занимаются другие племена, союз не может проявить себя в полной мере. И реальных вариантов только два: или вообще отказываться от тайн внутри союза, или организовать группу, в которую в равной мере войдут представители всех племён. Группу, которая будет знать обо всём и координировать взаимодействие между членами союза, а также решать те вопросы, которые касаются всех.  – Мы тут как раз обсуждаем это предложение. Звоню для того, чтобы узнать твоё мнение.  Я взглянула на Вадима, который сидел неподалёку и, судя по всему, прекрасно догадывался, о чём идёт речь. Не ожидала, что предложение сформулируют именно таким образом. Но как бы то ни было, это единственный способ хоть кому-то узнать правду о сатанистах. А в идеале – ещё и получить возможность влиять на их решения.  – Считаю, что надо соглашаться.  Дождавшись, когда мы закончим разговор, Вадим встал.  – Ну что, теперь ты не против пройти проверку?  – В принципе – нет. Но... – Я замолчала.  Не говорить же теперь, что не хочу в правительство, причём неважно какое. Хотя ещё есть надежда. Например, если не удастся пройти тест.  Мужчина понял моё молчание по-своему.  – Сообщать что-либо тайное я буду только после того, как её пройдут все и, если достойных доверия окажется много, племена определят, кто из них войдёт во внутренний круг. Если вдруг ваши племена решат, что мы хотим потянуть одеяло на себя, мы готовы уступить и создать внутренний круг в соотношении трое наших и по четыре человека от ваших племён. Больше всё равно не получится.  – Почему? – удивилась я.  – Спец-оборудования хватит только на одиннадцать человек, – спокойно пояснил сатанист. – Но лучше, если все будут в равном количестве. Итак, приступим?  Нацепив мне на голову нечто, напоминающее эластичную купальную шапочку (только сетчатую), Вадим провел какую-то настройку на своём телефоне. Необычный головной убор слегка пошевелился, плотнее обхватил голову и в нескольких местах как будто кольнул кожу.  А потом были вопросы. К моему облегчению, сатанист совсем не касался тайн нашего племени, но и заверением в готовности хранить секреты не удовлетворился. Судя по всему, тест он (или они?) разрабатывал не один день. Сложные моральные задачи, выбор из двух зол, готовность отвечать за свои решения, жертвовать тем, что тебе дорого и выглядеть в глазах других злодеем. Некоторые вопросы повторялись, хотя и в изменённом варианте. Начав с более лёгких, к концу теста сатанист перешёл к рассмотрению таких ситуаций, которые я вообще не представляла, как разрешить. Постепенно опрос перешёл в диалог. Мы беседовали ненамного больше местного получаса (около земного часа), но в субъективном восприятии разговор длился гораздо дольше. В конце Вадим удовлетворённо кивнул и снял детектор лжи.  – Ну и? – без особого интереса спросила я.  После процедуры подташнивало, голова кружилась и побаливала.  – Не идеальный вариант, но достаточный, чтобы войти во внутренний круг. Впрочем, и среди нас нет идеальных, – скупо улыбнулся сатанист. – Теперь будем ждать, найдётся ли среди посвящённых хоть кто-то ещё, достойный нашего доверия.  Кивнув, я отошла к реке. Началась очередная гроза, и прохладные капли приятно освежили тяжёлую голову. Хотелось побыть одной и отдохнуть. Ни о чём не думая. Ведь, если смотреть честно, то теперь я не имею права отказываться от входа в новое правительство. И не почему-то там, а банально как единственный представитель своего вида. Кто подумает о зверолюдях, если не я? Как всё-таки иногда плохо, когда вокруг почти нет тебе подобных...  Я смотрела на воду, дождь и одинокого запоздавшего дюжинонога на стволе прибрежного дерева. Слишком поздно он решил искать себе друга или подругу. Большая часть ему подобных уже встретила свою пару, а этот всё ещё в брачном периоде. Не повезло красавцу. И мне тоже не повезло.